Десять дюймов с четвертью (джен)

История, собранная по крупицам и рассказанная палочкой из вишни, печальна, поучительна и лишний раз доказывает, что…

Впрочем, тут каждый может сделать для себя выводы сам.

Вишня — очень редкое для волшебных палочек дерево, но напитано оно удивительной силой. Больше всего палочки из вишни ценятся в японской школе Махотокоро — там стать владельцем такой палочки считается особо престижным. Мистер Олливандер всегда говорил покупателям, которых выбирала палочка из вишни, что им необходимо выбросить из головы ошибочные мысли о том, что розоватый оттенок древесины делает палочку легкомысленной или чуть ли не декоративной. Это в корне неверно — из вишни получаются палочки, обладающие смертоносной силой, независимо от сердцевины, и лучше, чтобы они попадали к волшебникам исключительного самообладания и силы ума.

Но на лице Дороти Петтигрю всё же отразилось лёгкое разочарование, когда в лавке Олливандера из всех предложенных её сыну палочек перед поездкой в Хогвартс подошла именно палочка из вишни — на солнце рукоять отливала розовым перламутром.

Впрочем, Питер с самого детства привык к этому выражению на лице горячо любимой матушки и очень старался, чтобы оно возникало пореже.

Не получалось.

Дороти и Роберт Петтигрю представляли собой типичную семейную пару со взаимным неудовольствием друг к другу. Познакомились они в больнице святого Мунго, где Роберт проходил практику в отделении лечения последствий падения с мётел и других магических травм. Он показался интересным хорошенькой светленькой буфетчице Дороти, когда сидел за столиком у окна, потягивал кофе и просматривал свои конспекты. Роман их не был бурным, но в конце концов привёл к закономерному результату: Роберт предложил Дороти стать его женой.

Через пару лет Роберт уже работал целителем в том же отделении, а Дороти перевелась в министерство магии, чем ужасно гордилась и не уставала упоминать об этом факте коллегам Роберта на банкетах, которые тот, кстати, не очень жаловал. Правда, Дороти забывала добавлять, что работает она по-прежнему буфетчицей, хотя официально числилась в Отделе магического хозяйства.

Потом родился Питер, но почему-то вместо того, что укрепить семью, стать тем самым цементом, который часто объединяет супругов в общих приятных заботах, усилил их взаимную неприязнь.

Дороти обвиняла Роберта в том, что из-за него и Питера так и не сделала карьеру, что она не нанималась быть домработницей, что её молодость загублена.

Питер рос тихим и неконфликтным и очень хотел, чтобы родители не ругались, а мама им гордилась.

С отцом, увы, у него тоже никак не складывалось — Роберт предпочёл уйти с головой в работу, чтобы поменьше бывать дома. Единственное, в чём он проявлял воспитательный интерес — это требование к Питеру, чтобы тот даже близко не подходил к гоночным мётлам. Насмотрелся в отделении, спасибо!

Негативные эмоции и разочарования не могли привести ни к какому личностному росту. Ни Роберта, ни Дороти, ни тем более Питера, самооценка которого была настолько низкой, насколько только можно представить.

Может, именно поэтому дружба с таким яркими личностями, как Сириус Блэк и Джеймс Поттер, воспринялась Питером как настоящее чудо. Да, они постоянно подтрунивали над ним и не ожидали от него многого, но не смотрели с вселенским разочарованием. А Ремус Люпин и вовсе оказался ещё в худшем положении — шутка ли, каждое полнолуние превращаться в монстра. Поэтому Питер всеми руками и ногами держался за эту дружбу — она давала ему возможность хоть немного поверить в себя.

Оказалось, он мог хорошо учиться, особенно если забывал о том, что он — ничтожество. Его ум обладал редкой способностью цепко подмечать детали, а трудолюбие и усердие привели к тому, что наравне с друзьями к пятому курсу Питер сумел стать анимагом. Между прочим, это большое достижение — далеко не каждый волшебник обладает достаточной одарённостью для этого сложного и опасного магического действия.

Возможно, крыса — анимагическая форма Питера — и вызвала усмешки у Сириуса или Джеймса, которые сумели стать такими большими животными, как олень и пёс, но я бы не спешила судить о силе и могуществе волшебника по размеру его анимагического животного. Знаете ли вы историю о волшебнике-сироте Илия, который прогнал стаю дементоров Патронусом, принявшем форму маленькой мыши? То-то же.

Но вернёмся к Петтигрю.

