Милосердие (джен)

Несмотря на всю тяжесть мира, лёгшую на его плечи, Гарри удаётся выспаться и провести воскресенье в библиотеке за домашней работой. Он упорно пишет эссе по зельям, готовится к трансфигурации и прорицаниям, отгоняя назойливые мысли о Волдеморте, Дамблдоре и своих друзьях. Гарри сделал всё, что мог. Он донёс послание Тёмного Лорда директору. Не от него зависело решение пожилого волшебника. Это не на его совести.

Школьная рутина затягивает его с головой, когда наступает понедельник. Толком ничего не меняется: Снейп по-прежнему лютует, Амбридж назначает ему отработки, Рон и Гермиона ходят вокруг да около, не зная, как к нему подступиться, а Дамблдор делает вид, что его не существует. Разве что профессор МакГонагалл теперь чаще поджимает свои тонкие губы, когда обращается к нему во время занятий, и в голосе её слышится едва различимое разочарование.

Он пытается насладиться спокойными школьными днями, пока у него ещё есть такая возможность. Потому что Гарри чувствует, что это затишье перед бурей.

Вторник тоже начинается обыденно, однако, после урока гербологии и небольшой прогулки по двору Хогвартса он быстро обнаруживает, что не может выйти за стены замка. Будто невидимый барьер возникает перед ним каждый раз, когда он пытается пройти дальше. К сожалению, на этом странности вторника не заканчиваются: ближе к ночи, стоило ему только лечь в постель, шрам на лбу взрывается острой болью, и Гарри приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать от всепоглощающей агонии. Он прижимает бледные пальцы к своему лбу, безуспешно пытаясь убаюкать кровоточащий шрам, но ничего не получается.

Так проходит некоторое время, пока пульсирующая боль постепенно не сойдёт на нет. Только после этого Гарри вздыхает спокойно и вновь осознаёт себя.

«Волдеморт в бешенстве», — думает он, измученно вздыхая. Мысль не задерживается в его голове надолго, поскольку усталость берёт своё: он проваливает в сон.

Чёрный лебедь является ему на следующий же день, в среду за завтраком, когда совиная почта принимается доставлять всем письма и свежие выпуски газет. Экземпляр Ежедневного Пророка падает перед ним на стол. Гарри опускает обратно ложку с овсяной кашей, чтобы взять газету и развернуть её перед собой.

«БАРТЕМИУС КРАУЧ МЛАДШИЙ: ЖИВОЙ И ВИНОВНЫЙ!»

Он забывает, как правильно дышать, когда видит самый большой и яркий заголовок на первой странице. Его взгляд сразу же обращается к движущейся колдографии, на которой окровавленный Барти, в окружении Грозного Глаза, Нимфадоры Тонкс и нескольких авроров, едва держится на ногах. Руки волшебника связаны за спиной, а взгляд опущен, так что он не смотрит в камеру, пока двое членов Ордена Феникса ведут его куда-то.

— Они поймали его! — доносится восторженный шёпот Рона. — Орден теперь сможет больше узнать про Сама-Знаешь-Кого.

— Если Министр допустит их до расследования, — слегка скептично отвечает Гермиона.

— Допустит! Куда он денется? К тому же, у нас в министерстве есть Тонкс и Кингсли.

Гарри больше не слушает их, внимательно вчитываясь в статью. Если верить написанному, Грюм смог заманить Крауча с сообщниками в ловушку, а также выявить его под оборотным зельем с помощью своего волшебного глаза. Дальше в статье перечисляются все предполагаемые и доказанные преступления, совершённые Краучем, а также даётся комментарий одного из авроров министерства, который обещает наказать Пожирателя Смерти поцелуем дементора. Сам суд состоится в следующий вторник.

Вся кровь стынет в жилах Гарри.

Газета в руках начинает мелко дрожать, и ему приходится опустить её на стол, чтобы его волнение не было столь очевидным. Собственная эмоциональная реакция является для него открытием: он не ожидал, что весть о поимке Крауча, одного из Пожирателей Смерти, отзовётся в нём такой болью и страхом.

Он обращает свой взгляд к учительскому столу, где завтракают все педагоги и директор. Обманчиво добродушный вид Дамблдора вызывает у него очередной приступ дрожи. Как им удалось поймать Крауча? Он скользит глазами по лицам преподавателей, пока не останавливается на Снейпе.

«Был ли это он?» — думает мальчик. Если это так, то Волдеморт убьёт его.

Внезапно тёмный взгляд Снейпа останавливается на нём, и Гарри сразу же спешит отвернуться.

* * *

Чуть позже он ловит в коридоре Малфоя: хватает его за плечо, а затем уводит в безлюдное место, подальше от опешивших Крэбба и Гойла.

