Где мой дом? (гет)

Обратите внимание, что эта и последующие части не проверены моей прекрасной бетой. А публикуются, как есть

За окнами разыгралась настоящая метель. Колючие льдинки сыпались с неба с пугающей, яростной силой. И ведомые резкими порывами ветра, то плотными пригоршнями ударялись в стекла, то вихрились над землей, превращая морозное, но ясное утро, в тоскливо-серый день.

В гостиной из-за непогоды царил полумрак. В воздухе висела промозглая сырость, и даже тяжелые бархатные портьеры, казалось, не могли сдержать ее натиск.

Снейп подошел к камину. Обычно он разжигал огонь одним взмахом палочки или поручал это Лэнки. Но домовик только что отправился в Хогвартс, а Снейпу хотелось занять руки. Он достал из плетёной корзины несколько скомканных листов газеты и скрутил их в тугие жгуты. Затем, присев на корточки, протолкнул их между поленьями, сложенными пирамидкой в каменной утробе камина. Взяв с полки длинную серную спичку, Северус чиркнул ею о коробок. В тишине гостиной этот звук показался оглушительно резким. И Гермиона, стоявшая у эркера, обхватив себя руками за плечи и задумчиво скользя взглядом по затянутому мутной пеленой снегопада лесу, вздрогнула и обернулась.

Язычок пламени, дрожащий и неуверенный, заплясал на кончике спички. Снейп поднес его к бумаге, наблюдая, как огонь жадно хватается за неё. Поленья лениво начали потрескивать, охваченные оранжевыми языками пламени, который только набирал силу.

Вскоре камин уже пылал, заливая гостиную тёплым светом и отгоняя зимний холод. Снейп, не отрываясь, смотрел на огонь с минуту, а затем встал, стряхнув пыль с брюк, и подошел к Гермионе. Он остановился за ее спиной — достаточно близко, чтобы она могла опереться на него, если ей это понадобится.

Они смотрели в окно и молчали, не нарушая установившуюся после ухода Поттера тишину. Сначала гнетущую и унылую, теперь же, когда они стояли рядом, на расстоянии вздоха, — мирную, почти сонную.

Одна льдинка, зацепившись за стекло, замерла на мгновение, но, когда Гермиона коснулась ее пальцем с обратной стороны окна, тут же сорвалась вниз, растворившись в крутящихся снежных вьюнах.

— Хорошо, что у Гарри был портключ, — вдруг заговорила Гермиона. — Представляешь, каково бы ему было идти в своем наряде до границы защитных чар?

— Он ведь волшебник, Гермиона, — хмыкнул Северус. — Я, конечно, невысокого мнения о его магических талантах, но все-таки верю, что Поттер способен наложить и согревающие, и снегоотталкивающие. В любом случае в Уганде отогрелся бы.

Теперь хмыкнула Гермиона, наверняка вспоминая первую реакцию на вид Поттера, который объяснил свой клоунский наряд срочной командировкой в Африку. Гермиона тогда хитро скосила глаза на Снейпа, но удержалась от ремарки о его провидческих способностях.

Поездку организовал Отдел международного магического сотрудничества по приказу Бруствера. А Поттер, теперь уже совершенно точно потерявший фавор министра, отказаться не смог.

Северус логику Бруствера понимал: вышвырнуть героя магической Британии из министерства без последствий и большого общественного резонанса не вышло бы. А вот отправить Поттера за семь морей, объясняя это налаживанием международных отношений или обменом опытом — запросто. Так мальчишка не сможет путаться под ногами, а министр будет волен и свободен делать то, что задумал. Что бы это ни было.

Правда, оставалась Джиневра. Собственно, по мнению Поттера, именно она и стала катализатором внезапной командировки. Точнее, не сама она, а тот факт, что миссис Поттер ввязалась в дело брата в роли общественного защитника.

Эта новость, судя по всему, оказалась приятной. Северус видел, какой теплотой и даже гордостью загорелись глаза Гермионы, как живо она выспрашивала у Поттера все подробности, а затем с присущим ей энтузиазмом принялась измененным магически почерком составлять список полезной литературы. «Обязательно, обязательно отдай его Джинни. Она такая умница. Мерлин, как бы я хотела поговорить с ней», — бормотала Гермиона, по сгибу вырывая исписанный листок из своего блокнота и бережно сворачивая его после.

Поттер же, приняв клочок бумаги и сунув его в карман своих широких брюк, поведал, что Бруствер ее радости не разделил. Наоборот, вышел из себя настолько, что, всегда сдержанный при посторонних, он наорал на Гарри прямо в штаб-квартире на глазах у совершенно обалдевших от такой картины мракоборцев.

Взгляд Гермионы враз потух. Этот Кингсли был незнаком ей ни своим поведением, ни решениями.

С того утра на кухне о министре они почти не разговаривали. Северус со своими умозаключениями не лез, справедливо полагая, что Гермионе нужно время, чтобы осмыслить все. Она действительно немного замкнулась в себе, и в моменты, когда не пыталась подловить Северуса на плохом самочувствии, когда заботливо не лезла ему под руку в лаборатории или не уговаривала немного отдохнуть и выпить с ней чаю, сидела в гостиной у камина. Книга, которую она якобы читала, все чаще лежала на ее коленях корешком вверх, а взгляд или блуждал по обстановке комнаты, или застывал в одной точке на долгое время. Северус понимал, что она пытается разобраться в своих чувствах: вероятное двуличие Бруствера до сих пор порождало в ней внутренний протест. Снейп не мешал ей в такие моменты, лишь наблюдая издалека, касаясь взглядом и надеясь, что Гермиона быстро расквитается с этим вопросом, чтобы приступить к раздумыванию над другим, безусловно, более приоритетным для них двоих.

— Ты в порядке? — вопрос в сложившейся ситуации был откровенно глупым, бесполезным, и Северус это понимал. Но все равно задал, чтобы слышать ее голос в ответ.

— Скорее нет, чем да, — помедлив, отозвалась Гермиона и развернулась, плавно опуская руки вниз. — Но я буду. Просто новости про Оливию оказались настолько ужасными… Не могу перестать винить себя.

Северус знал это, сразу распознал тревожные сигналы, как только Поттер раскрыл свой рот и заговорил о Лорье. Гермиона вмиг опустила глаза, нервно потерла заднюю часть шеи, зацепилась пальцами за распущенные кудри, а потом, словно не зная куда деть ставшие вдруг чужими руки, сцепила их в прочный замок под столом. Со стороны она выглядела скорее безучастной, чем взволнованной и опечаленной, но это напускное не способно было Северуса обмануть. Незаметно для третьего на кухне, он укрыл ее руки своей ладонью и сидел так, слушая Поттера, изредка проходясь большим пальцем по напряженным костяшкам.

Целитель Сепсис, пошедший навстречу главному мракоборцу и устроивший Оливию Лорье в госпиталь втайне ото всех, позволивший окружить ее палату самыми немыслимыми защитными чарами и не задавший ни одного лишнего вопроса, наконец-то вынес свой вердикт.

Скорее всего, она никогда не очнется. Более того, вероятно, умрет после рождения ребенка.

Поттер объяснял выводы целителя сумбурно, словно играл в китайский шепот, передавая сообщение. Он мешал термины, путался в причинно-следственных связях, то и дело вздыхал и закатывал глаза, тщетно пытаясь выудить из глубин своей замученной памяти крупицы информации, поведанной Сепсисом. Снейп с тоской наблюдал за этим жалким подобием объяснений, невольно вспоминая, как среди закопченных заводским смрадом закоулков Паучьего тупика его сверстники развлекались этой незатейливой игрой. И, как и сейчас, финальная версия истории зачастую имела мало общего с первоисточником, превращаясь в абсурдную мешанину из слов.

