Тьма и Свет/Darkness and Light (гет)

Чтобы очистить песок и избавиться от примесей, гномы решили его промыть. Беднягу Рейнспота подняли на самый нижний уступ Купеликса и велели ему вызывать дождь в течение нескольких часов. Пол обелиска стал довольно грязным из-за мокрого песка и размокшей растительной массы.

Дракон спустился из своего святилища и сообщил, что там тоже формируются облака.

Начался лёгкий дождь. В 450 футах над Рейнспотом. Крошечные молнии проносились по полой шахте, отскакивая от мрамора, как гольяны в бурном ручье. Купеликс был в восторге от всего этого. Он читал о загадочном явлении под названием «погода», но никогда с ним не сталкивался.

«В помещении такого обычно не бывает», — кисло заметил Стурм. Он промок до нитки, потому что гномы использовали его непромокаемый плащ, чтобы сделать вёдра для чистого песка.

Миконы были оснащены парой больших вёдер, которые висели по бокам их шарообразных грудных клеток, как седельные сумки. Они спешили в пещеру со своей ношей, где Сайтер, Бёрдколл и Флэш готовили чан, в котором будет плавиться песок.

Чан, как и форма для отливки линзы, был сделан просто и грубо из глины. Разложившийся растительный пух, покрывавший всю красную луну, вперемешку с сухой землёй образовывал превосходную по качеству глину. Гномы в пещере слепили из нее широкое корыто, укрепив его несколькими досками, «позаимствованными» у "Повелителя Облаков".

К рассвету корыто было готово.

С помощью Микона в качестве тягловой силы гномы установили корыто над одним из вулканических жерл. Затем они сели и стали ждать, пока глина затвердеет.

В одном из отверстий в полу показалась голова Флэша.

«Мы готовы к подаче песка!» — крикнул он.

Ропериг подошёл ближе к яме и спросил: «Что тебя удерживает?»

«Ничего», — ответил гном, весь в грязи. «Я сказал, что мы готовы к песку».

«Он имеет в виду, что тебя держит в яме?» — сказал Стурм.

«О! Я стою на Миконе». Гигантский муравей висел вниз головой под отверстием, а Флэш стоял на его брюхе.

Вся команда, кроме Китиары и Рейнспота, спустилась в огромную пещеру. Там в ряд стояли Микона, нагруженные мешками с песком, словно кавалерийский отряд на параде.

Каждый раз, когда Бёрдколл высовывал голову из зубчатого прохода в скале и свистел, один из муравьёв отделялся от остальных и следовал за ним.

Дальше, за родильным залом миконов, гномы трудились над чаном для стекла. Стурм наблюдал, как они высыпали ведро за ведром в чашу из обожжённой глины, равномерно распределяя песок по дну и посыпая его различными безымянными порошками, которые они принесли с летающего корабля. В зале стояла невыносимая жара.

По приказу Купеликса миконы вскрыли один из магматических каналов, чтобы из-под земли вытекало больше породы.

Гигантские существа, казалось, не обращали внимания на жару. Чаша над магмой была неустойчиво закреплена на каменных опорах. Маленькие человечки беспечно прогуливались по краю огненной ямы, едва ли замечая, что в случае падения их ждёт мучительная смерть.

Стурм уже не в первый раз восхищался гномами. Иногда они вели себя глупо и пытались командовать, но в своей стихии были неукротимы.

Песок раскалился и начал дымиться. Процесс был слишком быстрым и незаметным, чтобы его можно было увидеть, но твёрдые зёрна превратились в однородную массу, сначала ярко-оранжевую, а затем почти белую, когда температура достигла максимума. Гномам и Штурму было слишком тяжело смотреть на это сияние, и они отошли в более прохладную часть помещения.

«Как ты придашь расплавленному стеклу форму линзы? — спросил Стурм.

— Мы не будем этого делать», — сказал Статтс, вытирая свой румяный лоб.

«Мы просто отольем линзу здесь».

Не успел он это сказать, как в зал вбежали миконы, нагруженные свежей грязью. Бердколл, который, казалось, нашёл общий язык с муравьями, велел им высыпать свой груз в естественную выемку на полу пещеры. Затем Бердколл и Сайтер принялись разравнивать алую грязь лопатками, формируя круглую чашу.

