Мужество жить (джен)

Больше всего мы запутываемся, когда пытаемся убедить свой разум в ложном, по мнению сердца, факте. ~ Карен Мари Монинг

На следующее утро после похода по магазинам с Помоной, Северус решил испробовать одно из своих новых средств для волос.

Несмотря на то, что он мыл голову только вчера утром, его волосы уже имели маслянистый блеск и выглядели так, будто к ним не прикасались целую неделю. Северус не хотел прибегать к помощи шампуня, ведь за последние дни он мыл волосы уже несколько раз, но в то же время он приобрел специальное средство для того, чтобы выиграть время между помывками, и ему не терпелось проверить, стоили ли того эти траты.

Концепция сухого шампуня все еще была немного сложна для его понимания, но он надеялся, что она сработает, как и было обещано. Чистые, словно только что вымытые волосы были бы очень приятной переменой после стольких лет пренебрежительного отношения к своей гигиене.

Тюбик был довольно маленьким для такого дорогого средства, но в инструкции было четко указано, что при каждом использовании требуется лишь небольшое количество. Очевидно, он должен был нанести вещество на корни, подождать, пока оно впитается, а затем расчесать волосы, чтобы избавиться от остатков пудры⁽¹⁾. Все выглядело достаточно просто, но именно простота заставила его насторожиться от мысли, что это может не сработать.

Нахмурившись, Северус все же пожал плечами, аккуратно разделил волосы и стряхнул на голову небольшое количество порошка, а затем повторил процедуру на нескольких других участках. Он очень надеялся, что пудра вычешется — пыль цвета слоновой кости выделялась на его черных волосах подобно тяжелейшему случаю проявления перхоти, и это было совсем не то направление, в котором он хотел бы развивать свою внешность. Если он не сможет избавиться от нее, ему придется мыть голову снова, просто чтобы избежать конфуза.

Зельевар не заметил, чтобы шампунь как-то начал действовать, но подождал положенные пять минут, а затем принялся осторожно расчесывать волосы. К его удивлению, средство исчезло довольно легко… но еще больший шок вызвало то, как стали выглядеть его волосы по окончании процедуры.

Привычный вид жирных, слипшихся прядей почти полностью исчез, корни выглядели такими же чистыми и матовыми, как и кончики волос, и Северус в полном изумлении уставился на свою голову, ошеломленный тем, как быстро шампунь изменил ситуацию. Первой его мыслью было, что это похоже на волшебство, второй — что раньше он был просто глупцом, а затем он повертел головой из стороны в сторону, пораженный, что такая вещь вообще существует.

Северус благоговейно поставил тюбик на стойку возле раковины рядом с расческой и отправился на завтрак, испытывая такой энтузиазм, какого не чувствовал с тех пор, как Слизерин в последний раз выигрывал кубок школы.

— Доброе утро всем. Филиус, — не имея терпения на тонкие намеки поприветствовал он, усаживаясь за стол. Профессор заклинаний, приветливо улыбаясь, поднял на него глаза … и просиял.

— Смотрю твои старания увенчались успехом, — воскликнул крошечный волшебник, и Роланда с Минервой, единственные, кто еще сидел за столом, в замешательстве переглянулись.

— Некоторые из них, — ответил Северус полным удовлетворения голосом, и искренняя улыбка, которую Филиус подарил ему, казалось, сама по себе стоила всех затрат.

— Мы пропустили что-то интересное? — спросила Роланда, обменявшись озадаченным взглядом с директрисой.

— Всего лишь перемены, которые затянулись на тридцать лет. Ничего особенного, — ответил Северус, чувствуя себя слишком довольным, чтобы беспокоиться о том, что те ничего не заметили. Их невнимание даже улучшило его настроение, убедив в том, что коллеги не обращают внимания на состояние его волос, как он опасался.

Обе женщины выглядели немного озадаченными, но больше не стали ничего спрашивать, а вернулись к своему завтраку. Северус поступил так же, но с нетерпением ждал прихода Помоны, желая увидеть, заметит ли она изменения.

К его радости, она заметила.

