Зеркальное отражение (джен)

― Поединок? ― первым догадался генерал. Он знал за собой слабость к древним легендам, где все только и делали, что сражались друг с другом, но при мысли о том, что Ильсору предстоит то же самое, ему сделалось не по себе.

― Хорошая мысль, ― одобрила его тёмная тварь. ― Ситуация уже давно достигла того момента, когда из нас двоих в живых должен остаться только один. И я против того, чтобы эта размазня существовала там же, где и я!

― Почему бы тебе не править своим тёмным королевством и не оставить меня в покое? ― сдержанно попросил Ильсор. ― Я на тебя вовсе не в обиде, а вот ты никак не можешь взять себя в руки.

― Лжёшь! ― оборвал его тёмный, сверкая глазами. ― Ты слишком долго лгал как окружающим, так и самому себе, чтобы я поверил. Вот я хотя бы честно говорю, что хочу твоей смерти.

― А я твоей ― нет! ― ответил Ильсор. Твёрдо, как мог, но генерал видел, как ему тяжело, и злился, что не может помочь. Это была борьба с самим собой, и он просто не знал, что тут делать, хотя, казалось бы, находил выход из самых безвыходных ситуаций.

― Хватит, ― лениво произнёс тёмный. ― Думаешь, я не знаю, с каким удовольствием ты удушил бы меня ещё при первой нашей встрече в подвале, только чтобы я не мешал, не смущал, не открывал тебе глаза на твою истинную натуру!

Баан-Ну понятия не имел, про что он говорит, но упоминание подвала ему не понравилось.

― Если ты всё же настаиваешь на поединке, то он будет заведомо нечестным, потому что ты сильнее и у тебя есть магическая сила, ― вмешался он. ― Поверь мне, я всё знаю о том, как проводились поединки раньше и как они проводятся сейчас. Мы ― оскорблённая сторона, и мы требуем, чтобы…

― Плевать мне, что ты требуешь, ― грубо ответил тёмный, на минуту оборачиваясь к нему. ― Делать мне нечего, только слушать всякую сволочь!

― Он не сволочь! ― рявкнула Энни. ― Он хороший! А ты ― нет!

― Тебя, девочка, жизнь ничему не учит, ― ровно заметил тёмный.

Они с Ильсором стояли друг напротив друга, совершенно похожие лицом, за исключением того, что у тёмного черты казались более жёсткими и хищными. Тёмный выглядел надменно и холодно, одежда его была торжественной, если не сказать, пафосной, особый вес этому пафосу придавала изящная корона ― интересно, кто его короновал? ― и настоящий Ильсор казался рядом с ним жалким оборванцем: грязный, с кое-как заштопанным рукавом рубашки, в потёртом комбинезоне, уставший, измученный, но зато свой, и Баан-Ну знал, что не променяет его ни на что на свете.

― И какого вида поединок ты предлагаешь? ― спросил настоящий Ильсор, отводя с лица грязную прядь волос. ― На кулаках? Или наколдуешь нам оружие?

― Пожалуй, наколдую, ― задумался тёмный. ― Но что это я, ты же с оружием обращаться не умеешь, оно тебе вряд ли поможет!

Зря он это сказал. Баан-Ну понял это лишь потом, когда возле него ахнула Энни. Тёмный отлетел в сторону, зажимая разбитый нос, только взметнулся расшитый звёздами плащ.

― Не знал, что у тебя такой хороший удар справа… ― потрясённо проговорил генерал, не думая, что Ильсор его услышит, и оттащил Энни подальше, к самой границе, очерченной сухими деревьями, подозревая, что вот сейчас-то и начнётся свалка.

Тёмный поднялся медленно, расстегнул фибулу плаща, наконец-то отнял руку от окровавленного лица.

― Мне кажется, ― шёпотом проговорила Энни, ― что нам нужно хватать нашего Ильсора и бежать отсюда. Ведь тёмный сильнее тут, потому что это его владения!

― Нет, ― так же тихо ответил Баан-Ну, сжимая её плечо, чтобы она не вздумала лезть куда не следует. ― У меня есть запасной вариант на всякий случай.