Когда грязь затвердела, но ещё не высохла полностью, Статтс и Сайтер посовещались. Все ждали его слова — гномы, Стурм, миконы, даже Китиара и Купеликс в обелиске наверху.

Статтс щёлкнул пальцами и заговорил так быстро, что Стурм не успевал за ним. Сайтер кивнул.

Четыре Микона заняли позиции вокруг плавильного чана.

Бёрдколл сидел верхом на одном из муравьёв, напевал и размахивал руками, направляя усилия гигантов. Миконы сомкнули свои клешни на стержнях, которые гномы оставили торчать из глиняных стенок, и легко подняли чан над магматической печью.

Чан, поддерживаемый двадцатью четырьмя отдельными ножками, был перемещён по каменистому полу к форме.

— Ты готов? Спросил Статтс Бёрдколла. Свистящий гном подал знак, и Статтс крикнул: «Можешь начинать!»

Два муравья подняли чан. Раскалённое добела расплавленное стекло перевалилось через край чана и с громким шипением упало в форму.

Из ещё влажной грязи повалил пар.

«Выше!» — крикнул Статтс. «Подними конец повыше!»

Части внешней поверхности чана начали крошиться и отваливаться.

Расплавленная масса стекла хлынула на ослабевшие стенки. В кромке образовались трещины.

«Держи их подальше!» — предупредил Стурм Статтса.

Гномы, движимые безграничным желанием всё увидеть, столпились у формы для линз. Если чан разобьётся, их всех зальёт расплавленным стеклом. Статтс оттолкнул своих коллег на безопасное расстояние.

Чаша теперь стояла вертикально, и последние капли упали в форму. Расплавленного стекла было больше, чем могла вместить форма, поэтому оно перелилось через края. Когда микониды опустили чашу в горизонтальное положение, треснувшие стенки развалились на части.

«Уф!» — сказал Статтс. Его лоб был мокрым от пота. «Успели!»

Форма, прочно скреплённая камнем, держалась хорошо.

Края линзы, остывая, уже становились красными, после слепяще белого цвета. В центре лопались пузырьки, когда пар вырывался из грязевого покрытия. Зритель нахмурился, глядя на это.

«Я этого не планировал», — сказал он. «Пузырьки испортят стекло».

«Это не обязательно должно быть идеально прозрачное стекло», — сказал Статтс.

«Сколько времени потребуется, чтобы оно остыло?» — спросил Стурм. Мерцающий жар от налитого в форму стекла завораживал.

«Полное остывание займёт двенадцать часов или больше», — сказал Сайтер. «Это будет непросто сделать раньше, но мы не можем разбить форму, пока не убедимся, что ядро остыло».

«Может, попросим Рейнспота сбрызнуть его водой», — предложил Катвуд.

«Нет! Оно разлетится на миллион осколков!»

Не зная, чем ещё заняться, кроме как ждать, Стурм и все гномы, кроме Сайтера, покинули пещеру. На поверхности ещё оставалось немного дневного света, и гномы хотели вернуть «Повелителя облаков» в лётное состояние.

Летательный аппарат гордо возвышался на ровном дне долины, и как только к корпусу прикрепили крылья, он стал выглядеть ещё величественнее. Длинная тень обелиска быстро двигалась вслед за быстро заходящим солнцем.

«Готов к проверке крыльев?» — крикнул Уинговер в переговорную трубу. Из машинного отделения донеслось приглушённое «Да». «Запустить двигатель!»

Китиара почувствовала под ногами вибрацию.

Кончики крыльев поднялись, согнулись и снова начали опускаться, но остановились. По кораблю прошла мучительная дрожь. Крылья остались на месте и задрожали.

«Нет, нет! Выключай!» — крикнул Уинговер. Дверь в столовую распахнулась, и оттуда, кашляя, вышел Флэш.

Уинговер высунул голову из окна рулевой рубки.

«Что случилось?» — спросил он.

«Этот тупой Бёрдколл установил переключатель вверх ногами! Когда я подал молнию в двигатель, она вернулась по кабелю и вывела из строя накопительный конденсатор! У нас нет электричества!» — воскликнул Флэш, чуть не плача.

Китиара схватила гнома за плечо и развернула к себе. «Нет электричества?» — сказала она. «Что это значит?»

«Это значит, что мы не можем улететь домой!»