Моё проклятое дитя (джен)

Вечер знойной осени, 1980

Аппарировав на широкую улицу, Северус на миг растерялся. С двух сторон его окружали разномастные дома, ухоженные и не очень, в конце улицы белела местная церковь, а за его спиной маячили кроны темных деревьев. Проверив маскировочные чары, он зашагал по тротуару, вдыхая душный воздух, насыщенный цветом сирени. Он пристально осматривал фасады домов, в некоторых горел свет и слышались голоса, музыка и звон посуды. За забором то и дело шелестели кусты — садовые гномы искали, чем бы поживиться. Наконец, он нашел нужный дом — на крыльце стояло кресло-качалка, в котором, накрывшись ситцевым пледом, храпела старушка. Тяжелые очки повисли на кончике носа, грозясь упасть, черная кошка звонко мяукала, потирая спину об ее ноги, но саму спящую ничто не будило.

Северус оглянулся и вытащил клочок пергамента, на котором летящим почерком было нацарапано:

«Коттедж Поттеров находится по адресу: Годрикова Впадина, улица Весны, 17»

Едва дочитав, он испепелил бумажку заклинанием, и перед его глазами вырос двухэтажный домик. В освещенных комнатах мелькали чьи-то тени, где-то криком надрывался младенец. Перед калиткой дожидался хозяина блестящий мотоцикл — у Поттеров были гости.

Северус нахмурился и спрятался за огромным почтовым ящиком у соседей напротив.

Он стал ждать.

Улица была по-прежнему пустынна, если не считать нескольких сов, с громким уханьем пролетевших мимо. Когда стемнело так, что очертания предметов вдалеке лишь угадывались, заморосил мелкий дождик, не приносящий облегчения. Северус плотнее закутался в мантию, морщась от поднявшейся в воздух дорожной пыли. Непогода разбудила и старушку. Батильда Бэгшот, кряхтя и охая, засеменила обратно в дом. Северус, забавы ради, постарался припомнить, сколько же ей стукнуло в этом году, но потом отвлекся.

Метка начинала болеть, и это было плохим знаком. Если это действительно был вызов, а он еще не очень хорошо разбирался в настроениях Хозяина, можно было смело прощаться с жизнью. Тёмному Лорду могло быть известно, что Поттеры проводят Обряд дождя (1) своему первенцу. И даже если Хозяин не предполагал, что это событие состоялось сегодня, и не заметил отсутствия одного из своих последователей, Северус знал одно: Волдеморт очень догадлив.

Северус стиснул рукой предплечье и кинул отчаянный взгляд на окна коттеджа. Он не возносил никаких молитв, потому что недавно перестал верить в высшие силы. Но они к нему, судя по всему, были благосклонны, так как входная дверь коттеджа внезапно распахнулась, и на прилавок вывалились двое хмельных парней.

Лающий смех Блэка и манерную речь Поттера Северус узнал бы где угодно.

— … а он мне говорит: бери свое барахло и выметайся из дому! А я ему: если ты про девочек из плейбоя, то можешь оставить себе. Я предпочитаю живых. И будь я проклят, если он не покраснел!

— Что ж, в отличие от тебя, твоему брату девочки не откажут.

— Эй!

Небольшая потасовка, затеянная за право сесть за руль, заставила Северуса протереть глаза — не обманывает ли зрение? Потому что у членов Ордена Феникса не было футболок с надписью «Я — член Ордена Феникса».

У Северуса такой не было.

Наконец, парни поделили километраж и взмыли в черное небо под жуткий рокочущий звук.

Снейп зло сплюнул и откинул влажные волосы со лба. Раздражение бурлило изнутри, но он напомнил себе, что пришел сюда отнюдь не ради того, чтобы перекинуться проклятиями со школьными недругами. Однако их глупость не оставляла в покое его мысли.

“Вот же хрень дементоровская! Как, Мерлиновы причиндалы, Дамблдор мог принять этих идиотов в организацию, борющуюся с режимом диктатора? Чем он думал, этот старый маразматичный крючконосый дурак?!”