— Ты ополоумел, Поттер? — шипит на него Драко, выдёргивая руку из цепких пальцев Гарри.

— Слышал что-нибудь от своего отца? Про Крауча.

— Со мной не обсуждают такие вещи.

— Да? — с долей скептицизма спрашивает он. — Зато про дневник отец тебе с радостью рассказал? Кстати, я забыл спросить в прошлый раз: как ты вообще про него узнал?

На бледном лице Малфоя появляется робкий румянец, когда тот отводит взгляд в сторону, стараясь не смотреть Гарри в глаза.

— Я подслушал. Какое тебе до этого дело?

— Кого именно подслушал? — продолжает давить Гарри. — Своего отца? Или Волдеморта?

— Тёмного Лорда!

— Подслушал самого Тёмного Лорда?

На мгновение Драко неловко замирает, но затем всё его лицо принимает подозрительный вид. Он выпрямляет спину и скрещивает руки на груди в защитном жесте.

— Ты ведёшь к чему-то определённому, Поттер?

— Да, Малфой, — произносит Гарри, резко оказываясь в пространстве слизеринца. — Видишь ли, я не против дружить с тобой, я даже не против помогать тебе и твоей семье. Но если ты и твой отец ещё раз попробуете обмануть меня, сыграть на моём сострадании, моём доверии… В этом случае, не ждите от меня милосердия.

Он не знает, откуда находятся эти слова, из каких глубин его души, но стоит ему только произнести их, как он чувствует их правдивость. Загнанный взгляд Драко только укрепляет веру Гарри в самого себя и собственные силы.

— Ты смеешь угрожать моей семье?

— А ты смеешь обманывать меня? — шёпотом спрашивает он. — Того, кто находится на особом счету у Волдеморта? Заметь, это твои слова, не мои. Ты всё ещё думаешь, что это хорошая идея: пытаться использовать меня?

Лицо Малфоя заметно бледнеет.

— Так ты всё-таки предатель, Поттер, — обвиняет Драко. — Что, если я сейчас пойду и расскажу обо всём Дамблдору?

Он не может сдержаться. Гарри смеётся.

— Лучше расскажи ему что-то, чего он не знает, Малфой.

— Мерлин, ты даже… ты не отрицаешь этого.

— Что мне даст попытка оправдаться перед тобой, из всех людей? Особенно после твоего обмана.

— Если бы я просто обратился к тебе за помощью, Поттер, ты бы послал меня. Более того, изначально ты так и сделал из-за своей детской обиды, тупоголовый лицемер!

Внезапный укол вины пронзает Гарри сердце, но он быстро приходит в себя.

— У тебя не получится выставить меня виноватым. Не я подбрасывал дневник Джинни, не я издевался над тобой и твоими друзьями на протяжении нескольких лет. Моё недоверие к тебе было оправдано.

Драко упрямо поджимает губы, не находя ответа на довод Гарри.

— Я не пытаюсь здесь вновь становиться твоим врагом, Малфой, — говорит он и делает шаг назад. — Просто, предлагаю с этого момента не лгать мне? Хорошо?

Где-то в дальнем конце коридора слышатся спешные шаги других учеников, и Драко нервно оглядывается. Гарри решает не отпускать его и вновь хватает слизеринца за предплечье. Он намерен добиться ответа сейчас.

— Мерлин, хорошо! — раздражённо выдыхает Малфой. — Только обещай, что поможешь моему отцу.

— Я уже помог, — заявляет Гарри и ухмыляется, когда Драко вытаращивает на него глаза.

— Ты сделал это? Как? Дневник у тебя?

— Нет. Я уничтожил его ещё на втором курсе, сейчас он представляет из себя лишь жалкие клочки изодранной бумаги.

Необъятный ужас расцветает на лице Малфоя. Мальчик нервно сглатывает застрявшую в горле тревогу и обращает к Гарри взгляд, полный испуга.

— Что? — всё что вырывается у него изо рта.

— Не волнуйся об этом. Он знает. Твоему отцу ничего не грозит.

— И ты всё ещё жив? — удивлённо спрашивает Драко, принимаясь разглядывать Поттера с головы до пят. — Воистину любимчик.

— Верно, — слабо отзывается Гарри. — Так что насчёт Крауча?

— Как я уже сказал, Поттер, мне ничего не известно… Это большой шок для нас всех.

Драко неловко опускает голову, скрывая за светлой чёлкой свои глаза.

— Мерлин, там мог быть мой отец, — он тяжело вздыхает, но ему быстро удаётся взять себя в руки. — Не было ни писем, ни указаний. Нам остаётся только ждать.