― Какой?

Он поколебался, но Энни всё же была его напарницей, хоть и предала его.

― Если рыцарь не в состоянии продолжать поединок, вместо него выходит кто-то с его стороны. А так как мы ― оскорблённая сторона, и нас целых двое… Только твоя сковородка осталась на той стороне. А жаль.

* * *

Ильсор не хотел сражаться, но события завели его слишком далеко. Он знал, что от него мало толку в рукопашном бою, а вот тёмный, судя по всему, не унаследовал от него его неприятие насилия. Нос он ему разбил со злости и сам испугался того, что произошло. Вдруг бы ещё получилось договориться? Но после этого удара оставалось только сражаться, хотя сражением это можно было назвать с натяжкой. Тёмный наносил точные удары, один за другим, от некоторых Ильсор успевал уворачиваться, некоторые блокировал, на некоторые даже отвечал, но больше не смог причинить тёмному никакого вреда.

― Ты слабак, ― шипел тот, наступая на него и заговаривая, чтобы сделать передышку. От попавших в цель ударов болела разбитая уже дважды губа, на скуле явно наливался синяк, и Ильсор догадывался, что пройдёт довольно мало времени, прежде чем он свалится и тёмный запинает его до смерти. Вряд ли он собирался великодушно подать ему руку и признать поражение.

― Прекрати, ― попросил Ильсор, пока была передышка, но он и так уже чувствовал, что с каждым движением его силы тают. ― Ты колдуешь? Колдуешь сейчас?

Тёмный только покачал головой и снова прикоснулся к окровавленным губам.

― Нет, ― сказал он. ― Это ты себя уничтожаешь, я только помогаю. Не смотри так на меня!

― Это ты не смотри! ― прохрипел Ильсор и пропустил момент, когда тёмный оказался совсем рядом с ним и схватил за волосы.

― Я ― не смотреть?! ― со злостью прошипел тёмный. ― Это ты столько времени отказывался смотреть мне в глаза, ты, жалкий трус! И сейчас ты ещё можешь просить меня, чтобы я отвернулся и не смущал твоё душевное спокойствие?

Силой он поставил его на колени, и Ильсор уже почти не сопротивлялся. Отчаяние завладело всем его существом. Он-то что? Процесс уже запущен, тёмный сказал правду. Пусть вождём станет кто-нибудь другой, этого не изменить, даже если во главе революции встанет Баан-Ну, у которого почему-то всё всегда срабатывает, даже самые безумные идеи, несмотря на то, что это вообще экспромт. Может, Гван-Ло придёт в ужас от такого противника и сдастся сам. Теперь уже нечего об этом думать! Нынешний вождь арзаков умирал с позором, убитый собственной тёмной стороной, далеко от родины.

Ильсор попробовал вырваться, хотя бы укусить за руку, но даже не мог повернуться и при первой же попытке получил удар под дых. Тут же рядом мелькнуло что-то белое, рядом произошла короткая борьба, и, корчась на земле и хватая ртом воздух, Ильсор увидел, как у возвышения падает Энни, отброшенная одним ударом ноги в живот. Защитить себя она не смогла, причинить вреда тёмному ― тоже. Баан-Ну бросился первым делом к ней, и Ильсор не мог его винить. Ему самому помощь уже не была нужна, и в отчаянии он был готов совершать безумства.

― Нет, ― проговорил он, переворачиваясь на спину и протягивая руки навстречу тёмному, который остановился над ним, с презрением глядя сверху вниз. ― Я не хочу тебе зла… Пойми, мы одно целое, как ты можешь убить часть себя? Обними меня, неужели ты не понимаешь?

― Да хватит уже, ― устало произнёс тёмный. ― То поцелуй тебя, то обними. Не надышишься перед смертью? И знай, я на твою хитрость второй раз не куплюсь! Наверняка ты затаил нож в кармане. Признавайся!

И он пнул Ильсора под рёбра с такой силой, что тот отлетел ещё на некоторое расстояние от прежнего места.

