Тьма и Свет/Darkness and Light (гет)

С наступлением ночи стало темно. Бёрдколла отругали за неаккуратную работу, но как только с упреками было покончено, гномы вернулись к своему обычному добродушному общению. Китиара была в ярости, а Стурм смирился. Дракон попытался поднять им настроение.

"Будьте мужественны!" — увещевал он. "Если случится что-то худшее, я полечу на гору Небеспокойсь и сообщу властям гномов о вашем бедственном положении. Они, конечно, отправят спасательную экспедицию. Конечно, при условии, что я выберусь из этой башни.

"Да, при условии", — сказал Стурм. Он ушел, чтобы договориться с гномами.

Китиара бочком подошла к тому месту, где сидел Купеликс. — Ты меня слышишь? — спросила она едва слышным шепотом.

— Безусловно. Телепатический голос дракона ласкал ее разум.

«Когда мы тебя вызволим, я хочу, чтобы ты взял меня с собой», — пробормотала она.

И ты оставишь своих друзей?

«Ты сам сказал, что гномов на Санкристе можно оповестить.

Это может занять несколько месяцев, даже если они попытаются связаться со своими товарищами, застрявшими на Лунитари».

После того как двигатель "Повелителя облаков" был разрушен, Китиара начала понимать, что чувствует дракон, оказавшийся в ловушке на этой луне. К тому же, как только Купеликс окажется на свободе, она опасалась, что он не задержится на Лунитари, пока гномы будут пытаться починить летающий корабль. Ее мечтам о партнерстве пришел бы конец.

А что же Стурм?

"Кто-то должен присматривать за малышами", — сказала она.

"Не думай, что мне все равно, я просто хочу поскорее убраться отсюда".

Хочу найти удачу, выиграть войну.

"Не забуду и тебе показать окрестности".

Да, конечно. И всё же, дорогая Кит, если бы ты могла летать, а я нет, ты бы тоже оставила меня здесь?

Она улыбнулась огромному существу. «Ты слишком большой, чтобы я могла тебя нести», — сказала она.

Ужин прошёл в тишине, и вскоре после него все разошлись по своим комнатам. Купеликс удалился на вершину своей башни, а люди и гномы спали, разбросав свои постели по просторному теперь полу обелиска.

Стурм не спал. Он лежал на спине и смотрел в тёмные недра башни. Это вполне соответствовало его настроению. Неужели это его окончательная судьба — навсегда остаться на красной луне?

Дракон что-то говорил о том, что здесь ничто не умирает. Будет ли он жить дальше, озлобленный, одинокий, навсегда лишенный своего рыцарского звания?

Темное пространство над ним сомкнулось. Странное, непривычное ощущение снова охватило его —

— Он сел и услышал стрекотание сверчков в кустах. Полог деревьев почти полностью закрывал небо Кринна. Вдалеке Стурм увидел очертания высокой стены и понял, что это замок Светлых Мечей.

Он направился по окутанной ночной мглой земле к главным воротам замка. К его удивлению, в боковых проемах горели факелы, а по бокам от входа стояли две внушительные фигуры в доспехах.

Он подошел ближе.

— Э-э-э! Что происходит? — сказал стражник справа от Стурма. Он направил свой топор прямо на Стурма.

Он видит меня! Стурм поднял руку и сказал: "Я Стурм Светлый Меч. Этот замок принадлежит моему отцу.

Дурак, ничего не выйдет, — сказал другой стражник. — «Убери топор».

«Я говорю». Правый стражник вынул факел из держателя, направляясь к Стурму, — и прошёл сквозь него.

В свете горящего соснового сучка Стурм увидел лицо стражника. Оно не было человеческим, не было лицом гнома, эльфа, кендера или тролля. Выступающая морда была зелёной и чешуйчатой, а из широкой пасти торчали острые зубы. Его глаза были вертикальными щелями, как у Купеликса.

