Милосердие (джен)

Примечания:

Глава отбечена.

Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить — это не лучшее из лучшего.

Не сражаясь, покорить чужую армию — вот лучшее из лучшего.

Поэтому самая лучшая война — разбить замыслы врага;

Затем — разбить его союзы;

Затем — разбить его войска.

— Одень меня, — приказывает он.

Его голос не громче шипения змеи: спокойный и опасный, — эхом отражается от могильных плит.

Всхлипывая и прижимая к груди изуродованную руку, Петтигрю с трудом встаёт на ноги, поднимает с земли чёрный плащ и накрывает им голову и плечи своего Господина.

Он выходит из котла на землю, попутно осматривая собственное тело. Босые ступни обжигаются росистой травой, от вечерней прохлады кожа покрывается мурашками. Волдеморт с жадностью впитывает в себя все ощущения, что дарит ему новое тело. Его длинные бледные пальцы ощупывают грудь, руки, лицо. Он оставляет рубцовые следы от ногтей, впиваясь в собственные предплечья, и приходит в восторг от короткой боли. Она — ничто по сравнению с той пылающей агонией, к которой он привык за последние тринадцать лет.

Волдеморт запускает одну из своих рук в просторный карман мантии и вытаскивает волшебную палочку. Он нежно проводит по ней кончиками пальцев, а затем направляет её на Петтигрю. Тот мгновенно взлетает в воздух и падает к подножию памятника, к которому привязан Поттер. Всхлипы и стоны Хвоста становятся громче, болезненнее. Волдеморт отводит взгляд от жалкого зрелища, которое представляет из себя Петтигрю, его глаза впиваются в Гарри.

Мальчик яростно извивается, пытаясь освободиться от верёвок, но те не поддаются. Его взгляд мечется между ним, мёртвым телом друга и воющем над обрубком Петтигрю.

«Этого мальчика называли причиной моего падения», — Волдеморт смотрит на то, как дрожат костлявые колени Поттера, как мокрая от холодного пота чёлка прилипает ко лбу, скрывая за собой шрам. Как яростно горят зелёные глаза, смотрящие на него. «Ты хочешь встретить смерть гордо, маленький идиот! Ты думаешь, что это легко! Более бесстрашным волшебникам, чем ты, это не удалось. Все они встречали свой конец в страхе».

Он делает несколько неторопливых шагов к своему пленнику, всё внутри него холодно ликует. Юный свет, величайшая надежда магической Британии, мальчик, который выжил — какая пошлость! Это должен быть его величайший враг? Это должна быть его погибель? Уничтожить мальчишку не составит никакого труда.

Взгляд Волдеморта скользит к чужому порезанному запястью, а затем опускается на разверстую могилу. Это будет не сложнее, чем убить его отца-магла.

И всё же мальчик — волшебник.

Рука с палочкой движется раньше, чем ему удаётся осмыслить собственный порыв. Мгновение спустя удушающие верёвки спадают с Поттера, освобождая его. Мальчик выглядит удивлённым и напуганным одновременно. Он никуда не бежит. «Хорошо. Ему не уйти от Лорда Волдеморта».

— Хвост, верни Гарри его палочку.

С губ Петтигрю срывается сиплый скулёж, однако он повинуется. Поттер яростно выхватывает из руки мужчины палочку, и с отвращением на лице вытирает её о штанину брюк, избавляя от крови Хвоста.

— У всего волшебного мира создалось обманчивое впечатление, что ты сможешь победить меня, Поттер. Я даю единственный шанс сделать это. Заклинание тебе известно, именно оно подарило тебе твой шрам и ту славу, в которой ты купаешься сейчас.

От улыбки Волдеморта сквозит ненавистью и презрением. Гарри крепче сжимает в руке палочку, словно боится, что та выскользнет в любую секунду. Сам мальчик еле смеет дышать.

— Я не уподоблюсь тебе.

— В таком случае, ты умрёшь глупцом, прямо как твои родители.

— Экспеллиармус! — кричит Поттер, выбрасывая руку с палочкой вперёд. Заклинание проносится рядом с ним волной красного света, когда Волдеморт уворачивается от его воздействия. Убийственный гнев рождается у него под кожей, оседая в костях.

Этот мальчик собирался стать его смертью?

Этот мальчик?

Это ничтожество?

Он позволяет молчаливой ярости обрушиться на Поттера с подавляющей волной магии. Под его красным взором трава приминается к земле, могильные надгробия превращаются в груду камней, Хвост обессиленно стонет, подминая под себя раненую руку, ну а Гарри…

Гарри задыхается, пытаясь удержаться на ногах, пока кровь из его шрама медленно стекает вниз, капая с его брови, пачкая щёку, переносицу и губы. Он не может убить Волдеморта, он не может напасть на Волдеморта, он даже не может защитить себя.

Победа над ним не принесёт никакого удовлетворения.

В одно мгновение он оказывается рядом с Поттером, хватая его за подбородок свободной рукой, и заставляет поднять голову. Глаза мальчика откровенно слезятся, он пытается вырваться, поцарапать бледное предплечье Волдеморта, однако его хватка непоколебима.

Он желает проклясть ребёнка за то всепоглощающее возмущение, которое душит его. Он желает убить Поттера за то, что тот выставил дураком как себя, так и Тёмного Лорда, поскольку он когда-то верил в его силу. В его исключительность.

Окровавленный шрам заманчиво светится красным цветом, словно тлеет под хрупкой кожей.

«След моей воли, след моей магии», — думает Волдеморт, и внутри него расцветает что-то фаталистичное. Он долго смотрит на чужую кровоточащую кожу. Вся жалкая жизнь мальчика построена вокруг этого рубца, который оставил ему Волдеморт.

Мысли о неподготовленности мальчика, его посредственности, невзрачности и худобе роятся в сознании. Багровый шрам насмешливо мелькает за тёмной чёлкой, подобно скрытому сокровищу.

Он манит коснуться его, ощутить магический жар на чужой коже. Однако Тёмный Лорд так и не протягивает руку, вместо этого полностью сосредотачиваясь на Поттере.

Ни амбиций, ни целей, ни мечтаний. Лишь одна задача — встретиться с Волдемортом и умереть от его руки.

«Посмотри, маленький идиот — самоубийца!», — шепчет ему внутренний голос, когда он встречается с горящим взглядом Поттера. Паучьи пальцы сами разжимают чужую челюсть, и мальчишка падает к его ногам на холодную траву.

— Тебе было дано столь многое: сила, слава, богатство и всеобщее обожание, чтобы в итоге ты предстал передо мной ничем, — с отвращением цедит Волдеморт. Предсказанный ему противник, его заклятый враг не более, чем необразованный мальчишка. Досада и раздражение разъедают ему горло.

— Мне ничего из этого не нужно, — выплёвывает Поттер, выпрямляясь перед ним на дрожащих ногах.

— Очень зря, Гарри. Если ты не будешь использовать всё своё преимущество, то, рано или поздно, кто-то воспользуется им за тебя.

— Мне нет до этого никакого дела! Не тогда, когда ты убил моих родителей… и Седрика.

— Да, — соглашается Волдеморт, отворачиваясь от трясущегося подростка. — А ты даже не попытался убить меня.

Поттер у него за спиной явно проглатывает язык. Однако, Волдеморт не спешит злорадствовать, пока осматривает бессознательное тело Хвоста. Это убожество сослужило ему неплохую службу, но он не тешит себя иллюзиями насчёт верности крысы. Стоит только подвернуться удачной возможности предать его и сбежать, Петтигрю, не задумываясь, воспользуется ею.

Однажды наступит тот день, когда он избавится от крысы.

Но не сегодня.

Он взмахивает палочкой над телом, и окровавленный обрубок руки обрастает серебряной плотью, воссоздавая утраченную кисть. Хвост продолжает лежать без сознания, и Волдеморта это вполне устраивает.

— Ты тоже не пытаешься убить меня.

Волдеморт склоняет голову в сторону мальчика, отмечая то, каким нахальным тот становится, когда осознаёт, что ему не грозит опасность. «Или он пытается нащупать грань, за которую не следует заходить». В любом случае, его комментарий, пускай и произнесён с целью передразнить, всё равно отражает нынешнюю действительность. Потому он и позволяет многозначительной тишине повиснуть между ними, чтобы Поттер в полной мере ощутил правдивость собственных слов.

Он видит, когда мальчик осознаёт этот значимый момент, в котором они находятся. Пронизывающий взгляд Гарри не отрывается от палочки, покоящейся в руках Волдеморта.

— Зачем убивать Седрика? — шепчет Поттер, не осмеливаясь повернуть голову в сторону мёртвого подростка.

— Затем, что его тут вообще не должно было быть. Лишний свидетель, жалкая помеха. Мгновенная смерть для него является моим милосердием.

— Это… это я предложил взяться за кубок вдвоём. Это я привёл его сюда, это я тот, кто…

…должен был умереть.

Невысказанные слова повисают в воздухе. И Волдеморта поражает эта неумолимая потребность мальчика предлагать свою жизнь в обмен на чужую так, будто его собственная не стоит ничего.

— Твой друг послужит всем горьким уроком.

— Что?

— Когда ты вернёшься в Хогвартс под бурные овации толпы с телом мёртвого друга и вестью о моём возвращении…

— Нет, о нет, нет-нет. Я не могу.

— Нет? — ухмыляется Волдеморт, делая один шаг к мальчику. — Желаешь отправиться со мной?

Поттер предсказуемо пятится назад, выставляя перед собой руку с палочкой.

— Ты возвратишься, посмотришь в глаза родителям своего мёртвого друга, а затем дорогому Дамблдору, и объявишь о моём воскрешении. Ты сделаешь это, чтобы с мертвецом смогли по достоинству проститься, потому что это единственный достойный поступок, который ты можешь совершить ради Седрика. Поскольку никакие твои самоубийственные речи не принесут облегчения родным покойного.

Глаза Гарри пылают бессильной яростью. Его рука то и дело сжимает и разжимает волшебную палочку в демонстрации злобы. Они оба прекрасно знают — Гарри не станет колдовать, однако это не мешает мальчику переживать острые эмоции.

— Я отобрал его у них. Ты вернёшь его обратно.

— Я ненавижу тебя, — шепчет Поттер, подходя к бездыханному телу подростка. Он вжимает голову в плечи, словно ожидает удара за свою откровенность.

— Если это так, Гарри, то твоя ненависть меня не затрагивает. Возможно, ты продемонстрируешь её более явно при нашей следующей встрече. Призови кубок.

— Акцио!

Кубок взлетел и тут же очутился рядом. Гарри поймал его за ручку.

Портал сработал.

Примечания:

Глава отбечена. :)

Теперь перспектива Гарри, потому что куда же без неё?

Гарри шлёпается лицом на землю и чувствует запах смятой травы. Чернота, заволакивающая зрение, вызывает у него ощущение невыносимой тяжести и приглушает звуки играющего оркестра. Он покрепче цепляется за Седрика одной рукой, другой сжимает кубок, — два якоря, удерживающие его от немедленной потери сознания.

— Гарри! Гарри! — доносится чей-то крик, словно сквозь толщу воды, когда чужие руки резко переворачивают его на спину.

Он открывает глаза. Над ним простирается бескрайнее звёздное небо, которое через мгновение заслоняет обеспокоенное лицо Дамблдора. Шум людской толпы, вечерний воздух и ощущение неподвижного тела Седрика под ладонью вызывают у Гарри покалывание в глазах. Черты лица директора становятся опасно размытыми: вокруг гремят голоса, однако он не может разобрать ни слова.

Земля под ним вибрирует от множества приближающихся шагов.

— Он вернулся, — шепчет Гарри, смотря мимо Дамблдора на размытое свечение звёзд. — Волдеморт вернулся.

И это ли не трагедия? Он помог своему кошмару возродиться, а Седрик погиб.

Сотня голосов в толпе вторит его мыслям:

— Он мёртв! Он мёртв! Седрик Диггори — мёртв!

— Ему не поможешь, Гарри. Всё кончено. Отпусти его. Ну же…

Дамблдор наклоняется и с силой ставит его на ноги. Гарри осоловело покачивается, подгибая вывихнутую ногу, пока другая неистово трясётся от напряжения. Тем не менее у Гарри получается устоять.

— Дамблдор, сюда бежит Амос Диггори, — говорит Фадж, явно паникуя. — Лучше сообщить ему прежде, чем он увидит своего сына…

— Оставайся здесь! — наказывает ему Дамблдор, направляясь вместе с министром к отцу Седрика. Гарри не может оторвать взгляда от безумного лица мужчины, когда горе, о котором он не подозревал ещё секунду назад, настигает его. Все жизненные краски в мгновение ока сходят с лица мистера Диггори, оставляя после себя лишь выражение безмолвной скорби.

— Он хотел, чтобы я принёс его обратно, — шепчет Гарри в никуда, желая, и в тоже время не желая, быть услышанным. — Он хотел, чтобы я принёс его обратно к родителям…

— Кто, сынок? — вкрадчивый голос Грюма заглушает собой крики и истерические всхлипывания девочек из Пуффендуя.

— Волдеморт.

— Ты видел его?

— Да…

— И смог вернуться живым, Поттер? — спрашивает профессор с долей восхищения, однако Гарри вся ситуация кажется до нелепого сюрреалистичной. Он хочет ответить что-то едкое и горькое, но встречается с бесцветным взглядом мистера Диггори, и вздрагивает, проглатывая любой язвительный комментарий. Неважно насколько очевидными или грубыми являются вопросы Грюма. Пока он стоит живой и относительно невредимый перед отцом Седрика, в то время как мёртвое тело его сына лежит на траве, у Гарри нет достойных слов, чтобы оправдать себя.

На долю секунды он пугается, что мужчина подойдёт к нему, однако вместо этого его окружают учителя и директор. Профессор МакГонагалл кладёт свою тонкую руку ему на плечо в знак утешения, но прикосновение быстро исчезает, когда к ней обращается Дамблдор.

— Минерва, не могли бы Вы отправить всех учеников по их спальням?

— Разумеется, — отвечает профессор МакГонагалл, а затем спешно покидает их напряжённую компанию. С её уходом Гарри становится тяжелее держаться на ногах.

— Поднимемся сначала в мой кабинет, — тихо говорит директор.

Ни у кого не возникает возражений.

* * *

Волны обжигающего стыда струятся по его венам, когда он невнятно рассказывает им о произошедшем после того, как они с Седриком вместе взялись за кубок. Горячий пот смачивает застывшую на предплечье кровь, вывихнутую лодыжку сводит судорогой, а шрам пульсирует остаточной болью. Но всё это пустяки в сравнении с теми мучениями, которые он испытывает, спутанно объясняя, что Волдеморт просто… отпустил его. Он убил Седрика и отпустил его. Убил Седрика. Отпустил его.

Оглушительная тишина, повисшая в кабинете директора после рассказа Гарри, звучит красноречивее всяких слов. Пространство вокруг них будто оказалось в своеобразном вакууме. Нет ни постукиваний деревянной ноги Грюма по полу, ни оскорбительных комментариев со стороны Снейпа, ни поддерживающих слов от Дамблдора. Даже неспокойный Фоукс теперь просто сидит на полу рядом с вывихнутой лодыжкой Гарри.

— Ты сказал, что в лабиринте Крам напал на Седрика, — Грюм тяжело опирается на свою трость, поддаваясь вперёд. Заколдованный глаз беспокойно мечется по всему кабинету, ни на секунду не задерживаясь на одном месте, у Гарри от этого вида кружится голова.

— Да… он применил к нему Круциатус. Думаю, он применил аналогичное заклятие и к Флёр, если судить по её… крикам.

— Я ГОВОРИЛ, ЧТО ЭТО КАРКАРОВ! — внезапно взрывается Грюм, заставляя Гарри вздрогнуть. Мужчина довольно прытко становится на ноги, а затем начинает тяжёлыми шагами мерить кабинет. — Но вы меня не послушали! И теперь этот трусливый пожиратель смерти удрал, как только дело сделано!

— У нас не было никаких доказательств, Аластор, — спокойно замечает Дамблдор, нисколько не обеспокоенный внезапной вспышкой гнева.

— Тёмная метка является достаточным доказательством для меня!

На краю зрения Гарри тихо шевелится мрачная фигура Снейпа.

— Осторожнее, — цедит он сквозь зубы, вкладывая холодную ярость в каждый произносимый слог. — Мы же не хотим потратить остаток ночи на беспочвенные обвинения.

— Я не понимаю… всё это устроили Каркаров с Крамом? — спрашивает Гарри, неловко выпрямляясь в мягком кресле.

Всё лицо Снейпа искажает гримаса, словно один только голос Гарри вызывает у профессора невыносимую изжогу. Его чёрный взгляд впивается в него с намерением выпотрошить и пустить внутренности на зелья за всю ту глупость, которую мальчик привносит в мир своим существованием. Тем не менее он отвечает:

— Маловероятно, что мистер Крам действовал по собственной воле.

— Империус, — Грюм согласно мычит, отпивая из своей фляги, на другом конце комнаты.

— Скажи, Гарри, Волдеморт накладывал на тебя какие-нибудь проклятия? — тон директора звучит весьма отстранённо.

— Нет.

«И я тоже не делал этого».

— Очень сомнительно, Поттер, что Тёмный Лорд отпустил тебя просто так по доброте душевной, — озвучивает очевидную мысль Снейп.

— Спасибо за разъяснение, профессор. У меня были некоторые заблуждения.

Гарри удивлённо вскрикивает, когда сильная рука Снейпа сгребает его с кресла за воротник кофты. Больная нога подводит его, и он теряет равновесие. Чтобы позорно не упасть на пол из-за лодыжки, Гарри цепляется за чужое предплечье. Однако уже через мгновение жалеет об этом — Снейп сталкивается с ним нос к носу.

— Ты думаешь, это всё забавы, Поттер? Сегодня ночью Тёмный Лорд возродился, твой товарищ умер при встрече с ним, а ты находишь в себе наглость язвить?! Такой же высокомерный, как и твой отец…

Профессор настолько близко, что все яростные слова выплёвываются Гарри прямо в лицо.

— Мой отец не был...

— Молчать! Ни. Единого. Слова. Вы не думали о том, что Тёмный Лорд вернул вас обратно живым с какой-то определённой целью? Вы не думали, что прямо сейчас могут происходить вещи гораздо темнее и страшнее, чем уже пережитое вами на том кладбище? Нет? Так вот откройте глаза, Поттер, и включите голову — рассказывайте всё как было, без всяких утаек и какого-либо ребяческого стыда. Потому что на кону стоит не только ваша уязвлённая гордость. И не только ваша жизнь.

— Северус, — наконец вмешивается Дамблдор. — отпусти его.

Мужчина злобно отталкивает от себя Гарри, и тот без костей падает обратно в кресло. В груди образуется чёрная дыра, поглощающая любые эмоции, которые хотели бы вырваться на поверхность. Остаётся только болезненное опустошение.

— Он отпустил меня с Седриком, чтобы тот послужил всем горьким уроком. Так он сказал. Я не знаю почему, но я… я начал возражать, одна мысль о возвращении обратно с… с Седриком. Я просто не мог. Тогда он… эм… он предложил мне пойти с ним, но словно не всерьёз?

— Вы спрашиваете или говорите, мистер Поттер?

Как ни странно, язвительный тон профессора Снейпа на этот раз действует на него успокаивающе. Гарри качает головой, а затем устало потирает лицо ладонями. Ему хочется поскорее покончить со всем этим, лечь спать и притвориться, что ничего не случилось.

Поэтому он собирается с силами, делает один успокаивающий вдох, и начинает свой рассказ с того момента, как Волдеморт вышел из котла. Он не дрался с ним, он сознаётся. Не проклинал его. Даже не пытался как-либо сбежать. Не пытался отомстить…

— Сынок, поступи ты по-другому — тебя бы здесь не было, — вмешивается в его повествование Грюм, когда голос Гарри становится водянистым и начинает опасно дрожать. — Ты встретился с Волдемортом лицом к лицу, но сумел вернуться живым. Это всё, что имеет значение.

— Аластор прав, Гарри. Сегодня ты проявил чудеса невиданной отваги… А сейчас, тебя ждёт сонное зелье и покой. Ты пойдёшь со мной в больничное крыло. Я не хочу, чтобы сегодня ты возвращался в свою спальню.

Внезапно феникс прикасается к покалеченной ноге Гарри и роняет свои перламутровые слёзы на рану, нанесённую пауком в лабиринте. Через пару секунд боль исчезает. Фоукс ещё немного трётся о ногу мальчика, а затем ловким взмахом крыльев взлетает, возвращаясь к себе на жердочку.

Гарри благодарно улыбается и встаёт во весь рост. Все вместе они выходят из кабинета, но по пути Снейп решает оставить их, направляясь к себе в подземелья.

«Обрадовать всех гадких змеюк из слизерина. Волдеморт вернулся, они будут праздновать».

Когда Дамблдор открывает дверь в больничное крыло, Гарри мельком видит вспышку чёрного меха, прежде чем огромный пёс с радостным лаем всем весом бросается ему на грудь. Тут же рядом с ними оказываются миссис Уизли, Билл, Рон и Гермиона. Глядя на них всех, взволнованных, но невредимых — чёрная дыра у него в груди постепенно затягивается.

* * *

Гарри просыпается в больничном крыле, когда за окном ещё царит звёздная ночь. Свет в комнате приглушен, и всё вокруг расплывается перед глазами. Нечеткие очертания миссис Уизли и Билла переговариваются между собой. Они делают это тихо, в отличии от громких голосов, доносящихся из коридора.

Предчувствуя, что снова уснуть у него получится, Гарри выпрямляется на больничной койке, протягивает руку к небольшой тумбочке рядом и надевает очки.

Именно в этот момент Фадж решительно врывается в палату. Следом за ним плывёт дементор, а после с убийственными взглядами забегают профессор МакГонагалл и Снейп.

— Где Дамблдор? — спрашивает Фадж у миссис Уизли, однако вскоре пытливые глаза обращаются к Гарри.

— Его здесь нет! Это больничная палата, министр, и... Мерлин Всемогущий! Зачем вы привели сюда дементора?!

Дверь снова распахивается, и на пороге возникает величественная фигура Дамблдора.

— Что здесь происходит? — резко спрашивает он, по очереди переводя взгляд с Фаджа на профессора МакГонагалл, Снейпа и дементора в больничной палате. — Почему вы беспокоите больных?

— Когда мы сообщили мистеру Фаджу, что знаем того, кто ответственен за… инцидент с кубком, — тихо произносит Снейп, — он решил, что под угрозой находится его собственная безопасность. Если Крам был очарован империусом, то может и любой другой.

— Я предупреждала его, что вы не согласитесь, Дамблдор! — решительно вмешалась профессор МакГонагалл.

— Поскольку я являюсь действующим министром магии, то именно я буду решать, брать мне с собой охрану или нет! — оглушительный крик Фаджа эхом отражается от стен, и Гарри чувствует, как постепенно начинает нарастать головная боль. — Один человек уже умер в стенах вашей школы, мне не хотелось бы оказаться следующим. К слову, обстоятельства смерти Седрика Диггори нам ещё предстоит выяснить с вашим нынешним чемпионом.

— Седрика Диггори убил Волдеморт, Корнелиус, — тихо и спокойно отвечает Дамблдор. — Он вернулся.

«Он не верит», — осознаёт Гарри. «Он не верит Дамблдору, он думает, что я убил Седрика. Он привёл дементора сюда ко мне».

— Сами-Знаете-Кто вернулся? — с трудом выдавливает из себя ошарашенный министр. Затем он перевод взгляд на Гарри, и выражение его лица ожесточается. — Вы же понимаете, что это абсурд, Дамблдор? Всё, что у вас есть — слова мальчика, который…который…

Гарри решает дать ему подсказку.

— Вы читали статьи Риты Скитер. Вы считаете меня… нестабильным.

Министр не удостаивает его ответом, вместо этого вновь обращаясь к Дамблдору:

— Змееязычный волшебник, Альбус? Странное поведение, припадки, нападение на маглов⁽¹⁾? Всё это звучит так знакомо, верно? И теперь… при загадочных обстоятельствах умер один из твоих учеников, Альбус. Флёр Делакур подверглась заклятию круциатус, а Виктор Крам — империусу, и единственным свидетелем смерти Седрика Диггори в этом лабиринте является Гарри Поттер. Который, по счастливому стечению обстоятельств, вышел из всего этого невредимым. Неужели ты не видишь, Альбус?

Гарри не смеет дышать. Все инстинкты внутри него вопят: «Бей и беги!», но он не может сдвинуться с места. Не тогда, когда вся комната погружена в оглушительную тишину после выдвинутых министром обвинений.

Ни Драко Малфоем, ни Скитер, самим министром магии!

Он опасливо косится на дементора, застывшего посреди больничного крыла.

— Конечно, я верю Гарри, — отвечает Дамблдор. Его светлые глаза гневно сверкают.

Кривоватая улыбка не сходит с лица министра, пока он осуждающе качает головой.

Напряжённое молчание прерывает Снейп. Мужчина плавно выходит вперёд и закатывает рукав мантии, обнажая чёрную метку. Он суёт руку прямо под нос Фаджу.

Министр отшатывается, Дамблдор и все остальные вокруг стараются отвести взгляд, в то время как Гарри не может оторвать от метки глаз.

— Смотрите! — рычит Снейп в лицо министру. — Тёмный Лорд впечатал свой знак в руку каждого Пожирателя Смерти. На протяжении целого года изображение чёрной метки становилось всё более отчетливым. Как вы думаете, почему Каркаров сбежал сегодня? Именно он помогал Тёмному Лорду вернуться. Или вы считаете, что этому мальчику под силу заставить метку гореть?

«Он защищает меня», — с благородным ужасом осознаёт Гарри, подавляя напряжённую дрожь в руках. Из всех людей, именно старый, змеиный профессор пытается убедить министра в его непричастности.

«Но ведь это не так. Твоя кровь в жилах Волдеморта. Ты помог ему возродиться».

— Вы можете проверить мою палочку, министр, — его собственный голос звучит отстранённо и скучающе, сам он слышит себя будто со стороны. Теперь все взгляды в комнате обращены к нему. Замечательно. Гарри достаёт свою палочку, а затем протягивает её Фаджу. Но тот только отстраняется и делает ещё один шаг назад, практически врезаясь в сопровождающего его дементора.

— Я не знаю, чего добиваетесь вы и ваши сотрудники, Дамблдор, но с меня достаточно. Сами-Знаете-Кто не вернулся, никто в здравом уме не поверит в этот бред. А теперь, извините, мне нужно обратно в Министерство.

Он замирает на полпути к двери, резко разворачивается и подходит к Гарри.

— Твой выигрыш. Тысяча галлеонов.

Внушительный мешочек с золотыми монетами со звоном приземляется ему на колени. После этого министр удаляется из больничного крыла с высоко поднятой головой, дементор уплывает вслед за ним.

Как только дверь за Фаджем и его охраной закрывается, Дамблдор поворачивается к собравшейся группе.

— Боюсь, нам предстоит много работы…

1) *Министр имеет в виду тот случай, когда Гарри раздул тётушку Мардж.

Вернуться к тексту

Примечания:

Глава отбечена. :)

Люблю в работы включать сцены с Крау- *кхм* Грюмом. Да, Грюмом.

Стоило ожидать, что за событиями Турнира последует бурная эмоциональная реакция со стороны широкой общественности, а также всех очевидцев произошедшего. Тревожный шёпот и косые взгляды преследовали Гарри от больничного крыла до башни Гриффиндора. И хотя навязчивые разговоры за спиной не умолкали ни на секунду, ещё никто лично не подошёл к нему с ехидными вопросами или упрёками.

— Дамблдор обратился ко всем за завтраком, — объясняет Рон. — Он просил тебя не беспокоить.

— Он рассказал им всё? — спрашивает Гарри, замирая посреди их комнаты с учебником защиты от тёмных искусств. Ему предстояло ещё подготовиться к их завтрашнему уроку с профессором Грюмом.

— Нет. Возможно, он сделает это во время прощального пира.

— А «Ежедневный Пророк»?

— Тоже ничего, — качает головой Рон, стряхивая на бок отросшую челку. — Думаю, они пока не знают, как преподнести все… новости.

— Про Волдеморта уж точно никто не напишет, — с жаром вскипает Гарри и сжимает в руках книгу.

Нет, конечно, нет, дело даже не в том, что люди не верят в его возвращение. Тот, кто напишет про Волдеморта, нарисует огромную мишень на своей спине. Неоправданный риск для журналистов делать какое-либо заявление, основываясь только на его словах. Точнее сказать «галлюцинациях», о которых писала Рита Скитер в своей последней статье.

Гарри медленно выдыхает. Несчастный учебник по защите отправляется в его школьную сумку. Он почитает его в библиотеке вместе с Гермионой и Роном, если вообще будет способен сосредоточиться хоть на чём-нибудь ещё, помимо мыслей о Волдеморте. И Седрике.

— У нас трансфигурация через тринадцать минут, — напоминает Рон. — Это так дико, что всё просто продолжается, да?

— Да, да, это так.

* * *

Гермиона присоединяется к ним на выходе из гостиной Гриффиндора. Нехарактерно тихая и смиренная, она не говорит и слова, просто шагает в такт рядом с ними. Сохраняя покорное молчание, втроём они спускаются по лестнице, минуя этаж за этажом.

Глаза Гарри не отрываются от его ног, стучащих по каменным ступенькам. Он чувствует, как смотрят на него другие студенты, встречающиеся им по пути. Их взгляды жгут ему кожу. Острое предчувствие беды сдавливает грудь.

Они выходят в коридор первого этажа, когда вредное проклятие с пронзительным свистом проносится рядом с его ухом. Палочка оказывается в руке ещё до того, как он видит нападающего. Нападающих.

Гарри с трудом проглатывает собственное заклинание. И группа второкурсников из слизерина уносится прочь с озлобленным смехом. «Всего лишь вредные дети, ни Петтигрю, ни Волдеморт. Дети». Он с трудом заставляет себя дышать.

— Мерлин, мы не были такими в их возрасте, — сетует Рон.

— Для них в новинку учиться с убийцей, Уизли, сделай поблажку, — новый звонкий голос привлекает к себе всеобщее внимание. Теперь проходящие мимо студенты даже не притворяются безучастными, в открытую наблюдая за назревающим конфликтом. Гарри встречается взглядом с высоким блондином в мантии когтеврана.

— Отвали, Кларксон, — бесцветно отвечает Гермиона, хватая за руку раскрасневшегося от ярости Рона. Однако Кларксон делает вид, что гриффиндорки не существует. Он безрадостно усмехается, а затем обращается к Гарри напрямую:

— Как тебя до сих пор не выгнали из школы? Мы все всё видели в тот вечер, все знали о том, что произошло, и… ничего. Знаменитое имя теперь даёт иммунитет к правосудию?

— Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что там произошло, — тихо рычит Гарри, сжимая в руке свою палочку.

— О, тогда просвети нас, Поттер! — ехидный голос Кларксона неожиданно срывается на крик. — Давай же!

Наблюдающая за ними толпа студентов согласно гудит, и Гарри неожиданно для себя обнаруживает, что их с Роном и Гермионой заключили в человеческое кольцо. Он смаргивает тревожное ощущение, клокочущее в горле, и заставляет себя расслабиться. Им ничего не угрожает. Это просто студенты, они не смогут навредить его друзьям или ему. Но как им выбраться из этого?

— А ты ещё больший идиот, чем я думал, Кларксон, — весёлая насмешка за его спиной заставляет Гарри обернуться. Проклятый Драко Малфой одним своим самоуверенным и напыщенным видом заставляет недоумевающих студентов расступиться перед ним.

— Если Поттеру удалось прикончить Седрика Диггори посреди Турнира на глазах у сотни людей и выйти сухим из воды, то, как думаешь, насколько легко ему удастся избавиться от тебя?

За одну секунду весь цвет сходит с лица Кларксона. Теперь он смотрит на Гарри с нескрываемым ужасом, не осмеливаясь сказать что-то ещё. Несколько студентов из толпы незаметно ускользают по своим делам, пока другие неловко переминаются с ноги на ногу.

— Не очень-то дальновидно с твоей стороны бесить потенциального убийцу, согласен? — продолжает издеваться Драко. — Потому что, где Сэмюэль Кларксон и где Гарри Поттер?

Тайное самодовольство внутри поднимает свою уродливую голову против его осознанной воли. Слава и имя не значат ровным счётом ничего, он бы с удовольствием променял всё это на один день с родителями, но всё же… Какой-то студент когтеврана не остановил Волдеморта на первом курсе, не убил василиска на втором, не вызвал телесного патронуса, способного прогнать сотню дементоров, на третьем.

Сэмюэль Кларксон не встретил Волдеморта.

Это сделал Гарри Поттер.

— Малфой, оставь его уже в покое, — говорит он, отмечая, что вокруг них в коридоре снова ни единой души. «Должно быть, убежали на занятия».

Кларксон молча и ловко убирается подальше, пока Малфой корчит недовольную рожу из-за того, что его прервали. И только когда эхо поспешных шагов когтевранца затихает, лицо Драко становится отрешённым, а глаза холодными.

— Пытаемся не думать об этом, Поттер? — тихо спрашивает он, поочерёдно глядя на Гарри, Рона и Гермиону. — Пытаемся сделать вид, что ничего не случилось? Закрыть глаза и спрятать голову в песок — это твой план?

Слова Малфоя отзываются у него в голове оглушающим звоном. Тайное самодовольство умирает, толком и не распустившись. Ведь нет никакого плана. Нет никаких скрытых сил или способностей, которые помогут ему в борьбе с Волдемортом. Есть только до глупости немыслимая удача.

Но он не может признать этого.

Не перед Малфоем.

— Ну а что собираешься сделать ты? Броситься в ноги Волдеморта, как это когда-то сделал твой отец?

Всё лицо Драко дёргается так, будто ему дали пощёчину. А затем на месте полного ошеломления расцветает знакомый звериный оскал.

Укол вины тут же пронзает сердце Гарри. Он не чувствует никакого удовлетворения от того, что вывел Малфоя из себя.

— Я собираюсь победить, Поттер. А ты продолжай и дальше прятаться за юбкой Дамблдора, возможно вас даже похоронят в одной могиле.

Он не слушает банальных оскорблений Рона, когда тот, в конце концов, теряет терпение, и не обращает никакого внимания на затихшего Гарри. Малфой просто разворачивается на каблуках и уходит, оставляя их троих с его последними словами.

* * *

Из всей пылкой речи директора на прощальном пиру ему запоминается только два момента: тост за Седрика и признание Дамблдором того, что в министерстве не желают ничего слышать о Волдеморте. Само имя тёмного волшебника производит в зале эффект взорвавшейся бомбы. Ошеломлённые лица студентов, испуганный ропот за столами и атмосфера всеобщего напряжения. Ну а после тост в его честь…

Многие поднимают свои кубки, Рон с Гермионой выпивают за него.

Кубок Гарри остаётся нетронутым.

* * *

В день отъезда из Хогвартса ленивое солнце периодически радует их своим появлением, то и дело выглядывая из-за пушистых облаков. Он щурится на небо, аккуратно придерживая одной рукой чемодан, а другой — стоящую на нём клетку с Буклей. Со всех сторон мельтешат энергичные четверокурсники, Рон с Гермионой о чём-то горячо спорят меж собой. Гарри не вслушивается, полностью отдаваясь этому моменту, чтобы запомнить его таким ярким и счастливым на ближайшую пару месяцев. Он будет скучать по этому на Тисовой улице.

— Поттер!

Гарри удивлённо подпрыгивает и чуть не роняет чемодан с клеткой, вызывая у Букли гневное хлопанье крыльев.

— Профессор Грюм, сэр? — он обеспокоено оборачивается к бывшему аврору, который весьма быстро прихрамывает к нему сквозь столпившихся студентов.

— Вот, чуть не забыл, малец, — говорит мужчина, протягивая тёмный камушек.

— Ох, — Гарри смущённо моргает, но подставляет руку, чтобы Грюм положил камень ему на ладонь. — Спасибо, сэр? Э-эм... что мне с ним делать?

Искусственный глаз профессора опасливо озирается по сторонам, то и дело дёргаясь в сторону слизеринцев, остановившихся поблизости. Мужчина недовольно хмурится, достаёт свою палочку и беззвучно накладывает на них с Гарри какие-то чары.

— Постоянная бдительность, Поттер. Я заглушил наш разговор для лишних ушей, — объясняет он. — Что касается этой штуки — береги её. Держи всегда рядом и не смей терять! Я дал тебе портключ на случай, если нужно будет в одно мгновение перенестись в безопасное место.

Гарри осторожно сжимает в руке драгоценный подарок.

— Спасибо большое, сэр, — тихо произносит он. — Я буду дорожить им.

Грюм с чувством хлопает его по плечу.

— Не унывай, парень. Всё будет так, как должно быть.

Через минуту прибывают их кареты, отвозящие студентов до станции Хогсмид. Профессор уходит, а Гарри с друзьями хватают свои вещи.

— О чём это было? — спрашивает его Гермиона, стараясь не сильно трясти клетку с недовольным Живоглотом.

Гарри качает головой с лёгкой улыбкой на лице.

— Просто дружественное напутствие.

Примечания:

Глава отбечена :)

«Почему это происходит со мной?», — задаётся вопросом Гарри, комкая в левой руке письма из Министерства: от мистера Уизли и от Сириуса. Он ощущает себя кораблём без якоря, уносимым волнами в бушующие штормовые воды океана. Он чувствует себя беспомощным. Бесполезным. Боль в шраме, немногочисленные весточки друзей, полные секретов и недосказанности, устроенная за ним слежка и, наконец, нападение дементоров.

Но если боль можно терпеть, на письма не обращать внимания, а дементоров отогнать заклинанием, то как быть с дядей Верноном?

— Ты слышал! Вон! — кричит мужчина так, что даже тётя Петунья и Дадли подскакивают. — Убирайся из моего дома, сейчас же! Я не позволю тебе и дальше портить жизнь моей семье!

Гарри осоловело смаргивает первичное оцепенение, он поднимает обе руки в умиротворительном жесте. Однако с волшебной палочкой, зажатой в ладони, движение имеет обратный эффект, и его дядя испуганно отшатывается.

— Послушайте, мне нельзя выходить из дома…

— Мне нет никакого дела до того типа, что убил твоих родителей и наслал дементоров. Одно твоё существование рядом с нами — отрава нашей спокойной жизни. Посмотри на моего сына! Посмотри на него!

Он вздрагивает от оглушительного рёва дяди и переводит взгляд на Дадли. Тот по-прежнему сидит на стуле весь зелёный и липкий от холодного пота. Его пиджак в земле и следах, оставленных рвотой; взгляд расфокусирован, а зрачки расширены так, что затмевают собой радужку. Откровенно говоря, Дадли выглядит ужасно больным.

— Он пострадал от того, что ТЫ был рядом с ним. Потому что с ТОБОЙ всегда происходят эти ненормальные вещи! Совы летают к нам как к себе домой, пудинги взрываются, у Дадли вырастает хвост, Мардж скачет по потолку, а сейчас ещё и дементоры с этим Волди… как его… Нет-нет, всё. Хватит. Пошёл вон! Прочь! Убирайся ты, дьявольское отродье!

Давление за глазами становится невыносимым, но Гарри отказывается плакать. Ни за что он не станет лить слёзы из-за Дурслей. Да, они не любили его, но эти чувства были взаимны, так ему не должно быть никакого дела до криков дяди Вернона.

«Вот только он прав, со мной всегда происходят ненормальные вещи», — обречённо думает Гарри, отворачиваясь от Дурслей и покидая белоснежную кухню.

Словно под заклятием, он поднимается на второй этаж, заходит в свою убогую комнату, а затем достаёт из-под прохудившейся кровати чемодан со всеми его волшебными вещами. Недолго думая, он в гневе разрывает смятые письма и резко кидает обрывки пергамента прямо на пол. Он злится на Министерство за его несправедливость. Злится на мистера Уизли с Сириусом, за их короткие укоризненные письма, будто он проштрафился. Злится на своих друзей, которые сейчас где-то вместе проводят летние каникулы, пока он застрял тут с Дурслями и кошмарами.

И ещё он злится на Дамблдора, который на прощальном пиру рассказывал про единение и произносил тост в его честь, а сейчас держал его в неведении обо всём, что происходит.

— Если ты сейчас же не уберёшься из моего дома, я сам выкину тебя отсюда! Ты слышал меня, паршивец, ВОН!!!

Гарри стискивает зубы, удерживая ответный язвительный комментарий, и бросает короткий взгляд на пустую клетку на его письменном столе. Букля, должно быть, отлучилась поохотиться. Он закрывает распахнутое окно в надежде на то, что сова сможет найти его позже.

Затем Гарри берёт в руки свой школьный чемодан и достаёт из кармана потрёпанных джинсов тёмный камушек, который сразу же теплеет в его пальцах. Знакомое тянущее чувство появляется в районе пупка. И в следующее мгновение он исчезает.

Тисовая улица вместе с домом Дурслей остаются далеко позади.

* * *

Мягкий звон защитных чар оповещает их о прибытии гостя вместе с глухим стуком и сдавленным «Уф!», донёсшихся из холла. После этого всё поместье погружается в настороженную тишину.

Барти замирает рядом с ним, сжимая в руке свою волшебную палочку. Он не сводит глаз с закрытых дверей, ведущих в гостиную, и не смеет пошевелиться. Все его иррациональные страхи на поверхности: он ожидает дементоров или группу авроров во главе с покойным отцом.

— Здравствуйте! — слышат они мальчишеский голос. — Тут есть кто-нибудь? Мистер Грюм?

Неистовый восторг охватывает их обоих. Он видит, как сдувается напряжённая поза Барти, как горят ликованием карие глаза. С щенячьей радостью волшебник поворачивается к Волдеморту.

— Встреть его, а затем приведи ко мне.

— Да, мой Лорд.

Перед тем, как выскочить из гостиной, Барти низко кланяется. Волдеморт отмахивается от благоговейного жеста, словно от глупой блажи, поскольку в этом больше нет нужды. Он отпускает своего сторонника сдержанным кивком, и Барти мгновенно уходит.

Волдеморт окидывает окружающее его пространство блуждающим взглядом. Кипы книг, оставленные Барти на подоконнике, а также на полу возле излюбленного кресла мужчины, неспешно поднимаются в воздух и беззвучно исчезают. Движением палочки в холодном камине разгорается танцующий огонь, а взмахом ладони зелёные парчовые шторы скрывают тёмные окна.

Он слышит чужой разговор сквозь прикрытые двери.

— Гарри! Мы не ждали тебя здесь так рано, какой приятный сюрприз! О, конечно, чемодан можешь оставить тут, Винки позаботится о нём, не беспокойся.

— Извините, а кто вы? Что это за место? И где мистер Грюм?

— С мистером Грюмом всё в порядке… Однако, я действительно давно его не видел. Должно быть, он теперь полностью сосредоточен на делах Ордена.

— Ордена?

— Орден Феникса… Подожди, ты не знаешь?

Голоса Барти и Гарри становятся всё отчётливей и громче по мере того, как они приближаются к гостиной.

— Я ничего не знаю. Мне никто ничего не говорит.

— Ну это позор! Осторожно с этой картиной, Гарри, жмыр на ней может поцарапать тебя, если подойти слишком близко. Ага, мы почти на месте, сюда!

— Знаете, ваше лицо мне почему-то кажется знакомым…

Двустворчатые двери распахиваются до того, как мальчик успевает закончить предложение. Гарри замирает на пороге комнаты, встречаясь с ним взглядом. Барти останавливается прямо позади Поттера с палочкой, направленной тому в спину. Никто не говорит больше ни слова, даже время вокруг тихо тянется, словно тягучий мёд.

Волдеморт смотрит на бесцветное лицо Гарри, отмечая в нём всё. От дырявых кроссовок, до худых угловатых конечностей и грязи под ногтями. От еле заметных следов человеческих рук на шее подростка, до красноватых глаз. От крепко стиснутой палочки в руке, до учащённого паникой дыхания. Волдеморт видит его всего насквозь.

— Здравствуй, Гарри, — приветствует он, ломая безопасную тишину.