Из всего рассказа Северус смог вынести, что Сепсис диагностировал у Оливии крайне редкий случай. Ее ребенок, по мнению целителя, был защищен древней родовой магией, которая вошла в резонанс с заклятием, поразившим Лорье в Аркалисе. Смешение двух видов магии привело к катастрофическим последствиям для девушки. Единственное, что поддерживало ее жизнь, — это чары, защищающие ребенка. Но с его рождением они рассеются, а обессиленный организм Оливии просто не выдержит.

Последний аккорд в речи Гарри заставил Гермиону еще сильнее сжать руки. А Снейпу захотелось Поттера вытолкать взашей, прижать к груди сжавшуюся фигурку Гермионы и обстоятельно объяснить, что ее вины в случившемся точно нет.

Но шанс этот выдался только сейчас.

— Не говори ерунды, ты ни в чем не виновата. Скорее уж, я. Вероятнее всего, мой Конфундус заставил Лорье, несмотря на твою просьбу, последовать в дом. Или, наоборот, чары оказались не настолько сильны, как я рассчитывал, и спали. А Оливия, непонятно чем движимая, вернулась туда по своей воле.

Гермиона в ответ неопределенно пожала плечами. Тогда Северус, мягко обхватив двумя пальцами, приподнял ее лицо за подбородок. Он всматривался ей в глаза и ласково поглаживал нежную кожу, пока она наконец согласно не кивнула.

Взять вину на себя ему ничего не стоило. В отличие от Гермионы, за судьбу Лорье он не переживал. Она была лишь кратким, малоприятным эпизодом в его жизни, продемонстрировавшим, что Снейп, как бы ни бравировал своими знаниями и магическим превосходством, все же был способен упустить важные детали. Ведь он не понял, не почувствовал там, в Аркалисе, что Лорье под защитой. Стоило бы побольше узнать о магии, примененной к ее ребенку. Возможно, в ней была причина и того, что Северус не преуспел в своих попытках заглянуть в разум Лорье. В любом случае приоритетной эта задача сейчас не являлась. Так или иначе, Оливия выбыла из игры.

Гермиона по-прежнему молчала и даже увела задумчивый взгляд куда-то в сторону, поэтому Северус решил, что его компания тяготит ее сейчас. Это было знакомо. В подобные минуты он сам предпочитал оставаться один, подальше от людей, чтобы ни вздохом, ни словом они не раздражали и так затуманенный мыслями разум. Гермиона, конечно, была его полной противоположностью в большинстве вопросов, но, учитывая все, что он узнал о ней за последнее время, выводы напрашивались сами собой .

— Если хочешь побыть одна… — начал Северус, склоняя голову к плечу и окидывая ее вопросительным взглядом.

Но он ошибся, и Гермиона не хотела. В подтверждение этого она переплела свои пальцы с его, да так сильно, что хрустнули суставы.

— Прости, — она мимолетно улыбнулась. — Я бы хотела побыть с тобой. Если, конечно, — Гермиона неуверенно посмотрела на Снейпа, — тебе не нужно в лабораторию или еще куда.

Лаборатория и прочее сейчас не волновали Северуса. Да что там, он бы отложил любые дела, лишь бы набыться с нею. Тех немногих минут, что они провели в последние дни рядом, за короткими разговорами, было чертовски мало. Привыкнув к постоянному присутствию Гермионы в Андорре, Снейп теперь бродил по дому, словно неприкаянный, занимал себя чем угодно, лишь бы скоротать время до их совместного обеда или ужина. Но стоило ему на минуту остаться без дела, как образ Грейнджер возникал перед глазами. А от преследовавшего его воспоминания о собственной несдержанности и ее неистовом ответе на поцелуй хотелось лезть на стену.

Но сделано на пенни, нужно сделать и на фунт, Снейп. Ничего, потерпишь.

Они устроились на диване рядом с камином. Гермиона заметно расслабилась, словно глотнула Умиротворяющего бальзама, сбросила ботинки и потянулась за пледом. Как тогда, в горах, она предложила уголок Северусу, но он снова отказался. Рядом с ней ему и так было жарко. Предательски жарко. Это было настолько удивительно и волнующе, что с трудом поддавалось пониманию.

— Знаешь, о чем я сейчас подумала? — расположившись наконец с удобствами, спросила Гермиона. В глазах ее танцевали бесята. — О нашей первой встрече. То есть, технически, конечно, не первой и не совсем нашей… Ты понял. Просто, насколько, должно быть, анекдотичное было зрелище!

— Не могу не согласиться, — фыркнул Снейп. — Прорицательница Гермиона Грейнджер. Я чувствовал себя героем «Скрытой камеры».

— О, моя бабушка обожала это шоу! Часто брала в прокате видеокассеты, чтобы хоть чем-то отвлечь меня от книг, — Гермиона рассмеялась. — А еще готовила сладкий пирог, угощала тайком от родителей. Выходные пролетали незаметно.

— Ясно, — Северус скосил на нее глаза. — Сомневаюсь, что вам встречались сюжеты, подобные нашему.

— Верно. — Гермиона прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. И, пройдясь пальцами по пледу, с какой-то робостью, но и явным интересом, спросила: — А ты смотрел по телевизору с родителями?

— Гермиона, — Северус, прикрыв глаза на мгновение, покачал головой. — В моем детстве не было ни сладких пирогов, ни незаметно пролетающих уик-эндов. А шоу… Я видел несколько эпизодов, когда был в гостях у Ли… Эвансов.

Гермиона открыла было рот, явно намереваясь спросить о чем-то, но тут же сомкнула губы. Опустила глаза, поправила слишком быстрым движением и так идеально лежащий на ногах плед. И проговорила тихо совсем не то, что собиралась:

— Даже не знаю, что бы я делала, если бы в тот декабрьский вечер ты не зашел в магазинчик миссис Биддл и не решил мне помочь.

Внезапно лицо ее совсем омрачилось и словно потухло. Друг за другом, едва заметные, на нем промелькнули оторопь, озадаченность, испуг. И Снейп нахмурился, напрягся до предела, до гула в ушах, мысленно умоляя ее не открывать тему Лили Эванс. Точнее, Поттер. Да, это было нечестно, особенно учитывая его совсем не изящные попытки сунуть нос в ее прошлое, узнать о былых отношениях. Но про Эванс, черт, Поттер, говорить не хотелось совершенно. Это была закрытая книга. Навсегда.

— Что такое? — выдавил из себя Северус, понимая, что оставлять без внимания ее состояние не стоит.

— Я… — в горле Гермионы словно пересохло, потому что больше она не смогла произнести ни слова. Пока неловко не откашлялась. — Я могу задать личный вопрос?

— Если ты опять собираешься вести разговоры о моем здоровье, побереги силы, — Северус попробовал увильнуть, жестом хормейстера махнув рукой.

— Да, мистер Снейп, я усвоила, что в этом вопросе вы пока непробиваемы, — Гермиона сузила глаза, но тут же вновь стала серьезной. — Я хотела спросить о другом.

Северус кивнул, позволяя. Он старался выглядеть невозмутимым, как обычно. Но внимательный, уже привыкший к малейшим изменениям его мимики взгляд Гермионы буквально вцепился в лицо и наверняка не упустил не успевшую окончательно разгладиться морщинку между бровей, когда он хмурился секунды назад.

— Ты правда хотел уехать после освобождения? До сих пор хочешь? — выпалила Гермиона на выдохе.