— Чего ждать? Пока его поцелует дементор? — возмущённо шипит Гарри. Вся его кровь кипит от жгучего отчаяния, которого он толком не осознавал до этого момента. Они не могут просто сидеть, сложа руки. Он не может.

— Поттер, — одёргивает его Драко. — Чего ты хочешь? Вломиться в министерство и передраться там со всеми? Ты ничего не можешь сделать, а если можешь, то тебе вскоре дадут об этом знать. А сейчас занимайся своими делами. И отпусти меня уже наконец.

Малфой сам выдёргивает руку из хватки Гарри.

— Увидимся на сдвоенной трансфигурации, — говорит ему слизеринец, а затем неловко кивает на прощание, прежде чем оставить его одного.

Некоторое время Гарри просто стоит и наблюдает за удаляющейся спиной Драко.

Но после он делает то, что ему сказали: занимается своими делами.

* * *

Остаток дня проходит в дымке тревоги и мучительном беспокойстве. Помимо статьи, больше нет никаких вестей, никаких писем, посланий или намёков на них. Даже шрам, связывающий их с Волдемортом, не болит, в отличии от свежих рубцов на коже после очередной подработки с Амбридж.

Гарри откидывается на подушки и невидящим взглядом таращится в потолок. Один день. Ему нужно пережить только один день.

Четверг встречает его морозным осенним воздухом, раскатами грома и звуком дождя, барабанящим об оконные стёкла. Из-за развернувшейся снаружи бури все утренние занятия проходят в напряжённой атмосфере и нехарактерной для школьных будней тишине. Никто не переговаривается в классах, не передаёт записки, не пытается чудить с заклинаниями.

Для Гарри это время тянется подобно резине.

— Тоже не любишь грозу? — спрашивает у него Невилл, когда он вздыхает десятый раз подряд во время занятия.

— Не совсем.

Мальчик рядом с ним лишь задумчиво мычит, и за их столом ненадолго воцаряется неловкое молчание.

— Извини меня за этот вопрос, Гарри, мне нравится проводить с тобой время и всё такое, но… почему ты поссорился со своими друзьями?

— Ты был там, когда это произошло, — спокойно замечает он. — И ты тоже мой друг, Невилл.

«У тебя много друзей», — звенят у него в голове слова Волдеморта.

— Да. Верно. Поэтому я не понимаю. Возможно, это не моё дело, однако мне больно смотреть на то, как вы, ребята, избегаете друг друга. Может… может есть возможность помириться? Например, если ты попросишь прощения…

Тихая болтовня Невилла резко прекращается, когда мимо их стола проходит МакГонагалл. И Гарри пользуется этой паузой, чтобы собраться с мыслями.

— Не хочу тебя расстраивать, дружище, но всё не так просто, как кажется на первый взгляд.

Теперь он говорит словами Дамблдора. Тем не менее, ему не хочется вовлекать Невилла во все те передряги, в которых погряз он сам. Его друзья, на данный момент, спокойно живут, учатся и общаются со своими сверстниками, лишь иногда интересуясь делами Ордена. Что до Гарри…

— Но может…

— Мистер Лонгботтом, мистер Поттер, пять баллов с гриффиндора за разговоры во время урока, — строго перебивает мальчика профессор, и тот закрывает рот с комичным щелчком зубов. До конца урока сохраняется идеальная тишина.

Однако Невилл не стремится завести эту тему даже после звонка. Гарри тоже ничего не говорит, несмотря на неприятное ноющее чувство в груди.

* * *

Осеннее небо сохраняет мрачный вид на протяжении всего дня, так что ближе к вечеру оно принимает совершенно чёрный оттенок, изредка озаряемый всполохами молний, за которыми неминуемо следует гром.

С тяжёлым сердцем Гарри ожидает начала своей отработки возле кабинета профессора Амбридж, пока не стихающий ливень барабанит в оконные стёкла. Здоровой рукой он поправляет очки, а другой покрепче сжимает лямку школьной сумки. Трепетное волнение делает его конечности ватными.

И всё же, ровно в пять часов он оказывается за привычным столом напротив Амбридж. Кровавое перо знакомо ложится в руку, и он приступает к строчкам, пока профессор довольно напевает какую-то незнакомую мелодию себе под нос.

Отработанным движением он выводит на пергаменте: «Я не должен лгать». Сначала один раз, потом ещё и ещё, пока фраза врезается ему в ладонь. Сильной боли, как таковой, уже нет. Или она притупилась по прошествии времени. Гарри чувствует только слабую пульсацию на коже и некое онемение в своих мыслях, пока делает то, что требует от него профессор.

