Драко: возрожденный феникс (Draco: Phoenix Rising) (гет)

Примечания:

Ну что, котики, мы на экваторе? Впереди еще 25 глав и эпилог. Глава на день раньше, чем обещала) И, сюрприз-сюрприз, 26 глава тоже сегодня. Приятного чтения!

---

Гарри остался в гостиной, чтобы полистать книгу, но Гермиона чувствовала себя усталой и физически, и эмоционально. Она сразу же отправилась спать и ей посчастливилось не видеть никаких снов, за что она была безмерно благодарна.

Утром Гермиона поспешила вниз на завтрак и оказалась в компании с директором Макгонагалл, Джоном Уильямсоном и Кингсли Бруствером. Она поняла свою ошибку, как только села за стол и они начали засыпать ее вопросами о том, где Малфой и Рон нашли Кэрроу. Девушка сбила их с толку, заявив о своей полной неосведомленности (что в основном было правдой) и настаивая на том, что ей ничего не известно о том, как они захватили Пожирателей смерти (что было абсолютной правдой), и предложила им подождать, пока Рон проснется, чтобы получить ответы. Вскоре после этого появился Рон со странной историей о том, что они ходили в дом Снейпа, чтобы оставить сообщение для отца Драко. Гермиона чуть не хлопнула себя по лбу от такой нелепой истории, но, к счастью, правда о прибытии Пожирателей смерти отвлекла от этой небылицы.

Гермиона была впечатлена быстротой мышления Рона, но мысленно взяла на заметку выяснить, как именно он превратил Амикуса Кэрроу в канарейку. Она была уверена, что знает все заклинания, которые знает Рон, но никогда не слышала об этом конкретном. Еще несколько членов Ордена спустились вниз, чтобы поесть, и Рону пришлось повторить свою историю. Гермиона закончила есть и взяла тарелку для Гарри, зная, что ей не обязательно присутствовать во время захватывающего рассказа Рона.

Гарри был погружен в чтение книги. Он с благодарностью поднял глаза, когда она вошла, и взял круассан с подноса.

— Это чертовски сбивает с толку. Не помогает и то, что от этого шрифта начинают косить глаза, если смотреть на него слишком долго. Посмотрим, сможешь ли ты что-нибудь из этого понять.

Она села рядом с ним и взяла книгу. Она была написана в архаичном стиле с использованием невыносимого набора темных символов, от которого у нее через пять минут разболелась голова. Она потерла виски.

— Есть заклинание, ослабляющее действие символов, но я не могу вспомнить, где я его вообще видела. Вероятно, в одной из книг на площади Гриммо.

— Темная магия для противодействия темной магии, — сказал Гарри. — Есть ли во всем этом какой-нибудь смысл?

— Ну, я бегло просмотрела ту часть, где говорится о создании крестражей. Конечно, там не так много написано об их уничтожении. Слава богу, в нем есть заклинание, но там говорится о призыве «Сынов Го́ра» и совершении подношения Шу. Египетские боги, верно? Это очень древняя магия, — она посмотрела на Гарри. — Ты когда-нибудь видел в библиотеке какие-нибудь упоминания о Египте? Я, конечно, не видела! Неудивительно, что мы не смогли найти никакой информации о крестражах.

Она была возмущена. Библиотека подвела ее.

— Я еще раз поищу, но, возможно, мне придется вернуться домой и поискать в маггловской библиотеке.

Она еще некоторое время смотрела на книгу, ища дополнительные подсказки, но отсылка на «Сынов Гора», казалось, была ключевой информацией. В конце концов она отложила ее в сторону.

— Так, хватит. Мне нужно сходить в библиотеку. Пойдешь со мной?

Гарри отставил поднос в сторону.

— Нет, лучше вернусь к Омуту памяти. Думаю, я все же дождусь Рона. Две головы лучше, чем одна, когда речь заходит о воспоминаниях.

— Он может задержаться. Он рассказывает свою захватывающую историю спасения.

Она слегка покраснела, подумав о Роне.

— Что? — проницательно спросил Гарри.

— Это Рон. Прошлой ночью он схватил меня на лестнице и поцеловал.

Гарри широко улыбнулся.

— Ты шутишь! — он рассмеялся. — Ладно, Рон. Давно пора.

Она раздраженно покачала головой.

— Не все в порядке. И дело не во времени. На самом деле, уже слишком поздно.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, я ничего не почувствовала, Гарри, — с несчастным видом призналась она.

Он выглядел озадаченным.

— А что ты должна была почувствовать? Это был просто поцелуй, верно?