Кипя от гнева, Северус быстро пересек дорогу и трижды постучался во входную дверь. Заслышав приближающиеся шаги, он скинул с себя морок и натянул и так длинные манжеты рукавов на кончики пальцев.

Ему открыли дверь, и Северус вдруг пожалел, что не заготовил никаких фраз для приветствия. Он мог только смотреть, и будь прокляты его глаза, если бы он отвернулся хоть на минуту.

— Проходи скорее, — Лили осторожно улыбнулась ему.

Она не слишком изменилась. Все такая же красивая, несомненно, но что-то неуловимое в ней все-таки было новым для Северуса. Возможно, по той лишь причине, что они давно не виделись? Слишком много воды утекло с тех пор.

Северус робко ступил внутрь, окидывая Поттеровское гнездышко оценивающим взглядом. Первой в глаз падала детская коляска, заявляя всем и каждому о главном виновнике торжества. Гардероб и уродливая голубая ваза в углу. Далее прихожая плавно превращалась в кухоньку со следами застолья. За закрытыми витиеватыми дверцами Северус предположил наличие комнаты для гостей, а узкая дубовая лестница вела наверх.

«Тесно», — подумалось Северусу, и он перевел взгляд на Лили, которая стояла в розовом халтике посреди этого дома, слишком маленького и душного для жизни, и его сердце наполнилось тяжестью.

Ему следовало увести ее отсюда немедленно. Неважно куда — в Тупик Прядильщиков, в Хогвартс, заграницу — здесь было слишком опасно. Ее не нужно было даже уговаривать, чему Северус научился за эти года в совершенстве, так это похищать людей. Просто дождаться момента, когда она отвернется, а остальное — дело техники. Конечно, Лили не была бы рада такому решению — и это мягко сказано, но это было бы потом, когда она осталась бы под его надежной защитой. Он ведь как-то пережил ее гнев и холодное отношение, отравлявшие существование Северуса последние три года, а значит, мог потерпеть еще немного.

— Не желаешь чего-нибудь выпить? — спросила Лили, даже не догадываясь о его размышлениях. И прежде чем он решил для себя, был ли это дежурный вопрос или она действительно хотела посидеть рядом за чашкой кофе как когда-то, Лили со смешком добавила: — Джеймс купил выпивки на всю деревню, даже не знаю, куда это все девать. Можно, конечно, пригласить Аластора — он-то поможет, но, боюсь, останется тут на непозволительно долгое время.

«Джеймс.»

Имя, произнесенное с той толикой нежности, которой всегда не хватало «Северусу». Имя мужчины, который являлся ее мужем, и от которого родила ребенка. Этому мужчине она делала кофе по утрам и, может быть, приносила в постель вместе с завтраком. Она обсуждала с ним новости, делилась переживаниями.

Она с ним спала.

— Не стоит, — Северус склонил голову, позволив волосам завесой скрыть его лицо. Он вдруг осознал всю смехотворность идеи с побегом. Да едва она очнулась бы, то тут же прибежала бы назад, в эту чертову Годрикову Впадину, и стая гиппогрифов ее бы не остановила! — Мне хотелось бы взглянуть на него, если ты не против. У меня не так уж много времени.

Лили тут же приняла озабоченный вид и повела его наверх. Ступеньки под их ногами тихонько скрипели.

— Все остальные давно ушли, — словно извиняясь, обернулась она. — Так что я уложила Гарри спать. Я не знала, к которому часу тебя ждать...

Северус качнул головой, откидывая ненужные оправдания. Дамблдор наверняка выудил лишнее приглашение на очень знатного волшебника, и они до последнего момента его дожидались. Только вот Поттеру и Блэку невдомек, что гостем был Северус, и он готов был приложить все усилия, чтобы так оно и оставалось.

А то, что ребенок заснул до его прихода — вовсе не удручающее обстоятельство. Северус ненавидел детей, и чем меньше шума Поттеровский щенок стал бы производить, тем сноснее ощущалось бы его пребывание в этом доме.

