Мужество жить (джен)

«Нет более великого обаяния, чем обаяние жизнерадостного нрава». ~ Генри Ван Дайк

— Ах… черт.

Северус потянулся за полотенцем и прижал его к нижней части челюсти, прежде чем кровь успела капнуть на парадную мантию, и тяжело вздохнул. Он осторожно взял полотенце левой рукой, чтобы вытащить палочку и залечить порез, а убедившись, что кровотечение прекратилось, убрал полотенце и вытер кровь, собираясь сделать еще одну попытку.

Он заметил этот маленький участок щетины, скрытый в хитрой впадинке под левой частью челюсти, уже после того как оделся. В обычной ситуации зельевар бы не переживал, если бы пропустил крошечное пятно во время бритья, но сегодня он хотел выглядеть наилучшим образом.

Конечно, это требовало не запачкать кровью свой новый наряд. Северус проклял бы себя, если бы, пройдя через вчерашнюю нервотрепку, оказался сегодня в старой одежде.

Успешно подрезав на этот раз волоски, а не себя, он в последний раз осмотрел свое отражение в зеркале, проверяя, все ли в порядке. Ему редко доводилось выглядеть столь безукоризненно, и он с удивлением подумал, что, возможно, это лучший вид за всю его жизнь.

Его вымытые сухим шампунем волосы были чисты и заправлены за уши, кончики их небрежно скользили по плечам, когда он поворачивал голову. Кожа стала менее жирной благодаря увлажняющему крему и уже не имела такого болезненного бледного оттенка, как прежде. Он не выглядел достаточно отдохнувшим, но темные мешки под глазами почти исчезли, и он казался более здоровым, чем раньше, а улучшившееся кровообращение придало его щекам румяный оттенок.

Этот оттенок становился все ярче, по мере того как он изучал себя, и Северус понял, что краснеет, испытывая незнакомое чувство гордости. Он быстро отвел взгляд — он почувствовал себя глупо, краснея перед зеркалом как школьник.

Тем не менее, когда он направился на завтрак, его походка была более уверенной, чем обычно.

Парадные мантии имели более элегантный покрой, чем те, которые он обычно выбирал, с диагональной драпировкой от плеч до талии, как у халата, и подолом из цельного куска ткани. Ему нравилась эта простота; драпировка исключала необходимость в вышивке, а украшением служила лишь небольшая полоска зеленого шелка на подоле и концах рукавов, а также на груди. Ткань была легкой и гладкой, струящейся вокруг его ног как вода, и Северус ускорил шаг, чтобы она развевалась, а новые ботинки цокали по камню.

Когда он вошел в Большой зал, он услышал, как болтовня за центральным столом прервалась, но затем возбуждённо возобновилась, когда коллеги его заметили. Большинство уже были в сборе; он заметил, что одежда всех собравшихся соответствует более высокому классу, даже Помона и Поппи отказались от своих обычных рабочих мантий.

— Очень мило, Северус, — поощрительно сказала Поппи, когда зельевар уселся между ней и Минервой, и его новая мантия удостоилась множества заинтересованных взглядов. — Но ты уверен, что тебе будет достаточно тепло в этом?

— Вполне, — сардонически ответил он, одергивая воротник, чтобы убедиться, что белая сорочка не видна.

— Ты выглядишь чудесно, дорогой, — весело сказала Помона, усмехнувшись в ответ на его слегка раздраженное выражение лица. — Абсолютно профессионально.

— Тебе идет, — согласился Филиус, карие глаза его светились озорством. —Уверен, прессе не к чему будет придраться.

Он подмигнул, и Северус с ворчанием потянулся за своей традиционной кружкой кофе.

— Не говори так. Они воспримут это как личный вызов.

Пока зельевар помешивал сливки и сахар, ему пришло в голову, что он не получил комментария от человека, который начал всю эту историю, и нахмурившись, поглядел на Минерву… но увидел, как та изо всех сил старается не рассмеяться в свой чай.

— Тебе обязательно нужно было выбрать зеленый? Теперь мы выглядим так, будто не смогли договориться.

Она указала на его лесную и свою сосново-зеленую клетчатую мантии, и Северус фыркнул.

— К сожалению, у меня только одна парадная мантия. Если ты не хочешь совпадать с ней, тебе придется переодеться, — ответил он, и Минерва с вызовом приподняла бровь.

— Зеленый был моим цветом среди рабочего состава еще до твоего рождения, знаешь ли.

— Теперь уже нет. Тебе надо было стать главой Слизерина, — ответил он, ухмыльнувшись, когда на ее лице промелькнуло едва заметное оскорбленное выражение.

— Я думала, ты много всякого купил, — заметила Роланда, вытягивая шею, будто под его мантией могла скрываться еще одна. — Это все? Тебя не было полдня.

