Не та книга (джен)

В спокойном ритме прошла ещё одна неделя. Рон обзавёлся бинтовой повязкой на левую руку и старательно морщился, баюкая её на уроках. Хагрид перестал показываться на людях и прекратил принимать пищу в Большом зале, а из его хижины доносились необычные и загадочные звуки. Студенты могли наслаждаться этим радиоспектаклем, проходя мимо Хагридового жилища к теплицам и обратно, но особо любопытных смельчаков встречала неизменно запертая дверь и наглухо занавешенные окна.

Гермиона трижды получала мятые записки. Дважды их приносили Гарри, один раз Невиллу и один раз даже Шимусу. Гермиона и Гарри решительно сжигали их не читая, а глядя на этих двоих, так же поступали и остальные.

В четверг к Гарри подошёл Рон. По-шпионски озираясь и морщась от фантомных болей, Рон попросил Гарри о приватном разговоре: ему нужен был житейский совет в серьёзном деле. Не ведясь на жалостливый вид, Гарри дал совет обратиться к Помфри и ничего от неё не скрывать, после чего сослался на серьёзные дела и оборвал своё присутствие в диалоге.

Гарри придерживался выбранной линии последовательно и жёстко. У Хагрида *было* к кому обратиться, и он об этом прекрасно помнил. В конце концов, ни Фред, ни Джордж не получили ни одной мятой записки, хотя в переноске ящика с роялем от них было бы куда больше проку, чем от слабосильных первокурсников. Да и существуют ли в Хогвартсе хоть какие-то курсы кроме первого? У лесника что, ни одного знакомого за последние шесть лет не завязалось? Ну тогда есть ещё начальство. На четырёхнедельный «запой» Хагрида обратил внимание даже Филч, но Дамблдор сидел как ни в чём не бывало и давил улыбку в бороду. А если директор всё видит и довольно улыбается, значит и у Гарри нет причин обращать на эту рекламу внимание.

Наконец в субботу вечером к Гарри подошла Гермиона. Вид у неё был покаянный и мрачный.

— Ты был прав абсолютно во всём, — подавленно сообщила она. — Рон залёг в больничное крыло с укушенной рукой. Там он умудрился «подарить» Малфою письмо от Чарли с точным временем и местом сам знаешь чего. Они прилетают сегодня в полночь, а идти некому. Рон болеет, Хагрид квасит свой самогон не просыхая.

— Тамагочи безжалостны, — пробормотал Гарри сегодняшнюю фразу Луны, которую не очень-то понимал. — И что? Твои действия?

— Никуда я не пойду! — решительно заявила девчонка. Потом помялась и продолжила: — Просто… хочу попросить тебя: побудь со мной сегодня вечером.

Гермиона покосилась на шумную компанию старшекурсников у камина. Гарри одарил подругу самой уверенной и успокаивающей улыбкой:

— А вот этого — сколько угодно. И скажу больше: специально для такого дня я приберёг…

— Гермиона! — от входной дыры к ним спешил запыхавшийся Невилл. — Гермиона, Малфой знает про дракона! Он хвастался Крэббу с Гойлом, а я сидел в соседней кабинке! Они собрались сегодня рассказать обо всём старшим и взять нас всех на горячем! Завтра игра со слизнями, и они говорят, что это будет самая славная подстава! Не ходи туда! Ой, Гарри!..

— Мы и не собираемся никуда ходить, — ответил за девчонку Гарри. — А ты?

— Я… я только хотел вас предупредить.

— Ну и отлично. Так вот, у меня для вас есть…

— Кто тут всуе поминает драконов? — К ним подошли довольные жизнью Парвати с Лавандой.

— Я как раз объясняю им, что «Подземелья и драконы» — отличная настольная игра, — произнося это, Гарри копался в своей сумке, — но она требует талантливого ведущего, а я такое пока не тяну. Но зато у меня есть… Вот!

— «Монополия»! — воскликнула Гермиона, бесцеремонно выхватывая у Гарри яркую коробку. — Я много читала о ней, но там нужно не меньше четырёх игроков!

Мрачность слетела с девичьего лица будто грязь под горячим душем.

— Это самая сложная и навороченная модель, что была в магазине, — Гарри улыбнулся и продолжил копаться в сумке. — Она потянет и восьмерых. Давайте же, распаковывайте её быстрее! Где-то тут ещё была защита для кубиков.

Как по заказу, с «любительской» тренировки вернулись Дин и Шимус, так что вскоре семёрка будущих магнатов уже делила между собой стартовый капитал. Дизайнеры сделали всё возможное, чтобы начинающим игрокам не пришлось вникать в сложные правила слишком долго: длинный текст был распределён по разноцветным карточкам, соответствовавшим игровым полям, и изучался по ходу игры.

Гарри добавил к реквизиту купленный в Косом переулке стакан из зачарованного дерева, экранировавший слабое спонтанное волшебство: без него простые игральные кости в руках волшебников нормально не работали. Даже если все играют абсолютно честно, всё равно: достаточно искреннего неосознанного желания «ну пожалуйста, выпади тройка!» — и пожалуйста, получайте аномально удачливого партнёра по нардам. Когда шансы равновероятны, хватает и малейшего дуновения колдовского ветерка. Кости, бросаемые из зачарованного стакана, избавляли магов от этого их природного недостатка.

Игра закипела, и никто не остался равнодушным. Покажите мне человека, которого «Монополия» оставляет равнодушным! Гермиона положила глаз на банки и кредитную систему, Шимус оседлал криминальный бизнес, Дин принял сферу развлечений и Голливуда. Парвати стала владельцем заводов, а Лаванда — газет и пароходов, то бишь транспорта и четвёртой власти. Невилл стриг купоны как крупнейший землевладелец, а на Гарри спихнули государство и сбор налогов. Редиски.

Кубики летали, фишки двигались, деньги отгребались лопатами. Гермиона несколько раз была в шаге от мирового господства, но Лаванда с Шимусом неизменно устраивали ей финансовый кризис, а разгребать последствия приходилось Гарри на паях с Дином и вовремя подоспевшим Чемпионатом мира. Профсоюзы Парвати то и дело требовали у Гарри улучшения условий труда, после чего Гарри коварно закреплял максимально привлекательную версию жёстким законодательством, и уже через неделю эти же профсоюзы выли и умоляли вернуть всё назад. Шимус при поддержке Лаванды порывался баллотироваться на пост премьера вместо Гарри, но народ в лице прочих игроков неизменно голосовал за старого главу: налоговая политика устраивала больше половины «электората». Ну а ближе к полуночи оказалось, что пока «страну» лихорадило, тихоня Невилл медленно, но неуклонно толстел на ренте и молочных фермах по всему игровому полю. Старая аристократия в деле.