— О! Северус, сегодня твои волосы выглядят по-новому, — весело заметила профессор гербологии, присоединяясь за столом к Минерве, и зельевар не смог сдержать мимолетной улыбки, когда остальные сотрудники подхватили восклицание: перемена стала очевидной, как только ее кто-то упомянул. Он подозревал, что Филиус мог бы посодействовать этому, сделав пару ненавязчивых намеков, но понял, что его это не волнует. Признание и комплименты были крайне приятны после того как его уверенность в себе находилась на таком низком уровне. На несколько минут он почувствовал себя весьма позитивно настроенным относительно предстоящей недели, решив, что все начинается очень неплохо.

К сожалению, когда завтрак закончился и он, как обычно, собрался уходить совместно с коллегами, его резко заставили вернуться к переживаниям последнего месяца.

— Северус, могу я с тобой поговорить? — спросила Минерва, перехватив зельевара прежде, чем он успел покинуть Зал, и Северус вздрогнул, страшась того, что может за этим последовать. Тем не менее отвертеться возможности не было, поэтому он неохотно последовал за ней в кабинет директрисы и уселся в кресло для посетителей перед большим письменным столом.

— Помона сказала мне, что ты подумываешь уйти из школы в этом году, — произнесла она несколько натянуто, как будто изо всех сил пыталась подавить свои эмоции.

— Ну, этот год был довольно тяжелым, — сухо ответил Северус, взяв в руки чашку мятного чая, которая, почувствовав гостя, с готовностью подплыла к нему. — В любом случае, я еще до конца не решил. Я просто... — тут он замешкался, не зная, как это озвучить как ей, так и самому себе. — … пытаюсь понять, что будет для меня лучше, полагаю.

— Что ж, давно пора, — в голосе Минервы звучало что-то среднее между неохотным согласием и раздражением, и мужчина вместо ответа сделал глоток чая, чувствуя с ее стороны странный укор. — Но, Северус, пожалуйста, пойми, в какое трудное положение попадаю я. Честно говоря, я уже нахожусь на грани отчаяния, ломая голову над тем, как нам успеть отремонтировать школу и полностью укомплектовать штат до сентября, даже с учетом того, что все будут работать изо всех сил. Потерять одного из ключевых сотрудников... Это будет ужасным ударом.

— Есть и другие, кто может преподавать зельеварение, — тихо сказал Северус, стараясь сохранить вчерашнюю уверенность.

— Зельеварение? Конечно, есть. Я беспокоюсь не о том, чтобы найти кого-то для преподавания зелий, — ответила Минерва, бросив на него странный взгляд, и Северус растерянно опустил свою чашку. — Я говорю о том, чтобы ты преподавал защиту.

При этих словах Северус высоко поднял тонкую бровь.

— Я уже занимал эту должность. Я не смог бы на нее согласиться, даже если бы захотел… никто еще не был настолько глуп, чтобы попытаться занять ее дважды, и я не собираюсь быть первым, — ответил он, и Минерва посмотрела на него с удивлением.

— Но проклятье снято! Смерть Волан-де-Морта разрушила его. Ты разве не знал?

— Знал? — зельевар издал горький смешок, внезапно почувствовав досаду. — Среди Пожирателей смерти ходили слухи, что именно он проклял эту должность, но он никогда не подтверждал этого. Это работало в его пользу, оставляя людей в неведении относительно истинного происхождении проклятия. Я не мог знать наверняка — может он просто воспользовался артефактом или восстановил предыдущее проклятие, наложенное на школу. Но, видимо, Дамблдор доверял тебе достаточно, чтобы поделиться этим секретом?

Лицо Минервы на мгновение стало обиженным, а затем вспыхнуло гневом.

— Нет необходимости говорить об этом в таком тоне. Я узнала об этом только после Битвы, и то лишь потому, что спросила у его портрета будет ли безопасно, если ты снова займешь этот пост. Я полагала, что тебе уже все известно из собственных источников… я была бы рада сообщить об этом, если бы знала об обратном.

— Похоже, среди коллектива бытует мнение, что я знал все о мыслях Темного Лорда, — резко бросил Северус, но директриса лишь выдержала его взгляд, не поддаваясь на провокацию.

— И все же, что ты думаешь о преподавании защиты?

Северус напрягся: он вообще не рассматривал такой ​​вариант, и если раньше он совершенно не был готов принять окончательное решение, то теперь ситуация усложнилась в десятки раз.

