Legend of Oxford (гет)

Гарри раскрыл глаза. Он надеялся увидеть себя в том же чёрном подземелье, в окружении Пожирателей смерти со Снейпом в придачу. Вот только он лежал сейчас на спине. Над ним проплывали высокие облака. Только что поднявшееся над горизонтом солнце слепило глаза. Вокруг всё расплывалось, голова раскалывалась от адской боли, ноги затекли, впрочем, как и всё тело.

Внезапно над ним появилась чья-то белобрысая голова.

— Как ты, Поттер? – поинтересовался знакомый голос. Прищурившись, Гарри разглядел собеседника.

— Малфой? – с трудом выдавил юноша хриплым голосом.

— А ты кого надеялся увидеть? Грейнджер или Дамблдора? – усмехнулся Драко, помогая подняться гриффиндорцу. Гарри показалось, будто он лишился конечностей – те совсем не слушались. Словно был парализован.

— Помфри сейчас придёт. Ну и Макгонагалл, наверное, — пожал плечами Драко. – И кто это тебя так?

Гарри смотрел в одну точку. Пытался вспомнить что-нибудь, что происходило ночью, но, очевидно, вследствие последнего заклятия он лишился чувств.

— Это я бы тоже хотел знать, — изрёк Гарри, взглянув на Малфоя, щурившегося на солнце.

— Хм… а я-то думал, что ты всё затеял из-за Грейнджер, джентльмен, — с иронией в голосе произнёс Драко. – Ну ладно. В любом случае побитое лицо выглядит более чем реалистично.

Слизеринец улыбнулся, но Гарри было не до улыбок. Он безуспешно стал шарить по карманам в поиске волшебной палочки, пока Малфой не сотворил из воздуха небольшое зеркальце и подал его собеседнику со словами:

— Полюбуйся.

Гарри взял его и даже без очков сумел разглядеть синяки по всему лицу, многочисленные царапины.

— Признаюсь, был бы я девчонкой, то упал в обморок, — ляпнул Драко. Гарри с недоверием взглянул на него, после чего положил зеркало в карман мантии.

— Как ты меня нашёл? И почему именно ты? – вопросил парень. Малфой, вероятно, ждал любого вопроса кроме этого, который несколько смутил его.

— Э… в общем, ты не думай, что я герой какой-нибудь. Мне своя шкура важнее, да и… Короче, вышел я на улицу, увидел тебя. Ну не убегать же? Не то подумают. Пошёл, сообщил Макгонагалл, что её дохлый студент валяется на школьном дворе. Она была в ужасе, — после этого Драко живописно изобразил испуганное лицо профессора трансфигурации с широко открытым ртом и высоко поднятыми бровями. – Потом сходил к дрыхнувшей Помфри. Разбудил, сказал, пусть спускается. Ну, вот и всё, в общем. Вот пару минут назад тебя оживил.

Наверняка убедившись, что нападавший вряд ли будет оказывать помощь жертве, Гарри буркнул:

— Ну…спасибо.

— Да не помогал тебе я, Поттер, в самом деле. Подумаешь, тоже самое сделал бы следующий свидетель… Да та же Грейнджер! – Малфоя будто возмущала благодарность Гарри. Пускай, он и начинал понимать, что не дай Бог ему было оказаться на месте Поттера, но всё же что-то внутри его не могло смириться с обычными словами благодарности.

Гарри на его восклицание решил промолчать, через некоторое время после чего попросил Малфоя дать ему на время волшебную палочку, чтобы сотворить очки.

— Да ладно, я тоже знаю заклинания, — вымолвил слизеринец, добавив: — Окулус!

Появились очки, которые Гарри водрузил себе на нос. И удивительно эти очки подходили под его близорукость, будто были созданы для него. Волшебные очки, приспосабливающиеся к любому зрению. Такие же круглые, как и потерянные.

— Ну, вот тебе и подмога, — сказал Драко, завидев в дверях Хогвартса мадам Помфри и профессора Макгонагалл.