Родители Питера в конце концов развелись, а ему вновь пришлось встать между двух огней. Отец тогда чуть ли не впервые повысил на него голос. Он предлагал Питеру переехать к нему, и его лицо буквально перекосилось, когда он услышал тихий, но твёрдый отказ.

В глубине души Питер понимал, что с отцом ему будет легче и проще. Когда они оставались наедине без мамы, всё было не так уж и плохо. Но не мог же он оставить маму одну?

Но после развода всё стало ещё только хуже.

Дороти манипулировала им и постоянно была недовольна. Не стал старостой, не сдал все СОВ на «Превосходно», не стал капитаном команды по квиддичу. Сплошные «Не». Не стал тем сыном, которым она могла бы гордиться.

После окончания Хогвартса Питером постоянное неудовольствие Дороти выросло, ведь теперь сын не мог спрятаться от неё в школе на десять месяцев.

«Я посвятила тебе жизнь».

«Из-за тебя я загубила свою молодость».

«Если бы ты хоть в чём-то преуспел».

Питер теперь лучше понимал отца, который молчанием отгораживался от скандалов. Но Дороти это не устраивало — чтобы тиранить жертву, надо, чтобы она трепыхалась, а не висела мёртвой тряпкой.

«Где ты был?»

«Наверняка связался с плохой компанией».

«Пойдёшь по плохой дорожке».

И однажды Питер не выдержал. Он поднял на Дороти глаза и решительно пресёк её очередную уничижительную речь:

— Я не ничтожество. Ты же не знаешь всего.

Дороти подавилась воздухом.

— Питер… Ты никогда не возражал мне!

— Могу я, наконец, сказать то, что думаю? — устало сказал Питер и побрёл в свою комнату.

Теперь Дороти сменила тактику. Она приставала к нему с расспросами, а когда он отмалчивался, начинала плакать и причитать, что он её совсем не любит и не доверяет.

Сердце Питера не выдерживало слёз матери, и он неуклюже пытался оправдаться, испытывая муки совести.

Конечно, он не мог рассказать открыто, что является членом Ордена Феникса, а тем более ни за что не выдал бы каких-то важных секретов, но чтобы её успокоить, рассказывал ей теперь чуть больше о себе, чтобы она не обижалась. Он не пытался врать, просто тщательно взвешивал то, что можно было сказать, а что нет. Известно, что лучший способ сделать так, чтобы тебя в чём-то не заподозрили и отстали — говорить правду. Если бы он начал сочинять или выдумывать, запутался бы окончательно, ведь Дороти прекрасно умела вычленять детали из его скудных рассказов.

Сначала так и получилось.

— Ты сказал, что вчера с друзьями был в районе Барбикан, но там не было дождя, а ты пришёл весь мокрый, — с подозрением сказала Дороти, когда Питер неумело пытался сочинить отговорку.

На самом деле они с орденцами были накануне в районе порта, караулили отходные пути в доках, пока Грюм с отрядом проводил зачистку.

А Дороти не унималась.

— Кто такая Марлин? Может, познакомишь? Ты постоянно про неё говоришь…

— И что эти твои школьные дружки? Вы продолжаете встречаться?..

— Не хочешь говорить, как называется ваша организация, не надо, но чем вы хоть занимаетесь?..

А потом Дороти будто переменила своё отношение. Она не смотрела на Питера с раздражением, а мечтательно улыбалась, и Питер не сразу догадался, что у мамы кто-то появился. Может, оно и к лучшему — отстанет от него самого.

К его огромному облегчению, они научились слышать друг друга — так ему казалось, по крайней мере. Он стал больше ей доверять и даже как-то намекнул, что друзья его настолько ценят, что сделали Хранителем заклинания Фиделиус. В подробности он не вдавался, просто хотел показать Дороти, что не такой уж он и тюфяк, каким она его всегда считала.

Он, не стесняясь, плакал, когда погибла Марлин.

Атмосфера в Ордене стала мрачной. Кажется, Сириус подозревал Питера в том, что именно он предатель, а сам Питер думал на Сириуса и немного на Люпина.

Когда Джеймс предложил его в Хранители, Питер не поверил своим ушам. Он был уверен, что тот выберет Сириуса Блэка. Но Джеймс сказал тогда, что доверяет всем им, ведь они — его друзья. Они совершили ритуал Фиделиуса, запечатав тайну нахождения дома Джеймса и Лили в сердце Питера, а потом Питер написал несколько записок с адресом через зеркало и зачаровал их таким образом, чтобы они сразу самоуничтожились после того, как адресат прочитает содержание.