― Больно, ― проговорил Ильсор, когда смог говорить. Ему и вправду было так больно, что он был готов сдаться и умолять о смерти, только бы это прекратилось. Ему уже даже было безразлично то, как именно он умирает, лишь бы поскорее умереть.

Здесь не было никого, кто мог бы ему помочь, генерал и Энни не в счёт, им бы спастись самим и закрыть проход печатью с той стороны. Если для этого нужно, чтобы тёмный отвлёкся, добивая Ильсора, так тому и быть.

Словно вторя его мыслям, от возвышения донеслась новая вспышка света. Ильсор с трудом повернул голову посмотреть, что там происходит, и увидел, что Энни уже нет. Баан-Ну догадался отправить её подальше отсюда, даже если против её воли.

Ильсор приподнялся на дрожащих руках. Сражаться он больше не мог и не хотел. Новый удар был не так силён, но он снова лишил его возможности говорить и дышать, оставив только возможность корчиться, вырывая с корнем траву и царапая землю.

― А знаешь, что случится с Волшебной страной после того, как ты умрёшь? ― издевательски вежливо проговорил тёмный, снова подходя к нему поближе. ― Она умрёт тоже, представляешь? Потому что уже не останется никого, кто бы сдерживал то, что наполняет её отсюда. Феи сдались задолго до тебя, стали трусливыми, жаждущими только сохранить свою жизнь. Те люди, которые там остались, скоро будут убивать друг друга за еду и тепло… Догадайся, кто продержится дольше всех? Те, кого ты хотел спасти от чар Гван-Ло больше, чем твоих сородичей… Впрочем, что это я! Ведь никакой Волшебной страны не существует, и она просто исчезнет вместе с тобой… Всего только один раб не перенёс анабиоза и умер в криокамере ― не такая уж большая потеря, Лон-Гор даже не огорчится. Жаль только, смерть Беллиоры ты не увидишь, но увидят другие…

― Он огорчится… ― упрямо произнёс Ильсор, едва выталкивая из себя воздух. Лёгкие горели огнём, несколько рёбер наверняка были сломаны, боль заставляла дрожать и корчиться в ожидании конца.

― Если тебе нравится так думать, не стану тебя разубеждать, ― проговорил тёмный. ― Итак, ты сдаёшься?

Ильсор прикрыл глаза и всем своим существом принял то, что проиграл. Он не чувствовал страха и разочарования, только горечь и усталость. Будь что будет, но уже без него. То, что произошло или только пригрезилось, было прекрасно: и революционный комитет, и побег, и дороги чудесной Волшебной страны, которая исполняла желания и показывала путь к самому себе.

― Сдаюсь, ― сказал он.

* * *

― Нет, ― сказал Баан-Ну и не узнал свой голос. Это не должно было кончиться так: его Ильсор лежал у ног тёмной твари бессильной тряпочкой, хрипя от боли, а тварь уже заносила руку, в которой медленно проявлялось нечто узкое и длинное, больше всего похожее на цельнометаллическое копьё.

Тварь обернулась. Теперь это лицо не имело ничего общего с лицом Ильсора: черты исказились до неузнаваемости, изо рта торчали клыки, глаза сузились в щелочки. Вот это действительно была злобная пародия, а не тот красавец, которым он представал перед ними час назад!

― С тобой я разберусь потом, ― пообещала тварь.

― Сейчас, ― приказал генерал и показал ему печать, крепко зажатую в руке. ― Потому что больше ты никому не навредишь.

Он понятия не имел, как будет действовать эта печать, если поставить её с тёмной стороны, не знал, сможет ли тёмный снять её, чтобы проникнуть в Волшебную страну снова, но не видел другого выхода.

Рот, который уже трудно было бы назвать ртом, только пастью, распахнулся, показывая все зубы сразу. Генерал не стал ждать, пока тёмный набросится на него и искусает, он увернулся от брошенного в него копья и одним махом приткнул изумруд прямо поверх дыры в возвышении. Вихрь едва не снёс его с ног, вспышка света ослепила, а когда он протёр глаза, то увидел чудовищную картину.