Дракониды! Он был в ярости из-за того, что эти уродливые звери оказались в его родовом гнезде. Стурм протолкнулся через ворота во внутренний двор. Там стояли повозки и телеги, нагруженные мечами, копьями, боевыми топорами и связками стрел. Дракониды превращали замок Светлых Мечей в арсенал, но для кого?

В большом зале он увидел потрескивающий в очаге огонь. Перед очагом стояли походные стулья, а стол на козлах был завален свитками. Стурм завис над столом. Свитки были картами, в основном Соламнии и Абанасинии.

Сталь звякнула о камень, и Стурм вздрогнул, забыв, что его не видно. Из тёмного зала вышла высокая, мощная фигура. Он был без шлема, его лицо было суровым и невыразительным. Длинные гладкие пряди седых волос спадали ему на плечи. Мужчина прошёл между очагом и столом и сел на один из табуретов. Он положил шлем рядом с собой.

Стурм никогда раньше не видел такого шлема. Из забралообразного наголовника торчали бивни, и вся конструкция напоминала голову хищного насекомого.

— Подойди и сядь, — сказал человек, которого Стурм принял за генерала. В тени зашевелилась вторая фигура.

Он — оно?  — не вышло на свет костра. Тонкая рука, одетая в темно-серое платье, потянулась и оттащила складной стул в более темный угол зала.

— Я забыл, что вы не любите огонь, — сказал генерал. — Жаль.

Огонь — такая полезная сила.

"Огонь и свет когда-нибудь погубят меня", — прохрипел человек в мантии. "Я видел свою гибель в пламени. И пока не горю желанием встретить свой конец".

«Не с таким количеством дел», — ответил генерал. Он внимательно изучил карту Соламнии. "Ты выяснил у своей хозяйки, когда Красное Крыло будет здесь? В этом сыром старом замке оружие ржавеет".

— Терпение, Меринсаард. Темная королева хорошо изучила настроения в стране, и она приведет армии в движение, когда знамения будут наиболее благоприятными.

Генерал фыркнул. «Ты говоришь о знамениях и предзнаменованиях так, будто они всё определяют. Именно удар копья, натиск кавалерии решают судьбу сражений и империй, Соротин».

Скрывающийся колдун усмехнулся, и этот гнилостный, затхлый звук пробрал Стурма до костей. «Люди действия всегда любят думать, что их судьба в их руках. Это их утешает и заставляет чувствовать себя важными».

Меринсаард ничего не ответил. Он наклонился к камину, вытащил горящую ветку и ткнул ею в своего проклятого соотечественника. Стурм мельком увидел его лицо, и оно его удивило. Оно могло бы быть красивым, если бы не смертельная бледность и зло, исходившее из горящих глаз.

Маг Соротин застонал и отпрянул от пламени. Меринсаард бросил в него горящую ветку.

«Следи за языком», — сказал Меринсаард. «И помни, здесь командую я. Если ты меня разочаруешь или не справишься со своей некромантией, я сам скормлю тебя огню».

Колдун тяжело дышал от страха. «Не будь слишком самоуверенным, мой господин. Здесь есть тот, кто наблюдает за нами, и он не друг нашему делу». Сердце Стурма замерло.

«Что?» — спросил генерал. Он сунул руку под стопку карт и вытащил зловещего вида кинжал. На режущей кромке виднелся липкий слой зеленоватого яда.

«Где этот незваный гость? Где?»

«Стоит между нами, великий полководец». Он действительно имел в виду

Стурма!

Меринсаард рубанул воздух. «Дурак! Там никого нет!»

«Не в физическом смысле, мой господин. Он — дух издалека — очень издалека, судя по ауре, которую он излучает. Возможно, даже, что он с Лунитари?» Это и правда далеко.

"Избавься от него, что бы это ни было, — сказал Меринсаард. «Убей шпиона! Никто не должен знать о наших планах!»

"Успокойтесь, милорд. Наш гость здесь не для того, чтобы шпионить. Я чувствую, что когда-то это был его дом.»

"Старик! Здесь никто не жил уже двадцать лет. Последнего владельца замка изгнали из страны.»