Яркий свет молнии за небольшим окном привлекает их внимание. За раскатистым громом они не слышат шагов за стенами кабинета.

Громкий хлопок двери заставляет Гарри вздрогнуть и обернуться, но сразу же множество ярких вспышек ослепляют его глаза, так что он спешит зажмуриться. Стук нескольких каблуков сообщает ему о том, что в кабинет входят сразу несколько человек.

— Ах, так вот как выглядит рабочее место Генерального Инспектора, мило. Уютно? Хм, нет, пожалуй, нужно это зачеркнуть. Кричаще. Слишком много розового. Бозо, сделай ещё фото крупным планом.

Когда Гарри удаётся разомкнуть веки, он видит перед собой линзу камеры, а за ней короткого, пузатого мужчину и рядом с ним Риту Скитер, возвышающуюся на длинных каблуках. Невозможно не признать, что она выглядит великолепно: длинная чёрная мантия элегантно очерчивает фигуру женщины, небольшая шляпка прикрывает её вьющиеся светлые волосы, а на щеках играет живой румянец, пока в глазах, за линзами очков, горит огонь.

За спиной Риты бледной тенью неловко мнётся Перси Уизли, что для Гарри является сюрпризом.

— Что всё это значит? — доносится до него визгливый голос Амбридж. — Кто вам дал право так беззастенчиво вламываться в школу, в мой кабинет?!

Ярко-красные губы Скитер растягиваются в довольной улыбке. Он протягивает руку через плечо и шевелит пальцами, демонстрируя всем свои накрашенные ногти. Бледный, как моль, Перси с тяжелым вздохом вкладывает ей в ладонь свёрнутый пергамент, который женщина незамедлительно протягивает Амбридж.

— Всё с официального разрешения министерства, — елейно говорит она, когда профессор бегло пробегается глазами по тексту. — Я вижу, что у вас на отработке также присутствует мистер Поттер, какая удача! Бозо.

Стоит ей только произнести имя мужчины, как фотоаппарат тут же взрывается множеством вспышек. Бозо снимает его во весь рост, снимает его руку, снимает пергамент и перо, которое он держит.

— Это не было согласовано со мной! — заявляет Амбридж. — Выключите камеру!

Улыбка мгновенно исчезает с лица Скитер.

— У нас есть полное право на съёмку и на интервью. Мы пришли к вам после уроков в согласованное министерством время, мы не вмешиваемся в учебный процесс своей работой. Так что я не понимаю вашего возмущения. Вы собираетесь препятствовать моей журналистской деятельности, мадам Амбридж? Будучи на новой должности всего…сколько? Неделю?

Прытко Пишущее Перо Скитер яростно записывает все их слова и действия в парящий рядом с ней блокнот. Резким движением Рита вырывает разрешение министерства из рук обомлевшей Амбридж, а затем начинает вальяжно расхаживать по кабинету.

— Признаться честно, ваша биография впечатляет: проделать весь этот путь, от безызвестной дочери поломойщика до Генерального Инспектора. Столько сил и трудов вложено в вашу карьеру…

— Мистер Поттер, на сегодня вы свободны, — сквозь зубы проговаривает профессор.

— Подождите, — мгновенно вмешивается Скитер. — Не стоит прерывать отработку из-за нас, мы нисколько не помешаем. К тому же, чем занимается мистер Поттер?

Женщина подходит к нему, громко стуча каблуками. Она наклоняется и заглядывает в пергамент Гарри через его плечо.

— Пишет строчки?

— Мистер Поттер, вы можете идти.

— Но пергамент совершенно пуст, — замечает Скитер. — Так дело не пойдёт, ученик даже не успел ничего написать за время отработки с вами. Вы не можете просто отпустить его, верно? Это скажется на дисциплине. Ох, мистер Поттер, вы ранены?

По другую сторону от него сразу же оказывается Бозо и Перси Уизли.

— Это пустяки, — произносит он с затаённым восторгом. — Профессор говорит, что я недостаточно усвоил урок.

Впервые за всё время их отработок Гарри поднимает взгляд и смотрит прямо на Амбридж. А затем, не отводя глаз, пишет свою строчку на пергаменте под пристальным вниманием всех собравшихся в кабинете.

Примечания:

Что-то я расписалась. :D

Я говорила, что люблю Скитер? Столько внимания ей уделяется в этой моей работе. Но она действительно может быть великолепна.

К слову, Рита вся в чёрном, потому что она пришла на похороны карьеры Амбридж.

Дружеское напоминание: я рада отзывам. Их и так немало, чему я до сих пор удивляюсь, и я ценю каждый оставленный отклик.

Просто думаю, что не будет лишним напомнить об этом. На всякий случай. ♥