Вечер был субботний, так что гриффиндорцы традиционно гудели в гостиной допоздна. Хогвартс — закрытый пансион, и развлечения здесь — только те, что устраивают себе сами ученики. К «монополистам» подходили, с энтузиазмом наблюдали за игрой, интересовались, где это приобрести и нельзя ли просто скопировать, выстраивали толпу за спинами, болели и давали советы. Это было очень, очень новое и интересное развлечение.

После полуночи явилась Айрис и разогнала всех по спальням. Про дракона так никто и не вспомнил.

* * *

Гарри как обычно ночевал в небе. Воскресная ночь была пасмурной, так что о том, что творилось на земле, мальчик не знал и не интересовался. Но спускаясь утром к замку, Гарри обнаружил, что соломенная крыша на хижине Хагрида полностью выгорела, а в самой хижине царил вяло дымящийся хаос. Следы подпалин и мелких разрушений там и сям присутствовали на земле, на окружающих деревьях и хозяйственных постройках. Хагрида видно не было.

На этот раз Гарри успел доесть яичницу и спрятать десерт в сумку до того, как его нашёл Перси. Выглядел Перси каким-то невыспавшимся и злым: наверное, потому что ночевал не в небе, а в самой безопасной школе волшебства.

На усталом лице МакГонагалл также была нарисована бессонная ночь, и Гарри поневоле пожалел этого человека. Когда мальчик вошёл в кабинет, декан что-то быстро дописывала на пергаменте в присутствии почтовой совы, и это не было похоже на классический психологический трюк. На штрафном ковре коротали время Грэйнджер, Лонгботтом и Малфой. Гриффиндорцы были подавлены, хоть и неплохо выспались, а Малфой излучал усталое удовольствие от успешно воплощённой подставы. Увидев Гарри, Драко победно ухмыльнулся и многообещающе покивал головой. Гарри одарил его печальным взглядом педагога, в присутствии которого безнадёжный дурачок отмочил очередную глупость, и вяло постучал себя кулаком по лбу. Торжество сползло с породистого лица, и Драко настороженно забегал глазами по присутствующим.

— Наконец-то и мистер Поттер почтил нас своим присутствием. — МакГонагалл вдавила печать в сургучную лужицу и отдала послание сове. — У меня нет сил на долгие разглагольствования, поэтому переходим к выводам. Директор Дамблдор крайне недоволен происшедшим безобразием. Для начала я снимаю с вас по пятьдесят баллов.

На замдиректора уставились четыре пары глаз: две мрачных, одна довольная и одна равнодушная.

— С каждого из вас, — уточнила МакГонагалл, не дождавшись словесной реакции.

Без толку: главный движитель по собиранию факультетских баллов — Грэйнджер — охладела к этому занятию ещё полгода назад. Профессор Снейп и родной декан хорошо этому поспособствовали. Дети напряжённо ждали второго блюда.

— Кроме того, всем четверым директор назначает отработку. — МакГонагалл вгляделась в лица штрафников и с досадой обнаружила, что и этот вид наказания уже давно приелся, а потому поспешила додавить наглецов добавкой от шеф-повара: — *Особую* отработку.

Здесь последовала первая реакция: Драко прекратил выискивать гриффиндорские слёзки и вдумался в смысл произносимого.

— Четверым? — опешил он. — А меня-то за что?

— Никто не имеет права ходить по школе посреди ночи — это раз!

— Да я же!..

— Мэм, мы тоже не понимаем, в чём провинились, — перебила Малфоя Грэйнджер. — Мы совершенно не участвовали в этой затее. Мы спокойно спали, а не ходили по школе!

— А вы думаете, мне от этого легче? — завелась МакГонагалл. — И мне, и всем тем людям, которые провели эту ночь на ногах! Неужели трудно было сказать, а? Проявить ответственность и сознательность, мисс Грэйнджер! Трудно, да? Сознательное и преступное недоносительство — вот за что вы все наказаны!

— Да это же ненастоящий дракон! — вскинулась Гермиона. — Зачем о нём кому-то доносить?

— Что вы несёте? Выгляньте в окно, что он там натворил! Как подобное животное может быть ненастоящим?

— Как ваши свиньи из столов! Птенец не может вырасти так быстро! У меня родители — врачи, они мне всё рассказали. Этой крохе надо было целое стадо баранов скормить, чтобы…

— Бараны здесь — вы! Это магический мир, мисс Грэйнджер, а потому ваша обязанность — не думать, а выполнять!

— Мимо, — буркнул вполголоса Драко. — За выполнение тут тоже карают.

— Не переваливайте с больной головы на здоровую! У вас было несколько недель, чтобы сделать всё по-нормальному! Вместо этого половина школьного хозяйства лежит в руинах, и виноваты в этом — вы!

Гермиона лишь вхолостую открывала и закрывала рот, однако достойных слов отыскать не могла: с такой несправедливостью она ещё не сталкивалась. Постепенно и она, и участвующий в споре своей молчаливой поддержкой Невилл, и даже Драко скрестили свои взоры на Гарри.

Но Гарри также молчал, не одаривая происходящее ничем кроме холодной отрешённости. Где-то он всё это уже видел: и бессонную ночь, и злую МакГонагалл, и нелепые обвинения. Мальчик пока не знал деталей происшедшего — уж о хозяйственных руинах там и близко речи нет! — но главное было понятно: Дамблдору требовалось отправить их всех в Запретный лес, а импровизировать перед изменившимся зрителем директор не умел. Или не хотел.

Ну а если результат предрешён, то чем меньше Гарри будет тут спорить, тем быстрее он перейдёт к томящимся в сумке оладьям с джемом.

МакГонагалл, опять не дождавшись никакой воспитательной реакции, лишь сокрушённо покачала головой:

— Печально видеть, насколько равнодушно вы принимаете потерю Гриффиндором целой прорвы заработанных баллов.

Это было уже чересчур. Мало того, что декан сама же у своего факультета эту прорву и отобрала, так она ещё и сделала это совершенно ни за что! Гарри решил нарушить молчание.

— Можем ли мы поинтересоваться, как наказан Хагрид?

— Это не вашего ума дело! — поджала губы МакГонагалл. — Исправляйте свои недостатки и не зарьтесь на чужие.

Гарри рассеянно покивал головой.