Детская была яркой и уютной, но все равно, на взгляд Северуса, заставленной ненужным хламом. Тут и там выглядывали коробки с одеждой и игрушками, которые явно не помещались в комод. Воздух был пропитан устойчивым запахом талька, гигиенических средств и чего-то тошнотворно сладковатого, присущего всем младенцам.

Он еле сдержался, чтобы не попросить открыть окно.

Лили неожиданно взяла его за руку, глядя на него своими чистыми всепонимающими глазами. Ну почему она так смотрит? Ее жалость была ему оскорбительна, заставляя чувствовать себя еще большим ничтожеством, чем он себя считал последние полгода. Дамблдор тоже кидал на него подобные взгляды, когда думал, что Северус не видит, но их выносить было легче. Директор ничего о нем не знал. Вернее, ему были невдомек его переживания — каждое действие и так выливалось в Омут памяти для вечернего просмотра. Но, что Северус испытывал по этому поводу, тот не знал. Он едва ли догадывался, какая эмоциональная буря разразилась у Снейпа внутри, когда стало известно, что ему позволено прийти в Годрикову Впадину, и сколько храбрости потребовалось, чтобы решиться на это.

Но Лили…

Теперь она знала о его роли в борьбе с Тёмным Лордом, и они словно вернулись назад, на много лет назад, и на ее лице больше не было холодного отчуждения, а ему не нужно было поспешно отводить от нее взгляд.

Они еще до конца не поняли, какие перемены произошли друг в друге, а что осталось прежним, но ледяная стена между ними однозначно рухнула. И Северус заново вспоминал, каково это: держать кого-то за руку, не скрывать волнение и робость, позволить задавать неудобные вопросы. Это было похоже на чертов школьный тест, целью которого было выяснить, что ученик забыл за лето.

— Тебе наверняка было очень сложно, да? — можно было не спрашивать, о чем она. Тёмную метку все еще саднило.

— Немного.

— Боже, — ахнула правильно понявшая его интонацию Лили. — И у тебя же не было никого, на кого можно положиться! Совсем никого… Как тебе удалось скрывать себя так долго? И ты до сих пор так рискуешь…

— У меня были знакомые, разделявшие мои взгляды, — уклончиво возразил Северус, — не поддерживающие Тёмного Лорда открыто, но и не брезговавшие Тёмной магией. Так что нельзя сказать, что я был так уж одинок. А насчет риска… Я бы не решился прийти сюда, если бы не знал наверняка, что одним другом у меня стало больше.

Он не знал, как еще указать на интересующий его факт еще более завуалированно, но Лили его поняла. Это было ясно по тому, как стиснулись ее губы, и как она отошла к детской кроватке, словно не решаясь, что ответить.

Ее лицо вдруг смягчилось.

— Джеймс мне объяснял. Он говорил, что Тёмная магия живет во мне, но я пока не знаю, как к этому относиться. Он жил с этим знанием всю свою жизнь и давно воспринимает как должное, но все равно не слишком любит говорить на эту тему. Сириус же наоборот подшучивает при каждом удобном случае. Ну какая из меня Тёмная? — она несмело улыбнулась, но лицо Северуса не посветлело ни на миг. Он не видел тут ничего смешного.

— Сириус и Джеймс — не лучшие примеры уважающих себя Тёмных магов, и уж, конечно, они тебе — не наставники, так что не стоит обращать на них внимания, — ему стало немного неловко за свой резкий тон, и он исправился. — Карлус был сегодня?

— Да, — ответила она. — Джеймс не позволил ему зайти.

— Я понимаю, ты злишься на него… — начал Северус, но Лили тут же замотала головой.

— Я давно его уже простила. Ты бы видел, как они пришел тогда, после рождения Гарри, весь бледный, непричесанный. Ни следа того высокомерного колдуна, которым меня пугали круглый год. Я едва смогла подняться, чтобы поприветствовать его, как подобает, но он сам подошел, поцеловал мне руку и смотрел на меня так… Даже мой родной отец никогда не смотрел на меня с такой гордостью.

