Забытое пророчество (гет)

Было решено, что в подозрительный дом Волдеморта будет отправлена целая экспедиция, состоящая из наследницы, ее деда и отряда авроров во главе с Гарри Поттером, для их сопровождения. Мало ли что может скрываться в неизвестном доселе логове монстра, и Флинт уже прикидывал свою выгоду от того, что два предыдущих министра, включая героя войны Кингсли Шеклболта, прошляпили такое важное обстоятельство.

Гермиона настаивала, чтобы все, присутствующие при вскрытии ячейки Риддла, предоставили свои воспоминания о саморазрушенной записи его монолога для хранения в архиве отдела магического права. Но лорд Райан сказал, что в силу возраста и беспокойства за внучку его мысли во время посещения Гринготтса носят обрывочный характер и не выстраиваются в логическую цепочку, а у гоблина, как и у Гарри, просить воспоминания было себе дороже. Брида не возражала, изящно подправив картинку таким образом, что упоминание о пирамиде Мерлина в ней отсутствовало.

Леди Энье рассказали о завещании Риддла, но она категорически отказалась приехать в Лондон, не желая ворошить прошлое, которое все равно нельзя вернуть. Даже если загадка пирамиды Мерлина будет разгадана, и у кого-то из Райанов получится ею воспользоваться, — дала понять леди Энья, — она этого не сделает. Слишком велика вероятность, что тогда будет сформировано совершенно другое будущее, в котором не будет места ее дочери. Впрочем, она дала адрес дома, так как трансгерссировать туда было нельзя и нужно было добираться магловским транспортом.

Гарри подозревал, что если бы у Бриды появилась возможность попасть в прошлое, она бы не упустила такой шанс, но его успокаивало то, что ей были присущи уравновешенность и расчет, и сначала она исследует фамильный артефакт и убедится в его безопасности. Пока все они ждали, чтобы в министерстве согласовали день посещения дома Волдеморта.

Брида разбудила его рано утром 1 августа, она была полностью одета и выглядела решительно и собранно. Накануне они вдвоем отпраздновали их общий день рождения, восемнадцать и тридцать восемь лет, и Гарри с трудом открыл глаза, чувствуя во всем теле приятную ломоту — последствие некоторых деталей этого празднования.

— Гарри, — сказала Брида, — я не буду ждать, пока в министерстве решат, что я имею право увидеть дом моего отца, и пойду туда прямо сейчас. Я говорю тебе, потому что не хочу ничего от тебя скрывать.

Едва рассвело, в призрачном свете раннего утра она казалась выше и старше, и Гарри в очередной раз удивился тому, какой разной может быть эта девушка. Ничего сейчас в ней было от игривой девчонки, которая несколько часов назад, дурачась, кормила его с ложечки именинным тортом, а потом слизывала крошки с его губ.

— Ты не пойдешь одна, — твердо сказал он, быстро одеваясь, — я с тобой.

— Гарри, я уверена, что мне нечего опасаться, дом отца не причинит мне вреда.

Его неприятно резануло, как легко Брида назвала Волдеморта отцом, раньше она не использовала это слово по отношению к Риддлу. Или он не замечал?

Не ответив, он проверил наличие волшебной палочки и, взяв Бриду за руку, трансгрессировал к вокзалу Ватерлоо, откуда можно было на такси доехать до известного им адреса.

Сонный молчаливый таксист совсем не удивился, что приехав по указанному адресу, они не обнаружили названный номер дома. Высадив ранних пассажиров у дома с соседним номером, он развернулся и уехал. Они остались стоять на узкой, пустынной в этот час улице, застроенной старинными мрачными особняками.

Брида медленно подошла к неширокому запущенному газону, зажатому между стенами, и палочкой осторожно сделала надрез на кончике пальца, выдавив каплю крови на траву. Сначала ничего не произошло, но через пару минут они почувствовали вибрацию воздуха, которая становилась все сильнее, а затем перед глазами возник небольшой двухэтажный особняк из красного кирпича, аккуратно вписавшийся в пространство между соседними домами. Сильные отводящие чары, такие же, как на доме Блэков, надежно защищали особняк как от маглов, так и от волшебников.