Поттер мгновенно срывается, будто испуганный кролик. Он бьёт Барти тонким локтем в пах, заставляя того согнуться пополам от боли, затем посылает «Экспеллиармус» в сторону Волдеморта, а сам разворачивается и собирается мчаться назад по коридору. По крайней мере, планирует сделать это. Волдеморт оглушает его беспалочковым «Остолбеней».

— Уф! — Барти продолжает неловко сгибаться в дверях, держась за ушибленное место и обливаясь холодным потом. — П-прошу прощения, М-мой Лорд. Нужна минутка.

Он не удостоил Барти ответом. Всё его внимание сосредоточено на том, чтобы отлевитировать Гарри в комнату и усадить в кресло возле горящего камина. Волдеморт не забирает чужую палочку, но и не даёт возможности как-то пошевелиться или сбежать. В конце концов, он отменяет чары «Остолбеней», но Поттер остаётся сидеть на месте, загнанно дыша.

— Надеюсь, попытка побега принесла тебе необходимое утешение. Впредь, не пытайся провернуть это снова. Ты уйдёшь отсюда только тогда, когда я позволю тебе уйти.

Волдеморт какое-то время смотрит на Гарри сверху-вниз, а после садится в кресло напротив.

— Иди к чёрту, — щёлкает зубами Поттер.

Свирепая ярость застилает ему глаза. Рука сама сжимает палочку в слепом желании продемонстрировать этому юнцу действие одного из непростительных проклятий. Сквозь красную пелену гнева Волдеморт замечает, как подросток учащённо дышит и скребёт ногтями по ручкам кресла.

Шрам на лбу мальчика воспалён.

Он заставляет себя успокоиться. Нельзя срываться на Поттере. С ним он добьётся своих целей без пыток и истязаний.

«И всё же не стоит оставлять без внимания столь безрассудную дерзость».

— Эскуро, — заклинание приходит вместе с усмешкой. Изо рта Гарри тут же начинает ползти розовая мыльная пена, покрывающая его губы. Поттер дёргается, пытается что-то сказать, но выходит только гневное бульканье, пока Волдеморт не отменяет заклятие с помощью «Фините». — Следи за языком, иначе это повторится.

Мальчик лишь едва заметно кивает головой, что уже, по-своему, является прогрессом в их взаимодействии. Волдеморт ещё раз окидывает взглядом молодого волшебника перед собой, испытывая мрачное отвращение. Весь внешний вид Гарри кричит о безнадзорности и обречённости.

— Откуда следы на шее? — спрашивает он, мысленно обещая отрезать руки тому, кто посмел сделать это. Мальчик был рождён под его именем, связан с его историей, отмечен его знаком. Он — его гибель, он — его возрождение и он — его продолжение. Только его.

— Это допрос? — голос Поттера хрипит.

— Нет.

— Тогда я отказываюсь отвечать.

— Хорошо, — говорит он, легко откидываясь на спинку кресла, отступая. — В таком случае, задавай вопросы ты.

— А если я не хочу?

Сардоническая усмешка раскалывает его губы.

— Ты хочешь. Я вижу в тебе всё это: порочное любопытство, примитивный страх, злость и детскую гордость. Можешь притворяться и прикрываться благородством, можешь прятать голову в песок сколько душе угодно. Но, в конце концов, мы придём к одному, Гарри: мы поговорим.

Его слова звучат для мира, как истина, как злой рок. Ведь время для него — ничто, смерть для него — ничто, и даже жизнь для него — ничто.

Есть только он и его намерения.

Есть только Волдеморт и Гарри Поттер.

Примечания:

Возможно я позже удалю этот комментарий, но мне нужно прям выговориться. А именно — мне хотелось бы объяснить несколько моментов, которые я прям "продумывала":

○ Меня забавляет мысль о том, что Гарри сам себя привёл к Волдеморту. И встрял. Но сам факт — никто не заставлял его пользоваться портключом, никто насильно не перемещал его в поместье. И до самого последнего момента он шёл к Волдеморту по собственной воле. Короче, да... вот это вот.

○ Следы на шее Гарри из первых глав Ордена Феникса, когда Дядя Вернон душил его на глазах у всех соседей.

Примечания:

Глава отбечена ♥

Тогда в бестелесном существовании не было величия.

Не было и смерти.

Лишь чудовищные муки, да вяло текущее время оказались его верными спутниками на долгие годы.

Желание мести вполне обосновано заняло все мысли Волдеморта, когда он оказался побеждён грязнокровкой и её годовалым сыном. Но помимо бессильной ярости там было что-то ещё — что-то произошло в нём самом, не оставив чётких следов. Оно расползалось, как неочевидная болезнь, проникало в него капля по капле, пока он отгонял гнетущее ощущение на задворках сознания. Оно угнездилось в нём, затаилось, присмирело.

И в день его возвращения расцвело ярким цветом.

«Это всё мальчик», — подумал он, когда Гарри Поттер исчез вместе с кубком. Мысль настойчиво звенела у него в голове.

«Нет. Это всё Я».

— Оставь нас, — он обращается к Барти, когда тот чувствует себя достаточно хорошо, чтобы стоять на ногах. Волшебник вновь низко кланяется, а затем покидает гостиную, закрывая за собой двустворчатые двери с мягким щелчком.

Комната погружается в вечернюю тишину: лишь потрескивание огня в камине, да звуки сверчков за окном нарушают их молчание. Глаза мальчика не отрываются от пламени перед ним.

Какое-то время Волдеморт позволяет ему это бегство.

— Знаешь, у меня весьма стоическое терпение. Однако, ты также увидишь, что я могу быть очень… убедительным.

Его пальцы нежно проводят линию вдоль волшебной палочки. Поттер рядом с ним мгновенно напрягается, но не поднимает взгляд.

— Где профессор Грюм? — наконец спрашивает мальчик. — Это не его дом.

— Нет, Гарри, это не его дом. Что касается местонахождения старого аврора, то тот, вероятнее всего, находится под пристальной заботой куриного Ордена. Иными словами — в относительной безопасности.

Поттер ведёт плечами и разминает шею, проверяя на прочность магические путы, вынуждающие его сидеть в кресле. Он пытается казаться смиренным и равнодушным, словно всё его естество не охвачено благоговейным ужасом.

— Что за Орден? — спрашивает мальчик и, сам того не ведая, суёт голову в пасть змее.

— О, Гарри, — безгубый рот Волдеморта растягивается в хищной улыбке, его голос пропитан обманчивым сочувствием, — разве ты не знаешь? Разве твой дражайший директор не уделил минутку, чтобы рассказать какую-нибудь слезливую историю о той организации, в которой были твои родители?

И без того бледное лицо Поттера становится белее мела. Он поднимает испуганный взгляд на Волдеморта, встречаясь с ним глазами. Ответ настолько красноречиво очевиден, что больше не требуется никаких слов.

Весь момент пронизан восторгом Тёмного Лорда.

— Думаю, тебе всё же следует задать этот вопрос Дамблдору, уверен он даст наиболее исчерпывающий ответ. В конце концов, именно он основал Орден Феникса… Впрочем, приятно осознавать, что старый дурак не меняется. Как там говорилось, «Не стоит держать все яйца в одной корзине»? Можно было бы надеяться, что он снизойдёт до объяснений, хотя бы тебе. И всё же нет.

— Почему ты убил моих родителей? — голос Гарри звучит глухо и пусто.

Болезненное торжество Волдеморта затухает, словно погасший фитиль.

— Они трижды бросали мне вызов. От их рук страдали и погибали мои последователи. И, конечно же, они мешали убить тебя.

Гарри заметно мрачнеет, в его взгляде вспыхивает какое-то сладковатое омерзение.

— Почему ты хотел убить меня? Что я сделал…нет… МНЕ ЕДВА ЛИ БЫЛ ГОД!

Тень Волдеморта скачет под кресло, когда столп ярко-красного пламени поднимается в камине, разгоняя потёмки гостиной, обжигая кожу и отражаясь в радужке глаз Гарри. Необузданный гнев мальчика выражается в этом палящем жаре, что выжигает вокруг них весь воздух.

Волдеморт усмиряет огонь одним движением руки.

— Я пытался убить тебя ещё младенцем из-за пророчества. Ты был обещан этому миру, как тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда. Признаться честно, под описание подходил ещё один мальчик, однако… я выбрал тебя. Твой шрам — моё благословение, Гарри Поттер.

Невесёлый смех звучит ему в ответ.

— Мерлин, иногда я забываю, что ты просто сумасшедший психопат. Благословение? БЛАГОСЛОВЕНИЕ?

Неожиданно мальчик вскакивает на ноги, направляя палочку на Волдеморта. Кресло с глухим стуком падает на пол за спиной подростка. Собственный гнев Тёмного Лорда поднимает в нём свою уродливую змеиную голову.

— Ты… ты отнял у меня всё...

— Не всё, — говорит он, вставая и выпрямляясь во весь рост. — Только твоих родителей.

— Эверте Статум!

Заклинание Поттера рассеивается о невидимый барьер, окружающий Волдеморта.

— Баубиллиус! Бомбарда! — Гарри взмахивает своей волшебной палочкой, словно обезумевший, и пятится назад, пока Тёмный Лорд непреклонно идёт в его сторону. Он практически спотыкается о поваленное кресло, а затем отправляет предмет мебели в сторону Волдеморта громким «Депульсо!».

— Редукто.

Кресло разносится в щепки.

— Диффиндо! Конфундус! Таранталлегра!

— Второй курс, Поттер? — злобно ухмыляется Волдеморт, отражая очередное заклинание. — Какой позор. Конфринго!

Взрывающее заклятие попадает Гарри под ноги до того, как тот успевает произнести: «Протего!». Мощный столп огненного пламени отбрасывает его в стену. Раздаётся глухой удар одновременно со стоном мальчика, а после он обессилено падает на пол.

Волдеморт останавливается в шаге от тела Гарри. Он всматривается в обожжённое лицо, растрёпанные волосы и горящие болью глаза.

— Тебе удалось впечатлить меня, Поттер. Это была самая жалкая дуэль из всех, в которых я когда-либо участвовал.

Рука мальчика, сжимающая волшебную палочку, дёргается.

— К-круцио.

Но ничего не происходит.

— О, Гарри… Тебе надо действительно хотеть причинить мне боль, чтобы оно сработало. Вот, позволь, я любезно продемонстрирую. КРУЦИО!

Вопль чистой агонии заполняет всё поместье, когда Гарри корчится на полу под взглядом Волдеморта. Мальчик отчаянно бьётся у него в ногах, стараясь вырываться из собственного тела, лишь бы больше не испытывать эти муки.

И Поттер кричит, кричит и будет кричать ещё, покуда на то есть воля Тёмного Лорда.

Он отменяет проклятие резким движением руки, словно стряхивая его с рукава мантии.

«Мальчик просто жалок», — с досадой думает Волдеморт, отворачиваясь от дрожащего рядом с ним подростка. Он ощущает резкий зуд разочарования внизу живота. Вкрадчивая кровавая тяга к насилию снова рождается под кожей. И ему приходится сделать один глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— П-просто покончим с этим…

— У тебя, похоже, сложилось ошибочное впечатление, Поттер, что твои желания здесь на что-то влияют. Это не так. А теперь вставай!

Мягким движением руки разрушенное кресло, щепка за щепкой, возвращается в первозданное состояние. Гарри болезненно стонет, поднимаясь на ноги, и в следующую же секунду с облегчением садится обратно на своё место. Волдеморт же продолжает стоять, выпрямившись во весь рост.

— Винки.

С волшебным хлопком перед ними появляется домашняя эльфийка. Она так низко кланяется Тёмному Лорду, что её уши касаются пола. Волдеморт не удостаивает её своим взглядом, продолжая смотреть на измученного подростка.

— Скажи Барти, чтобы тот принёс исцеляющий раствор, а также умиротворяющий бальзам… И ещё, Винки, принеси Гарри Поттеру сегодняшний ужин и горячий шоколад к нему.

— Как пожелает наш Лорд, — пищит Винки перед тем, как исчезнуть.

Через мгновение на коленях Гарри материализуется поднос с порцией горячего картофеля, кусочками курицы в томатном соусе и зелёным горошком. Рядом с тарелкой стоит большая кружка горячего шоколада.

— Я похож на идиота? — спрашивает Поттер и морщится, когда его живот начинает громко урчать.

— Нет, ты похож на человека, которого морят голодом.

Гарри вздрагивает от его слов, будто от хлыста. Красный оттенок стыда окрашивает кожу мальчика, начиная от шеи и заканчивая кончиками ушей.

«В яблочко». Чувство глубокого омерзение поселяется у Волдеморта в груди.

Он не испытывает к Поттеру сочувствия. Как и не испытывает злорадства. Лишь холодную брезгливость из-за того, что перед ним находится волшебник, терпящий к себе такое отношение.

— Поверь мне, Гарри, если бы я захотел убить тебя, то не использовал для этой цели яд.

— В еде может быть сыворотка правды.

— И зачем она мне? Все твои мысли, все самые сокровенные секреты прямо здесь, на поверхности твоих глаз. Всё, что мне нужно сделать, — заглянуть в них.

— Ты можешь читать мои мысли? — спрашивает Поттер с оттенком потаённого страха в голосе. Вся голова мальчика становится мгновенно забита одним единственным словом: «Квидич, квидич, ла-ла-ла, квидич».

— Я могу читать мысли всех. Теперь лучше сосредоточься на еде, а не на квидиче, так будет легче.

Серебряная вилка дрожит в руке Гарри, стоит только ему поднять её над тарелкой. Ни он, ни Волдеморт не комментируют то, насколько неустойчиво мальчик ощущает себя сейчас. Поттер делает первый укус горячего картофеля с видом мученика. Он замирает на несколько мгновений, прислушиваясь к своим ощущением после первой вилки, а затем сразу же тянется за второй.

Глаза мальчика упорно краснеют.

Волдеморт отворачивается.

«Словно крохи заботы для него подобны пытке», — мысль щёлкает горько ясным осознанием.

Двери гостиной распахиваются, пропуская в гостиную Барти с двумя флаконами зелий в руках.

— Мой Лорд.

Он замирает посреди комнаты под взглядом Тёмного Лорда, а затем обращает всё своё внимание к Гарри.

— Я знаю Вас, — внезапно объявляет Поттер, обвинительно указывая вилкой на мужчину. — Вы Крауч младший — Пожиратель Смерти…, и вы должны быть в Азкабане.

— Верно, парень, — улыбается Барти. — Сириус Блэк тоже должен, но вот мы здесь, хах. Азкабан, оказывается удивительным, в своей ненадёжности, местом.

— Сириус невиновен.

— Ты так в этом уверен? Постоянная бдительность, Поттер. В нынешние времена нельзя доверять даже собственной тени, не говоря уже о беглых преступниках.

Гарри застывает на месте, будто поражённый заклинанием. Он удивлённо смотрит на Барти, не осмеливаясь даже дышать.

— Профессор Грюм дал мне портключ в конце учебного года, — шепчет подросток.

— Ты никогда по-настоящему не знал профессора Грюма, Гарри, — подтверждает его опасения Волдеморт.

— Но… весь прошлый год? Все уроки защиты от тёмных искусств?

Барти согласно кивает, оставляя два небольших флакона с зельями на подносе с едой.

— Кубок! Ты говорил, что это Каркаров! Когда всё это было твоих рук дело! Но… какой смысл? Зачем… дементоры… всё это? Ты мог похитить меня ещё тогда!

— Дементоры? — спрашивает Барти и адресует свой растерянный взгляд Волдеморту. Тёмный Лорд игнорирует его, вместо этого полностью сосредоточившись на мальчике. Он по-новому оценивает чужую мертвенную бледность, измученный вид, а также дрожь в конечностях, которая была у Гарри ещё до их спонтанной схватки.

— На тебя сегодня напали дементоры?

— А ты разве не в курсе? — воинственно огрызается Поттер. Барти рядом с ним тянется за своей палочкой, чтобы преподать зарвавшемуся паршивцу урок, однако Волдеморт останавливает его движением руки.

— Мне льстит твоя безукоризненная вера в меня, но должен тебя разочаровать. На данный момент, дементоры целиком и полностью находятся под контролем Министерства.

— Министерства? — недоверчиво переспрашивает Гарри, полностью забыв про еду. — Но зачем министерству делать это?

Барти начинает истерично смеяться, словно лающая гиена. Волдеморт стискивает рот в неодобрительную полоску. В то время как Гарри удивлённо смотрит на хохочущего мужчину.

Взгляд Поттера вызывает у Барти ещё один приступ осипшего смеха, который прекращается лишь минуту спустя.

— О-ох, мои извинения. Когда ты в последний раз открывал газеты, парень? — спрашивает он, кончив потешаться.

— Эм… не уверен.

По щелчку пальцев перед Гарри материализуются несколько последних выпусков Ежедневного Пророка. Кричащие заголовки газет маячат в воздухе перед глазами подростка. Два самых ярких экземпляра: «Дамблдор: ненормальный или опасный?» и «Мальчик, который ЛЖЁТ».

Поттер мельком пробегается по текстам статей, сохраняя хмурый вид.

— Удивительно, что автор этих творений не Рита Скитер.

— Она объявлена пропавшей без вести, — вскользь сообщает ему Волдеморт, длинная тёмная мантия скользит по воздуху за его спиной, когда он проходится по комнате. — Речь не о ней. Дамблдор потерял всякое уважение в Министерстве, разозлив Фаджа заявлениями о моём возвращении. Ты же — второй человек после Дамблдора, чьё имя имеет какой-то вес среди волшебного общества. Естественно, Министр сделает всё, чтобы дискредитировать тебя и Дамблдора в глазах людей.

— Они хотели уничтожить мою палочку и исключить меня из Хогвартса после того, как я… отразил атаку дементоров.

Волдеморт удовлетворённо мычит.

— Тогда, Поттер, думаю, министр решил пойти более лёгким путём и просто избавиться от тебя.

Гарри только закатывает глаза.

— К этому начинаешь привыкать.

Картофель с курицей на его тарелке давно остыли, однако мальчик всё равно с удовольствием возвращается к еде. Когда с трапезой покончено, Барти протягивает ему сначала один флакон с зельем, а после другой.

Волдеморт, как заворожённый, продолжает смотреть на, спокойно принимающего зелья, Гарри.

— Что теперь? — спрашивает Поттер.

— Будь моим гостем. Оставайся на ночь в поместье, а завтра, я обещаю, ты вернёшься обратно.

«Такой доверчивый, такой наивный», — думает он.

«Такой слабый».

Ему предстоит всё это исправить.

Чувство восторженного предвкушения захватывает Волдеморта с головой.

Он больше не потерпит, чтобы с его даром обращались, как с должным.

Примечания:

В тексте могут попадаться назойливые очепятки.

Возможно, это не будет заметно по тексту, но написание этой главы ощущалось, как (образное, естественно) хождение по минному полю. Нельзя, чтобы они слишком ненавидели друг друга, иначе я не смогу сдвинуть сюжет, но и нельзя, чтобы они сразу же бросались друг к другу с чувством безграничного доверия. С одной стороны, надо бы немного пролить свет на планы Волдеморта, с другой, я бы не хотела сбрасывать весь этот пласт информации в сжатом варианте, нет, нужно сначала хорошенько так растечься мыслью по древу на несколько глав и только потом привести всё к нужному знаменателю.

Также хотелось бы добавить, что у фанфика есть плейлист с музыкой https://vk.com/music/playlist/150993810_80281446

И небольшой "трейлер" https://youtu.be/dY9upx3uaXs

Гарри идёт вперёд с ощущением неотвратимости. Вместо мыслей — статичный шум, вместо чувств — болезненное онемение. Всё замешательство, вся ярость и тошнота потерялись в той гостиной, залитой рыжеватым светом.

Его тень разрастается у него под ногами, сливаясь с темнотой коридора. Гарри чудится, что с каждым новым шагом он всё глубже погружается в ледяную воду.

— Гостевая спальня на первом этаже, следуй за мной, — вкрадчивый голос Барти Крауча младшего вызывает холодок по коже. Больше никаких намёков на игривость или фривольность. Мужчина перед ним уже не бывший профессор и даже не его знакомый, а самый настоящий Пожиратель Смерти.

Высокие каменные стены с запыленными картинами давят на них, пока они минуют узкий коридор, ведущий к винтовой лестнице.

— Это ваш дом? — спрашивает Гарри, испытывая при этом лишь капельку страха, когда Барти поворачивает к нему голову. — У всех чистокровных волшебников такие помпезные поместья или только у вашей семьи?

— С чего ты решил, что этот дом хоть как-то относится ко мне?

— Это явно не дом Волдеморта, — Барти заметно вздрагивает, стоит имени Тёмного Лорда сорваться с губ Гарри. — остаётся только один вариант, кому ещё может принадлежать это место. Так что, вот так выглядит родовое поместье Краучей?

— Хорошая попытка, Поттер, — хвалит его взрослый волшебник. — Однако, это не родовое поместье.

— Тогда загородный дом?

— Позволь рассказать тебе кое-что занятное. Мой покойный отец когда-то был главой Отдела Магического Правопорядка. Почётная и высокооплачиваемая должность. При нём мракоборцы стали свободно применять непростительные заклинания против подозреваемых… А чтобы отправить кого-то в Азкабан, было достаточно только одного его поручения. Стоит ли говорить о том, что в то время он нажил себе немало врагов? Так вот, Поттер, один только фундамент этого дома уже возводился под чарами «Фиделиуса». На тот момент, единственным хранителем тайны был мой отец, а уже после его смерти — я, — кривоватая улыбка раскалывает губы Барти, когда они спускаются на первый этаж. — И я не намерен раскрывать тебе эту тайну, парень, даже если ты очень мило попросишь.

Смутные воспоминания о его последней встрече с сумасшедшим мужчиной, отчаянно пытавшимся его о чём-то предупредить в запретном лесу, заставляют Гарри замедлить шаг. Мысль о том, что мистер Крауч мёртв, никак не укладывалась в его голове, точно как и о смерти Седрика.

— Как он умер? — спрашивает он, хотя до конца не уверен, действительно ли ему хочется знать.

— Я убил его, — просто отвечает Барти, пожимая плечами. — Отнёс тело в лес, а после преобразил его в кость.

«Мерлин, он убил собственного отца и смог трансфигурировать человека …», — поражается Гарри. Образ Драко Малфоя, превращённого в хорька, невольно всплывает перед глазами. Тогда это было весёлое воспоминание, но сейчас, думая об этом, Гарри испытывает только глубокую тревогу. Он сильнее сжимает в руке свою палочку.

— Вот твои покои, Поттер.

Барти слегка толкает скрипучую дверь, демонстрируя небольшую комнату, большую часть которой занимает кровать. Гарри медленно заходит внутрь. Его взгляд цепляется за старый комод напротив постели, а также небольшое окно с видом на высокие кустарники.

— А мой чемодан?

— Ты получишь его завтра, — отмахивается мужчина. — Если тебе понадобится что-нибудь ещё, можешь позвать Винки, она будет рада угодить.

— Хорошо.

— И да, Поттер... На дом до утра наложен антиаппарационный барьер. Ты не пленник здесь, однако все двери, ведущие на улицу, заперты для тебя до рассвета. Винки верна мне и Тёмному Лорду, она не поможет сбежать. Пожалуй, всё… Спокойной ночи.

Деревянная дверь закрывается с негромким хлопком, оставляя Гарри одного в ночной тишине. Он ещё несколько мгновений стоит посреди комнаты, прислушиваясь к удаляющимся шагам волшебника за стеной, а после резко падает на край постели, внезапно обессилев.

Осознание всего произошедшего за последние несколько часов мёртвым грузом ложится на его плечи. Он отбился от атаки дементоров, покинул дом дяди Вернона и пережил очередную встречу с Волдемортом. Горящий красным взгляд и последствия круциатуса всё ещё бросают Гарри в дрожь. Никогда прежде ему не доводилось испытывать подобные мучения, ещё никогда ему не хотелось вырваться из собственного тела, упасть в забвение и больше не приходить в сознание, чтобы не испытывать на себе всю яростную силу Волдеморта вновь.

Но хуже любой ярости, хуже пыток и безудержного страха — только горькое презрение к самому себе. За наивность. За слабость. Гарри тяжело падает на спину, прижимаясь к мягким простыням.

«Как я объясню всё это Дамблдору?», — думает он, а затем внезапно в нём поднимается затаённая обида при мысли о директоре.

Орден Феникса?

Пророчество?

«Или как насчёт того, чтобы он объяснил всё это мне?».

Чувство острого разочарование оседает у него комом в горле. Взгляд Гарри ещё раз медленно и неохотно скользит по комнате вокруг. Ничего устойчивого. Всё зыбко, будто пространство перед его глазами сейчас не более, чем иллюзия. Даже сам себя он больше не ощущает реальным.

При небольшом порыве ветра листья кустарников мягко шелестят за стеклом, привлекая к себе внимание.

«Крауч говорил только про двери», — размышляет Гарри, не вставая с постели. Он направляет палочку на окно, а затем шепчет: «Бомбарда». Луч заклятья тихо свистит в темноте и врезается в стекло с глухим звоном, к сожалению, ничего не разбивая.

— Так и знал, — шепчет он сам себе.

Да даже если бы ему удалось разбить окно и выбраться на улицу, попытка побега не увенчалась бы успехом. У него больше нет портключа, «Молния» в её уменьшенном виде осталась в чемодане, а аппарировать он не умеет. К тому же, у Гарри сложилось впечатление, что дом защищён не только чарами «Фиделиуса», поскольку он свободно использовал магию здесь, и от Министерства не было ещё ни одного письма.

«С другой стороны… меня, вроде как, даже не пытаются убить», — признает он, на секунду прикрывая глаза от усталости. Не сказать, что от этого ему становится комфортно находиться бок о бок с Волдемортом и Пожирателем Смерти, однако он ценит любезно предоставленное ему затишье.

На задворках сознания всё ещё маячат назойливые вопросы о пророчестве и Ордене, но он решает оставить их до встречи с Дамблдором. Если, конечно, Тёмный Лорд сдержит своё обещание и отпустит его завтра.

По мере того, как неторопливо тянется время, мысли Гарри становятся всё более вялыми, пока наконец, он не проваливается в смутный сон.

* * *

Сквозь толщу тяжёлой дрёмы до него доносятся голоса.

— Что так долго? Тебя ждали ещё вчера вечером.

— В следующий раз ты сам можешь отправиться за пищей для змеи! Это занимает время, к тому же, я весь пропитался этим мерзким запахом.

— Тёмного Лорда не интересует твоё нытьё. Ты принёс корм для Нагини?

— Да, Мерлин тебя раздери!

Громкий стук заставляет Гарри вздрогнуть и в панике распахнуть глаза. Чувствуя себя дезориентированным в незнакомом месте, он с клокочущим в горле страхом озирается по сторонам. Холодный пот выступает у него на лбу. Только палочка в руке приносит немного успокоения.

— Будь тише, Питер, ты разбудишь гостя нашего Лорда, — в насмешливом тоне Барти Крауча отчётливо звучит предупреждение.

Сердце Гарри пускается в пляс, как только до него доходит смысл услышанного. В одно мгновение он оказывается на ногах, смутно отмечая, что за окном уже разгорается рассвет, и направляется к выходу из комнаты.

Его охватывает жажда мести и безрассудный порыв осуществить её прямо здесь, прямо сейчас. Он резко дёргает ручку двери, но та не поддаётся.

Укол страха замораживает ему кровь.

— Ах, ты всё-таки разбудил его. Пожалуй, это даже к лучшему.

Раздаётся металлический щелчок, и с протяжным скрипом дверь перед Гарри открывается.

С гулко бьющимся сердцем он пересекает небольшой коридор, ведущий к холлу. Первым делом в нос ему бросается тошнотворный запах. Гарри видит двух волшебников, застывших друг напротив друга: их разделяют всего несколько шагов и мешок, пропитанный багровой кровью. Он протягивает руку с палочкой, нацеливая её на побледневшего Петтигрю.

— Поттер? — пищит Хвост, его глаза в панике мечутся между ним и Краучем. — Что…

— Как я уже сказал, Питер: мы ждали тебя вчера вечером, — говорит Барти, в один шаг заслоняя собой мужчину от Гарри. — Тёмный Лорд был весьма... раздосадован твоим отсутствием.

— Я…я покорно в-выполнял поручение моего Хозяина.

— Слишком долго, — голос Крауча звенит, словно сталь. — Но ты можешь легко исправить свой промах, Питер, ты можешь вновь заслужить благосклонность нашего Лорда.

Петтигрю бросается к ногам Барти с плаксивыми воплями:

— Да-да! Я сделаю всё, что угодно! Всё!

«Тогда умри. Прикажи ему умереть!», — собственная жестокость застаёт Гарри врасплох. Нет, так нельзя. Питер — трусливый предатель, не заслуживающий воздуха, которым он дышит, но его смерть не принесёт никакой пользы.

— Идеально, — доносится до него шёпот Барти. — Тёмный Лорд будет так доволен, Питер. Только представь, ты послужишь его величайшей цели!

— Что мне нужно... Я сделаю, я сделаю, всё сделаю.

— От тебя требуется сущий пустяк: просто оставаться на месте, — волшебная палочка тотчас появляется у мужчины в руке, он указывает на Петтигрю. Барти не произносит ни слова, однако сразу несколько лучей-заклятий врезаются в замершего Хвоста. Тот успевает только испуганно вскрикнуть, а после, под действием чар, заваливается на пол, совершенно окаменев.

Гарри невольно делает шаг назад, когда Крауч поворачивается к нему лицом.

— Что ты с ним сделал? — спрашивает он, облизывая пересохшие от волнения губы.

— Просто привёл в наиболее презентабельный вид. Хотя…

Барти вновь взмахивает палочкой, не глядя на Питера.

Мужчина на полу перевоплощается в грязную крысу.

— Так его будет легче нести.

— Нести? Куда?

— Куда угодно, Поттер. Можешь отдать его на растерзание Блэку, а можешь доставить прямиком в Министерство. Он — твой подарок от Тёмного Лорда. Поступай с ним, как хочешь.

— Подарок? — поражённо шепчет Гарри, не смея отвести глаз от волшебника перед ним. Ему страшно подумать о том, к чему всё это может привести. Что случится с ним, если он спокойно примет дар Волдеморта? Как… как он объяснит всё это своим друзьям? Сириусу?

— Судя по всему, ты не утренняя пташка, — усмехается Барти, жестом руки указывая на его взлохмаченные волосы. — Да, Поттер, подарок. А теперь… ты предпочитаешь позавтракать перед уходом? Или сразу отправимся в путь?

Гарри несколько раз моргает, чтобы воспринять услышанное. И с долей восхищения смотрит на то, как взрослый волшебник одним только щелчком пальцев призывает его школьный чемодан.

— Куда мы пойдём?

— Я так понимаю, завтраку — нет. И правильно, нам придётся аппарировать, тебя может стошнить. Я перемещу нас к порогу Снейпа.

Сердце Гарри испуганно замирает от перспективы встречи с ненавистным профессором. Однако, он также осознаёт, что других хороших вариантов для него нет. Он не может привести Пожирателя Смерти к дому Дурслей или Уизли, а также не может попросить оставить его в Косом Переулке, пока Министерство ведёт на него завуалированную охоту.

Петтигрю, в виде застывшей крысы, ощущается в его руке, словно плюшевая игрушка. И всё же Гарри старается держать его со всей осторожностью, пока Барти Крауч поднимает с пола школьный чемодан. Он подходит к старшему волшебнику со смешанными чувствами восторга и опасения.

— Возьми меня за локоть. И держись крепко.

Гарри так и делает.

В следующую секунду пространство вокруг сдавливает его со всех сторон, и вихрь аппарации утягивает их прочь.

* * *

Барти оказывается абсолютно прав — Гарри тошнит. Он сгибается пополам и судорожно хватает ртом воздух, чтобы его не вырвало прямо на ступеньки возле дома Снейпа. Перед глазами всё плывёт, пока он тщетно пытается прийти в себя. Удивительно, как ему ещё удалось удержать Петтигрю в руке.

Краем глаза Гарри замечает, что Барти оставляет рядом с ним его школьный чемодан. Затем мужчина подходит к тёмной двери и стучит несколько раз, пока Гарри всё ещё стоит, скрючившись на пороге, с зелёным лицом.

— Какого чёрта? — шипит Снейп, приоткрывая дверь. — Крауч?

Но не успевает Барти и рта раскрыть, как цепкий взгляд профессора впивается в Гарри.

— Поттер?!

— Здравствуйте, профе...

Необъяснимо сильные руки буквально втаскивают его в темноту чужого дома за шиворот растянутой рубашки вместе с чемоданом. Гарри только издаёт глупое «А!», когда его, будто тряпичную куклу, швыряют в коридор.

— Эй, полегче с парнем, — вступается за него Барти, но Снейп пропускает комментарий мимо ушей.

— Крауч, — угрожающе рычит профессор, стоя каменной стеной между растянувшимся на полу Гарри и застрявшим на пороге Пожирателем Смерти. Он медленно вытаскивает свою волшебную палочку. — Поттер, иди внутрь дома. И не высовывайся.

— Ну-ну, к чему такие крайности? — обращается к нему Барти, кривя губы в насмешливой улыбке.

— А ты, — говорит профессор, направляя палочку в сторону Крауча. — Убирайся отсюда. Сейчас же.

— Мы оба прекрасно знаем, что ты ничего не сделаешь.

— Я с удовольствием докажу тебе обратное, если ты сию же секунду не уйдёшь прочь.

Что-то такое мелькает в голосе Снейпа, что заставляет Барти примирительно склонить голову и сделать шаг назад.

— Береги себя, Гарри. Ещё увидимся. Снейп, до встречи на собрании!

Оглушающий хлопок, больше напоминающий раскат грома, проносится по всей пустынной улице, когда мужчина аппарирует.

Снейп с силой закрывает дверь и едва слышно шипит «подонок», прежде чем повернуться к всё ещё валяющемуся на полу Гарри. Глаза профессора гневно горят в темноте коридора, когда он смотрит на подростка. Кажется, его нисколько не смущает отсутствие света.

— Назовите мне хотя бы одну достойную причину, по которой я не должен вышвырнуть вас прямиком в руки Министерства. Возможно, это научит вас тому, что у любой выходки есть последствия.

— Там было два дементора! — возмущённо повышает голос Гарри и вскакивает на ноги. — Мне пришлось колдовать!

— Не прикидывайтесь идиотом, Поттер! — восклицает Снейп в гневе. — Какого Мерлина вы ушли из дома своих родственников, когда вам было велено ни при каких обстоятельствах не покидать его. Где вы были, пока весь орд… пока все в панике искали вас? Имеете ли вы хоть малейшее понятие о том, что за человек был с вами? Или вам просто нравится заставлять окружающих носиться вокруг вас?

— Нравится? — Гарри чувствует, что он задыхается от переполняющего его гнева. — Нравится? Мой дядя выгнал меня из дома! Что мне ещё было делать? Я воспользовался портключом, который мне дал профессор Грюм в конце года.

Ослепительный свет, зажёгшийся в коридоре, неожиданно врезается ему в глаза. Гарри болезненно жмурится.

— Вы воспользовались портключом от профессора Грюма, мистер Поттер? — голос Снейпа звучит настолько холодно, что подросток невольно вздрагивает. — Вы хоть знаете-

— Нет! Я не знал ровным счётом ничего! Было очень приятно обнаружить себя в очередной ловушке вместе с Волдемортом-

— Не произноси его имя! — кричит профессор, однако Гарри не слушает.

—… и Барти, грёбаным, Краучем, который притворялся Грюмом весь предыдущий год. Как хорошо, что кто-то из моих друзей или учителей потрудился предупредить меня об этом в одном из своих писем, да? А то получилось бы неловко… Ах, подождите!

— Поттер, ваш сарказм здесь не нужен и неуместен.

Голос Снейпа звучит уже не так сердито, как минуту ранее. Он устало проводит рукой по лицу, внимательно осматривая Гарри с головы до ног, словно убеждается в том, что тот в полном порядке.

— Сейчас мы пройдём на кухню, и вы расскажете мне всё…

— Нет. Я буду говорить только с Дамблдором.

— Директор Дамблдор в Министерстве разбирается с тем бардаком, что вы устроили.

— Я не устраивал НИЧЕГО!

— Думаете мне есть до этого дело, Поттер? Устраивали или нет — Директор недоступен, вы будете разговаривать со мной. Пошли.

Гарри едва удаётся не выронить крысу из рук, когда профессор хватает его за воротник рубашки и силком тащит за собой на кухню.

Ему остаётся только надеяться, что Снейп после их разговора не пустит его на зелья.

Примечания:

Хотелось бы сразу сделать комментарий насчёт мыслей Гарри. Ещё в книгах он много кому желал смерти или грозился кого-то убить — Сириуса, Питера, Беллу, Волдеморта и т.д. (а потом в итоге этого не делал), так что он не становится здесь на тёмный путь.

А ещё я люблю Снейпа :D Он единственный, кто может в моих работах "выпотрошить" Гарри, и ему за это ничего не будет.

И напоследок... Я была бы очень рада небольшому фидбеку, если вам работа хоть сколько-нибудь нравится. Если честно, я была бы признательна любому фидбеку.

Как-то вот так, хорошего вам дня!

К его недоверчивому удивлению разговор с профессором проходит весьма сносно. В окружении старой, темноватой кухни, которой явно давно не пользовались, Снейп выглядит скорее сокрушённым, нежели злым. Он не сводит с Гарри своих цепких чёрных глаз, пока тот неловко пьёт предложенную ему воду и излагает все события минувших суток.

Стоило ему рассказать про Петтигрю, преобразованного в неподвижную крысу, как профессор молниеносно выхватывает существо у него из рук и левитирует того из кухни, подальше от глаз Гарри.

— Мы обязательно вернёмся к этому позже, — всё, что он говорит.

В конце концов, история завершается тем, что они с Барти Краучем оказываются у порога Снейпа.

И как только последнее предложение срывается с губ Гарри, он чувствует, как вся тяжесть мира медленно сползает с его плеч.

Профессор же, напротив, выглядит так, будто непомерная ноша свалилась прямо ему на голову. Он делает долгий глубокий вдох, полный сдерживаемых эмоций, и поджимает свои бесцветные губы. Гарри невольно втягивает голову в плечи, морально готовясь к тому, что на него сейчас начнут кричать.

Однако этого не происходит.

— Позвольте резюмировать, Поттер, — голос Снейпа звучит на удивление отстранённо. — Ваш дядя выгонял вас из дома, и вместо того, чтобы связаться с кем-то из взрослых, вы решили воспользоваться незаконным портключом. Стоит отметить: вы даже не знали, куда этот портключ отправит вас, вы просто… безрассудно сбежали.

— Я не сбежал! — горячо возражает Гарри, едва не вскакивая со своего места.

— Вы уже сказали своё слово, теперь моя очередь, мистер Поттер. Итак, вы сбежали. Впрочем, такое происходит с вами не в первый раз, поэтому я не буду сильно зацикливаться на этой части истории… Портключ перенёс вас в незнакомое место, вы встретили неизвестного человека и пошли с ним, — Снейп проводит ладонью по лицу, словно желая стереть со своей кожи всю глупость Гарри. — Только после того, как этот человек привёл вас к самому Тёмному Лорду, вы, о чудо, заподозрили, что что-то не так… Поттер, я никогда не тешил себя иллюзиями насчёт ваших скудных умственных способностей, но даже я не мог себе представить всю плачевность ситуации.

«С меня хватит!», — решает Гарри, медленно выпрямляясь во весь свой небольшой рост. Чувство несправедливости сдавливает ему грудь.

— Сядьте на место, мистер Поттер, мы ещё не дошли до той части, в которой вы принимаете от Тёмного Лорда зелья.

— При всём уважении, вы приняли от него метку. Сэр.

Мучительную секунду ничего не происходит.

Затем Снейп резко поднимается со своего места, и Гарри невольно шарахается назад. В слепой панике он спотыкается о собственный стул, но удерживает равновесие, продолжая пятиться спиной, чтобы оказаться подальше от гнева профессора. Сердце лихорадочно трепещет у него где-то в пятках, пока убийственный взгляд Снейпа оставляет невидимые ожоги на коже Гарри.

— Я очень сожалею, м-мне не следовало…

Никакого ответа. Лишь эхо неотвратимых шагов мужчины, приближающегося к нему.

И, с необъяснимым ужасом, Гарри понимает, что дрожит. Он втягивает носом воздух, стараясь усмирить свои трясущиеся колени, и приготовиться к тому, что неминуемо произойдёт.

Подумать только, он уже трижды встретил Волдеморта, но Снейп — тот, кто вызывает у него неподдельный страх.

«С Волдемортом я хотя бы могу защищаться», — думает Гарри, упираясь спиной в стену кухни.

И в этом вся проблема.

Он ничего не может сделать с такими людьми, как дядя Вернон.

Он ничего не может сделать с такими людьми, как Снейп.

Когда профессор оказывается совсем близко, всё тело Гарри напрягается, будто сжатая пружина. Он крепко зажмуривает глаза и по привычке выставляет руки перед собой, ожидая удара.

Шаги замирают в нескольких сантиметрах от него. Подавляющее присутствие Снейпа заставляет Гарри ещё сильнее втиснуться в стену. И так они застывают вдвоём в этом мгновении.

Проходит секунда, две.

Но ничего не происходит.

Не следует удара или проклятия. Нет даже крика.

— Откройте глаза, мистер Поттер.

Это всё ещё напряжённо, однако Гарри ощущает, как в воздухе между ними происходит перемена. Медленно подняв веки, он смотрит на своего профессора. Затем его взгляд цепляется за обнажённую метку. Снейп, замечая это, сильнее закатывает рукав своей мантии.

— Думаете, это предмет для гордости?

— Нет, конечно, нет, — голос Гарри звучит слишком тихо, даже для него.

— Но когда-то оно было таковым, мистер Поттер. Сейчас это клеймо позора, несмываемый знак самого величайшего в жизни промаха. И не тешьте себя заблуждениями, что с ним вы не совершите ту же ошибку, что когда-то сделал я. Вы не осознаёте этого, но вы уже слушаете его слова, едите его еду, общаетесь с его сторонниками и принимаете его дары. Вот только помните, Поттер: всё, что даёт Тёмный Лорд, — словно золотые галлеоны в кошельке, вручённые дьяволом, — со временем вы обнаружите вместо них лишь сухие листья.

— Я понимаю, профессор, — сипло произносит Гарри, чувствуя себя невообразимо глупо и пристыженно.

— Мне бы очень хотелось на это надеяться, — с этими словами Снейп отступает, возвращая ему собственное пространство. Мужчина возвращается к оставленному ими столу, но садиться обратно за своё место не спешит.

Гарри неловко отлипает от стены и тоже подбирается ближе, теперь уже не боясь за сохранность своих конечностей. Он украдкой смотрит на профессора.

— Не думайте, что я не заметил этого, Поттер.

— Боюсь, что я не понимаю, о чём вы говорите, сэр.

Снейп прищуривается на него и, на мгновение, выглядит вызывающе. Тень ухмылки трогает край его губ, однако он сдерживает себя от какой-либо насмешки. По-видимому, снова собираясь сказать нечто важное.

Нехорошее предчувствие поселяется у Гарри в районе живота.

— Возможно я пропустил это, мистер Поттер. Скажите, я когда-нибудь поднимал на вас руку?

— Что? Нет, сэр!

«Вы просто отравляете мне жизнь всеми другими возможными способами», — думает он, но не говорит этого вслух.

— Тогда чем является ваше поведение, продемонстрированное минутой ранее? Страхом передо мной? Силой привычки? Или и тем и другим?

— Э-э…

— Я облегчу тебе задачу, Поттер: твой дядя когда-нибудь бил тебя по лицу в качестве наказания?

Гарри чувствует, как вся кровь отливает от его лица. И он с досадой обнаруживает, что вопросы Снейпа не относятся к риторическим. Профессор действительно ждёт от него ответа, скрестив руки на груди.

Он ищет помощи у всего вокруг, безуспешно рыская глазами по комнате, в надежде перевести тему. Там ничего нет: только тёмная фигура Снейпа посреди кухни и повисшие в воздухе вопросы, разоблачающие самый низменный аспект его жизни. Вопросы, унижающие его.