“Его можно понять”, — подумалось Северусу. — “Родился долгожданный наследник, потомок Певереллов, и родили его Тёмные маги, как бы Джеймс Поттер не уклонялся от своих обязательств перед родом. Карлус может праздно доживать свою старость, не беспокоясь о маленькой проблеме.”

Тут же вспомнилось несколько скабрезных шуток, ходивших среди чистокровных по поводу семей, которые не могли обзавестись ребенком. Их положение деликатно описывали как “маленькую проблему”. Довольно унизительно было оказаться предметом таких пересудов — уж отцу Джеймса это было известно, и по слегка удивленному виду Лили стало понятно, что она и приблизительно не представляет, от чего избавила семью Поттер.

Но ее главное достижение, конечно, заключалось не в этом.

Она стала Тёмной, и в определенных кругах это кое-что значило.

Взять хотя бы вот эти маленькие знаки внимания, бережно уложенные у подножья детской кроватки. Резные фигурки, высушенные травы, перевязанные лентами, разноцветные камни и ракушки. Большинство из них — мишура, но среди них были предметы, отмеченные родовым знаком. Последние имели не только символическое значение, но и могли сослужить хорошую службу. Вот, например, жуткая плюшевая пчела-переросток — символ рода Дамблдоров — отличная замена любым седативным препаратам без срока годности. Любой ребенок, обняв на ночь игрушку, больше не стал бы устраивать по ночам концерты. Вроде мелочь, но штука полезная.

Северус внимательно всмотрелся в подарки в поисках знакомых и знакомых знакомых… Не из праздного любопытства, разумеется. Если пророчество не врало (а он был практически уверен, что так оно и есть), стать другом семьи Поттер означало ни больше ни меньше — выжить.

Северус ничего не принес ребенку.

От семьи Принц ему ничего так и не досталось, а дарить нечто несущественное казалось ему верхом идиотизма, тем более что Джеймс Поттер не должен был прознать о его визите.

Северус не впервые участвовал в Обряде дождя. Несколько месяцев назад он присутствовал на торжестве у семьи Малфой, а годом раньше — у Мальсиберов. Церемонии отличались по пышности празднования как день от ночи, но сам ритуал в целом сводился к простому действию. Каждый приглашенный имел право на одно пожелание, которое передавалось новорожденному Тёмным прикосновением. Этой толики магии было слишком мало, чтобы причинить боль или хоть как-то повлиять на человека, но считалось, что пожелания, высказанные в Обряд дождя, имели необыкновенную силу. Обряд считался базовым знакомством ребенка с Тёмной магией, обещая ему разные возможности в будущем (кто какие захочет). Северус мало в это верил. Крещение — вот что по-настоящему открывало двери в мир истинной магии и власти.

Лили нагнулась над кроваткой, и он на миг забылся, так мучительно захотелось коснуться ее длинных медных волос. Он помнил, как подолгу перебирал их в своих руках, когда они отдыхали у озера в Коукворте. Дни, наполненные беззаботностью, бездельем и мечтами. Как они мечтали! Каждый говорил то, что думал, взахлеб, перебивая, а другой злился, выжидая момент, чтобы еще поделиться своими мыслями вслух. Когда идеи заканчивались, они вновь возвращались к любимым моментам, смакуя детали, и как они были уверены в том, что все обязательно сбудется!

К слову, почти все из того, что пожелал тогда Северус, сбылось. Мораль избитая как мир.

Бойтесь своих желаний.

Лили начала снимать с младенца распашонку, но Северус попросил оставить все, как есть. Обряд не должен был занять много времени, и он не собирался желать что-то конкретное.