Она чуть не рассмеялась. А что ты должна была чувствовать? Ну, раньше она бы этого не знала, не так ли? Она бы никогда не догадалась, что может вызвать в тебе простой поцелуй… до появления Малфоя.

— Ты должен чувствовать, что вы — единственные люди в мире. Как будто все вокруг вас может рассыпаться в прах, а вы этого даже не заметите. Как будто вы тонете, но в то же время цепляетесь за спасательный круг. Как будто вы горите и замерзаете одновременно, — она замолчала.

Гарри уставился на нее в изумлении.

— Серьезно? Я никогда не испытывал ничего подобного. Целовать Чжоу… ну, это было приятно, но это определенно не было… тем, что ты сказала.

— Поцелуй с Виктором не был. И с Роном тоже, — печально добавила она.

Его зеленые глаза сузились.

— Подожди минутку, если ни Рон, ни Виктор не заставляли тебя чувствовать, что ты тонешь, и все такое, тогда откуда ты знаешь, что должна?.. Нет, не может быть. Скажи мне, что ты не чувствовала ничего подобного, когда…

— Не говори глупостей, — резко сказала она. — Нам лучше отправиться к Омуту памяти, чтобы я могла начать свои бесплодные поиски информации о Египте. Ты закончил есть?

— Да. Гермиона, я думаю, нам действительно нужно поговорить об этом.

— Здесь не о чем говорить. Единственное, что имеет значение, это то, чтобы Рону не было больно. Я могу только надеяться, что прошлой ночью он чувствовал то же самое.

— Ты имеешь в виду — ничего?

— Именно так. Ничего.

— Я думаю, что вероятность этого не более одного процента, — сухо сказал он. От его слов у нее упало сердце. Примерно такие шансы она и рассчитала.

* * *

Следующее воспоминание из Омута памяти показало события из кабинета Снейпа. Дамблдор, казалось, был зол, когда он вошел.

— Ты знал? — спросил он, когда Снейп поднял взгляд от своего стола. — Ты знал, что дневник Тома Реддла был крестражем?

Снейп фыркнул.

— Конечно нет. Я даже не видел эту чертову штуку. Я не знал о его существовании.

— Зачем ему отдавать его Люциусу?

— Он любил Люциуса. Единственными, кому он доверял, были Люциус и Беллатриса. Если бы он хотел сохранить что-то, он бы отдал это одному из них.

Дамблдор опустился в кресло перед своим столом. Казалось, его гнев сменился разочарованием.

— Я никогда бы не подумал, что у него будет дневник, — признался он. — Конечно, для него имеет смысл использовать что-то личное, но это меня беспокоит. Это меня очень беспокоит.

Снейп подался вперед.

— Что ж, у нас было одиннадцать чертовых мирных лет, чтобы найти и уничтожить эти крестражи, и сколько же мы уничтожили? — Снейп стукнул кулаком по столу. — Теперь у нас мало времени.

Дамблдор пристально посмотрел на него.

— Мы искали.

— Я искал! Вы занимались бог знает чем, уделяя так много внимания этой чертовой школе.

— В этой школе будущее волшебного мира! — холодно сказал Дамблдор.

— У волшебного мира не будет будущего, если мы не остановим его! — прогремел Снейп, привстав и перегнувшись через стол.

Дамблдор помассировал виски длинными пальцами.

— Я знаю, — устало сказал он. — Я позволил времени ускользнуть от меня. В наши дни оно течет так быстро…

— Давайте забудем о печальных воспоминаниях и сосредоточимся на текущей проблеме. На данный момент крестражи волнуют нас меньше всего. Мы должны помешать ему завладеть телом.

Дамблдор отмахнулся от предложения Снейпа.

— Теперь мы знаем, что искать. Если он попытается завладеть—

— Не говорите глупостей! — рявкнул Снейп. — Я говорю не об одержимости! Я говорю о обретении плоти! Новое тело. Это можно сделать. Я уверен, что он работает в этом направлении.

— Он не может сотворить такое заклинание в том состоянии, в котором находится, — усмехнулся Дамблдор. — И все его верные слуги находятся под нашей охраной.

— Ваша самоуверенность вдохновляет, — саркастически заметил Снейп.

Дамблдор рассмеялся.

— Я очень надеюсь на это. По крайней мере, Люциусу удалось помочь нам, пусть и невольно. Один крестраж был уничтожен.

— Благодаря невероятной удаче Избранного.

— Это было нечто большее, чем удача, которая позволила второкурснику победить василиска.

— Да, это был меч Годрика Гриффиндора.

— Меч не управлял сам собой, мой друг.