Дамблдор, Грюм, братья Пруэтты и ещё некоторые члены Ордена получили такие записки. Ну и, конечно, Сириус и Ремус. Да, ещё Батильда Бэгшот, она проживала с Поттерами по соседству, и Дамблдор на собрании вроде как себе под нос сказал, что неплохо бы было, если бы Хранитель открыл местонахождение Поттеров Батильде. Она, мол, старушка хоть уже с приветом, но добрая и радушная, а Лили всё будет веселее, что хоть кто-то к ним приходит постоянно. И Питер так и поступил — отправил Батильде Бэгшот записку с совой.

Орденцы подстраховались, укрыв надёжно Поттеров, но не сумели уберечь своих. Каждый из них оказался под прицелом Пожирателей.

Питер много думал о том, кто же в их рядах предатель? Но так ничего и не придумал дельного. Идеи, одна бредовее другой, только путали.

После смерти Эдгара Боунса он пришёл домой нетрезвым.

— Что за вид, Питер? — Дороти зависла над креслом, в которое он упал, в ожидании объяснений.

— Помнишь, я недавно рассказывал тебе про Эдгара? — устало ответил Питер и прикрыл глаза — новые серьги с голубыми сапфирами Дороти колыхались перед его лицом, и его замутило. — Его с семьёй сожгли заживо.

Дороти ахнула, подала Питеру стакан воды.

У Питера не было сил даже разуться. Он так и сидел с закрытыми глазами, а потом Дороти его спросила:

— Ты как-то сказал, что тебя назначили Хранителем. Ты бы смог выдать своих друзей?

Питер вцепился в подлокотники кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он гневно уставился на Дороти — похмелья как не бывало.

— Никогда. Друзья — единственное, что у меня есть в этой жизни.

— А как же я? — тут же перешла в наступление Дороти, и Питер понял, что ничего-то между ними не изменилось.

— А что ты?

Питер поднялся и как был, в ботинках, пошёл в свою комнату. На пороге он обернулся.

— По крайней мере, мои друзья не ждут от меня, что я стану министром магии, или чемпионом по квиддичу, или ещё каким чудом-юдом. И не считают бредом желание открыть простую сырную лавку. Они любят меня просто так.

Наступил октябрь, и дождливая погода особенно соответствовала его настроению. Питер почти никуда не выходил, да и орденцы практически не собирались все вместе. Он даже не знал, как обстоят дела у других. Поттеров он навещал в последний день августа, но был так подавлен смертью Марлин, что пробыл совсем недолго. Люпин где-то пропадал, у Сириуса были свои дела. Кажется, общие уныние и напряжение можно было пощупать рукой.

Он запоем читал, а поскольку в доме книг было не так уж и много — Дороти предпочитала вкладываться в красивые безделушки, — принялся по второму кругу перечитывать старые учебники. «Лицом к лицу с безликим»,⁽¹⁾ «Стандартную книгу заклинаний Миранды Гуссокл», «Продвинутый курс трансфигурации» и «Историю магии» Батильды Бэгшот.

Дороти заглядывала к нему, предлагала чай или ужин, но Питер чаще всего отказывался. Иногда она приносила что-нибудь перекусить прямо в его комнату и садилась рядом с кроватью, пытаясь завести разговор.

— Что читаешь? — спросила она как-то, ставя на письменный стол высокий бокал с тыквенным соком.

— Книгу… — буркнул Питер.

— Очень смешно, — кисло отозвалась Дороти.

Она взяла со стола учебник по истории магии, который Питер как раз закончил читать накануне, но не убрал на полку.

— Ничего не меняется. Ещё я училась по этим учебникам. Интересно, эта Батильда Бэгшот жива? Выглядит на колдофото не очень.

— Жива… — снова буркнул Питер.

— Откуда ты знаешь? — искренне удивилась Дороти. — Не знала, что у тебя есть такие знакомства.

— Встречались, — уклончиво ответил Питер. — Нормальная старушка. Она живёт по соседству с Джеймсом.

— Ну ладно, не буду тебя отвлекать, — Дороти положила учебник, вздохнула и пошла к себе.

Дня через три он всё же выполз из комнаты и даже поужинал вместе с Дороти. Они допивали чай, когда сигнальные чары оповестили о позднем визите нежданного гостя.

— Кто это там? — удивилась Дороти.

Питер пожал плечами и на всякий случай покрепче сжал палочку.