— Ты ведь знаешь, как сложно найти кого-то хотя бы сносно квалифицированного для этой работы, — продолжила Минерва, наблюдая за ним в ожидании ответа. — Я могла бы потратить на поиски лет десять и не найти никого с хотя бы половиной твоих знаний в этой области, не говоря уже о том, чтобы доверить эту должность. Я знаю, насколько ты конкурентоспособен — и я сравняю зарплату и привилегии с любым предложением о работе, которые ты получишь, если это то, чего ты хочешь. Если будут нужны отгулы, поездки на конференции, оплачиваемый отпуск или что-то подобное, я сделаю все возможное, чтобы проявить гибкость. Ты слишком хороший профессор, чтобы тебя терять, и я сделаю все возможное, лишь бы удержать тебя.

Северус устало потер переносицу, используя это движение как повод закрыть глаза из-за нарастающей головной боли. Ему и раньше было тяжело думать о своем будущем, но это... Какие бы идеи ни начали зарождаться в его голове, они только что оказались полностью перечеркнуты.

После стольких лет тяги занять должность преподавателя зашиты, было трудно по привычке не испытать сильного искушения, но он старался подавить это чувство. Речь шла не о том, чтобы сделать неизбежную ситуацию более терпимой — речь шла о выборе того, чему ему посвятить себя. Хочет ли он преподавать защиту? Хочет ли он этого больше, чем работать консультантом или разрушителем проклятий? Проблема была в том, что он не знал.

— Ты мне действительно очень пригодился бы в этом году, Северус, — мягко сказала Минерва, и в его голове вновь запульсировала боль. Она была права… он знал, что права. До сентября будет практически невозможно найти профессора даже посредственного уровня для преподавания защиты. Эта мысль не давала ему покоя с тех пор, как он начал подумывать об уходе с поста мастера зелий школы.

Но он все равно сомневался.

— Тебе придется дать мне время подумать об этом, — сказал он наконец и встал, развернувшись к двери, чтобы скрыть страдальческое выражение лица, которое не мог полностью подавить. — Я... я еще не решил, чего именно хочу. Сейчас я просто не могу взять на себя обязательства...

— Я оплачу тебе звание Мастера.

Северус остановился на полпути, недоверчиво обернувшись. Минерва не сводила с него взгляда, в ее полных решимости глазах мелькнул тревожный огонек.

— Я буду спонсировать тебя для получения звания Мастера Защиты. На любую тему, какую пожелаешь. Все, что школа сможет себе позволить. Просто... подумай об этом?

Чувствуя себя так, словно его ударили, Северус оцепенело ответил:

— Я подумаю.

Он на автомате попрощался с директрисой, а затем отправился в подземелья поработать над недавно приобретенными ингредиентами, лишь наполовину осознавая что делает. Почему, почему, когда он, наконец, подумал, что пришел к решению, должно было произойти это? Защита как должность была достаточно заманчивой, но звание мастера защиты было его мечтой еще со школьных лет. Именно на это он надеялся, когда впервые подавал заявление о работе в школу по указанию Темного Лорда, но вместо этого принял предложение Дамблдора стать мастером зелий. Он был доволен этим… но, вступая во взрослую жизнь, он и не думал получать такой статус.

— Чёрт бы тебя побрал, Минерва, — пробормотал Северус, входя в лабораторию. Она должна была, просто обязана была знать, какая это невиданная привилегия — получить шанс быть Мастером в двух направлениях. Северус знал только двух таких волшебников в Британии, и оба считались выдающимися экспертами в своих областях. И если он получит второе в области защиты, то станет единственным волшебником во всей Европе, признанным мастером как защиты от темных искусств, так и зельеварения — достижение, способное вписать его в учебники истории независимо от других его свершений.

Впервые после Битвы он почувствовал слабую искру своих былых амбиций, принявшись очищать плоды смоковницы с необычным воодушевлением. Мастерство по защите на любую тему, какую только хочешь — такая возможность выпадает раз в жизни. Это означало бы еще пять лет работы преподавателем и, вероятно, как минимум еще пять лет после, чтобы окупить вложения школы, но это казалось ничтожно малой ценой за шанс, о котором большинство волшебников могли только мечтать. Любая тема по его желанию...

Отправив в рот маленькую смоковницу, Северус взволнованно постучал рукой по столешнице, заставляя себя отвлечься. Еще десять лет преподавания? Разве он не думал о том, чтобы сделать перерыв? Все это хорошо и замечательно, учитывая престиж и возможности, которые принесет ему обладание двумя степенями Мастера, но нужно было смотреть на это и как на долгосрочное обязательство.