— Я сделал заказ на новый комплект одежды. Сейчас его подгоняют по фигуре, — ответил зельевар, и несколько сотрудников обменялись удивленными взглядами.

— И какие мантии ты еще купил? — с любопытством спросила Септима, и он пожал плечами, аккуратно откусывая от тоста с джемом.

— Несколько черных, еще одна зеленая. Темно-синюю, серую, некоторые другие цвета. Ничего одинакового.

— Некоторые другие цвета? — Минерва попыталась поддеть его, но ее интерес был очевиден.

— Темно-коричневый, сливовый. Винно-красный, — неохотно признался он, и директриса усмехнулась.

— Может, тебе стоило стать главой Гриффиндора.

— Не начинай.

Вскоре разговор перешел на прибытие нового преподавателя, но Северус старался сосредоточиться на еде, чувствуя, что последние несколько дней он проводит слишком много времени среди людей. Он так нуждался в уединении, что был рад поскорее закончить завтрак и отправиться дальше работать над составлением бюджета, поскольку цифры, по крайней мере, были неспособны задаваться вопросом холост ли новоиспеченный сотрудник Хогвартса.

То ли от желания подольше побыть в тишине, то ли просто от усталости, которая мучила его со вчерашнего дня, Северус не торопясь просмотрел финансовые отчеты последних десяти лет, делая пометки о тех цифрах, которые, по его мнению, должны были сильно измениться. Было трудно оценить сколько учеников вернется в школу; он предполагал, что большинство маглорожденных учеников снова зачислятся, но детей Пожирателей смерти и других сторонников Темного Лорда было сложнее учесть. Сколько слизеринцев будет у него в этом семестре, если их семьи не разрешат им ходить в школу или уедут из страны? Немало чистокровных семей, оказавшихся в центре обвинений и судебных разбирательств, уехали из Великобритании, подальше от общественной неприязни, что после войны росла по отношению к сторонникам чистоты крови.

При составлении предполагаемой численности классов, чтобы другие сотрудники могли ориентироваться при планировании количества необходимых им расходных материалов, зельевар решил, что лучше рассчитывать на большее количество учеников, чем на меньшее, так как мог просто скорректировать заказы на еду и принадлежности как только начнется семестр. Он надеялся, что свои списки остальные преподаватели подготовят в течение недели, но предполагал, что на деле это займет не менее двух. За несколькими исключениями, касающихся самых опытных сотрудников, сметы на закупку школьных принадлежностей никогда не составлялись быстро. Он всегда готовил список одним из первых, так как знал учебный план по Зельям назубок, но в этом году было в новинку определять необходимые материалы для Защиты. В прошлый раз он не просил многого, но на этот раз у него было несколько идей для проведения более сложных уроков.

Записав все, Северус занялся подготовкой заказа на продукты, с которым уже имеющиеся записи не слишком помогали. В обычные годы в Хогвартсе на лето оставалось всего несколько сотрудников, но теперь приходилось планировать потребности шестнадцати волшебников, плюс двух сотрудников, которых еще предстояло нанять. Было бы намного проще, если бы Хогвартс работал по принципу «блюдо за блюдом», но форма подачи блюд в виде шведского стола была все той же проблемой, с которой он столкнулся в прошлый раз, когда подсчитывал эти цифры.

Он как раз заканчивал, когда раздался стук в дверь, и в комнату заглянула голова Минервы.

— Северус, Бэзил должен прибыть через несколько минут. Не мог бы ты пройтись со мной до ворот?

— Конечно, — ответил он, откладывая перо в сторону, а Минерва вошла внутрь, хмуро обмахивая лицо.

— Почему здесь так холодно? — спросила она, окидывая взглядом кабинет, и встававший было со стула зельевар замер, заметив блеск пота на ее коже.

— Что ты имеешь в виду? — он напрягся, почувствовав внезапный прилив беспокойства. В комнате было не слишком-то и прохладно, даже наоборот, было слегка жарковато. Минерва больна? В опасности?

— Выйди за дверь, — ответила директриса, казавшаяся совершенно спокойной, и зельевар, нахмурившись, пересек комнату и вышел в приоткрытую дверь.

— Черт возьми!

В коридоре было жарко как в сухой сауне, и Северус в замешательстве огляделся по сторонам, ожидая увидеть в каждом конце коридора пылающий огонь.

— Ужасно, да? Во всем замке так, — сказала Минерва, захлопывая дверь в его кабинет. — Я получила письмо из Министерства по этому поводу час назад. Какие-то грандиозные идиоты пытались чарами отвести дождь от Хогсмида, но перестарались и создали волну тепла. Департамент магических происшествий и катастроф пытается все исправить, но в приоритете у них магловские районы, чтобы это не попало в новости. Возможно, у нас так будет целый день.