— Поттер!! Поттер, что с вами? – кричала профессор Макгонагалл, подбегая к юношам.

— Эээ… я не могу сказать вам, профессор, — заключил Гарри свою итак короткую речь. Женщины на него недоуменно посмотрели.

— Я не понимаю, Поттер, — беспокойными и не выспавшимися глазами учитель трансфигурации глядела на юного волшебника. – Что это значит?

После этого она перевела взор на Драко.

— Он тут не причём. Это мои личные дела, профессор.

У Малфоя челюсть отвалилась. Он уставился на Гарри своими серыми глазами, словно на инопланетянина с Марса, который так свободно разговаривал с ним на английском.

— Вы уверены, Поттер? – с недоверием в голосе спросила профессор.

— Совершенно уверен, — подтвердил Гарри.

— Всё же, вы должны пройти в Больничное крыло с мадам Помфри, — заявила она, глядя в глаза парню.

— Спасибо, нет, — хладнокровно отказался Гарри. Мадам Помфри сменила свой тревожный взгляд обиженным. Будто у неё работы не было совсем.

— Но, мистер Поттер, — вступила она в разговор. – Это же абсурд! Вам немедленно нужно…

— Извините, но я уже насиделся в Больничном крыле. Позвольте мне выбирать самому, — сказал гриффиндорец твёрдым голосом. Драко продолжал поражённо пялиться на него, Макгонагалл уже не отличалась от Малфоя.

— Ну… хорошо, Поттер, как знаете, — выдавила Макгонагалл, переглянувшись с не менее ошарашенной Помфри. Она ещё раз посмотрела на Гарри, после чего развернулась и пошла обратно к замку какой-то неуверенной походкой. За ней моментально засеменила школьная целительница.

— Не понял. Ты что, спятил?! – скорее утверждал, чем спрашивал Малфой.

— Тебе бы только уроки прогулять, — огрызнулся Гарри.

— Неужели хочешь всё-таки на Грейнджер произвести впечатление? – изумился Драко.

— Буду лежать в койке – узнает вся школа, что опять вляпался во что-то. Надоело, — ответил Гарри.

Возвращался в башню своего факультета Гарри в самом, что ни на есть, отвратительном расположении духа. Тело постоянно ныло и отзывалось острой болью при резких движениях. Он взглянул на треснувшие часы: те показывали начало девятого, а значит, до завтрака ещё очень много времени.

В гостиной никого не было. Очевидно, гриффиндорцы проводили время, находясь в своих тёплых кроватях, и будто все забыли о существовании Гарри, который отсутствовал всю ночь. Подросток в изнеможении сел в одно из кресел, однако не заметив, что на нём лежал какой-то клок пергамента. Он достал его – это было письмо, адресатом которого являлся Рон.

Здравствуй, Рон! Как жизнь в Хогвартсе? Надеюсь, не так удручающе, как здесь, у нас. Хотя есть кое-что положительное, или это никак нельзя отнести к положительному? Короче говоря, готовь свадебный подарок: весной Билл жениться на Флер. Горевать нам тут есть о чём, но с другой стороны мы должны быть рады за брата. Решил сообщить эту новость тебе заранее, не сумев удержаться. И кстати – скоро наша английская сборная играет в Кубке Европы, а там и Джордж с Фредом. Конечно, мы вас с Гарри заберём, если пожелаете, мама будет в восторге. Удачи. От Чарльза, правда, не Диккенса (как встречусь с отцом – сразу мне начинает компостировать магловскими писателями).