Минерва хорошо разыграла свои карты. Если ей удастся уговорить его согласиться на это предложение, то с ним автоматически будет заключен новый контракт, совершенно отличный от годового, который он соблюдал на протяжении большей части своей карьеры. Конечно, он может уволиться в середине срока, но в этом случае он потеряет спонсорскую поддержку, не говоря уже о том, что испортит отношения с коллективом. Ему нужно было либо выстоять, либо отказаться от этой затеи в самом начале.

Одно дело было обдумывать свой путь на ближайший год, но ему даже в голову не могло прийти, где он хочет оказаться через десять лет. Эта идея была просто немыслима, учитывая то, насколько он был подавлен. А требовать от себя какого-то решения было просто жестоко.

Северус продолжил работу, но тревога упорно не проходила. Зельевар снова и снова мысленно возвращался к этой теме, но, кроме того, что съел непомерное количество смоковниц, он мало чего добился, не считая повышенного кровяного давления. Он понимал, что это не тот выбор, который можно сделать за один день.

В это воскресенье он перестал принимать «Сон без сновидений», и с тех пор ему удалось нормально проспать пару ночей… и только. Несмотря на то что у него был целый день, чтобы обдумать произошедшее, этой ночью он ворочался не переставая, а его мысли бегали по кругу. Беспокойство по поводу необходимости принятия решения превратилось из легкого дискомфорта в постоянную тревогу, которая мучила его весь последующий день и не покидала вплоть до времени, когда он должен был уже давно спать.

Усталость давила на него, накапливаясь по мере того, как шла неделя, но Северус уже настолько привык к ней, что почти не замечал. Его мысли были поглощены собственной нерешительностью даже когда он был поглощен работой, а долгие часы одиночества давали ему много времени для размышлений. Он даже начал бояться, что у него вообще нет никаких желаний относительно своего будущего, если не считать кратковременной вспышки, которую он испытывал при мысли о беспрепятственных исследованиях в области защиты. Может, лучше согласиться на предложение и последовать за единственным будущим, к которому он чувствовал тягу?

К четвергу он уже был близок к завершению пополнений запаса ингредиентов, работая с целеустремленной решимостью, которую всегда проявлял, когда ему хотелось избавиться от каких-то переживаний. Он перешел от растений, что купили они с Помоной, к представителям животного мира, разделывая целые бочки саламандр, рогатых жаб и угрей. Это было чертовски утомительное занятие, но она давала ему возможность поспорить с самим собой, пока его руки методично расчленяли плоть и кости. Было ли это на пользу, он так и не понял.

Гораций отказался от этой работы, сославшись на старческую брезгливость, но Северус был рад сделать все в одиночку. При общении с другими преподавателями он начинал испытывать сильное чувство вины, вызывающее болезненный спазм в животе, и хуже всего ему было рядом с другими старостами. В связи с этим он не мог не задуматься, а не принять ли ему предложение Минервы просто для того, чтобы избавиться от чувства, что он предает своих единственных друзей, и к черту его цели.

— О, вот ты где, мой мальчик! А я думал, ты наверху!

Упомянутый мастер зелий с некоторым удивлением поднял глаза от банки с сердцем койота, которую он запечатывал, и увидел второго мастера зелий Хогвартса, стоящего перед ним с веселой улыбкой на лице.

— Гораций, — поприветствовал Северус, его голос странно отразился от наложенных на него чар головного пузыря, а затем снова сосредоточился на банке, его желудок скрутило в привычный узел. — Тебе что-то нужно?

— Ну, я надеялся поговорить с тобой, — ответил Гораций, и Северус снова поднял взгляд, заметив легкое разочарование в его голосе (театральное разочарование было излюбленным приемом старого декана, но столь искренний тон Северус слышал от него крайне редко).

— О чем? — спросил он, нацарапав этикетку на препарате и поставив его рядом с другими закупоренными органами на приставной столик, и Гораций улыбнулся, явно приободрившись.

— О чем? — хохотнул глава Слизерина и пересек комнату, чтобы пару раз ласково похлопать Северуса по плечу, слегка сморщив нос от запаха. — О том, что я уже через пару дней ухожу на пенсию! Или ты не будешь скучать по мне?

Второе предложение Гораций произнес грозя пальцем, и Северус с трудом сдержал вздох, на его лице появилась натянутая полуулыбка. Он завидовал тому, как легко второй декан сделал свой выбор, но, с другой стороны, Гораций уже уходил в отставку раньше. Возможно, во второй раз это было проще.