— Вот почему я не знал. Мои чары блокируют магические температурные помехи, — ответил Северус, уже начиная потеть под парадной мантией. — Они поймали того, кто это сделал?

— Они не сказали. Надеюсь, что да. Подобные вещи создают ответственным волшебникам дурную славу, — пробормотала Минерва, вытирая платком лоб. — Как нельзя кстати для приветствия нового сотрудника! Надеюсь, он еще не ждет у ворот.

— Если это так, то он уже жалеет об этом, — заметил Северус, но вместе с ней поспешил к выходу. Такой жары он в Хогвартсе еще никогда не видел — должно быть было не меньше тридцати пяти градусов. И если так было внутри замка, то страшно представить, каково будет снаружи.

Шаг за дверь был подобен входу в печь. Северус покачнулся, когда его обдало жаром, и провел рукой по лбу.

— В последнее время все идет одно за другим, — произнесла Минерва, слегка запыхавшись. — Каждый раз, когда мне кажется, что я со всем разобралась, происходит что-то еще и все портит. Боже, какая жара...

Дорога для карет была настолько раскалена солнцем, что Северус чувствовал жар гравия сквозь свои новые ботинки, а пряди волос, которые пришлось откинуть назад, оказались влажными от пота.

— Черт, — выругался он, вздрогнув от того, насколько горячими стали его черные волосы.

— Не беспокойся об этом, — вздохнула Минерва, у которой тоже несколько прядей выбилось из пучка. — Сейчас с этим уже ничего не поделаешь.

Они шли так быстро, как только могли, но было трудно поддерживать хоть какую-то скорость под воздействием гнетущего зноя. Северус никогда не ездил в отпуск в теплые и солнечные места, но бесчисленные пляжи, которые Люциус описывал ему на протяжении многих лет, он представлял себе чем-то вроде этого; он никогда не чувствовал такого влечения к прохладной воде озера, и у него возникло внезапное, непреодолимое желание лечь на полотенце и ничего не делать.

Он не мог не думать, что такой отдых покажется ему скучным, но Малфоям всегда нравились поездки в тропики. Может это было более терпимо, когда этого ожидаешь?

Они уже почти достигли стены, и Северус прищурился в тени своей ладони, пытаясь разглядеть, стоит ли там кто-нибудь.

— Кажется, это он, — произнес зельевар, когда его обостренное зрение различило фигуру за железными прутьями.

— Правда? Давай поторопимся, — ответила Минерва и ускорила шаг, подняв руку в знак приветствия.

По ту сторону ворот Северус наконец смог рассмотреть мужчину, высокого и педантичного. Его щеки раскраснелись от жары, и он вытирал пот со лба платком, но, заметив их, улыбнулся так искренне, что Северус едва не ответил тем же.

— Бэзил! Рада тебя видеть. Входи, входи, давай уберемся с этой жары, — настойчиво попросила Минерва, ворота широко распахнулись, и новый профессор, одетый в парадную мантию орехового цвета, подошел к ним, выглядя весьма изнуренным от перегрева. — Знакомство чуть позже, а то я расплавлюсь.

— Такая погода пугает, а? Столько размышлений, и все равно я не могу сказать, что выбрал подходящую одежду для данного случая, — усмехнулся Бэзил, следуя за Минервой, которая поспешила обратно в замок. У нового сотрудника был мидлендский акцент, хотя Северус не был уверен, что он может точно его определить; зельевар украдкой изучал второго мужчину, на ходу разглядывая карие глаза и тонкое лицо.

Они с облегчением вернулись в полумрак вестибюля, и на секунду остановились, чтобы вытереть пот. Северус наколдовал себе носовой платок.

— Северус, это Бэзил Брукмор, который будет преподавать трансфигурацию, — проговорила Минерва, поглядев на обоих по очереди. Это была лишь формальность; Северус уже знал должность нового профессора, и был уверен, что и тот многое о нем знал, но хорошим тоном было притворяться, что это не так. — Бэзил, это Северус Снейп, заместитель директора и глава факультета Слизерин, который будет преподавать защиту в этом году.

— Приятно познакомиться, — поприветствовал Бэзил и вместо того, чтобы протянуть потную руку, вежливо наклонил голову, при чем стало заметно, что его светло-каштановые волосы преждевременно поредели.

— Мне тоже приятно познакомиться с вами, — ответил Северус, изо всех сил стараясь казаться искренним.

— Давайте поднимемся в комнату для персонала… мы пытаемся поддерживать там прохладу, — извиняющимся тоном произнесла Минерва и направилась вверх по парадной лестнице, приглашая их следовать за собой. — Мне жаль, что ты оказался здесь в такой день. Летом у нас обычно весьма приятная погода...