— Вот поэтому мы и равнодушны, мэм, — негромко произнёс он. — Мы сделали всё, чтобы не влезать в эту авантюру. Гермиона жгла письма Хагрида, а я пинками отгонял от нас Рона. Нашей совести не в чем нас упрекнуть. Вся школа видела, что творилось с лесником, а вы не слепые и сидели в первых рядах. Но в итоге с Хагрида как с гуся вода, а мы тут стоим и принимаем вину непонятно за что. Ну а если ты никак не можешь повлиять на события, то и беспокоиться не о чем.

И без того суровое лицо МакГонагалл потемнело от злости. Но кричать она не стала.

— Я отзываю ваше разрешение на полёты, мистер Поттер, — сообщила она. — Вам понятно?

— Вполне.

— Совершенно непричастны, говорите? — МакГонагалл не желала угомониться. — Где вы были этой ночью в таком случае?

— Спал без задних ног.

— Не врите! Вас не было в спальне!

— Именно поэтому и без задних ног. У меня кровать испорчена, так что я уже месяц не ночую на факультете.

— При иных обстоятельствах я могла бы восхититься этим враньём, но сегодня…

— Я сказал всё, что хотел.

Гарри равнодушно отвернулся к окну. Воздушное зрение, однако, показало ему, что Невилл молча кивает и МакГонагалл это видит. Но дальнейший допрос поломала Грэйнджер.

— Я хочу сделать заявление, — мрачно сообщила она. — Официально сообщаю, что у нас на третьем этаже сидит цербер. Это чтобы ко мне больше не придирались.

— А я, пожалуй, продублирую это в «Пророк» и Аврорат, — добавил Гарри.

— И думать забудьте! — отморозившаяся МакГонагалл аж ладонью по столу хлопнула. — Вы понятия не имеете, о чём говорите!

— Я понятия не имею, чего там прячет Дамблдор, но он вполне может прятать это в подвале. Или в личных покоях. Или даже в собственном кармане! — Гроханье кулаками по столу давно оставляло Гарри равнодушным. — В зачарованные карманы можно два лондонских зоопарка поселить, в чём проблема? Цербер — тварь «пяти иксов», ей вообще не место в школе. Что она там делает, на *учебном* этаже да в учебном корпусе? В подвале места не нашлось? Может, мы ещё василиска на дозорную башню посадим и дементоров из Азкабана выпишем?

— Хватит! Я запрещаю вам куда-либо писать!

— А на вас надежды нет, потому что вы и так давно всё знаете и ничего не делаете. Жаль, сегодня воскресенье и везде выходной, а вот завтра…

— Что, реально цербер? — удивлённый Малфой наконец втиснул свою реплику в плотную перепалку.

— Трёхголовая псина размером с бегемота. Зовут Пушок. Во, ещё в попечительский совет можно обратиться.

— Сегодня же напишу отцу.

— Не забудьте ему также написать, что вы наказаны, мистер Малфой!

— Ну тогда я напишу, — не остался в долгу Гарри. — И чтоб два раза не вставать: у меня тоже есть заявление. Официально сообщаю, что в нашей спальне живёт взрослый анимаг-маньяк.

— Прекратите! Сколько можно нести этот вздор!

— У меня было полгода, чтобы накопить длинный список наблюдений. Эта крыса слишком умна. Слишком долго живёт. Она понимает человеческую речь. Она не лазит по норам, а шастает по компаниям и слушает человеческие разговоры. Она никогда не умывается по-крысиному. Не ходит по еде. Не гадит на стол. На неё не действует простая магия. У неё нереально быстрая регенерация. Я пытался найти заклинание проверки на анимагию, но мадам Пинс выгнала меня из библиотеки. На каникулах попробую поискать в Лютном.

— И думать забудьте!!

— А что ещё делать, если в Закрытую секцию загнали даже эту «тёмную магию», а вам бы это труда не составило, но вы отказываетесь.

— Хватит! Я уже говорила: тёмная магия — не предмет для шуток!

— Представляю себе заголовки газет, — буркнул Гарри вполголоса. — «Профессор Трансфигурации не смогла учуять анимага, потому что ничего не желала слышать».

— А что за крыса? — опять вклинился Малфой.

— Шелудивая короста Рона Уизли. Он её с собой везде таскает.

Недобрый огонёк зажёгся в глазах Малфоя, и предвкушающая улыбка сама собой наползла на его лицо.

— Вон отсюда все! — рявкнула МакГонагалл, теряя терпение. — Поттер, задержитесь.

— Дык эта! — Малфой развернулся уже с полпути к дверям. — Поттер, а сегодня-то что?

— Игра состоится в любом случае, разве что запретят ещё и её. — Гарри говорил негромко и быстро. — Я смогу судить и без метлы. Только Джордана заткнуть надо.

— Вон, я сказала!

— Джордана в любом случае заткнуть надо, — бросил Малфой, оставляя за собой последнее слово.

Через полминуты они с МакГонагалл остались вдвоём. Сразу начинать новый разговор декан не стала, а прежде плеснула в стакан какого-то зелья, разбавила его водой и выпила.

— Что ещё за история с ночёвкой непонятно где? — сипло спросила она, переведя дух.

— Обычная история. Человеку нужно спать, но мне в спальне ночевать негде. Так что я нашёл себе другое место.

— Прекратите демагогию. Поттер, школьные правила обязывают вас ночевать на факультете!

— А факультет обязан предоставить мне место для ночлега. Поскольку его нет, я перешёл на дневной пансион.

— И что случилось с вашей кроватью? Они специально сделаны неубиваемыми и несгораемыми, к вашему сведению.

— Близнецы Уизли устроили из неё общественную уборную.

— Ну так возьмите у Перси чистое бельё.

— А смысл? Его обоссут снова и снова. Бельё, я имею в виду.

— Не драматизируйте!

— Мэм, вот скажите честно: если бы вам в постель вылили отхожее ведро, вы ограничились бы сменой простыней?

МакГонагалл поджала губы, однако бессонная ночь и исполненное нервотрёпки утро напрочь вымыли из неё желание уговаривать и убеждать.

— С сегодняшнего дня вы возвращаетесь на факультет, — отрубила она. — Иначе шутки закончатся. Я поговорю с Перси. Вам понятно?

Гарри помедлил с ответом, дабы немного охладить атмосферу разговора.

— Пожалуйста, не воспринимайте мои следующие слова как желание досадить вам. Я предполагаю, что даже до близнецов рано или поздно дойдёт: чем накапливать отходы за несколько дней, куда проще окропить постель сильнодействующим ядом. Незаметным и предельно эффективным.

— Вы совсем сдурели? Даже в магическом мире за такое положено самое фатальное наказание!

— Укоризненный взгляд директора?

— Поттер!