— У тебя в воскресенье целая вечеринка. Я думал, мы поговорим там, — ответил он, но старший мастер зелий театрально покачал головой.

— Нет, нет, нет! Исключено! Пойдем — побалуй старика. Прогуляйся со мной.

Гораций с отвращением посмотрел на труп койота на рабочем столе, а Северус задумался над предложением. Он достиг подходящей точки для передышки: ему осталось только собрать костный мозг и измельчить полезные с магической точки зрения кости, чтобы закончить с койотом, а перед этим ему следовало бы дать отдых рукам. Благодаря новому рациону его энергия значительно восстановилась, но не настолько, чтобы за один раз разделать крупное животное. К тому же он уже несколько дней почти не выходил из подземелий. Было бы неплохо подышать свежим воздухом.

— Хорошо, — наконец согласился зельевар и, стянув окровавленные перчатки, отлевитировал труп в холодильную комнату, где тот будет охлаждаться до его возвращения. Гораций с удовлетворением наблюдал, как он чистит ножи, с должной тщательностью моет и сушит инвентарь, затем вешает свой толстый кожаный фартук на крючок у двери, а пузырь на его голове исчезает с тихим хлопком.

— Твоей работоспособности можно позавидовать, мой мальчик, — усмехнулся старший мастер зелий, запыхавшись, едва они начали подниматься по лестнице. — Но скажи мне — правда ли, что ты думаешь уйти работать в другое место?

— Я рассматриваю такую возможность, — сухо ответил Северус, получавший этот вопрос около дюжины раз за последнюю неделю. В попытке уклониться от этого он стал обедать в одиночестве, нервы его напрягались при каждом упоминании этой темы.

— И куда ты собираешься пойти, если позволишь спросить?

— Не знаю, Гораций, — раздраженно вздохнул он, устав от отсутствия ответа. — Я просто думаю об этом.

— Понятно.

Несколько минут они шли в тишине — по крайней мере в такой тишине, какая возможна, когда пожилой профессор с хрипом поднимается по лестнице, — и Северус остановился, когда они вошли в вестибюль, давая Горацию время перевести дух.

— Что ж, — наконец сказал второй декан, достаточно оправившись, чтобы двинуться по дорожке, ведущей к каретам, — я думаю, самый важный вопрос: нравится ли тебе здесь преподавать?

— Мне нравятся многие стороны этой работы, — признался Северус, вспоминая тихие вечера, проведенные за беседами в учительской, и хлопотливые утренние приготовления к урокам по защите в прошлом году. — Не то чтобы мне не нравилось работать в Хогвартсе, по крайней мере большую часть времени. Просто я думаю, не лучше ли мне попробовать что-то другое.

— Но ты не уверен, что именно? — спросил Гораций, вытирая пот со лба, который выступил несмотря на прохладный воздух.

— Нет.

Северус заправил прядь волос за ухо, когда мимо пронесся порыв ветра, а весенняя трава зашелестела по краям дорожки.

— Я преподаю уже пятьдесят пять лет. Думаю, этого хватит на всю жизнь, — заметил Гораций, бросив на него косой взгляд, и Северус пожал плечами. — У каждого по-разному. Отставка не обязательно должна быть окончательной, мой мальчик.

— Я знаю, — тихо сказал Северус и посмотрел на рябь на озере, в черной воде которого почти идеально отражалось голубое небо.

— Тебе, похоже, что-то мешает, раз это тебя так сильно беспокоит, — заметил второй профессор, когда тропинка свернула к воротам, и зельевар вздохнул, признавая правоту.

— Минерва думает, что может подкупить меня Мастерством по защите, — ответил он, чувствуя легкое волнение при этих словах. Северус еще ни с кем не делился этой деталью; он не хотел слишком привязываться к этой возможности, чтобы потом не оказалось, что от нее невозможно отказаться.

— Она ошибается?

— ... Я еще не решил, — ответил он, и Гораций расхохотался.

— У каждого слизеринца есть своя цена. Ты ведь хотел этого в юности, не так ли?

— Конечно. Но… — Северус замялся, на его языке вертелось еще одно сомнение. — Я не уверен, что готов к этому, если честно. Даже если бы я понял, что хочу продолжить преподавать, вряд ли я смог бы начать работу на звание мастера в этом году. Я бы хотел, чтобы это стало моим лучшим исследованием, но не знаю, способен ли я… сосредоточиться на этом прямо сейчас.