Северус заметил, что она с трудом подавила дикое желание снова обхватить себя руками. В защитном жесте. Лишь повыше натянула плед в ожидании ответа. Он же с ним не торопился, устремив взгляд куда-то повыше ее плеча.

Сказать правду?

Когда-то между ними всплывал похожий разговор, но обсуждали они причины, побудившие его остаться. Тогда Северус не покривил душой, предлагая Гермионе просто принять его выбор. Что именно двигало им — не было её заботой.

Возможно, всё сложилось бы иначе, не окажись Грейнджер лицом к лицу со смертельной опасностью. Он бы уехал, как и планировал, разорвав все связи с магической Британией и теми, кто здесь оставался. Но судьба распорядилась иначе.

Он протянул Гермионе руку помощи, потому что боялся — да, боялся — что вина и сожаление снова станут во главе его жизни, как на протяжении многих лет до этого.

Снейп понимал, что в самом начале у него было несколько путей. Пройти мимо, не вмешиваясь. Помочь, просто потому что мог. Но он, сам того не осознавая, выбрал третий путь. И, изначально оставаясь с Гермионой, руководствовался не только долгом жизни — он отчаянно хотел обезопасить себя от проживания нового чувства вины.

Но не рассказывать же об этом Гермионе, ведь за столь короткий срок все так сильно изменилось. Теперь он был практически благодарен всем своим душевным травмам, так или иначе заставившим его остаться в Британии.

— Хотел. И уехал бы через несколько дней. Но сейчас это не имеет никакого значения, — все-таки ответил Северус и придвинулся ближе к Гермионе, надеясь, что делает это незаметно.

— Почему?

— Сама-то как думаешь, Гермиона? Пафосно говоря, свою миссию я здесь завершил, долги раздал, расплатился за совершенное. Я был свободен и волен делать, что захочу. Поверь, у меня было достаточно времени осознать, что в Британии мне места нет. А где есть? Наверное, это и хотел выяснить. Начать сначала и посмотреть, что из этого получится. Впервые за много лет я действительно мог выбирать, ни на кого не оглядываясь и…

— А из-за меня остался здесь, — заключила Гермиона и вскочила на ноги, скинув с себя плед. — Прости, Северус, все твои планы… Мало того, планы. Из-за меня ты столько раз подвергался опасности, да и сейчас… Что бы ты не говорил, а этот след от заклятия у тебя на спине… Я не верю, что все в порядке. Мерлин, прости…

— Гермиона, — позвал Снейп, и даже протянул руку в надежде перехватить Грейнджер, что металась на мизерном островке между диваном и столиком, охваченная ворохом отрывочных, беспорядочных мыслей.

От захвата она ловко увернулась, пробормотав очередное «Прости». Но тут же резко притормозила, запнувшись об стол, снесла стопку книг, стоявшую на самом краю, и совершенно неудачно наступила Снейпу на ногу. Северус зашипел.

— Прости!

— Не все на свете случается из-за тебя. Но этот случай — другое. Тут точно ты виновата, — потирая ногу и двигая стол на место, проворчал Северус. — Все, хватит мельтешить. Сядь. — И добавил, чуть скривившись: — Пожалуйста.

Послушалась. Села, потупившись, и ни слова больше не говорила.

Поведение её раздражало Снейпа, но в то же время что-то тягучими, теплыми потоками разливалось в его груди. Никто никогда не проявлял о нем такого беспокойства, как эта невыносимая, порой сумасбродная женщина. Её неожиданно меняющееся настроение и бесконечные прыжки с одной мысли на другую — куда в такие моменты исчезала вся рациональность? — настораживали его. Северус, привыкший действовать и говорить, не поддаваясь эмоциям — хотя и у него периодически случались промахи, стоит признать, — не мог понять, что же происходит с ней. Возможно, тот, кто сказал, что женщины созданы для любви, а не для понимания, был прав?

— Помоги мне Мерлин, — Северус запрокинул голову, и кадык заходил на напряженной шее. — Гермиона, послушай внимательно. Все, случившееся со мной, следствие только моего выбора. Здесь твоей вины нет, и даже не смей думать об этом.

— Ты потерял силу!

Северус откинулся на спинку дивана и глубоко вздохнул, чтобы собраться с мыслями и лучше видеть Гермиону. Его угрюмый взгляд смягчился.

— И это тоже было моим выбором, Гермиона. Кела попросила то, что отдать я не захотел. И мне повезло, на самом деле. Я смухлевал. Ты даже представить не можешь, какой обмен я совершил. Неравный, несоизмеримый. Очень выгодный для себя.

Гермиона сменила поникшую, настороженную позу, выпрямившись, расправив плечи, точно никакой груз их больше не тяготил, и теперь смотрела на него с долей любопытства и приятной взволнованности.

— Но как…

— … ходить по земле, когда познал опьяняющую свободу полета? Просто, Гермиона, — вопреки воле его голос сделался хриплым и стал звучать на тон ниже, — очень просто. Когда ты идешь не один.

Северус замолчал, разглядывая ее лицо, сначала растерянное и смущенное, потом ласково-трогательное, заалевшее клюквенным румянцем. Говорившим за нее без слов. Дыхание слетало с губ прерывисто, а глаза еле заметно улыбались. Но, отражая отблески каминного пламени, выглядели совершенно дикими. Оттого ее спокойный, уверенный голос зазвучал неожиданно, словно не вписывался в эту картину: ни ее смятения до, ни упоения его речью после.

— Северус, не нужно мне никакое время.

Его мгновенно прошило током вдоль позвоночника, предательский импульс спустился ниже, заставляя Снейпа рвано выдохнуть. Она была так близко, склонись немного и…

И вправду, может, к черту то время, что он дал ей? Они ведь ничего не потеряют, только приобретут.

Гермиона не дождалась ответа, не разглядела сомнений и мучительной борьбы между «правильно» и «хочется», что сейчас происходила внутри Снейпа. А он лишь фиксировал в сознании, как она забралась с ногами на диван, встала на колени, чтобы оказаться выше его.

— Ну хватит, Северус.

Прохладные ладони легли на лицо. Кудри ее, что она перестала завязывать в пучок, коснулись его щеки. Горячее дыхание обожгло не защищенную воротом рубашки полоску кожи на шее. А когда он расцепил пальцы, что прежде впивались до боли в диванную обшивку, и потянулся к ней — обнять, забрать себе, — сгустившийся от напряжения воздух разрезало звуком хлопка.

Всего лишь аппарации. Но Снейпу показалось — Бомбарды.

Он перевел свой затуманенный, голодный, жадный взгляд вправо, пытаясь понять, что это чей-то домовик делает посреди гостиной.

Проморгался.

Нет, это его домовик. Лэнки, традиционно подрагивая ушами, протягивал ему в тонкой ручке свиток.

Гермиона, недовольно выдохнув, отстранилась. И тоже посмотрела на эльфа так, что под ее взглядом он сразу сделался ниже ростом и сменил имя на Смолли.

«Смолли», словно пергамент обжигал его тонюсенькие пальчики, сунул его Северусу и, что-то бормоча, судя по интонациям, рьяные извинения, задом попятился из комнаты.

Медленно, даже нехотя, Снейп разворачивал свиток, надеясь в глубине души на отрицательный ответ. Несмотря на то что идея принадлежала ему, возвращаться в место, которое долгое время было ему домом и затем превратилось в личный ад, не хотелось.

Как и встречаться с теми, кого нормальные люди назвали бы друзьями.

Только вот у Северуса Снейпа их быть не могло по определению.

