Рики Макарони и Пятое Колесо (джен)

История с пером как будто бы осталась позади, но оставила после себя далеко идущие выводы.

— Не знаю, кого охотнее приняли в «Хогвартс» — тебя или Люпина, — заметил Лео, когда они спускались в гостиную. — Все-таки учителя здорово рисковали, согласившись учить тебя.

— Не уверен, что мое окончание школы сильно облегчит жизнь учителей, — заметил Рики. — В «Хогвартсе» остаются малявки, да и много всего другого.

— Если бы ни эта кража, я бы и не задумался о том, как это неприятно — если кто-то без спросу возьмет мои вещи, — признался Лео.

Рики остановился и уставился на него с изумлением. Переживая сам потерю, он как-то не обращал особого внимания на чувства своих друзей по этому поводу.

— Надеюсь, я не кажусь тебе в этом похожим на Лорда? — осведомился друг с усмешкой.

— Нет, — прежде чем все сопоставить, Рики вконец оторопел. Менее всего он собирался упрекать Лео в чрезмерной озабоченности личными вещами.

— Но ты так сверлишь меня взглядом, — сообщил друг, увлекая его за собой вниз.

— Извини.

— Скверно, что я так увлекся. Чтобы рассуждать, нужна холодная голова, — сказал Лео. — Надо почитать хороший детектив, который меня вдохновит. Хотя на этот раз, сам видишь, победила не логика.

— А что же?

— Доказательства, — просто ответил Лео. — В этом гриффиндорцы тебе хорошо помогли.

— И Джимми Поттер? — прокричала Рози. Прибежала она с той стороны, где находился туалет Плаксы Миртл, и, похоже, еще не успела особо вслушаться в их разговор.

— Поттер тоже помогает — тем, что не мешает, — ответил ей Лео.

Пока что Джим, действительно, делами Рики не интересовался, попросту не чуя там ничего интересного. Победа Бетси Спок сама по себе Джима уязвила, и он окончательно завелся, когда узнал, что после этого МакГонагол начислила ей десять баллов на трансфигурации — за превращение Чипа Вэнса в гигантский торшер. С этого времени он не скупился на неодобрительные комментарии в адрес «Равенкло» — как в личных беседах, так и на страницах собственноручной прессы. Он накатал довольно ехидную статью о том, что «Равенкло» два года подряд становится квиддичным чемпионом не иначе как потому, что как-то жульничает; пришлось поверить, что он кое-чему научился у Мери, хотя, будь тема другой, Рики решил бы, что она ему подсказывала.

Старосты, разумеется, категорически отказали этому шедевру в публикации. Более того, впервые с тех пор, как юный Поттер оказался в «Хогвартсе», ему удалось вызвать неодобрение Тони Филипса.

— Ага, Тони ему сказал, что не собирается ссориться с Виктором, и ему неприятно, что Джим подает Хатингтон повод отругать его, потому как она вредная, — позднее поделился с друзьями Ральф, бывший свидетелем разговора. — Нет, больше Джимми к вам с этой писаниной не сунется, настрочит другую.

Последнее он произнес без особого одобрения. Ральф не скрывал, что матч с «Равенкло» разочаровал его, и все никак не мог от этого отойти. И причину поражения подающего надежды ловца он видел именно в «Молнии», из-за которой тот якобы не уделял достаточно времени тренировкам. По словам гриффиндорских старост, капитан им неоднократно на это жаловался, так что Артур даже взял за правило на вопрос «Как дела?» отвечать, прежде всего, такими вот своеобразными «приветами» от Ральфа, которого члены Клуба в штабе почти не видели; он усердно тренировался.

— Знаете, в чем-то он прав. За этот год на нас свалилось столько вредной писанины, — поделился как-то со слизеринцами Артур. — Что-то я раньше такого не припомню.

— Писанина бывает не только вредной. Знаете, я получил ответ от бабули, — объявил Дик.

Он зашел недавно, и у Рики возникло смутное подозрение, что он собирается что-то друзьям рассказать, но Уизли в это время вовсю разглагольствовал. То, что бабушка равенкловцу таки ответила, пропустив несколько недель, представляло для Рики и компании значительный интерес.

— Значит, все-таки получил. И что там? — поинтересовался Лео.

— В кабинете мисс Блумсберри нашли не совсем документы. Собственно, это зашифрованные записи. Таким шифром до сих пор пользуются авроры, если хотят передать информацию в нужные руки и ждут для этого подходящего случая.

Рики почувствовал, как словно электрический разряд прошел между ними. Все его друзья оставили книги, и сам он, хоть не любил таких новостей и знал, что они опять имеют дело с неприятностями, все же снова оказался во власти любопытства.

— Знаю эту систему, — солидно кивнул Артур. Оглядевшись и убедившись, что их не слушают, он тихо продолжил. — Такую бумагу носят при себе, или держат где-нибудь, даже дома. Непосвященный не сможет ее прочесть. Чаще всего посторонним кажется, что это каракули, знаете, такие выводят, когда что-то слушаешь и скучаешь, на всяких там собраниях. Бумагу можно выбросить, но не сжечь. Шифровки так заколдованы, что не горят, нужно специальное заклинание, чтоб испарить такую штуку.