— Ну, это нормально. Я уверен, что это предложение всегда будет в силе, — усмехнулся Гораций, его седые усы затряслись. — Ты слишком сильно волнуешься, мой мальчик. Не каждый план должен быть идеальным. Некоторые из моих лучших начинаний были связаны с тем, что я бросал все планы на ветер и просто делал то, что хотел. Что за жизнь, если не следовать своему сердцу время от времени?

Это был бы хороший совет, подумал Северус, если бы его сердце не было настолько укоренено в Хогвартсе, что, казалось погребенным в самом фундаменте школы. И судя по постоянной боли в груди, проще было пересадить себе новое, чем выкопать его оттуда.

— Ты можешь попреподавать в этом году, если не до конца уверен. Нет ничего плохого в том, чтобы дать себе время, — добродушно сказал второй декан, очевидно, заметив нерешительность на его лице. — Возможно, ответ будет яснее, когда ты немного успокоишься.

— Возможно, — согласился Северус и замолчал, в то время как они достигли ворот и повернули обратно. Он чувствовал себя так, словно карабкался по отвесной скале, пытаясь найти опору, и перед ним была тысяча различных путей к вершине, но он не знал, как выбрать подходящий.

Он мог бы уйти из Хогвартса и работать в аптеке, а мог бы возобновить свою работу консультантом по зельям или темной магии. Он мог бы устроиться в Министерстве на хорошую офисную работу, которая позволила бы ему быть подальше от орд орущих детей, разносящих его класс. Он мог бы сделать легкую карьеру, которая позволила бы ему уделять много времени себе и своим нуждам, занимаясь чем-то простым, не требующим особых усилий.

Конечно, за год он наверняка сойдет с ума от скуки. Если он что-то и знал о себе, так это то, что ему нужно двигаться и держать свой ум занятым. Северус ненавидел рутинную работу, ненавидел её даже больше, чем постоянный стресс и переутомление. Преподавание в Хогвартсе было монументальной задачей — жонглировать семью учебными планами для четырнадцати классов, — но это было привычно, и именно при такой нагрузке он справлялся с работой лучше всего.

Ему хотелось проклясть все на свете, когда он то уговаривал себя остаться, то отказывался от этой идеи. Так не могло продолжаться долго; наверняка должен был наступить пик, момент, когда он почувствует ответ. Продление контрактов должно начаться уже завтра, ради Мерлина!

Глядя на возвышающиеся стены замка, которые становились все больше по мере их приближения, Северус внезапно почувствовал себя очень уставшим. Он начал думать, что ему все равно, каким будет его ответ, лишь бы он был. Какое значение имеют десять лет, если двадцать он уже потерял, следуя чужим решениям? Ему, по крайней мере, понравилось бы изучать и преподавать защиту, не так ли?

Попрощавшись с Горацием, он направился обратно в подземелья и снова принялся за койота. Он хотел бы, чтобы все это было проще — узнать у самого себя, чего бы ему больше хотелось, но пока ему не очень везло с этим. Сердце отвечало ему лишь неопределенным пожатием плеч.

В тот вечер он рухнул в постель, чувствуя себя еще более потерянным.

Впрочем, в пятницу утром Северус почувствовал себя немного лучше. Через несколько часов у него была запланирована встреча с Аркадией, и он подумал, что ему очень пригодится ее удивительная способность анализировать его беспорядочные мысли и вычленять из них самое важное. Он бы отдал все на свете, чтобы кто-то посмотрел ему в глаза и сказал правильный ответ, хотя бы для того, чтобы положить конец ужасному чувству неопределенности.

Не то чтобы ему не терпелось рассказать ей о том, что после долгих раздумий и внутренних споров он пришел к выводу, что, скорее всего, проведет следующий год вообще без дела, будучи слишком парализованным, чтобы принять решение самостоятельно. Это заставило его почувствовать себя несколько жалким: вот он, взрослый мужчина, у которого должны быть карьерные цели и представление о желаемом будущем, а он зависит от ведьмы, которую знает всего месяц, поскольку та понимает его достаточно хорошо, чтобы помочь с выбором. Неужели он действительно настолько разуверился в себе?