— Не беспокойтесь, — бодро ответил новый профессор. — Я привык к жаре.

— Это как та снежная буря в восемьдесят пятом, — проворчала директриса, словно не услышав этих слов. — Ты помнишь, Северус?

— К сожалению, — ответил зельевар, заметив заинтересованное выражение лица Бэзила. — Один из наших студентов попытался создать более мощную версию заклинания для создания снежинок и вызвал метель, которая вызвала задержку Хогвартс-экспресса. Филиус заставил его все исправить, но нынешний случай гораздо более масштабный.

— Звучит неплохо, — усмехнулся Бэзил, снова промокая лоб, пока они поднимались по очередной лестнице. — Я помню Хогвартс как место, где все время случаются всякие происшествия. Никогда не бывает скучно, да?

Губы Северуса сжались в тонкую полоску; он был бы более чем счастлив провести для разнообразия скучный, совершенно небогатый событиями год, но знал, что не стоит делать на это ставку.

— Полагаю, вы двое разминулись, когда были студентами, — заметила Минерва, придав лицу умиленное выражение, которое зельевар знал по вечерам, проведенным за рассказами старых историй в учительской. — Ты ведь окончил учебу в семьдесят первом, Бэзил?

Мужчина кивнул в знак согласия, с любопытством переведя взгляд на Северуса. Северус, в свою очередь, с подозрением наблюдал за собеседником, пристально следя за языком тела нового профессора, ища намек на скрытые мотивы, но пока не заметил ничего, что могло бы его обеспокоить. Казалось, Бэзил был совершенно счастлив находиться здесь.

— Да, точно, — произнесла Минерва, кивнув самой себе. — Северус, помнится, поступил в том же году, так что вы вряд ли могли встретиться.

Это была хорошая новость, по крайней мере, с точки зрения помощника директора: преодолеть негативное впечатление от студенческих лет было бы гораздо сложнее, чем начинать с чистого листа.

— Не думаю, что я пересекался с кем-то из нынешних преподавателей, — ответил Бэзил, когда они вышли в коридор, где находилась учительская. — Будет приятно всех увидеть. Жаль только, что я не застал профессора Слизнорта.

— А, он еще вернётся, чтобы навестить нас, так что не волнуйся, — сказала Минерва и постучала в дверь, после чего широко её распахнула.

В учительской было на несколько градусов прохладнее, чем в остальной части замка, но все равно слишком тепло. По позам сотрудников Северус мог судить о том, что жара их угнетает — большинство профессоров сидели опираясь на колени или откинувшись на спинки кресел вокруг выдвинутого в центр комнаты журнального столика. Добрая половина персонала отказалась от мантий и переоделась в более легкую магловскую одежду с короткими рукавами, и даже несколько пар шорт разбавили привычный гардероб волшебников. Помона и Филиус облачились в свободные летние мантии, бледно-зеленого и лавандового цветов соответственно, укороченные выше щиколотки, чтобы пропускать воздух, но даже в таком виде оба выглядели перегретыми.

— Хочу представить всем Бэзила Брукмора, нашего нового профессора трансфигурации, — произнесла Минерва чуть громче, и те профессора, которые еще не подняли головы, встрепенулись и повернулись на своих местах.

— Очень приятно снова тебя видеть, Бэзил. Пожалуйста, не обижайся, если я не встану, — отозвалась Помона, и по комнате пронесся легкий смех, а новый профессор добродушно улыбнулся.

— Нисколько. Надеюсь, вы не будете возражать, если это я поспешу присесть, — пошутил Бэзил и устроился на диване между Минервой и Северусом, который с ужасом понял, что ему предстоит стать одним из главных наставников нового сотрудника.

— Выпейте немного тыквенного сока со льдом. Мы уже выпили целый кувшин, — сказала Аврора, протягивая кувшинчик, покрытый конденсатом. — Я Аврора, профессор астрономии.

— Приятно познакомиться. И спасибо, пожалуй я не откажусь, — ответил Бэзил, наливая кубок. Мужчина предложил кувшин обоим руководителям школы, но зельевар предпочел холодную воду, принявшись потягивать ее дабы избежать общения пока представлялись остальные сотрудники.

Профессора постарше приветствовали Бэзила как бывшего студента, отпуская шутки и вспоминая подростковые проделки. Это напомнило Северусу о том времени, когда он сам начинал преподавать, хотя сейчас не было тех скептических взглядов, которые он получал, будучи двадцатиоднолетним новичком. Возраст ожидаемой компетентности, как он предполагал, был где-то посередине.

— Северус, ты не мог бы наложить свои чары на эту комнату? — снова обмахивая лицо спросила Минерва, когда разговоры угасли. — Я не люблю жаловаться, но это просто ужасно.

