Милосердие (джен)

Всего десять.

Десять измождённых, худых и грязных волшебников, с горящим взглядом и мрачной решимостью на лице, окружающих Волдеморта.

Он неспешно продвигается к группе людей. От обилия чёрно-белых полос на тюремных робах у Гарри болят глаза, а в груди пылает зловещее пламя, направляя его вперёд, шаг за шагом. Он замечает их пристальное внимание к нему и крепко сжимает в руке свою палочку.

— Ты вовремя, — говорит Волдеморт, и весь его голос пропитан удовлетворением. — Пора возвращаться.

Гарри подходит ближе, останавливаясь рядом с компанией людей на расстоянии вытянутой руки. Он задумчиво оглядывает окружающих его волшебников. Портключ Крауча не сможет перенести всех, а местонахождение дома Барти доверил лишь Волдеморту.

«Значит, совместная трансгрессия», — понимает Гарри, по-новому оценивая то, насколько близко к Тёмному Лорду находятся его последователи.

Он уже тянется к камню в кармане мантии, но вдруг тяжёлая рука хватает его за предплечье. Гарри успевает только вскинуть голову и встретиться взглядом с высоким бородатым мужчиной, как в следующее мгновение пространство вокруг сжимается, захватывая их в аппарационный туннель.

Они выныривают прямиком в тёмную гостиную, знакомую ему до боли. Тогда он выдёргивает руку из крепкой хватки человека.

— Спасибо, но не стоило, — говорит Гарри, отворачиваясь от группы Пожирателей, и с помощью заклинания зажигает пламя в камине.

Нехорошее предчувствие гложет ему нервы. Эти люди — преступники, убийцы и сумасшедшие психопаты. Одного их присутствия достаточно, чтобы заставить вопить все его внутренние инстинкты.

Он старается лишний раз не смотреть в их сторону и держаться подальше.

— Оу, кто-то обидчивый, — издевательский писклявый голос доносится ему в спину, и Гарри сразу понимает, что это будет проблемой.

«Почему всегда женщины?» — задаётся он вопросом, когда пытается игнорировать разгорающееся в нём раздражение, не сводя глаз с игривого пламени.

Они все ждут от него реакции несколько мучительных секунд, пока грубый мужской голос не прорезает затянувшуюся тишину.

— Я в ванную.

— Стоп. Нет. С чего бы тебе быть первым? Я пробыл в Азкабане на два месяца дольше, чем вы все!

— Вы оба сможете подождать. Предлагаю пропустить первой даму.

— Дама может первой отправиться в пекло.

— Дама может подмешать тебе в еду уидосорос⁽¹⁾, — внезапно женский голос теряет всю писклявость, становясь нормальным. — После всех вас невозможно будет пользоваться ванной ещё неделю, так что я пойду вперёд.

Гарри не верит своим ушам. Вся ситуация кажется ему сюрреалистичной. Пожиратели смерти спорят друг с другом из-за похода в ванную. Он привык к чему-то такому среди своих друзей, но эти люди — последователи Волдеморта. Им впору препираться из-за того, кого первым убить: грязнокровок или маглов.

Забыв про страх, он оборачивается к группе волшебников, не в силах совладать со своим любопытством.

— Бери тогда с собой Родольфуса, чтобы было быстрее, — говорит мужчина, схвативший его за руку. — Но только посмейте там тр…

— Долохов, ребёнок! — быстро перебивает худощавый волшебник, в своём крике едва не перейдя на фальцет. От громкости его вопля все Пожиратели вокруг морщатся.

Названый Долохов оценивающе осматривает Гарри с головы до ног.

— Пацан — подросток, Рабастан. Скорее всего, он знает уже больше, чем ты.

— Продолжайте молоть языками и дальше, а мы пошли, — заявляет высокая женщина с тяжёлыми веками и короной нечёсаных чёрных кудрей. Она резко срывается с места и за пару шагов покидает комнату. Следом за ней отправляется невысокий, невзрачный волшебник с пустыми глазами, направленными в пол.

Стоит только этим двоим оказаться за пределами гостиной, как атмосфера вокруг становится более лёгкой. Ожесточённый спор возобновляется, но теперь очевиден его юмористичный окрас.