Как бы то ни было, Северус знал, что чем больше он об этом будет думать, тем сильнее запутается. Поэтому до назначенной встречи он решил не ломать над этим голову. Ему нужно было несколько часов не волноваться слишком сильно, хотя бы для того, чтобы позволить эмоциям улечься.

К тому же у него были более неотложные дела.

Он пользовался сухим шампунем уже три дня, что было максимальным сроком, на который тот был рассчитан. Средство работало просто фантастически: его волосы по-прежнему выглядели чище, чем в день мытья головы, и при этом не блестели и не слипались у корней как обычно, несмотря на недостаток сна и должного ухода. Казалось, он нашел чудодейственное средство, которого ждал всю свою жизнь — даже возник соблазн забыть о шампуне и кондиционере, которые полагалось использовать с ним вкомплексе .

Однако Северус не был дураком. Предупреждения о чрезмерном использовании существовали не просто так. Меньше всего ему хотелось испортить хорошую вещь, поэтому он пытался думать об этих средствах как о зельях. Если в незнакомом рецепте было указано, что зелье можно использовать только три дня подряд, нужно было следить за тем, чтобы не пользоваться им чаще, дабы потом не обнаружить себя позеленевшим или что вырос хвост. А если для эффективности требовался ряд других зелий, необходимо было убедиться, что каждое из них сочетается с остальными, а не пренебрегать его собратьями только потому, что первое работает достаточно хорошо. Как бы ни было заманчиво пойти по короткому пути, это почти никогда не срабатывало.

Поэтому Северус достал оставшиеся покупки из сумки, и отправился в душ, решив, что хотя бы с этим он справится. Он внимательно изучил инструкции, которые были даны к каждому продукту, не желая пропустить ни одного шага, но в целом все казалось простым: вымыть голову шампунем, обработать кончики кондиционером, подождать пять минут и смыть. Требование по времени немного раздражало, ведь обычно пять минут уходило на все принятие душа, но он решил, что может позволить себе немного больше времени, если это действительно приведет его волосы в порядок.

Открыть бутылочку с шампунем оказалось на удивление сложно. Не потому, что упаковка была плохой, а просто потому, что он нервничал. Северус всю свою жизнь пытался смириться с мыслью, что его волосы навсегда останутся слипшимися и жирными, и было неприятно осознавать, что если новая процедура с шампунем и кондиционером не сработает, то, вероятно, он мало что сможет еще сделать, кроме как снова обработать их сухим шампунем. Мадури, конечно, была уверена, что его волосы можно привести в порядок, но он уже двадцать лет смотрел, как те поглощали зелья и другие препараты словно черная дыра. Это был вакуум, сопротивляющийся любой попытке изменить или улучшить их, и зельевар боялся, что зря возлагает надежды. Наконец-то он взялся за дело как следует, наконец-то проглотил свою гордость и попросил помощи, но если даже это не сработает, поражение будет тяготить его больше, чем когда-либо прежде.

Он отчаянно хотел, чтобы все получилось.

Сжав руку вокруг насадки, Северус снял ее с громким треском, затем сделал то же самое со вторым шампунем и кондиционером. Глубоко очищающий шампунь он собирался использовать, чтобы смыть сухой шампунь и остатки кожного жира, а затем нанести кондиционер. Результат будет. Нужно лишь следовать инструкциям.

Сняв свою серую ночную рубашку, Северус шагнул в душ и опустил голову под воду, сделав размеренный вдох. Затем, собравшись с духом, он набрал немного шампуня и вмассировал его во влажные волосы, бормоча последовательность действий как мантру. По сравнению с мылом шампунь не пенился сильно, но зельевар втирал его в кожу головы, методично прорабатывая каждый участок, пока не убедился, что полностью помыл все волосы. У средства был приятный запах — розмарина и лаванды с нотками шалфея и ванили. Он не был слишком хорошо знаком с очищающими свойствами этих растений, если не считать их использования в зельях, но по его мнению, аромат был вполне неплох.

Затем, не позволяя себе больше медлить, Северус ополоснул голову под струей воды, наблюдая, как небольшое количество пены смывается с его черных волос. К своему удивлению, он сразу же почувствовал разницу: волосы не скрипели и не тянулись за пальцами, как это было, когда он использовал мыло, а были чистыми и странно мягкими.