Гермиона прижалась щекой к его плечу и тоже заглянула в свиток. На желтоватой бумаге почерком Поттера было выведено послание, написанное едва ли час назад:

«Директор МакГонагалл,

Я надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии. Я обращаюсь к вам с просьбой о помощи. Прошу вас рассмотреть возможность принять Северуса Снейпа в школе как можно скорее и оказать необходимую поддержку в поиске одного имени в Книге Доступа.

Спасибо за ваше внимание и понимание.

С уважением,

Гарри Поттер,

Глава Управления мракоборцев»

И ниже, свежими чернилами — отрывистое, сухое:

«Жду».

Значит, встрече с Хогвартсом, спустя столько лет, суждено состояться сегодня.

Северус одной рукой смял пергамент, а другой с силой сжал переносицу.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Северус прекрасно знал, что своим видом когда-то мог пригвоздить заплутавшего в коридорах Хогвартса студента к месту, заставить его дрожать от липкого ужаса, а одним лишь взглядом направить на отработку попротивнее — отмывать котлы после особенно зловонного зелья или разделывать флоббер-червей. Но то было делами давно минувших дней, поэтому выразительно-растерянное лицо Гермионы, увидевшей его в сюртуке и мантии впервые за десятилетие, пригвоздило к месту уже самого Снейпа.

Она застыла статуей посреди гостиной, так и не донеся кружку с чаем до рта. Хорошо хоть не опрокинула на себя! Снейпу даже показалось, что дышать перестала на какое-то время, а следом — прошла минута или вечность — шумно выпустила воздух из легких.

— Мерлин, ты похож…

— На кого, Гермиона? — едко поинтересовался Северус, и скорее автоматически, чем специально сузил глаза и нахмурил брови.

— На моего профессора в школе. Просто одно лицо, — усмехнулась Гермиона, приходя в себя, и, склонившись, поставила кружку на стол.

— Быть не может, — притворно удивился Снейп, наблюдая, как она медленно подходит к нему, склоняя голову то вправо, то влево — словно сверяла копию с оригиналом, проводила параллели, выискивала различия. — И каким же был тот профессор?

— О, он был законченным мерзавцем, — Гермиона остановилась напротив, очень-очень близко, совсем не обращая внимания на грозный ответный взгляд. — Да, мстительным, циничным, саркастичным, грубым. И он просто ненавидел меня и моих друзей.

— Судя по всему, крайне неприятный тип, — кивнул Снейп, борясь с желанием покрепче запахнуть мантию.

— А еще, — Гермиона протянула руку, и Снейп проследил за ней, как ястреб, готовый клюнуть добычу, — потрясающе, просто невообразимо умный, глубоко преданный и верный, — пальцы ее коснулись воротника, задевая кожу под ним легко, невесомо, но Северус все равно вздрогнул, — принципиальный, сильный, решительный, — она бережно поправила складки ткани у его шеи, — изобретательный, очень талантливый маг, — Гермиона продолжала говорить, не переставая касаться Северуса, — полный тайн и загадок.

— Да вы просто оду поете этому своему профессору, мисс Грейнджер.

— Так и есть.

Гермиона перевела на него взгляд. Пристально всмотрелась, оглаживая и нежа своими янтарными внимательными глазами. И он утонул в них, не видел больше ничего: ни губ, ни вздернутого носа, ни линий ее удивительного лица. Только пока хватало кислорода, там, у самой поверхности, смог тихо сказать:

— Ты жутко раздражала, но я никогда не ненавидел тебя, Гермиона.

— Знаю… знаю.

Северус Снейп больше не умел летать без метлы. Но когда Гермиона, опираясь на его плечи, привстала на цыпочках и поцеловала, почти не размыкая губ, как бы спрашивая: «Полетели?», его ответное «Да» прозвучало на ее губах в тот же миг.

Этот полет не был стремительным, порывистым, безрассудным. Нет. Они словно парили в затишье неба, в безветренную погоду: медленно, спокойно, плавно. Гермиона, подняв руки, обняла Северуса за шею, и в этом жесте заключалось что-то большее — доверие, принятие и нежность. Его руки, заскользив по телу, крепко обвили ее талию, сминая под пальцами мягкие складки теплого платья.

Время потеряло свое значение. Они словно растворились в невесомости и друг в друге, оставив позади весь мир, все заботы, все тревоги. В эту секунду не имело значения ни-че-го, кроме их сбившегося дыхания да дрожи в руках. Гермиона упивалась Северусом в их нежном, хмельном поцелуе, а Северус упивался Гермионой, снимая с ее губ свежие смородиновые нотки от чая, воспевая ее, пропадая в ней навсегда.

Этим воспоминанием и ее обещанием не ложиться спать, дождаться его, Северус согревался по дороге до Хогвартса. Замок уже виднелся впереди, белея надевшими снежные шапки башнями.

Он шел от Хогсмида, куда аппарировал, широким твердым шагом, не обращая внимания ни на хруст выпавшего несколько часов назад колючего снега, ни на приветственные скрипы исполинов-соглядатаев, что размахивали по ветру своими ветвями. Видит Мерлин, нога его не ступила бы снова на эту землю, но… Выдался прекрасный предлог.

«Очень плохая» новость Поттера Северусу сначала таковой не показалась, наоборот, он увидел в ней надежду наконец-то избавиться от тела в кладовке. Бедняга Лэнки, конечно, не жаловался, но пару раз Снейп засекал его тяжелые вздохи и даже еле различимое ворчание, когда он отправлялся туда ради очередной санитарно-гигиенической процедуры. Определенно, нужно будет выписать ему квартальную премию, хотя домовик так до сих пор и не придумал, куда тратить неожиданно свалившуюся на него зарплату в новом доме.

Итак, о Джеймсе Карпентере, наконец-то, вспомнили. По словам Поттера, из МАКУСА пришел запрос, который ему удалось перехватить. Их подданный и бывший сотрудник несколько месяцев назад перестал выходить на связь, и его, судя по всему, малочисленные друзья забили тревогу. Если не предъявить им доказательства, что тот жив-здоров, сюда прибудут гости из Нью-Йорка и поднимут скандал.

Так чего бы проще? Взять этого несостоявшегося убийцу за шкирку и выкинуть из страны. Казалось, что все возможные сведения из него уже вытянули, так что он был абсолютно бесполезен. Снейп так бы и сделал. Любым, доступным ему способом. Хоть с помощью Империо. Потому что оставлять его в Британии — то есть на одной земле и в непосредственной близости к Гермионе — было действительно рискованно. Северус не знал наверняка, но подозревал, что Карпентер, даже вопреки своим желаниям, так или иначе будет стараться выполнить вшитое в его разум задание. А уж если Бруствер столкнется со своим подневольным пособником — да, да, при условии, что за всем этим стоит Бруствер, — кто знает, что он сделает?

Поттер идее не воспротивился, но выразил закономерное сомнение: вряд ли Джеймс уедет из страны по своей воле. Не только из-за всего произошедшего, но и из-за не случившегося — он так и не нашел отца, ради которого вернулся на историческую родину. Гермиона же, размышляющая о судебном процессе — над Роном и над настоящим преступником — предположила очевидную вещь. Джеймс был свидетелем. А значит, им во что бы то ни стало было необходимо сохранить его, оставить на своей стороне. Как это сделать? Воспользоваться тем же рычагом давления, что и преступник. Только не водить за нос, давая пустые обещания, а действительно найти его отца. Какие-никакие ресурсы у них были. Она даже предложила тайком проникнуть в Архив, видимо, вспомнив годы бурной героической молодости. Но такого Северус, конечно, позволить не мог.