Они поднялись по ступенькам невысокого крыльца и оказались перед белой дверью с прозрачным окошком наверху. Брида приложила окровавленный палец к замку, и ее руку, так же как и в банке, охватило голубоватое свечение, а дверь открылась. Преодолевая невидимое сопротивление воздуха, продолжавшееся не более секунды, они вошли в прихожую, из которой вели две двери, в кухню и гостиную, впереди была лестница на второй этаж.

Молча они ходили по этому дому, казалось, сошедшему с картинки из журнала о послевоенной Англии. Везде царили чистота и порядок, ни пылинки, ни соринки не виднелось на мебели и полу. На маленькой кухне в глаза бросился набор начищенных медных кастрюль и сковородок, и Брида удивленно произнесла:

— Неужели мама сама готовила еду? Видимо, только Волдеморт и мог заставить ее.

На каминной полке стояла черно-белая колдография. Молодой человек и девушка стояли на фоне министерства магии, сдержанно улыбаясь в камеру, но за этой сдержанностью таилось спокойное счастье. Парень поворачивал голову к девушке, с затаенным восхищением глядя ей в глаза, а она дарила такой же восхищенный взгляд в ответ.

Скромное жилище молодой пары было таким по-хорошему заурядным, но в то же время уютным и приятным, что если бы Гарри раньше кто-то сказал, что здесь жил тот, кого называли Темным лордом, он рассмеялся бы в ответ.

В секретере нашлось свидетельство о браке, датированное 31 октября 1946 года, так же как и аттестат Тома Риддла об окончании Хогвартса, со сплошными «превосходно» напротив каждого предмета. В шкатулке на туалетном столике оказалась и пресловутая пирамида Мерлина — прозрачный кулон на серебряной цепочке, от которого веяло древней и странной магией. На гранях пирамиды были видны еле заметные линии, похожие на царапины, видимо, с их помощью каким-то образом происходила настройка артефакта на определенную дату в прошлом.

— Интересно, как пирамидка оказалась в шкатулке, если он отправил с ее помощью маму в прошлое? — спросила Брида.

Гарри пожал плечами, это была лишь одна из многих загадок в этой истории, объяснить которые, видимо, мог только тот, кому уже не суждено это сделать.

В шкатулке также находились простенькие сережки с агатами и старинный браслет в виде змеи с изумрудными глазками. Брида покачала головой, представить, что леди Энья могла надевать эти более чем скромные украшения, было невозможно. Гарри подумал, что необходимо проверить вещи на наличие темных чар.

Он прошел в ванную, испытывая странные, спутанные чувства, в которых решил разобраться позднее. Сейчас его беспокоила вернувшаяся боль в шраме, которая становилась с каждой минутой все сильнее, о чем он не хотел говорить Бриде, не желая мешать ей осматривать жилище родителей. Гарри открыл кран, не ожидая, что вода польется, но кран, фыркнув и выплюнув сначала ржавые брызги, затем выпустил тонкую холодную чистую струйку. Он набрал воды в ладони, собираясь освежить пылающее лицо, но наткнулся на отражение в зеркале, висящем над раковиной.

Это был он и не он. У человека в зеркале был более уверенный вид, более жесткое, властное лицо, немного сумасшедший взгляд, полный бесшабашного веселья. Этот Гарри Поттер, сразу видно, не стал бы заниматься ежедневной рутиной в Аврорате, заполняя бесконечные отчеты и терпеливо допрашивая шушеру из Лютного переулка, а дома выслушивая упреки жены и тещи. Волшебник в зеркале был похож на портреты из особняка благороднейшего и древнейшего семейства Блэков, одна из которых была его бабушкой. У Гарри перехватило дыхание, когда он заметил, как уверенно рука другого Поттера сжимает пятнадцатидюймовую палочку из бузины. Он знал, что сердцевина у палочки — волос фестрала .

«Что это? — подумал Гарри, с трудом удерживаясь от крика, такой сильной стала боль в шраме, а сознание куда-то уплывало, и прежде, чем окончательно потеряться в беспамятстве, он успел подумать: «Неужели у Волдеморта было зеркало Еиналеж?»