— Может лучше поговорим о Вол-… о Лорде? — спрашивает Гарри, не желая нарушать их шаткое перемирие очередным спором.

Снейп рядом с ним делает резкий вдох.

— Мерлин, — говорит он, расправляя руки и опираясь ими на старый обеденный стол. — Вам предпочтительней тема психопата-убийцы, нежели… Поттер, вы ведь понимаете, что только что косвенно дали ответ на мой вопрос?

— Я этого не делал.

— Хорошо, — выдыхает он. — Давайте поговорим о Тёмном Лорде.

— Почему он просто не… ну, знаете, — Гарри делает неопределённый жест ладонью, — не убил меня?

Снейп какое-то время молчит, словно раздумывая над тем, стоит ли ему делиться своими размышлениями с ним или нет, а затем произносит:

— Есть несколько предположений, ни одно из них не является для вас хоть сколько-нибудь оптимистичным. Самое очевидное — он хочет завербовать вас в свои сторонники, но тогда, на мой взгляд, он действует весьма непоследовательно.

— Почему?

Профессор резко поворачивает к нему голову, сверкая рассерженным взглядом.

— У вас на всё только один вопрос, Поттер?

Гарри едва удерживается от того, чтобы не закатить глаза к потолку.

— С чего вы взяли, что он ведёт себя непоследовательно, профессор?

— С того, Поттер, что в этом случае, ему нужно было похитить вас ещё на кладбище. Держать при себе, скармливать свою извращённую пропаганду, ломать ваш разум и только потом представлять миру. Сейчас же он будто… играет со всеми нами.

— Играет? — Гарри морщится от выбора слов Снейпа, но какое-то зерно истины в словах профессора есть. Волдеморт держит их всех в нервном напряжении с момента своего возрождения.

— Думаете, вы единственный, кого смущает то, как вы видитесь с Тёмным Лордом, а затем возвращаетесь живым и невредимым? Возникает множество вопросов. Говорите ли вы всю правду о ваших встречах? Можно ли вам доверять? Не промыл ли Тёмный Лорд вам мозги? А вдруг вы посланы сюда, чтобы шпионить за Дамблдором и Орденом?

— Нет же!

Злобная улыбка Снейпа режет также больно, как его слова.

— Это вы так думаете, Поттер. Это не значит, что так не думают остальные… Поэтому моё предположение заключается в том, что Тёмный Лорд с помощью вас хочет расколоть Орден изнутри. Ваша лояльность... если он её добьётся, будет лишь сопутствующим трофеем.

— Он не добьётся моей лояльности.

Снейп глядит на Гарри своим хищным взглядом. Прямой взгляд, который всё ставит на свои места.

— Мы будем на это надеяться.

— Вы не верите мне?

— Я верю только в то, что вижу, Поттер. А вижу я ошибки, как с той, так и с другой стороны.

Он легко вскидывает руку с палочкой и колдует «Темпус». В воздухе материализуются полупрозрачные часы, указывающие на то, что сейчас девять утра. Снейп недовольно отворачивается, а затем направляется к выходу из кухни. Гарри растерянно замирает на месте.

— Эм, куда вы, профессор? — спрашивает он, звуча немного встревоженно.

— Мне теперь и перед вами отчитываться, Поттер? — бросает в ответ мужчина, однако его тону не хватает яда, поэтому фраза выходит скорее усталой, нежели злобной. — Мне нужно позаботиться о крысе, а ещё сообщить о вашем нынешнем местоположении Ордену и Дамблдору. Иными словами, Поттер, меня ждёт работа.

— О… хорошо. Могу я пойти с вами? Мне тоже нужно поговорить с Дамблдором.

— Что вам нужно, так это остаться здесь и предпринять все усилия, чтобы ненароком не убить себя. Я постараюсь прислать оборотня, тот присмотрит за вами в моё отсутствие. Кухня и гостиная полностью в вашем распоряжении, всё остальное — нет. И, ради всего святого, Поттер, даже не вздумайте выходить из дома. Иначе вас ждут последствия похуже смерти.

Гарри не может удержаться. Он усмехается:

— Сто баллов с Гриффиндора?

— Тысяча баллов с Гриффиндора, Поттер.

С этими словами Снейп призывает к себе в руки крысу-Петтигрю, а после исчезает с тихим хлопком.

И Гарри остаётся один в чужом доме.

* * *

Время здесь тянется утомительно долго. Он уже успел осмотреть все книжные полки профессора, оценить скудное убранство двух комнат и коридора, заглянуть в кухонные шкафчики с целью найти что-нибудь съестное, а также немного прибраться и достать из своего чемодана учебник по гербологии.

Он устраивается с книгой на потёртом кресле возле запыленного окна, когда спустя мгновение перед ним материализуются пять фигур.

Гарри подскакивает на месте и слепо тянется за волшебной палочкой.

— Успокойся, мы свои, — доносится до него женский голос одной единственной чародейки среди компании. — Да ты в точности такой, как я думала!

Он ещё раз с сомнением окидывает взглядом всех собравшихся в гостиной Снейпа, отмечая профессора Люпина, Грюма, двух незнакомых волшебников и самого хозяина дома. И только после этого расслабляется.

— Ты был прав, Римус, — говорит лысый темнокожий волшебник, который Гарри незнаком. — Он копия Джеймса.

Рядом с ними профессор Снейп издаёт глухой звук отвращения и возводит глаза к потолку.

— Как мы можем быть уверены, что это он? — лающий голос Грюма, заставляет Гарри поёжится. — Очень некстати будет, если мы доставим вместо него какого-нибудь Пожирателя Смерти! Кто-нибудь прихватил с собой сыворотку правды? Снейп, готов поспорить, у тебя всегда есть запас на крайний случай.

— В этом нет нужды. Просто забирайте ребёнка и проваливайте из моего дома.

— Тогда спросите его о чём-нибудь таком, что знает только настоящий Поттер!

— Гарри, какой вид принимает твой Патронус? — спрашивает его профессор Люпин.

— Олень, — нервно отвечает Гарри.

— Это он, Грозный Глаз.

После подтверждения его личности все в гостиной, кроме Снейпа, спокойно выдыхают. И всё же Гарри по-прежнему ощущает на себе их пристальное внимание. Он беспокойно облизывает губы, а затем встаёт с кресла.

— Итак, Поттер — это Поттер, теперь забирайте его и выметайтесь. Это вам не штаб-квартира, — требует Снейп, левитируя к Гарри школьный чемодан.

— И упустить такую возможность побывать дома у самого скрытного человека во всей Магической Британии? — со смешком спрашивает чародейка. — Ну уж нет.

— Нимфадора, — обращается к ней профессор Люпин, и девушка тут же вспыхивает.

— Не смей называть меня Нимфадорой, Римус! Просто Тонкс!

Гарри с удивлением смотрит, как волосы волшебницы из ярко-фиолетового оттенка перекрашиваются в алый, но он не находит в себе смелости спросить об этом её или кого-нибудь ещё, пока атмосфера вокруг накалена до предела. Ему кажется, что профессор Снейп убьёт их, если они не покинут дом через минуту. По крайней мере, он выглядит вполне готовым сделать это.

В их спор вмешивается Грозный Глаз Грюм:

— Успокойся, Снейп. Мы ждём сигнал от Дедалуса, что можно отправляться в путь.

Профессор недоверчиво щурит глаза.

— Вы собираетесь аппарировать по команде?

— Мы полетим на мётлах, — отвечает Люпин. — Единственный способ. Гарри ещё не дорос до того, чтобы аппарировать.

Теперь взгляд Снейпа говорит о том, что в его гостиной собрались не волшебники, а умалишённые.

— Прекрасное умозаключение, Люпин. Скажи на милость, как Поттер тогда оказался здесь?

Его вопрос встречает оглушительное молчание.

— Не занимайтесь ерундой. Берите мальчика и аппарируйте из моего дома.

Примечания:

Мне хотелось дать Гарри небольшую передышку и возможность всё проговорить с кем-то, кто знает, каково это быть по обе стороны. Надеюсь, глава принесла хоть немного тепла. Темы, поднимающиеся в ней мрачные, но в этом и заключается Hurt/Comfort, указанный в жанрах. "Comfort" правда будет изображён в весьма специфичной снейповской манере.))

Пока писала, шутила про саму себя:

История — Волдеморт и Гарри

Самые лучшие речи, которые я только могу придумать, — Снейпу

Ещё я включила лайки, потому что я слаба и зависима от фидбека...?

Гарри не дают толком сориентироваться. Едва под ногами возникает твёрдая поверхность, как его тут же подталкивают в спину, вынуждая двигаться вперёд. Встревоженные голоса, звучащие вокруг, рождают у него дурные предчувствия. Они словно очутились в доме, где лежит умирающий.

Когда глаза немного привыкают к окутавшей их темноте, он видит перед собой длинный мрачный коридор с отстающими от стен обоями и вытертым ковром на полу. Старые деревянные половицы жалобно поскрипывают при каждом их шаге, пока они спешно идут вглубь жилища.

— Пойдём, Гарри, сюда. — говорит Тонкс. Его доводят до самого конца коридора, а затем спускаются вниз по каменной лестнице.

Через мгновение он оказывается в помещении, похожем на пещеру с грубыми тёмными стенами. Здесь его встречает Сириус, миссис Уизли, мистер Уизли, Билл и несколько незнакомых ему волшебников. Все они с суровыми лицами сидят за длинным деревянным столом, окружённым множеством кресел и стульев. Гарри посылает им всем тёплую улыбку, однако та не получает ответа.

Сириус, расположившийся у самого края, виновато поднимает брови, пока миссис Уизли качает головой, не решаясь встретиться с ним взглядом.

Гарри останавливается посреди комнаты, внезапно почувствовав себя призраком в собственном теле. Все волшебники, сопровождавшие его в это место, неспешно рассаживаются по своим местам. Только скрип стульев о пол и треск огня в большом очаге нарушают повисшую над ними тишину. Пока сочувствующий голос профессора Люпина не обращается к нему:

— Садись, Гарри.

— Спасибо, я постою… Что происходит?

— Профессор Снейп сегодня утром сказал нам, что ты встретился с Сам-Знаешь-Кем, снова, — добродушно объясняет мистер Уизли. — Мы бы хотели узнать об этом подробнее.

— Я уже всё рассказал Снейпу, — Гарри пожимает плечами. — Мне нечего добавить.

— Тогда будь любезен ответить на несколько наших вопросов, — продолжает Артур Уизли.

Они спрашивают его обо всех подробностях того вечера, начиная от нападения дементоров и заканчивая тем, что именно он поведал его профессору зельеварения. Голоса звучат отовсюду, и каждый новый ответ порождает ещё больше комментариев со стороны волшебников. Некоторые вопросы сбивают с толку: «Почему ты не умер?», «На что было похоже действие Круциатуса? Уверен, что просто не дал заученное из учебника описание?», «Ощущаешь ли ты себя по-другому после той ночи?». Гарри старается ответить на всё это, пока в один момент он не осознаёт:

— Это допрос, — собственный голос звучит на удивление бесцветно.

— Гарри, нет…

— Да.

Профессор Люпин и Грозный Глаз Грюм перебивают друг друга, а затем долго переглядываются между собой.

— Где Дамблдор?

— Директор Дамблдор, — поправляет его Люпин. Гарри не сдерживается, он закатывает глаза.

— Зачем тебе он нужен, парень? — на этот раз спрашивает Грюм.

— Затем, что я не собираюсь пересказывать одну и ту же историю в третий раз, если он захочет узнать, как я пережил очередную встречу с Волдемортом.

— Тебе придётся пересказывать одну и ту же историю столько раз, сколько понадобится, Поттер. Своей выходкой ты поднял на уши весь Орден!

— И в чём именно заключается моя выходка? — кусается Гарри в ответ. — Мне следовало умереть в том поместье, тогда у вас не возникло бы вопросов?

Обеспокоенный ропот проносится среди волшебников.

— Что?! Нет, конечно, Гарри! — сразу же горячо возражает миссис Уизли, рядом с ней её муж и старший сын согласно кивают. Другие тоже выглядят солидарными с ней.

— Мы все волновались о тебе! Сначала дементоры, а после… Сам-Знаешь-Кто!

Их слова, словно бальзам на сердце, довольно быстро усмиряют вспыхнувший в нём гнев. Тем не менее, обида от своеобразного допроса и завуалированных обвинений никуда не уходит.

— Никому из вас не пришлось бы волноваться, если бы кто-нибудь потрудился прислать мне письмо о профессоре Грюме.

— Гарри, — хмурый голос Сириуса звучит впервые с момента их встречи, — мы не могли…

— Даже ты? Тебе удалось сбежать из Азкабана! Что же помешало отправить одно письмо?

— Всем нам запретили отправлять тебе такого рода письма…

Был всего один единственный человек, способный сделать это. Только один человек, которого слушались все, находящиеся в этой комнате. Дамблдор. Он сказал им не отсылать хоть сколько-нибудь информативные письма.

— И, конечно же, ты послушался, Сириус, — разочарованно произносит Гарри, не в силах больше смотреть на своего крёстного, пока внутри него всё кипит от досады.

— Так. Думаю, ребёнку следует отдохнуть. Завтра его ждёт нелёгкий день в Министерстве, а тут ещё и мы налетели, как стая воронья. Всё. Хватит. Гарри, иди наверх к Рону и Гермионе, они очень соскучились по тебе. Я сказала: мы услышали достаточно, Грюм!

Миссис Уизли строго трясёт пальцем в сторону Грозного Глаза. Поразительно, но тот действительно не говорит больше ничего, позволяя Гарри просто развернуться и покинуть подвальную кухню.

Следом за ним с места срывается Сириус.

Крёстный нагоняет его только тогда, когда он уже достигает длинного коридора.

— Хэй, — мужчина мягко кладёт свою руку Гарри на плечо, останавливая его. — Прошу, прости за это, правда. Мы все… я заблуждался, я думал, что так будет лучше для тебя, безопаснее.

У Гарри не находится слов. Он смотрит на осунувшееся и усталое лицо Сириуса, не в силах больше злиться, но и не в силах пренебречь глубинным ощущением одиночества. Оно съедало его всё лето, ещё у Дурслей. Оно продолжает съедать его сейчас.

«Что, если в следующий раз Дамблдор прикажет тебе игнорировать меня?», — думает Гарри.

— Поверь мне, сидя в этом проклятом доме, не было и дня, чтобы я не хотел написать тебе обо всём. Не было и дня, чтобы я не думал о тебе.

Какой-то внутренний стержень ломается внутри Гарри после этого. Он один раз глупо моргает, а затем бросается в крепкие объятия Сириуса. Чужое гулкое сердцебиение звучит прямо у него под ухом.

— Я так злился. И так скучал.

В ответ на это Сириус усмехается ему в макушку и только сильнее стискивает в руках. Так они замирают на несколько коротких счастливых мгновений. К сожалению, всё хорошее в жизни Гарри не длится долго.

— Мне пора возвращаться обратно, — говорит ему крёстный, с неохотой отступая назад. — Беги к своим друзьям. Они на третьем этаже, правая дверь.

Гарри кротко кивает на эти слова.

— Мы же ещё поговорим? — спрашивает он, когда мужчина разворачивается к лестнице. — Знаешь, я достал нам Петтигрю, стоило бы обсудить… реабилитацию твоего имени.

— Да, знаю. И, разумеется, Гарри. Мы ещё поговорим.

* * *

Встреча с Роном и Гермионой проходит более громко и ярко, нежели встреча со всеми остальными. Гермиона, завидев его в дверном проёме, издаёт радостный возглас, и через секунду всё поле зрения Гарри заполняет пышная масса её густейших волос. Сила, с которой девушка бросается к нему с объятиями, едва не сбивает его с ног.

— ГАРРИ! Рон, он здесь! Мы даже не слышали, как ты вошёл в дом. Как ты? Что с тобой случилось? Наверняка жутко злишься на нас. Я понимаю, от наших писем радости было мало, но мы ничего не могли тебе написать. Дамблдор строго-настрого запретил, а нам столько нужно тебе рассказать! Да и ты нам массу всего расскажешь! Про дементоров! Это просто возмутительно, Министерство не может тебя исключить, не имеют права! В Указе о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних есть пункт об использовании волшебства при угрозе для жизни…

— Гермиона, дай ему хоть вздохнуть, — прерывает её Рон, широко улыбаясь и закрывая за Гарри дверь. Всё ещё сияя, Гермиона выпускает его из своих объятий, но только для того, чтобы он оказался в руках Рона.

Они сердечно хлопают друг друга по лопаткам, а затем расходятся. Сразу же за этим в воздухе раздаётся тихий шорох крыльев, и белоснежная сова нежно садится ему на плечо.

— Букля! — признаёт Гарри, когда та начинает ласково щипать его за ухо.

Рон и Гермиона неловко замирают рядом с ним, когда комната незаметно для всех них погружается в напряжённую тишину. Счастье от встречи после долгой разлуки сияет недолго. Но он старается понять.

«Если даже Сириус не стал перечить Дамблдору, как я могу ожидать этого от них?».

Гарри решает протянуть руку помощи:

— Итак, — говорит он, рассеянно поглаживая сову у себя на плече. — Орден…

Из их сбивчивого рассказа Гарри узнает не больше, чем от небрежного комментария Волдеморта. Что не может не тревожить. Однако он черпает новые крупицы, недостающей ему информации. Становится известно, что эта квартира — дом Сириуса Блэка, внизу в подвальной кухне несколько раз в неделю проходят собрания Ордена, а Дамблдор очень занят, поэтому ему некогда отвечать на всевозможные вопросы Рона и Гермионы о Гарри.

В свою очередь, Гарри снова излагает историю произошедшего с ним после нападения дементоров. Слова, повторяющиеся из раза в раз за минувшие сутки, уже жгут ему язык. Он задаётся вопросом, придётся ли ещё кому-нибудь рассказывать об этом. Нужно ли будет снова проживать эти воспоминания?

Конец истории умирает в полном молчании комнаты. Рон выглядит болезненно белым на фоне тёмных обоев, однако Гермиона…она кажется нервной, встревоженной. И почему-то Гарри уверен, что дело отнюдь не в Волдеморте.

Он щурит на неё глаза и спрашивает:

— Что такое?

Девушка кусает губы и заламывает руки, но всё равно качает головой в отрицании. Тогда Гарри обращает свой взгляд к Рону, однако тот тоже выглядит растерянным её реакцией.

— Гермиона, ты уверена, что всё нормально?

— Да, — явно лжёт она. Яркий румянец обмана расцветает на обеих её щеках.

— Ты же знаешь, что можешь сказать нам всё, верно? — спрашивает Рон, переглядываясь с Гарри.

— Я знаю! Просто… Завтра у Гарри слушанье в Министерстве, он только-только пережил встречу с Сам-Знаешь-Кем и отразил атаку дементоров. Я не могу…

— Слушанье в Министерстве пройдёт хорошо, Гермиона. Всё остальное — уже в прошлом. Скажи нам, что случилось, ты не обременишь этим ни Рона, ни меня, я обещаю тебе.

Гермиона рядом с ними тяжело вздыхает, выглядя побеждённой и решительной одновременно. Широкими шагами она пересекает комнату, падает на колени рядом со своим школьным чемоданом, а после достаёт на свет прозрачную стеклянную банку с чем-то очень маленьким внутри. Гарри прищуривается и узнаёт в небольшой точке на стекле жука.

— Я нигде не видела информации в газетах, однако, если Сам-Знаешь-Кто упомянул об этом, значит этим делом занялись авроры и Министерство.

— Что за дело? — спрашивает Рон.

Гермиона подходит к ним ближе вместе с банкой в руках.

— Рита Скитер пропала без вести…

Осознание внезапно поражает Гарри, словно гром. Сердце испугано пускается в пляс от серьёзности ситуации. Рон же по-прежнему ничего не понимает.

— И? — спрашивает его друг.

Гермиона уже собирается открыть рот, чтобы ответить, как Гарри бросается к ней и резко закрывает губы девушки ладонью.

— Ради Мерлина, Рон, сложи два и два, — шепчет он своему другу, многозначительно кивая головой в сторону банки с жуком. — Сириус не единственный анимаг в доме. Кто-нибудь ещё знает, Гермиона? Кто-нибудь ещё видел? Слышал?

Девушка качает головой и делает шаг назад.

— Конечно нет! И… Мерлин, я не знаю, что делать. Всё случилось так спонтанно, я узнала, что она незарегистрированный анимаг и поймала её. Я хотела просто запугать, пригрозить Министерством, поскольку её могут за это отправить в Азкабан. Но уже после я осознала, что за… что за похищение… мне тоже грозит Азкабан, если не хуже. И меня точно исключат из школы! Я думала выпустить её в Лондоне, но я не... Что мне делать?

Глаза Гермионы стремительно краснеют от непролитых слёз. И без того бледный Рон выглядит ещё белее. Разум Гарри же будто замерзает. Они не могут обратиться за помощью с этим к Дамблдору или Люпину. Или Сириусу. Мерлин, они определённо не могут втянуть в это его крёстного, не тогда, когда его освобождение стоит на кону.

На секунду Гарри думает о Снейпе. Но он быстро отметает эту мысль. Волшебник скорее сдаст их с потрохами в Министерство, нежели поможет скрыть… преступление.

«Гермиона похитила человека», — ошалело думает Гарри.

— Как она всё ещё… жива? — спрашивает Рон, указывая трепещущего крыльями жука.

— Питательные чары, прямо как с… профессором Грюмом. Но и они не бесконечны.

Необъяснимое чувство решимости наполняет Гарри, когда он смотрит на разбитую Гермиону. Всё становится до невозможного простым и сложным одновременно. Он не может потерять свою лучшую подругу, они не могут дать Скитер умереть, они также не могут обратиться за помощью ни к кому из своих знакомых, потому что их неминуемо ждут страшные последствия.

— Дай банку мне, — говорит он и протягивает руку.

Гермиона делает ещё один шаг назад, выглядя до смешного подозрительной к нему.

— Что ты собираешься сделать?

— Придумаю что-нибудь, — обещает Гарри. — Ты не попадёшь в Азкабан. Всё будет хорошо.

— Я не могу обременять тебя этим… Ты и так завтра идёшь в Министерство, мы не знаем, чем всё закончится там…

— Гермиона. Отдай её мне.

Заметно колеблясь, девушка протягивает ему банку. Мгновение, и вот вся тяжесть её проступка теперь у него в руках.

Гарри смотрит на мечущегося за стеклом анимага.

— Спасибо, — рядом с ним всхлипывает Гермиона.

Мысли его нарочито мертвы.

Примечания:

Наконец-то Гарри у меня делает какой-то осознанный выбор и берёт ответственность на себя, аллилуйя!

Люблю небольшие чеховские ружья развешивать то тут, то там.

Думаю, конечно, до смешного очевидно, к кому он в итоге пойдёт за неимением каких-либо других вариантов. :)

Примечания:

В фанфике я играю с временными линиями. Нападение дементоров на Гарри произошло не второго августа, а десятого.

Ещё эта глава была немного отредактирована... так что у неё случайно появились ещё две страницы текста.

Он безмерно благодарен своим друзьям за то, как они стараются поддерживать видимость того, что всё нормально. Не смотря на по-прежнему чувствующееся напряжение, вся их дальнейшая беседа посвящена отвлечённым темам. Никто больше не упоминает Скитер, чему Гарри несказанно рад.

Они лишь изредка бросают косые взгляды на потрёпанный чемодан, в котором, по итогу, была спрятана банка.

Гарри также пытается не думать о ней, воображая себе статичный шум, заглушающий всё. Однако журналистка упорно навязывается ему даже в его собственном сознании. Женщина находится в заточении более полутора месяцев: в тесном пространстве, без еды, воды, удобств. Да, в обличии жука, но разве от этого становится легче?

«Это так паршиво. И я не смогу освободить её в ближайшее время... Не без вреда себе или Гермионе.».

Краем уха он улавливает, что разговор, протекающий вокруг него, заходит о летнем домашнем задании. Гарри слабо ухмыляется, когда Рон тяжело вздыхает на каждую фразу Гермионы о сочинениях по зельям. Большая часть его домашней работы так и осталась невыполненной, но он предпочитает об этом умолчать.

Неожиданно в их дверь раздаётся тихий стук, и разговор мигом смолкает.

Через пару секунд стук повторяется.

Рон подходит к двери и открывает её, являя им ухмыляющегося Сириуса.

— Мне велено позвать вас на обед, ребята. Все остальные уже там, так что пойдёмте.

Гарри возвращает усмешку своему крёстному и прытко поднимается на ноги с постели. До этого момента он даже не осознавал, насколько был голоден. За весь день это будет его первый приём пищи.

Вчетвером они спускаются в уже знакомую кухню, однако на этот раз она не так сильно забита людьми. За столом располагается практически всё семейство Уизли: Фред и Джордж приветствуют их взмахами рук, Джинни — яркой улыбкой. Здесь также остался профессор Люпин и Тонкс, они сидят вдвоём в дальнем конце стола.

Гарри же падает на место возле Сириуса, Рон и Гермиона садятся напротив.

— Извини нас за весь этот бардак, Гарри, — сразу же над столом раздаётся голос мистера Уизли. — Было неправильно вот так набрасываться на тебя с вопросами. После похищения Аластор стал ещё более подозрительным, чем раньше. Ему везде мерещатся враги. Однако и времена сейчас непростые…

Гарри прикладывает все усилия, чтобы не вздрогнуть при слове «похищение». Его взгляд застывает на мистере Уизли.

«Не смотри на Гермиону. Не смотри на Гермиону», — говорит он себе.

Миссис Уизли тут же хватает мужа за руку и сердито шепчет ему что-то похожее на «дай ему спокойно поесть, Артур».

— Я понимаю, всё нормально, — поспешно кивает Гарри, чтобы уйти от темы и больше к ней не возвращаться. Желательно никогда.

Благо вместо разговоров все вокруг фокусируются на обеде. Он дожидается своей очереди, чтобы положить порцию молодого картофеля с тушёным мясом на тарелку, а затем тянется за тыквенным соком. При одном только запахе еды его живот голодно урчит.

Комната погружается в приятную тишину, перебиваемую лишь звяканьем ножей и вилок.

— Очень вкусно, Молли, — озвучивает мысли всех за столом Люпин. Вокруг раздаётся согласное мычание, сопровождаемое кивками и тихими благодарностями. Гарри присоединяется к ним, тряся головой с набитым ртом.

Когда с обедом покончено, и Гарри только-только начинает погружаться в приятную негу, как Сириус решает разбить атмосферу всеобщего довольства:

— Что-то ты меня удивляешь. Я думал, первое, что ты примешься тут делать, — это задавать вопросы про Волдеморта и Орден Феникса.

— Сириус Блэк! — мгновенно вскакивает со своего места миссис Уизли, заглушая любой ответ, который мог бы дать Гарри. — Тут дети, Гарри сам ещё слишком юн! И, напомню, никто из них не состоит в Ордене.

— Гарри имеет права знать некоторые вещи, Молли. Он стал свидетелем возвращения Сама-Знаешь-Кого, и именно по нашей вине угодил в его ловушку во второй раз. Это просто чудо, что Гарри вернулся к нам живым и невредимым после всего случившегося. Он вправе задавать свои вопросы нам и знать, что проис...

Неожиданно Сириуса перебивают Фред и Джордж, встревая в перепалку между ним и Молли:

— Стоп! То есть мы месяц пытаемся узнать хоть какую-то информацию…

— … Но именно Гарри будет первым, кому вы расскажете всё.

— А ведь мы совершеннолетние. Где тут справедливость?

— Делиться с вами информацией об Ордене или нет — пускай решают ваши родители, Гарри же...

— Ты не можешь решать, что для него нужно, а что нет! — вновь вмешивается миссис Уизли. Её лицо раскраснелось от той бури эмоций, которую она ярко демонстрирует.

— Это почему же, Молли? — опасно рычит Сириус, сверкая глазами. — Он мой крестник.

— Я не спорю с этим, Сириус. Но, надеюсь, ты не забыл слова Дамблдора. Он не должен знать больше, чем ему необходимо знать. К тому же, Гарри всего лишь пятнадцать лет…

— Он не ребёнок!

— Но он и не взрослый!

— Хватит! Он сидит прямо перед вами! — кричит Гарри и вскакивает на ноги, привлекая к себе всё внимание. Миссис Уизли и Сириус растерянно застывают на своих местах.

Тягостное разочарование внезапно колет ему сердце. Если среди Ордена Феникса такой пустяк, как пара вопросов Гарри, может вызвать столь сильную ссору, то как они вообще способны объединиться для чего-то большего? Слова Снейпа о том, что Волдеморт планирует с помощью него расколоть Орден, находят для Гарри своё подтверждение.

Никто больше не издаёт ни звука, ожидая его дальнейших слов.

— Мне всё равно, расскажете вы мне об Ордене или нет, — лжёт он, глядя миссис Уизли в глаза. — И я не стану задавать неудобные вопросы. Просто… перестаньте ругаться.

— Ох, прости нас, дорогой, — говорит миссис Уизли. Она в мгновение ока обходит стол и заключает его в любящие объятия. Гарри неловко замирает у неё в руках, что, кажется, нисколько не беспокоит женщину. Взрывоопасная атмосфера вокруг постепенно рассеивается.

И всё же выигранная им передышка длится недолго.

— Ну, Гарри, всё равно, а нам нет! — решительно заявляет Фред со своего места. Джордж, разумеется, подхватывает настрой своего близнеца.

— Мы совершеннолетние, мы имеем права знать хотя бы часть…

— Нет, нет и ещё раз нет! — поворачивается к ним Молли, отпустив Гарри и вперив руки в бока. — Вы не в Ордене, мальчики.

— Мы нет, но вы все — да!

Миссис Уизли уже собирается ответить Джорджу, однако Фред не даёт ей вымолвить и слова.

— Что нам делать, если в один момент вы с отцом не вернётесь после очередного собрания?

— Вы не говорите нам ничего, потому что это опасно, но сами подвергаете опасности себя и всю оставшуюся семью!

— Вдруг с вами что-то случится в этом году? Именно мы должны будем взять на себя ответственность за Рона и Джинни, пока ещё учимся с ними в школе!

— Или на этот случай у директора Дамблдора тоже есть план?

И если в самом начале дискуссии близнецы звучали ребячески, то сейчас в их голосах звенит отчаяние. Гарри неловко усаживается обратно на своё место. Рон, Гермиона и Джинни с открытыми ртами поочерёдно поворачивают головы то к Джорджу с Фредом, то к побледневшей миссис Уизли. Остальные же старательно отводят глаза и пытаются сделать вид, будто вопросы близнецов не висят над всеми ними. Вся комната сидит, затаив дыхание.

Когда миссис Уизли так и не находится со словами, к ней на помощь приходит её муж.

— Можете оставить нас с мальчиками наедине, пожалуйста?... И, Гарри, ещё увидимся завтра утром. Я захвачу тебя в Министерство по пути на работу.

Скрип ножек стульев раздаётся тут и там, когда все собравшиеся одновременно начинают вставать со своих мест. Первой из кухни вылетает Тонкс, бросив им всем короткое «Мне уже пора, пока!». Весь обед она явно чувствовала себя неловко среди них. Следом за девушкой уходит Люпин. Он ни с кем не прощается, и Гарри предполагает, что тот останется в доме.

Затем из комнаты выбираются он и Гермиона с Роном. Джинни выходит прямо за ними. Все они замирают у дверного проёма, негласно намереваясь урвать хотя бы малую часть предстоящего разговора семейства Уизли.

Однако затем перед ними оказывается Сириус, он покидает комнату последним. И именно он закрывает за собой дверь с решительным хлопком.

— Я не позволю никому из вас греть уши. Вам лучше отправиться по своим комнатам.

— Но там наши братья, — возражают Рон и Джинни одновременно.

— И ваши братья разберутся, поверьте. А теперь — кыш!

Вчетвером они понуро разворачиваются и бредут вверх по лестнице. Рон весь путь хмурит брови, в то время как Джинни выглядит весьма потерянной. Гарри и Гермиона неловко переглядываются меж собой.

— Я впервые вижу их настолько серьёзными, — решает сказать девушка.

— Они правы, — отвечает Джинни тихим голосом. — До этого момента я спокойно относилась к тому, что наши родители и старшие братья в Ордене. Даже было весело пытаться подслушивать их с Фредом и Джорджем. Но сейчас я понимаю: с ними действительно может случиться нечто ужасное…

— Но кто-то должен противостоять Сама-Знаешь-Кому, — говорит ей Рон. — Они выступали против него ещё во время первой войны.

— Многие семьи выступали против него. Многие семьи мертвы, Рон.

— Ну, с нашей ничего такого не произойдёт.

— Также, как ничего не произошло с Перси? — с вызовом спрашивает Джинни. Рон останавливается посреди коридора, резко оборачиваясь к девочке. Не долго думая, Гарри бросается к Рону. Он пытается оттащить друга подальше, когда тот начинает рычать на Джинни:

— Мы не говорим об этом!

— Конечно! Мы просто так отбросим его, словно он не является нашим братом!

— Он первым отбросил нашу семью, когда она стала мешать его политическим амбициям.

Джинни смотрит на него на грани слёз.

— Рон! — окликает своего друга Гермиона, безуспешно пытаясь обратить всё внимание на себя. Гарри всё ещё держит его подальше от сестры. Никогда прежде Рон не был так зол на кого-то. Никогда прежде ему не приходилось видеть, как кто-то столь сильно ссорится в семье Уизли.

Гарри чудится, что весь тот хрупкий мир, который он так старался сберечь последние несколько лет, рушится у него на глазах. И он не в силах это предотвратить.

— И мы сделали всё, чтобы он ни в коем случае не захотел вернуться к нам.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, Джинни!

— А ты будто понимаешь!

— Да, в отличие от тебя, тупица!

Джинни мгновенно вспыхивает, подобно своей матери. Она с силой толкает Рона в стену коридора, уже не сдерживая слёз, а затем убегает от них прочь, напоследок бросив «Сам ты тупица, Рон».

Гермиона и Гарри остаются молчаливо стоять рядом с ошеломлённым другом.

— Доволен? — наконец спрашивает его Гермиона, скрестив руки на груди. — О, не смотри так. Тебе придётся попросить у неё прощения после того, как она остынет.

Рон нервно сглатывает.

— Ага.

Дальнейший путь в их комнаты проходит в мрачной тишине. Гарри плетётся позади своих друзей, ощущая внутри непреодолимую пустоту. Он думает о том, как все вокруг него, казалось бы, сходят с ума и начинают ссориться между собой.

Товарищи против товарищей, друзья против друзей, семья против семьи.

Борьба с Волдемортом уже раскалывает их всех, а ведь она даже толком не началась.

* * *

На утро своего слушания в Министерстве он не чувствует ничего. Гарри встаёт с постели ни свет ни заря, быстро одевается под громоподобный храп Рона, а после на носочках выходит из комнаты, бесшумно закрывая за собой дверь, дабы не разбудить друга.

Он спускается вниз, на кухню, чтобы перехватить немного поджаренного хлеба в компании мистера и миссис Уизли, а также Сириуса, Тонкс и Люпина. Разум Гарри будто мёртв, он жуёт тост по привычке, запивая всё молоком, но не ощущает вкуса. Миссис Уизли интересуется, как ему спалось, и он молча пожимает плечами. После этого его оставляют в покое.

Весь завтрак проходит за ещё сонными разговорами Нимфадоры и бывшего профессора, пока мистер Уизли не решает, что им с Гарри пора отправляться в путь.

— Всё будет хорошо, — уверяет его Тонкс, тепло улыбаясь.

— Согласен, всё обойдётся, — подхватывает Римус.

— А если нет, — мрачно замечает Сириус с кривоватой ухмылкой на лице, — то я устрою в Министерстве настоящий кошмар…

— Давай с тебя сначала снимут все обвинения, Сириус, — предлагает Люпин.

Это привлекает внимание Гарри, и он сразу же хватается за тему несмотря на то, что Артур уже ждёт его у двери.

— К слову об освобождении…

— С Петтигрю работают мракоборцы, Гарри, — любезно сообщает ему Тонкс. — Он уже во всём признался на допросе. Нам осталось только вытащить из него информацию о Сам-Знаешь-Ком. Поразительно, что этот человек так охотно рассказывал нам о своих преступлениях, но когда речь зашла о нём, то Петтигрю будто язык проглотил.

— Не волнуйся. Ещё немного, и я буду полностью свободным волшебником, — прерывает чужие размышления Сириус. — Ну всё, беги... И, Удачи!

Напоследок Гарри обращает ко всем свою кроткую улыбку, а затем следует за мистером Уизли, пока, наконец, они не выходят из дома на серую утреннюю площадь.

— Вы же аппарируете на работу? — спрашивает он мужчину, когда они начинают шагать по тротуару.

— Да, как правило, — соглашается мистер Уизли. — Однако, сейчас мы не можем так рисковать. Лучше всего будет, если ты явишься на слушание без какой-либо магии. Знаешь, это может произвести на всех благоприятное впечатление.

Гарри решает никак не комментировать, что если Министерство и Фадж изначально настроены против него, то произвести на них впечатление будет довольно сложно. Так что он оставляет эти размышления при себе, как и многие другие, просто продолжая следовать за Артуром Уизли по пятам.

Нехорошее предчувствие подкрадывается к нему только тогда, когда они уже стоят в Министерстве посреди великолепного зала с тёмным паркетным полом, отлакированным до зеркального блеска. Сперва он с восхищением осматривает каждый доступный уголок. Пока его взгляд не цепляется за устроенные в стенах из гладкого тёмного дерева камины, которые вспыхивают каждую секунду, являя на свет спешащих куда-то волшебниц и волшебников. Тогда Гарри осознаёт... масштаб своих проблем.

Среди всех этих людей, высоких потолков и тёмных стен, он ощущает себя крохотной песчинкой.

«Как я могу противостоять чему-то такому?», — задаётся вопросом Гарри. Он спешно следует за мистером Уизли прямиком в толпу волшебников, руки его неприятно потеют от волнения.

Когда они достигают массивных золотых ворот, дежурный колдун-охранник берёт на проверку палочку Гарри. И он, пользуясь возникшей паузой, украдкой бросает взгляд на непрерывный поток волшебников, идущих на работу в Министерство.

Их так много…

Неужели все они считают его лжецом? Неужели все они настроены против него?

«Нет, это глупо, скорее всего им нет никакого дела до меня».

Но даже если так, Гарри уверен — никто из них не встанет на его сторону. Эти люди тут работают, эти люди обеспечивают себя, свои семьи и своё благополучие здесь. Будь воля Министра Фаджа раздавить его прямо здесь и сейчас, никто из них не станет рисковать своим положением, возражая ему.

Гарри поворачивает голову к Артуру Уизли.

— Вас же не будет на слушании, верно? — спрашивает он мужчину. — Вы сказали, что только сопровождаете меня.

Лицо мистера Уизли густо краснеет. Ему явно становится неловко.

— Прости, Гарри… Я бы с радостью, но дело в том, что я мало чем смогу помочь тебе там.

Он кивает словам волшебника, стараясь не обращать внимания на чёрную дыру, образовавшуюся у него в груди. Итак, ему предстоит пройти через это одному. У него получится. Он выжил после встречи в Волдемортом, слушание в Министерстве не может быть страшнее этого.

* * *

По какой-то неведомой Гарри причине, это определённо ощущается страшнее, чем встреча с Волдемортом. Он осторожно садится на краешек кресла посреди просторного подземелья. Угрожающий звон цепей мгновенно отражается от каменных стен. И взгляды, по меньшей мере пятидесяти волшебников и волшебниц в сливовых мантиях, впиваются в него, будто иглы. Гарри неприятно ёжится.

— Очень хорошо, — говорит министр Фадж. — Обвиняемый, наконец-то, явился. Можно начинать. Дисциплинарное слушание от двенадцатого августа объявляю открытым. Разбирается дело о нарушении Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних и Международного статута о секретности Гарри Джеймсом Поттером, проживающим по адресу: графство Сюррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре. Допрос ведут: Корнелиус Фадж, министр магии; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Доролес Джейн Амбридж, первый заместитель министра. Секретарь суда — Перси Игнациус Уизли…

— Свидетель защиты — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, — раздаётся за его спиной негромкий голос.

Гарри оборачивается так стремительно, что у него щёлкает шея.

Директор неспешно и уверено заходит в зал, навстречу удивлённым взглядам Визенгамота. Под прокатившийся по всему залу шёпот он колдует себя небольшое кресло рядом с креслом Гарри, а затем садится, положив руки на подлокотники.

При виде Дамблдора чёрная дыра в груди Гарри исчезает словно по волшебству. И несмотря на раздиравшую его ранее досаду из-за решений волшебника, сейчас он, как никогда, рад видеть директора.

Однако вера в то, что слушание закончится хорошо, умирает в Гарри довольно быстро по мере продолжения допроса. Кажется каждый ответ, который он произносит, всё сильнее убеждает волшебников в его виновности. А молчаливое присутствие Дамблдора рядом с ним не внушает оптимизма.

— Атака дементоров — отличная выдумка, мистер Поттер. Ведь маглы дементоров видеть не могут, не так ли? Это только ваши слова, никаких подтверждающих свидетельств… причём уже не в первый раз.

— Я не лгу! — вскрикивает Гарри от отчаяния.

— Довольно! — тут же восклицает Министр. — Я вынужден прервать этот фарс, у нас нет целого лишнего дня, чтобы слушать ваши выдумки…

— Позвольте, Министр, но у нас есть ещё один свидетель присутствия дементоров в том переулке, — наконец вмешивается Дамблдор, заставляя Гарри облегчённо вздохнуть. Министр Фадж, однако, не испытывает никакого воодушевления.

В зал заседания пропускают бледную, но решительную Арабеллу Фигг. Она беспокойно оглядывается вокруг, а после неловко семенит вперёд, усаживаясь на кресло, которое ей уступает Дамблдор. И проводимый Фаджем допрос начинается заново.

Всё это время Гарри хранит молчание, выступая сторонним наблюдателем за собственной судьбой.

После нескольких стандартных вопросов о личности свидетеля, Арабеллу, наконец, просят подробно рассказать о том, что она видела в тот день.

— Десятого августа около девяти вечера я вышла купить кошачьей еды в угловом магазинчике в конце улицы Глициний. И тут я услышала в проулке между улицами Магнолий и Глициний какой-то шум. Подошла, увидела бегущих дементоров…

Он замечает, как рядом с миссис Фигг напрягается Дамблдор. Гарри с силой прикусывает губу от волнения и непреодолимого чувства надвигающейся катастрофы. По всему залу пробегает насмешливый шёпот.

Каждому становится понятно, что женщина врёт.

Министр Фадж щурит глаза на миссис Фигг.

— Бегущих? — с режущей улыбкой спрашивает он.

— Именно, — женщина согласно кивает.

— Понятно. Визенгамот вынужден не принимать в расчёт показания Арабеллы Дорин Фигг, поскольку в результате допроса выяснилось, что свидетель лжёт. Вы свободны, миссис. Можете покинуть зал заседания и подождать снаружи, ваше присутствие в дальнейшем не требуется.

Миссис Фигг поражённо оборачивает к Дамблдору, тот лишь закрывает глаза и едва заметно кивает ей. Тогда женщина поднимается с кресла и, выглядя до невозможного больной, медленно выходит из зала, оставляя Гарри и директора на растерзание Министерству.

Фадж тяжело вздыхает.

— Альбус, право, я не понимаю вашего упорного желания окружать себя столь бесчестными людьми. Всем здесь, кроме вас, очевидно, что мальчик подвержен собственным фантазиям, которые становятся всё опаснее.

— Корнелиус, — тихо произносит Дамблдор, приближаясь к Министру. — Я взываю к твоему благоразумию. Всё это слушание — лишь потворство твоим страхам и нежелание видеть истину такой, какая она есть. Он вернулся.

Похоже, заводить речь о возвращении Волдеморта было ошибкой. Потому что вместо ответа министр гордо выпрямляет спину, отрывая ужесточившийся взгляд от Дамблдора. Он больше не смотрит на директора, полностью сосредоточившись на подсудимом. Сердце Гарри уходит в пятки, ничем хорошим для него это не закончится.

— Кто за то, чтобы признать подсудимого…

Вдруг двери зала вновь распахиваются с глухим стуком, прерывая Фаджа на середине предложения.