— Не стоит бояться их, все они призваны служить, — шипящий шёпот едва не заставляет Гарри вздрогнуть. Он поворачивает голову и сразу же оказывается под влиянием понимающего взгляда Волдеморта.

— Я не боюсь.

Победная улыбка расцветает на губах Тёмного Лорда.

— И правильно, Гарри.

Жуткое безмолвие, внезапно повисшее над комнатой, привлекает его внимание.

Напряжённые лица Пожирателей смерти обращены к ним с Волдемортом, и Гарри не понимает, что стало причиной столь неприкрытого интереса. Он покрепче сжимает палочку в руке, чем только ещё больше вгоняет в бледность некоторых волшебников.

Осознание приходит к нему лишь после того, как Волдеморт начинает говорить вновь:

— Руквуд, Джагсон, Долохов, останьтесь. Все остальные — покиньте нас.

«Я говорил с ним на парселтанге», — понимает Гарри, пока один за другим бывшие узники Азкабана выходят из гостиной. Они с Тёмным Лордом общались на змеином языке, и этого хватило, чтобы привести некоторых из Пожирателей в ужас.

Кончики его губ сами собой дёргаются, образуя тихую улыбку.

Он возвращает свой взгляд к Волдеморту. Гарри смотрит прямо ему в глаза и думает:

«Ты сделал это специально».

— Как я уже сказал: не стоит бояться их.

— Мой Лорд, — почтительно произносит лысый Джагсон, оказываясь рядом с ними. — Нам проводить ребёнка?

Гарри не успевает опешить от вопроса, как вмешивается Долохов:

— Дементоры высосали твои мозги? Очевидно, пацан остаётся здесь, а вот ты можешь вылететь отсюда в любую секунду.

Джагсон уже открывает рот, чтобы ответить, но Волдеморт одним взглядом заставляет всех замолчать.

— Полно. Я достаточно долго терпел ваши перебранки сегодня и больше не намерен этого делать.

Дождавшись синхронного «Да, мой Лорд», он продолжает:

— Две задачи: добыть пророчество и забрать у министерства Барти.

Гарри вздрагивает всем телом, когда понимает, что происходит. Привыкший к тому, что его не посвящают ни в какие планы, кроме тех, которые он придумывает сам, ему становится безумно некомфортно находиться среди взрослых волшебников. Всё внутри него противится одному только ощущению сопричастности.

И всё же, мысли о глубокой несправедливости начинают звенеть в его голове.

Он должен был быть не здесь. Не с этими людьми. Не с Волдемортом.

Но он тут, с этими людьми и непонятной верой Тёмного Лорда в него.

Погружённый в собственные размышления, Гарри пропускает львиную долю того, о чём говорит Руквуд. Он вспоминает себя лишь в тот момент, когда к нему обращаются напрямую.

— Ты согласен, пацан?

— На что?

Тщательно скрытое раздражение Долохова выдаёт только его дёрнувшаяся бровь. Мужчина отвечает ему, медленно пересказывая каждое слово:

— Из Отдела Тайн пророчества могут взять только те, к кому они имеют прямое отношение. Такое положение дел приводит нас к тому, что это придётся сделать либо тебе, либо Тёмному Лорду.

Холодок ужаса ползёт по спине Гарри. Ощущение падения в тёмную бездну накрывает его с головой. И чем глубже он падает, тем чернее становится всё вокруг.

— Дай угадаю, — ему приходится крепко сцепить руки за спиной, чтобы не выдать свою дрожь, — у меня нет права отказаться?

— Конечно, оно у тебя есть, — отмахивается от его опасений Волдеморт. Но Гарри знает лучше, чем вестись на подобное.

— В чём подвох?

— Никакого подвоха. Ты не забираешь пророчество, значит это делаю я.

Ему нужна всего секунда, чтобы всё представить: Тёмный Лорд в Отделе Тайн, окружённый множеством трупов невыразимцев, авроров, а возможно и членов Ордена Феникса. Его пальцы немеют от того, насколько сильно он их сжимает.

— В Министерстве охотятся за мной, — напоминает он больше себе, чем кому-либо ещё.