Огромный смерч поднимался в тёмное небо, своим концом упираясь в печать. С ужасом Баан-Ну увидел, как тёмная тварь, которая столько времени прикидывалась его Ильсором, потеряв корону, отчаянно цепляется за траву, но её неумолимо тянет в центр воронки. Странно, сам генерал не чувствовал никакого притяжения и лишь только тёмный с криком скрылся где-то над его головой, едва ли не на четвереньках бросился к Ильсору.

Только теперь он понял, что наделал. Спасая Волшебную страну, не подумал о них обоих! Как они теперь вернутся назад? Они отрезаны от Волшебной страны, отрезаны от «Диавоны», они никогда не смогут попасть домой на Рамерию!

Генералу стало страшно, но он быстро добрался до Ильсора и склонился над ним. Они оба живы и всегда можно что-нибудь придумать. Проведут остаток жизни здесь, вдвоём на тёмной стороне, отбиваясь от чудовищ и совершая один подвиг за другим. Это было бы достойно их обоих, и он бы не отказался от такой компании и такого времяпрепровождения.

Но сердце его пропустило удар, а руки позорно затряслись: Ильсор был бездыханен. Баан-Ну потряс его за плечо, чтобы заставить проснуться, но всё было тщетно; он припал ухом к его груди, чтобы уловить сердцебиение, но в грудной клетке была мёртвая тишина. Тогда Баан-Ну сел рядом и обнял Ильсора, поудобнее устроив его у себя на коленях. Он уже ни на что не обращал внимания, ни на смерч, состоящий из тёмного волшебства, ни на то, что позади белых стволов засохших деревьев вроде бы мелькнуло несколько пар внимательных блестящих глаз.

Всё было кончено и ничто больше не имело смысла.

― Проснись, ― повторял он. ― Просыпайся же!

Ильсор молчал и не открывал глаз; черты его заострились, в уголке губ засыхала кровь, и Баан-Ну зачем-то попытался стереть её. Капля влаги упала на желтовато-белую щёку Ильсора, и Баан-Ну не сразу понял, что это его собственные слёзы, что он плачет, а перед глазами уже давно всё расплывается. Он ждал вздоха, взгляда, но ждал напрасно. Не будет подвигов плечом к плечу, будет только погребальный костёр, на который он положит единственного близкого человека, который у него ещё оставался.

Страшная боль сдавливала ему грудь; он вытирал слёзы рукавом, а они всё текли и текли, и ничто не могло вырвать его из горя, в котором он застыл и из которого не хотел выбираться. Случайно подняв голову, Баан-Ну наблюдал, как тёмный смерч сменяется светлой полосой, которая словно ввинчивается в изумруд и исчезает в его глубинах, ― это светлая магия возвращалась туда, где ей предписал быть волшебник Гуррикап. Жаль только, что этого Гуррикапа уже давно не было на свете, да и вряд ли он умел возвращать к жизни мёртвых…

Баан-Ну поискал носовой платок, на секунду разжав объятия, в которых укачивал Ильсора, словно это было теперь важно. Платка не нашлось, зато рука наткнулась на какую-то бумажку совсем рядом в траве. Генерал промокнул ею глаза и запрокинул лицо к черно-серому небу, чужому и враждебному. В этой стране, которая окончательно стала полна зла, которое было вырвалось из неё, он должен был научиться жить, но стоило ли? Он хотел заплатить только своей жизнью, а вышло так, что заплатил чужой. В этот момент он уже всё для себя решил, и пусть его самого хоронить будет некому, это совершенно неважно.

Он поднёс руку к глазам, чтобы снова вытереть слёзы, но вдруг в его пальцах что-то дёрнулось, словно живое. Баан-Ну сморгнул и посмотрел ― это была бумажная птичка, жалкая, размокшая, но всё ещё привязанная на крепкую нитку. И эта нитка дёрнулась, снова и снова. Едва успев подхватить Ильсора, генерал сжался, закрывая его собой, и только почувствовал, как какая-то страшная сила потащила их назад.