Гарри Поттер крепко спал, приоткрыв беззубый маленький рот. Болезненная краснота, присущая всем новорожденным, уже сошла, но голова все еще была странной продолговатой формы, а черты лица — неопределенными и смазанными. Северус сам не знал, что ожидал увидеть. Его познаний в биологии и нескольких воспоминаний хватало, чтобы уяснить, что дети в таком возрасте способны реагировать на звуки и самостоятельно держать голову, но не более. Никакого необычного поведения или исключительных способностей. О всплесках спонтанной магии и речи ни шло.

На гладкой голове темнел пушок, в скором обещавший превратиться в отцовскую непокорную прическу, и Северус решил, что это идеальное место для его пожелания.

Он привычно сделал усилие над собой, и дальше его дыхание стало глубоким и медленным, едва уловимым. Постороннему могло показаться, что он оцепенел — настолько неподвижно было его тело. Но это было не так. Его магия, словно бурный поток, кипела и поднималась изнутри. Дождавшись момента, когда она должна была вот-вот выплеснуться, он встряхнул рукой и протянул палец, на кончике которого потрескивала невидимая искра.

Для того чтобы пожелание было искренним, проще было обезличить этого ребенка, но знание, что перед ним Гарри Поттер, не желало покидать его мысли. Он раздраженно зажмурился и вновь попытался отогнать неприязнь, сосредотачиваясь.

Нужные воспоминания промелькнули перед ним.

Мужчина замахивается кулаком на свою жену, но попадает в цепляющегося за ее платье ребенка.

Молодой человек лежит, не шевелясь, под маггловской капельницей. Из иглы, воткнутой в вену, бежит кровь. Девушка в белом озирается, не зная, что делать дальше.

Воспоминания сменялись одно за другим в его сознании, но Северус решительно развеял остальные. Он полностью впитал то отчаянное иступленное желание, сочившееся из разных сцен его жизни.

“Я желаю тебе выжить, мальчик. Пусть смерть обойдет тебя стороной.”

Он ткнул пальцем в гладкую кожу, позволив искре соскользнуть. Раздался душераздирающий плач.

Северус отошел на несколько шагов, растерянно глядя на то, как Лили пытается справиться с орущим младенцем.

— Я не знаю, как так получилось… — оправдания сами посыпались с его губ. — Он, наверное, дернулся во сне, и я ткнул не туда.

— Шшш… Все хорошо, все хорошо. Сейчас посмотрим, — это уже Северусу. — Подай мне, пожалуйста, того гиппогрифа. Шшш…

Северус чуть ли не в панике заозирался. По какой-то неизвестной причине детский плач подействовал на него, словно вызов к Хозяину. Хотелось куда-то бежать или предпринять что-то, лишь бы эти крики закончились.

Он заглянул во все коробки, бегло осматривая содержимое, хотя в точности и не представлял, что ищет. Наконец, обшарив гору тряпья и разных мелочей — даже не пришлось делать вид, что ему это неприятно — он нашел треклятого гиппогрифа. Яркая книжонка из шуршащего материала в форме животного нашлась в детской кроватке, и Северус поспешно вложил ее в крошечные размахивающие ручки.

Младший Поттер сразу потянул ее в свой слюнявый рот, ненадолго заткнувшись.

Взрослые склонились над ним.

— Это... очень плохо, — Лили сжала на секунду губы в безотчетном жесте беспомощности. — Джеймс заметит. Он обязательно спросит, кто ему это оставил.

Да уж. Трудно было не заметить родинку посреди самого лба, отчетливо выделявшуюся на светлой коже. Конечно, через пару дней она должна была сойти на нет и проявиться уже в более зрелом возрасте, но вряд ли Лили удалось прятать сына до этого времени.

— Я хотел оставить ее вот тут, у волос, — Северус, чувствуя себя дураком, указал на пушок.

— Я знаю, — Лили переложила беспокойного сына на другую руку. И уже более спокойно добавила: — Ничего страшного. Скажу, что фрау Фойгт в конце концов заглянула, только нужно предупредить Дамблдора, что он все-таки смог отдать приглашение. На случай, если Джеймс поинтересуется.