— У меня нет ни малейшего желания сидеть здесь и слушать, как вы разглагольствуете о достоинствах мальчика, который не может даже сварить простое зелье без помощи своей подружки-грязнокровки.

Лицо Дамблдора посуровело.

— Я просил тебя воздерживаться от использования этой терминологии в моем присутствии.

Зубы Снейпа обнажились в злобном подобии улыбки.

— Прости, — сказал он. — Сила привычки. Плохое воспитание, знаешь ли.

В его голосе не было ни капли извинения. Гермиона покачала головой. Было достаточно плохо, когда чистокровные, такие как Малфой, использовали подобные оскорбления, но было совершенно странно, когда полукровки, такие как Снейп и Том Реддл, делали это.

— Да, — сказал Дамблдор, и его голос звучал неуверенно.

Он поднялся на ноги.

— Знаешь, я никогда не изменюсь, — внезапно сказал Снейп. — Не полностью.

Дамблдор блаженно улыбнулся.

— Сам факт, что ты упомянул об этом, делает это возможным.

Снейп покачал головой и вздохнул, когда Дамблдор говорил это.

— Слепой старый дурак.

Гермиона озадаченно посмотрела на Гарри.

— Черт возьми, — сказал Гарри. — Каждое воспоминание сбивает с толку еще больше, чем предыдущее.

— Снейп предупреждал его о том, что Волдеморт обретет тело. Он не послушался.

Гарри кивнул, выглядя больным.

— За два года до того, как это случилось. Два года!

— А что насчет того предупреждения в конце? «Я никогда не изменюсь». Он говорил Дамблдору, что он все еще Пожиратель смерти?

— Как он мог быть Пожирателем смерти и в то же время помогать Дамблдору в попытке остановить Волдеморта? Все в Снейпе противоречиво.

Гарри взглянул на портрет Дамблдора, но Дамблдора на нем не было. Гермиона печально улыбнулась. Вероятно, он хотел избежать вопросов, связанных с этим воспоминанием. Гарри подошел и посмотрел на флаконы.

— Следующий будет сразу после того, как мы спасем Сириуса и Клювокрыла. Когда мы узнали о Хвосте.

Гермиона покачала головой.

— Я не готова ни к чему, связанному с той ужасной ночью. Во всяком случае, не сейчас. Пойдем со мной в библиотеку. Возможно, я пропустила несколько книг о Египте просто потому, что никогда их не искала. Мы также никогда тщательно не осматривали Запретную секцию.

Гарри вернул пузырек с воспоминанием на место.

— Хорошо.

* * *

Драко медленно проснулся и потянулся. Он почувствовал боль в шее и с грустью вспомнил, почему ненавидел спать на кроватях в Хогвартсе. Он скучал по своей мягкой домашней перине. Черт, он скучал по всему, что было связано с домом. По своей постели, по своей одежде, по своим удобным, подбитым мехом тапочкам, по обжигающим ваннам, по неторопливым завтракам в постели…

Он закинул руки за голову и задумался, который час. У гриффиндорцев определенно было преимущество. В подземелье всегда была ночь. Отлично подходит для сна, но не так хорошо для пробуждения в подходящее время. Скорее всего, уже близился полдень, так как он выспался и чувствовал себя довольно хорошо. Он вытащил из-под подушки волшебную палочку и зажег все лампы в комнате. Это рассеяло мрак, но не сильно осветлило помещение.

Ему стало интересно, разобрались ли Поттер и Грейнджер с книгой. Он усмехнулся, вспомнив о Гермионе прошлым вечером, хотя и не мог не задаться вопросом, почему она подбежала и поцеловала его. Просто чтобы позлить Рона? Честно говоря, ему также было интересно, почему она больше не относится к нему холодно. Она была так взбешена у хижины Хагрида, что он решил, что она больше никогда с ним не заговорит. Грейнджер была непостоянна.

Он потянулся к прикроватной тумбочке и взял ее галеон.

Который час? спросил он

Его монета мгновенно нагрелась.

Ты написал, чтобы уточнить время?

Ты ждала сообщение по другой причине?

Нет. Уже почти 11 утра. Я подумала, что ты можешь проспать весь день.

Может, тебе стоило разбудить меня.

Я не знаю пароля от слизеринской гостиной.

Яблоко. Ты бы им воспользовалась?

Яблоко?

Да. Райский сад? Адам и Ева? Злой змей? Яблоко.

Я поняла. Нет, я бы, наверное, не воспользовалась им.

Драко на мгновение провел монетой по костяшкам пальцев, а затем спросил:

Воспользуешься им сейчас?