Тогда-то в его голове и зародилась мысль, использовать это как предлог посетить Хогвартс. Ему дела не было до трусливого папаши Карпентера, он хотел увидеться кое с кем в школе.

— Возможно, Минерва что-то упустила, когда просматривала Книгу, — задумчиво произнес Снейп, барабаня пальцами по столу. — Стоит проверить еще раз. А в Архив Поттер сходит сам, когда… станет посвободнее.

— Наверное, это лучшее решение, потому что ничего другого в голову не приходит, — почесывая лоб кончиками пальцев, согласился Поттер. — Только вот я же в ближайшее время не смогу. Отправить кого-то из ребят? Да они у меня не сильно-то любят бумажную работу…

— Бумажную работу? — скривил рот Северус. — Ладно, Поттер, я сам. Только предупредите Минерву. Боюсь, мой неожиданный визит заставит ее превратиться в портрет раньше времени.

На том и порешили.

Северус не питал иллюзий, что в Хогвартсе его ждут с распростертыми объятиями. Односложный ответ Минервы недвусмысленно намекал на ее восторг от предстоящей встречи. Снейп лишь надеялся, что не заполучит сразу каким-нибудь особенно вредным заклятием в грудь. Теперь он не ждал понимания со стороны МакГонагалл, которая так и не простила ему убийства Альбуса. И уж тем более не ждал старых добрых разговоров за чашечкой хорошего виски, потому что сам не мог простить ей многого.

На самом деле им вообще не обязательно было разговаривать, пусть просто не мешает. Он очень быстро посмотрит Книгу, найдет то, что нужно, заглянет в одно небезынтересное для него крыло Хогвартса и уберется оттуда навсегда.

Снейп едва коснулся ногой первой ступени, как массивные дубовые двери замка, скованные вековой усталостью, распахнулись перед ним, приглашая войти. Он переступил порог, и воздух вокруг словно вспыхнул тысячами невидимых искр. Внутри школы царила непривычная тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием факелов. Северус закрыл глаза, вдыхая знакомую сложную симфонию ароматов, которую он, как зельевар, мог с легкостью разобрать по нотам.

Замшелый, холодный — исходящий от древних камней, из которых сложены стены.

Землистый, слегка влажный — напоминающий о подземельях и глубоких погребах, где земля дышит в лицо вековой прохладой.

Древесный, дымный — от каминов и очагов.

Сладковато-пряный аромат пыли, который смешивается с запахом переплетной кожи и чернил.

Угадывался легкий флер воска, которым натирали полы, и травянисто-терпкий запах лаванды, которой перекладывали белье в сундуках.

Так на протяжении десятилетий пах его дом. Интересно, хоть кто-нибудь чувствовал то же, когда ходил по здешним коридорам?

Северус открыл глаза, прогоняя совершенно неуместную ностальгию. И сразу ощутил, как магия запела тоненькой стрункой в кончиках пальцев, отзываясь легким зудом под кожей, и разлилась по телу приятным теплом. Словно сам замок приветствовал его, обнимая невидимыми руками.

В тот же миг в холле показался незнакомый волшебник. Высокий и сухощавый, с орлиным носом и тусклым взглядом серых глаз, он нервно потирал ладони, звеня связкой ключей на поясе.

— Мистер Снейп? — спросил он, слегка кланяясь. — Эдгар Праут, завхоз Хогвартса.

Северус лишь кивнул в ответ. «Новый завхоз…» — мысль мелькнула и растворилась, не вызвав интереса.

— Профессор МакГонагалл просила передать, — мистер Праут замялся, — что у нее возникли некоторые неотложные дела. Она будет рада принять вас немного позже.

— Так уж и рада, — поморщился Снейп, расправляя мантию и высушивая подол, промокший из-за липкого снега. — Хорошо, я подожду.

Ничего боле не говоря завхозу, он двинулся направо по коридору, вглубь замка. Северус воспринял задержку Минервы как хороший знак. Он сможет решить свое дело, ничего ей не объясняя. Замечательно.

Слабые возгласы Праута и попытки его остановить быстро остались за спиной.

Больничное крыло, освещенное одинокой свечой, встретило Снейпа безмолвием и вязкой тишиной, оттого звук его привычно тихих шагов шумным эхом отражался от каменных стен. Койки были пусты и белели в полумраке тщательно заправленными простынями. Северус даже скривился в полуулыбке, представив, как Поппи старательно заклинанием разглаживала на матрасах ткань, чтобы не осталось ни одной складки. Она любила порядок во всем, и в этом они со Снейпом были поразительно схожи.

Поппи не заставила себя ждать, появившись на пороге своей каморки, что служила и кабинетом, и лекарственным складом. Хмурясь и подслеповато щурясь, она двинулась навстречу Северусу, а потом, будто запнувшись о невидимое препятствие, резко остановилась. Узнала. Рука ее взметнулась вверх, словно она хотела прикрыть рот и заглушить тем самым рвущийся наружу вскрик. Но на полпути остановилась и опустилась на грудь, поверх накрахмаленного до хруста передника.

Северус замер в ожидании ее первых слов. Отчего-то сам заговорить он не решался, лишь всматривался в такое знакомое, но бесконечно постаревшее лицо, да подмечал другие изменения, произошедшие за десять лет. Из-под чепца Поппи выглядывали совершенно белые волосы, почти сливаясь по цвету с убором и делая ее голову похожей на снежный шар. От сравнения этого, неожиданно пришедшего на ум, уголок рта снова пополз вверх, теперь грозясь превратиться в настоящую улыбку. Но был остановлен откровенно недовольной гримасой, исказившей лицо мадам Помфри, — она сильнее сощурилась, обводя взглядом темную фигуру напротив, а губы ее сложились в тонкую полоску.

Ясно. Значит, сюда он точно пришел зря.

Северус, сохраняя бесстрастное выражение, немного склонил голову в знак безмолвного приветствия и резко развернулся, взметнув полами мантии. Правда, былого эффекта, позволявшего сравнивать его с летучей мышью, не достиг. Складки скоро легли на свое место сломанными крыльями. А он сделал лишь пару шагов к выходу и даже не успел начать хорошенько себя песочить за откровенно идиотскую идею, когда строгий голос Помфри буквально приклеил его к месту.

— Натоптали тут, а теперь куда-то молча уходите, молодой человек?

— Молодой? — бросил через плечо Снейп, контролируя тон, чтобы в нем не было слышно ни грана облегчения. — Побойся Мерлина, я ведь на пороге пятидесятилетия!

— Только ты, негодный мальчишка, мог прийти сюда, чтобы напомнить о моем возрасте. Если тебе пятьдесят, то мне…

— Что ты, Поппи, время не властно над тобой, — Северус развернулся к ней, теперь откровенно забавляясь. — Напомнить я пришел вовсе не об этом. А о том, что ты целительница.

— Думаешь, здесь мне дают об этом забыть?

— Ты все еще лечишь безголовых студентов от переедания сладостями? — в поддельном удивлении Северус вздернул бровь. — В таком случае, конечно. Твои навыки применяются по делу.

Они с минуту постояли молча, рассматривая друг друга. Больше не друзья, не враги, не коллеги. Но люди, объединенные общим прошлым, говорить о котором сейчас не имело никакого смысла. Помфри дрогнула первой.

— Здравствуй, Северус.

— Здравствуй, Поппи.

Мадам Помфри отвела его в свой кабинет, где витал такой знакомый запах целебных трав, отваров и зелий, который сплетался с едва уловимым ароматом чистоты, как будто там было развешено свежевыстиранное белье, которое сушили на морозе.