— Не имеет значения, что будет с близнецами, если они меня убьют. Важна лишь их непоколебимая уверенность в том, что и́м за это ничего не будет. А потому никаких сдерживающих барьеров в их сознании не выстроено: ни страха, ни совести, ни отвращения. Они просто *хотят* и не видят препятствий.

Нехорошая тень набежала на лицо собеседницы, и МакГонагалл ненадолго отвела глаза.

— Вы преувеличиваете.

— Я хочу жить.

— И как же, по-вашему, с ними уживаются другие дети?

— Мне это не интересно.

— А вы эгоист!

— Пока, — холодно припечатал Гарри. — Пока — неинтересно.

МакГонагалл устало потёрла виски и покосилась на пустой стакан. Потом не выдержала и организовала себе добавку.

— Можете хотя бы намекнуть, где вы ночуете? — спросила она, не отрываясь от размешивания. — Где вас искать в случае чего?

— Извините, мэм.

— И мне тоже не доверяете?

— Вы расскажете Дамблдору. Он расскажет Уизли. Где двое, там и свиньи.

МакГонагалл осушила стакан и помолчала, отстукивая пальцами вялый ритм. После чего решила закруглить бесперспективную беседу.

— Меняйте подход, мистер Поттер, — подытожила она. — Или вам не поможет даже ваше имя.

* * *

Если бы кому-то понадобилось подыскать для товарищеского матча «Гриффиндор-Слизерин» самое неудачное время, то воскресный день с «драконьей» выволочкой поутру находился бы в числе фаворитов. Двум участникам было не до игры, третьего они не желали видеть на поле в одной игре с собой, а судья вообще оказался стреноженным. У преподавателей после бессонной ночи голова болела совсем о другом. Но увы: когда ты — добровольная часть команды, подводить коллектив не принято.

Так уж получилось, что к сегодняшнему дню в «любительской лиге» остались преимущественно первые и вторые курсы. Студенты постарше успели наиграться и в большей степени налегли на учёбу, а наслаждаться квиддичем предпочитали с трибун. Немногочисленные неисправимые рубаки формировали официальные школьные сборные и всё ещё с презрением относились к «поттеровским бладжерам». Ну да вольному воля: любительские игры устраивают ради удовольствия игроков, а не зрителей. Не нравится — не приходи.

Однако предстоящая встреча была знаковой, а потому вмешалось начальство с его неизбывным официозом. Ввиду сравнительно большого количества заинтересованных зрителей игру разрешили проводить на настоящем стадионе, и «разрешение» это имело обязывающий характер. На трибунах грозились присутствовать все четыре декана вместе с директором, но действительность внесла свои коррективы: Спраут после бурной ночи предпочла заняться восстановлением своего хозяйства, а у Дамблдора с обозлённым Снейпом нашлось дело поважнее школьных разрушений.

Что в точности произошло этой ночью, Гарри опять разузнать не удалось. Среди учеников знающих свидетелей не было: дети наблюдали за происходящим исключительно из окон, потому что двери в замок сразу же заблокировал кто-то из начальства. Через темноту и расстояние слишком многого не увидишь, но выглядело это как поимка чего-то мелкого, огнедышащего и очень быстрого, но неуклюжего. К счастью, не летающего. К сожалению, в противостоянии с командой ещё более неуклюжих ловцов. Из серьёзных разрушений называли разбитую стену одной из теплиц и психологически пострадавший курятник. Вам смешно, а куры после этого нестись перестают. Некоторое время яичница будет без яиц.

Собственно, Гарри с компанией просто попали под горячую руку. Хагрид кипятка избежал: в школе его сейчас не было, и где он прячется от возмездия, никто не знал. Переждёт в лесу и вернётся, когда цех остынет. Будто пачкун малолетний: нашкодил и смотался со страха.

Выглядело так, будто Гарри зря наговорил гадостей декану, если бы не два момента: наказание всё равно выводило четвёрку первокурсников в ночной Запретный лес; и наказание это выдано Дамблдором. Ну и да: Гарри всё равно не верил, что дракончик у Хагрида — настоящий. А кандидатур, способных трансфигурировать такую игрушку любимому леснику, в школе немного.

Но вернёмся к игре. От первокурсников в красной команде играли Шимус, Дин и… Гермиона. Последняя была здесь не от большой охоты, ну да и входной порог у любителей невелик. Гермиона как-то раз попробовала, и внезапно оказалось, что она весьма неплоха на позиции загонщика: глазомер прекрасный, по комплекции подходит, летать без рук не боится — спасибо Гарри, ещё в начале учебного года привившему ей правильную полётную психологию. А по натуре Гермиона — именно загонщик: предпочитает разить, а не уворачиваться. Любовь к книгам никуда не делась, но девчонка обнаружила, что после игр на свежем воздухе и книги усваиваются глубже, и вопросы появляются интереснее.

А главное, как участник какой-никакой спортивной команды Гермиона окончательно стала своей на Гриффиндоре. С ней не всегда соглашались, но её выслушивали как равную. Гарри оставалось лишь порадоваться за подругу: контраст был разительный. Нет, не с семикнижием — к нему Гарри теперь относился с большой оглядкой; контраст с тем, какой Гермиона пришла в Хогвартс.

Остальными в гриффиндорской команде были второкурсники. Капитаном выступал Ричи Кут, запасной загонщик официальной сборной и самый опытный из всего «юниорского» коллектива.

В последний момент на место вратаря пролез Рон. Рыжий голкипер путался в показаниях, куда именно его укусила неназываемая тварь — в ладонь или в предплечье, — но неизменно настаивал, что после ночи в лазарете ему значительно полегчало. Повязка действительно полегчала: не закутывала серой тряпкой всю руку целиком, а стала белоснежной и оставляла свободными пальцы. Ричи в конце концов уступил. Гарри, будучи судьёй, в этой перепалке не участвовал.

Капитаном слизеринских юниоров был Элвин Ургхарт. Уравновешенный расчётливый охотник, разыгрывающий охотничьи прово́дки будто шахматные блицы, Элвин через несколько лет возглавит официальную сборную, а пока что он, как и Ричи Кут, оттачивал навыки в запасном составе. От первокурсников играли Малфой, Забини и Гойл. Надрать гриффиндорские задницы вместе с Малфоем порывалась и Паркинсон, но у слизеринцев есть негласное правило: прекрасные дамы в квиддич не играют. Парни вслух намекали на приличия, но Гарри не исключал, что слизеринцы просто берегут своих девчонок. Квиддич — не бадминтон. Даже без чугуна по затылку.