Он вздрогнул, как только сообщение было отправлено. Зачем он это спросил? Он задумался. Все просто, он лишь хотел расспросить ее о книге без того, чтобы Поттер и Уизли вмешивались со своими надоедливыми комментариями. Вот и все.

Ты хочешь, чтобы я спустилась?

Да.

Последовала очень долгая пауза. Он усмехнулся, представив, как в ее огромном мозгу роятся вопросы и опасения. Возьмет ли ее интеллект верх над доверчивостью? Восторжествует ли гриффиндорская смелость над скромной сдержанностью?

Хорошо. Встретимся в твоей гостиной.

Драко громко рассмеялся. Он готов был поставить на гриффиндорскую смелость в любой день недели.

Гермиона добралась до гостиной Слизерина меньше чем за десять минут. Он надеялся, что она оставила Уизли стоять с разинутым ртом, когда убегала. Ей пришлось бы бежать из башни Гриффиндора, чтобы добраться за такое время, хотя скорее всего она шла из какого-то другого места.

— Малфой? — она позвала из гостиной.

— Я здесь, — ответил он.

— Ну, выходи.

— Нет. Ты заходи сюда.

Он ожидал, что она начнет с ним спорить, поэтому был немало удивлен, когда она появилась в дверях с настороженным выражением на лице. Сегодня на ней была школьная форма, только без жилета и галстука, а белая блузка была небрежно расстегнута на шее. И никаких тяжелых мантий. Драко никак не ожидал, что школьная форма покажется ему сексуальной, но она выглядела на удивление привлекательно. Возможно, ему просто вспомнилось, что было надето под ней…

— Ты похожа на непослушную школьницу, — хрипло произнес он.

Гермиона покраснела.

— В данный момент я не капризничаю и не веду себя как школьница. Я просто забыла взять с собой какую-нибудь одежду из дома. Я попросила миссис Уизли прислать мои вещи из… из Штаб-квартиры Ордена. Пока они не прибудут, мне придется носить это. Как долго ты планируешь оставаться в постели?

— Пока ты не подойдешь и не разбудишь меня как следует.

Она нахмурилась.

— Извини, у меня нет кувшина с ледяной водой, чтобы плеснуть тебе на голову. Я наколдую его, если хочешь.

Она подошла и села на кровать, которую обычно занимал Крэбб.

— Ну. Что ты хотел сказать мне вчера? Когда я отказалась слушать?

Драко покачал головой.

— О нет. Ты упустила свой шанс. Кроме того, я забыл.

Она окинула его оценивающим взглядом и рассеянно полезла под ворот рубашки. Она поиграла монетой, водя ею вверх и вниз по цепочке. Драко ждал. Очевидно, у нее что-то было на уме. Он усмехнулся, когда она выпалила с типичной гриффиндорской прямотой:

— Зачем ты сказал Рону поцеловать меня?

Брови Драко поползли вверх.

— И он сделал это?

Она кивнула, и Драко усмехнулся.

— Так, так, так. Он слушал. Не такой уж и глупый, как мы все думали, Уизли?

— Я никогда не считала Рона глупым. Ответь на вопрос.

— Я не думал, что он на самом деле это сделает, — с усмешкой признался Драко.

— Как он мог не сделать этого, если ты его провоцируешь?

— Ну и как все прошло?

Гермиона снова покраснела.

— Все было хорошо. Отлично. Превосходно. Очень волнующе.

— Боже, ты действительно отвратительно врешь.

Она вскочила на ноги и упрямо вздернула подбородок.

— Я не лгала!

— Немного лучше, но все равно неубедительно. Попробуй еще раз.

Она бросила на него злобный взгляд и начала расхаживать рядом с кроватью.

— Ты, без сомнения, самый раздражаю…

Драко перебил ее:

— Как тебе мой поцелуй?

Ее слова оборвались, как будто он душил ее. Румянец, окрасивший ее щеки, был самым восхитительным ответом на его вопрос, лучше, чем все, что она могла бы сказать. Ей пришлось откашляться, прежде чем она смогла заговорить, и даже тогда ее слова были едва слышны.

— Ужасно. Противный. Худший поцелуй на свете, — прошептала она.

Драко хрипло рассмеялся.

— Действительно? Что ж, черт бы меня побрал. Я постараюсь лучше.

Он метнулся вперед быстро, как атакующая змея и схватил ее за запястье. Гермиона, вскрикнув, отпрянула, но он неумолимо притянул ее к себе. Она отрицательно покачала головой, но Драко резко дернул ее, лишив равновесия. Она упала на него сверху, и он отпустил ее запястье, чтобы обеими руками крепко вцепиться в ее кудри.