Почувствовав потенциальное воодушевление, он нанес на волосы кондиционер, стараясь не попасть на кожу головы. Это было сложновато, так как приходилось наклонять голову то в одну, то в другую сторону, чтобы волосы отделялись от головы, но Северус не сдавался, пока не убедился, что покрыл каждую прядь. Закончив с этим, он вышел побриться, решив, что должен потратить эти пять минут на что-то еще.

Посмотрев на свои волосы в зеркало, он не заметил никакой видимой разницы с тем, как те выглядели обычно, когда были мокрыми, но это мало что значило. Они были такими темными, будучи пропитаны водой, что вряд ли он смог бы уловить даже явные изменения.

И все же зельевар не мог не взглянуть на свое отражение в стеклянной двери душевой кабины, когда снова зашел туда, с нетерпением ожидая результатов.

Смыть кондиционер оказалось сложнее, и, подержав голову под струей в течение минуты, Северус решил, что, пожалуй, смыл все, что мог. Однако он все еще чувствовал его присутствие: волосы были мягкими и шелковистыми на ощупь, совсем не такими, какими они были обычно после мытья.

Хорошенько вымывшись, Северус вышел и начал вытирать волосы, но тут же вспомнил, что купил специальное полотенце для этой цели. Он немного сомневался, что оно сработает, но все равно прикоснулся маленьким полотенцем к волосам… и ахнул, когда те тут же распушились, став такими сухими, словно он провел час на солнце.

Завороженный, Северус провел рукой по спутавшимся прядям, осознавая, что эти мягкие, безупречно чистые волосы на самом деле раньше были теми жирными, совершенно безнадежными волосами, которые ему столько лет хотелось вырвать в отчаянии. Казалось невозможным, что одно мытье могло так изменить ситуацию, но вот он здесь, и его волосы почти неузнаваемы по сравнению с тем, что было раньше.

Впервые в жизни Северус почувствовал, что понимает всю привлекательность укладок и новых стрижек. С этим… с этим он мог бы что-нибудь попробовать.

Криво улыбнувшись своему отражению, он нанес сухой шампунь, желая сохранить это новое откровение как можно дольше. Затем, подождав, пока тот впитается, зельевар намазал лицо лосьоном после бритья и новым увлажняющим кремом. Он не очень хотел наносить солнцезащитный крем, подозревая, что от него, вероятно, будет выглядеть еще бледнее, чем обычно, но быстро смирился, приняв, что раз все остальное работает, то, пожалуй, стоит воспользоваться и этим.

Он тщательно расчесал волосы, чтобы сухой шампунь стал незаметен на темных корнях, а затем несколько минут размышлял, какой пробор ему сделать. Обычно он делал его посередине, чтобы волосы спадали естественным образом, но сейчас ему хотелось сделать что-то другое.

Поэтому он сделал пробор справа. Зельевар так привык к тому, что его волосы лежат на голове равномерно, что даже скромный объем казался невероятной переменой, и он не смог сдержать легкой улыбки, увидев, как они мягко падают на его плечи, шелковистые и блестящие. Скоро ему придется их подстричь, но черт побери, сегодня он не собирался к ним прикасаться. Его волосы выглядели лучше, чем когда-либо в жизни.

На мгновение тревога по поводу будущего словно улетучилась. Вот доказательство того, что он может что-то изменить, если попытается, и это, несомненно, уже что-то значит. Может быть, ему не стоило так сильно волноваться, пока он слушал советы других сотрудников и выбирал то, что ему понравится.

Слегка пружиня в шаге, Северус направился одеваться, застегнув пару изумрудных запонок, которые он трансфигурировал взамен потерянных. Он чувствовал себя более ясно мыслящим, чем в последние несколько дней; возможно, теперь ему больше повезет с разбором своих мыслей. Зельевар определенно был настроен более позитивно, и это было приятным изменением по сравнению с цепенеющей нерешительностью.

И все же, он не мог не окинуть взглядом свои покои, когда собрался уходить. Он прожил в них всего месяц, но они уже стали казаться ему домом, как и все остальное в замке. Неужели он действительно хочет оставить все это позади и отправиться в некое туманное будущее?

Призвав свой плащ, Северус накинул его поверх мантии и зашагал по коридору, твердо приказав себе перестать быть таким сентиментальным.

И если он и надел капюшон перед выходом из замка, то лишь для того, чтобы ветер не трепал его свежевымытые волосы.

1) сухой шампунь может быть как в виде спрея, так и в виде порошка. Севереусу, видимо, достался второй вариант

Вернуться к тексту