— Я приношу свои извинения всем членам Визенгамота за опоздание, — холодный голос человека эхом проносится по подземелью. И Гарри с ужасом осознаёт, что знает, кому тот принадлежит. Он спешно оборачивается, чтобы убедиться в собственной догадке и да… Люциус Малфой, стуча тростью, неторопливо проходит вглубь зала.

— Мистер Малфой? — удивлённо спрашивает министр. — Это частное слушание, только свидетели...

— Я свидетель защиты, — вновь прерывает его волшебник, останавливаясь рядом с изумлённым Гарри. Даже Дамблдор выглядит весьма шокированным его появлением.

— Х-хорошо, мистер Малфой. Неожиданно, однако. Хм-м, видимо…нам нужно ещё одно кресло… Уизли, будьте любезны.

— Нет нужды. Уверен, это слушание не продлится долго.

Его слова вызывают неоднозначный ропот среди волшебников, однако никто не решается громко комментировать самонадеянное заявление Малфоя. Гарри же кажется, что ему снится какой-то невероятный сон. Он продолжает глупо смотреть на блестящие шёлковые волосы волшебника рядом с ним.

— Да... да... хорошо. Итак, не могли бы вы описать события того вечера, а также свою роль в качестве свидетеля защиты мистера Поттера.

— Разумеется. Вечером одиннадцатого августа колдун по имени Наземникус Флетчер вместе с бандой волшебников украли у меня партию высококачественных котлов. Мне не хотелось из-за такого пустяка тревожить служителей правопорядка, поэтому я решил… мирно договориться обо всём с ним лично. Я пытался найти его по оставленному трансгрессивному следу, который, по счастливой случайности, привёл меня в графство Сюррей, город Литтл-Уингинг, рядом с проулком между улицами Магнолий и Глициний.

«Он так безупречно лжёт», — с затаённым восхищением думает Гарри. То и дело переводя взгляд с напряжённого Дамблдора на мистера Малфоя.

— Что Наземникус Флетчер мог делать там? — спрашивает Фадж.

— Боюсь, я не могу дать ответ на этот вопрос.

— Ну мы не можем ждать ещё одного человека…

Гарри внезапно понимает, что это его единственный шанс выцарапать себе оправдательный приговор. Он ещё раз смотрит на Дамблдора, но тот не обращает на него внимания и не даёт никакой подсказки.

Тогда… просто нужно броситься в омут с головой.

— Наземникус Флетчер присматривал за мной этим летом, — честно признаётся Гарри. — Миссис Фигг подтвердит это. Мы все можем поочерёдно описать его внешность, если нужно.

— И зачем же кому-то вроде мистера Флетчера присматривать за вами? — доносится до Гарри противный елейный голос. Он поворачивает голову в сторону говорящего и натыкается на приторную улыбку женщины в розовом.

— Позвольте мне взять слово отсюда, Долорес, — оживает Дамблдор. — Учитывая детство Гарри, я посчитал разумным, как директора школы, назначить волшебника, который бы присматривал за мальчиком, в качестве предосторожности. Министерство проделало великолепную работу по поимке Пожирателей Смерти, но не все из них, к сожалению, предстали перед судом. Я опасался, что Гарри может стать целью слепого возмездия оставшихся на свободе сторонников Волдеморта.

Имя Тёмного Лорда вызывает озноб по коже у всех вокруг, в том числе и у Гарри. Перед глазами невольно появляется образ разъярённого Снейпа. «Не произноси его имя!» — звучит голос профессора у него в голове.

Он украдкой бросает взгляд на руку мистера Малфоя. Мог ли Дамблдор сделать это специально?

— И выбор пал на Наземникуса Флетчера из всех людей? — презрительно усмехается Люциус Малфой. Гарри даже не находит в себе силы злиться из-за этого. Флетчер действительно безалаберно отнёсся к своей работе.

— Хорошо, хорошо. Мы поняли, продолжайте, мистер Малфой.

— Как я уже сказал ранее, трансгрессивный след Наземникуса привёл меня в проулок между улицами Магнолий и Глициний. Я уже собирался аппарировать снова, как внезапно стало очень холодно, нехорошее предчувствие вынудило меня остаться. Затем я услышал мистера Поттера и… магла. Тогда я двинулся в их сторону и увидел двух дементоров, окруживших мальчиков.

— Если вы всё видели своими глазами, почему же не помогли мистеру Поттеру? — спрашивает министр с заметно осунувшимся лицом. Мистер Малфой небрежно пожимает плечами.

— Как вам известно, в прошлом я долгое время находился под империусом, это оставило непоправимые последствия как на моём эмоциональном состоянии, так и на теле.

— Да, да, разумеется, нет нужды объяснять, — любезно отвечает Фадж. Гарри неприятно морщится от его заискивающего тона.

— Я пока не знаю ни одного человека с таким же знаком на руке, который смог бы вызвать телесного Патронуса, министр. К сожалению, это заклинание более мне не доступно. Впрочем, мистер Поттер прекрасно справился самостоятельно. Его олень смог в одиночку отогнать двух дементоров… И в моём присутствии там больше не было необходимости, так что я аппарировал вновь, продолжая поиски Наземникуса.

Оглушительное молчание после его рассказа вселяет в Гарри благоговейный трепет. С внутренним ликованием он замечает, как морщины на лице Фаджа становятся ещё глубже.

Министр с досадой поджимает губы.

— Спасибо большое за ваши показания, мистер Малфой. Они очень помогли делу. Итак. Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным? — спрашивает Фадж, поднимая руку.

Гарри поспешно оглядывает зал и видит, что ещё несколько волшебников подняли вверх ладони. Однако даже так, он понимает, что те находятся в значительном меньшинстве.

— Кто за то, чтобы признать подсудимого невиновным?

Десятки рук взмывают вверх. Мистер Малфой горделиво поднимает голову, признавая во всём происходящем свою заслугу.

— Так хорошо, хорошо… Оправдан по всем пунктам.

— Отлично, — бодро говорит Дамблдор рядом с ним. — Признаться, мне пора. Всего вам доброго.

И, даже не взглянув на Гарри, он стремительно покидает зал.

Примечания:

Пытаюсь выкладывать по две главы в неделю, но не всегда получается. Надеюсь, размер и события главы немного компенсируют это.

Продолжаю в невыгодном свете выставлять Дамблдора, да... Хотя, читая Орден Феникса, понимаешь, что для этого даже особо стараться не нужно. К слову, Малфой в книге действительно крутился возле дверей зала суда, а потом ещё переговаривался с Министром, когда тот вышел.

Ииии скромно напоминаю, что я буду благодарна за любой малейший фидбек. ?

Примечания:

Писалось под:

Inon Zur — Total View

Внезапный уход Дамблдора оставляет его один на один со всеми невыраженными чувствами и вопросами, которые он так хотел задать директору. Гарри мог только смотреть на удаляющуюся спину волшебника ошеломлённым взглядом.

Ему хочется окликнуть Дамблдора, но он не делает этого, поскольку понимает всю бесполезность попытки. Если профессор решил игнорировать его, то у Гарри нет никаких шансов заставить того передумать.

Он выдыхает сквозь оцепенение. Горячность собственных эмоций поражает его.

Цепи мягко звенят, когда Гарри поднимается с кресла. Лёгкий звук помогает ему выйти из мутной прострации и осознать своё окружение.

Судьи поднимаются со своих мест и собирают пергаменты, тихо переговариваясь меж собой. Министр с раскрасневшимся лицом о чём-то яростно шепчется с Малфоем. Никто, казалось, не обращает на него внимания. За одним единственным исключением.

Гарри поворачивает голову, встречаясь с ядовитым взглядом женщины в розовом. «Долорес» — всплывает в памяти её имя. У него нет ни малейшего представления о том, кто она такая, и почему смотрит на него столь озлоблено. И, если быть откровенным, ему не хочется выяснять.

Он разрывает с ней зрительный контакт, вновь переключая всё своё внимание на Малфоя и Фаджа. Отголоски их разговора становятся всё отчетливей по мере того, как судьи один за другим покидают зал.

— Удивительно, что именно вы взяли слово. Законы можно и поменять!

— Моя преданность Министерству и нашему делу остаётся неизменной. И всё же, мальчик заслуживает справедливого суда, как и любой другой волшебник. Таким образом вы демонстрируете всем вашу… беспристрастность.

Гарри едва не фыркает от смеха, но вовремя останавливает себя.

— Что касается законов, я полностью с вами согласен — они устарели и требуют реформ. У вас есть моя поддержка в этом вопросе, будьте уверены.

Лицо Фаджа, наконец, приобретает более ровный оттенок. Он кивает головой и расслабляется в своём кресле.

— Хорошо, замечательно, и… Мистер Поттер, после всего вы ещё имеете наглость подслушивать?!

Гарри едва успевает открыть рот для ответа, как противный приторный голос отрезает его:

— Боюсь, мальчик являет собой яркий пример отсутствия какой-либо дисциплины в школе чародейства и волшебства. Если позволите мне слово, министр, я предлагаю реформировать не только законодательство. Нам также следует обратить пристальное внимание на то, какие мировоззренческие установки прививают подрастающему поколению.

Тёмные глаза Фаджа загораются от волнения.

— Да-да, разумеется, мадам Амбридж. Это очень дельное предложение… Поттер! Что вы всё ещё тут делаете?

Взгляды всех трёх оставшихся с ним в зале волшебников пронзают Гарри, будто кинжалы. И на одно мгновение он жалеет о том, что остался. За его спиной никого нет. Дамблдор ушёл, а Малфой явно не намеревается давать ему защиту ещё и в этом конфликте.

«Его репутация подхалима Министерства и так пострадала»

Тем не менее, чем больше Гарри размышляет об этом, тем крепче становится его убеждение: чтобы выручить Гермиону, ему нужен Волдеморт. Совиной почте этот разговор Гарри не доверит, портключ в поместье Крауча больше не действует. Если ему нужен Волдеморт, то он должен поговорить с отцом Драко. Желательно прямо сейчас.

— Мне бы хотелось побеседовать с мистером Малфоем, — отвечает Гарри ровным тоном, стараясь не робеть под пристальным вниманием взрослых волшебников. — И в моей школе меня учили не перебивать людей, пока они разговаривают, — он на секунду обращает свой холодный взгляд к жабьему лицу Амбридж. — Поэтому я просто жду, когда Министр и мистер Малфой освободятся.

— Мистер Поттер, уверяю вас, нет таких тем, которые бы мне было интересно обсуждать с вами. Можете смело отправляться домой.

Гарри крепко сжимает зубы за улыбкой. Чужой насмешливый взгляд вызывает у него желание вытащить свою палочку и проклясть мерзавца. Вместе с тем, стыдливое отчаяние комом встаёт в горле. Ему надо поговорить с Малфоем. И другой такой возможности у Гарри больше не будет.

Он делает один глубокий вдох, чтобы успокоиться и поднимает глаза на волшебника. Его молчаливая просьба остаётся невысказанной, однако она повисает между ними в воздухе.

— Ах, но похоже Поттер таким странным образом желает поблагодарить меня за потраченное на него время. В таком случае, я готов уделить ему ещё немного внимания, — кривит губы в усмешке Малфой. Он поворачивается к Фаджу и Амбридж, а затем почтительно склоняет голову. — Всего вам доброго, Министр, мадам Старший заместитель министра.

Гарри едва успевает осознать всё сказанное Малфоем, как мужчина крепко цепляет его за руку и силком ведёт к выходу из зала суда. Выражение его лица, воинственная осанка, а также широкие гулкие шаги — всё в нём кричит о раздражении. Гарри пытается не отставать, когда они минуют широкие двери.

— О чём всё это, Поттер? — шипит мужчина, когда громкий хлопок дерева отрезает их от Министра и Амбридж. Вокруг всё ещё снуют волшебники, но тем, похоже, нет до них никакого дела. Никто даже не смотрит в их сторону.

И всё же в дальнем конце коридора его внимание привлекает рыжеволосая макушка мистера Уизли.

— Мне нужно поговорить с вами, — торопливо начинает Гарри, в надежде успеть изложить свою мысль до того, как Артур подберётся к ним. — Но не здесь.

— Как я уже сказал: у нас с вами нет общих тем для беседы.

— Ну это откровенная ложь.

Мистер Малфой нисколько не выглядит впечатлённым его замечанием.

— Мне не интересно разговаривать с вами, Поттер. Так яснее?

— Вам и не должно быть интересно, — огрызается Гарри, воинственно поднимая подбородок. — Но Вол...

Мужчина лишает его голоса по мановению палочки, молниеносно выдернутой из рукояти трости. Глаза Малфоя блестят затаённой яростью.

— Вы абсолютно не в себе, мистер Поттер? Лишились рассудка?

«Зато вы, наконец, меня слушаете», — думает Гарри, не в силах ничего сказать. Он надеется, что его хмурый взгляд сможет донести сообщение.

— В каком же вы пребываете отчаянии, — змеиная улыбка возвращается к волшебнику. — Если вам так нужно поговорить со мной, мистер Поттер, приходите тридцать первого августа в Белую виверну около трёх часов дня. До тех пор…

— Гарри! — голос мистера Уизли заставляет Малфоя снять заклятие и вернуть ему голос. — Люциус, что именно вы тут делаете?

Неожиданно из-за спины Артура Уизли выглядывает миссис Фигг. Поражая всех, она обращается к мистеру Малфою:

— Скажите, как всё прошло? Получилось?

Мужчина кривит лицо, будто съел кислый лимон.

— Разумеется. Поттер оправдан.

Мистер Уизли, кажется, теряет дар речи. Он смотрит то на довольную Арабеллу Фигг, то на Малфоя, и не находится со словами. Чего не скажешь о Люциусе.

— Похоже, я дал исчерпывающий ответ, Артур. Позволь же поинтересоваться, что делаешь здесь ты?

— Я тут работаю.

— Не здесь же именно…

Гарри устало вскидывает голову с тяжёлым вздохом, желая, чтобы этот день уже закончился.

* * *

Новость о его оправдании на суде распространяется подобно лесному пожару, равно как и весть о том, что суд вообще был. В следующем еженедельном выпуске Пророка журналисты тщательно проходятся по нему с Дамблдором, а также завуалированно ставят под сомнение судебный вердикт. Именно тогда Гарри замечает кое-что примечательное в статьях: все они, между строк, продвигают одну определённую мысль — законы необходимо менять.

Первое, что щёлкает в его сознании — Фадж действительно настроен идти в своей борьбе против Гарри до конца.

А второе — Пророк и многие другие издательства находятся под его непосредственным контролем.

Он делится своими наблюдениями с остальными во время следующего воскресного ужина. Но, оказывается, многие уже были в курсе происходящего.

— Мне казалось, ты тоже знаешь об этом, — говорит ему Люпин, переглядываясь с Сириусом. — Газеты не лестно отзывались о тебе и Дамблдоре на протяжении всего лета.

— Да, но я мог просто не нравиться людям, — произносит он и только потом замечает, что сам исключил директора из разговора. Большинство людей уважало профессора, о Гарри же неоднозначно отзывались на протяжении всего обучения в Хогвартсе.

— Ты же понимаешь, что статьи не всегда отражают действительность, — подбадривает его Сириус. — Ты многим нравишься, Гарри.

— Спасибо, — он неловко ведёт плечами, сбрасывая с себя смущение. — Эм… как там дела с Петтигрю?

— Немного терпения, — отвечает ему Тонкс, которая стала часто наведываться к ним под тем или иным предлогом. — Вскоре Сириус станет совершенно свободным волшебником.

Гарри кивает головой, когда необъяснимое чувство тревоги сжимает ему грудь. Петтигрю допрашивают так долго. Он думает о предостережении Снейпа касательно подарков Волдеморта.

Восхитительный тыквенный пирог становится на вкус как пепел.

* * *

Пару дней спустя им приходят списки необходимых школьных принадлежностей и учебной литературы. Рону и Гермионе, помимо этого, ещё достаются значки старост факультета из-за чего все вокруг поднимают большой шум. Гарри отстранённо смотрит на то, как его подруга хвастается достижением близнецам, в то время как Рон смущённо замирает на месте.

Никто не ожидал, что выберут его, о чём не стесняются заявить Фред и Джордж.

Все они смотрят на Гарри, у которого даже нет особых соображений на этот счёт. Да, очевиднее было бы отдать роль старосты ему, но чем он заслужил это? Тем, что рисковал своей жизнью? Выиграл турнир?

«Воскресил Тёмного Лорда?», — горько замечает он.

— Примечательно, что из всех Уизли, оставшихся в Хогвартсе, именно Рон стал старостой, — говорит Гарри, сверкая глазами на близнецов. — Они просто сразу же проскочили мимо вас, ребята, к нему.

Лицо Рона светлеет, в то время как Фред и Джордж возмущённо задыхаются.

— Эй!

— Ты хочешь сказать…

— … что мы не годимся для этой роли?

— Без обид, — мгновенно вмешивается Гермиона, — но вы в прошлом году за один только семестр нарушили более двух сотен правил. И это лишь те случаи, которые я заметила.

Любые возражения, которые были у близнецов, умирают у них на языках.

Выпутаться из цепких, но любящих лап семейства Уизли и Гермионы на Косой Аллее — задача не из простых. Но Гарри собирается преуспеть. Какое-то время он ходит вместе со всеми, покупая необходимые учебники и новые котлы. Он разглядывает с Роном и Джинни новые мётлы, помогает Гермионе подержать огромную стопку книг «для внеклассного чтения», пока миссис Уизли помогает ей уменьшить их, чтобы те поместились в сумку. Гарри долгое время держится на виду у всех.

А затем ускользает. Ему сразу же становится совестливо из-за того, что они начнут его искать и будут волноваться.

Но он хоронит эти чувства глубоко внутри, когда ступает в Лютый переулок.

Сердце взволнованно мечется в груди при виде тёмной извилистой улицы и жутких на вид волшебников. Гарри прекрасно помнит, как страшно ему было оказаться здесь перед вторым курсом. Тогда всё вокруг представлялось ему опасным и враждебным. Мрачная атмосфера, а также странные люди определённо не добавляли никакого шарма этому месту.

Он старается держать спину ровно, проходя мимо группы тёмных волшебников, столпившихся возле магазина волшебных принадлежностей. Однако те лишь провожают его пристальным взглядом. Гарри немного расслабляется.

Следующие прохожие вообще никак не обращают на него внимания. Зато он смотрит на колдуна и волшебницу во все глаза. Он смотрит на их грязные, ободранные мантии, спутанные волосы, впалые щёки и тёмные пятна на лицах. Осознание приходит к нему спустя мгновение:

«Они бедны»

И теперь у него нет выбора не замечать нечто столь очевидное. Люди здесь, вокруг него, сидят на холодной брусчатке, идут, еле волоча ноги, и злобно косятся на него, потому что одна только чистая мантия выделяет Гарри среди других.

Тем не менее он спокойно добирается до паба Белой виверны.

Внутри тёмного, затхлого помещения не так много людей. Но все они поворачивают голову в его сторону, когда за ним закрывается входная дверь. Гарри неловко замирает возле порога, изучая глазами каждый миллиметр пространства в поисках Малфоя.

— Несовершеннолетним не наливаем, — говорит ему угрюмый мужчина с густой бородой за потрёпанной барной стойкой. — Проваливай, парень.

— Это Гарри Поттер, — кто-то из посетителей шепчет бармену, на что тот хмурится ещё сильнее.

— Мне всё равно, Барни. Ему нет семнадцати — он катится отсюда к чёрту.

— Я не собираюсь пить, — обретает голос Гарри. Он проходит мимо кривых столов и стульев под хищные взгляды здешних посетителей, пока не замирает напротив бородатого мужчины. — На самом деле, у меня тут назначена встреча.

На лице бармена отражается понимание.

— А… тебе вверх по лестнице, что справа отсюда.

Гарри благодарно кивает и идёт в указанном направлении. Гнилые доски под его ногами жалобно скрипят, пока он шаг за шагом ступает наверх. Темнота второго этажа полностью поглощает его фигуру, скрывая от любопытного волнения людей, что остались внизу.

Затем прямо перед его носом распахивается дверь, освещая пыльный коридор тусклым светом комнаты за ней. Гарри заглядывает внутрь и встречается со спиной мистера Малфоя. Через мгновение дверь закрывается, отрезая их двоих от всего остального мира.

— Признаться, я не думал, что ты явишься сюда, Поттер, — говорит волшебник, поворачиваясь к нему лицом. — Я недооценил степень твоего отчаяния, раз Мальчик, Который Выжил не побрезговал сунуться к сброду Лютого переулка.

— Ваши предположения и слова больше говорят о вас самих.

Малфой награждает его холодным взглядом, но Гарри не переживает по этому поводу. У него было много времени, чтобы хорошенько обдумать всё произошедшее в Министерстве. Разумеется, мистер Малфой не пошевелил бы и пальцем для помощи Гарри, если бы ему не приказал это сделать Тёмный Лорд.

«Я ему для чего-то нужен. И пока я ему нужен… Малфой не станет мне вредить»

— Итак, чего ты хотел, Поттер? Учти, у меня нет всего дня.

— Мне нужно встретиться с Волдемортом.

Его фраза оказывает на Малфоя очень странный эффект. Рука мужчины дёргается, сам он скалит зубы и в одно короткое мгновение оказывается рядом с Гарри. Чужие слова опасным шёпотом застывают в воздухе между ними:

— Не смей произносить его имя своим поганым ртом, Поттер.

— Почему? — спрашивает Гарри, едва удерживая себя от того, чтобы сделать шаг назад.

— Ты — жалкое и ничтожное подобие волшебника. Ты не достоин называть его по имени, ты не достоин его взгляда, ты даже не достоин умирать от его руки.

Искренний гнев затмевает ему разум. Он не позволит таким людям, как Люциус Малфой, оскорблять себя подобным образом. У этого человека нет никакого права или повода вести себя столь высокомерно по отношению к нему.

— А ты достоин, верно? — усмехается он и удивляется стали в своём голосе. — Его преданный слуга, Люциус Малфой. Вот только ты и пальцем не пошевелил, чтобы вернуть своего драгоценного Господина. Знаешь благодаря кому он возродился? Благодаря мне.

Злорадное удовлетворение вспыхивает внутри Гарри при виде побледневшего лица Малфоя. Мужчина оторопело пятится на несколько шагов, а затем резко отворачивается, явно пытаясь взять себя в руки. Ах, Малфой не знал. Получается, обо всех детальных подробностях возвращения Волдеморта известно только им двоим и Петтигрю. Конечно, Гарри поведал обо всём случившемся Дамблдору, Снейпу и Грю… Краучу, но их всех не было на том кладбище. Никто из них не ощутил на себе гнев Тёмного Лорда.

— Итак, ты отведёшь меня к нему? — интересуется Гарри, когда понимает, что Малфой не заговорит с ним первый.

— Я передам твоё сообщение, Поттер, — шепчет волшебник. — И если он согласится… тогда ты встретишься с ним.

Он покидает паб со смешанными чувствами. Злорадный триумф, тревога и надежда клубятся у него в груди, пока он неторопливо идёт в сторону Косой Аллеи. Люди по-прежнему таращатся ему вслед, однако теперь он нисколько не обеспокоен их вниманием. По крайней мере никто не кричит ему в спину «Гарри Поттер! Это Гарри Поттер!». Здесь не просят у него автографов, не стремятся пожать ему руку «какая честь! А я знал вашего отца» и не цитируют ему заголовки из газет «это правда, что у вас бывают припадки?».

— Дорогой! Один амулет на удачу? Отдам всего за семь кнатов! ...Хорошо-хорошо, за шесть кнатов!

Гарри останавливается напротив худой иссохшей женщины, сидящей прямо на земле. Перед её ногами расстелен чёрный гобелен, а на нём разложены разнообразные амулеты, которые переливаются яркими цветами. Его внимание привлекает цепочка с вытянутым синим камнем, обрамлённым серебряными завитками и узорами.

— Вы сделали это сами? — спрашивает он, поднимая глаза на колдунью. Та кивает головой и дарит ему беззубую улыбку.

«Сброд Лютого переулка», — вспоминает Гарри слова Люциуса. Но ведь это люди. Она — волшебница, такая же как и он.

— Вижу тебе приглянулся один. Хороший выбор, защищает от бед.

— Да… эм, я возьму.

Женщина поднимает талисман, мягко вкладывая его ему в руку.

Гарри молча отдаёт ей семь галлеонов и спешно уходит.

Когда перепуганные миссис и мистер Уизли, наконец, находят его посреди Косой Аллеи, он говорит им, что отвлёкся и не заметил, как отстал от остальных.

Он не испытывает чувства вины.

Он не испытывает чувства стыда.

А ложь срывается с его языка, подобно лёгкой песне.

Примечания:

Well........

Я хочу давать Гарри его собственные победы там, где они возможны. Люциус Малфой верен лишь Люциусу Малфою (и это нормально). И Гарри не должен позволять всем волшебникам вокруг относиться к нему, как к мусору.

Честно, ещё одна-две главы и мы вновь встретимся лицом к лицу с Волдемортом.

Призрачное ощущение тепла от мягкой шерсти Сириуса остаётся на руках Гарри на протяжении всей поездки до станции Хогсмид. Сожаления из-за невозможности нормально попрощаться с Крёстным разъедают его изнутри, но он старается не подавать виду.

Гермиона и Рон оставляют его, отправляясь в вагон для старост ещё до начала пути. Так что в их купе царит задумчивая тишина. Полумна Лавгуд читает журналы, Джинни не сводит глаз с меняющегося пейзажа за окном, а Невилл всё своё внимание уделяет новому растению в своих руках. Под мерный стук колёс поезда Гарри то и дело проваливается в тревожную дрёму, иногда прислоняясь к плечу однокурсника. События последних дней вытянули из него все силы.

Он просыпается, когда поезд уже начинает замедлять свой ход, и с ужасом обнаруживает, что оставил на рубашке Невилла мокрый след. Присоединившиеся к ним Рон с Гермионой тихо посмеиваются над ним, пока Гарри пытается извиниться и вытереть пятно от слюней одновременно.

— Не переживай так, — успокаивает его Невилл. — Всё высохнет по пути в Хогвартс, да и под мантией не видно рубашки.

Лицо Гарри продолжает густо краснеть. Он чувствует, как жар смущения доходит до кончиков его ушей.

— Надо было разбудить меня.

— Тебе явно был нужен этот сон, Гарри… э-э без обид.

— Всё в порядке. Я понял.

* * *

Величественный замок встречает всех учащихся уже ближе к ночи. Вечерний застывший воздух жадно поглощает эхо их шагов по каменным плитам, когда студенты пробираются сквозь вестибюль в большой зал. Их громоздкие тени снуют из угла в угол под ярким пламенем настенных факелов.

— Угадай, кто стал старостой Слизерина? — шепчет ему Рон, как только они минуют массивные двустворчатые двери. Взгляд Гарри скользит мимо беззвёздного чёрного потолка к дальнему столу змеиного факультета.

— Малфой, — отвечает он, замечая высокую и худую фигуру слизеринца. За лето тот успел порядком вытянуться, сейчас он выглядел на голову выше Гарри.

— Ага, и эта жуткая корова Пэнси Паркинсон, — язвительно добавляет Гермиона.

Втроём они почти синхронно усаживаются у середины стола. Невилл неловко придвигается к ним поближе и Гарри приветствует его улыбкой, которая, однако, быстро меркнет, стоит ему только заметить косые взгляды и перешёптывания вокруг него. Он стискивает зубы и старается не обращать на это никакого внимания.

«За несколько лет можно было и привыкнуть к такому», — думает Гарри, принимаясь осматривать учительский стол на другом конце зала.

Дамблдор становится первым человеком, которого он видит. Пожилой волшебник сидит в самом центре длинного стола в своём золочёном кресле с высокой спинкой. Он не смотрит ни на Гарри, ни на учеников Хогвартса, всё его внимание уделено пухлой приземистой женщине в ярко-розовой вязанной кофточке.

Узнавание пронзает Гарри, будто стрела.

— Это Амбридж!

— Кто? —спрашивает Рон.

— Она была на моём заседании, голосовала… голосовала за то, чтобы признать меня виновным. Эта жаба — помощница Фаджа!

— Кофточка у неё что надо! — усмехается Рон, заметив женщину.

— Подожди, Гарри, как работает у Фаджа? Что же она тогда делает здесь?

Второе неприятное откровение, которое приходит к Гарри, оставляет после себя тягучее чувство досады.

— Она наша новая преподавательница защиты от Тёмных искусств…

— Но она работает на Фаджа! — задыхается от возмущения Гермиона. — Я слышала, что Дамблдор не мог найти никого на эту должность, но Амбридж — не выход.

Гарри горько усмехается.

— Просто вспомни наших последних учителей Защиты, Гермиона, — предлагает он, принимаясь загибать пальцы. — Колдун с Волдемортом на затылке, жулик-Локхарт, Люпин и Пожиратель Смерти под оборотным.

— Римус был самым лучшим из всех, — добавляет Рон, на что Гарри кивает.

— Локхарт, пожалуй, худший. Я заново выращивал кости всю ночь…

— Будем надеяться, что в этом году нам повезёт, — говорит Гермиона без особой уверенности в голосе. — Может она окажется действительно хорошим преподавателем.

— Или она будет ещё кошмарнее, чем Снейп, — вздрагивает рядом с ней Рон. Гарри больше ничего не говорит. Всё его внимание приковано к Амбридж и директору Дамблдору ровно до того момента, пока в зал не заходит вереница испуганных первокурсников во главе с профессором МакГонагалл.

Оживлённая болтовня вокруг постепенно замирает, и, наконец, начинается церемония распределения. Наблюдая за новичками с ленивым любопытством, Гарри то и дело погружается в собственные размышления. Ему не дают покоя слова Амбридж в день слушанья, касающихся пристального внимания Министерства к школе. Сдаётся ему, что её присутствие здесь вызвано не бескорыстным желанием дать детям необходимые знания.

Следом за церемонией распределения приходит время для пира. В одно мгновение все пять длинных столов начинают ломиться от мяса, овощных блюд, пирогов, соусов, а также кувшинов с тыквенным соком. Рон, не теряя времени, сразу же берётся за еду, пока Гермиона под всеобщий гомон пытается о чём-то поговорить с Кэти Белл. Гарри же кладёт себе на тарелку запеканку с почками и большой кусок пирога с патокой. Он с аппетитом принимается за ужин, то и дело бросая на учительский стол заинтересованные взгляды.

Краем уха он улавливает разговор Дина и Симуса, в котором Симус делится тем, что его мать не хотела пускать мальчика в Хогвартс.

— Она говорит, что Дамблдор спятил на старости лет, ну а Гарри…

Это привлекает его внимание. Он не может себя остановить и вмешивается в беседу двух однокурсников:

— И правда, Симус, что там Гарри?

Сторонние разговоры за их столом замолкают, как по волшебству. Мальчик так и не отвечает ему.

— Она что, верит «Ежедневному Пророку»? — спрашивает Гарри. —Думает, что я лжец?

— Да, примерно так и обстоят дела, — Симус поднимает на него взгляд.

Аппетит мгновенно пропадает, а без того скверное настроение становится по истине ужасным. Гарри хочется выть от досады. Ему уже осточертело быть тем, на кого всё время таращатся, про кого постоянно перешёптываются. Никто из них не понимает и не поймёт — каково быть человеком, проходящим через всё это.

— Слушай, что вообще произошло в тот вечер… Ну, когда погиб Седрик? — задаёт вопрос Дин. Его голос пропитан нервозностью и любопытством.

— Разве вы уже не вычитали обо всём в «Ежедневном Пророке»? — рычит Гарри в ответ, стиснув зубы. — Там есть вся необходимая вам информация!

— Ну ты не отвечаешь на наши вопросы!

— Не вижу смысла переубеждать тех, кто считает меня лжецом.

— Знаешь что? «Пророк» прав, ты реально сумасшедший.

Рядом с ним медленно закипает Рон.

— Симус! Успокойся.

— Успокоиться? То есть ты ему веришь? Во весь этот бред с Сам-Знаешь-Кем?

— Да, верю, — грозно отрезает Рон, практически вскакивая со своего места.

— Тогда ты тоже сумасшедший.

Нехорошая ухмылка расцветает на губах Рона, как только последние слова однокурсника слетают с его губ. Он всё же встаёт во весь рост, возвышаясь над головами сидящих за столом учеников, а затем демонстративно оттягивает значок на своей мантии.

— А ещё я твой староста. Так что попридержи язык, Симус, пока я не назначил тебе наказание.

Угроза Рона доходит до каждого гриффиндорца за их столом, в том числе и до близнецов, которые на несколько долгих мгновений затихают, по-новому оценивая брата. К счастью Гарри, Симус действительно затыкается, признавая слова Рона сдержанным кивком головы.

Его друг вновь усаживается рядом, как раз в тот момент, когда Амбридж начинает произносить свою длинную, занудную речь, вгоняющую в сон и вытягивающую всю радость жизни, подобно дементору.

* * *

На следующее утро ни свет ни заря он и Гермиона практически синхронно вылетают из спален в общую гостиную. Гарри быстро переглядывается с девушкой и демонстрирует на половину пустую школьную сумку. Его подруга в ответ лишь решительно кивает. Так они молча покидают башню гриффиндора.

Их торопливые шаги сопровождает разноголосый храп портретов замка. Иногда им на глаза попадаются домовики, заканчивающие уборку коридоров. Но, благо, ни один из профессоров не преграждает им путь.

— Нужно сделать это быстро, до того, как все проснутся, — подаёт голос Гермиона, когда они, наконец, оказываются в заброшенном женском туалете с плаксой Миртл. У Гарри пробегают мурашки от одних только воспоминаний о пережитом им на втором курсе.

— Что ты тут забыла? Пришла поиздеваться? Ой… привет, Гарри.

— И тебе привет, — сухо отвечает он, полностью сосредоточившись на выуживании банки со Скитер из своей сумки. С едва различимым звоном стеклышко становится на пол между ним и Гермионой. Жук внутри яростно трепещет зелёными крыльями и мечется из стороны в сторону.

— Знаешь питательные чары? — спрашивает Гермиона, взволнованно заламывая руки.

— Нет, придётся колдовать тебе.

— Хорошо.

Синий луч срывается с кончика её палочки, пробирается сквозь стекло и окутывает блёклым сиянием Скитер. Жук продолжает суетиться в банке, но уже не так неистово, как минутой ранее. Почему-то это нисколько не облегчает ноющее чувство в сердце Гарри.

Он убирает банку обратно в сумку, чтобы больше не видеть этого.

— Итак, какой у нас план? — спрашивает Гермиона.

— У нас нет никакого плана. Я разберусь.

— Но как ты разберёшься? — продолжает настаивать подруга. — Гарри, если это опасно…

— Об опасности следовало думать до того, как похищать журналистку! Сейчас я делаю всё, чтобы не потерять одного из своих лучших друзей! Поэтому, Гермиона, прошу… оставь это.

Он сразу же жалеет о своей вспышке, когда видит в глазах Гермионы застывшие слёзы. Ей требуется всего ничего, чтобы сморгнуть свою печаль, но Гарри всё равно замечает, как его слова задели её.

— Прости, пожалуйста… Я не хотел так срываться.

— Всё нормально, — легко принимает его извинения подруга. — На самом деле ты прав, Гарри. И я оставлю тебя в покое, но знай, я всегда буду готова прийти на помощь в случае чего.

Они успевают вернуться в башню как раз к моменту всеобщего пробуждения. Рон встречает его в спальне понимающим взглядом, но не говорит и слова.

После завтрака и первых двух уроков у профессора Стебль и профессора Бинса, Гарри с досадой обнаруживает, что по расписанию дальше у них сдвоенное зельеварение со Снейпом и слизеринцами, а после — защита от Тёмных Искусств с Амбридж.

«Замечательный первый день», — язвительно думает он. Почему МакГонагалл не могла составить расписание так, чтобы первые уроки гриффиндора прошли у неё?

* * *

— Успокаиваемся, — холодный тон Снейпа вызывает в классе безукоризненное молчание и неподвижность. С негромким хлопком за профессором закрывается дверь, отрезая их класс от коридора. И мужчина мрачной тенью проскальзывает меж рядов к своему столу.

— Прежде чем начать сегодняшний урок, я считаю уместным напомнить, что в конце года вы будете сдавать серьёзный экзамен, результаты которого отразят ваши знания и способность к усваиванию учебного материала. Хотя изрядную часть из вас, несомненно, составляют кретины, — незаметный наклон головы профессора указывает на Крэбба и Гойла, сидящих за первой партой. — Я смею надеяться, что вы худо-бедно сдадите СОВ хотя бы на «удовлетворительно». Иначе вам придется столкнуться с моим… неудовольствием.

Нервная дрожь пробегает по коже Гарри, впиваясь острой болью ему в горло. Ещё мгновением ранее предстоящие экзамены не вызывали у него никакого беспокойства. Признаться честно, мысли о них вообще не посещали его голову, однако Снейп ярко-красным крестом отметил ещё одну проблему, с которой ему придётся иметь дело в будущем.

Профессор снова окидывает учащихся презрительным взглядом, а затем поворачивается к школьной доске, на которой тотчас появляется рецепт зелья.

— Умиротворяющий бальзам, — комментирует Снейп бесцветным голосом. — Часто входит в список экзаменационных зелий. Все необходимые вам ингредиенты находятся в шкафу, у вас есть полтора часа.

Гарри не удивляется тому, что портит своё зелье и даже не вздрагивает, когда профессор со злорадной усмешкой заставляет жидкость в котле исчезнуть одним «Эванеско». Однако чувство глубокого огорчения всё равно оседает у него внутри. Он следовал всем инструкциям, старательно измельчал и поочерёдно добавлял нужные ингредиенты в кипящий бальзам, внимательно регулировал температуру, но одна ошибка стоила ему всех трудов.

Он оглядывает результаты своих одноклассников, а также слизеринцев на другом конце кабинета. У многих из них в котлах зелья выглядят ещё более неприглядно, чем у него, однако ничьи другие работы Снейп не заставляет просто исчезнуть.

Стиснув зубы, Гарри дожидается, когда профессор даст им домашнее задание, а после первым вылетает из класса, раздражённо впечатывая дверь кабинета в стену.

Клубящаяся внутри него ярость достигает своего пика во время их последнего урока у Амбридж. Он отстранённо слушает пылкий спор Гермионы с профессором о том, следует ли им применять на практике изучаемую теорию или нет, и ощущает, как внутри него дрожит всё, вплоть до тончайших волокон мышц.

Открытый учебник на его столе насмешливо смотрит на Гарри, пока тот пытается ровно дышать.

— Но это уроки защиты от Тёмных Искусств! Как мы можем быть уверены, что сможем применить полученные знания в реальном мире без практики?

— И от кого же вы планируете защищаться, мисс Грейнджер? — тонкий насмешливый голос Амбридж окончательно выводит Гарри из себя.

— Дайте подумать, — громко произносит он издевательски-задумчивым тоном. — Может быть… от лорда Волдеморта?

Разгорячено враждебная атмосфера, царившая в классе, мгновенно стирается страхом перед именем Тёмного Лорда. Рон порядком бледнеет рядом с ним, Лаванда Браун тихо пищит и закрывает уши руками. Невилл съёживается за своей партой. Но профессор Амбридж даже не вздрагивает.

— Минус десять очков Гриффиндору, мистер Поттер, — со злорадным удовлетворением объявляет она, будто очки факультета всё ещё имеют для Гарри какое-то значение. — Я понимаю, вам внушили будто некий тёмный волшебник возродился из мёртвых и теперь гуляет на свободе. Это ложь.

— Это не ложь, — цедит Гарри сквозь сжатые губы. — Я видел его, я дрался с ним!

— Отработка, мистер Поттер! Сегодня же после уроков и вплоть до выходных в пять часов в моём кабинете. А теперь, повторяю ещё раз: министерство ручается, что никакие Тёмные волшебники вам не угрожают. Надеюсь, этот вопрос закрыт. Будьте добры, приступайте к чтению. Страница пятая, «Основы для начинающих».

— Волдеморт жив и здравствует, а вы предлагаете нам просто изучать теорию? — вновь подаёт голос Гарри, и тонкая бровь Амбридж раздражённо дёргается на её лице.

— Мистер Поттер, я не позволю вам больше срывать мой урок, — елейно произносит она.

— Вы называете это уроком? Скорее похоже на книжный клуб.

— Гарри, остановись, — шепчет ему Гермиона со своего места.

— Покиньте класс, мистер Поттер. Мы увидимся с вами на отработке.

С превеликим удовольствием Гарри встаёт, громко пиная свой стул ногой. Он складывает все школьные принадлежности обратно в сумку, а затем, под пронзительное молчание, покидает кабинет.

Примечания:

Не прошло и года, как я добралась до Амбридж. Ура!

В следующей главе ожидается отработка, а также на "сцене" вновь появится Драко Малфой. Не зря же я впихивала его в третью главу, дадим ему слово :)

Примечания:

По определённым причинам эта глава далась тяжело. Некоторым людям во время прочтения она также может доставить дискомфорт, поэтому пишу это.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!!

Несмотря на то, что, по сути, это Амбридж заставила сделать Гарри -

В этой части присутствует селфхарм.

Подробное описание самоповреждений начинается после фразы

"— Они вам не понадобятся." и заканчивается на "Он не смотрит на Амбридж."

Берегите себя.

Иди за мною,

ступай за мной следом.

Путь мне неведом,

тебе он неведом.

Лишь дети знают, как всё бывает.

Лишь дети знают всё.⁽¹⁾

Без десяти пять Гарри стоит возле тяжелой дубовой двери, отсчитывая минуты до предстоящей отработки. Из оживлённого коридора, примыкающего к классу защиты от Тёмных Искусств, доносятся звонкие голоса остальных учащихся. Присущая Хогвартсу школьная суета вызывает у него необъяснимую тоску. Он ощущает себя отрезанным от остальных сокурсников, будто их жизни и его разделены толстым стеклом. Гарри остаётся только наблюдать со стороны.

В назначенный час дверь в кабинет профессора Амбридж открывается сама по себе, мгновенно поражая его обилием розового.

Он неловко переступает порог, встречаясь взглядом с преподавательницей. Светлый пушистый ковёр под его ботинками заставляет Гарри поёжится. Всё вокруг пестрит кружевом, обилием ярких тканей на всевозможных поверхностях, будь то стол, кресло или же камин. На одной из стен висит коллекция декоративных тарелок с яркими цветными котятами. Причудливые питомцы выглядят до того мерзко и уродливо, что он спешит отвести от них глаза.

— Проходите, мистер Поттер, — с улыбкой приглашает его Амбридж. Она указывает рукой на один из круглых столов, заставленных вазами с высушенными цветами.

Гарри неловко проходит вглубь кабинета. Дверь за ним закрывается с противным скрипом.

Въедливый сладковатый запах сухих растений врезается ему в нос, когда он отодвигает розовое кресло и садится за стол. Ему стоит изрядных усилий не начать громко чихать.

Амбридж появляется рядом с ним буквально через секунду. Она мягко кладёт белоснежный пергамент перед ним, а затем протягивает чёрное перо, длинное и тонкое с необычайно острым кончиком.

— Прежде чем мы начнём, я бы хотела убедиться в вашем понимании причины этого наказания.

— Мне всё ясно, профессор. Я сорвал урок, так делать не стоит, — вежливо и терпеливо говорит Гарри.

По снисходительному наклону её головы становится очевидно, что ответ неправильный. Он сжимает кулаки на поверхности стола, пока приторная улыбка появляется на ярко-розовых губах женщины. До чего та довольна его промахом!

— Нет-нет, что вы, мистер Поттер. Вы наказаны за распространение скверных и вредных историй в целях саморекламы. А теперь, я попросила бы вас взять в руки перо и написать: «Я не должен лгать».

— Сколько раз? — спрашивает Гарри, стараясь унять растущее в нём негодование. Это он распространяет вредные истории? В целях саморекламы?

— Столько, сколько потребуется, чтобы смысл этих слов впечатался, — отвечает Амбридж мягким тоном. — Приступайте.

Он приподнимает чёрное острое перо, когда профессор уже садится за свой стол, где её ожидает чашка горячего чая.

— Вы не дали мне чернил, — замечает Гарри.