— Верно, могучий Меринсаард, — сказал Соротин. — Должен ли я привести этого духа сюда в телесной оболочке или велеть ему вернуться туда, откуда он пришёл?

Стурм на мгновение поддался своим чувствам. Он попытался обрести материальную форму, чтобы бросить вызов этим злодеям. Но он не чувствовал никаких изменений в своём состоянии.

— Может ли он говорить с живыми существами этого мира? — спросил Меринсаард.

— Думаю, нет. Он слишком ослаб из-за огромного расстояния, которое ему пришлось преодолеть. Я не чувствую в нём знаний о магии.

— Тогда верни его в его жалкое тело и держи там! У меня нет времени на призрачных послов.

Стурм увидел блеск в темноте. Он услышал приятный звон. Колдун ударил в серебряный колокольчик, который держал в руках.

«Услышь меня, О, Дух: когда я трижды позвоню в этот волшебный колокол, ты покинешь этот замок, эту землю, этот мир и никогда не вернёшься». Колокол прозвенел один раз. «Аргон!» Дважды. «Х'рар!» Трижды. «Во имя Королевы Драконов!»

Каждая мышца в теле Стурма напряглась. Ему казалось, что он буквально упал с высоты, но он был в сознании и в своём теле, в обелиске на Лунитари. Он сел, тяжело дыша и дрожа всем телом. Видение закончилось, так и не дав никаких подсказок о местонахождении его отца. Это было достаточно тревожно, но махинации Меринсаарда и Соротина в замке Светлых Мечай привели его в ярость. Нужно было кому-то рассказать! Нужно было поднять тревогу!

Он поднял Сайтера с одеяла. «Проснись!» — сказал он.

«Давай посмотрим на твою линзу».

«Сейчас?» — спросил гном, зевая так, что хрустели челюсти.

«Да, почему бы и нет? Прошло уже несколько часов».

Микон стоял наготове, как и было приказано, и позволил Стурму и Сайтеру сесть на него, чтобы спуститься в литейную камеру. Вся пещера была покрыта каплями тумана. Гигантскому муравью совсем не нравилась сырость. Раз или два его зазубренные лапки соскользнули со стеклянной стены, заставив Стурма крепче вцепиться в страховочную привязь, а Сайтера — ещё крепче вцепиться в Стурма.

Линза всё ещё была рубиново-красной, но от неё почти не исходило тепло.

Стурм легонько постучал пальцами по краю формы.

От четвёртого удара откололся кусок грязи, теперь уже сухой и хрупкой. Внутренняя сторона линзы стала видна.

Сайтер привстал на цыпочки, чтобы рассмотреть стекло.

«Нет», — пробормотал он. Он достал увеличительное стекло и вгляделся в алый отблеск. «Сломанные шестерни и соскочившие шкивы!» — воскликнул он. «Линза бесполезна!»

«Что?»

«Стекло, стекло! Оно почти непрозрачное!»

«Этого не может быть», — сказал Стурм. Сайтер протянул ему увеличительное стекло. Стурм вгляделся в линзу. Всё, что он мог разглядеть, — это миллионы крошечных белых пузырьков, застрявших в застывшем стекле.

Это, а также темно-красный цвет делали очевидным, что линза не сможет сфокусировать солнечные лучи в жгучий пучок.

"Возможно, когда ее отполируют", — с надеждой сказал Стурм.

"Никогда!" Сайтер зашипел. "У тебя было бы больше шансов сфокусировать солнечные лучи через кедр!" Он бросил свою карманную лупу на камни и топтал ее до тех пор, пока она не разбилась вдребезги.

"В чем дело?" — спросил чей-то голос. Статтс и остальные тоже пришли осмотреть гигантскую линзу. Фиттер с горечью объяснил, что их работа была напрасной. Гномы удрученно окружили форму и с недоверием уставились на линзу.

"Испорченная", — сказал Фиттер.

"Бесполезная", — сказал Ропериг.

"Пустая трата времени и сил", — добавил Катвуд.