Это ли не камень преткновения? Он не сможет нормально жить, пока Фадж желает видеть его за решёткой. И тот не проснётся внезапно с помилованием Гарри на устах.

«Слабое возражение всё больше напоминает повод», — думает он.

— Я сделаю это с одним условием.

Брови всех троих Пожирателей взлетают на их лбы. Они испуганно замирают близ Волдеморта, не смея как-либо шевелиться или дышать, ожидая его неминуемого гнева. Долохов смотрит перед собой невидящим взглядом, пока Руквуд и Джагсон опасливо косятся на Гарри.

— Никаких непростительных заклинаний, — продолжает он, как ни в чём не бывало.

Тёмный Лорд смотрит на него несколько бесконечных секунд, а затем обращает взор красных глаз к Долохову.

— Что скажешь, Антонин?

Угрюмый мужчина задумчиво чешет чёрную бороду.

— С Беллой будет сложно, но остальные справятся.

— Очень хорошо, — произносит Волдеморт, однако на этот раз его тон наполнен тихим раздражением, от которого у Гарри почему-то ноет сердце. — Сейчас можете идти, приведите себя в порядок, отдохните. Мы подробно обсудим всё завтра.

— Да, мой Лорд, — говорят трое мужчин одновременно, а после один за другим покидают гостиную, пока, наконец, в ней не остаются только он и Волдеморт.

Какое-то время лишь треск камина нарушает ночную тишину, лёгшую на их плечи.

Гарри чувствует себя полным идиотом.

— Ты сердишься, — его голос едва слышен.

Тёмный Лорд неторопливо усаживается в кресло, а затем жестом предлагает последовать его примеру, и Гарри слушается, опускаясь на своё привычное место напротив.

— Весьма лицемерно с твоей стороны запрещать людям то, чем не пренебрегаешь пользоваться сам, — замечает Волдеморт. — Но у моих последователей, хотя бы, есть годы практики применения этих заклятий, чего нельзя сказать о тебе. И, поверь, иногда «империо» и приказ уйти с дороги гораздо гуманней, чем трёхчасовая «таранталлегра» без возможности снять заклятие из-за того, что у тебя отняли палочку.

Гарри сжимает подлокотники кресла из-за переполняющего его негодования.

— Я не хочу, чтобы они убивали людей. Мой запрет продиктован этим желанием.

Волдеморт насмехается над ним:

— Говорит мальчик, который сжёг профессора на первом курсе. Знаешь, я своё первое убийство совершил, когда мне было семнадцать... Впрочем, не будем об этом сейчас. Своим запретом ты ставишь в уязвимое положение тех людей, которые должны будут прикрывать твою спину. Своим запретом, ты ставишь в уязвимое положение себя.

Брошенная вскользь фраза выбивает почву из-под ног Гарри. Он замирает, заглядывая вглубь своих смутных воспоминаний о том дне, когда это произошло.

Последняя целая рука Квиррелла тянулась к камню всё ближе и ближе, поэтому ему пришлось схватить лицо мужчины. Тот крик агонии ещё долго звенел у него в ушах, но Дамблдор сказал, что всё в порядке. Значит, всё было в порядке.

Он убил человека. И всё было хорошо.

Он убил человека.

Всё хорошо.

Гарри понимает, что не дышит лишь тогда, когда глаза начинает заволакивать тёмная дымка. Только благодаря горящему красному взору Волдеморта он понимает, что всё ещё находится в сознании.

— Я защищался, — слова оправдания даются ему с трудом.

— К чему стенания? Не ты ли бравировал этим перед юным Малфоем всего пару недель назад?

— Я защищался, — повторяет он, словно заведённый.

— Ты увидел, что Квиррелл слаб, и уничтожил его, Гарри. Только и всего.

Тогда рука профессора тянулась к философскому камню.

Он двинулся к мужчине, преграждая ему путь.

А затем испепелил его лицо.

Всё было хорошо.

Хорошо.

Примечания:

При упоминании кончины Квиррелла я больше ориентируюсь на версию фильма, а не книги.

Гарри: ха-ха, я убийца

Гарри, когда в полной мере осознал, что он убийца: блин, я действительно убийца

1) одно из ядовитых зелий

Вернуться к тексту