— Чары? — с любопытством спросил Филиус, сидящий в кресле по другую сторону журнального столика. — Я наложил несколько чар регулирования температуры, но они не справляются с противостоянием внешнему теплу. Похоже, согревающая магия мутировала — я редко видел столь мощное погодное заклинание, а ведь оно даже не было намеренным!

Профессор заклинаний был явно в восторге от этой мысли, но, судя по выражениям лиц сидевших за столом преподавателей, Северус был не единственным, кого не впечатлил масштаб магии, обрушившейся на замок.

— Мои комнаты защищены от магического температурного воздействия. Я не знал о смене погоды, пока не вышел наружу, — ответил он, изо всех сил стараясь игнорировать растущее желание вернуться в свой кабинет и поработать над бюджетом без посторонних глаз.

— Ты знаешь чары, способные остановить эту жару? — спросила Батшеда недоверчиво. — Ну так наложи их! Мы тут умираем.

— Это не поможет мгновенно, — раздраженно сказал Северус, хотя и вытащил палочку, пытаясь вспомнить формулировку сложного заклинания. — Я могу помешать магии проникнуть внутрь, но потребуется время чтобы рассеялось тепло, уже поступившее сюда.

— Я могу помочь с этим, — весело ответил Филиус, тоже вытаскивая палочку. — Начинай, а я применю охлаждающие чары.

— Зачем тебе защита от температуры? — спросила Аврора в явном недоумении, наблюдая, как Северус бормочет заклинание и взмахом палочки привязывает его к границам комнаты.

— Безопасность. Если наложить достаточное количество бытовых согревающих чар, можно запечь человека заживо, — ответил он, убирая палочку обратно в рукав. — Охлаждающие чары могут вызвать гипотермию или убить; чары циркуляции воздуха можно использовать, чтобы задушить кого-то, и все это не вызовет активации большинства защитных заклинаний. Вероятность этого невелика, но если нет другого пути проникнуть в жилище, то подобный отвратительный трюк может убить прячущегося человека.

Над сидящими вокруг столика повисла неловкая тишина, а затем Батшеда произнесла:

— Весело.

— Не очень.

Северус сделал глоток воды, демонстративно игнорируя взгляды, которыми награждали его коллеги. Бэзил оглядывался по сторонам, словно надеясь, что его реплику подхватит кто-то из профессоров, но раздраженное выражение лица Минервы и слегка натянутый смешок Помоны, похоже, внушали ему неуверенность.

— Вот почему ты значишься экспертом, — беззаботно заметил Филиус, накладывая серию охлаждающих чар. — А ты, Бэзил? Полагаю, Япония стала прекрасной возможностью научиться новому.

— О, да, — ответил новый профессор с облегчением. — Мне посчастливилось посетить несколько демонстраций в Махоутокоро⁽¹⁾, а также понаблюдать за некоторыми занятиями. Поразительно, как даже самые незначительные различия в технике создают совершенно разные эффекты, будь то заклинания или дисциплины. Даже палочки, которые используют студенты, уникальны: некоторые из них содержат вишню, которая имеет невероятный потенциал для работы с чарами, но при этом такие палочки даже более смертоносны, чем некоторые из наших лучших дуэльных палочек. Я никогда не видел ничего подобного.

Северус слушал с растущим интересом, поскольку сам он мало что знал о волшебных палочках и японских заклинаниях.

— Я бы сказал, что во многом это связано с тем, что у них другой подход к магии в целом. Студенты там очень дисциплинированы, и их учат уважению к силе и красоте магии — легкомыслие не одобряется, по крайней мере, на тех занятиях, которые я видел. Меня это очень впечатлило; знаю, я в свои студенческие годы точно не был таким прилежным, — сказал Бэзил с застенчивой улыбкой, и старшие деканы рассмеялись, обменявшись взглядами. — Временами казалось, что это совсем другой мир. Конечно, я знал о некоторых различиях в магии и культуре от своего жениха, но увидеть их воочию было удивительным опытом.

Остальные преподаватели с восторгом ухватились за эту новость, и, пока раздавались восторженные восклицания, Северус с грустью подумал, что, похоже, он еще долго не услышит ничего нового о японской магии.

— Ты помолвлен, дорогой? — спросила Помона, и Бэзил широко улыбнулся, а загар на его лице стал еще краснее.

— О, да! Мы гостили у его семьи в Японии. Я переживал, что они меня не одобрят, но, думаю, сейчас они рады даже больше, чем мои родители.

— Дату свадьбы уже назначили? — спросила Минерва, все пожилые сотрудники выглядели воодушевленными, и Бэзил смущенно провел рукой по волосам.