— Они вам не понадобятся.⁽²⁾

Колющее остриё врезается в плотный пергамент, издавая шкрябающий звук во время написания строк. Внезапно его правую руку сводит от боли. И багряные слова, выводимые пером, врезаются ему в тыльную сторону ладони. Но не успевает Гарри толком всмотреться в надрезы на коже, как те затягиваются, оставляя после себя лишь розоватое воспаление.

Он поражённо вскидывает голову на профессора. Улыбаясь ему, Амбридж с лёгким звоном ставит на цветастое блюдце свою чашку чая.

— Какие-то проблемы, мистер Поттер?

Гарри гулко втягивает носом воздух и возвращает свой взгляд пергаменту перед ним. Чёрное перо скользит в его пальцах из-за вспотевших ладоней. «Я не должен лгать» — пишет он, пока правую руку пронзает колющее чувство, которое продолжается и становится невыносимее с каждой новой секундой.

Ему не хочется думать об этом. Все его мысли глухи и немы к собственной боли, а также к глобальной несправедливости, которой он окольцован.

В гордом молчании строка за строкой Гарри продолжает ранить себя.

За желтоватыми шторами сиротливо умирает закат и ночь вступает в свои полноправные владения, сияя осенней луной, да блуждающими звёздами. Кровавые капли стекают с его ладони, пятная и без того красный пергамент.

Он не смотрит на Амбридж. Он не поднимет на неё глаза, даже если ему придётся писать эти строки всю ночь.⁽³⁾

— Подойдите, мистер Поттер, — говорит она некоторое время спустя. — Дайте мне взглянуть на вашу работу.

Гарри с едва слышным вздохом облегчения откладывает перо в сторону. Он берёт мокрый пергамент со стола, а затем встаёт со своего места и оказывается рядом с профессором. Его взгляд направлен на коллекцию кошачьих тарелок, висящих на стене, пока он протягивает женщине строки. Та игнорирует их.

Вместо этого Амбридж впивается пальцами ему в ладонь, поворачивая её из стороны в сторону, чтобы получше рассмотреть красную воспалённую кожу. Гарри с трудом подавляет судороги от её прикосновений.

— К сожалению, результаты пока скромные, — с улыбкой произносит она, наконец, отпуская его. — Продолжим завтра вечером, мистер Поттер. На сегодня всё, можете идти.

Так и не удостоив её взглядом, Гарри тихо разворачивается, а после выходит из кабинета. Школьный коридор встречает пустотой и безмолвием: время давно перевалило за полночь. Его осторожные шаги эхом отражаются от каменных стен замка, пока он всё дальше и дальше уходит от ненавистного ему класса.

Лишь минуя угол коридора, Гарри позволяет себе обхватить израненную ладонь неповреждённой рукой.

Внутри у него ревёт отчаянное бессилие.

Ему хватает сил закончить только два абзаца сочинения о лунном камне, прежде чем непреодолимая сонливость наряду с моральным опустошением вынуждают его лечь в постель. Холодные простыни убаюкивают пылающую кожу, и он тяжко вздыхает, закрывая глаза.

Ни могучий храп Рона, ни шумное сопение Невилла не мешают Гарри провалиться в беспокойный сон.

* * *

Он стоит посреди богато украшенного зала, гордо выпрямив спину. Его чёрная высокая фигура — тёмным пятном выделяется среди мраморных светлых стен. Каждый сантиметр окружающего его пространства так и кричит о богатстве, достатке. Оно проявляется в хрустальных люстрах на потолке, шёлковых креслах с серебряными нитями, в золотых рамах для памятных портретов и в том, как хозяин поместья старается держаться с ним.

— Однажды моему терпению придёт конец, Люциус, — говорит Гарри, не узнавая собственный голос. — У некоторых последователей даже создаётся впечатление, что ты саботируешь работу, которую я тебе поручаю.

Барти за его спиной ехидно усмехается, однако ничего путного не говорит. Люциус Малфой же стремительно теряет всю свою напыщенную самоуверенность.

— Мой Лорд, — обращается к нему волшебник, опускаясь на одно колено. — Прошу простите меня, я не смог даже прикоснуться к пророчеству! Ситуация осложнилась ещё тем, что Орден Феникса начал дежурство возле…

— Тихо! Молчи.

Рот Малфоя закрывается со щелчком зубов. Он так и застывает на месте, не смея поднять склонённую голову.

Гарри невольно хмурится от странного ощущения на задворках сознания. Он проводит кончиками пальцев по виску и закрывает глаза. Необъяснимое чувство становится в разы сильнее.

— Мой Господин? — рядом с ним подаёт голос Барти, но он отмахивается от мужчины жестом руки.

Беспорядочность его мыслей дезориентирует. Гарри должен быть сейчас в башне Гриффиндора. Что он делает здесь? Но нет, ему необходимо изъявить свою волю Малфою. Гарри пришёл сюда со всеобъемлющим чувством мрачной злобы.

Перед глазами проносятся обрывки прошедшего дня: Гермиона и Скитер, урок Снейпа, отработка у Амбридж, неудача Люциуса в Министерстве, Барти должен был забрать дневник себе…

«Ну это ли не сюрприз», — неожиданно громкий настойчивый голос давит на него со всех сторон. Гарри будто отрезает от собственного сознания, перед глазами становится пугающе черно. Он не ощущает своего тела и не чувствует пространства вокруг себя.

«Как ты это сделал?», — голос продолжает звучать для него набатом. У Гарри нет ответов. Он даже не понимает, что с ним произошло.

«Очень хорошо, Поттер. Но тебе здесь не место. Спи».

* * *

Его выталкивает из чёрной неопределённости прямиком в спальню Гриффиндора. Гарри вздрагивает в постели, выныривая из своего сна весь в холодном поту. Он смаргивает минутное оцепенение, заново вспоминая кто он такой и как здесь очутился.

— Дружище, ты проспал весь завтрак, — сообщает ему взъерошенный Рон, вернувшийся за своей школьной сумкой. — Как прошло вчера у Амбридж? Что делал?

— Писал строчки, — Гарри отвечает, поколебавшись долю секунды, а затем сразу же переводит тему: — Мне приснился очень странный сон.

— У тебя снова болел шрам во время кошмара? — сочувственно спрашивает Рон.

— Нет, это не был кошмар. Я словно… я словно стал Волдемортом.

На долгое мгновение между ними повисает многозначительная тишина. И Гарри уже прекрасно знает, какой ответ даст ему друг.

— Тебе нужно сказать Дамблдору.

— Я не собираюсь докучать ему с такими вещами, — категорично заявляет он. — Это был просто бредовый сон, моё подсознание решило сыграть со мной злую шутку после отработки у Амбридж.

«Кого ты пытаешься убедить в этом? Себя или его?», — мелькает у Гарри в голове, но он быстро отмахивается от этой мысли, словно от назойливой мухи.

— Ладно, ладно. Как скажешь, дружище…

Рон выглядит не очень убеждённым его словами, однако больше не пытается заговорить про Дамблдора. И в образовавшейся примирительном безмолвии они вместе готовятся к очередному учебному дню.

Вторая отработка у Амбридж проходит ничуть не лучше, чем первая. Новые порезы на тыльной стороне ладони теперь затягиваются гораздо медленнее, а каждое новое слово, выведенное им на пергаменте, даётся всё болезненнее.

Он упорно продолжает игнорировать женщину, не говоря ей ничего, кроме нарочито вежливого приветствия и бесцветного прощания.

Во время третьей отработки слова больше не заживают на его руке. И к полуночи фраза «я не должен лгать» глубоко врезается ему в кожу, продолжая кровоточить даже после того, как профессор его отпустила.

Он еле бредёт в башню Гриффиндора. Его ноги ощущаются ватными, а в ушах опасно звенит. Перед глазами появляются резвые мушки, а по краям всё чернеет.

— Поттер, — окликает его раздражённый голос, и Гарри с трудом поворачивает голову, чтобы встретиться взглядом с Малфоем, который направляется прямо к нему.

«Этого мне ещё только не хватало», — обречённо думает он, стараясь незаметно спрятать повреждённую руку от чужих злорадных насмешек.

— Что тебе нужно, Малфой?

— Комендантский час давно прошёл.

— Я был на отработке у профессора Амбридж.

Малфой дарит ему язвительную улыбку.

— Ах, да, теперь я вспомнил. Всё из-за твоей ненормальной вспышки во время её урока.

— У меня нет настроения, — раздражённо отвечает Гарри. — Просто отвали.

— Не могу, Поттер. Видишь ли, я теперь староста, а ты нарушаешь комендантский час…

— Я уже объяснил тебе, что был на отработке!

Внезапно Малфой оказывается рядом с ним, беспардонно вторгаясь в личное пространство Гарри. Серые глаза опасно блестят в свете настенных факелов.

— А я говорю тебе, Поттер, что ты нарушаешь комендантский час. И у меня, как у старосты, нет иного выбора, кроме как назначить тебе наказание. Оно состоится рано утром в субботу, в Чайном пакетике Розы Ли. Если ты не появишься там в назначенное время, то мой отец узнает об этом.

Сердце в груди взволнованно пускается в пляс, когда до него доходит весь смысл слов Малфоя. Он смотрит на мальчика перед собой с чем-то вроде фаталистичного спокойствия. Почему-то мысль о том, что Драко знает о его встрече с Волдемортом, не вызывает у него тревоги.

«Он заложник ситуации», — думает Гарри, поправляя рукой съехавшие очки. Малфой не посмеет кому-либо рассказать об этом.

— Что это, Поттер?

Цепкий взгляд ярких глаз впивается ему в ладонь.

Гарри невольно вздрагивает и пытается спрятаться её, но уже поздно. Драко всё видел.

— Случайно порезался.

— Я не кретин, Поттер, не путай меня со своими друзьями. У тебя на руке вырезано целое предложение! Это не может быть случайностью.

И без того бледное лицо Малфоя белеет ещё пуще, когда он замечает нервозность Гарри.

— В этом заключается твоя отработка у Амбридж?

— Я пишу у неё строки. Только и всего.

— Она дала тебе кровавое перо?! — шипящим шёпотом восклицает Малфой. — Ты должен рассказать об этом директору.

— Нет, — просто отвечает Гарри, скрещивая руки на груди. Светлая бровь Драко раздражённо дёргается.

— Нет? Ты, кажется, не понимаешь, Поттер, тебе нужно сделать это!

— Отвали от меня, Малфой. Вся эта ситуация не имеет к тебе никакого отношения, так что не лезь не в своё дело!

Не дожидаясь чужого ответа, он резко разворачивается и стремительно уходит, оставляя разъярённого Драко далеко позади.

— Ты мазохистский тупоголовый придурок, Поттер! — визгливый крик доносится ему в спину. — Слышишь? Придурок!

* * *

Он просыпается в субботу ещё до рассвета. Пульсирующая боль в руке, оставшаяся после окончательной отработки у Амбридж, не давала ему покоя всю ночь. Гарри бесшумно садится в постели и протирает глаза, стараясь избавиться от ощущения въедливого песка под веками.

Под нервное сопение Невилла он выбирается из постели, быстро набрасывая на неё покрывало, а затем спешно переодевает пижаму и только после этого достаёт из-под кровати свой чемодан. Ему приходится тихо и аккуратно отстёгивать защёлки, чтобы ненароком не разбудить соседей. После того как чемодан открыт, Гарри вытаскивает из него плащ-невидимку и волшебную банку, а после прячет громоздкий предмет обратно под кровать.

Игнорируя своё скверное самочувствие, а также клокочущую в горле тревогу, он суёт банку в пустую школьную сумку, берёт в руки палочку и набрасывает на себя плащ.

Гарри выбирается из Хогвартса с первыми лучами солнца. Утренний прохладный воздух впивается ему в кожу, когда он торопливо шагает по вымощенной камнем дороге. Хогсмид находится не так далеко, однако ему всё равно не следует мешкать. Не тогда, когда решение их с Гермионой проблем оказывается так близко.

«Какое именно решение?», — спрашивает он себя, покрепче сжимая в руке лямку от сумки.

Отсутствие ответа заставляет его на секунду остановиться.

«Что я делаю?», — с ужасом думает Гарри и оборачивается назад. Но тотчас замирает, не в силах заставить себя бежать обратно. Нет, слишком поздно отступать.

Единственный человек, который может как-то помочь Гарри в Хогвартсе — Снейп. И Снейп пойдёт к Дамблдору. К волшебнику, на которого Рита Скитер точила зуб в своих статьях ещё пока Гарри был младенцем. Она потопит их всех на пару с Фаджем в мгновение ока чисто из принципа.

Ему нужен Волдеморт.

Чайный пакетик Розы Ли оказывается маленьким и невзрачным кафе. Он оглядывается по сторонам, прежде чем скинуть с себя плащ-невидимку и затолкать его в сумку, а затем робко заходит внутрь небольшого помещения.

Внутри никого не оказывается, и Гарри уже думает, что ошибся с местом.

— За тобой следили, — голос Барти Крауча за спиной заставляет его вздрогнуть.

— Что? — осоловело спрашивает Гарри. — Нет же! Я никого не видел!

— Поздравляю, Поттер. В этом и заключается смысл слежки.

— Но у меня была мантия-невидимка…

— Значит следил тот, кто знает о мантии. В любом случае, мы разберёмся с этим позже. Или ты разберёшься с этим сам. А сейчас нам пора.

Барти протягивает ему свою шершавую ладонь и Гарри, помедлив пару мгновений, хватает мужчину за руку.

Через секунду их уносит вихрь аппарации.

1) Мельница — Оберег

Вернуться к тексту

2) С этого момента в главе начинается описание самоповреждения. Будьте осторожны.

Вернуться к тексту

3) С этого предложения подробное описание самоповреждения заканчивается.

Вернуться к тексту

Их прогулка с Люциусом по роскошным садам Поместья навевает воспоминания о другом времени, о других людях, а также о пережитых неудачах.

В томительном напряжении они проходят мимо дивных кустарников и аккуратных клумб. Царство зелени, благополучия и процветания поглощает их фигуры, укрывая тенью деревьев, а изумрудная трава под ногами заглушает шаги.

Его правление было закончено, так и не начавшись. И ему уже никогда не удастся добиться того же могущества, которое он разделял со своими последователями в давно минувшие годы.

Подчёркивая свой авторитет пытками и убийствами, с помощью вселяемого ужаса он добавился признания своего статуса Тёмного Лорда. Люди вокруг боялись его, люди вокруг боялись его последователей.

Но культивируемая им жестокость порождала лишь жестокость, изъедающую Пожирателей Смерти изнутри. Некогда благородные, знатные и чистокровные волшебники под его началом не становились властителями мира, судеб. Нет. Они превращались в остервенелое зверьё, озлобленное и кровожадное.

Опьяняющее чувство безнаказанности развращало их всех. Но лишь до определённого момента…

Их безжалостный запал сточился о зубья времени. Многие погибли, некоторые лишились рассудка, другие же банально устали.

Ведь никто не в состоянии жить ненавистью и враждой вечно. И даже самые благородные, самые чистокровные и богатые волшебники этого мира тоже хотели весьма тривиальных вещей, помимо могущества.

Волдеморт обращает свой взор к блёклому силуэту Люциуса Малфоя рядом с собой.

— Как поживает твой сын? — спрашивает он.

На пустом лице мужчины мгновенно отражается паника, однако от ответа его спасает появление Барти и Гарри. Волдеморт позволяет Люциусу это бегство, полностью переключая своё внимание на прибывших волшебников.

Подросток оглядывается по сторонам, топчась на месте. У Гарри явно кружится голова, но он упорно осматривает местность вокруг, пока, наконец, его взгляд не останавливается на Малфое, а затем и на самом Волдеморте.

— Доброе утро, — приветствует он, замирая.

— Покинь нас, — приказывает Волдеморт Люциусу, который источает нервное любопытство. Малфой низко кланяется с тихим: «Да, мой Лорд», а после исчезает в тенях сада.

Гарри же нервно переминается с ноги на ногу, то и дело сжимая в руках лямку школьной сумки. На его молодом лице отчётливо видны страх, отчаяние и туманная надежда.

Волдеморт решает не терять времени зря и сразу переходит к делу.

— Признаться честно, ты меня очень удивил, Поттер. Я даже предположить не мог, что мы встретимся вновь так скоро. Но… ведь ты прибыл сюда, ко мне, не просто так. Говори.

Подросток не говорит. Вместо этого он торопливо открывает сумку и достаёт оттуда прозрачную банку, прижимая её к своему животу. За тонким стеклом едва заметно трепыхается жук.

— Мне нужна помощь с этим.

Он кивком головы приказывает Барти забрать банку из рук юного волшебника, и Гарри настороженно отдаёт свою ношу мужчине.

Через мгновение к их ногам падает измождённая Рита Скитер.

Её некогда безупречный костюм теперь свисает с её плеч, больше напоминая грязную тряпку, покрытую пятнами. От розовощёкого, полного жизни лица, теперь не осталось и следа. Все они смотрят на её впалые щёки, стёкшую тушь, выцветшую помаду и спутанные волосы.

Волдеморт вздыхает с пьянящим восторгом.

Женщина силится подняться на ноги, однако сразу же падает обратно. Она загнанно дышит, дезориентировано мотая головой, пока не заметит Волдеморта. И тогда приходит паника.

Рита предпринимает ещё одну неудачную попытку встать, но иссохшие ноги не слушаются её. Она заваливается на траву и со слезами на глазах пытается отползти в сторону.

— Я помню вас, мисс Скитер, — зубоскалит Барти, когда женщина оказывается рядом с его ботинками. — Вы были на том слушании, когда мой отец отрёкся от меня. Увековечивали то памятное событие на бумаге.

С губ Риты срывается сдавленное рыдание.

— Пожалуйста, прошу, — хрипит она, не в силах сбежать, не в силах колдовать или даже встать на ноги. В отчаянной панике женщина смотрит на Поттера.

И тогда Волдеморт видит, что Гарри стоит, крепко зажмурив глаза. Бушующий в нём восторг морозится в одночасье. Так не пойдёт. Пора мальчику уже понять, что у всего есть своя цена.

Он в несколько шагов пересекает разделяющее их расстояние и оказывается рядом с подростком.

— Я не позволю тебе этого, Поттер, — его вкрадчивый голос ощутимой тяжестью ложится на худые плечи. — Столкнись с последствиями своих действий, своих решений и прими их. Только тогда они не будут иметь над тобой власти.

Гарри вздрагивает от близкого присутствия Волдеморта, но затем медленно открывает глаза.

— Итак, ты похитил журналистку, Поттер? — интересуется Барти, не обращая никакого внимания на судорожные рыдания Скитер у его ног. — Смело.

— Я не похищал её… Впрочем, это не имеет значения.

Волдеморт делает шаг к женщине.

— Ты хочешь, чтобы я убил её?

Невыносимый ужас крадёт воздух из лёгких Риты, когда та в панике забывает, как правильно дышать. Тот же ужас накрывает и Гарри.

— Нет! — кричит он, хватая Тёмного Лорда за воротник мантии и загораживая собой журналистку. — Нет, не смей убивать её!

Взгляд Волдеморта неминуемо ожесточается.

— Тогда что ты предлагаешь мне с ней делать?

«Я не знаю», — громко звучит в мыслях Гарри вместо словесного ответа. Нерешительность и слабоволие мальчика вызывают у него неприкрытое раздражение. Ему приходится сделать над собой усилие, чтобы не позволить ярости затмить его разум. Поттер добровольно пришёл к нему в надежде на помощь. Нельзя так просто отмахиваться от этого.

— У чужой жизни тоже есть своя цена. Ты заплатишь её?

Мальчик вскидывает голову, напряжённо хмурясь.

— Жизни людей — это не товар.

Слабая улыбка трогает губы Волдеморта. Он не комментирует наивность Гарри, оставляя свой последний вопрос висеть в воздухе между ними.

В конце концов, Поттер сдаётся и отводит взгляд в сторону.

— Так какие у меня варианты?

— Всего один вариант, поскольку «Империус» и «Обливиэйт» идут в разрез с твоими высоконравственными убеждениями. Мисс Скитер даст Непреложный Обет.

— Непреложный Обет? — спрашивает Гарри, очевидно не имея понятия, о чём идёт речь. Волдеморт игнорирует его вопрос, переключая внимание на заплаканную женщину рядом с ними.

— Вы ведь сделаете это, не так ли, мисс Скитер? Потому что данный вариант является единственным и для вас. Вы должны представлять ценность для Гарри Поттера, в противном случае ваша жизнь не имеет для нас никакого смысла.

Рита дёргано кивает головой в знак безоговорочного согласия.

— Что за Непреложный Обет?

— Это нерушимая клятва, скреплённая чарами, Поттер, — отвечает Барти.

— И Обет безопасен? — с долей скептицизма спрашивает Гарри.

— Безопасен, если мисс Скитер не планирует его нарушать.

— А если она его нарушит?

— Тогда её ждёт смерть, — говорит Волдеморт с улыбкой. — Весьма действенная мотивация исполнять свои обещания, правда?

Боязнь за чужую жизнь отражается на лице Гарри. Он удивлённо моргает и обращает свой взгляд к Рите, пытаясь рассмотреть в ней что-то, способное дать ему другое решение проблемы.

Тёмный Лорд встаёт между ними, его зловещая тень заслоняет подростка от утреннего солнца.

— Не позволяй людям вроде неё видеть твой страх, твои колебания и сомнения. Иначе они вцепятся в тебя зубами и когтями, как только достаточно окрепнут.

— Говоришь из собственного опыта? — дерзит Гарри, тем не менее внимая его словам. Волдеморт видит след понимания в выражении лица мальчика.

— Именно.

Он резко поворачивается, делая шаг в сторону.

— Вам нужно взяться за руки, Поттер.

Гарри требуется пара секунд, чтобы собраться с мыслями, а затем он с отрешённым видом подходит к женщине на земле и встаёт рядом с ней на колени. Его правая рука обхватывает тонкое предплечье Скитер под пристальным взглядом Волдеморта.

«Я не должен лгать», — горит красным шрам на коже мальчика.

Когда палочка Тёмного Лорда касается их сплетённых рук, Рита вздрагивает, и Гарри сильнее сжимает пальцы, не позволяя той уйти.

— Обещаете ли вы, мисс Скитер, ни при каких обстоятельствах и никоим образом не сообщать кому-либо правду обо всём пережитом вами с мая нынешнего года по сегодняшний день?

— Обещаю, — тихо шепчет женщина.

Тотчас тонкий луч света обвивает их руки сияющей цепью.

— Обещаете ли вы впредь не порочить доброе имя Гарри Джеймса Поттера?

— Обещаю.

— Обещаете ли вы всеми силами помогать Гарри, если тот попросит вас об этом?

— О-обещаю…

Три светящиеся цепи теперь окольцовывают их сплетённые руки. Волдеморт удовлетворённо кивает, убирая палочку. Поттер тут же отпускает Скитер, лишая её опоры, а затем поднимается на ноги рядом с Тёмным Лордом.

— Я не возьму с вас клятвы, — говорит Волдеморт журналистке. — Но вы никогда не напишете обо мне и строчки, мисс Скитер. Потому что, если вы сделаете это, вас ждёт участь пострашнее смерти.

Рита в очередной раз поражённо кивает в своём молчаливом согласии, что вполне удовлетворяет Волдеморта.

— Барти, будь добр, отведи нашу гостью в Поместье. Уверен, Нарцисса сможет оказать ей достойный приём.

— Конечно, мой Лорд, — говорит Барти, а после помогает Скитер подняться на ноги. Он приобнимает женщину за талию, закидывая её руку себе на плечо. Волдеморт думает, что было бы проще и быстрее левитировать Риту, или аппарировать вместе с ней в Поместье, но, похоже, у самого Барти тоже имеется к ней ряд вопросов.

— Она выглядит такой измождённой.

— Что нам очень на руку, Поттер, — комментирует Волдеморт. — Пойдём.

И он ступает вперёд с полной уверенностью в том, что Гарри последует за ним. Так и происходит: тень подростка плавно движется рядом с его собственной, пока они идут меж клумб и кустарников. Слабый ветер толкает их в спины.

— Самое время сказать, чего ты от меня хочешь за всё это, — тихо произносит Гарри, засунув руки в карманы школьных брюк.

— Не изображай из себя здесь агнца, — раздражённо отзывается Волдеморт. — Благодаря всему этому в твоих руках находится одна из самых беспринципных и проворных журналисток магической Британии. Что же касается нашей договорённости — ты, Гарри, будешь являться сюда каждое субботнее утро.

Поттер поражённо застывает на месте, вынуждая его сделать то же самое.

— Каждое субботнее утро? — недоверчиво спрашивает юноша.

— У тебя проблемы со слухом?

— Но зачем именно?

Волдеморт делает один широкий шаг, опасно нависая над Гарри.

— Затем, что я больше не собираюсь мириться с твоей необразованностью и слабостью, твоей бессмысленной жертвенностью и тем, как твоё имя, тесно связанное с моим, втаптывается в грязь. Ты позволяешь им делать это с собой, — он хватает Поттера за руку, демонстрируя новообретённый шрам на запястье. — Я же научу тебя этому противостоять.

Запястье Гарри безвольно падает, как только Волдеморт отпускает его.

— Но разве… разве это не противоречит твоим целям? Что если я стану гораздо сильнее и сокрушу тебя?

Тёмный Лорд усмехается, демонстрируя улыбку, полную зубов.

— Мне будет интересно посмотреть, как ты попытаешься.

— Я определённо попытаюсь, — мрачно обещает Гарри, — если ты вновь захочешь устроить массовую резню.

— Как правило, я не повторяю одну и ту же ошибку дважды, Поттер.

— Тем не менее, ты всё ещё планируешь захватить власть.

Волдеморт задумчиво склоняет голову в сторону, размышляя над ответом. Часть его хочет проклясть подростка за одну только дерзость, но тогда всё то хрупкое перемирие между ними стремительно разрушится, подобно карточному домику.

—Ты когда-нибудь слышал о Геллерте Гриндевальде? — вместо этого спрашивает Волдеморт, сцепляя руки за спиной и возобновляя неторопливую прогулку.

Хмурясь, Гарри следует за ним.

— Ещё один Тёмный Лорд — психопат? Дамблдор победил его.

— Верно, но до того, как их пути разошлись, Дамблдор был весьма рад компании Гриндевальда. Вместе они мечтали подчинить себе мир. Ради общего блага, разумеется.

— Я не верю тебе, — категорично заявляет Поттер, хотя его тону не достаёт убедительности.

— Ты никогда не интересовался биографией своего дорогого Директора? Не читал его интервью или статьи о нём, Гарри? — Волдеморт насмехается над ним. — В любом случае, их пути разошлись. Гриндевальд был настроен слишком радикально, в то время как Дамблдор… Как ты думаешь, почему он пошёл работать именно в Хогвартс?

Гарри молча пожимает плечами, но внимательно слушает.

— У такого волшебника, как Дамблдор, во времена его юности не было ни единого шанса на карьеру политика. Эксцентричный волшебник-полукровка — ничто в глазах Министерства. И всё же, даже тогда он нашёл способ добыть себе политическое влияние, обучая и воспитывая детей волшебников, от грязнокровок до потомков великих чистокровных семей. Больше не было нужды обивать пороги магических отделов со своими инициативами, когда ты мог вызвать к себе самого Министра из-за недостойного поведения его сына. Так что, да, он не оставил своих стремлений к всеобщему благу.

Поттер смотрит на него во все глаза, пытаясь переварить услышанное. Волдеморт терпеливо ждёт, когда юноша уйдёт в отрицание.

— Дамблдор не стал бы этого делать, — слабо возражает Гарри.

— Да? Он никогда не проявлял при тебе признаки фаворитизма? Никогда не завышал баллы определённым факультетам, не закрывал глаза на то, что другие нашли бы возмутительным или даже незаконным? У всех учащихся был доступ к его кабинету? Или же только у тебя?

— Я всё ещё не понимаю, как его политические успехи связаны с тобой.

— Ты считаешь это успехами, Гарри? — усмехается Волдеморт. — Тебе нравятся твои уроки у Хагрида, так и не окончившего Хогвартс? Прорицание у пустоголовой Сивиллы Трелони? Или же уроки защиты от Тёмных Искусств с мадам Амбридж?

— Ты проклял место преподавателя защиты. Из-за тебя наши уроки из года в год такие…

Он не даёт ему закончить мысль, обрывая Гарри на полуслове:

— Если волшебник не способен снять это проклятие, то он не заслуживает должности преподавателя защиты от Тёмных Искусств. В моём понимании всё, чем сейчас является Хогвартс — это не успех и даже не стабильность. Это беспорядочность и застой. Наша последняя дуэль, если её вообще можно назвать таковой, является тому подтверждением. Ты не обучен ничему. Но мы немного отклонились от темы, Поттер. Весь этот разговор о том, что мне не нужно начинать новую войну или же захватывать ту помойную яму, которую представляет собой Министерство, чтобы обрести влияние. Я вполне способен возродить своё имя другим способом.

У Гарри не находится на это ответа.

Тёмный Лорд и не ждёт его.

Примечания:

Я приболела, так что продолжение может задерживаться.

В следующей главе планирую вскользь затронуть тему связи Волдеморта и Гарри, так что мы на некоторое время задержимся с этими двумя (в конце концов, фанфик про них двоих).

Ну и всякого по мелочи ещё закину, пока всё это не превратится в огромный сюжетный ком.

Примечания:

Мне гораздо лучше, так что, надеюсь, я теперь смогу выкладывать продолжение почаще. Я также рекомендую немного отмечать то, как ведёт себя Гарри от главы к главе, потому что дальше я приготовила для вас ну… что-то, так скажем. Не претендую вообще нисколько на грандиозность или «ого, вот это поворот», потому что я стараюсь больше соблюдать закономерность и последовательность повествования в фанфике, но Гарри не может не меняться по мере истории. И его изменения происходят уже прямо здесь и прямо сейчас. P.S. больше курсива, больше, я сказала: ещё больше, муа-ха-ха!

— Я слышал, что ты можешь призывать телесного патронуса. Продемонстрируй.

Подросток лишь пару мгновений оторопело таращится на него, а затем достаёт свою волшебную палочку из кармана брюк. Он сбрасывает на траву школьную сумку и выпрямляет спину, разминая плечи, словно готовится к бою. Волдеморт ничего не комментирует, пока нет.

Гарри делает один глубокий вдох, а затем громко и чётко произносит:

— Экспекто Патронум!

С кончика его палочки вырывается могучий сияющий олень. Он проносится по воздуху, будто по земле, стуча копытами и качая массивными рогами. Грациозный зверь замирает перед ними после того, как сделает небольшой круг.

Сверкающий взгляд оленя обращён к Волдеморту, словно зная: он — нечто недоступное ему, нечто недостижимое для него.

— Когда ты успел освоить это заклинание? — спрашивает Тёмный Лорд, не сводя глаз с призрачной шерсти на шее животного.

— На третьем курсе, — Гарри пожимает плечами.

Волдеморт на секунду опускает веки. Третий курс. Мальчику было тринадцать лет. Это… впечатляет и удручает одновременно. Выходит, юный волшебник не безнадёжен, он наделён магическим потенциалом.

— Специфичное заклинание для изучения. Почему ты решил сосредоточиться на нём?

— Мне нужен был способ отгонять дементоров. В тот год их было много вокруг школы.

Тёмный Лорд обращает к Гарри пристальный взгляд, который задерживается на шраме в виде молнии у него на лбу. Никаких следов крови или воспаления, ничего, лишь чуть блеклая нежная кожа.

— И они нападали на тебя?

— Иногда.

— Они нападали на других учеников?

Гарри смущённо моргает пару раз, вопрос явно сбивает его с толку.

— Эм, не припомню такого… Но их присутствие влияло на всех.

— Однако нападения происходили только с тобой? — спрашивает Волдеморт, хотя уже прекрасно знает ответ. — И как тебе объяснили такое явление? Почему именно ты?

Поттер смотрит так, будто у него выросла вторая голова. Олень рядом с ними насмешливо фыркает и несколько раз бьёт копытом по воздуху, напоминая о себе. Удивительно, что он всё ещё здесь, стоит и красуется к спешно зарождающемуся раздражению Волдеморта.

— Полагаю, ты не имеешь ни малейшего понятия. Хорошо, оставим пока эту тему. Ты знаешь, что можешь с помощью своего патронуса отправлять сообщения?

— Как? — спрашивает Поттер, не отвечая ни на один из его вопросов. В зрачках подростка загорается хищный азарт. Палочка в руках снова направлена на терпеливо ждущего оленя.

Тёмный Лорд задумчиво поджимает губы. Он безупречно знает теорию, помнит строки учебника, а также сбивчивые объяснения одноклассников, у которых получалось призывать патронуса. Он также помнит то яростное негодование, когда все его попытки освоить это заклинание провалились.

В мире не могло быть той магии, которая была бы ему недоступна и всё же... Олень Гарри Поттера прямо здесь, ехидно смотрит на него.

Он отходит от них на несколько шагов в сторону.

— Сначала представь человека, которому ты хочешь передать послание, а затем мысленно произнеси его и отпусти. Попробуй отправить его мне сейчас, Поттер.

Гарри поддаётся ближе к зверю, почти касаясь его морды, пока что-то шепчет вслух. Очевидно, мальчик не понимает значения слова «мысленно». Но оленю, похоже, также всё равно, как и Поттеру. Он один раз мотает головой, словно стряхивая с себя застывший воздух, после чего срывается с места и быстро оказывается рядом с Тёмным Лордом.

«Ты не можешь создать патронуса, не так ли?» — насмешливый голос мальчика вибрирует вокруг призрачного силуэта зверя. Олень ещё раз трясёт мордой, демонстрируя рога, и только затем растворяется подобно пару.

Глухая ярость разбивает всё его спокойствие, всю его концентрацию.

— Именно, Поттер, — рычит он, неотвратимо приближаясь к подростку. — И я всё ещё знаю об этом заклинании больше тебя.

Ясные глаза Гарри обращаются к нему без какого-либо страха.

— Как тебе объяснили это? Или лучше: как ты объяснил это себе?

«В эту игру могут играть двое», — звенят гневом мысли подростка, полностью выводя Волдеморта из себя.

— Вижу, Поттер, ты стал заложником собственных иллюзий относительно своей важности здесь…

— Если бы я не был нужен тебе, ты бы прикончил меня ещё на том кладбище, — Гарри перебивает его. — Думаешь, я идиот, но я вполне способен сложить дважды два. Дело в том, что в последний раз, когда могущественный Тёмный Лорд пришёл убить меня, он исчез на целых четырнадцать лет. Тогда мне был год. Сейчас мне пятнадцать лет. На сколько же десятилетий ты исчезнешь, если попытаешься убить меня ещё раз? Впрочем, мы можем выяснить это прямо здесь и сейчас. Вперёд! Заклинание тебе известно.

Ухмылка на губах Поттера граничит с безумным оскалом.

Палочка в холодных руках Тёмного Лорда дрожит от раздирающей его ярости. Он кипит этим всепоглощающим желанием прикончить самонадеянного ублюдка, посмевшего так обращаться к нему, посмевшего перебить его, посмевшего даже предположить, что он хоть чем-то лучше Лорда Волдеморта.

Но…

Взгляд алых глаз вновь цепляется за кровоточащий шрам на лбу подростка.

— Да, — неожиданно продолжает Поттер сквозь стиснутые от боли зубы. — Твой след. Тоже не даёт покоя, верно? Ни тебе. Ни мне.

Пелена ярости спадает довольно быстро, когда Волдеморт осознаёт себя.

— Круцио, — произносит он без какого-либо оттенка гнева в голосе. Гарри уворачивается от проклятия в последний момент, так что красный луч выжигает траву на том месте, где он стоял. — Твои рефлексы стали лучше. Однако, это не единственный способ влиять на твои манеры. Седрик Диггори ведь был не последним твоим другом? О, у тебя много друзей.

Волдеморт неизбежно приближается к Поттеру, не упуская больше ни секунды. Он наклоняется в пространство подростка и, глядя на цветущий сад за чужим плечом, шепчет:

— Ещё раз посмеешь так дерзить мне, и я убью всех, кто тебе дорог. Так что не испытывай меня.

Гарри задерживает дыхание рядом с ним. Угроза близким вполне отрезвляет юношу, стирая любой намёк на непокорность. Короткий кивок головы — яркое свидетельство того, что они достигли договорённости.

Тёмный Лорд выпрямляет спину. Его взгляд вновь скользит по воспалённой коже на лбу Поттера. Он бы поверил в совпадения, если бы они не несли в себе закономерность. Ребёнок переживает смертельное проклятие, владеет парселтангом, проникает в его сознание во снах, и шрам реагирует на его эмоции.

Они определённо связаны друг с другом. Пророчеством, магией, даже кровью. Но ничто не берётся из ниоткуда. У этой связи должна быть первопричина.

И ему ещё предстоит её выяснить. А пока…

— Ты уже знаком с аппарацией, — он возвращает разговор в учебное русло, позволяя подростку вздохнуть после длительного напряжения. — Тебе предстоит освоить её для наших будущих встреч, Поттер. Барти не будет с тобой нянчиться вечно.

— Но к аппарации допускаются только совершеннолетние волшебники… и то после сдачи экзамена. Её изучают на седьмом курсе.

— Ищешь отговорки?

— Нет, — мгновенно отзывается Гарри. — Просто… разве Министерство не контролирует это?

— Министерство пытается контролировать всё. Что вовсе не означает, что оно это делает.

Одним движением палочки он колдует на траве светящийся круг.

— Для начала попробуй аппарировать сюда.

* * *

К тому моменту, как тихие шаги Нарциссы Малфой привлекают их внимание, Гарри уже весь взмок и выдохся от прилагаемых усилий. Приятным сюрпризом для Волдеморта стало то, что ребёнок ни разу не расщепил себя, однако он также не аппарировал в нужное место. Какое-то время Тёмный Лорд потратил на то, чтобы объяснить Поттеру концепцию аппарации, но большую часть всё равно занимала малопрогрессивная практика.

— Ты вновь не позволяешь магии перенести тебя, — комментирует он, когда Гарри в очередной раз прерывается в самый последний момент, не давая вихрю сформироваться до конца и утянуть его. — Складывается ощущение, будто ты не доверяешь сам себе.

— Я доверяю себе! — сразу же возражает Поттер. Раскрасневшиеся от усилий щёки пылают на его бледном лице.

— Тогда почему ты вздрагиваешь и теряешься каждый раз, когда у тебя начинает получаться?

— Из-за ощущения, будто это не может быть так просто, — вздыхает подросток, стирая пот со лба. — Если это просто, значит я делаю что-то не так.

— Если бы ты делал что-то не так, я бы уже указал на это, — раздражённо отзывается Волдеморт.

Такими их находит Нарцисса, и они оба практически синхронно оборачиваются, отвлечённые её присутствием. Она почтительно склоняет голову, когда начинает говорить:

— Извините, что прерываю, мой Господин. Мы с моим мужем всего лишь желаем пригласить вас на обед, вместе с мистером Поттером. Если вам будет угодно.

Её тон — сама вежливость, однако женщина всё ещё прячет глаза. Она всегда прячет глаза, никогда не смотрит на него, не ищет его благосклонности, являя собой лишь сухое безразличие ко всему, связанному с ним. Единственный человек, на которого Нарцисса Малфой смотрит в своём поместье — её никудышный муж.

— Разумеется, мы присоединимся, — ответ Волдеморта подобен мрачному обещанию.

Нарцисса лишь ещё раз кланяется.

Место Тёмного Лорда всегда во главе стола. В любом поместье, в любой семье. Его тарелка изобилует кусочками запечённой курицы с морковкой и горошком, мягким пюре, а также румяными булочками. Бокал до краёв наполнен красным вином.

Он не ест и не пьёт, наблюдая за тем, с каким восхищением Поттер озирается по сторонам и с каким аппетитом принимается за еду. Барти по правую руку от него ест весьма небрежно и угрюмо. Люциус с супругой же практически не притрагиваются к собственным тарелкам.

Белоснежные руки женщины нерешительно замирают вместе со столовыми приборами. Это привлекает внимание Гарри. Его взгляд цепляется за чистые предплечья Нарциссы, а затем обращается к нему.

У неё нет метки.

Он помнит тот день. Её отказ был подобен хлёсткой пощёчине.

Талантливая, благородная ведьма, из древнего чистокровного рода — эта волшебница отклонила его предложение вступить в ряды Пожирателей Смерти.

Не будь она супругой Люциуса и сестрой Беллатрисы, то уже была бы мертва.

— У Вас очень красивый дом, — тишина, похоже, нервирует Гарри, поскольку тот решает нарушить её.

— Спасибо, мистер Поттер, — бесцветно произносит Нарцисса, даже не взглянув на юношу.

— Вы приобрели его или он достался вам в наследство?

Люциус сжимает в руке нож для мяса и, впервые за весь день, решает взять слово:

— К вашему сведению, мистер Поттер. Эти земли передаются Малфоям из поколения в поколение на протяжении девяти веков!

— Вся ваша семья родилась здесь?

— Корни моей семьи берут своё начало родом из Франции, — горделиво заявляет волшебник, полностью забыв про свою еду. — Мой давний предок, Арманд Малфой, прибыл сюда во время Нормандского завоевания. В качестве награды за его выдающуюся помощь и всевозможное содействие Король Вильгельм I даровал ему этот манор.

Барти, сидящий напротив, устало вздыхает, Гарри же задумчиво стучит зубцами вилки по подбородку, размышляя над словами Люциуса. Волдеморт предпочитает сохранить молчание. Ему нет дела до генеалогического древа Малфоев. Их родословная, а также достижения их предков не идут ни в какое сравнение с историей его семьи.

— Выходит, чистокровные Малфои получили свои земли от магловского Короля? — нарочито невинно спрашивает Гарри.

И без того белое, как полотно, лицо Люциуса стремительно теряет цвет, пока он переводит испуганный взгляд с подростка на него, не находясь с ответом. Волдеморт видит, как Нарцисса украдкой сжимает руку мужа под столом.

— Что же ты притих, Люциус? — елейно спрашивает Барти, ещё больше загоняя мужчину в угол. — Нам всем интересно.

— В те времена статут о секретности ещё не существовал, — тихо выдыхает Малфой в качестве оправдания.

Волдеморт встречает взгляд Гарри мгновением позже.

«Он даже не защищает их. Не поддерживает их, хотя они на его стороне», — мысли мальчика насквозь пропитаны обвинениями.

— Мисс Скитер не присоединится к нам? — спрашивает Поттер, спешно отворачивая голову и переключая всё своё внимание на Нарциссу. Та хватается за смену темы, как за спасительную соломинку.

— Нет, дорогой. Она отдыхает в гостевой спальне. Ей потребуется некоторое время, чтобы как следует восстановиться.

Гарри лишь участливо хмыкает, не продолжая беседу. И разговор за столом умирает сам собой.

Примечания:

Надеюсь, вы не сочтёте за наглость, что я в очередной раз напомню: я буду рада любой крупице фидбека. ♥

Примечания:

У меня почти сутки работа провисела на сайте с опечаткой в названии ГЛАВЫ. I'm done.

Прошу прощения за кринж.

У него получается добиться от Поттера видимого результата ближе к вечеру, когда солнце приобретает апельсиновый оттенок.

— Ещё раз, — тихо произносит Волдеморт, и Гарри аппарирует прямиком в круг с раздражённым видом. Усталость явно одолевает подростка, однако тот не думает жаловаться, продолжая прислушиваться к каждому его слову и указанию.

Тёмный Лорд задумчиво склоняет голову, не сводя цепкого взгляда с Поттера, когда тот аппарирует ещё раз из круга. Хорошо. Было бы невероятно глупо отрицать выдающиеся магические способности мальчика сейчас.

Тем не менее, он не ожидал, что паршивец так далеко продвинется всего за один вечер.

— Это очень хорошо, Гарри, — честно говорит Волдеморт.

— Ты только что похвалил меня? — от удивления голос Поттера сипит.

— Я не хвалю тебя, а даю объективную оценку результату твоей работы… И моей тоже, раз уж на то пошло.

Гарри прячет смешок за кашлем.

— Разумеется.