Северус скинул с себя мантию и аккуратно пристроил ее на вешалке, прежде чем разместиться на предложенном стуле, скрипнувшем под его весом. Он принял из теплых морщинистых рук чашку чая с чабрецом. Не без странного, даже абсурдного удовольствия отметив, что привычки Поппи не изменились, — она по-прежнему предпочитала этот пряный, согревающий напиток всему остальному.

— Итак, во что ты снова вляпался, Северус Снейп? — не без сарказма спросила Помфри, не дав ему сделать и глотка.

— С чего ты взяла? Я просто зашел по делу к Мине… директору МакГонагалл. Решил поздороваться заодно и с тобой.

— Мне поверить в то, что твой визит ко мне спустя столько лет — формальный знак вежливости? Не смеши мои пробирки, Северус, — фыркнула Поппи, посмотрев на полки со склянками, словно они действительно могли рассмеяться. — Тебя, даже истекающего кровью, было не затащить сюда. А сейчас ты пришел на своих двоих. Так что выплюни жердь, которую проглотил, и выкладывай. Ни ты, ни я не любим терять время попусту.

Что ж, в этом она была бесконечно права. Покончить с задуманным нужно было как можно быстрее. Северус в два глотка осушил свою чашку и, скривившись, словно там был лимонный сок, резко проговорил:

— Проверь меня. Ты же знаешь, самодиагностика не всегда точна и не всегда возможна.

— Значит, все-таки вляпался. Ох, Северус, — с тяжелым вздохом проговорила Поппи, поднимаясь и указывая рукой на ширму, за которой пряталась видавшая виды кушетка.

Именно поэтому он решился прийти к Помфри. Он знал, что она не станет тратить время на пустые расспросы и показное сочувствие. Её, скорее всего, и вовсе не волновало его состояние. Северус предпочитал думать именно так, хотя и допускал, что Помфри как настоящий профессионал просто не позволяла эмоциям взять верх. Что бы устроила Гермиона, открой он ей свои подозрения и предложи то, чем собирался в скором времени огорошить Поппи? Наверняка закатила бы целое представление, прежде чем дать ему хотя бы договорить.

К тому же просить помощи у Помфри оказалось на удивление легко. Снейп и сам не мог понять, почему. Возможно, дело было в их давней привычке обмениваться колкостями — это было почти приятно. В одном он был уверен точно: Помфри его не ненавидит. В отличие от Минервы, она, по крайней мере, присутствовала на его слушаниях десять лет назад.

Когда Снейп переместился на кушетку, Помфри, закатав рукава, принялась выводить над ним пасы волшебной палочкой и с дотошной внимательностью рассматривать открывающиеся ей проекции.

— Кстати, что это за кошмар у тебя на лице? — как бы невзначай спросила она, не отрываясь от проводимого обследования.

— Nasus?

Хмыкнули они в унисон.

Простое диагностическое ничего не показало. За ним последовала детальная диагностика, но тоже безрезультатно. Точнее, результат был, и он показывал, что все со Снейпом нормально. Но он-то знал наверняка, что это не так.

— Что мы вообще ищем? — в недоумении спросила Поппи, и так и эдак поворачивая схему от очередного заклинания. Северус не был уверен, но, скорее всего, смотрела она на его внутренние органы. Он же ничего, кроме слабого желтоватого свечения вокруг себя не видел.

— Если бы я знал, — раздраженно процедил Снейп, когда Поппи отменила свои чары и скрестила руки на груди. — Может быть, какое-то отсроченное темное проклятие или что-то вроде. Оно было невербальным, так что формулу не знаю, а последствия… мне не знакомы. И я пока не ощущаю его действие. В полной мере.

— С чего ты взял…

— Покажу.

Не церемонясь, Северус взмахом палочки избавился от сюртука и рубашки, повернувшись к Поппи спиной. Он не испытывал ни смущения, ни неловкости — эта женщина видела его в куда худшем виде и во время его учебы в Хогвартсе, и уж тем более после. Однако Поппи, то ли запамятовав об этом, то ли слишком расслабившись за годы спокойной жизни, не смогла сдержать удивленного вдоха. Прикоснувшись к пульсирующим отметинам на его спине, она прошептала:

— Тьма…

— Не драматизируй, — Северус закатил глаза, словно забыл, что Поппи этого не видит. — Досадная неприятность, не более.

— На моей памяти нет ни одного такого же… проблемного мальчишки, как ты, Северус. Вечно с тобой что-то случается.

— Прости? — в голосе Снейпа засквозило неприкрытое возмущение. — А имя Гарри Поттер тебе о чем-нибудь говорит?

— Асклепий, Гигиея и Панацея! — воскликнула Поппи и картинно приложила руки к щекам. — Никак я сплю, и твой приход мне привиделся. Или ты и вправду только что сравнил себя с мистером Поттером?

— Не испытывай моего терпения, — рыкнул Снейп. — Я лишь указал на очевидно худшего кандидата.

Поппи замахала руками, сдерживая смех. Но профессионализм в ней был сильнее всего остального, и она быстро вернулась к делу.

— Даже не представляю, что это может быть, Северус. А значит, и помочь тебе не смогу. Но хорошая новость в том, что это действительно никак не влияет на твое здоровье и магическую силу. Насколько могу судить, все так, как и должно быть в твоем возрасте.

— Ты уж определись, мальчишка я или старик, — проворчал Снейп, реагируя на явный намек.

— Не собираюсь больше тешить твое эго, — пожала плечами Помфри.

— С этим я сам справлюсь, не волнуйся, — Северус склонился, доставая из голенища тонкий серебряный кинжал и протягивая его Поппи. — А вот с этим нет. Ты же не против эксперимента?

Помфри взглянула на клинок с сомнением и не торопилась принимать его. Тогда Северус сам вложил холодный металл в ее ладонь и слегка подтолкнул, снова разворачиваясь спиной и принимая более удобную позу.

— Просто рассеки по линии, и посмотрим, что из этого выйдет. В прямом смысле.

— Ей-Мерлин, ты с ума сошел, — почти испуганно произнесла Поппи, делая от него шаг в сторону. Похоже, с возрастом она растеряла и смелость, и былой азарт, которые точно не были ей чужды. Словно подтверждая эту мысль, мадам Помфри подытожила: — Тебе нужно в Мунго, к специалистам по темным проклятиям, а не к школьной целительнице. В чем-то ты был прав, пожалуй. Сейчас я гожусь, только чтобы лечить несварение у студентов.

— Ты очень самокритична, дорогая Поппи! — раздался вдруг откуда-то сверху размеренный голос, и Снейп с Помфри, как по команде, вскинули головы.

На стене в кабинете висел крохотный пейзаж: спокойное, гладкое, как зеркало, озеро. Вода насыщенного синего цвета, почти фиолетового в тени, плавно переходила в лазурный оттенок ближе к горизонту. Справа от озера виднелся клочок земли — берег с густой травой и невысоким кустарником, за ветки которого сейчас цеплялась пожилая дама в кринолине.

— Дайлис!

— Прошел слух, что вы в Хогвартсе, Северус, — Дайлис Дервент, когда-то целитель больницы св. Мунго и директор Хогвартса, приветственно кивнула. — Молва не солгала. А вы, дорогой мой, вижу, снова не избежали искушения скрестить с кем-то… мнения. Признайтесь, не натворили ли вы чего плохого, чтобы получить в спину подобный упрек?

— Проклятие попало в меня случайно, — хмуро ответил Снейп, и ведь даже не соврал! Целился-то страж в Гермиону. — Вам оно знакомо, Дайлис?