Гарри положил письмо на стол. Неплохо было бы и помириться с Роном, все равно с Гермионой ничего не получается. Словно прочитав его мысли, неизвестно откуда появился рыжий Живоглот, бодро махавший хвостом, походящим на ёршик для мытья бутылок. Он увлечённо стал тереться об ноги Гарри, что были все в синяках. К своему большому удивлению, через короткий промежуток времени парень обнаружил, что боль в ногах исчезла. Уже лёжа на полу и играя с полами мантии Гарри, Живоглот ласково урчал. Гриффиндорец изумлённо ощупал себя, подвигал руками. Слабость и боль бесследно исчезли, голова больше не гудела. Гарри опустил взор на кота, счастливо извивавшегося на каменном полу, такого мягкого и пушистого. Нагнувшись, он погладил Живоглота, почесал тому за ушком в знак глубокой благодарности. Кот начал облизывать пальцы Гарри, отчего подросток стал улыбаться. После недолгой игры с волшебным котом Гермионы, парень неожиданно заметил палочку, лежавшую неподалёку от кресла. Гарри поднял её и обнаружил, что она принадлежала именно ему. Стало быть, Живоглот принёс её в гостиную, ведь никто другой не мог этого сделать.

В этот момент в гостиную спустилась сонная Гермиона. Волосы её были местами спутаны, бледное лицо, под глазами мешки. Увидев Гарри, она остановилась. Подростку впору было подумать о синяках на лице, порванной мантии, местами запачканной кровью.

— Привет, — изрёк Гарри, чья улыбка немного поутихла. Гермиона, будто оцепенев, не двигалась, молчала.

— Может, мне нужно говорить — не тебе, — тихо продолжил Гарри. – Наверное, я виноват в случившемся, в нашей ссоре…

— Как глупо всё получилось, — горько усмехнулась Гермиона. – Нет, Гарри, ты не виноват. Я усомнилась в тебе. Можно сказать, приняла за другого человека. – Она сделала шаг к Гарри, неуверенный, неустойчивый. – Ты не должен извиняться, лишь я должна, была бы у меня совесть… На меня что-то нашло, сама не знаю. Вот только теперь я поняла, как мне плохо без тебя.

Не выдержав, она рванула навстречу Гарри, навстречу его тёплым и нежным объятьям. По лицу девушки медленно скатывались слёзы: счастья ли или слёзы горести ошибок?

— Теперь-то всё будет по-старому? – спросил Гарри, чуя запах волос Гермионы, этот дурманящий запах…

— Я верю в это, Гарри.

Она смахивала с щек предательские слёзы, улыбалась сквозь них. Девушка приблизилась к Гарри, и стала покрывать поцелуями кроткими, но нежными его уста. Так они и обменивались ласками, но Гарри через какое-то время стал спускаться ниже: к шее…

Гермиона, громко и заливисто смеясь, всё же нашла выдавить из себя фразу:

— В Выручай-комнату!

Схватив гриффиндорку за руку, Гарри потащил её из гостиной, пока не скрылся с ней за портрет Полной Дамы. В общем зале факультета Живоглот остался один. Он всё глядел своим выразительным взглядом на внутреннюю сторону портрета, где скрылась его хозяйка, после чего, запрыгнув на кресло, поудобней устроился на нём.

Прошло минут двадцать-тридцать, когда в гостиную спустился Рон Уизли, а за ним и Невилл.

— А где Гарри? – спросил последний Рона.

— Я откуда знаю? Может, уже на завтраке… — сонно зевнув, сказал Рон.

— Ну, если так, то мы сейчас это узнаем, — рассудительно заметил Невилл. – Ты-то на него не злишься уже?

— Так у меня и повода не было, Невилл, — искренне улыбнулся Рон. Невилл же совсем ничего не мог понять:

— Так ты же…

— С каждым бывает. Я был не в себе. И больно ты стал много вопросов задавать.

— Может и так, — пожал плечами Невилл, отодвигая портрет Дамы, чтобы пройти. После чего оба стали спускаться по лестнице в Большой зал на завтрак. Там обоих ждало некоторое потрясение: Гарри и Гермиона сидели вместе, что-то горячо обсуждая. Гермиона постоянно смеялась, Гарри тоже, что было на них не похоже, в сравнении с последним временем.

— Я не пойму ни первого, ни второго, — произнёс Рон, у которого челюсть отвалилась от увиденного. Улыбка с миг слезла с его лица.