— Ну, мы планировали еще на прошлую осень, но все пошло под откос, — ответил он, заслужив множество сочувственных кивков. — Мы надеемся, что это произойдет в следующем году, но пока не определились с датой. Я еще не знаю, где мы будем проводить торжество; но судя по тому, как все идет, мы сможем провести две церемонии.

— Вдвое больше веселья! — хихикнула Помона. — Знаешь, мы целую вечность не были на свадьбе кого-нибудь из сотрудников… и в этом, кстати, виноваты они сами.

Она окинула взглядом более молодых коллег, пытаясь изобразить сердитый взгляд, но не смогла сохранить серьезное выражение лица дольше нескольких секунд и расплылась в улыбке.

— Мы стараемся изо всех сил, — запротестовала Аврора, а сидящая рядом с ней Септима хихикнула.

— На меня не смотрите, — пробормотал Северус, когда Минерва и Помона устремили многозначительные взгляды на него, и за столом раздался взрыв смеха.

— Я бы хотела на это посмотреть, — заметила Роланда лукаво улыбнувшись. — Я бы заплатила, лишь бы увидеть Северуса в белом.

Он поморщился, когда другие профессора подхватили эту идею, а Помона буквально просияла, воскликнув:

— Белая мантия, сусальное золото в волосах — о, это выглядело бы чудесно!

Северус с трудом поборол желание закатить глаза, ограничившись невозмутимым:

— Да уж.

— Я слышал, в Японии белый цвет ассоциируется с Темными искусствами. Это правда? — спросил Филиус у Бэзила, улыбнувшись, когда Северус бросил на него пристальный взгляд.

— Во всяком случае, в Махоутокоро это так. Если ученики нарушают магический кодекс, их форма становится белой, что влечет за собой немедленное исключение. Практика Темных искусств — одна из таких вещей, — ответил Бэзил, бросив на Северуса извиняющийся взгляд.

— Что ж, полагаю, нигде нет совершенства, — сухо произнес заместитель директора, вызвав усмешку у большинства сотрудников. Он чувствовал себя странно, зная, что его новый коллега испытывает беспокойство по поводу его репутации, но это был первый раз, когда он встретил коллегу-профессора, который уже знал о его прошлом Пожирателя смерти. На этот раз ему не нужно было гадать, поделились ли другие сотрудники его секретом, или беспокоиться о том, что реакция нового знакомого на него изменится, когда он все узнает.

Тем не менее, он не мог сказать, что чувствовал себя абсолютно комфортно рядом с Бэзилом. Северус никогда не сходился легко с новыми людьми, и чувствовал себя не в своей тарелке, когда другие профессора разговаривали с прибывшим мужчиной как со старым другом, как будто сам он был чужаком, только что примкнувшим к их компании. Он не особо участвовал в разговоре, предпочтя чай и закуски, пока комната охлаждалась до приемлемой температуры, и, когда Минерва предложила профессору трансфигурации заняться обустройством своих апартаментов перед ужином, Северус быстро извинился и направился в свой кабинет.

Он оставался там до ужина, который прошел в том же духе. Все поели в учительской, так как погода еще не вернулась к норме, и зельевар был сосредоточен на своем ужине, изредка вставляя комментарии, когда того требовал разговор. Остальные сотрудники тоже начали действовать ему на нервы: болтливые и веселые, они делились историями и смеялись.

В конце концов Северус почувствовал, что желание нахамить кому-нибудь становится слишком сильным, чтобы его игнорировать, и откланялся, сказав, что перед сном собирается обойти покои каждого и наложить на них температурные чары. Филиус предложил свою помощь, но зельевар отказался; ему нужно было побыть одному, иначе он просто взорвется.

Было уже далеко за восемь, ужин неимоверно затянулся, и он не спешил с выполнением задачи, планируя закончить ее и лечь спать. Он, вероятно, показался грубым, но в этот момент ему было все равно. Он устал от людей, устал старательно сохранять нейтральное выражение лица и выдавливать ожидаемый смех. Он не хотел иметь ни с кем дела в течение следующих десяти часов.

Когда Северус лег в постель, то почувствовал огромное облегчение, радуясь возможности отдохнуть в тишине и покое, прежде чем все начнется снова.

И внезапно проснулся в половине четвертого утра от невыносимой боли в правой икре.

За последний год ногу Северуса десятки раз сводило судорогой, но он сразу понял, что этот случай отличается от других. Мышцу сводило более пяти минут, и он мог лишь беспомощно лежать в постели тяжело дыша, в ожидании когда боль закончится. Но даже когда спазм прекратился, нога все равно чертовски ныла, грозя снова разболеться, пока он осторожно растирал икру.

Мазь, которую дала ему Поппи, закончилась, да и судорог уже давно не было, но зельевар знал, что должен воспользоваться ею, если хочет, чтобы спазм не повторился. Единственная проблема заключалась в том, что для того, чтобы достать ее, нужна была способность ходить.