— Конечно, знакомо, вон как глаза блестят, — ответила вместо нее Поппи, и уже обращаясь к Дайлис, насмешливо добавила: — Смотри не намочи юбку, ты же почти прыгаешь от восторга.

— Признаться, кабинет директора в последнее время навевает на меня тоску, равно как и сам Хогвартс. А такого я никогда не видела в реальности. Лишь слышала об этом, — молвила Дайлис, словно ища снисхождения. И тут же торжественно провозгласила: — Но уверяю вас, Северус, сие вовсе не происки чёрной магии.

Драматическая пауза слишком затянулась, потому что Дайлис все-таки оступилась, промочив туфли в нарисованном озере. Она грозно забормотала что-то на валлийском и отошла подальше от воды, поэтому теперь Северус и Поппи не могли видеть ее полностью. Большую часть женской фигуры скрывала простая деревянная рама.

— Это заклинание было в ходу у волшебников, обитавших на землях Пиренейского полуострова в Средние века, — наконец заговорила Дайлис. — Чары, называвшиеся «След грозы», или Signum Fulminis, использовались, чтобы заклеймить преступников. Представьте себе: на тело негодяя… — она споткнулась на этом слове, когда поняла, что, собственно, такому негодяю все и рассказывает. Делано небрежным жестом поправила кружевную манжету и продолжила: — С помощью хитроумного заклинания на тело наносилась метка, подобная разветвленным, древовидным узорам. Она была неразрывно связана с сознанием и аурой беглеца. И когда приходил час расплаты, маг брал в руки кристалл, добытый в самом сердце Пиренеев. Добывали его презабавнейшим образом...

— Все ясно, Дайлис, — перебила ее Поппи, и Северус не без доли благодарности посмотрел на нее. Он, как никто иной, знал, насколько болтливыми не по делу могут быть заскучавшие портреты бывших директоров. Мадам Помфри тем временем стала выпытывать у Дервент действительно важные сведения. — Эта метка опасна для здоровья и магии? Как ее убрать?

— Мерлин всемогущий, чем вы меня слушали? — с укоризной воскликнула Дайлис. — Ее цель — отследить, а не навредить. Метка не опасна, но те, кто будут искать носителя этого маячка — весьма и весьма. Большинство преступников было обречено на вечные бега, ведь уничтожить Signum Fulminis невозможно.

Невозможно.

Слово отозвалось тупой болью где-то в груди.

Разумеется. Могло ли быть иначе с его-то удачей? Какой-то час назад он держал в своих руках женщину, позволяя себе, Мерлин подери, помышлять о будущем с ней. Глупец! А теперь, быстрым, отработанным движением натягивал рубашку, пытаясь собрать в кучу сумбурные безрадостные мысли, что словно ядовитые змеи, извивались в сознании, сплетаясь в тугой узел. Какое уж тут будущее.

Он уже видел стража в своих руках, чувствовал, как хрустят под его пальцами кости, как тот кричит от боли. Тщетная фантазия.

Впрочем, куда хуже было бы, попади страж в Гермиону. Этот страх за нее, острый, как клинок в руках Поппи, пронесся где-то на границе разума. И Северус окончательно понял, что готов принять любое проклятие, любую боль на себя, лишь бы уберечь её. Однако это не отменяло горечь поражения и не позволяло окончательно смириться со своей участью.

«Хотел начать жизнь с чистого листа? Пожалуйста, — внутренний голос, лишенный иллюзий и надежд, звучал холодно и язвительно. — В следующий раз формулируй желания точнее. Жизни в бегах у тебя еще не было. Чем не с чистого листа, да, Северус?».

Заведомо проклятый.

Обреченный на одиночество.

Так тому и быть.

Оставаться рядом с Гермионой теперь значило подвергать ее еще большей опасности. Кто знает, какие пути и способы изберут маги Аркалиса, чтобы расквитаться за устроенное там побоище. А выйти на него с помощью метки — едва ли не дело двух минут. Удивительно, что до сих пор ничего не случилось.

В сложившейся ситуации тратить время на просмотр Книги не имело смысла. Этим займется Поттер. А ему нужно срочно вернуться в дом, собрать какие-никакие вещи и… Только бы придумать, что сказать Гермионе на прощание. И убедиться, что она будет в безопасности. Может, переправить ее в Нору или к Джиневре, чтобы была под присмотром? И Лэнки, обязательно наказать Лэнки оставаться рядом.

Вихрь мыслей увлек Северуса, затянул в свой водоворот, не давая толком сосредоточиться на собственных действиях и на окружающей обстановке. Он не заметил, как накинул сюртук, подхватил мантию и направился к выходу, совершенно забыв о прощании. Не заметил и двух целительниц, перешедших на свистящий шепот в своем бурном споре. Впрочем, его попытку ретироваться по-французски они пресекли весьма оперативно.

— Постойте, мой дорогой, куда это вы? — удивленно произнесла Дайлис, а Поппи в знак поддержки перегородила ему дорогу.

— Мне пора, — зло бросил Северус и попытался обогнуть Помфри, которая с места сдвинуться не желала.

— А рецепт зелья тебе не нужен? — отталкивая его подальше от двери, осведомилась Поппи.

— Вот именно, Северус, — поддакнула из картины Дайлис. — Ради кого я собираюсь идти к Мунго и выслушивать пространные и, к сожалению, неизбежные рассуждения о состоянии современной колдомедицины? Ждите здесь. Надеюсь, это не займет много времени.

Воистину, поспешность — враг удачи.

Змеиный узел ослабевал с каждым словом Поппи, которая усадила Снейпа обратно на стул и подлила в пустую чашку новую порцию чая. Оказалось, существовало зелье, способное укрыть метку от чар поиска. Но действие его имело временную силу, и, следовательно, чтобы удержать ту под контролем, требовалось принимать его с должной регулярностью.

Звучало не так плохо. Возможно, у него получится даже модифицировать снадобье, продлив его действие. То есть сделать то, что не удавалось другим зельеварам на протяжении столетий. Отличный план, Снейп!

Рисунок со спины вряд ли когда-нибудь исчезнет. Но где одна метка, там и две.

Северус выдохнул.

Дайлис не было довольно долго. Поппи отчего-то разговорилась без меры, то ли понервничав и предположив, что своей болтовней успокаивает и его, и себя, то ли просто найдя свободные уши под вечер. Северус же, отпивая по глотку, смаковал чай и старался пропускать все мимо этих самых ушей. Но когда Помфри упомянула в одном предложении «Невилл Лонгботтом» и «варит зелья для Больничного крыла», правда, снабдив не внушающим оптимизма «иногда», Северус поперхнулся и недопитое отодвинул подальше. От греха.

Дервент явилась спустя еще четверть часа, взмыленная и запыхавшаяся. Не иначе после сегодняшнего ей придется поискать картины с ванной, мылом и мягкими полотенцами. Она принялась надиктовывать рецепт, а Северус, записывая, только поражался — и тут его желание обернулось против него. Хотел он окунуться в искусство зельеварения с головой, выходя из Азкабана, — пожалуйста. Попробуй теперь найди тенеската и в кромешной тьме вырежи у него сердце! Эти зельевары перечитали средневековых бестиариев и легких путей не искали, надо полагать.

Закончив диктовку, Дайлис как бы между прочим сообщила, что Минерва уже ждет его у Малой Башни с часами. Так что с дамами пришлось прощаться спешно и благодарить сухо. Впрочем, вряд ли они рассчитывали на иное от Северуса Снейпа.

Перед самым уходом Поппи неожиданно сунула ему в руку нечто — по ощущениям твердое и продолговатое — плотно замотанное в белоснежную тряпицу.