Он осторожно открыл входную дверь, и тут же услышал возглас Дороти за спиной:

— Миссис Бэгшот! А я вас узнала! Ну надо же, мы буквально на днях вас вспоминали! Питер читал ваш учебник.

— Очень приятно, что молодые люди читают учебник по истории магии и после окончания школы, — проскрипела Батильда и спросила у опешившего Питера: — Вы позволите мне войти, Питер?

— Что-то случилось? — сердце его учащённо забилось.

— Нет-нет, всё в порядке, уверяю вас, — успокоила его Батильда. — Если только не считать того, что я напрочь забыла, куда я поставила вчера горшок с овощным рагу — боюсь, найдётся потом только по запаху.

Питер посторонился, пропуская Батильду в комнату. Ростом она была Питеру едва ли по плечо, хотя сам он был не так высок — всего пять с половиной футов. Сквозь реденькие волосы на голове просвечивала кожа, а всё лицо — в красных прожилках сосудов и старческих пигментных пятнах.

— Пройдёмте сюда.

Питер ещё не пришёл в себя от потрясения, но понимал, что Батильда не пришла бы просто так, поэтому лучше с ней поговорить без посторонних глаз. То есть без Дороти.

— Не стоит беспокоиться, Питер, — Батильда вцепилась в него костлявой рукой, похожей на лягушачью лапку, чтобы не упасть. — Я ненадолго. Можно поговорить и тут.

Она, охая и кряхтя, села в кресло. Дороти сделала вид, что ушла на кухню, но Питер был уверен — будет подслушивать.

— Как вы меня нашли? — спросил Питер.

— Ну твой дом-то не под Фиделиусом, — усмехнулась Батильда.

— Фиделиусом?..

— Достаточно было заглянуть в магический адресный справочник. Конечно, в моём возрасте трансгрессировать опасно, но в общем и целом я не растеряла по дороге своих запчастей. Все руки и ноги на месте.

Питеру было известно, что Батильда та ещё любительница пошутить. Может, в этом и скрывался секрет её долголетия? Вроде ей было сто десять лет, плюс-минус.

— Питер, мне нужен адрес Лили и Джеймса. Видишь ли, та записка, что ты мне прислал в январе этого года, сразу исчезла, а я никак не могу вспомнить номер дома, вот беда.

Питер во все глаза смотрел на Батильду. Никто не знал, что он — Хранитель. Кроме Джеймса. Если только…

— Да брось, неужели ты думаешь, Лили не сказала мне, что именно тебя Джеймс выбрал Хранителем? Ты достойный юноша. Я переживаю, как там они? Как малыш Гарри? Я не была у них уже три дня, а вдруг им нужна помощь?

Что-то тут было не так.

— Разве можно не знать, где находится дом, если много раз там был? — осторожно спросил Питер.

— А ты как сам думаешь? Ну-ка, скажи мне, как ты добираешься в Годриковую впадину?

Питер задумался. Каждый раз, желая оказаться в доме у Джеймса и Лили, он мысленно повторял адрес: «Уэст-кантри, Годрикова впадина, Понд-стрит, 10». Тогда перед мысленным взором возникала калитка, за которой начиналась тропинка к аккуратному двухэтажному коттеджу. Перемещаться приходилось прямо к самой калитке, чтобы никого случайно не притащить на хвосте.

— Я обратилась к Альбусу, но он развёл руками — только Хранитель может назвать адрес. Если я даже мысленно начну перебирать все номера в сочетании с названиями улиц, это ничего не даст. Надо на самом деле знать этот адрес.

Питер засомневался.

— Ох, — Батильда начала подниматься. — Зря я тебя потревожила. Я понимаю, как это всё глупо. Вроде твой папа работает в Мунго? Спроси у него при случае о волшебной деменции. Прескверная штука. Тут помнишь, а тут — нет. Я могу с точностью рассказать, в каком году было восстание гоблинов под предводительством Гырга Грязного, но не помню, в какой стороне у меня в доме выход, и стою по десять минут, уткнувшись в стену.

— Подождите… — нерешительно сказал Питер.

— Ты вот что, Питер, — сказала Батильда и похлопала его по руке — ему показалось, что до него дотронулось привидение. — Как будешь у Лили, передай от меня весточку. Хотела с Хэллоуином их поздравить, уж больно тыква знатная в этом году уродилась.

— Уэст-кантри, Годрикова впадина, Понд-стрит, 10, — быстро сказал ей Питер в спину.

Дороти, подглядывающая из-за кухонной двери, завизжала, когда сгорбленная старушка вдруг начала распрямляться, становиться выше в плечах, а её белёсые волосы темнеть.