Несмотря на чужую фривольность, Тёмный Лорд не чувствует ни привычной озлобленности, ни гнева. Ему легко даётся ненависть к другим. И всё же, он обнаруживает, что не испытывает её прямо сейчас по отношению к Поттеру. Вовсе нет. Его одолевает неуёмное любопытство: этот ребёнок маскирует за своей нарочитой заурядностью столько тайн. Делает ли он это осознанно?

— Тебе пора возвращаться, — заявляет Волдеморт, отворачиваясь от мальчика. — Барти аппарирует с тобой в Хогсмид.

— Хорошо.

— И помни, Поттер: я жду тебя здесь в следующую субботу. Если вздумаешь не явиться, Мисс Скитер не понравятся последствия твоего решения.

* * *

Пространство выплёвывает Гарри в безмолвном пустом кафе. Он спотыкается о собственные ноги и хватается за один из ближайших столиков, чтобы удержать равновесие. След от его ладони, оставшийся на деревянной поверхности, окружён толстым слоем пыли.

— Порядок? — участливо интересуется Барти за его спиной, и Гарри кивает в надежде на то, что мужчина аппарирует обратно. К его счастью, волшебник действительно исчезает мгновением позже, бросив ему на прощание: «Ещё увидимся!».

После этого тишина вокруг становится оглушительной. Он стремится выбраться из неё, как можно скорее.

Гарри вытирает перепачканную пылью руку о штанину брюк, покрепче сжимает лямку школьной сумки и выскакивает на улицу, встречая холодный осенний воздух. Он замирает посреди брусчатой дороги, преграждая путь несчастным прохожим. Беспокойное сердце испуганно клокочет в груди, пока пронизывающий ветер ерошит его волосы.

Он изо всех сил старается взять себя в руки и успокоиться, но терпит неудачу.

«Я так облажался!», — панически вопят мысли в голове.

Проблема со Скитер решена, бесспорно. Теперь вместо банки, она заключена в поместье Малфоев. Живая, относительно здоровая и безвредная для него с Гермионой. Вот только, чтобы она оставалась такой и впредь, ему необходимо встречаться с Волдемортом каждую неделю.

«Он может читать мысли, и он будет читать мои мысли», — Гарри задыхается в своей тревоге. Ему страшно не из-за самого Тёмного Лорда, а из-за возможных последствий для других людей. Любое обсуждение планов, любая встреча с ним кого-нибудь из Ордена теперь несёт в себе серьёзную опасность.

«И как я вообще смогу сбегать из Хогвартса каждую субботу?» — думает он, не в состоянии сдвинуться с места, пока мимо него проходят недовольные волшебники.

Его друзья, без сомнения, заметят первыми. Они захотят знать. И если он расскажет им, это будет равносильно тому, чтобы нарисовать огромные мишени у них на груди, поскольку вряд ли Рон и Гермиона согласятся остаться в стороне. А его учителя? Снейп поймает Гарри за руку на вторую или третью неделю, смотря как повезёт. Тогда узнает и Дамблдор.

«А если нарушить договорённость?» — мелькает потаённая мысль, но образ измученной Риты Скитер заставляет его быстро отбросить эту идею. Женщина не нравится ему, никогда не нравилась, а её статьи неплохо так подпортили жизнь ему и Гермионе, но он не желает ей смерти. Она не заслуживает такого конца.

И если быть откровенным с самим собой, то те знания, те умения, которые Волдеморт может дать ему — дорогого стоят. Гарри сомневается, что в Хогвартсе найдётся ещё преподаватель, готовый обучить его аппарации в пятнадцать лет, не говоря уже о чём-то другом, о чём-то бо́льшем.

Его конечности дрожат от страха и тревоги, но вместе с тем… Внутри рождается что-то, смутно напоминающее хладнокровную решимость.

Он не успевает толком осознать закравшийся в его душу порыв, как чьи-то руки резко впиваются ему в плечи, разворачивая.

Сердитое лицо Драко Малфоя встречает его оторопелый взгляд.

— Ты собрался стоять здесь до самой смерти, Поттер? — шипит слизеринец, сжимая запястье Гарри. — Пошли! Двигайся.

— Какого чёрта ты делаешь здесь, Малфой? — спрашивает он, когда осознаёт, что его ведут в сторону Хогвартса. — Подожди, это ты следил за мной утром?

— Заткнись, придурок!

— Так не пойдёт, сначала ты расскажешь мне всё, — заявляет Гарри, вырывая руку из чужой хватки. Малфой резко поворачивается на пятках. Весь его вид — пылающая ярость.

— Предлагаешь обсудить всё прямо здесь? Серьёзно? Ты не можешь быть настолько тупым.

Со сдержанной досадой Гарри понимает, что тот прав. Они и так уже привлекли к себе внимание прохожих волшебников, не стоит усугублять ситуацию.

— Ладно, — говорит он, сквозь зубы. — Пойдём.

— Вижу ты сегодня сама любезность, Поттер, раз делаешь мне такое одолжение.

— Может ты уже заткнёшься, Малфой?

— Сразу после тебя.

Ему требуется приложить нечеловеческое усилие, чтобы не ответить на это. И теперь гнетущее молчание между ними нарушается лишь звуком их спешных шагов.

К тому моменту, как они проходят мимо деревянных стрелок с надписями «Хогвартс» и «Хогсмид», солнце уже скрывается за горизонтом. Вечерняя темень приносит с собой холод и промозглый ветер. Гарри неприятно ёжится в своей изношенной кофте.

— Итак, — говорит он, — ты следил за мной?

— Верно. А ещё я ждал твоего возвращения более десяти часов. Уже собирался бежать к Снейпу с новостью о твоей смерти, но вот ты здесь. Целый и невредимый.

Гарри замедляет свой шаг, морщась на Малфоя.

— Ты не доволен этим?

Драко останавливается напротив него и смотрит в ответ с чем-то похожим на отчаяние. Он суёт руку в карман брюк, а затем достаёт оттуда аккуратно сложенную страницу газеты. Громкое шуршание листа режет ночную тишину.

Через мгновение на Гарри глядит старое изображение Сириуса, сделанное ещё при его заключении в Азкабан. Заголовок кричит: «Сириус Блэк — жертва системы! Как поспешность авроров может стоить волшебнику свободы?».

— Петтигрю умер. Задушен собственной рукой прямо во время заседания Визенгамота. Зато дружок твоего отца теперь на свободе.

Радость с привкусом пепла оседает у Гарри в горле. Волдеморт и словом не обмолвился с ним о том, что это случилось сегодня. Или вчера? Сириус небось пытался связаться с ним весь день, и не мог. Мерлин, Рон с Гермионой, наверное, искали его повсюду в надежде обсудить эту новость, а он даже не знал о произошедшем…

— Я не понимаю, как это твоё дело, Малфой? — выдавливает он из себя.

Драко нервно кусает губы, комкая газетный заголовок. Глухое отчаяние отражается в чужих тёмных зрачках.

— На чьей ты стороне, Поттер? — в конце концов спрашивает он. — Весь волшебный мир верит, что ты победишь Тёмного Лорда, и тут…

— Не хочу тебя расстраивать, но весь волшебный мир думает, что я спятил.

Драко закатывает на это глаза, однако не спорит.

— Хорошо. Ладно. Зайдём с другой стороны. Сегодня ты был у меня дома. Ты видел Его.

Гарри предпочитает молчать. Но его молчание звучит для Малфоя гораздо красноречивее слов.

— Ты предаёшь их всех? Своих друзей? Дамблдора? Иначе я не понимаю, как ты находишься на особом счету у Тёмного Лорда. Мой отец несколько раз в неделю должен проходить через всевозможные унижения и круциатус для того, чтобы существовать в собственном поместье. Но ты… тебя Он приглашает к себе просто так. А потом ты возвращаешься обратно, как ни в чём не бывало.

— Ты, чёрт возьми, завидуешь, Малфой? — шипит на него Гарри. — Твой отец сам навлёк на себя это…

— Абраксас Малфой навлёк ЭТО на всю нашу семью, Поттер!!! — кричит Драко, едва не задыхаясь собственными словами. — Мой отец делает всё возможное в попытках защитить меня и мою мать. Он единственный, кто стоит между нами и Тёмным Лордом!

Гарри удивлённо моргает на истерику Малфоя. На мгновение ему становится неловко из-за своих слов об отце Драко, однако затем он вспоминает то, как слизеринец зубоскалил ему в прошлом году после смерти Седрика.

— Звучит так, словно ты не особо рад присутствию Волдеморта в своём доме.

Малфой заметно белеет при имени Тёмного Лорда, но при этом стойко выдерживает насмешливый взгляд Гарри.

— Как я могу радоваться пыткам отца, Поттер?

И он не может дать ответ на этот вопрос, поэтому лишь качает головой.

— Я не на его стороне, Малфой. И я тоже пытаюсь защитить своих близких. Свою семью.

Плечи Драко мигом расслабляются.

— Хорошо, прекрасно. Рад это слышать, на самом деле очень рад.

— Ты для этого меня ждал десять часов?

— Нет, — расстроено морщится Малфой. — Мне нужна твоя помощь.

Признание звучит словно фатальный выстрел. И он замирает, поражённый всем: от скованной позы Драко и его просящего тона, до самих слов, сорвавшихся в ночной прохладе. Жгучее негодование зудит у Гарри под кожей.

— Ты и твои друзья отравляли мне жизнь последние четыре года, а сейчас тебе нужна моя помощь? Пошёл ты, Малфой.

Крепкие руки Драко неожиданно впиваются ему в плечи, когда мальчик в мгновение ока оказывается рядом с ним. Выражение его лица — горестное безумие.

— Ты единственный, кто может помочь, Поттер. Я сделаю всё, о чём попросишь, заплачу любую сумму, что угодно, просто… Ещё летом Тёмный Лорд потребовал моего отца вернуть некий дневник, и мы оба прекрасно видели, что тот, по счастливой случайности, оказался у младшей из семейства Уизли. Попроси его у неё. Если… если мой папа не вернёт дневник до Рождества, Он убьёт его. И тогда мне придётся продолжить дело отца...

«Ох, Малфой», — обречённо думает Гарри, ощущая на себе всё то гнетущее отчаяние, которое охватило Драко с головой.

— Дневник не у Джинни, он… Подожди, Волдеморт не знает об этом?

— Ты смеёшься что ли, Поттер? Если бы он знал, мой отец давно бы лежал в могиле.

Гарри хмурится от недоумения. Как Тёмный Лорд не мог знать?

— Но разве Он не читает мысли других людей?

— Моя семья владеет окклюменцией, мы не какие-нибудь невежды, — говорит Малфой так, словно его объяснение имеет смысл. — А, вижу, тебе даже не знаком этот термин. Окклюменция помогает защитить разум от вторжения сторонних наблюдателей.

— И ты умеешь делать это?

— Не так хорошо, как матушка, но да, — Драко пожимает плечами.

— Ты сможешь научить меня? — с затаённой надеждой спрашивает Гарри. — До следующей субботы, к примеру?

— Определённо нет.

— Что? Почему? — едва ли не кричит он от досады.

— Потому что я не преподаватель, Поттер! Я едва ли сам освоил крупицы этой науки, и у меня на это ушли месяцы! Ни о каких неделях речи быть не может.

— Ну тогда мы с тобой полностью облажались, Малфой! Потому что в следующую субботу, когда Волдеморт заглянет из праздного любопытства ко мне в башку, он обнаружит тебя, умоляющего забрать его дневник у Джинни!

Бледная кожа Драко становится призрачной на вид, когда он осознаёт то, в какой ситуации они оказались.

Его хватка на плечах Гарри ослабевает, и, в конце концов, он опускает руки.

— Мерлин, мой отец покойник, — шепчет Малфой, пошатнувшись на ровном месте от собственных слов. Гарри ловит его за предплечья, когда подросток начинает медленно оседать на землю. Чужое безутешное отчаяние сдавливает ему грудь.

Он осторожно опускается рядом с Драко на колени. Яркий лунный свет окрашивает его волосы серебром.

— Я не позволю ему убить твоего отца, — обещает Гарри. — Мы придумаем что-нибудь.

— Звучит очень обнадёживающе, — гнусаво насмехается над ним Малфой.

— Какие у нас ещё есть варианты? Кроме упаднических, я имею в виду. Нет другого выбора, кроме как попытаться сделать что-нибудь.

— О, великий Гарри Поттер сделает своё знаменитое что-нибудь, и день будет спасён. Это тебе не первый и не второй курс, придурок! Это не игра в шахматы и не турнир по квиддичу, здесь на кон поставлены жизни!

Гарри резко поднимается на ноги, возвышаясь над жалкой фигурой ноющего Малфоя.

— Я убил профессора Квиррела на первом курсе, — холодно заявляет он. Драко на земле в шоке распахивает глаза.

— Поттер, какого?..

— На втором я открыл тайную комнату и убил василиска. На третьем я прогнал сотню дементоров прочь с помощью патронуса. На четвёртом я… вернулся живым после встречи с Волдемортом. Всё ещё считаешь, что спасти жизнь твоего отца для меня является невыполнимой задачей?

— Какого дьявола, Поттер? — всё ещё испытывая потрясение спрашивает Драко.

Гарри раздражённо вздыхает.

— Ты в деле или нет?

Он протягивает Малфою руку, чтобы помочь подняться.

Тот колеблется всего секунду.

Примечания:

Да, я продолжаю сталкивать мальчишек лбами. Мне нравятся Малфои, мне нравится сложные взаимоотношения внутри их семьи, так что тема определённо будет ещё развиваться. Зарождающаяся дружба Драко и Гарри — тоже ;)

Примечания:

Возможны очепятки, потому что снова писалось ночью, снова перед рабочим днём.

Ничему меня жизнь не учит.

Они с Драко разбегаются в разные стороны, стоит им только ступить на территорию замка. Гарри набрасывает на себя плащ-невидимку и, не оглядываясь на Малфоя, спешно шагает в сторону Башни Гриффиндора. Комендантский час давно прошёл, каменные стены вокруг молчаливы, а тусклое пламя факелов едва освещает длинные коридоры.

Удивительно, но Гарри добирается до портрета Полной Дамы без каких-либо неприятностей. Он с оттенком вины будит спящую женщину, а затем шепчет ей пароль.

— Вы очень поздно, молодой человек, — журит она его. — Но, полагаю, лучше поздно, чем никогда. Проходите.

Гостиная Гриффиндора встречает теплом камина и запахом чищеных апельсинов. Гарри останавливается напротив рыжего пламени, отбрасывая длинную тень на пространство за собой. Он комкает плащ в своих руках, а после запихивает его с сумку, не отрывая взгляда от рубиновых углей. Сна ни в одном глазу. Да и не хотелось бы разбудить Невилла или Дина при попытке бесшумно пробраться в спальню, поэтому он решает остаться здесь.

Гарри усаживается на потёртый красный диван перед камином и еле слышно выдыхает.

Ощутимое напряжение постепенно нарастает у него в висках.

«Не паникуй, в панике нет смысла», — говорит он сам себе, когда колющая тревога комом встаёт в горле. Эмоции не помогут ему справиться со всем этим ворохом проблем. На самом деле, он понятия не имеет, что вообще может помочь ему. Или кто. Профессор МакГонагалл? Снейп? Рон и Гермиона?

Стоит ему только задуматься о друзьях, как образ безжизненного тела Седрика всплывает в его памяти. Ему было семнадцать лет, когда его жизнь оборвалась по мановению палочки Питера Петтигрю. Гарри представляет на месте Седрика тело Рона, и по спине пробегает неприятный холодок ужаса. Он не может рисковать ещё кем-то из своих друзей. Их смерть сведёт его с ума.

У него остаётся только Дамблдор, который упорно избегал его с начала летних каникул. Гарри от досады зарывается рукой в волосы и сжимает их до боли. Ему в любом случае придётся обращаться к пожилому волшебнику за помощью, собирается ли он утаивать свои встречи с Тёмным Лордом или нет — без разницы. У Директора дневник Тома Риддла, необходимый для спасения шкуры Люциуса Малфоя.

«Право, почему Волдеморт так плохо относится к Малфоям?» — недоумевает Гарри, слегка хмурясь. Чистокровные, богатые и влиятельные волшебники, ненавидящие маглов — живое воплощение безупречной семьи, полностью соответствующей идеологии Тёмного Лорда. Тот же Барти Крауч младший куда менее полезен сейчас для Волдеморта, но пользуется куда большей благосклонностью, чем кто-либо из семьи Малфоев.

Гарри опускает руку и застывает, охваченный внезапными размышлениями. Он вспоминает слова Драко о том, что Люциус защищает их с Нарциссой. И…

«Я убил его», — давний ответ Барти о смерти собственного отца прорезает сознание.

Озарение приходит к нему с восторженным трепетом. Крауч младший отдал Волдеморту всё. У мужчины нет ничего более ценного, ничего более важного. Вся его жизнь — служение Тёмному Лорду.

Гарри медленно поднимается на ноги, а затем меряет шагами тёмную комнату. Конечно, Волдеморт не потерпит сторонних ценностей. Всё должно быть вторично в сравнении с ним, всё должно быть мелочно рядом с его именем. Люциус Малфой, встав между Тёмным Лордом и семьёй, привёл того в бешенство. Он и глазом не моргнёт, как пустит в расход волшебника с его семейством, стоит им только перестать быть полезными.

«Прямо как Петтигрю», — думает Гарри. И сколько ещё таких людей среди Пожирателей Смерти, чьи жизни висят на волоске? Сколько из них вообще осознают это? Малфои, судя по всему, прекрасно осведомлены о своём незавидном положении.

Он безотчётно опускается на кресло, оставленное в углу. Отсвета стынущих в камине углей едва хватает, чтобы озарить четверть комнаты, так что Гарри остаётся сидеть в темноте.

Его сердце наполняется мрачной решимостью.

* * *

В какой-то момент он проваливается в глубокую дрёму, потому что в следующий раз, когда Гарри открывает глаза, перед ним маячит обеспокоенное лицо Гермионы. Рядом с девушкой неловко стоит Рон в старой пижаме Перси, доставшейся ему после того, как брат вырос и выпустился из Хогвартса.

— Гарри, где ты был вчера весь день? — сразу же набрасывается на него Гермиона, заметив, что он открыл глаза. — Мы повсюду тебя искали! Ты видел газеты? Петтигрю умер на глазах у членов Визенгамота, это такой кошмар!

— Туда ему и дорога, — отзывается Гарри, поморщившись из-за резкой боли в спине и шее от сна в кресле.

— Возможно, — с сомнением говорит подруга, — но он задушил себя…

— Собственной рукой, да. Я знаю.

— Я хотела сказать, что Петтигрю задушил себя после того, как заговорил о Сам-Знаешь-Ком, но да. Он задушен собственной рукой.

Гарри неловко моргает, пока до него доходит смысл слов Гермионы. Если бы Хвост сумел растрепать что-то важное о Волдеморте, заголовок вчерашней газеты выглядел бы совершенно иначе.

— Хорошо, — пожимает он плечами, — мне нужно написать письмо Сириусу. Который час?

— Около семи утра, — зевая сообщает Рон. — Она пробралась в спальню парней, разбудила меня, а затем заставила спуститься в гостиную к тебе. Можешь представить?

— Не потакай ему, Рон! Ты увиливаешь от ответов на мои вопросы, Гарри Джеймс Поттер! — с возмущением заявляет Гермиона, когда он поднимается на ноги, проскакивая мимо двух друзей. — Где ты пропадал вчера?

Вместо ответа Гарри тянется к своей школьной сумке, оставленной на диване. Он быстро достаёт на свет пустую банку и кидает подруге. Та едва успевает поймать её.

Чистое стекло в руках Гермионы дрожит.

— Что? Но как?

Вот только Гарри не собирается говорить ей ничего. Закинув на плечи сумку, он разворачивается и взбегает по лестнице в их спальню. Гермиона зовёт его по имени, но её оклик заглушается закрывшейся за ним дверью.

Невилл испуганно вздрагивает, а Дин недовольно бурчит во сне, когда Гарри резко вытаскивает свой чемодан из-под кровати. Пергамент с пером находятся буквально на поверхности, так что он принимается за письмо, не вставая с холодного пола.

Его почерк пляшет из-за спешки, с которой он пишет.

«Дорогой, Сириус!

Поздравляю тебя с долгожданной свободой! Это замечательные новости. Расскажи, какие у тебя планы теперь? И как в целом у тебя дела?

Буду с нетерпением ждать твой ответ.

Гарри»

Стоит чернилам засохнуть, как он сворачивает пергамент в тонкую трубочку. Текст ощущается сухим и поспешным, однако он всё равно надеется на то, что Сириуса письмо хоть немного порадует.

— Дружище, не оставляй нас так, — шепчет Рон, появляясь за его спиной. — Гермиона там с ума сходит.

— Охотно верю. Вот только мне нужно отправить письмо Сириусу до завтрака.

— К чему такая спешка?

Гарри задвигает обратно свой чемодан, шкрябая им по деревяному полу. Рон рядом с ним стискивает зубы от громкого звука и оборачивается на спящих вокруг парней. Только Невилл недовольно бурчит в подушку, пока все остальные продолжают мирно храпеть.

— К тому, что во время завтрака прибудет воскресная почта, — объясняет Гарри, выпрямляясь во весь рост рядом с другом. — А в выходные после завтрака совятня всегда переполнена людьми. Мне надо успеть отправить сообщение Сириусу до толкучки.

— Ладно. Хорошо. Нам пойти с тобой?

Гарри качает головой, избегая смотреть Рону в глаза.

— Ты уверен, что всё хорошо?

— Всё прекрасно, Рон! — его резкий тон эхом отражается от стен в утренней тишине.

— Мерлин, заткнитесь уже! — шипит на них из-под одеяла взъерошенная голова Симуса. — Или проваливайте в гостиную, но дайте поспать нормально.

Рон спешит извиниться за них обоих.

Гарри же молча покидает комнату.

У него были надежды на то, что ему дадут спокойно отправить письмо Сириусу. Всё способствовало этому: прохладное сонное утро и ленный выходной: вокруг ни души. Разумеется, его надеждам не суждено сбыться, когда он замечает светлую макушку Драко Малфоя.

Единственное, что радует, — он будет страдать не один.

— Не рановато для утренней корреспонденции?

Угощения для филина выпадают из рук Драко вместе с его письмом, когда тот вздрагивает из-за внезапного появления Гарри.

Он едва осознаёт своё действие, вытягивая ладонь по направлению к чужому письму до того, как Малфой успеет схватить его.

Неожиданно белоснежный конверт с фамильной печатью оказывается у Гарри в руках. Он крепко сжимает гладкую бумагу своими пальцами, оставляя заломы и вмятины. Сердце гулко стучит в груди, будто ему пришлось бежать километр на скорость, а ладонь, в которой оказалось письмо, покалывает, словно от разряда током.

— Кому пишешь? — спокойно спрашивает Гарри, хотя внутри него всё дрожит.

— Не твоё дело, Поттер.

Малфой протягивает руку вперёд, молчаливо требуя вернуть конверт ему. Синяки под его усталыми глазами могут посоревноваться с синяками Гарри. У Драко явно нет ни сил, ни намерений спорить с ним.

Поэтому он без зазрений совести ломает восковую печать и раскрывает чужое письмо.

— Нет, не смей! — кричит Малфой, пытаясь выхватить пергамент из его рук. Но Гарри успевает увернуться и отойти в сторону.

— Или что? Напишешь своему отцу? — он быстро пробегается глазами по изящному почерку. — Ты можешь перестать так часто называть меня придурком в своих письмах? Есть и другие оскорбления.

— Пять баллов с гриффиндора за спор со старостой! — рычит Драко от бессилия, когда у него в очередной раз не получается вернуть раскрытый конверт. — Это будет десять баллов, Поттер, если ты сейчас же не отдашь мне письмо!

Гарри отмахивается от его смешных угроз.

— Ты каждый день отсылаешь такого рода отчёты? С кем я поговорил, куда пошёл, у кого отбывал отработку…

Малфой рядом с ним сдувается подобно воздушному шарику.

— Я пишу отцу два раза в неделю.

— И это всегда письма обо мне?

— В основном, — Драко пожимает плечами. — Я уже говорил вчера, Поттер: я следил за тобой. Слежу до сих пор.

Гарри делает один глубокий вдох, чтобы обдумать услышанное. Пергамент жалко сминается в его хватке. Естественно, Малфой будет шпионить и доносить обо всём, что видит и слышит. Волдеморт не может оставить детей Пожирателей в покое, они все должны быть при деле.

Тем не менее, в тексте письма Драко нет ничего об их вчерашнем разговоре.

— Кто ещё это делает? — спрашивает он, доставая свою волшебную палочку из кармана брюк. Малфой бросает на неё один обеспокоенный взгляд, но в остальном его лицо сохраняет бесстрастное выражение.

— Крэбб и Гойл, однако их письма тяжело разобрать из-за обилия ошибок и чернильных пятен, поэтому основная работа лежит на мне.

— Отлично, — говорит Гарри, а затем направляет палочку на пергамент. — Инсендио.

Белоснежный цвет мгновенно чернеет под воздействием огня. Обжигающее пламя стремительно испепеляет письмо в его руке, изничтожая все выведенные Малфоем слова. В конце концов, Гарри приходится отпустить пергамент, и тот, секундой позже, сгорает в воздухе, так и не достигнув земли.

— Сегодня вечером ты отправишь другое письмо.

* * *

Он не совсем избегает своих друзей и других учеников до завтрака. Скорее берёт необходимую ему паузу, чтобы ещё раз хорошенько всё обдумать.

По крайней мере такое оправдание придумывает себе Гарри, до последней минуты оттягивая то, что нужно сделать. Что необходимо сделать.

«Сначала Дамблдор, потом остальные», — думает он, застыв перед входом в Большой Зал. Всякая уверенность внутри него умирает, и теперь всё, что ему доводится чувствовать — лишь болезненное опустошение. Мысль о чудовищной ошибке назойливо маячит перед ним.

Гарри вдыхает этот страх, а затем открывает одну из двустворчатых дверей.

Толпы учеников за своими факультетскими столами гудят во время завтрака. Почта ещё не доставлена, однако темы для оживлённых разговоров находятся и без этого. Он проходит между двух рядов, привлекая к себе внимание некоторых детей, но в остальном — никому нет до него дела.

Дамблдор сидит за учительским столом, о чём-то неслышно переговариваясь с профессором Стебль. Гарри также замечает увлечённую овсянкой МакГонагалл и угрюмую фигуру Снейпа в самом дальнем конце стола.

Но едва ему удаётся пересечь половину Большого Зала, как Директор поспешно встаёт и, даже не взглянув в его сторону, удаляется прочь, оставив нетронутыми тарелку с воздушным омлетом и стакан, наполненный до краёв тыквенным соком. Гарри застывает на полушаге, когда понимает, что Дамблдор действительно намерен избегать разговора с ним.

Это… до нелепого смешно. Вот только смеяться ему почему-то не хочется.

— Гарри, чего ты там застрял? — кричит Рон, жестом подзывая его к ним с Гермионой.

Похоже, планы немного меняются.

Он медленно подходит к свободному месту рядом со своими друзьями и садится за стол, встречаясь с напряжённым взглядом Драко Малфоя на противоположной стороне зала. Если честно, он рассчитывал оттянуть этот момент до последнего. Поскольку Гарри понятия не имеет, как ему начать.

На его тарелке появляется горячая овсянка с небольшим кусочком топлёного масла у края. И он пользуется возможностью отсрочить неизбежное ещё немного, принимаясь за свой завтрак.

Когда Гарри намазывает тупым ножом тонкий слой джема на тёплый тост, к нему обращается сердитый женский голос:

— Эй, Поттер!

— И чем я уже успел заслужить такое обращение в это прекрасное воскресное утро? — интересуется он, саркастично закатывая глаза при виде разъярённой Анджелины Джонсон.

— Я скажу тебе чем! — воскликнула та, громко хлопнув ладонями по столу и нависнув над ним. — Ты пропустил все тренировки по квиддичу! Все до единой! Я бронировала поле на определённое время, чтобы вся команда могла сыграть, а ты вздумал уклоняться!

На мгновение Гарри теряет дар речи. Квиддич. Мерлин, он совершенно забыл про него, про игры, тренировки, а также то, что из года в год был так увлечен этим спортом, но сейчас… Сейчас квиддич воспринимается как воспоминание о прошлой жизни, которой уже давно нет.

— Я был наказан, ясно тебе?

— И ты не мог даже отпроситься? — Анджелина раздосадовано взмахивает руками, едва не заехав по уху потрясённому Рону. — Я очень разочарована твоим отношением к делу. Игрок, который хочет остаться в команде, должен ставить тренировки выше всего остального!

— Замечательно, — скалится в ответ Гарри. — Тогда я больше не игрок, который хочет остаться в команде.

Вся ярость Анджелины мгновенно испаряется, уступая место глубокому шоку.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что больше не в команде по квиддичу. Я закончил с этим.

— Поттер, ты не можешь просто так бросить игру! — вопит на него девушка. — Ты не посмеешь!

— Смотри, я уже сделал это.

— Дружище, тебе не кажется, что ты воспринимаешь это слишком остро? — разумеется вмешивается Рон. Его друг просто не может остаться в стороне, когда дело касается квиддича. Гарри разочаровано вздыхает.

К всеобщему возмущению спешат присоединиться близнецы.

— Нам показалось или…

— Мы краем уха уловили самую большую чушь, которую ты когда-либо произносил, Поттер.

— Джонсон права. Наш лучший ловец не может бросить квиддич.

— Ну, похоже вам придётся искать нового ловца, — настаивает Гарри, пытаясь вернуться к тому, чтобы намазать остывший тост джемом. К спешно нарастающему раздражению Анджелина выбивает зачерствевший хлеб из его руки.

— Я не позволю тебе покинуть поле.

— Интересно, как ты это сделаешь?

— Привяжу тебя к метле, если понадобится!

Он присвистывает.

— Не знал, что ты увлекаешься таким.

— Гарри Поттер! — возмущённо кричит рядом с ним Гермиона.

— Гарри, подумай ещё раз, — голос Рона практически не слышен среди поднявшегося вокруг шума.

— Гарри, ты сошёл с ума? — спрашивает Джордж.

Он осознаёт, что всё внимание столовой теперь привлечено к разоравшейся компании вокруг. Идеальная возможность и отвратительный момент. Сердце от волнения клокочет у него в горле. Гарри крепче сжимает рукоять ножа.

А затем резким движением пробивает собственную тарелку, вонзив в неё тупое лезвие.

Голоса вокруг мгновенно смолкают.

— Как же вы мне все осточертели, — говорит он в абсолютной тишине.

— Гарри? — шокировано шепчет Гермиона. Ему приходится приложить нечеловеческие усилия, чтобы не взглянуть на неё.

— Особенно ты, Гермиона, — удивительно, но его голос даже не дрожит. — Твои нравоучения меня уже порядком достали. Мисс всезнайка лучше всех знает, что делать, как себя вести и что думать. Вот только к кому в итоге ты бежишь плакаться за помощью? К своим книгам?

Он не видит, но слышит, как подруга сипло вздыхает рядом с ним. По другую сторону от него на ноги вскакивает разъярённый Рон.

— Не смей так разговаривать с Гермионой! — крик Уизли эхом разносится над головами любопытствующих учеников в зале. — Извинись сейчас же, Гарри!

— Думаешь, значок старосты добавляет тебя авторитета, Рон? — спрашивает он, тоже выпрямляясь во весь свой невысокий рост. — Тебя всё равно никто не слушает и не воспринимает всерьёз, ни на нашем факультете, ни на других. Все знают, что ты не сделал ничего выдающегося, чтобы заслужить это звание.

Рон напротив него стоит, то сжимая, то разжимая кулаки. Всё его лицо раскраснелось от неистового гнева. Гарри задаётся вопросом, ударит ли тот первым.

— Убирайся с глаз моих, Поттер, пока я тебе не врезал, — выплёвывает слова Уизли.

— С удовольствием.

Он покидает зал под неистовый шёпот, доносящийся ему в спину. Собственное учащённое сердцебиение набатом звучит у него в ушах.

Как Гарри и намеревался — он сделает всё, что нужно. Всё, что должно.

Лишь бы его друзья остались в стороне.

Лишь бы его друзья остались живы.

Примечания:

Гарри: кто сломал это?

Рон, Гермиона, Драко, Фред и Джордж: ....ну, ты сломал.

Гарри: you're goddamn right

Я прошу прощения за долгое отсутствие главы, никак не могла подступиться ко всему этому.

Если вы подумали, что на этом всё закончено, то впереди нас ждёт ещё Дамблдор и Снейп. Да...

Небольшое напутствие от меня, если позволите и если вы не против: загляните в самое начало первой главы и ещё раз прочитайте текст, выделенный жирным шрифтом.

Традиционно: буду безмерно рада и благодарна за фидбек ♥

UPD 22.12.2023

Я возьму небольшую паузу "на подумать", поскольку чувствую, что

1) начинаю выгорать к этой работе, а мне этого не хочется.

2) сама загнала себя в тупик с сюжетом и откусила больше, чем смогла прожевать, ведь я не великая писательница, не стратег и не гений, не стоит ожидать от меня чудо-работы без огрехов...

В любом случае, не переживайте, продолжение точно планируется я просто не могу пока определиться: какое именно.

Воскресный день неминуемо клонится к вечеру, когда Гарри, наконец, решает оставить свои жалкие попытки поговорить с Дамблдором.

Кабинет Директора, естественно, был закрыт. А сам волшебник словно растворился в воздухе: после завтрака его никто не видел, ни МакГонагалл, ни Стебль, даже Снейп соизволил ответить ему, что без понятия, где Дамблдор прямо сейчас.

Острое разочарование застревает у Гарри в груди. Нельзя сказать, что он возлагал большие надежды на возможную беседу с директором. Отнюдь нет. Вот только… как ему продолжать доверять человеку, ищущему любую возможность избегать его? Как Гарри может быть уверен, что, в случае беды, Дамблдор не закроет на неё глаза?

По пути в библиотеку его взгляд застывает на покрасневшем шраме, выцарапанном с тыльной стороны ладони. Подобно снежной лавине, тяжелые воспоминания накрывают Гарри с головой. Это ощущение сожжённой кожи профессора Квиррела под кончиками пальцев, колющая боль в плече от клыка василиска, а вместе с тем — необъятный, всепоглощающий ужас при осознании того, что он умрёт вот так, в скрытой от всех тайной комнате. Вящая досада течёт по его венам, когда он вспоминает их первую встречу с крёстным, болезненное перевоплощение профессора Люпина в оборотня, дементоров, а также спасение Клювокрыла от казни. А кубок трёх волшебников…

Гарри пытается найти тот момент, то знаменательное мгновение, когда бы Дамблдор активно принимал участие в его защите или помощи другим ученикам, и не может.

«Это всегда были я и мои друзья. Один на один против всех опасностей», — думает он, распахивая тяжелую дверь библиотеки. И эхо его сердитых шагов нарушает здешнюю миролюбивую тишину.

Драко сидит за дальним столиком в тени пыльных книжных полок, окружённый сразу несколькими фолиантами и листами белоснежного пергамента. Гарри садится напротив него без лишних разговоров.

Малфой только поднимает на него красноречивый взгляд с изогнутой бровью, а затем толкает через стол внушительный том в чёрном тканевом переплёте. «Основы окклюменции» — гласит название. На лице Гарри невольно расцветает улыбка, которую тот старается скрыть.

— Спасибо. Это мне очень пригодится.

— Книга не из лёгких, но будем надеяться на то, что капля информации всё же отложится у тебя в башке, — говорит Драко, однако его насмешливым словам не достаёт привычной злобы. — Впрочем, пока ты прочтёшь всё введение и дойдёшь до сути, минует неделя, а нам нужно защитить твой разум в кратчайшие сроки.

— Знаешь, я не такой тупой, каким ты меня представляешь, Малфой, — отвечает ему Гарри, стараясь при этом звучать уверенно.

Драко лишь пожимает плечами.

— Ну, ты ещё не доказал обратное… Возвращаясь к теме окклюменции, попробуй, пока что, не смотреть Ему в глаза, Поттер, это самый лёгкий способ избежать вторжения в твой разум.

— Просто не смотреть в глаза? — с недоумением переспрашивает Гарри, и Малфой неожиданно сердится.

— Разумеется это не «просто не смотреть в глаза», шрамоголовый невежда! Если Он захочет проникнуть в твою глупую голову, то сделает это. Ты не защитишься так от прямого вмешательства, но можешь, хотя бы, перестать предлагать ему все свои мысли на блюде.

Образ смотрящей в землю Нарциссы невольно появляется у Гарри перед глазами.

— Я понял, — отвечает он шёпотом, и всё сердитое настроение Драко испаряется, будто по щелчку пальцев. Малфой откидывается на высокую спинку стула и расслабленно выдыхает:

— Хвала Мерлину. Давай уже приступим к письму, у меня нет никакого желания тратить весь мой вечер на посиделки с тобой.

— Это чувство абсолютно взаимно, — говорит он и протягивает руку, чтобы спрятать книгу по окклюменции в свою школьную сумку, но чужой колкий взгляд, направленный на его ладонь, вынуждает Гарри застыть.

— Тебе следовало пойти к Дамблдору с этим, — мрачно произносит Драко.

Ледяное бешенство внезапно рождается у него в груди.

— Какое тебе вообще до этого дело, Малфой? — шипит он.

Слизеринец вторит его настроению через секунду, сжимая кулаки на столе.

— Если она так позволяла вести себя с тобой, будучи обычной преподавательницей, то как она сейчас будет поступать с остальными учениками, став Генеральным Инспектором? У многих из них нет щита в виде Дамблдора или знаменитого имени.

— Что ты имеешь в виду? Какой Генеральный Инспектор?

Драко выглядит ничуть не впечатлённым отсутствием понимания у Гарри. Тем не менее он старается продолжить разговор в спокойном тоне.

— Ты читал сегодняшний выпуск Ежедневного Пророка?

— Нет… я…

Он потратил весь день на поиски Дамблдора. Но не скажешь же об этом Малфою.

— Очень зря, Поттер. Стоило бы почитать. Потому что после ложного ареста Блэка Министерство с их отделом магического правопорядка переживают не лучшие времена, на них обрушился колоссальный шквал критики. Так что новый громкий заголовок и назначение Амбридж на данную должность — это попытка переключить внимание людей на что-то ещё. Проблемы в системе образования, на которые и так жалуются из года в год, идеально подходят.

Гарри невольно задерживает дыхание, как только весь смысл сказанного Малфоем доходит до него. Он по-новому смотрит на мальчика перед ним. Зализанные светлые волосы, безупречный школьный костюм и мантия — Драко со стороны всё ещё напоминает ему того мелочного придурка, которому он отказался пожать руку.

— Хорошо. Предположим. Но какое тебе дело до других учеников? — вопрос вырывается у Гарри сам собой. — Не похоже, что тебя самого её наказания когда-нибудь коснутся.

И без того недобрый взгляд Малфоя ожесточается ещё сильнее.

— Если ты не заметил, Поттер, на мне значок старосты. И меня можно назвать каким угодно, но только не легкомысленным, поскольку я серьёзно отношусь к тем обязанностям, которые на меня возлагает наш декан. И в них входит забота о благополучии учащихся этой школы. Всех. О тебе в том числе.

После этих слов Драко склоняется над столом и ещё раз подталкивает кончиками пальцев книгу по окклюменции ближе к Гарри. Их напряженные взгляды встречаются, и озорная мысль о том, что ему всё же следует откровенно поговорить с Малфоем начинает назойливо звучать в голове.

— Я не могу пойти к Дамблдору, потому что он игнорирует меня с самого начала лета, — выпаливает он, прежде чем успевает передумать. — Дневник у него, и у меня даже нет возможности поговорить с ним об этом, я уже молчу про что-то ещё. Так что нет никакого щита в виде Дамблдора. А моё знаменитое имя сейчас приносит одни проблемы.

Неожиданно голубые глаза Драко загораются скрытым восторгом.

— Дневник у него в кабинете?

— Да. И даже не думай об этом, Малфой! У меня есть плащ-невидимка, но пароль я не знаю.

— Разумеется, нет. Мы не станем незаконно проникать в кабинет директора, пока Дамблдор в школе.

— Тогда чему ты так радуешься? — настороженно спрашивает Гарри.

— О, правда, Поттер? Министерство судорожно танцует на углях, стараясь сохранить лицо, после дела Блэка. А их новый Генеральный Инспектор пытает детей, в то время как директор школы закрывает на это глаза.

Он только открывает рот, чтобы возразить Малфою, но тот перебивает его:

— Халатность или нет, пускай с Дамблдором разбирается отдел магического правопорядка. Но сам факт: тебя пытали в стенах этой школы, и никто не сделал ничего. Очнись же! Мы можем уничтожить их всех одной громкой статьёй!

— Звучит прекрасно, Малфой, вот только меня в очередной раз назовут лжецом…

— Нет, если рядом с твоей знаменитой фамилией будет моя, — сразу же парирует Драко. — А она будет.

Гарри поражённо откидывается на спинку своего стула, легонько стукаясь затылком о дерево. Он чувствует себя невообразимо ужасно от одной только мысли о том, чтобы так поступить с Дамблдором. И ради чего? Шкуры Люциуса Малфоя?

— Как это поможет нам забрать дневник?

— Вариантов, на самом деле, несколько, — Драко принимается демонстративно загибать пальцы. — Ты можешь проникнуть внутрь под плащом-невидимкой вместе с аврорами, когда те неминуемо пригласят Дамблдора к себе в отдел для дачи показаний. Или для ареста… смотря насколько сильно будет лютовать Министр с общественностью. Мы также можем подкупить авроров, чтобы те достали необходимую нам вещь при обыске. О, ещё можно поговорить с Фаджем…

— Что за бред ты несёшь, Малфой? — в шоке спрашивает Гарри. — Подкупить авроров? Поговорить с Министром?

Взгляд, который дарит ему Драко, граничит между гневом и жалостью.

— Когда гиппогриф Хагрида сломал мне руку, отец поднял на уши всё Министерство, чтобы добиться для меня справедливости. Ты считаешь, что достоин меньшего после пережитых пыток? Одна небольшая услуга со стороны Фаджа в качестве извинения за весь причинённый вред ещё никого не убивала. К тому же, это прекрасная возможность для тебя наладить взаимоотношения с Министром. Дружба с ним принесёт тебе больше слепого поклонения Дамблдору.

— Я не поклоняюсь ему, — возражает он.

— Ты весь бледный, будто полотно, стоило речи зайти о том, чтобы директор взял на себя ответственность за происходящее в его школе. Не переживай так, с ним ничего страшного не случится, уверен, Дамблдора даже не снимут с поста. Ведь он, в отличие от тебя, не чурается перечисленных мною методов. Кредо «услуга за услугу» уже столько раз выручало его в прошлом.

— Но это незаконно, — даже для собственных ушей аргумент Гарри звучит очень слабо. После Скитер у него нет никакого морального права хоть как-либо осуждать Малфоя.

— Мерлин, Поттер, повзрослей.

Затем Драко сердито разглаживает пергамент перед собой и хватается за перо, принимаясь писать приветствие для своего отца.

— Я достану нам Скитер, Малфой, — говорит Гарри и удивляется сам себе.

— О, она великолепна. Мастер своего дела. К тому же, эта женщина с удовольствием вцепится в возможность уничтожить репутацию Дамблдора первой.

— Да, я тоже об этом подумал… Поэтому, будь добр, упомяни её в своём письме тоже. Твой отец поймёт.

Малфой встречает его взгляд, но никак не комментирует. И Гарри не предлагает каких-либо объяснений. Он пока не готов доверить Драко ещё и это, про ситуацию со Скитер и так знает слишком много людей.

Чужой изящный почерк украшает пергамент под его пристальным вниманием. Гарри думает об этом, впитывая каждое написанное Малфоем слово, каждый оборот речи, каждое завуалированное послание.

Одни цели достигаются с помощью палочек и заклинаний, другие же — с помощью перьев и сов.

И если Гарри силён в первом, то во втором — Драко на голову выше.

Примечания:

Хотя само написание главы доставило мне радость и удовольствие, я всё ещё до конца не уверена в ней, выкладывая её в интернет. Мне хотелось продемонстрировать Малфоя в его стихии. А также дать понять, что Гарри у нас хоть и яркая звёздочка (возможно самая яркая), но не единственная.