Как это ни было странно, но то, что Северус прибавил Лили проблем, не слишком его огорчило. Его заинтересовало другое: она, видимо, не испытывала никаких угрызений совести по поводу того, что обманывала супруга. Это стоило взять на заметку.

— Ох, ну что же с тобой такое, — мальчик опять разревелся. Игрушки его больше не интересовали, а энергичные укачивания, казалось, наоборот раззадоривали пореветь еще громче. Вдруг Лили опустилась на стульчик и каким-то привычным хозяйским движением высвободила белую грудь из ночной сорочки. Большой розовый сосок покружил у ищущего рта, пока младенец сам не потянулся за своей порцией молока.

Северус, к своей чести, спросил позволения покинуть дом, но не мог оторвать глаз от этой картины. Лили бережно держала ребенка, ее лицо, обращенное к сыну, светилось нежностью. Она, ничуть не стесняясь Северуса, помогала себе рукой, следя за тем, чтобы тихие причмокивания не прекращались.

— Останься, — тихо попросила она, это все и решило.

Он запомнил ее именно такой. Впрочем, и другая Лили ему нравилась. Она всегда была разной: радостной, смешливой, серьезной и рассудительной, редко опечаленной, еще реже злой и обиженной. Она была Лили-ребенком, Лили-первокурсницей, Лили-лучшей подружкой, Лили-соседкой. Лили-девушка будоражила его воображение, и он с воодушевлением думал о ней так чаще всего. Но сегодняшняя Лили каким-то особым образом врезалась ему в память, словно нож в дерево, и эта рана, заживая, оставалась с ним долгие годы.

Счастливая Лили.

Лили-мама.

— Можно попросить тебя об одолжении? Карлус прислал Гарри подарок, но Джеймс наверняка выкинет его сразу же, как он попадется ему на глаза. Я боюсь, что если верну Карлусу его обратно, то это разобьет ему сердце. Пусть он останется пока у тебя, ладно? Гарри все равно еще долго не сможет им воспользоваться. Вон в той коробке под синим одеяльцем.

Северус без слов взял указанный сверток. Он был неплотно запакован, но и раскрывать не стоило, чтобы догадаться, что там. Ритуальный нож Певереллов. Похоже, для деда Гарри Поттера его будущее было ясным и решенным делом. И оно в корне расходилось с мнением отца ребенка. Лили — единственная, кто старалась помирить этих двоих, но удастся ли ей это?

Северус живо представил, как Карлус все же получает свой подарок обратно. Этого он уже не стал бы терпеть. Возможно, срочный вызов поверенного и составление нового завещания — самое малое, что грозило бы Поттеру в таком случае. Северус не брался предсказывать.

Отдать сокровенную вещь, ритуальный нож, на хранение старому другу — вещь логичная, но не для Северуса. Лили — мудрая женщина, но Северус всегда был умнее.

— Зачем ты даешь его мне? — спросил он тихим пугающим тоном.

Лили не ожидала такой реакции и не могла подобрать слов.

— Я подумала … что это хорошая идея. Ты с Джеймсом не в ладах, он не узнает…

Северус отмахнулся от этой явной лжи и развернулся к выходу. Дело сделано, он и так задержался здесь на непозволительно долгое время. Он уже спускался по лестнице, когда его окликнули.

— Северус! Не смей уходить! Выслушай меня...

— Здесь нечего говорить, и так все ясно.

— Может, сделаешь усилие и объяснишь?

— Если я задержусь в этом доме еще на минуту, то объясню, но уже твоему мужу.

— Перестань вести себя как малое дитя!

Северус развернулся к Лили лицом. Ее наспех накинутый халат сполз с плеча, а зажатый в изгибе локтя ребенок сыто дергал ножками. Но даже такая, окруженная хлопотами и не в самом лучшем виде, она воинственно глядела на Северуса сверху вниз — он стоял на пару ступенек ниже — и под этим осуждающим и рассудительным взглядом он немного остыл.

— Объяснись, что я сделала не так, — потребовала она.