Северус осторожно встал, перенеся вес на здоровую ногу, затем сделал осторожный шаг вперед — и тут же разразился тирадой ругательств, за которые Минерва дала бы ему по голове ближайшей книгой, так как мышцы снова свело судорогой. Этот приступ прошел быстрее, примерно через минуту, но, когда мужчина болезненно выпрямился, то чуть не потерял равновесие из-за начавшегося головокружения, поэтому он ковыляя, направился к камину.

Выйдя в больничном крыле, он принялся рыться в аптечке при свете палочки, пока не нашел нужную баночку, и опустился на одну из кроватей, вытянув ногу и задрав ночную рубашку, чтобы можно было втереть мазь. Узловатый шрам пылал, болезненно реагируя на прикосновение пальцев, и он поморщился, когда начался эффект от лекарства, хотя облегчение, последовавшее за жжением, быстро компенсировало это.

Как только мазь полностью впиталась, зельевар нанес второй слой, не желая ничего оставлять на волю случая. Он пытался снять напряжение в мышце, но та все еще не расслабилась полностью, подергиваясь, пока он растирал ее мягкими круговыми движениями.

Щелчок двери в конце палаты заставил Северуса вскинуть голову, но это была всего лишь Поппи, со слипающимися глазами и в распахнутом халате поверх хлопковой ночной рубашки.

— Северус? Что ты здесь делаешь? — спросила медсестра, и голос ее звучал еще более сонно, чем выглядела сама женщина. Широко зевая, она взмахнула палочкой, чтобы зажечь факелы вдоль стен.

— Нога, — ответил он, снова вернувшись к своему занятию.

— Опять? Ты слишком сильно напрягаешь ее, — пробормотала Поппи, но все же подошла посмотреть, оттолкнув его руку.

— Я почти ничего не делал, только ходил, — возразил Северус, резко вдыхая, когда мышца болезненно дернулась. Он попытался расслабиться, но это было трудно, и он боялся, что мышцу снова сведет.

— Ты сменил обувь, а это тяжело для большинства подобных травм. Но все равно, Северус, это становится проблемой, — ответила Поппи, постукивая палочкой по его голени и накладывая чары, помогающие справиться с болью в мышцах.

— Я заметил.

— Тебе действительно нужно заняться ее лечением. Если ты продолжишь так напрягать ногу, то можешь повредить ее еще больше, — предупредила медсестра, закрывая крышку мази. Она выглядела пугающе, когда, нахмурившись, посмотрела на него сверху вниз, свет факелов мерцал на ее ночной рубашке с цветочным узором и розовом халате в горошек.

— На это уйдут месяцы, — разочарованно сказал Северус, осторожно опуская ногу на пол.

— Месяцы? Для тебя? — насмешливо хмыкнула Поппи. — Используй свое имя. Назови это военной травмой. И ты попадешь на прием в течение недели.

— Я… это не... — слово «правильно» замерло на его губах, и на мгновение Северус почувствовал себя очень глупо. Какая разница, что было правильным? Он извлекал выгоду из богатства и влияния Люциуса десятки раз за эти годы. Он был бы идиотом, если бы не использовал свою новообретенную славу в своих интересах.

Но почему-то оказалось легче оправдать взятки и шантаж, чем позволить общественности верить в то, что он был героем.

— Я могу дать тебе направление в больницу Святого Мунго, если хочешь, но, лучше тебе самому отправить письмо. Нужно будет показаться специалисту; большинство целителей не имеют опыта в этом виде мышечного восстановления. Хотела бы я сказать, что знаю, насколько хорошо все заживет, но...

Медсестра замолчала, и Северус помрачнел, прекрасно понимая, о чем она не договаривает. Он скрывал травму почти восемь месяцев, прежде чем она ее заметила, и к тому времени было уже слишком поздно что-либо исправлять. Теперь, когда прошло почти семь лет, шансы на полное выздоровление были, мягко говоря, невелики.

Честно говоря, он подозревал, что это и было половиной причины, по которой он раньше сопротивлялся совету Поппи лечиться. Ему не хотелось знать, насколько необратимы повреждения… но, и продолжать в том же духе он тоже не мог. Он мог смириться с тем, что нога иногда ноет — но чтобы она болела так сильно, что не позволяла ему ходить? Если существовал способ ее вылечить, он должен был попробовать.

— Тебе нужна помощь, чтобы вернуться к камину?

Северус подумал, что то, что он чуть не сказал «да», было не очень хорошим знаком.