— Потом откроешь и посмотришь, — усмехнулась она, грозно косясь на Дайлис, которая до сих пор не ушла и отчего-то похихикивала в кулак.

С таким напутствием Снейп и отправился на встречу к МакГонагалл, уже особенно не переживая о ней, а выискивая в голове варианты: как и где поскорее раздобыть ингредиенты для зелья. Мало того что многие оказались редчайшими, но и стоили наверняка целое состояние. Коего у него не было.

Минерва стояла на нижней площадке лестницы, ведущей в Башню, где хранилась Книга, — гордо выпрямив спину, словно всегда готовая к новой битве. Время и испытания не согнули её — лишь добавили стальным прядям в волосах пепельного серебра.

Картина последней их встречи была вытравлена на сетчатке, запечатана где-то глубоко под кожей, вплетена в саму ткань существования.

Вот она вскидывает подбородок, в точности как сейчас, — вызов в каждом резком движении. Вот прищуривает глаза, словно оценивая противника — морщинка на переносице стала глубже за эти годы. Вот тонкие губы размыкаются, чтобы произнести заклинание. В этот раз вместо него вылетело сухое:

— Мистер Снейп.

И Северусу не оставалось ничего другого, как приветственно ответить.

— Директор МакГонагалл.

Пропасть между ними была настолько огромна, что они не говорили ни слова, пока поднимались по лестнице к круглой комнате, где на простом, изъеденном временем пюпитре хранилась Книга Доступа и Перо Приема. Стены комнаты были сплошь покрыты руническими письменами, которые пульсировали мягким, зеленоватым светом, отбрасывая причудливые тени на пол.

Сама магия этого места, сплетенная из древних чар и многовековой мудрости, служила надежнейшей защитой. Чтобы проникнуть сюда, недостаточно было знать пароль или обладать магическим даром. Комната принимала лишь тех, кто нес истинные знания, чьи намерения были чисты и честны. Ну и директоров Хогвартса, разумеется. Даже если они не обладали ничем вышеперечисленным.

Поэтому по приглашающему взмаху руки МакГонагалл Северус с легкостью переступил порог, не переживая, что собирается потревожить покой этого места корыстными побуждениями.

У него были кое-какие исходные данные, переданные Поттером. Но даже с ними предстояло просмотреть горы исписанных мелким почерком страниц. Неудивительно, что Минерва так и не нашла никакой зацепки. Снейп не был уверен, что преуспеет там, где она потерпела фиаско, но являться к Гермионе с пустыми руками не хотелось.

— Не понимаю, почему мистер Поттер решил, что вам удастся то, чего не смогла я, — вдруг заговорила Минерва.

Тон ее был холодным, но чуткий слух Северуса уловил долю любопытства. Да что в самом деле за тухлым местом стал Хогвартс, раз даже Минерва, очевидно питавшая к нему неприязнь, снизошла до подобия разговора? Слава Мерлину, Альбус не явился пред его очи. Такая вечеринка не закончилась бы ничем иным, кроме скандала.

— Лучше спросить это у мистера Поттера, — невозмутимо ответил Северус, скользя пальцем сверху вниз по строчкам с именами и фамилиями волшебников.

Начать пришлось с 1977 года. По словам Поттера, который передавал слова Джеймса, который, в свою очередь, ссылался на слова покойной матери-маглы, они покинули Британию примерно в 1978 году. Дата рождения была единственным более-менее достоверным ориентиром. Сложно выдать младенца за годовалого, годовалого за двухлетнего и так далее. У Северуса было и имя маглы — Феникс Карпентер, но в его подлинности Поттер сомневался. К тому же Книга, вероятно по прихоти Салазара Слизерина, не хранила имен родителей-маглов, только чистокровных волшебников. Полукровки удостаивались чести быть вписанными с большой неохотой.

— Волшебников по имени Джеймс в Книге больше сорока.

— Надо же, какое популярное имя, — гадко осклабился Снейп.

— Но ни один из них не носит имя Джеймса Карпентера, — недовольная его ответом продолжила Минерва. — Я провела почти две недели в поисках. В свое свободное время, само собой.

— А я нашел за десять минут, — ошеломленно проговорил Снейп. Даже не Минерве, а себе, потому что имени, на которое он смотрел, просто не могло быть в этой Книге. А оно было. Перо Приема не ошибалось. — Вот дерьмо!

— Прошу прощения? — Минерва запыхтела, словно он погладил ее против шерсти. Ее тон выдавал не только возмущение его грубостью, но и задетое самолюбие. Как он посмел найти то, что не удалось ей, директору, потратившей столько времени и сил?

Полностью игнорируя бывшую коллегу и какого-никакого друга, Северус бережно переписывал имена на листок, выдранный из блокнота Гермионы, — Книга не позволяла делать копий. А закончив, развернулся, задевая полами мантии МакГонагалл, которая оказалась слишком близко, и едва заметно склонился:

— Благодарю за оказанную помощь, директор.

Он шел по коридорам очень быстро, в надежде скорее оказаться на свежем воздухе. Хогвартс душил его. Не школа, а то, что он в ней обрел и потерял. В прошлом и настоящем. И не только он.

Минерва отчего-то следовала за ним, практически не отставая. Судя по звукам, почти бежала. Он ощущал тяжесть её взгляда — на затылке, на спине — словно она пыталась прожечь насквозь. Северус обозленно выдохнул, широко раздувая ноздри. Она что, боится, что он утащит на память один из проклятущих портретов со стен или какую-нибудь часть особенно дорогих ее сердцу доспехов?

Уже добравшись до выхода, он резко развернулся, надеясь застать МакГонагалл врасплох. Оба дышали тяжело, натужно. Снейпу лишь благодаря многолетней выучке удавалось сохранять маску безразличия. Они замерли друг напротив друга, скованные невидимой силой. Не говоря ничего, не выдавая себя ни жестом, ни взглядом. Не ища в чертах друг друга изменений, как это было недавно с Поппи, а как-то отрешенно, безжизненно. Словно два призрака, ненароком встретившиеся в холодных коридорах прошлого.

Снейп не мог заставить себя сделать шаг назад, за порог Хогвартса. Но и Макгонагалл не двигалась. Ее взгляд, устремленный куда-то сквозь него, полный ледяного спокойствия, внезапно дрогнул. И в этот краткий миг, словно сквозь трещину в чужой броне, Снейп увидел боль, горечь, сожаление.

— Минерва.

Имя вырвалось у него хрипло.

— Северус.

Ответил ему еле слышный шепот.

Тишина снова повисла между ними, тяжелая, звенящая. Потому что некоторые раны не лечатся, но с ними можно жить. А некоторые грехи просто нельзя искупить и простить.

Северус поднял воротник дорожного плаща, пряча лицо от холодного ветра. Дорога от Хогвартса казалась бесконечной, но вот он наконец миновал ворота и приблизился к границе антиаппарационного барьера. Он остановился, чтобы бросить последний взгляд на мерцающие вдали огни замка. Вряд ли ему придется вернуться сюда вновь.

Тяжело вздохнув, Северус достал палочку, готовясь аппарировать. В другой руке он по-прежнему крепко сжимал листок с именами, до конца не веря, что такое может быть. Черным грифелем на бумаге было выведено:

Джеймс Феникс Шафик — полукровный волшебник

Отец Ксэнтус Шафик — чистокровный волшебник

Мать — магла

Но если это правда, Северус, кажется, знал, какой ключ в разуме Джеймса мог использовать отец, не видевший свое дитя тридцать лет.