"Что же нам теперь делать?" — спросил Рейнспот.

«Попробуй объяснить это дракону», — сказал огорченный Сайтер.

Никто особо не высказывался по поводу неудавшейся линзы, кроме Купеликса.

Добродушный и воспитанный дракон закатил истерику размером с дракона.

«Болтуны некомпетентные! Безмозглые... неумелые!» От этого чудовищного телепатического «ДУРАКИ!» все вздрогнули.

«Успокойся, — строго сказала Китиара. — Дракон твоего возраста не должен вести себя как избалованный ребёнок! Ты думал, что эти мелкие негодяи могут гарантировать успех?»

Стурм наблюдал за тем, как Китиара отчитывает зверя.

Уши Купеликса, прижатые к голове, медленно поднялись, и из его ноздрей перестали вырываться струи едкого пара.

"Я так надеялся!" — признался Купеликс.

"Что ж, похоже, мы пробудем здесь ещё долго," — сказала Китиара.

«Так что у нас будет достаточно времени, чтобы придумать новые способы вытащить тебя из этой мраморной камеры».

Успокоившись, дракон приготовил им холодную закуску и удалился в своё святилище, чтобы поразмыслить над проблемами.

Стурм, Китиара и гномы вышли наружу и уставились на "Повелителя Облаков". Бедный, безжизненный остов, неподвижный заброшенный корабль, украшающий красную почву Лунитари.

Стурм подпёр подбородок рукой и задумался над тем, что понял из объяснения Уинговера о том, как летает "Повелитель Облаков". Крылья были бесполезны без молнии, которая приводила в действие двигатель. Оставался только полупустой мешок с эфирным воздухом. Он спросил: «А что насчёт эфирного воздуха?»

«А что насчёт него?» — спросил Уинговер.

Стурм, смущённый тем, что ему приходится приводить технические доводы гномам, сказал: «Беллкранк говорил, что эфирной воздушной подушки, когда она заполнена, достаточно, чтобы поднять корабль».

«При всём уважении к нашему покойному коллеге, подъёмная сила подушки намного меньше общего веса корпуса корабля», — сказал Статтс. Они снова замолчали. Стурм задумался. Китиара прищурилась, тоже сосредоточившись.

«А что, если мы облегчим корабль?» — сказал Фиттер.

«Что?» — переспросил Стурм.

«Что?» — хором переспросили Статтс, Уинговер, Сайтер, Рейнспот и

Флэш.

«Что?!» — переспросили Катвуд, Ропериг и Бёрдколл.

Китиара улыбнулась своей несимметричной улыбкой, что в последнее время случалось с ней крайне редко. «Облегчим корабль!» — заявила она.

«Вот это я могу понять!» Она подняла маленького Фиттера и встряхнула его так сильно, что у него застучали зубы. Затем она подсадила его на перила. Гном спустился в трюм и открыл боковую аппарель. Остальные гномы забрались на борт, охваченные рвением отчаяния. Не успели Стурм и Китиара подняться по аппарели, как внутри корабля раздались громкие удары и треск.

«Они могут всё здесь разнести, — с иронией сказал Стурм. — Палубу, обшивку, доски и шпангоуты». Гномы выстроились в цепочку от нижней палубы до верхнего фальшборта и начали выбрасывать за борт всё, до чего могли дотянуться.

Они обыскали свои каюты и вынесли все личные вещи. Стурм был поражён их количеством и разнообразием: одеяла, книги, инструменты, одежда, бочки, горшки, тарелки, верёвки, шнуры, бечёвка, парусина, ящик с чернилами, ручки, куски мыла, две губные гармошки, скрипка, флейта, шестнадцать пар сапог (все они были слишком велики даже для Стурма, не говоря уже о гномах, которые когда-либо жили на свете), перчатки, ремни и чучело козла, которое Катвуд хранил в своей каюте.

Некоторые предметы было невозможно поднять на верхнюю палубу вручную.

Китиара нашла Роперига и Фиттера, распростертыми возле большого бочонка. — Мы не можем сдвинуть его с места, — выдохнул Ропериг.