Игру назначили через час после обеда. Гарри заранее предупредил капитанов, что летать не сможет, но судить всё равно будет, разве что у команд отыщется судья получше. Слов на ветер малолетний арбитр никогда не бросал, так что никто сходу возражать не стал.

— Бегать за вами по полю я не буду, — объяснил Гарри капитанам. — Просто встану в центре и судить буду оттуда.

— Вызывающе. Ты точно сможешь разглядеть всё с земли?

— Вполне. До колец увижу уверенно, а дальше нам и не надо.

— А у тебя голова не отвалится — всё время шею в зенит заламывать?

— Значит, не встану, а лягу.

— Капец! Если б ты вышел голый — и то воплей было бы меньше.

— Стыдно должно быть не нам.

— Их этим не проймёшь, тут и не таких ежей съедали. Ладно, а остальное как? Ты-то нас видишь, а мы тебя?

— Свисток, «Сонорус» и «Люмос».

— Хм.

— И Джордану помолчать придётся.

— Драко говорил. Хороший повод, потому что к Джордану давно есть пожелание заткнуться. — Ургхарт задумчиво посмотрел в окно — туда, где за замковой стеной виднелось квиддичное поле. — Кут, что думаешь?

— На бумаге-то всё гладко, — поморщился гриффиндорский капитан. — Поттер, ты уверен, эти костыли будут работать?

— Уверен. Я и на метле-то когда сужу, особо по полю не метаюсь. На крайний случай у меня есть одно заклинание: я говорю тебе за сотню метров, а ты меня слышишь будто рядом: негромко и чётко.

Такой трюк у Гарри действительно был. Мальчик научился управлять воздушной стихией так, чтобы колебания воздуха в одном месте воспроизводились со всей точностью в другом.

Ричи задумчиво потёр подбородок.

— Ладно, давай попробуем. Перенести-то матч нам всё равно не дадут. Да и привыкли мы к тебе… Долбаный драконыш и именно сегодня!

— К МакГонагалл не ходи, — резюмировал Ургхарт. — Незачем её дразнить. Мы сами договоримся про Джордана.

* * *

— Все ожидают от нас честной и красивой игры, — произнёс Гарри традиционную формулу.

Стояла удачно ясная погода. Земля высохла, а квиддичное поле даже успело зазеленеть. Гарри заранее трансфигурировал себе из песка удобное кресло, но пока что в него не садился. Незачем дразнить гусей.

— … Но мы помним, что играем для собственного удовольствия.

Капитаны понимающе ухмыльнулись. Зрителей на стадионе хватало: почитай половина школы пришла. Гарри как судью это беспокоило: он ещё не проводил матчи при наполненных трибунах. Собственно, и внутри трибун как таковых — тоже не проводил. А зрителей следовало учитывать: если уж они явились, то будут требовать то, за чем пришли. Это не может не влиять на атмосферу матча.

Хорошо хоть Джордан сегодня не льёт бензина в огонь. С ним разговаривали капитаны, и беседа та была непростой. Гарри в ней не участвовал.

— На вбрасывании Ургхарт и Чейни. Занимайте позиции.

Гарри открыл ящик и выпустил бладжеры. Первыми в воздух взмыли вратари: им лететь было дальше всего. Гермиона неприязненно посмотрела в спину Рона, сжала метлу коленями и начала неспешный подъём, на ходу перехватывая дубинку двумя руками. На Рона сегодня косо смотрели многие, но, к большой удаче для игры, взаимодействие вратаря со своей командой — минимальное из имеющихся. Защитников в квиддиче нет.

Гарри убедился, что все участники заняли свои места, выждал положенные шесть секунд и мощной свечой выбросил квоффл. В предстартовой тишине звонко пропел свисток, отпуская на волю пружины обеих команд. Разноцветная стая сорвалась с мест. Столкнулась пара «вбрасывающих» охотников, хлопнули первые удары по бладжерам, зазвучали деловые выкрики. Вторя им, традиционно взревел стадион. Игра без комментатора звучала непривычно и свежо.

Без метлы Гарри ощущал воздух хуже, чем с метлой, однако полновесный месяц ночёвок над облаками сделал своё дело: обе тройки колец из центра поля чувствовались прекрасно.

— С локтями аккуратнее, парни. Предупреждение обеим командам.

Постояв немного для порядка, Гарри уселся в кресло, а чуть позже и откинул спинку. Очки-велосипеды сменились на солнцезащитные: никому не понравится смотреть целый час в яркое небо. Не то чтобы тёмные стёкла сильно помогали, но глаза под ними можно было вообще закрыть, и никто бы ничего не увидел. Ни дать ни взять, арбитр решил позагорать в шезлонге. Впрочем, болельщикам было не до судьи.

— Прихват веника Малфоем. Штрафует Финниган.

В небо полетел мерцающий светлячок, обозначая место штрафного удара. Каждый раз в начале игры происходит одна и та же петрушка: игруны проверяют судью на вшивость. Не потерял ли нюх, не утратил ли бдительность? Да, очкастая горгулья замечала это в прошлый раз, и в позапрошлый, и пять раз до этого, — но вдруг сегодня всё попроще и можно повеселиться? Одной такой попытки хватает, чтобы команды успокоились и вернулись в привычное русло.

— Гол Слизерину, забили Уэлбек и Финниган. Счёт десять-ноль. От ворот.

Гриффиндорская половина трибун радостно взревела. Игроки с красными повязками на плечах и коленях потянулись к центру поля, давая слизеринскому вратарю предусмотренную правилами возможность зашвырнуть квоффл в игру.

— Грэйнджер, за вторую линию!.. Играем!

Трибуны продолжали орать, но голос Гарри был громче. Эмоциональное море омывало овальный остров со всех шести сторон, захватывая настроение игроков и увлекая их на безрассудство. Пока не штормило, но ещё не вечер.

Что ж, это обязанность нормального судьи: учитывать, противодействовать и направлять в нужное русло. Оба капитана на его стороне.

— Продолжаем игру.

Сказано было ради возмущённой Грэйнджер, которую впервые приголубило бладжером со спины. Дутая версия своего чугунного собрата не калечила игроков, но неприятности создавала: зачарованные особым образом мётлы почти полностью теряли подвижность после обидного подзатыльника. Ненадолго — на десять секунд, — но этого хватало, чтобы сорвать атаку или погоню поражённого игрока, вызывая дикую и бешеную досаду. Ну а чего вы хотели? Бладжер — наказание за ротозейство, и стимул уворачиваться от него ни в коем случае не должен теряться.