На следующее утро его икра все еще болела, и он полностью отказался от прогулок, позавтракав на диване с поджатой ногой. Поппи заглянула к нему, дабы заверить, что она передала остальным сотрудникам, что у него обострение старой травмы, а также помочь ему повторно нанести мазь и наложить еще несколько чар. Северус чувствовал себя немного раздраженным из-за того, что застрял в одном месте, но, по его мнению, это было лучше, чем иметь дело со всеми своими коллегами после лишь четырех часов сна.

Покончив с завтраком, зельевар похромал в свой кабинет, чтобы начать работу над составлением бюджета — нужно было чем-то занять себя, пока он окончательно не сошел с ума. Филиус уехал консультировать Департамент магических происшествий и катастроф (Министерство, как обычно, оказалось некомпетентным), и Северус передал запрос на оценку ресурсов для классов остальным деканам, которые должны были передать их преподавателям.

Это, конечно, привело к тому, что в течение следующего часа к нему зашло не менее трех его коллег с вопросом, как им следует производить расчеты, если они не знают, сколько студентов будет посещать занятия в этом году. Каждому из них Северус давал короткий и раздраженный ответ о том, как читать документ, который он им дал.

Таким образом, к тому времени, как в его дверь постучали в четвертый раз, он был готов оторвать кому-нибудь голову.

— Что? — рявкнул он, сжимая перо, и чья-то фигура застыла в дверном проеме.

— О, извините, — сказал Бэзил, и взгляд Северуса метнулся вверх, чтобы взглянуть на нового сотрудника, выглядящего до боли виноватым. — Я спрошу кого-нибудь другого.

Северус попытался взять себя в руки, а затем резко ответил:

— Нет. Все в порядке. Что вам нужно?

— Я... Я просто хотел узнать, над чем бы вы хотели, чтобы я поработал. Профессор Макгонагалл в Министерстве, — ответил Бэзил, все еще топчась в дверном проеме, словно боясь показаться навязчивым.

Северус нахмурился: как заместитель директора, он должен был управлять школой, когда директриса отсутствует, а также помогать ей в выполнении обязанностей. С уходом Минервы именно он должен был делегировать задания, но он не ожидал, что ему действительно придется это делать, да и с навыками нового сотрудника он был не особо знаком.

— Вы закончили свою смету? — спросил он, стряхивая чернила с кончика пера и выводя строку цифр.

— Нет. Я надеялся спросить совета у профессора Макгонагалл о том, какие учебные принадлежности она использовала, — ответил Бэзил, словно ожидая, что эта идея покажется нелепой. Северусу, напротив, это показалось единственным уважительным оправданием, которое он услышал за сегодня, и зельевар потратил несколько секунд на размышления о том, чего ему ожидать от этого человека.

— Вы хорошо владеете чарами?

— Вполне. Я был ремесленником несколько лет.

— Это больше, чем есть у некоторых сотрудников. Всегда есть проблемы с чарами — поспрашивайте у других, может, что-то найдется, и посмотрите, что сможете сделать, — ответил Северус, возвращаясь к лежащему перед ним пергаменту. — Если вы в чем-то не уверены, дождитесь возвращения Филиуса и спросите его совета.

— Хорошо. Спасибо, — произнес Бэзил, но затем замялся. — Извините, если я перехожу границы, но вы... в порядке?

— Я испытываю немалый дискомфорт, — ответил Северус, стараясь не обращать внимания на боль в правой ноге.

— Мне жаль. Если я могу чем-то помочь, пожалуйста, дайте мне знать, — сказал новый профессор, и, хотя фраза была простой вежливостью, похоже, он говорил серьезно. Северус поднял глаза от своих записей, изучая собеседника, пока тот не шевельнулся под пристальным взглядом, а затем кивнул.

— Спасибо. Думаю, скоро все уладится.

Это был хороший намек на окончание разговора, но когда профессор трансфигурации повернулся, чтобы уйти, Северус поднял палец и окликнул его.

— И Бэзил?

— Да?

— Передайте остальным, что следующий человек, который спросит меня, какое количество студентов они должны учитывать, получит лекцию по основам понимания прочитанного.

Примечания:

Последняя пара глав мне показалась... скучноватой (да и с переводом пришлось повозиться), поэтому я решила выложить сразу обе. Но следующая глава будет с Аркадией, так что думаю будет поинтереснее))

1) древняя японская школа магии в вымышленной вселенной «Гарри Поттера». Расположена на вершине вулканического острова Минами Иводзима. Школа принимает только японских студентов. После поступления ученики получают заколдованную мантию, которая растёт вместе с её обладателем, а также меняет цвет по мере продвижения в магическом обучении. В конечном счёте из светло-розовой она должна стать золотой, что является показателем мастерства. А в случае обращения студента к тёмным силам мантия становится белой. Школа также известна своими изнурительными тренировками по квиддичу, которые сделали японскую команду одной из лучших в мире. 

Вернуться к тексту