— Я сделаю это. — Она перевернула бочонок, чтобы посмотреть, есть ли на нем затычка. Внутри плескалась жидкость, а по ободу печатными буквами, как это принято у гномов, было написано одно-единственное Слово. Китиара спросила: "Что это вообще такое?"

Фиттер прищурился, глядя на этикетку. «Купоросное масло. Должно быть, это Беллкранка», — сказал он. Его подбородок слегка дрогнул.

«Купоросное масло, да?» Она вспомнила, что кислота сделала с превосходным бездонным сифоном Беллкранка на Кринне.

«Почему оно не разъело бочонок?»

«О, наверное, он покрыт каким-то защитным слоем», — сказал

Ропериг. Он почесал затылок рукой, но она тут же прилипла к коже. "О, сухие коровьи лепёшки!"

Китиара постучала пальцами по бочонку. «Хм, это стоит знать. Значит, эта штука растворяет одни вещи, но не другие?»

«Да». Ропериг попытался освободить руку и в итоге приклеил вторую руку к первой. «Дважды сухие коровьи лепешки!» — выругался он.

«Растворит ли купоросное масло мрамор?» — спросила она.

«Возможно. Но оно не действует на многие стекловидные вещества».

«А как насчёт свинца?»

«Да, определённо. Фиттер, перестань ёрзать и помоги мне».

Она оставила двух гномов, прижатых друг к другу к липким ладоням Роперига. Гном, которого она искала, Статтс, находился снаружи корабля и перебирал кучу вещей, от которых гномы отказались. Китиара вытащила Статтса из груды хлама вперемешку с одеждой и сказала:

«Я знаю, как извлечь дракона!»

«Что?» — спросил гном. «Как?»

«Соляная кислота Беллкранка». Она неопределённо махнула рукой в сторону корабля.

«На борту целая бочка с ней. Если мы позволим ей разъесть раствор в нижней части обелиска, стены рухнут, не так ли?»

Понимание постепенно озарило лицо Статтса. Затем оно пришло к нему в полной мере. «Гидродинамика! Это сработает!»

Гномы услышали крик Статтса и собрались вокруг него. С помощью экстравагантных жестов и частых комплиментов в адрес Китиары Статтс объяснил её идею. Гномы буквально взорвались от восторга. Это было так просто! Так элегантно!

Они были зациклены на механическом решении, а тут женщина-человек нашла химическое!

Стурм услышал шум и поспешил вниз по трапу.

Он согласился, что план хорош, но заметил одну важную деталь. «Что будет с Купиликсом, когда башня рухнет? — спросил он. — Даже латунный дракон не выдержит, если на него обрушатся тонны мраморной кладки».

«Должен быть какой-то способ это предотвратить», — сказала Китиара.

— Почему бы нам не спросить у самого дракона? Предложил Стурм.

Так они и поступили. Сначала дракон был угрюм и отказывался спускаться со своего гнезда. Китиара пожурила его за несдержанность, но ответа по-прежнему не последовало. Затем она одна услышала: "Я не хочу снова разочаровываться".

"Мы не даем никаких обещаний", — громко заявила она.

«У нас есть новый план, который, как мы почти уверены, сработает, но у него есть один неудобный момент. Освобождение может тебя убить».

Прекрасное решение. Я больше не буду пленником.

«Ой, заткнись. Если ты не можешь спуститься и поговорить с нами как разумный дракон, мы просто обрушим Обелиск прямо на тебя». Китиара кивнула остальным. «Пойдём».

«Мы ведь не собираемся использовать купорос, пока он там, наверху, не так ли, мэм?» — сказал Фиттер.

«Почему бы и нет? Вы ведь хотите проверить, сработает ли это, не так ли?» — ответила она.

«Но дракон пострадает». Катвуд задумчиво пожевал кончик карандаша. «Интересно, — задумался он, — какова прочность на разрыв драконьей шкуры и плоти?» Сайтер достал пергамент. «Мы можем произвести расчёт!»