Трибуны недовольно взвыли. Оттенок был нехороший: зрители жаждали зрелищ, и желательно кровавых. А какая тут кровавость, если девчонке даже кости не поломало? Тут что, всё так и будет дальше? Зачем они вообще пришли в эту песочницу?

— Аут. Жёсткие локти в штрафной, Уэлбек. Боковой на половине Гриффиндора.

Грифы увлеклись на кураже. Гарри надеялся, что это не из-за трибун. Болельщики откровенно давили, спокойная игра расползалась будто мороженое в жаркий полдень. Хорошо хоть деканов пока нет, один Флитвик довольно улыбается. Идея с задержкой мётел была его, кстати говоря.

— Гол Гриффиндору, забил Ургхарт. Счёт десять-десять. Малфой, отбой бладжера веником. Розыгрыш из центра.

Превращать метлу в биту и отбивать бладжеры веником нельзя: считается, что бладжеры чугунные и метла такого трюка не переживёт. Нельзя, но очень хочется покрасоваться перед противостоящей охотницей. По общей договорённости, правила пока что это запрещают, чтобы не закреплять вредные рефлексы. Но всё идёт к тому, что это поменяют. Потому что весело.

А вот хладнокровие Ургхарта успокаивает. Он будет последним, кто поведётся на давление трибун. И команду от сползания удержит.

— Аут. Подаёт Слизерин.

Примерно так игра и шла: живо и динамично, с переменным успехом и подтверждая одинаковую силу обеих команд. Настроение удавалось удерживать в рабочих рамках, тем более что какая-то часть болельщиков покинула матч. Гарри нащупал подходящую тактику, команды тоже приспособились не замечать многоголосый рёв толпы.

А ближе к концу первого тайма над стадионом зазвучал усиленный голос Ли Джордана. Комментатор сразу же взял бодрый темп, поздоровался, отмочил новую частушку про слизняков и затараторил непрекращающейся трещоткой, напрочь забив «судейский канал». Гарри дождался ухода квоффла в очередной аут, подал останавливающий свисток, усилил голос вдвое и вежливо попросил Джордана замолчать. Тот не отреагировал.

Не возобновляя игру, Гарри поднялся с лежака и зашагал по полю в сторону комментаторского насеста.

— Поттер, не ходи, мы сами разберёмся! — крикнул ему сверху Кут, направляясь туда же. Ургхарт летел впереди и уже преодолел половину пути.

Через несколько секунд Гарри разглядел причину подобной наглости: на трибунах сидели МакГонагалл, Снейп и Дамблдор. Наверное, пришли недавно, и кто-то из них заскучал без зажигательного бубнежа. Гарри напряг воздушное чувство и прислушался к разговору.

Позицию трибун озвучивала МакГонагалл, и она была против отключения комментаторского микрофона. Ургхарт резонно возразил, что это мешает общаться игрокам и не даёт судить игру. МакГонагалл напомнила, что Поттер наказан и это его проблемы. Вмешался Кут и поведал, что матч любительский и они все сейчас просто перейдут на пустырь поспокойнее, а болельщики могут катиться куда хотят. МакГонагалл вызверилась и пообещала, что все любители пойдут с поля без мётел и продолжат матч в гостиных. Вмешался Дамблдор со свежей идеей всем успокоиться…

Слово за слово, матч продолжился и кое-как доиграл до конца тайма. Без Джордана и с недовольной МакГонагалл. Объявление о десятиминутном перерыве не добавило радости на трибуны: зрителям было скучно сидеть просто так. Команды разошлись по раздевалкам. Для отдыха судьи имелась отдельная каморка, но Гарри туда никто пускать не собирался, так что мальчик просто нашёл себе тихое место под трибунами — отдохнуть от зрительского ора и фанатских дудок.

Второй тайм начался без происшествий, разве что зрителей на трибунах ещё немного поубавилось. Однако первый же удар Слизерина по гриффиндорским воротам ознаменовался новым сюрпризом: квоффл, летевший прямо в кольцо без малейших перспектив быть пойманным вратарём, внезапно отклонился от положенной траектории и просвистел мимо створа. Сам собой отклонился.

Гарри поспешно дал останавливающий свисток.

— Чё за дела! — завопил Забини. — Квоффла сглазили!

— Я вижу, — прогремел Гарри «Сонорусом». Мысленно ругнувшись, убавил громкость и поднялся с кресла. — Сейчас подойду.

Семьдесят метров были преодолены бегом и в охотку: лежать в судейском кресле надоело. У ворот уже разорялся Рон:

— Нормально я его поймал, понял?

— Да ты своими бинтами ещё ни одного мяча нормально не поймал!

— Бинты ни при чём! Я уже был в нужных воротах и отбил его, понял?

— Ты угадал с воротами, но не с сектором, — выдохнул обычным голосом подоспевший Гарри. — Мяч летел у тебя под ногами, прямо в кольцо.

С Поттером и предъявленными деталями Рон спорить не стал, тем более что и сам понимал: тот мяч не брался им вообще никак, да и проклятые бинты действительно мешали играть.

— Парни, я не могу туда подняться. Можете проверить створ?

У ворот уже собралась добрая половина игроков. Ургхарт выплел палочкой несколько сложных пассов и вяло покачал головой.

— Гиблый номер. На этих кольцах — куча штатных зачарований. Понять, есть ли лишнее, я не могу.

Ну да, на настоящем стадионе всё оборудование было «как настоящее»: слежение за попаданием в створ мяча и игроков, связь с табло, подсветка… На любительском пустыре всё было бы намного проще. Гарри обернулся на преподавательские трибуны, но увы: Флитвика уже не было — наверное, ушёл во время перерыва, — а прочие… Гиблый номер.

Капитаны побросали на пробу квоффл: на этот раз мяч пролетал сквозь кольцо беспрепятственно.

— Я засчитываю гол Гриффиндору, — принял решение Гарри. — Розыгрыш от центра.

Рон сжал челюсти, но капитаны спорить не стали. Трибуны эмоционально взвыли, когда Гарри озвучил изменение счёта «Сонорусом», однако у игроков уже успел выработаться иммунитет на эти шумы. Игра продолжилась.

Неугомонный Шимус забил гол Слизерину. Затем Гриффиндору назначили штрафной, который команда с честью парировала. Мяч ринулся на половину Слизерина, но был перехвачен. Слизеринцы удачно контратаковали и едва не вернули должок. Но увы: квоффл опять отшвырнуло невидимой стенкой на подлёте к кольцу. И на этот раз — совершенно без пользы, ведь мяч летел Рону прямо в грудь и его не взял бы только косорукий паралитик.