Северус сложил руки на груди.

— Ты хочешь, чтобы я стал крёстным твоего сына, — произнес он обвиняющим тоном и по ее округлившимся глазам понял, что ошибся.

"Северус Тобиас Снейп, ты неисправимый глупец!"

— Я не думала об этом, — пауза. — А почему ты так решил?

— Первое убиение крестник совершает под присмотром крёстного, — послушно ответил он, вдруг осознавая, что Лили, скорее всего, не была в курсе всех тонкостей. Она стала Тёмной не так давно, а письма Карлуса, какими бы подробными и исчерпывающими они ни были, не могли заменить живое обучение. Тот же Джеймс, по ее словам, пускался в объяснения довольно неохотно.

Лили зашептала Гарри что-то успокаивающее, потому как тот заметно оживился, услышав громкие голоса. Было видно, что она спешно что-то обдумывала.

— Мне еще не совсем понятна необходимость, с которой Карлус настаивает на крещении. Джеймс ни за что не согласится переехать в Хеддингтон, и потому подвергать малыша такому испытанию — просто абсурд. Не пойми меня неправильно, — она выпрямилась, — я сделаю все, чтобы защитить нашего сына, но не любой ценой. Орден делает все возможное, чтобы спрятать нашу семью, но я так же хочу, чтобы и с другой стороны у нас была какая-никакая поддержка. Когда Дамблдор поведал мне, кем ты являешься на самом деле, я… У меня будто лучик надежды появился. Возможно, я и не решусь на что-то более серьезное, чем Обряд дождя, но я думала… Не скрою, я надеялась, что ты присмотришь за Гарри в будущем, если с нами что-нибудь случится.

Северус сжал зубы, чтобы удержаться от ругательств. Он схватился рукой за перила, не зная, куда деть свою злость.

В воздухе запахло озоном.

— Вижу, ты склонен отказаться, — спокойно произнесла Лили, словно предложила ему чашку чая вместо опеки над ребенком.

— Я не понимаю, какой мне с этого прок, — холодно отрезал Северус. — Я всегда был корыстен, ты же меня знаешь. Тёмный Лорд и Дамблдор мне свою цену назвали. А какую выгоду я извлеку, тягаясь с мальчишкой? Во имя чего я должен это делать? Во имя добра? В знак нашей дружбы? Или ты предложишь мне денег?

Язвительная улыбка на ее губах была отражением его собственной.

— Не знаю, Северус. Может, во имя неразделенной любви?

Что-то хищное, необузданное и абсолютно неконтролируемое вырвалось на свободу. Северус преодолел несколько ступенек, их разделявших, одним прыжком.

Она не испугалась. Только глаза, широко открытые и мерцающие, выдавали ее ожидание и напряжение.

Поначалу поцелуи были быстрыми, словно укусы, не приносящими ни облегчения, ни удовольствия. В них жило желание наказать. Сделать больно в ответ.

Потом, когда она ему уступила, Северус подумал, что подобное никогда — никогда — не повторится, потому что она ему не позволит. И он замедлился, стараясь запомнить вкус и то, какие звуки она издает, и как легко и плавно соприкасаются их губы и языки. Он желал испить все, что она могла ему сейчас дать, словно мог вобрать в себя и унести ее с собой.

В какой-то момент желание стало нестерпимым, и он прижал ее к себе. Но она тут же отшатнулась.

Северус слепо потянулся за лаской, но его отрезвил детский плач.

Удивительно, им не помешал даже зажатый между телами ребенок, которого Лили сейчас успокаивала, покачивая.

Он не хотел больше на это смотреть. И сделал то, что научился делать лучше и эффектнее всего. Развернулся и ушел.

1. В Америке популярен обычай устраивать вечеринку для будущей матери и праздновать рождение будущего ребенка — Baby Shower. Мне захотелось, чтобы у волшебников был какой-то аналог, и придумался Обряд дождя. Он отличается, но главная идея та же: ребенка “осыпают” дарами.