В любом случае, вот оно продолжение, которое затянулось из-за моих загонов.

Мне также хотелось бы поздравить вас с наступающим Новым Годом и пожелать вам счастья, добра, крепкого здоровья вам и вашим близким, а ещё благополучия! Пускай следующий год будет наполнен хорошими событиями и добрыми вестями.

Примечания:

Я знаю, вы думали, что работа заброшена, но оно живое. :)

Неумолимо течёт время, струясь сквозь пальцы. Один однотипный день сменяется другим.

Рон и Гермиона сторонятся его, поэтому большую часть занятий он сидит вместе с Невиллом, иногда разделяя парту с Полумной при совместных занятиях с когтевраном. Дамблдор по-прежнему избегает Гарри, Снейп продолжает уничтожать его никудышные зелья, а Малфой и его прихвостни не прекращают строить козни. Иными словами: жизнь идёт своим чередом. Разве что, с назначением Амбридж на роль Генерального Инспектора, атмосфера в школе становится ещё более напряжённой, чем прежде.

— Я здесь для того, чтобы внедрить одобренную Министерством методику, — объясняет им профессор Амбридж в понедельник. — Методику, которая не поощряет учеников высказывать своё мнение о предметах, в которых они мало смыслят. Ваши прошлые преподаватели этой дисциплины, по-видимому, давали вам больше воли, но ни один из них — за исключением, возможно, профессора Квиррелла, который хотя бы ограничивался темами, проверенными на протяжении веков, — не удовлетворил бы министерскую инспекцию.

Гарри не может поспорить с тем, что Квиррелл был куда более хорошим преподавателем, чем тот же Локхарт. Однако, он всё равно решает высказаться:

— Да, Квиррелл был чудесным учителем. Только с одним маленьким недостатком: у него Волдеморт торчал из затылка.

После его слов в классе воцаряется оглушительная тишина. Затем:

— Я думаю, ещё одна неделя дополнительных занятий пойдёт вам на пользу, мистер Поттер.

Так вечерние отработки с кровавым пером становятся для Гарри привычным делом и частью его ежедневной рутины.

«Я не должен лгать».

С каждой новой строкой он чувствует себя всё менее устойчивым. Пылающая ярость, с каплями собственной крови, оседает внутри его сердца. Его одолевает ощущение, что стоит только поднести к Гарри спичку, и воздух вокруг него вспыхнет, настолько он злится.

— Закончили, мистер Поттер? — заискивающе спрашивает женщина. — Покажите мне.

— Да, профессор, — всегда вежливо отвечает он, ни разу не взглянув ей в глаза.

Гарри показывает ей руку, а затем уходит в своё общежитие, зная, что следующим вечером вернётся вновь.

И есть ещё Сириус. Вернее, отсутствие от него какого-либо ответа на то письмо, которое он ему послал ещё в воскресение. Гарри ждёт ответную корреспонденцию в понедельник, во вторник и среду. Но, с наступлением четверга, когда все его однокурсники получают свою утреннюю почту за завтраком, а он остаётся ни с чем, ему приходится смириться с чужим молчанием. Снова.

Удивительно, но именно суббота, наконец, приносит ему чувство успокоения, даже несмотря на предстоящую встречу с Волдемортом.

Он приветствует Барти Крауча на рассвете с робкой улыбкой на бледном лице.

— У тебя хорошее настроение, Поттер? — интересуется мужчина и протягивает ему руку, лукаво выгнув одну бровь. — Хотя выглядишь ты, честно говоря, не очень. Мне остаётся только завидовать мешкам под твоими глазами.

— Долгая неделя, — Гарри лишь ведёт плечами. Он покрепче хватается за чужое запястье, и в следующее мгновение они вдвоём оказываются в знакомом ему холле поместья Малфоев.

Несмотря на дружелюбное обилие солнечного света, в доме их встречает тягостное безмолвие: ни тиканья часов, ни шелеста ветра, ни каких-либо признаков жизни вокруг. Эта всеобъемлющая тишина кажется ему угрожающей.

Его растерянный взгляд обращается к самодовольному Барти, который жестом призывает Гарри следовать за ним.

— Что происходит? — спрашивает он, осторожно ступая за мужчиной к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. — Разве я не должен учиться у Волдеморта трансгрессии?

— Тёмный Лорд приготовил для тебя другой урок.

— Какой?

— Исторический, — усмехается Барти и сразу же замолкает.

Зловещая дымка окутывает воздух вокруг них, пока Гарри послушно следует за Краучем, чувствуя внутри себя знакомое онемение. Его тень верно струится за спиной в свете утреннего солнца, подобно плащу-невидимке, накинутому на плечи.

Неотвратимое дежавю одолевает всё его естество, когда Крауч приводит их к тёмной дубовой двери и кивком головы велит Гарри входить.

* * *

Ожидание — благодетель.

Острый взгляд Волдеморта ни на мгновение не покидает тихого гостя, сидящего в кресле напротив.

Всё в этом человеке вызывает в нём глухую ярость наравне с безграничным уважением. Бесполезно отрицать всю ту пользу, которую мужчина приносит, находясь рядом с ним. Тем не менее всегда, есть множество «но». И в последнее время их стало слишком много.

В своей задумчивости он проводит пальцами по волшебной палочке в его руке. Ему нужен только повод, также, как нужна и первопричина.

Дверь за спиной гостя нерешительно отворяется, и в кабинет осторожно ступает Гарри. Волдеморт быстро скользит по нему глазами, отмечая болезненную бледность и огромные синяки под глазами, а затем жестом подзывает мальчика ближе.

— Садись, — говорит он ребёнку, вставая на ноги и взмахом руки указывая на собственное кресло. Мужчина, расположившийся в кресле напротив, заметно напрягается, когда Волдеморт делает шаг в сторону, чтобы пропустить Гарри.

Поттер некоторое время нерешительно стоит в дверях, но через мгновение заходит вглубь комнаты. Но лишь для того, чтобы резко замереть на полушаге. С, и без того бледного, лица мальчика сходят все краски, как только Северус Снейп слегка поворачивает голову и встречается с ним взглядом.

— Поттер? — поражённо шепчет профессор, являя взору Волдеморта брешь в его тщательно созданной маске.

Полные паники и страха глаза мальчика обращаются к нему, словно моля о помощи.

«Снейп расскажет всем, и тогда я труп. Он убьёт меня, я труп, я труп, я такой труп», — внутренняя истерика Гарри настолько громкая в его мыслях, что Волдеморт может слышать её без зрительного контакта с Поттером. Он также начинает чувствовать нотки чужого ужаса, отравляющие его собственные эмоции.

Верно. Первопричина.

— Садись, Гарри, — вновь говорит Волдеморт тоном, не оставляющим возражений, и вновь указывает на своё собственное кресло.

Мальчик слушается.

— Мой Лорд, я прошу прощения, — подаёт свой голос Снейп, как только подросток усаживается на место. — Но могу ли я узнать, что здесь делает отродье Поттера? Стоит ли мне поздравить вас с…

Покорная и раболепствующая речь мужчины заставляет его поморщиться в отвращении.

— Замолчи, Северус, — велит он, и Снейп закрывает рот под недоверчивый взгляд Гарри.

Волдеморт делает пару шагов по комнате и останавливается прямиком за спинкой кресла Поттера, вызывая у мальчика неприятный холодок по коже, который передаётся и ему. Тем не менее, Гарри не страшится его. Нет. Весь ужас ребёнка вызван нежелательным разоблачением перед его профессором.

— Слушай внимательно, Гарри, — советует он. — Слушай, смотри и учись.

Поттер не отвечает, и всё же Волдеморт чувствует — тот внемлет его словам.

— Северус, — вновь обращается Тёмный Лорд к Снейпу. — Расскажи нам с Гарри о том, как так вышло, что ты успешно служишь двум противоборствующим сторонам.

Свирепый взгляд профессора незамедлительно тускнеет, а всё его лицо принимает отрешённый вид. Выверенное безразличие, выставленное им с Гарри на показ, подобно щиту.

— Ещё в школьные годы Люциус Малфой заметил мои способности к зельеварению и сотворению собственных заклятий. Он привёл меня сразу после окончания школы... Тёмный Лорд же любезно согласился принять меня в ряды своих сторонников, даже несмотря на то, что я был… не из чистокровной семьи.

Снейп говорит монотонным, глуховатым голосом. Его тёмные сальные волосы низко падают ему на лицо.

— Верно, Северус, — соглашается Волдеморт. — Продолжай. Как ты пришёл к Дамблдору?

Гарри неловко ёрзает, когда профессор не решается сразу заговорить.

— После долгих размышлений, о том, как ещё я могу служить делу моего Лорда, я понял, что у меня есть прекрасная возможность стать шпионом. Я пришёл к Дамблдору с липовым раскаянием о том, что совершил огромную ошибку, присягнув на верность Тёмному Лорду, и пообещал исполнять все приказы Директора в обмен на…безопасность некоторых людей.

Волдеморт слегка склоняет голову набок. Ему доводилось слышать ложь убедительней.

— Каких именно людей? — спрашивает он, не сводя красных глаз с бледного мужчины.

Снейп тихо поджимает губы, вся его челюсть едва заметно двигается в тщательно сдерживаемой ярости. Волдеморт же видит лишь чужое отчаяние.

— Лили Эванс.

Поттер рядом с ним напрягается и вытягивает спину, слегка поддаваясь вперёд. Словно акула, почуявшая в воде кровь.

— Откуда ты знал, что ей грозит опасность, Северус?

— Была война…

— Северус, — мгновенно перебивает его Волдеморт, когда Снейп хочет увильнуть от прямого ответа. Настоящего ответа. — Откуда ты знал, что именно ей грозит опасность?

Он слышит, как мужчина напротив них тяжело выдыхает. Его загнанный взгляд скользит от Тёмного Лорда к Гарри.

Волдеморт упивается этой покорной обречённостью.

— Профессор, — холодный голос Поттера неожиданно прорезает затянувшееся молчание, нависшее над комнатой. — Откуда вы знали?

— Я слышал пророчество, — тихо отвечает Снейп, едва выговаривая слова.

Он видит, как хмурятся брови мальчика, когда он пытается обдумать услышанное.

— Пророчество?

— Верно, Гарри, пророчество. Как я уже говорил однажды, ты был обещан этому миру, — легко ухмыляется мальчику Волдеморт. — Впрочем, почему бы Северусу не напомнить мне, как именно оно звучало?

— Мой Лорд…

Его тон мгновенно меняется, и всякая ухмылка пропадает с лица Тёмного Лорда.

— Это была не просьба.

Пальцы Снейпа впиваются в подлокотники кресла, когда мужчина вновь начинает говорить.

— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца...

— Как ты услышал пророчество?

— Я подслушивал собеседование Сивиллы Трелони, проходящее с Дамблдором в Кабаньей Голове. Мне удалось услышать лишь часть, но этого было достаточно, чтобы…

— Чтобы? — подтолкнул его Волдеморт.

— Чтобы рассказать вам.

Ощущение неукротимой ярости, бурлящей под кожей, не является его собственным. Волдеморт опускает глаза на разгневанного Гарри, готового испепелить собственного профессора свирепым взглядом.

— Вы, — шипит мальчик, медленно поднимаясь с кресла и выпрямляясь во весь рост.

Пересохшие губы Снейпа растягиваются в самоуничижительной ухмылке.

— Да, Поттер, я. На тот момент мне не было известно, о чьём именно ребёнке идёт речь, так что я рассказал всё моему Лорду. Позже, когда я понял…

— Твой дорогой профессор молил меня пощадить твою мать, Гарри, — говорит Волдеморт, привлекая всё внимание и всю ярость Поттера к себе. — И я пообещал ему это. Пообещал ли тебе тоже самое, Дамблдор, Северус?

Глухой голос Снейпа едва различим:

— Да.

— Но моя мама мертва, — шепчет мальчик. Его глаза покраснели от непролитых слёз.

— Ни одна мать не будет стоять в стороне и смотреть, как убивают её ребёнка, Гарри.

Жгучая ярость покидает тело Поттера, пока тот начинает мерить нервными шагами комнату, попутно заламывая руки.

— К чему весь этот разговор? — гнусаво спрашивает Гарри.

Волдеморт некоторое время изучает мальчика критическим взглядом, а затем делает несколько шагов по направлению к нему. Он становится рядом с Поттером, возвышаясь над абсолютно расстроенным подростком. Отголоски боли, подобно назойливым комарам, впиваются в плоть.

Его взгляд замирает на чужом покрасневшем шраме.

— У нашей связи есть первопричина, Гарри, — объясняет он, сохраняя свой голос спокойным. — И ключ к пониманию нашей связи лежит в пророчестве. В его полной версии, поскольку, очевидно, известная нам часть больше не может дать никаких здравых ответов на все интересующие нас вопросы. Почему ты не умер после смертельного проклятия? Почему мне пришлось волочить жалкое существование в течение десятка лет? Почему твой шрам так реагирует на меня? И почему я ощущаю отголоски всех твоих ярких эмоций?

Волдеморт резко хватает Гарри за подбородок, заставляя его встретиться с ним взглядом.

— И, если ты всё ещё грезишь о победе надо мной, кто даст тебе гарантию, что она не обернётся для тебя ещё большим горем? Так ли ты уверен в своей исключительности, что готов слепо поставить на кон всё, что у тебя есть?

— Я не…

— Ты — да! — рычит ему в лицо Волдеморт. — Посмотри на своего профессора, Гарри. Посмотри на то, что сделало пророчество с ним.

Поттер задыхается от переполняющих эмоций и отчаянно трясёт головой. Тёмный Лорд отпускает его, позволяя отойти на несколько шагов.

— И ты, Северус, — обращается он к мужчине. — Взгляни на Гарри.

Снейп безоговорочно подчиняется.

— Причина, по которой он находится сейчас здесь, рядом со мной, заключается в недальновидности твоего хозяина и безграничной глупости людей в вашем курином Ордене. Ты не можешь винить за это Гарри, и ты не будешь этого делать. В противном случае, тебе не понравятся последствия, с которыми ты столкнёшься.

— Да, мой Лорд, — слегка поражённо выговаривает Снейп, обращая к Гарри недоверчивый взгляд.

— Ты сохранишь его присутствие здесь в тайне от Дамблдора, Северус, — продолжает Волдеморт. — Ты также научишь Поттера охранять этот секрет самостоятельно, подобно тому, как ты пытаешься скрыть все свои истинные мысли и намерения от меня.

Последние слова заставляют профессора побледнеть ещё сильнее.

— Я… Мой Лорд?

— Это твой последний шанс, Северус Снейп. А теперь, оставь нас с Гарри наедине, но не покидай поместье.

Мужчина мгновенно поднимается на ноги, склоняет перед голову, а затем направляется к двери. Бросив напоследок Поттеру нечитаемый взгляд, он выходит из комнаты.

Волдеморт видит, как всё напряжение покидает плечи Гарри, стоит только профессору оставить их одних. Мальчик тяжело выдыхает и нервным движением смахивает в сторону свою отросшую чёлку.

— Получается, ты знал о нём? — интересуется он.

— Да.

— Почему ты не убил его?

— Предательство Снейпа не приносило мне много проблем, и они полностью нивелировались его исключительными умениями. Ты не найдёшь более талантливого зельевара во всей магической Британии. Я также советую тебе не рубить с плеча, и со своей стороны дать аналогичный шанс профессору проявить себя, Гарри. Если нелояльный Северус приносит мне столько пользы, сколько же он может дать тебе?

Взгляд, который дарит ему Поттер, полон замешательства.

— Что ты имеешь в виду?

— Лили Эванс мертва, — медленно произносит Волдеморт. — Почему всё ещё жив Северус Снейп?

Он видит, как Гарри задерживает дыхание, ожидая его слов.

— Потому что жив ты.

— Выходит, — медленно произносит Поттер, всё ещё избегая встречаться с ним взглядом. — Мне нужно простить профессора Снейпа?

Волдеморт слегка склоняет голову набок в своей задумчивости.

— Прощать или нет — дело твоё, Гарри. Я же предлагаю тебе использовать его.

Он видит, как кадык мальчика обеспокоенно подскакивает на шее, когда тот сглатывает гложущую его тревогу. Несмотря на отсутствие зрительного контакта, все эмоции, все переживания подростка написаны у него на лице. И тема, поднятая Тёмным Лордом, явно приносит ему дискомфорт.

— Как ты используешь своих Пожирателей? — наконец спрашивает Поттер с вызовом в голосе.

— Если у тебя получится использовать его подобно мне, я буду только восхищён.

— Здесь нечем восхищаться. Все твои методы доподлинно известны и просты: пытки, угрозы и шантаж, вот и всё.

Волдеморт едва заметно усмехается.

— Позволь поинтересоваться, чем я в последний раз шантажировал Крэбба и Гойла? Когда угрожал расправой Барти? Или, может, пытал Люциуса? Или Снейпа? Мне действительно интересно, насколько хорошо ты осведомлён о происходящем в кругах моих последователей, Гарри.

Щёки Поттера заметно краснеют, и он спешит отвернуться, чтобы Волдеморт не увидел яростный румянец, растёкшийся по его лицу.

— Я точно знаю, что ты пытал старшего Малфоя, — заявляет подросток, делая несколько шагов в сторону от Тёмного Лорда. — К тому же, я прекрасно ощутил на себе твоё радушие. Не сложно сложить два и два.

Красные глаза Волдеморта яростно впиваются в затылок Гарри, когда он чувствует невольный отголосок чужих эмоций. Ему требуется всего одно мгновение на то, чтобы распознать в нём эхо обиды.

— Ох, Гарри, — приторно произносит Тёмный Лорд, приближаясь к подростку. — Бедный, бедный Гарри. Я прошу прощения, что не понял это сразу… мне следовало предложить тебе лимонные дольки и сладкий чай, тогда всё было бы в порядке? — спрашивает он и лёгким движением ерошит чёрную макушку Поттера, вызывая у мальчика нервную дрожь. — Такие манипуляции тебе привычнее?

Поттер прытко уходит из-под его руки, а затем разворачивается и награждает Волдеморта гневным взглядом.

— Не прикасайся ко мне!

— Как скажешь, Гарри, — легко соглашается волшебник. — Однако, ответь мне на один вопрос: откуда ты знаешь, что я пытал Люциуса?

Глаза Поттера предсказуемо опускаются в пол.

— Я видел это во сне, — отвечает подросток сквозь стиснутые зубы. — Когда был тобой.

— Ты мне лжёшь, — нараспев произносит Волдеморт, склоняя голову в сторону. Его взгляд цепляется за раскрасневшийся шрам на тыльной стороне чужой ладони.

— Ты наказывал его за дневник, — вновь врёт мальчик, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности.

Тёмный Лорд некоторое время задумчиво рассматривает ребёнка перед собой. И чем больше он смотрит, тем сильнее его одолевает чувство жгучей досады.

— Я не пытал никогда Люциуса раньше и не пытаю сейчас, Поттер, — говорит он, а затем усмехается, как только Гарри дарит ему взгляд, полный неприкрытого скептицизма. — Но у меня есть одно предположение о том, как тебе в голову вообще могла прийти такая мысль. Бедный и запуганный Драко Малфой весь в слезах прибежал к тебе, чтобы попросить о помощи. Ведь только славный мальчик Гарри сможет спасти жизнь его несчастного отца.

Поттер заметно вздрагивает от его слов, как будто от хлёсткой пощёчины. Но Волдеморт продолжает:

— И случилось это спустя несколько дней после того, как ты вторгся в моё сознание во сне, застав воочию моё недовольство Люциусом из-за его неудач и из-за дневника. О чём тебя попросил младший Малфой? Забрать дневник у семейства Уизли?⁽¹⁾

Голос Гарри — подобие пепла.

— Да.

Волдеморт громко усмехается.

— Позволь резюмировать, мой бедный Гарри: Драко Малфой попросил достать для Люциуса Малфоя мой дневник, придумав слезливую и очень грустную историю о том, как его любимый отец погибнет, если ты этого не сделаешь. И ты согласился?

— Да.

— И ты ни на секунду не задумался о том, что Малфои могут использовать тебя для достижения собственных целей? Без каких-либо рисков для себя? Ведь гораздо легче проникнуть в дом Уизли тебе, нежели Люциусу. Скажи, они, хотя бы, пообещали тебе должное вознаграждение за твои труды?

Румянец на щеках Гарри приобретает пунцовый оттенок.

— Возможно. Я не уверен, — шепчет Поттер. — Можем ли мы перестать говорить об этом?

— Нет, — тон Волдеморта в одночасье теряет любой намёк на прежнее веселье. —Ты расскажешь мне всё, что тебе известно про дневник, Гарри. Абсолютно всё. Садись.

Мальчик раздражённо вздыхает, но всё равно садится в кресло без каких-либо возражений.

— С чего мне начать?

— Например с того, когда и где ты в последний раз видел дневник.

Гарри горько усмехается.

— На втором курсе. В кабинете у Дамблдора.

Палочка в руках Волдеморта опасно подрагивает из-за того, с какой силой тёмный волшебник её сжимает. Кипящая злоба растекается по его венам.

— Как он там оказался?

— Я принёс его остатки директору сразу после того, как уничтожил дневник клыком василиска из Тайной Комнаты, — монотонно отвечает Гарри, словно речь идёт о погоде, а не о чём-то фундаментально важном.

Пелена ярости застилает Волдеморту глаза.

Однако ему удаётся сохранить самообладание, несмотря на острое желание убить Поттера прямо здесь и сейчас.

— Ты покажешь мне, — шипит он, возвышаясь над подростком. Паучьи пальцы впиваются Гарри в подбородок, заставляя мальчика запрокинуть голову и посмотреть прямо в глаза Тёмному Лорду. А дальше… дальше он видит всё.

Волдеморт выныривает из чужих хаотичных мыслей и липких страхов с ощущением непреодолимого остервенения. Поттер в кресле обессиленно обмякает, едва удерживая глаза открытыми, и с беспокойством смотрит за тем, как Тёмный Лорд мерит шагами комнату.

«Дамблдор знает о крестражах», — напрашивается самый очевидный вывод из всего увиденного им в голове мальчика. И, руками ребёнка, один из самых первых якорей был уничтожен. На втором курсе Поттера. Два года тому назад. Мерлин. Сколько ещё его вещей старик сумел найти за это время?

Он резко разворачивается лицом к Гарри, взметая полы мантии.

Кровоточащий шрам на лбу подростка привлекает всё его внимание.

— Ты змееуст, — говорит Волдеморт, вспоминая то, как Поттер открывал Тайную Комнату. — Как это возможно?

— Ты реально спрашиваешь у меня, или тебе просто нравится слушать свой голос? — сипло отзывается Гарри, полностью облокотившись на спинку кресла. — Очевидно же, что я не знаю… Ты же не будешь пытать меня? Убивать меня? За дневник, я имею ввиду. Похоже, он был тебе дорог.

— Убивать тебя, Гарри? — вздыхает Волдеморт. — Нет. Разумеется, нет. Я убью Альбуса Дамблдора.

Данное им обещание гнетущим бременем сковывает их обоих.

— Или он убьёт тебя, — тихо произносит Поттер.

Тёмный Лорд лишь невесело смеётся в ответ.

— Ох, Гарри, неужели сегодняшний урок с Северусом тебя ничему не научил? Только ты можешь убить меня. Больше никто.

— Из-за пророчества? — спрашивает Поттер.

Волдеморт кивает головой в знак согласия.

— Я не могу, — всё ещё тихо признаётся Гарри, как будто открывает ему какой-то секрет. — Я не хочу. Я ничего из этого не хотел и не хочу до сих пор. Ты… ты действительно заслуживаешь пожизненного заключения в Азкабане, но почему именно я должен бороться с тобой? Когда всё, чего я желаю, это чтобы меня оставили в покое!

Тёмный Лорд медленно моргает, впитывая в себя чужое отчаяние.

И чужую ложь.

— Удивительно, как у тебя выходит обманывать самого себя, Поттер, — скалит зубы в тёмной улыбке Волдеморт, когда Гарри хмурится. — Ты хочешь покоя? Ты? Тот, кто предпочтёт самостоятельно сразиться с василиском, вместо того чтобы попросить о помощи взрослых волшебников.

— Там был взрослый волшебник, — насмехается над его словами мальчик. — Локхарт. Очень помог нам с Роном.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю, Поттер. Почему ты не пошёл к Дамблдору тогда? Почему ты не пошёл к Дамблдору сейчас, решив обратиться за помощью со Скитер именно ко мне? Вспомни, мы с тобой проходим это уже не в первый раз: твой первый курс, твой второй курс, Кубок Трёх Волшебников. В конце концов, остаёмся только мы вдвоём.

Поттер упорно продолжает молчать, но Тёмному Лорду всё равно.

— И задумывался ли ты когда-нибудь о собственных мотивах, Гарри? Не приходила ли тебе в голову мысль, что, отгораживаясь от своих друзей, ты не защищаешь их от меня, а защищаешься от них? Ведь ты не знаешь, как они отреагируют на то, что ты спокойно общаешься с убийцей своих родителей. Останутся верны тебе? Или же отвернутся от тебя, как это сделали все другие?

— Замолчи, — хрипит подросток.

— Почему, Гарри? Мои слова звучат слишком близко к правде?

— Прекрати! — кричит Поттер, резко вскакивая на ноги и загнано дыша.

— Ты и я, мы уже давно на одной стороне, — спокойно говорит ему Волдеморт. — Во мне течёт твоя кровь, в тебе хранится часть моей магии, мой дар. Как бы тебе этого не хотелось, мы неразрывно связаны. И ты не найдёшь ещё одного человека, способного понять тебя так, как это делаю я, Гарри. Ни твои фанаты, ни твой драгоценный Дамблдор, ни Снейп, ни твои друзья, никто из них не защитит тебя от меня и не распутает тот клубок душевных терзаний, что душит тебя ежедневно. Ежечасно. Пора тебе это осознать.

Примечания:

Много диалогов. Очень много. Всё, как я люблю. А ещё я люблю, когда маленькие и, казалось бы, незначительные моменты из предыдущих глав (вроде фраз, брошенных между делом и т.д.) начинают потихоньку стрелять.

Также напоминаю о том, что изначальная задумка фф звучит буквально так: Это фанфик о том, как Волдеморт постепенно становится наставником Гарри, затмевая собой авторитетную фигуру Дамблдора в жизни мальчика.

P.S.

После прочтения может создаться впечатление, что Волдеморт узнал из ниоткуда инфу о том, что Гарри рассорился с друзьями. Но, если что, он минутами ранее хорошенько так прошерстил голову Поттера (просто, чтобы не возникло вопросов).

1) (Глава 15. Пути сходятся. И мысли Гарри «Как Тёмный Лорд мог не знать?»)

Вернуться к тексту

Хоть врага и масса, можно не дать ему возможности биться.

* * *

— Ты… ты морочишь мне голову.

Волдеморт в раздражении поджимает губы.

— Скажи мне, чем Альбус Дамблдор заслужил твоё доверие, что ты столь слепо готов идти за ним на войну?

— На войну? — спрашивает Поттер, заметно побледнев.

— Как ты думаешь, чем всё это закончится, Гарри? — его тихие слова отражаются в чужих глазах видимой тревогой. — Думаешь, он, зная о пророчестве, оставит тебя в стороне? Ты его главный козырь, главное оружие. И вся твоя судьба заключается в том, чтобы выступить против меня посреди кровавой бойни, в которой, разумеется, окажутся все твои близкие, и которая непременно разразится, если старик продолжит в том же духе. А он продолжит. Потому что его главная цель — убить меня любой ценой.

— Цель Дамблдора мир, — возражает ему Поттер.

— Если он хочет мира, почему же так отчаянно эскалирует конфликт? Собирает армию: великанов, кентавров, даже фестралов?

— Потому что ты готовишься к войне? Было бы глупо с его стороны не делать тоже самое.

— Гарри, — мягко произносит Волдеморт. — Я готовлюсь к войне, но война не моя цель. Достижение своих целей без вступления в военный конфликт — это мой идеал полной победы. Поверь мне, ни я, ни кто-либо из моих последователей не будет рад пролитию магической крови.

— Твои последователи пытали и убивали людей.

— Так уж вышло, что война неизменно порождает всплеск насилия и радикализма. Однако, за исключением некоторых людей, где они все сейчас? Большая часть того обезумевшего зверья пали от моей же руки. Но мне очень интересно узнать, как ты думаешь, что благородные волшебники делали с Питером Петтигрю все те недели, пока о нём ничего не было слышно в газетах? Как они вытягивали из него информацию? С помощью веритасерума? Так долго? — спрашивает Волдеморт с затаённой насмешкой. — Не пойми меня неправильно, мне не жаль крысу, я просто указываю тебе на очевидное лицемерие. И, если вернуться к теме первой войны, о том, как обходился твой отец с моими людьми в плену, ходили страшные легенды даже в ваших кругах. К слову, можешь поинтересоваться у Северуса, каким нравом прославился Джеймс Поттер ещё в школьные годы. Возможно, он даже продемонстрирует шрамы…

— Ты лжёшь! — кричит Гарри, едва сдерживаясь от того, чтобы толкнуть Волдеморта. — Хватит! Все твои слова ложь! Ты пытаешься запудрить мне мозги! Я не верю ни единому твоему слову.

— Кого ты убеждаешь в этом, Поттер? Меня или себя?

Напряжённые плечи мальчика заметно опускаются, стоит вопросу повиснуть между ними. Волдеморт ждёт, пока внутренняя борьба Гарри утихнет, чтобы вновь жестом руки предложить тому сесть.

Подросток закатывает на него глаза, но вновь падает в кресло, как раз в тот момент, когда Тёмный Лорд усаживается на своё место напротив юного волшебника.

Зелёные глаза Поттера неотрывно смотрят на него, больше не пытаясь скрыть взгляд.

— Теперь, когда мы друг друга слышим, — торжественно произносит Волдеморт, чувствуя, что улыбка, играющая на его губах, искренняя. — Начнём?

Секунды перебегают в часы, преобразуясь в минуты и, наконец, становясь часами. Солнечный свет в их небольшом кабинете теперь принимает рыжеватый вечерний оттенок.

Живот Гарри жалобно урчит от голода, но мальчик не обращает на это никакого внимания.

— Что мне делать с Амбридж? — спрашивает он, когда его взгляд цепляется за выцарапанную надпись на коже. — Дневник больше не представляет для тебя интереса, а значит, мне не обязательно проникать в кабинет директора.

— Ты просишь у меня совета? Или разрешение?

Поттер невольно хмурится на насмешливый тон Тёмного Лорда, но ничего не отвечает.

— На твоём месте, я бы уничтожил её… карьеру, — спокойный голос Волдеморта вызывает у него мурашки по коже. — Однако этот поступок будет иметь серьёзные последствия, Гарри. Тебе придётся давать показания против неё на заседании Визенгамота в министерстве. А когда она с позором покинет должность преподавателя Защиты от Тёмных Искусств, её место зайдёт кто-то другой.

— Ты говоришь про проклятие? — уточняет он.

— Именно.

Гарри тяжело вздыхает и потирает рубец на ладони.

— Я не отговариваю тебя, просто озвучиваю очевидные последствия твоего выбора. С новым преподавателем может и не случится ничего серьёзного, а может, его постигнет судьба Квиррелла или Локхарта. Кто знает?

В лёгкой задумчивости он постукивает кончиками пальцев по своей коленке

— А может, я сниму это проклятие до конца года, — говорит Гарри и усмехается, встречая многозначительный взгляд Волдеморта.

* * *

В просторном коридоре, в который он выходит, когда их разговор с Тёмным Лордом исчерпывает себя, пахнет нежной выпечкой и мясом. Голод Гарри вновь даёт о себе знать пронзительным урчанием.

Рядом с дверью в кабинет, прислонившись к стене, зевает Барти.

— Вы долго, — говорит мужчина без какого-либо раздражения в голосе. — Время обеда давно прошло, но на ужин с семейством Малфоев ты ещё успеешь.

Гарри поправляет рукава рубашки и разглаживает на себе школьную жилетку.

— Где комната Скитер? Мне нужно её увидеть.

Тёмные глаза Барти подозрительно сверкают, и Поттер слегка приподнимает подбородок.

— Это ты к ней так прихорашиваешься?

— Да, — коротко отвечает Гарри. Эта женщина ненавидит его сейчас, он не может предстать перед ней испуганным оборванцем. Больше нет.

— И зачем ты хочешь с ней встретиться? — интересуется Крауч, выглядя при этом ещё более подозрительным. Мужчина отталкивается от стены и начинает неторопливо кружить рядом с Гарри, внимательно осматривая его с головы до ног.

— Должен ли я отчитываться перед тобой? — задаёт ему встречный вопрос подросток. — Или мне нужно предоставить тебе письменное разрешение Волдеморта на посещение её покоев?

Барти фыркает и морщится так, будто съел кислый лимон.

— Мерлин, хорошо, паршивец. Только не становись ещё одним Малфоем, — произносит мужчина с явным отвращением. — Пошли.

Их неторопливые шаги негромким эхом отзываются по всему коридору поместья, пока они идут вглубь второго этажа. Дом Малфоев огромен, красив и изящен. Всё его убранство отражает их характер, статус, а также богатства, которыми они владеют. Гарри невольно задаётся вопросом, какого было бы жить здесь, видеть всю эту красоту каждый день.

— Мы на месте, — сообщает ему Барти, останавливаясь возле очередной темной двери.

Он решает не нырнуть в омут с головой и, глубоко вздохнув, заходит в комнату Риты без стука.

Женщина замирает возле окна, в которое она смотрела. Её встревоженный взгляд останавливается на нём, а затем выражение лица журналистки приобретает враждебное выражение.

Гарри выпрямляет плечи и сводит руки за спиной.

— Ах, мистер Поттер, — говорит женщина. — Мой чудесный похититель. Пришли проверить, на месте ли я? Или в вас наконец-то проснулась совесть?

Рита отходит от подоконника, и Гарри видит, что платье на ней явно принадлежит Нарциссе. Он виновато поджимает губы, когда замечает, что Скитер по-прежнему худа и бледна, однако быстро останавливает сам себя.

— Совесть? Где была ваша совесть, когда вы в течение года портили жизнь мне и моим друзьям своими лживыми статьями? Взрослая женщина, травящая детей. Вам не было стыдно за себя.

Тонкие брови Скитер взмывают вверх в недоумении.

— Так это ваш способ отомстить мне?

— Нет, — Гарри слегка склоняет голову в её сторону, а затем проходит вглубь комнаты, пытаясь найти в себе ту самую гриффиндорскую смелость. Его руки слегка дрожат, но, пока он держит их за спиной, это не страшно.

Рита горько усмехается.

— Вы называете мои статьи лживыми, но оглянитесь вокруг, мистер Поттер, — произносит Скитер, размахивая руками. — Я во всём была права. Вы ненормальный! Вы и ваши друзья. Ещё тогда я видела всех вас насквозь!

— И что вам это дало? — праздно интересуется Гарри, нисколько не задетый её словами. — Вас похитила пятикурсница, и только благодаря моей воле вы сейчас не находитесь в банке.

— Это та же банка, мистер Поттер, только побольше, — шипит Рита.

— Вам не нравится? Что же, я знаю один способ, как выбраться из неё.

— Если вы думаете, что я стану писать для вас статьи…

Гарри перебивает её:

— Я знаю, что для вас есть только один способ, Рита. В противном случае, вы мне не нужны, а если вы не нужны мне, то не нужны и Волдеморту. Стоит ли говорить о последствиях? Что, на этот раз, вы окажетесь скорее не в банке, а в могиле? Так что… на вашем месте я бы дважды подумал, прежде чем отвергать моё предложение. Потому что это ваш единственный шанс вернуться к своей работе и к нормальной жизни.

Он чувствует силу в своих словах, какой раньше никогда не находил в себе.

Гарри смотрит на то, как Скитер, полная ярости и гнева, начинает сдаваться. Она оглядывает комнату вокруг, проводит руками по чужому платью, в которое одета, а затем обращает свой пустой взгляд к нему.

И он знает её ответ.

* * *

За окном уже догорает вечер, когда Гарри покидает покои Скитер. Барти Крауча нигде не видно, и мальчик решает, что это даже к лучшему.

Он быстро минует длинный коридор второго этажа, выходя к лестнице, ведущей на первый этаж. В воздухе больше не витает запах еды, так что, похоже, сегодня ночью ему придётся спать голодным. Впрочем, не в первой.

Гарри немного раздумывает о том, чтобы найти Люциуса Малфоя, но затем его взгляд цепляется за тёмную фигуру в окне первого этажа, застывшую на улице посреди сада. Он мгновенно забывает о Малфое, подбегая к входной двери и вырываясь из поместья.

Снейп оборачивается к нему, когда мальчик оказывается в паре шагов от профессора. Мрачный взгляд мужчины не сулит ничего хорошего.

— А, явились, мистер Поттер.

Убийственный тон человека заставляет Гарри замереть.

— Профессор? — спрашивает он в недоумении.

— О чём вы думали? — тихо рычит на него Снейп, пытаясь испепелить мальчика взглядом. — Вы думали вообще? Я говорил вам, я предупреждал вас, и что вы сделали? Подали себя на блюде Тёмному Лорду. Вы попросту наплевали на все жертвы людей, которые стремились вас защитить.

— Я похож на мёртвого, профессор? — я зарождающейся в горле яростью спрашивает Гарри.

— Вы не более, чем ходячий покойник, Поттер. Потому что Тёмный Лорд убьёт вас. Он не станет раздумывать дважды.

— У него было полно возможностей сделать это, тем не менее, я всё ещё жив. Да и вы тоже.

Снейп в раздражении проводит рукой по своему лицу. Его челюсти крепко сжаты.

— У нас уже был этот разговор, я не намерен повторяться. К тому же, судя по всему, это бесполезно. Вы до невозможности наивны, глупы и необучаемы, прямо как ваш отец. Вытаскивать вас из передряг — неблагодарная работа, с которой я покончил с этого момента. Дальше выбирайтесь сами, Поттер.

Грудь Гарри болезненно сжимается от удушающей его тревоги.

— Вы не будете учить меня окклюменции, — заключает он.

— У вас были какие-то сомнения на этот счёт? У меня нет никакого желания учить вас, зарвавшегося тупоголового щенка!

«Похоже, единственный волшебник, желающий обучать меня, это Волдеморт», — горько усмехается про себя Гарри.

— И вы расскажете Дамблдору.

Снейп яростно выдыхает рядом с ним.

— Я устал менять стороны, Поттер. Это никогда не приводит ни к чему хорошему.

— Уходите, профессор, — произносит он бесцветным голосом. — Уходите.

Гарри закрывает глаза.

Звук аппарации подобен раскату грома.

Примечания:

Уважаемые читатели, в ближайшую неделю-две я планирую сосредоточиться на другой моей работе "Жена василиска", так что прода может немного задержаться. Не пугайтесь.

В полночь он вырывается из пространства аккурат перед воротами Хогвартса. Ему требуется время на то, чтобы осознать себя. Гарри также уделяет несколько секунд своему ликованию: у него получилось аппарировать в одиночку, без помощи Барти, и при этом не расщепить себя. Это большой прогресс.

«Это заслуга Тёмного Лорда», — собственные мысли немного охлаждают его горделивость. Без наставлений волшебника он, вероятно, не научился бы столь быстро.

Гарри неторопливо идёт к массивным дверям замка, пока внутри него неотвратимо возникает тревога. Ему прекрасно известно, что сегодня ночью ему предстоит столкнуться с последствиями своих действий, но легче от этого не становится. Чувство вины так и норовит связать его по рукам и ногам.

Стоит только Гарри оказаться в тепле стен Хогвартса, как к нему подходит профессор МакГонагалл. Её лицо не выражает никаких конкретных эмоций.

— Мы искали вас, мистер Поттер, — говорит женщина, скрещивая руки перед собой в замóк. — Директор ждёт вас. Пройдёмте со мной.

Он следует за деканом своего факультета без возражений. Его взгляд не отрывается от прямой и напряжённой спины профессора, пока они молча минуют многочисленные коридоры и лестницы, чтобы добраться до Директорской Башне.

— Тараканьи Гроздья⁽¹⁾, — называет пароль МакГонагалл молчаливой горгулье, охраняющей вход башню. Подумав мгновение, та пропускает их.

— Дальше вы пойдёте сами, — говорит ему профессор, и Гарри поднимается наверх, на ходу распрямляя плечи.

Он может только догадываться, чего именно стоит ждать от предстоящей встречи с Дамблдором. Но кабинет Директора по-прежнему выглядит причудливо и представляет из себя круглую, просторную комнату, наполненную множеством таинственных приборов, портретов и книжных полок. Интерьер, знакомый ему с самого первого года обучения, вселяет спокойствие.

Гарри находит Дамблдора за громадным письменным столом в самом центре кабинета. По правую руку от него стоит Снейп.

Директор приветствует мальчика тихой улыбкой, которая не трогает его глаз.

— Здравствуй, Гарри, — обращается к нему пожилой волшебник. — Прошу прощения за то, что вызвал тебя в столь поздний час. Но, полагаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что дело весьма серьёзное.

— Да, профессор, — монотонно отвечает Гарри.

Директор не предлагает ему сесть, поэтому он решает встать напротив письменного стола, сцепив руки за спиной.

— До меня дошли тревожные вести, — Дамблдор на секунду обращает свой взгляд к мрачному мужчине рядом с собой. — Профессор Снейп заявляет, что ты попал под влияние Волдеморта.

С места в карьер. Удивительно, как легко директору удаётся перейти сразу к сути вопроса без привычных отступлений.

— Что именно профессор подразумевает под этими словами? — Гарри упрямо задирает подбородок. Седые брови Дамблдора удивлённо взмывают вверх на его морщинистом лице, Снейп же заметно стискивает челюсть.

— Вы столь же наглый, зарвавшийся мальчишка, как и ваш отец. Вылитая копия. Вот только Джеймсу хватило мозгов не связываться с Тёмным Лордом! Что до вас, мистер Поттер, то вашим проступкам… вашей глупости нет оправдания.

Странное онемение распространяется по всему телу Гарри. Гнев профессора никак не отзывается у него в душе: он не чувствует ни вины, ни ответной ярости из-за оскорблений.

Гарри видит лишь бессилие, когда смотрит на него.

— Северус, — пытается успокоить мужчину Дамблдор, но Снейп не слушает. Дышащий собственной злобой, мужчина в два шага оказывается напротив Поттера. Он резко хватает мальчика за воротник школьной рубашки и хорошенько встряхивает. Гарри вспоминает о том, как они уже проходили через это в конце прошлого учебного года. Тогда ему ещё пришлось ухватиться за руку разъярённого профессора, чтобы не упасть из-за больной ноги. Но теперь он цел, невредим и крепко стоит на ногах, глядя на Снейпа снизу вверх.

— Вы вообще осознаёте, насколько катастрофичны последствия вашего безрассудства? Вам есть до этого дело? Или слава настолько вскружила вам голову, что теперь вы считаете, будто вам всё дозволено? Вы не только предали жертву своих покойных родителей, но и доверие всех людей, которым не безразлична ваша судьба.

— Северус! — голос директора теперь звучит громче, однако Снейп не отпускает мальчика, ожидая ответа.

— А что насчёт моего доверия, сэр? — холодно интересуется Гарри.

Профессор уже открывает рот, чтобы вновь накричать на него, но Дамблдор решает положить этому конец.

— Северус. Пожалуйста, оставь нас наедине.

Пальцы Снейпа неохотно разжимают воротник рубашки. Чёрные глаза мужчины по-прежнему горят гневом и досадой, когда он резко разворачивается и стремительно покидает кабинет, напоследок громко хлопнув дверью. Гарри неловко поправляет одежду, пока Дамблдор тяжело вздыхает.

— Присаживайся, мальчик мой.

— Спасибо, профессор, но и так сидел весь день, — честно говорит он, не задумываясь над своими словами. Дамблдор только кивает головой и принимается задумчиво гладить длинную седую бороду.

— Право, я тоже засиделся в этих круглых стенах. Как ты смотришь на то, чтобы совершить небольшую ночную прогулку?

— Конечно, сэр.