Ворота вновь попытались проверить, и опять безрезультатно. Ричи Кут с подозрением посмотрел на Рона, но отбросил эту мысль как нелепую: беспалочково отшвыривать мячи мог кто угодно, только не шестой Уизли. Вот хватательные повадки у Рона были развиты феноменально, и Кут уже начинал склоняться к мысли, что к этому рыжему имеет смысл присмотреться как к будущему вратарю в основной составе. Разумеется, когда тот подрастёт и прочистит башку от детских глупостей.

— Вот что, парни, — произнёс Гарри, дублируя негромкий голос над ухом каждого из игроков. — У нас есть два варианта. Можно остановить игру, потому что с воротами что-то явно не так. Или можно продолжить играть с имеющейся помехой, предоставив мне право решать: брался очередной квоффл вратарём или не брался.

Капитаны переглянулись, совещаясь взглядами со своими командами.

— На всякий случай: этот гол я не засчитываю, — добавил Гарри.

— Это не забивалось, и это понятно, — согласился Ургхарт. — Я за то, чтобы доиграть уже как есть.

— А я ещё и за то, чтобы больше на этом поле не появляться, — буркнул Кут. — Мы тут не хозяева.

На том и порешили. Понятное дело, что если судья замечает даже пальцы, прихватывающие чужой веник, то уж полёт двенадцатидюймового бурдюка отследить способен. И понятное дело, что починить «сглазенные» ворота на никому не нужном пустыре было бы проще: хоть «Финитой», хоть «разломай-и-отрепарь», хоть даже по-быстрому вылепить из ивняка новое кольцо. Исправлять же казённое оборудование должны хозяева, но они скучают на трибунах и не чешутся. Официоз всегда обязывает и никогда не помогает в ответ.

Гарри вернулся на «судейское место», озвучил решение и официально попросил зрителей прекратить создавать помехи игре. Зрители ответили развязным свистом: им любое развлекалово на поле — в радость. Игра пошла своим чередом.

Интересно, кто устраивает им эти пакости? Не ослабляя внимания к игре, Гарри перебирал в уме возможных кандидатов. Ворота могли испортить старшекурсники во время перерыва, но им пришлось бы подойти поближе и колдовать прямо на глазах у начальства. Преподаватели? Да им-то это зачем?

— Вне игры! Три охотника в штрафной. Грэйнджер, аккуратнее с дубиной.

Оставался директор с его убойной палочкой и… домовики. По большей части подвластные воле директора. Да, у Дамблдора имеется возможность, но каков мотив? Ему не понравилось, как капитаны разговаривали с МакГонагалл? Да мелко это как-то — пакостить с трибун в его-то солидном возрасте.

— Аут! Забини, прятать мяч под задницей тоже запрещается. Штрафует Чейни.

Тогда это какой-нибудь залётный домовик шалит? Добби сбежал раньше срока? Гарри не знал, имеют ли в школу доступ личные домовики богатых учеников и могут ли они пакостить по приказу хозяев. Но если это и правда домовик, то даже обе их команды не смогут…

— БРЭЙК, УИЗЛИ! — Гарри подскочил с кресла. — Малфой, лишнее тело в кольце!

— Да меня зажали!

Тебя зажали, а ты не стал отворачивать. Это тебе не за снитчем в одиночестве гоняться!

— Гол Гриффиндору и пенальти Слизерину!

Вопли трибун усилились вдвое. Увы, но ситуация однозначна: в отличие от хоккея, таран вратаря охотником считается грубой игрой во вратарской зоне. Влететь в голкипера атакующим быком сможет любой дурак, а вот ты попробуй забросить квоффл, не касаясь ворот даже волосом! Именно этого квиддичные правила и требуют. И «зажимание» атакующего охотника так, чтобы у него оставался только один выбор — влететь в ворота или прервать атаку, — один из законных защитных приёмов. Малфой избежал столкновения с Уизли, но влетел в створ сам. А потому — пенальти за влёт и гол за то, что Уизли струсил и увернулся от квоффла с Малфоем в нагрузку.

Штрафовать поставили бессменного Финнигана. Если Ургхарт брал расчётом, то Шимус — блистательной импровизацией. Вот как сейчас: Гарри подал разрешающий свисток, и хитрозадый ирландец начал разгоняться, затейливым зигзагом приближаясь к кольцам. Не дойдя до штрафной плоскости пары ладоней, метнул квоффл из-под задницы и совершенно не туда, куда направлялся, — и мяч полетел торжествующим снарядом в беззащитное кольцо… чтобы отскочить в сторону от абсолютно пустого места в ярде от створа!

Трибуны взревели. Слизеринские ворота тоже оказались заколдованы, но не со всех зрительских мест это было видно.

— Гол Слизерину. Счёт сто десять — сто. От ворот. Ещё раз прошу зрителей прекратить портить нам ворота и игру!

Рёв удвоился в силе, обогатившись свистом и улюлюканьями. Мяч разыграли, матч продолжился. Гарри недоумевал: а теперь-то что? Кому может потребоваться подыгрывать сразу обеим сторонам? Разве что кто-то поставил целью дискредитацию арбитра? Или… всей затеи в целом?

Ворота окончательно потеряли способность принимать голы, и это уже не скрывалось. Гарри вёл и озвучивал свой счёт: табло его не слушалось. «Судью на мыло» игнорировал. Эпизодические крики Джордана, прорывавшегося на минутку к микрофону — тоже.

Несмотря на бардак, игра вернулась в рабочую колею. Команды попривыкли к оскорблениям и перестали обращать на них внимание. Играли лихо, живо и без злости. Большой контраст с каноническим квиддичем, где к середине второго часа игроки двигаются как измождённые мухи, потому что непрерывный марафон не могут выдерживать ни маглы, ни волшебники. Сам Гарри решительно не понимал, в чём красота классической многочасовой каторги, где тебе не то что отдохнуть — в туалет с поля отойти не дают.

А на двадцать пятой минуте второго тайма произошло очередное происшествие: взбесились бладжеры. Оба мяча вдруг изломили траектории, ринулись к центру и ударили по одному и тому же игроку — Забини. Один — по обыкновению в затылок, второй — жёстким пинком по венику. Метлу закрутило волчком, игрок потерял ориентацию, метла стала неуправляемой и закувыркалась вниз.

За полсекунды до атаки Гарри засвистел, останавливая игру, и ринулся к возможному месту падения, на ходу доставая палочку и готовясь имитировать палочковую «Левиосу». К Забини бросились все, кто был рядом, включая гриффиндорцев. Однако спасать никого не потребовалось: в нескольких метрах от земли чернокожий охотник восстановил управление и удержал метлу от крушения в песок. Все, кто не был в отряде спасения, кинулись ловить ошалевший инвентарь.