«Батильда» развернулась, передумав уходить. Пергаментная кожа лица становилась жёлтой, в отметинах оспы. Зловещая усмешка совсем не походила на улыбку доброй старушки, забывающей всё на свете.

Перед потрясённым Питером стоял высокий незнакомый мужчина. Но шок Питера не шёл ни в какое сравнение с потрясением Дороти, которая прекрасно знала, кто перед ней. Человек, имеющий репутацию спокойного, уравновешенного, ловкого и увёртливого, с истинным даром убеждения.

— Август…

Свист хлыста, и Питер оказался привязанным к креслу.

— Спасибо, Питер. Всё оказалось не так и сложно. Кажется, мы не знакомы? Твоя любезная матушка не рассказывала обо мне? Август Руквуд.

Он склонил голову в шутовском поклоне, и только заклятие немоты не дало Питеру высказать всё, что тот думал сейчас о Руквуде.

— Ну же, будь хорошей девочкой, — сказал Руквуд и отшвырнул от себя Дороти, набросившуюся на него с кулаками. — Мне и так пришлось слишком долго терпеть твой ужасный характер. Ну ладно, раз ты сама этого хочешь…

Ещё один взмах палочки, и Дороти уже сидела в соседнем кресле от Питера.

— Прямо семейный ужин, — недобро хмыкнул Руквуд. — А теперь пора позвать Тёмного Лорда, он не любит, когда его заставляют долго ждать.

Когда Волдеморт узнал о Пророчестве, он пытался не придавать ему значения. Но он слишком долго шёл по пути бессмертия, чтобы теперь споткнуться о случайное препятствие. Он не доверял никому и ничему. В том числе и сомнительному Пророчеству. Но слова о том, что грядёт кто-то, кто способен его сокрушить, нагоняли страх. Совсем как тогда, когда Марта Лонг в приюте Вула запирала его в тёмном чулане и свистящим шёпотом обещала, что сейчас за ним придут черти и покарают его. Тому было три года, но он до сих пор помнил тот страх.

Нет, он не собирается больше кого-то бояться. И ждать, пока подрастут мальчишки — тоже. Он выбрал отпрыска Поттеров, хотя лучше было убрать обоих. Лонгботтомами он займётся потом. Пока — Поттеры.

Но те трусливо спрятались. Он не мог их найти — те как в воду канули. Явно не обошлось без Дамблдора — старый интриган наверняка укрыл их где-нибудь под Фиделиусом.

Время шло, а Волдеморт не любил, когда его планы не получалось осуществить. Постепенно круг тех, кто мог быть Хранителем Поттеров, сузился. Дамблдор вряд ли бы сам стал Хранителем — это было слишком очевидно, поэтому глупо.

У Поттера в школе были дружки, искать надо было среди них. Люпин — отпадал, но стоило попробовать переманить его на свою сторону — пообещать то, что не могли дать Дамблдор и его хвалёное министерство. Блэк или Петтигрю? Что ж, Регулус Блэк, увы, с братом не общался, а подобраться к его старшему брату не так-то просто — тот был в одной шайке с Грюмом.

А вот к Петтигрю неожиданно нашёлся подход. Его глупая мамаша работала в буфете министерства. И тогда Август Руквуд получил персональное задание. Очаровать оплакивающую свою молодость женщину не составило труда. Пара комплиментов, два-три подарка, томный взгляд. Волдеморт видел, как передёргивает Руквуда каждый раз, когда он рассказывает об истериках этой Дороти, но его это не волновало.

На одном из свиданий, когда Руквуд сблизился с Дороти Петтигрю достаточно, он подарил ей серьги с голубыми сапфирами. Руквуд был квалифицированным специалистом в области Тёмных искусств, а ещё отличным невыразимцем, работающим с секретными артефактами. Голубые сапфиры считались экстрасенсорными камнями, из них легче всего было сделать проводники, способные запоминать разговоры, а потом передавать их по специальному устройству.

Попадалось много всякой чепухи: Дороти Петтигрю пилила сына постоянно и с завидной регулярностью. Не так встал, не так пошёл, не туда сел. Как он вообще умудрился попасть на Гриффиндор при таком воспитании? Но попадались и крупицы золота: Питер, сам того не подозревая, выбалтывал ценные сведения об орденцах, об адресах и местах операций. Руквуд умел составлять два и два вместе.

Эта слежка затягивалась, Поттеровскому ребёнку уже было больше года. Целый год Волдеморт носом землю рыл и не мог выйти на их след!