— Что они вместе, и то обстоятельство, что у Гарри фонарь под каждым глазом, а он преспокойно смеётся? – спросил Невилл, также изрядно изумлённый.

— В точку.

— Это сильно тебя разочаровало, похоже. Особенно – первый факт, — невинно изрёк Невилл. Рон повернулся к нему.

— Неужели? С чего ты это взял?

— В следующий раз, когда станешь очевидцем подобной сцены – следи за своими глазами и ртом, — посоветовал Невилл. – Так будешь продолжать – вся школа узнает, что ты неравнодушен к Гермионе.

— Да ладно, — замялся Рон, двинувшись к столу Гриффиндора. Они с Невиллом сели у ближайшего конца, чтобы не маячить перед глазами Гарри и Гермионы, которым, похоже, никто больше не был нужен.

— Всё-таки я тебя понимаю, Рон, — признался Невилл, накладывая себе овсянки и передавая миску в руки собеседника.

— Это ещё что значит? – не понял Рон.

— Ну, ты очень давно знаешь Гермиону, а потом вдруг… как бы это выразиться… — стал размышлять Невилл, глядя в потолок, откуда светило яркое солнце, рядом с которым проплывали белые облака, — понял, что она «стоящая девчонка»…

Рон стал весь пунцовым от стыда. Он вспомнил тот разговор с Гермионой на четвёртом курсе, два года назад, когда хотел пригласить её на Святочный бал, но она не могла пойти с ним, так как уже до этого договорилась с Виктором Крамом.

— Ты это откуда узнал? – выпалил Рон, злостно думая о Джинни.

— Вы тогда так кричали на всю гостиную, что вашу перебранку слышали все, кому не лень…

Постепенно Большой зал стал наполняться проснувшимся народом. В основном все бурчали что-то неразборчивое своим приятелям, жалуясь на надоевшую учёбу и, конечно, избранных профессоров таких, как Снейп. Вскоре влетела в зал радостная Габриэль.

— Получилось, Невилл, ты видел? У нас получилось!! – восклицала она, пока не увидела Рона. – Ой… привет, Рон, — робко улыбнулась она парню, садясь рядом.

— Что это у вас получилось? – поинтересовался Рон, так и не принявшись за овсянку, давно стывшую в тарелке.

— А? Ах да… так, ничего особенного, — замялась Габриэль. Как раз в этот момент через окна в потолке в зал влетели сотни сов – бурых, различных сипух, одна полярная. В основном все несли своим хозяевам либо письма, либо свежие номера «Ежедневного Пророка». Один такой номер шлёпнулся прямо перед Невиллом, а за ним приземлилось и письмо.

— От бабушки, наверно, — ответил Невилл на вопрошающий взгляд Рона. Раскрыв конверт, он вытащил оттуда кусок исписанной бумаги и стал читать:

Добрый день, Долгопупс! Это не твоя бабушка, можешь не волноваться об этом. Тебе сейчас нужно волноваться лишь о её здоровье в данный момент. Думаю, ты парень сообразительный, понял, что дела твои плохи, ибо бабке твоей жить остаётся не так уж много, сам понимаешь, расшатанное здоровье, однако компания у неё, что ни на есть отличная – различные ученики Хогвартса, родители Грейнджер, короче, ты понял. Я, конечно, не хочу сказать, что в гробу её компания не ждёт… в общем, в ближайшее время тебе дадут зелье, которое ты должен будешь подмешать в пищу Поттера. Не спрашивай зачем. Это твой единственный шанс спасти свою драгоценную бабку. Если же не желаешь – пожалуйста, нам не составит никакого труда лишить её жизни, что там, всего-то пара секунд – и готово. Думать времени нет. Крепись. От Алекса Дэлерни.

— Ну что пишет? – спросила Габриэль, до этого проглядывавшая страницы Пророка в поисках каких-то особых сенсаций. Рон также обратил свой взгляд к Невиллу.

— Спрашивает, как поживаю. Боится за меня, сейчас времена такие, тёмные…