— Не надо! — выдохнула Гермиона. Ее глаза были широко раскрыты и испуганы, но она застыла, когда он слегка наклонил ее голову и прижался губами к ее губам.

Поцелуй, который он подарил ей на лестнице, был просто детским поцелуем по сравнению с той страстью, с которой он обрушился на нее сейчас. Их никто не мог прервать, поэтому он не торопился и наслаждался каждым мучительно-прекрасным мгновением.

Сначала он пробовал ее на вкус довольно нежно, чтобы она расслабилась, и был удивлен, когда это сработало лучше, чем ожидалось. Его губы игриво дразнили ее, нежные и нетребовательные. С тихим вздохом она прижалась к нему. Драко опасался подвоха, поэтому не ослабил хватки. Он углубил поцелуй, дразняще приоткрыв ее рот и скользнул языком внутрь слегка коснувшись ее губ. Она резко вдохнула, и он улыбнулся ей в рот. После этого он был безжалостен. Он пробовал на вкус, посасывал, покусывал и играл с каждой клеточкой ее рта: губами, языком и зубами, пока она бессмысленно не застонала и не стала извиваться в его руках.

В какой-то момент он потерял над собой контроль. Гермиона не была пассивной. Она ответила на его поцелуй, поддразнивая его, пробуя на вкус. Ее руки, горячие и шелковистые, ласкали его обнаженную грудь. Это было изысканное мучение. Его собственные руки беспомощно запутались в ее волосах, хотя он и пытался высвободить их, чтобы скользнуть вниз по ее телу, распростертому на нем в бессмысленной самозабвенности. Ему нужно было прикоснуться к ней.

Внезапно он высвободил руку, и она ахнула, когда прядь волос потянулась за его рукой. Она отстранилась и посмотрела на него остекленевшими от возбуждения глазами. Ее грудь тяжело вздымалась, когда она пыталась нормально дышать. Рука Драко, наконец-то освободившаяся, резко потянула вверх ее рубашку и скользнула под нее. Он погладил атласную кожу ее спины, и она, задыхаясь, выгнулась навстречу ему. Горячее желание наполнило его с такой силой, что причинило физическую боль. Он пошевелил другой рукой, отчаянно пытаясь высвободить ее, чтобы убрать с дороги посторонние предметы — одежду и простыни, — он бы сорвал их, если бы пришлось.

Он мгновенно осознал свою ошибку. Страстный поцелуй, который держал ее в плену, был прерван. Освободившись от восхитительного возбуждения, ее разум снова начал функционировать.

— Что… что я делаю? — выдохнула она.

Прежде чем он успел остановить ее, она оторвалась от него, оставив довольно длинную прядь волос, все еще зажатую в его пальцах. Она быстро попятилась и тяжело опустилась на кровать Крэбба. Ее карие глаза были широко раскрыты от изумления. Волосы растрепаны, губы припухли. Рубашка сбилась набок и наполовину вылезла из юбки. Боже, он хотел ее.

Драко закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Он сделал несколько глубоких, успокаивающих вдохов, борясь с жаром, который охватил его. Он сжал кулаки и подавил в себе желание броситься на нее и прижать к кровати Крэбба…

Контроль. Контроль. Контроль. Он мысленно повторял это слово как мантру, пока не почувствовал, что к нему возвращается спокойствие. Он открыл глаза и посмотрел на нее с ухмылкой, которая наверняка привела бы ее в бешенство.

— Как все прошло в этот раз? — спросил он с оттенком веселья.

— Нет слов, — тихо сказала Гермиона. Он сардонически рассмеялся. На этот раз он не мог обвинить ее во лжи. Она встала и быстро направилась к двери, чтобы оказаться вне пределов его досягаемости, он это знал. Девушка аккуратно заправила рубашку обратно в юбку и провела руками по волосам, пытаясь их пригладить. Когда она заговорила снова, ее голос был спокоен.

— Если ты закончил изводить меня, то пора вставать. Мы хотели бы узнать твое мнение о некоторых сведениях, содержащихся в книге. Я буду ждать тебя снаружи.

Она вышла, а он ошеломленно смотрел ей вслед. Значит, она планировала притвориться, что ничего не произошло. Может быть, она думала, что он просто играет в игру. Так ли это? Он подумал о том, как она лежала на нем, целовала его, прикасалась к нему… Он прерывисто вздохнул. Нет. Это не игра. Он пытался преподать ей урок и сам его получил. Не играй с огнем.