Потом Питер похвастался, что его сделали Хранителем друзья. Теперь Руквуд с тройным усердием окучивал Дороти и пообещал ей устроить протекцию для сына в министерстве, но при одном условии: она должна рассказывать всё о всех его перемещениях, чтобы Руквуд убедился, что за Питера можно поручиться. Благодаря этим сведениям удалось выйти на след Боунса — это было большой удачей. Но не этого ждал от него Волдеморт. Загвоздка была в том, что Хранитель мог рассказать свой секрет только добровольно. Никакими пытками этого сделать не удалось бы. Поэтому приходилось ждать.

И вот три дня назад: Руквуд доложил, что Петтигрю в разговоре с Дороти обронил о знакомстве с Батильдой Бэгшот, потому что она соседка Поттеров.

Выяснить, где живёт старушка, не составило труда. Наведаться к ней под видом корреспондента «Ежедневного пророка» — тем более. Наверняка, миссис Бэгшот привыкла к журналистам, как к слизням на своих заросших грядках. Жиденькие волосы дали Оборотному зелью серебряный перламутровый оттенок. Август Руквуд залпом осушил кубок и назвал адрес дома Петтигрю.

Ноздри Волдеморта хищно раздулись, когда он, призванный верным слугой, оказался в гостиной Петтигрю.

— Так-так, кто тут у нас? — вкрадчиво произнёс он. — И кого это Дамблдор назначает Хранителем? Мама может гордиться тобой, Питер.

Волдеморт улыбнулся Дороти, тихонько поскуливавшей от ужаса.

— Но я умею быть благодарным, — склонил голову Волдеморт теперь в сторону Питера и достал палочку. — Твою руку!

Волдеморт, освободив его левую руку от пут, закатал свитер и прислонил кончик палочки к предплечью.

Боль была дикой, и Питер, стараясь не закричать, сцепил изо всех сил зубы.

— Тёмная метка — это мой подарок, Питер, — почти с нежностью сказал Волдеморт, глядя на выжженный череп со змеёй, выползающей изо рта.

— Повелитель… — раздался неуверенный голос Руквуда. — Разве вы оставите его в живых? Разве не проще убить их обоих?

— Где твои манеры, Август? — поцокал языком Волдеморт. — Женщина столько месяцев тебя ублажала, а ты сразу убить? Нет, Питер Петтигрю ещё может оказаться нам полезным. Впрочем, ты прав: надо обезопасить себя от того, чтобы он не наделал глупостей.

— Круцио!

Его палочка с такой стремительностью метнулась в сторону Дороти, что Питер почувствовал движение воздуха от рукава мантии.

Дороти истошно закричала.

— Не надо, прошу вас! — Питер сам не узнал свой голос.

Кажется, он завизжал.

Волдеморт убрал палочку. Дороти обвисла в путах.

Ещё одно движение палочки, свист воздуха. Верёвки, связывающие Питера, упали. Волдеморт поднял его из кресла, заставил встать, потом взял его за руку.

Питер приготовился к боли, но Волдеморт бросил через плечо Руквуду:

— Тебе придётся побыть свидетелем.

Огненное лассо вырвалось из конца палочки Волдеморта, обвило его запястье и Питера.

— Клянешься ли ты, Питер Петтигрю, что никому не расскажешь, как и каким образом мне удалось узнать адрес дома Поттеров в Годриковой впадине?

— К… клянусь, — прошептал Питер.

— Клянешься ли ты, Питер Петтигрю, что будешь служить мне верой и правдой?

— Клянусь… — ещё тише прошептал Питер.

— Клянешься ли ты, что не выдашь тайны Августа Руквуда, чтобы он и дальше мог спокойно работать в Отделе тайн? Видишь ли, он слишком дорог мне, чтобы я мог его потерять.

— Клянусь…

Три огненных кольца растворились в воздухе, когда Август Руквуд закрепил Непреложный обет.

— Пожалуй, чай мы не будем, — сказал Волдеморт. — Сегодня нас ждёт вечеринка у Поттеров.

Когда за ними закрылась дверь, Питер помог Дороти снять путы, а потом сказал, чувствуя, как внутри затягивается в узел чувство невыразимой утраты и боли:

— Ну вот. Теперь ты точно можешь мной гордиться. Глядишь, меня ещё и Орденом Мерлина наградят. Посмертно.

1) Учебник по защите от Тёмных искусств для шестого курса.

Вернуться к тексту