В умиротворительной тишине они выходят из кабинета и спускаются вниз по лестнице. Гарри задаётся вопросом, не наткнутся ли они на всё ещё разъярённого Снейпа, но тот, похоже, ушёл уже достаточно далеко. На пути им встречаются лишь караулящие доспехи, застенчивые домовые эльфы, да спящие портреты.

Директор выводит их из замка под звёздное небо, на прохладный ночной воздух, который Гарри вдыхает полной грудью.

Пространство вокруг них слегка трогает волна магии, и Гарри понимает, что Дамблдор наложил на них заглушающие чары. Без палочки, без слов. Он нервно сглатывает зарождающееся внутри него напряжение.

— У каждых стен есть уши, мой мальчик, даже у внешних. А мне бы не хотелось, чтобы наш разговор услышал кто-то ещё.

— Я понимаю, профессор.

— Отрадно это слышать, — Дамблдор оглядывает внутренний двор Хогвартса. — Признаться честно, мне сложно подступиться к этой теме, поскольку часть меня всё ещё хочет верить в то, что случившееся является фантазией профессора Снейпа.

— Он не выдумывает, — честно говорит Поттер.

— Боюсь, я вижу, Гарри. Я прекрасно вижу. Ты уже не тот маленький мальчик, который однажды ступил на территорию Хогвартса в свой первый год. Мне не удалось поймать тот момент, когда ты повзрослел.

Грудь Гарри стискивает внезапное чувство тоски. Он скучает по тем временам, когда всё было легко, просто и бесстрашно. Когда он не осознавал, какие опасности ждут его впереди, какие сложные и тёмные времена вскоре настанут.

— Скажи мне, почему ты решил пойти к Волдеморту? Что побудило тебя сделать такой опасный шаг?

«Всё», — думает он, очерчивая подушечкой большого пальца едва зажившие рубцы на ладони. Волдеморт не стал убивать его на кладбище, Волдеморт рассказал ему о пророчестве, Волдеморт подарил ему Петтигрю, подарил свободу Сириусу, Волдеморт помог ему, когда никто не мог этого сделать, Волдеморт научил его аппарировать, Волдеморт рассказал ему обо всём…

— Почему вы умолчали о пророчестве? — спрашивает Гарри, прекрасно понимая, что увиливает от ответа. Он ожидает от Дамблдора удивления, но пожилой волшебник только смотрит на него грустными глазами.

— Я считал тебя ещё слишком юным. Мне хотелось рассказать тебе в нужное время, не сейчас.

— В этом и заключается разница между ним и вами, профессор. Вы считали, что я слишком мал, чтобы делать что-либо. Он же думает по-другому.

— И что же он хочет, чтобы ты сделал, мой мальчик?

— На данный момент? — усмехается Гарри, но голос его выражает печаль. — Защищал себя и свои интересы.

— Но разве я не защищаю тебя и твои интересы, Гарри? А школа, учителя? Твой крёстный? И защита твоей матери? Даже Северус, несмотря на свой характер, заботится о твоём благополучии.

— Я не говорю, что вы все этого не делаете, — осторожно произносит Гарри. — Просто вы делаете недостаточно.

— Гарри…

— Мне не хочется умирать, профессор. И мне не хочется, чтобы умирали мои близкие.

Со стороны Дамблдора доносится задумчивое мычание.

— Если не бороться с этим злом, то оно, рано или поздно, пустит корни, а затем расцветёт. Мы наблюдали это во время первого становления Тёмного Лорда, и нам нельзя допустить повторения истории. Потому что иначе пострадаешь не только ты или твои друзья, Гарри: подобное затронет многих невинных людей. Сделка с Волдемортом — не выход.

— А что тогда выход? — спрашивает он. — Что мне делать? Как бороться с ним, если с этого учебного года мы даже не учимся защите? Какой у вас план, профессор? Как вы планируете его победить?

Ясные глаза профессора смотрят на Гарри с тоской, когда они ненадолго прерывают прогулку. Некоторое время они стоят в напряжённом молчании, пока Дамблдор не качает головой с печальной улыбкой.

— Я знаю, что это прозвучит несправедливо, мой мальчик, но ты ещё не знаешь многих вещей. Однако способы победить Волдеморта есть.

Гарри чувствует, что с него достаточно.

— И нет ни одного способа договориться с ним?

Дамблдор только разводит руками.

— Знаете, он много говорил со мной о предпосылках первой войны. Провёл мне полноценный урок.

— Что же Волдеморт рассказывал тебе? — интересуется директор, возобновляя шаг, так что Гарри тоже приходится идти, чтобы не отставать от волшебника.

— Что, со времён назначения вас директором Хогвартса, в школе попали под прямой запрет или в секретную секцию все книги, содержащие в себе намёк на тёмные искусства. В том числе и книги, описывающие медицинские практики, которыми пользуются колдомедики в наши дни. А также книги с семейными ритуалами, обычаями и всеми вещами, к которым большинство магических семей привыкли. Вы сократили обязательные часы истории магического мира и ввели множество предметов на выбор, самым лёгким из которых является магловедение. Но никто не учит маглорождённых волшебников традициям и устоям волшебного мира, в который они попали. Зато чистокровные волшебники изучают то, как устроены тостеры у маглов. Многих магов раздражало такое пренебрежение к их собственной культуре, быту.

Директор серьёзно хмурится на его доводы, однако не перебивает, давая Гарри донести точку зрения противоположной стороны конфликта, который назревал ещё давно.

— При вас слизерин стал неизменно ассоциироваться со злом, а предрассудкам стали подвержены даже учителя, — произносит он, невольно вспоминая Хагрида на первом курсе. — Волдеморт говорит, что при вас наше образование и безопасность деградировали. Любые попытки исправить ситуацию, поговорить с вами, внести изменения в учебный процесс со стороны чистокровных семей, не приводили к успеху. Впрочем, не слушало и министерство.

— Да, я прекрасно слышу из твоих уст его речи, мой мальчик, — замечает Дамблдор. — Признаться честно, это меня беспокоит. Неужели тебя так волнует моё осторожное отношение к тёмным искусствам и магии? Времена были непростые, после Грин-де-Вальда мы все предприняли меры, чтобы подобное несчастье больше не повторилось. К сожалению, наших с министерством усилий оказалось недостаточно. Новый Тёмный Лорд всё равно появился.

Гарри ведёт плечами, стряхивая с себя ненужное сейчас волнение.

— В попытке защитить магический мир от тёмных искусств вы оказывали всё больше давления на определённую группу волшебников. В конце концов, их чаша терпения оказалась переполненной, и они объединились вокруг человека, в котором вы видели опасность, за чьими друзьями вы следили и кого пытались ограничивать. Волдеморт не старался заинтересовать меня тёмными искусствами или магией, как вы могли подумать. Он также ни слова не сказал мне о чистоте крови, хотя я ожидал это от него… Он просто показал мне, что для первой войны была подготовлена почва, поэтому она оказалась неизбежной. Эту же войну можно избежать. Эту войну нужно избежать.

Дамблдор обращает свой задумчивый взгляд вдаль. Слабый ночной ветерок треплет его светлую мантию и длинную бороду.

У Гарри в груди теплится надежда. Если им удастся договориться, если они смогут прийти к общему знаменателю, тогда никому не придётся умирать. Тогда…

— Гарри, мои действия и решения можно интерпретировать по-разному, — вдруг говорит директор. — Но никто и никогда, будучи в здравом уме и светлой памяти, не станет договариваться с Волдемортом.

Сердце мальчика падает от острого разочарования.

— Так какой тогда у вас план? — вновь спрашивает он, когда Дамблдор поворачивается к нему с невозмутимым выражением лица.

— Я не могу тебе рассказать об этом. Я также не могу позволить тебе ещё больше подвергать себя риску связи с Волдемортом. Прости, мой мальчик, но я забираю твой плащ до конца учебного года и запрещаю тебе покидать стены замка.

Гарри, словно заколдованный, снимает с плеч плащ своего отца и молча протягивает его волшебнику. Он дожидается того момента, когда Дамблдор крепко возьмётся за волшебную ткань, а затем усилием воли заставляет себя отпустить. Всё происходящее кажется нереальным и реальным одновременно. Такой исход их беседы был закономерным, но ему всё ещё сложно поверить в то, что это действительно только что случилось.

Дамблдор не послушал его.

И Волдеморт оказался прав.

— Доброй ночи, сэр.

Ему хочется выть от досады, но Гарри уходит молча.

Директор и тяжелый разговор остаются у него за спиной.

Примечания:

Я медленно, но верно подбираюсь к 150 страницам. Вы в шоке? Я лично в шоке.

1) (вот мне и понадобилась Большая Поваренная книга ГП :D Это десерт из изюма, грецких орехов и тёмного шоколада)

Вернуться к тексту

Несмотря на всю тяжесть мира, лёгшую на его плечи, Гарри удаётся выспаться и провести воскресенье в библиотеке за домашней работой. Он упорно пишет эссе по зельям, готовится к трансфигурации и прорицаниям, отгоняя назойливые мысли о Волдеморте, Дамблдоре и своих друзьях. Гарри сделал всё, что мог. Он донёс послание Тёмного Лорда директору. Не от него зависело решение пожилого волшебника. Это не на его совести.

Школьная рутина затягивает его с головой, когда наступает понедельник. Толком ничего не меняется: Снейп по-прежнему лютует, Амбридж назначает ему отработки, Рон и Гермиона ходят вокруг да около, не зная, как к нему подступиться, а Дамблдор делает вид, что его не существует. Разве что профессор МакГонагалл теперь чаще поджимает свои тонкие губы, когда обращается к нему во время занятий, и в голосе её слышится едва различимое разочарование.

Он пытается насладиться спокойными школьными днями, пока у него ещё есть такая возможность. Потому что Гарри чувствует, что это затишье перед бурей.

Вторник тоже начинается обыденно, однако, после урока гербологии и небольшой прогулки по двору Хогвартса он быстро обнаруживает, что не может выйти за стены замка. Будто невидимый барьер возникает перед ним каждый раз, когда он пытается пройти дальше. К сожалению, на этом странности вторника не заканчиваются: ближе к ночи, стоило ему только лечь в постель, шрам на лбу взрывается острой болью, и Гарри приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать от всепоглощающей агонии. Он прижимает бледные пальцы к своему лбу, безуспешно пытаясь убаюкать кровоточащий шрам, но ничего не получается.

Так проходит некоторое время, пока пульсирующая боль постепенно не сойдёт на нет. Только после этого Гарри вздыхает спокойно и вновь осознаёт себя.

«Волдеморт в бешенстве», — думает он, измученно вздыхая. Мысль не задерживается в его голове надолго, поскольку усталость берёт своё: он проваливает в сон.

Чёрный лебедь является ему на следующий же день, в среду за завтраком, когда совиная почта принимается доставлять всем письма и свежие выпуски газет. Экземпляр Ежедневного Пророка падает перед ним на стол. Гарри опускает обратно ложку с овсяной кашей, чтобы взять газету и развернуть её перед собой.

«БАРТЕМИУС КРАУЧ МЛАДШИЙ: ЖИВОЙ И ВИНОВНЫЙ!»

Он забывает, как правильно дышать, когда видит самый большой и яркий заголовок на первой странице. Его взгляд сразу же обращается к движущейся колдографии, на которой окровавленный Барти, в окружении Грозного Глаза, Нимфадоры Тонкс и нескольких авроров, едва держится на ногах. Руки волшебника связаны за спиной, а взгляд опущен, так что он не смотрит в камеру, пока двое членов Ордена Феникса ведут его куда-то.

— Они поймали его! — доносится восторженный шёпот Рона. — Орден теперь сможет больше узнать про Сама-Знаешь-Кого.

— Если Министр допустит их до расследования, — слегка скептично отвечает Гермиона.

— Допустит! Куда он денется? К тому же, у нас в министерстве есть Тонкс и Кингсли.

Гарри больше не слушает их, внимательно вчитываясь в статью. Если верить написанному, Грюм смог заманить Крауча с сообщниками в ловушку, а также выявить его под оборотным зельем с помощью своего волшебного глаза. Дальше в статье перечисляются все предполагаемые и доказанные преступления, совершённые Краучем, а также даётся комментарий одного из авроров министерства, который обещает наказать Пожирателя Смерти поцелуем дементора. Сам суд состоится в следующий вторник.

Вся кровь стынет в жилах Гарри.

Газета в руках начинает мелко дрожать, и ему приходится опустить её на стол, чтобы его волнение не было столь очевидным. Собственная эмоциональная реакция является для него открытием: он не ожидал, что весть о поимке Крауча, одного из Пожирателей Смерти, отзовётся в нём такой болью и страхом.

Он обращает свой взгляд к учительскому столу, где завтракают все педагоги и директор. Обманчиво добродушный вид Дамблдора вызывает у него очередной приступ дрожи. Как им удалось поймать Крауча? Он скользит глазами по лицам преподавателей, пока не останавливается на Снейпе.

«Был ли это он?» — думает мальчик. Если это так, то Волдеморт убьёт его.

Внезапно тёмный взгляд Снейпа останавливается на нём, и Гарри сразу же спешит отвернуться.

* * *

Чуть позже он ловит в коридоре Малфоя: хватает его за плечо, а затем уводит в безлюдное место, подальше от опешивших Крэбба и Гойла.

— Ты ополоумел, Поттер? — шипит на него Драко, выдёргивая руку из цепких пальцев Гарри.

— Слышал что-нибудь от своего отца? Про Крауча.

— Со мной не обсуждают такие вещи.

— Да? — с долей скептицизма спрашивает он. — Зато про дневник отец тебе с радостью рассказал? Кстати, я забыл спросить в прошлый раз: как ты вообще про него узнал?

На бледном лице Малфоя появляется робкий румянец, когда тот отводит взгляд в сторону, стараясь не смотреть Гарри в глаза.

— Я подслушал. Какое тебе до этого дело?

— Кого именно подслушал? — продолжает давить Гарри. — Своего отца? Или Волдеморта?

— Тёмного Лорда!

— Подслушал самого Тёмного Лорда?

На мгновение Драко неловко замирает, но затем всё его лицо принимает подозрительный вид. Он выпрямляет спину и скрещивает руки на груди в защитном жесте.

— Ты ведёшь к чему-то определённому, Поттер?

— Да, Малфой, — произносит Гарри, резко оказываясь в пространстве слизеринца. — Видишь ли, я не против дружить с тобой, я даже не против помогать тебе и твоей семье. Но если ты и твой отец ещё раз попробуете обмануть меня, сыграть на моём сострадании, моём доверии… В этом случае, не ждите от меня милосердия.

Он не знает, откуда находятся эти слова, из каких глубин его души, но стоит ему только произнести их, как он чувствует их правдивость. Загнанный взгляд Драко только укрепляет веру Гарри в самого себя и собственные силы.

— Ты смеешь угрожать моей семье?

— А ты смеешь обманывать меня? — шёпотом спрашивает он. — Того, кто находится на особом счету у Волдеморта? Заметь, это твои слова, не мои. Ты всё ещё думаешь, что это хорошая идея: пытаться использовать меня?

Лицо Малфоя заметно бледнеет.

— Так ты всё-таки предатель, Поттер, — обвиняет Драко. — Что, если я сейчас пойду и расскажу обо всём Дамблдору?

Он не может сдержаться. Гарри смеётся.

— Лучше расскажи ему что-то, чего он не знает, Малфой.

— Мерлин, ты даже… ты не отрицаешь этого.

— Что мне даст попытка оправдаться перед тобой, из всех людей? Особенно после твоего обмана.

— Если бы я просто обратился к тебе за помощью, Поттер, ты бы послал меня. Более того, изначально ты так и сделал из-за своей детской обиды, тупоголовый лицемер!

Внезапный укол вины пронзает Гарри сердце, но он быстро приходит в себя.

— У тебя не получится выставить меня виноватым. Не я подбрасывал дневник Джинни, не я издевался над тобой и твоими друзьями на протяжении нескольких лет. Моё недоверие к тебе было оправдано.

Драко упрямо поджимает губы, не находя ответа на довод Гарри.

— Я не пытаюсь здесь вновь становиться твоим врагом, Малфой, — говорит он и делает шаг назад. — Просто, предлагаю с этого момента не лгать мне? Хорошо?

Где-то в дальнем конце коридора слышатся спешные шаги других учеников, и Драко нервно оглядывается. Гарри решает не отпускать его и вновь хватает слизеринца за предплечье. Он намерен добиться ответа сейчас.

— Мерлин, хорошо! — раздражённо выдыхает Малфой. — Только обещай, что поможешь моему отцу.

— Я уже помог, — заявляет Гарри и ухмыляется, когда Драко вытаращивает на него глаза.

— Ты сделал это? Как? Дневник у тебя?

— Нет. Я уничтожил его ещё на втором курсе, сейчас он представляет из себя лишь жалкие клочки изодранной бумаги.

Необъятный ужас расцветает на лице Малфоя. Мальчик нервно сглатывает застрявшую в горле тревогу и обращает к Гарри взгляд, полный испуга.

— Что? — всё что вырывается у него изо рта.

— Не волнуйся об этом. Он знает. Твоему отцу ничего не грозит.

— И ты всё ещё жив? — удивлённо спрашивает Драко, принимаясь разглядывать Поттера с головы до пят. — Воистину любимчик.

— Верно, — слабо отзывается Гарри. — Так что насчёт Крауча?

— Как я уже сказал, Поттер, мне ничего не известно… Это большой шок для нас всех.

Драко неловко опускает голову, скрывая за светлой чёлкой свои глаза.

— Мерлин, там мог быть мой отец, — он тяжело вздыхает, но ему быстро удаётся взять себя в руки. — Не было ни писем, ни указаний. Нам остаётся только ждать.

— Чего ждать? Пока его поцелует дементор? — возмущённо шипит Гарри. Вся его кровь кипит от жгучего отчаяния, которого он толком не осознавал до этого момента. Они не могут просто сидеть, сложа руки. Он не может.

— Поттер, — одёргивает его Драко. — Чего ты хочешь? Вломиться в министерство и передраться там со всеми? Ты ничего не можешь сделать, а если можешь, то тебе вскоре дадут об этом знать. А сейчас занимайся своими делами. И отпусти меня уже наконец.

Малфой сам выдёргивает руку из хватки Гарри.

— Увидимся на сдвоенной трансфигурации, — говорит ему слизеринец, а затем неловко кивает на прощание, прежде чем оставить его одного.

Некоторое время Гарри просто стоит и наблюдает за удаляющейся спиной Драко.

Но после он делает то, что ему сказали: занимается своими делами.

* * *

Остаток дня проходит в дымке тревоги и мучительном беспокойстве. Помимо статьи, больше нет никаких вестей, никаких писем, посланий или намёков на них. Даже шрам, связывающий их с Волдемортом, не болит, в отличии от свежих рубцов на коже после очередной подработки с Амбридж.

Гарри откидывается на подушки и невидящим взглядом таращится в потолок. Один день. Ему нужно пережить только один день.

Четверг встречает его морозным осенним воздухом, раскатами грома и звуком дождя, барабанящим об оконные стёкла. Из-за развернувшейся снаружи бури все утренние занятия проходят в напряжённой атмосфере и нехарактерной для школьных будней тишине. Никто не переговаривается в классах, не передаёт записки, не пытается чудить с заклинаниями.

Для Гарри это время тянется подобно резине.

— Тоже не любишь грозу? — спрашивает у него Невилл, когда он вздыхает десятый раз подряд во время занятия.

— Не совсем.

Мальчик рядом с ним лишь задумчиво мычит, и за их столом ненадолго воцаряется неловкое молчание.

— Извини меня за этот вопрос, Гарри, мне нравится проводить с тобой время и всё такое, но… почему ты поссорился со своими друзьями?

— Ты был там, когда это произошло, — спокойно замечает он. — И ты тоже мой друг, Невилл.

«У тебя много друзей», — звенят у него в голове слова Волдеморта.

— Да. Верно. Поэтому я не понимаю. Возможно, это не моё дело, однако мне больно смотреть на то, как вы, ребята, избегаете друг друга. Может… может есть возможность помириться? Например, если ты попросишь прощения…

Тихая болтовня Невилла резко прекращается, когда мимо их стола проходит МакГонагалл. И Гарри пользуется этой паузой, чтобы собраться с мыслями.

— Не хочу тебя расстраивать, дружище, но всё не так просто, как кажется на первый взгляд.

Теперь он говорит словами Дамблдора. Тем не менее, ему не хочется вовлекать Невилла во все те передряги, в которых погряз он сам. Его друзья, на данный момент, спокойно живут, учатся и общаются со своими сверстниками, лишь иногда интересуясь делами Ордена. Что до Гарри…

— Но может…

— Мистер Лонгботтом, мистер Поттер, пять баллов с гриффиндора за разговоры во время урока, — строго перебивает мальчика профессор, и тот закрывает рот с комичным щелчком зубов. До конца урока сохраняется идеальная тишина.

Однако Невилл не стремится завести эту тему даже после звонка. Гарри тоже ничего не говорит, несмотря на неприятное ноющее чувство в груди.

* * *

Осеннее небо сохраняет мрачный вид на протяжении всего дня, так что ближе к вечеру оно принимает совершенно чёрный оттенок, изредка озаряемый всполохами молний, за которыми неминуемо следует гром.

С тяжёлым сердцем Гарри ожидает начала своей отработки возле кабинета профессора Амбридж, пока не стихающий ливень барабанит в оконные стёкла. Здоровой рукой он поправляет очки, а другой покрепче сжимает лямку школьной сумки. Трепетное волнение делает его конечности ватными.

И всё же, ровно в пять часов он оказывается за привычным столом напротив Амбридж. Кровавое перо знакомо ложится в руку, и он приступает к строчкам, пока профессор довольно напевает какую-то незнакомую мелодию себе под нос.

Отработанным движением он выводит на пергаменте: «Я не должен лгать». Сначала один раз, потом ещё и ещё, пока фраза врезается ему в ладонь. Сильной боли, как таковой, уже нет. Или она притупилась по прошествии времени. Гарри чувствует только слабую пульсацию на коже и некое онемение в своих мыслях, пока делает то, что требует от него профессор.

Яркий свет молнии за небольшим окном привлекает их внимание. За раскатистым громом они не слышат шагов за стенами кабинета.

Громкий хлопок двери заставляет Гарри вздрогнуть и обернуться, но сразу же множество ярких вспышек ослепляют его глаза, так что он спешит зажмуриться. Стук нескольких каблуков сообщает ему о том, что в кабинет входят сразу несколько человек.

— Ах, так вот как выглядит рабочее место Генерального Инспектора, мило. Уютно? Хм, нет, пожалуй, нужно это зачеркнуть. Кричаще. Слишком много розового. Бозо, сделай ещё фото крупным планом.

Когда Гарри удаётся разомкнуть веки, он видит перед собой линзу камеры, а за ней короткого, пузатого мужчину и рядом с ним Риту Скитер, возвышающуюся на длинных каблуках. Невозможно не признать, что она выглядит великолепно: длинная чёрная мантия элегантно очерчивает фигуру женщины, небольшая шляпка прикрывает её вьющиеся светлые волосы, а на щеках играет живой румянец, пока в глазах, за линзами очков, горит огонь.

За спиной Риты бледной тенью неловко мнётся Перси Уизли, что для Гарри является сюрпризом.

— Что всё это значит? — доносится до него визгливый голос Амбридж. — Кто вам дал право так беззастенчиво вламываться в школу, в мой кабинет?!

Ярко-красные губы Скитер растягиваются в довольной улыбке. Он протягивает руку через плечо и шевелит пальцами, демонстрируя всем свои накрашенные ногти. Бледный, как моль, Перси с тяжелым вздохом вкладывает ей в ладонь свёрнутый пергамент, который женщина незамедлительно протягивает Амбридж.

— Всё с официального разрешения министерства, — елейно говорит она, когда профессор бегло пробегается глазами по тексту. — Я вижу, что у вас на отработке также присутствует мистер Поттер, какая удача! Бозо.

Стоит ей только произнести имя мужчины, как фотоаппарат тут же взрывается множеством вспышек. Бозо снимает его во весь рост, снимает его руку, снимает пергамент и перо, которое он держит.

— Это не было согласовано со мной! — заявляет Амбридж. — Выключите камеру!

Улыбка мгновенно исчезает с лица Скитер.

— У нас есть полное право на съёмку и на интервью. Мы пришли к вам после уроков в согласованное министерством время, мы не вмешиваемся в учебный процесс своей работой. Так что я не понимаю вашего возмущения. Вы собираетесь препятствовать моей журналистской деятельности, мадам Амбридж? Будучи на новой должности всего…сколько? Неделю?

Прытко Пишущее Перо Скитер яростно записывает все их слова и действия в парящий рядом с ней блокнот. Резким движением Рита вырывает разрешение министерства из рук обомлевшей Амбридж, а затем начинает вальяжно расхаживать по кабинету.

— Признаться честно, ваша биография впечатляет: проделать весь этот путь, от безызвестной дочери поломойщика до Генерального Инспектора. Столько сил и трудов вложено в вашу карьеру…

— Мистер Поттер, на сегодня вы свободны, — сквозь зубы проговаривает профессор.

— Подождите, — мгновенно вмешивается Скитер. — Не стоит прерывать отработку из-за нас, мы нисколько не помешаем. К тому же, чем занимается мистер Поттер?

Женщина подходит к нему, громко стуча каблуками. Она наклоняется и заглядывает в пергамент Гарри через его плечо.

— Пишет строчки?

— Мистер Поттер, вы можете идти.

— Но пергамент совершенно пуст, — замечает Скитер. — Так дело не пойдёт, ученик даже не успел ничего написать за время отработки с вами. Вы не можете просто отпустить его, верно? Это скажется на дисциплине. Ох, мистер Поттер, вы ранены?

По другую сторону от него сразу же оказывается Бозо и Перси Уизли.

— Это пустяки, — произносит он с затаённым восторгом. — Профессор говорит, что я недостаточно усвоил урок.

Впервые за всё время их отработок Гарри поднимает взгляд и смотрит прямо на Амбридж. А затем, не отводя глаз, пишет свою строчку на пергаменте под пристальным вниманием всех собравшихся в кабинете.

Примечания:

Что-то я расписалась. :D

Я говорила, что люблю Скитер? Столько внимания ей уделяется в этой моей работе. Но она действительно может быть великолепна.

К слову, Рита вся в чёрном, потому что она пришла на похороны карьеры Амбридж.

Дружеское напоминание: я рада отзывам. Их и так немало, чему я до сих пор удивляюсь, и я ценю каждый оставленный отклик.

Просто думаю, что не будет лишним напомнить об этом. На всякий случай. ♥

Все животные равны. Но некоторые животные равнее других.

* * *

Он продолжает смотреть Амбридж в глаза, когда, побелевший от шока, Перси Уизли выхватывает кровавое перо у него из рук. Он видит, как багровеют щёки женщины, как гневливо раздуваются ноздри и как на лице отражается всё: ярость, отчаяние и смирение с собственной судьбой.

— Как служителю министерства, вам должно быть прекрасно известно, что использование кровавого пера приравнивается к пытке, — Рита цепляется в профессора зубами и когтями, её глаза горят безумным азартом. — Каким образом перо оказалось у вас, в школе? Как давно вы истязаете Гарри Поттера? Кого ещё вы заставили писать им на ваших отработках? Ах, вы молчите?

Скитер резко оборачивается, и теперь весь её запал направлен на дрожащего Уизли.

— Полагаю, младший помощник министра магии сможет разъяснить ситуацию. Мистер Уизли, какие последуют официальные комментарии для наших читателей? Было ли в курсе министерство, сам министр? Стоит ли семьям учеников беспокоиться о том, что их дети вернуться домой искалеченными? Или кошка украла и ваш язык?

Перси пытается что-то произнести, но путного ответа у него нет. Он нервно вытирает пот со лба, стараясь собраться с мыслями.

— Я-я думаю, мне с-следует п-позвать господина Фаджа, — вот и всё, что ему удаётся внятно сказать, прежде чем стремительно покинуть кабинет, в спешке забыв перо на краю парты Гарри. Бозо пользуется этим и делает ещё несколько снимков.

— Какая жалость, — в притворной печали вздыхает Рита, облокачиваясь на стол рядом с ним. — Никто здесь не отвечает на мои вопросы. Может вы, мистер Поттер, утолите моё журналистское любопытство? Поведайте нашим дорогим читателям, когда впервые мадам Амбридж дала вам это перо?

— В первую же неделю учебы, — произносит он, не отрывая глаз от багрового лица профессора. Ему хочется думать, что под его взором она не может двинуться с места. Ему хочется верить, будто ярость в нём настолько сильна, что Амбридж не в состоянии пошевелить и пальцем, пока Гарри под звук пишущего пера методично и планомерно рассказывает Рите всё.

Он заканчивает как раз к тому моменту, когда в кабинет врывается толпа волшебников.

— Что всё это значит?! — кричит министр, мечась по комнате, словно загнанный в клетку зверь. Его напряжённый взгляд обращается то к замершему в дверях Перси Уизли, то к молчаливой Амбридж, то к самому Гарри. А после он замечает перо.

— Мы заинтересованы в ответе не меньше вашего, господин министр, — улыбается ему Скитер и тут же даёт знак Бозо, чтобы тот вновь начал снимать. Вспышки камеры мгновенно озаряют комнату. Несколько секунд Фадж действительно выглядит растерянным, однако он быстро находит для себя виновного в лице Гарри.

— Поттер, я не знаю, в какие игры вы играете, но это уже выходит за рамки всяких…

— Вы совершенно правы, господин министр, — неожиданно перебивает мужчину Скитер. — Пытки юных волшебников в стенах Хогвартса — это грандиозный скандал. Столь неприятная новость определённо попадёт на первые полосы газет.

— Пытки — это громкое обвинение. Их ещё следует доказать.

— У нас имеются колдографии, показания потерпевшего, а также свидетели. В их числе и ваш помощник, Перси Уизли. На вашем месте, я бы хорошо подумала о том, кого в этой ситуации следует защищать, господин министр.

Стук каблуков Скитер эхом отражается от стен кабинета, когда она проходит рядом с Фаджем.

— Очевидно, мадам Амбридж совершила преступление, тем самым предав ваше доверие. Её карьера, репутация и будущее перечёркнуты этим кровавым пером. Но вам не нужно брать с неё пример. Вы министр, вы гарант закона и справедливости магической Британии. Им и оставайтесь.

Весь гневливый запал Фаджа постепенно сходит на нет. Он вновь обращает свой взгляд к Гарри.

— Мистер Уизли, будьте добры, вызовите сюда авроров.

* * *

В кабинете директора Хогвартса многолюдно и невыносимо душно. Круглое помещение едва вмещает в себя всех десятерых человек, вместе с Гарри: двое авроров у стены молчаливо стоят по бокам Амбридж с волшебными палочками в руках; из министерства здесь Фадж встревоженно, который ходит из стороны в сторону, Перси Уизли, кусающий свои пересохшие губы, а также ещё один волшебник в причудливой мантии, чьё имя Гарри не известно; Скитер вместе с Бозо тоже здесь — они не оставляют попыток добыть ещё немного сенсационного материала для предстоящей статьи. И, разумеется, Дамблдор, сидящий во главе своего стола, завершает картину.

Какофония голосов образует непрерывный гомон, от которого у Гарри начинает болеть голова.

— Мисс Скитер, покиньте кабинет! Все официальные комментарии будут даны позже, сейчас вы лишь мешаете расследованию.

— У меня есть разрешение!

— На интервью! — едва ли не кричит Фадж. — Не на вмешательство во внутренние дела министерства.

Рита только упрямо поджимает губы.

— Мы с Бозо также являемся свидетелями преступления…

— И у вас обязательно возьмут показания, — говорит темнокожий волшебник, пытаясь звучать умиротворительно, однако в его тоне всё равно присутствует намёк на угрозу. — А сейчас покиньте кабинет. Не заставляйте авроров выводить вас силой.

Скитер скрещивает руки на груди, её глаза опасно сужаются. Блокнот, парящий рядом с ней, закрывается с громким шелестом страниц.

— Я поняла вас, мистер Бруствер.

Очень неохотно она разворачивается на каблуках и, бросив последний взгляд на Гарри, уходит прочь. Бозо же покидает их с ярким светом множества вспышек, что на несколько мгновений ослепляет им всем глаза. Неожиданно он чувствует лёгкую тяжесть чего-то в своей руке.

Гарри быстро смаргивает белые пятна и видит, что сжимает в ладони до боли знакомый ему тёмный камень, завёрнутый в небольшую записку.

«Ты ещё отдашь его тому, кому он принадлежит», — гласит надпись на клочке пергамента, и Гарри спешит незаметно положить камушек себе в карман школьных брюк. Воспоминания о Барти Крауче невольно вызывают у него мандраж.

С уходом Бозо и Скитер в кабинете становится просторнее, однако дышать здесь по-прежнему тяжело.

Мистер Бруствер устало проводит рукой по лицу, в то время как министр снимает с головы шляпу-котелок и бесцеремонно бросает её на стол Дамблдора, так что та приземляется рядом с кровавым пером.

— Мерлин, ну и бардак! — восклицает он, обводя всех присутствующих в комнате рассерженным взглядом. — И всегда одни и те же лица.

«Похоже, прямо сейчас министр переживает некий внутренний кризис», — отмечает Гарри с долей апатии. Как вдруг рядом с его ухом пролетает что-то маленькое и жужжащее. Скитер.

Он невольно замирает, задерживая дыхание. Эта женщина, похоже, не умеет вовремя останавливаться.

Гарри пытается незаметно отыскать её глазами, однако ему быстро приходится оставить эту затею, поскольку дело в свои руки решает взять Дамблдор.

— Гарри, — голос директора полон печали, — почему ты никому не сказал, что с тобой случилось такое несчастье?

«Разве вы не хотите в первую очередь спросить мадам Амбридж, о чём она думала, пытая учеников в вашей школе?» — размышляет он с негодованием, поднимающимся из глубин его души.

— При всём уважении, сэр, вы избегали меня на протяжении всего этого месяца, — говорит Гарри и слегка склоняет голову, когда в голубых глазах директора появляется блеск горечи.

— Мне очень жаль, мой мальчик, что я не был доступен тогда, когда ты нуждался во мне больше всего… Но рядом с тобой всегда были другие учителя, декан твоего факультета, старосты. Ты всегда мог обратиться за помощью к ним.

Гарри только хмурит брови. Ему сложно объяснить причину, почему он решил никому не говорить о том, что с ним происходит.

Это было его противостояние с Амбридж, о котором знали только они.

Это был его способ бороться за правду. Это был способ доказать ей, что никакое кровавое перо, никакие шрамы, никакие пытки не заставят его поменять свою позицию.

Теперь это всё кажется ему глупым и смешным.

— Действительно, мистер Поттер, — гневные и подозрительные глаза Фаджа мгновенно впиваются в него, стоит Гарри на секунду замешкать со своим ответом. — Весьма странно с вашей стороны молчать о таком. А ещё очень удобно. Ведь снова нет ни одного человека, который бы подтвердил ваши слова о том, что мадам Амбридж пытала вас с самого начала учебного года.

Гарри недоверчиво выгибает бровь.

— Вы видели перо в её кабинете своим собственными глазами!

Он также демонстрирует ладонь с вырезанными на коже словами министру.

— По-вашему, это появилось на моей руке просто так?

— Я лишь указываю на несоответствия, мистер Поттер. Нам ещё предстоит выяснить, как именно кровавое перо оказалось в школе и действительно ли оно принадлежит мадам Амбридж. И не является ли это всё вашим очередным больным способом прославить себя.

В кабинете воцаряется напряжённая тишина, нарушаемая лишь сопением портретов на стенах и тиканьем часов. Гарри поражённо моргает, не веря собственным ушам. Его грудь распирает от бессильного негодования.

«Почему, когда я говорю правду, все считают меня лжецом?»

Он медленно опускает руку со шрамом, всматриваясь в лица всех собравшихся вокруг волшебников. Его взгляд цепляется за Амбридж, которая за всё это время не проронила ни единого слова. Никто не задавал ей вопросов. Никто, кроме Скитер, не обвинял её.

Гарри видит, как тень улыбки трогает губы женщины, и решает, что с него довольно.

— Уверен, ваше расследование будет таким же успешным, как и все остальные, — говорит он, сцепляя руки за спиной. — Вы ведь выяснили, каким образом дементоры попали в магловский район? В мой район.

Красное лицо Фаджа принимает багровый оттенок.

— Мистер Поттер, дела министерства…

— А мой крёстный? Сириус Блэк? Ему удалось добиться справедливости лишь спустя четырнадцать лет.

— Мистер Поттер, это не имеет…

— И смерть Седрика Диггори? Какова официальная версия министерства? Несчастный случай?

— ПОТТЕР! — кричит Фадж так громко, что ему хочется прикрыть уши. Рядом морщатся Перси Уизли и мистер Бруствер. Даже Амбридж вжимает голову в плечи.

Он же держит свою спину прямо.

— Вам нужен человек, который докажет, что я подвергался пыткам в течение месяца? — зло выплёвывает вопрос Гарри. — Великолепно. Позовите сюда Драко Малфоя.

* * *

Малфой появляется в кабинете спустя десять минут, выглядя при этом так, словно ему предстоит фотосессия на обложку журнала «Какой колдун». Его светлые волосы уложены в идеальную причёску, костюм безупречен, а расшитая настоящим серебром мантия накинута на тонкие плечи, так что от него за версту несёт богатством и мнимым авторитетом. Гарри едва сдерживается, чтобы не начать закатывать глаза, но вовремя останавливает себя.

Драко даже не смотрит в его сторону. Всё внимание слизеринца приковано к министру.

— Поттер и Малфой, — обречённо выдыхает Фадж. — Снова. Не думал, что ваша семья настолько сильно тяготеет к Мальчику-который-выжил.

— Боюсь, я не понимаю, о чём вы, господин министр, — спокойно отвечает Драко, смахивая с рукава мантии невидимую пылинку.

— Разумеется, нет.

В их разговор решает вмешаться Дамблдор.

— Драко, мой мальчик, — говорит он, и Гарри видит, как едва заметно напрягается челюсть Малфоя от такого обращения. — Ты действительно можешь подтвердить, что профессор Амбридж пытала Гарри во время отработок на протяжении всего месяца при помощи кровавого пера?

— Да, — следует короткий ответ Драко.

— Нам нужны подробности, мистер Малфой, — неожиданно подаёт голос мистер Бруствер.

— Я заметил порезы на руке Поттера после его очередной отработки около двух недель назад. Он только-только вышел из кабинета мадам Амбридж.

— Это ещё ничего не значит, — говорит Фадж, но его слова не находят поддержки.

— Почему вы не сообщили профессору Дамблдору? — продолжает спрашивать темнокожий волшебник.

— Не было возможности. У меня нет доступа к кабинету директора, да и в какой-то момент мне показалось, что он уже в курсе происходящего.

Гарри едва дышит, не смея отвести глаз от Малфоя.

— Почему вы не сообщили декану вашего факультета?

Драко быстро опускает взгляд в пол.

— Как я уже сказал ранее, я думал, что профессор Дамблдор знает. Мне казалось, что директор не может не быть в курсе таких вещей, а значит, наказание Поттера действительно заключалось в написании строк кровавым пером. Тем более, ни у кого не возникло никаких вопросов касаемо новых шрамов на его руке. Ни у других старост, ни у преподавателей, ни у деканов.

Фадж не проглатывает очевидную наживку в виде директора, предпочитая и дальше пытаться обвинить во всём Гарри.

— А у вас не возникало мысли о том, что мистер Поттер… сам наносит себе повреждения?

— О, я действительно сам наносил себе повреждения, — невесело усмехается Гарри, когда отвечает вместо Малфоя. — В этом и заключалась суть отработок с мадам Амбридж.

— Я не спрашивал вас, мистер Поттер.

— Вы также не спрашивали её. Почему бы вам не сделать это, господин министр?

— Я сам буду решать, что и когда мне делать, Поттер! Но раз вы так хотите… Мадам Амбридж, будьте любезны, поведайте нам, с чего именно всё началось? Как так вышло, что Гарри Поттер вообще попал на отработки?

Жабье лицо женщины растекается в приторной улыбке, и сердце Гарри начинает сильно биться о рёбра.

— Мистер Поттер срывал уроки. Он упорно продолжал делать это, несмотря на все замечания и снятия баллов факультета. Последней каплей стали его ложные заявления о том, что некий Тёмный Волшебник возродился, господин министр.

— Корнелиус, прошу, будь благоразумен, — подаёт голос Дамблдор со своего места. — Стоит помнить, что мы все здесь собрались с целью разобраться в случившемся. Не стоит превращать это собрание в фарс.

— Вот именно! — кричит Фадж, резко оборачиваясь к директору. — Именно! Поэтому я отказываюсь принимать пустословные обвинения в адрес одного из работников министерства. На чём они вообще основаны?

Министр подходит к столу Дамблдора и берёт в руки кровавое перо. В животе у Гарри поселяется нехорошее предчувствие.

— На этом? — спрашивает он, а затем ловким движением ломает перо, словно спичку.

Оглушительная тишина следует за действиями Фаджа.

Никто не решается выступить против него.

Никто не говорит ему ни слова.

Гарри чувствует, что мелко дрожит от отчаяния. От бессильной злобы.

«Если ты не будешь использовать всё своё преимущество, то, рано или поздно, кто-то воспользуется им за тебя», — звучат в его голове слова Волдеморта.

У него было столько всего: время, поддержка, правда, в конце концов. И всё это стало пеплом.

Что он может?

Может ли он вообще хоть что-то?

— У Скитер всё ещё есть колдографии, — тихо произносит Гарри, пытаясь успокоить самого себя.

— Да, колдографии, на которых вы сами держите перо и сами пишете строчки.

— Корнелиус…

— Довольно, Дамблдор! Я и так терпел это слишком долго! Пускай мальчик уже поймёт, что, если он продолжит в том же духе, я брошу его в Азкабан за клевету!

Он дышит сквозь своё сокрушение, свою безысходность и едкую горечь.

Все его попытки сделать что-то заканчиваются ничем.

Все его битвы проиграны.

Волдеморт.

Снейп.

Дамблдор.

Амбридж.

Фадж.

Что он может? Чего он стоит?

— Поттер? — очень тихо спрашивает Драко, пока Фадж продолжает спорить с директором.

Если правда — не правда?

Если мир — не мир?

Если справедливость — не справедливость?

Он смотрит Амбридж в глаза. И решение принимается им за долю секунды.

— Вы совершенно правы, господин министр, — его голос пуст. — Думаю, мне следует извиниться.

— Ох, да, да, разумеется, мистер Поттер, об этом я и говорю.

Гарри делает несколько шагов к Амбридж, останавливаясь совсем рядом с ней. Женщина дарит ему взгляд полный недоверия.

— Мне очень жаль, профессор, — совершенно искренне говорит он, а затем одной рукой хватает её за лацканы розового пиджака, а другой нащупывает в кармане брюк холодный камень. И сжимает его.

В следующую секунду портал поглощает их обоих.

Пространство неумолимо и болезненно несёт их вперёд. Гарри даже думает, что он не выберется из всего этого живым. Однако, мгновением позже, они оказываются на пожухлой траве возле дома Барти Крауча.

Он вскакивает на ноги раньше Амбридж и вытаскивает из заднего кармана свою волшебную палочку.

— Вот вы и доигрались, Поттер! — кричит профессор, вооружаясь собственной волшебной палочкой. — Вас исключат из Хогвартса! Вас посадят в Азкабан! Вы закончите свою жизнь тем жалким ничтожеством, которым и являетесь! Конфундус!

Гарри уворачивается от заклинания.

— Ступефай! — произносит он, однако тоже промахивается.

— Это конец для вас! — продолжает Амбридж. — Мой кровавое перо окажется детской прогулкой по сравнению с тем, что вас ожидает теперь! Вас ждёт настоящий ад, Поттер! Ад! Петрификус Таталус!

— Протего!

Проклятие полной парализации рассыпается о призрачный щит.

Гарри дышит сквозь собственный гнев. Кипит его кровь. Кипит его ярость.

— Я покажу тебе ад, — цедит он сквозь зубы. — Империо!

Глаза профессора Амбридж комично расширяются в безмерном удивлении. Но уже в следующее мгновение их заволакивает беловатая дымка, которая быстро исчезает, являя взору Гарри пустой взгляд женщины.