— Жареным воняет всё сильнее, — высказал общее мнение Ричи Кут.

— Да какой же сволочи неймётся!

— И Флитвик как назло ушел с игры!

— Внимание всем! — вдруг раздался громовой голос Дамблдора. — Я останавливаю игру, поскольку команды не могут обеспечить безопасность на поле. Спускайтесь на землю и возвращайтесь в замок. Это приказ.

Игроки нерешительно замолчали и обернулись к преподавательской трибуне.

— Счёт 150:150, — сообщил Гарри, упреждая разногласия.

Это послужило сигналом для остальных. Капитаны хлопнули друг друга по рукам: никому не было обидно, игра остановилась на равном счёте. Мётлы опускались на землю одна за другой, игроки шли на выход единой нестройной толпой. Матч на неисправном поле успел надоесть всем. Набирало обороты обсуждение, кто будет проставляться и где.

Гарри не разделял общего веселия: у него были плохие предчувствия. Бенефициаров у сегодняшнего бедлама немного, и без последствий такое вряд ли останется.

Квиддич в школе — удовольствие для избранных. Конкурс десять к одному, очередь запаса расписана на годы вперёд. Начальство может рулить здесь как хочет и требовать победы какой угодно ценой.

Разрешая «товарищеский» эксперимент, Дамблдор, наверное, предполагал, что играть и дальше продолжат лишь профессиональные команды. Но малолетки создали свою любительскую лигу и на ровном месте продемонстрировали недюжинные способности к самоорганизации. Им не требовалось ни поле, ни помощь, ни руководство взрослых. И что самое печальное, любительские матчи полностью оправдали определение товарищеских, проходя без ожесточения и злости. Здесь не вырывали победу зубами и не позволяли себя провоцировать.

А такой хоккей Дамблдору не нужен. Он, Великий волшебник, и сам окажется никому не нужен, если страна объединится. Разделяй и властвуй.

— Эй, Гарри! Мы со слизнями собираемся в «пустышках» после ужина. Простава за ничью. — Шимус оторвал Гарри от раздумий, усевшись на своё место в Большом зале. — Ты как, с нами?

«Пустышками» называли заброшенные классы на верхних этажах учебных корпусов.

— В «пустышках»? И кто кому конкретно проставляется?

— Да какая разница! Каждый несёт что может.

— Тогда я в деле! — У Гарри как по заказу имелся присланный накануне пакет с домашними сладостями. — Хотя там же разруха и свалка…

— Да и мы чай не без рук! У старшаков на пятом этаже есть пара приличных аудиторий, обещали пустить по такому случаю. С условием убрать за собой самим.

— В свои гостиные, стало быть, нас всех пускать пока не решаются, — хмыкнул Гарри и задумался. — «Выручайку», что ли, ангажировать ради такого неформата…

Общая вечеринка гриффиндорцев и слизеринцев — очень неоднозначное событие. Как бы не вмешались взрослые и не зарубили этот росток на корню, разогнав всех по спальням. Оно, конечно, формально не запрещено, но реально на Слизерине учатся одни только…

— Выручайку? Это что такое?

В первое мгновение Гарри досадливо крякнул: он опять не уследил за собой и пробормотал мысли вслух. А потом мальчик замер и удивлённо посмотрел на Шимуса. А и правда, почему бы и нет? Самому Гарри Выручай-комната не нужна, но и отдавать её какому-нибудь небольшому коллективу не очень-то правильно: это общее достояние.

Почему бы и правда не сделать её известной всем? Вообще всем в школе!

— А «Выручайка», Шимус — это…

Откровения прервал громкий мелодичный звон: Дамблдор в президиуме стучал вилкой по бокалу, усиливая сигнал магией и привлекая к себе внимание.

— Прежде чем мы начнём утолять наш праведно нагулянный аппетит, я должен сделать два важных объявления, — сообщил директор, дождавшись тишины. — Во-первых, в связи с сегодняшним происшествием на игровом поле я отменяю выданное ранее разрешение летать на мётлах первому курсу. Всё возвращается к нашим проверенным школьным правилам. Кроме того, в квиддич отныне могут играть лишь наши факультетские сборные и больше никто другой. Прошу понять меня правильно: мы заботимся о вашей безопасности.

Директор мудро переждал разочарованный вой и продолжил:

— Но товарищеские матчи никто отменять не собирается, просто радовать нас профессиональной игрой теперь будут лишь наши тренированные сборные. И первый такой матч — Гриффиндор против Слизерина — состоится уже через неделю, в следующее воскресенье. Уверен, вы почувствуете разницу и она вам понравится.

Дамблдор был вынужден постучать по бокалу ещё раз: народ шумел и обсуждал неожиданные перемены, а обалдевшая от такой радости гриффиндорская команда — как она будет играть со слизнями без ловца.

— Ну и хорошая новость, — директорский тон повеселел. — В нашем школьном зверинце появился новый и редкий насельник: щенок легендарного трёхголового цербера! Жить он будет пока что в подземельях, и увидеть его сможет любой желающий. Всем, кто захочет познакомиться с Пушком — а именно так зовут нашего будущего стража, — следует обратиться к Хагриду, и он с удовольствием устроит вам экскурсию.

Директор обвёл глазами шумящий зал, задержался со значением на Гарриной компании и приказал подавать еду на стол.

Гарри вздохнул. Он был далёк от мысли, что начальственные интересы крутятся лишь вокруг его скромной персоны, но посыл был очевиден: если ты решил взбрыкнуть на своего декана — ты остался без игры сам и оставил без развлечения весь свой курс. Повод подвернулся удачно, но кое-кому лучше бы взяться за ум, мальчик мой.

По крайней мере понятно, где были большинство преподавателей и почему Снейп сидит такой злой. Это ж они Пушка перетаскивали в подземелья. Работа опасная, собака нервная, а Хагрид как назло подался в бега. Неровен час, Снейп всё-таки получит свою недельную хромоту.

А ещё это означает, что злым сейчас пребывает и Дамблдор. Вряд ли такие люди приходят в восторг от авральной переделки собственных планов.

— Жаль, — в свою очередь вздохнула Гермиона. — Я только вошла во вкус.

— Зато футбол никто не отменял! — нашёлся неугомонный Шимус. — И земля как раз подсохла, можно открывать сезон. Гарри, ты с нами?

— Только не судьёй! — передёрнулся Гарри.

— Да кому он там нужен! — отмахнулся Финниган. — Гермиона, дружище! Ты теперь, как честный гриффиндорец, просто обязана научиться играть в футбол!