Лео явно задумался.

— Выходит, шифровка могла много лет храниться у человека, который понятия не имел, что владеет информацией, — предположил он. — Но этим человеком не может быть мисс Блумсберри! Она, возможно, не посвящена в шифр, не способна их прочесть, но должна знать, куда передаются такие вещи, она ведь всю жизнь провела в Министерстве!

— Все так и было, — подтвердил Дик. — Она обнаружила пачку себя на столе и сразу вызвала охрану.

Рики счел, что единственный смысл всего этого — навести тень на мисс Блумсберри. Но почему именно сейчас? Кто так не любит ее, что дождался повышения ее в должности, и принялся вредить? Он подумал бы на Бэскотта, старого ее приятеля, однако тот был не из тех, кого запросто пускают в Министерство. Но Рики сам понимал, что предположение его притянуто за уши. Бэскотт, возможно, мог позавидовать, но не настолько, чтоб вредить старому другу.

Лео пошел практическим путем и зачем-то заново расспросил Френка о том, что писали ему родители насчет того министерского праздника, где мать Эйвери отмечала свой день рождения.

— Ну, много там было народу! Я не знаю, я же здесь оставался, что ты от меня хочешь?! — рассердился Френк, хотя и согласился зачитать старосте кое-что из того письма, в которое было вложено заманчивое предложение насчет философского камня. Зачитал он, разумеется, то, что сам счел важным. И, вероятно, пожаловался Мелани, поскольку дня не прошло, как она начала ехидничать, вынюхивать и сопоставлять.

— Миссис Эйвери редко бывает в Министерстве, — заявила она, — а бумаги у знакомой бабки Виктора нашли даже и не в этот день. Но ребята говорят, что они обе совершенно безобидны, и связываться не станут ни с какими аферистами. Зачем кому-то понадобилось подставлять их? Еще эти глупости с Макарони...

Лео выслушивал ее даже охотно, и досадливо поморщился, когда Дик, не выдержав, велел ей не мешать ему читать.

— Полезно послушать свежее мнение, — объяснил он позднее. — Она ведь может заметить то, на что я и внимания не обращаю.

— Но ведь ее не было на месте происшествий, — указал Рики.

— Меня тоже, — последовал рассеянный ответ.

Отношение друга к происходящему, признаться, все больше раздражало Рики, и уж надежды на проницательность Мелани казались ему чересчур надуманными.

— И что ты от нее ценного услышал? — поинтересовался Рики, не в силах сдержать сарказм.

Начисто игнорируя его тон, Лео заметно задумался.

— Что-то она сказала, — заявил он. — Насчет того, что эти ведьмы, на которых навели тень, в принципе безобидны. Вот! Они не станут связываться с неблагонадежными личностями. Вряд ли таковым личностям это понравится. Да, думаю, поэтому их и подставили. Все равно они не станут приносить долгосрочную пользу «аферистам». Ай да Хатингтон!

Вывод явно показался Лео очень важным и полезным, он даже надумал поговорить об этом с Дамблдором. Чтобы не ссориться с лучшим другом, Рики предпочел убраться от греха подальше.

Селена наблюдала за азартом Лео куда более снисходительно.

— Мы ведь, на самом деле, не знаем, что может оказаться важным, — примирительно заметила она, когда Рики пересказал ей всю логическую цепочку.

Они остановились у входа в библиотеку, чтобы поговорить, не напрашиваясь на проблемы со стороны мадам Щипц, после чего собирались вернуться к книгам и урокам.

— Не рискну даже предполагать, насколько все это в принципе решаемо, мы ведь в «Хогвартсе» защищены и ничего не знаем. Хотя, меня до сих пор беспокоит тот случай с тянучкой для Джимми, — признался Рики.

Девушка пожала плечами, вопросительно кивнув на дверь библиотеки, которую Рики тотчас открыл и придержал для нее.

После двух часов занятий и общения с Селеной Рики вернулся в гостиную в куда лучшем расположении духа. Первые же услышанные им слова подтвердили, что у его друга продолжается обострение детективной лихорадки.

— Директор, в целом, считает так же и мало что может объяснить. Все события как будто не имеют значения, а между тем постоянно что-нибудь происходит, — говорил Лео Доре.

— Ты снова про старых ведьм? — уточнил Рики.

Присесть ему было некуда, и он красноречиво поглядывал на подлокотник кресла Доры, чтобы она подвинулась.

— Ты что, МакГонагол обзываешь? — поинтересовалась Рози Гойл, выныривая, как обычно, непонятно откуда.

— Прекрати! — шикнула на нее Дора и, наконец, заметив просьбу в глазах Рики, убрала руку с подлокотника.

— Нет, — ответил Рики девчонке, — я говорю о других. И еще это проклятие должности! — это он сказал, чтоб Рози отвлечь. — Вот точно пятое колесо в телеге.

— Сейчас все проблемы такие, непонятно к чему и зачем, — согласился Лео.

— А Тигр разбил духи Летти Перкинс! Она теперь скандалит, говорит, Джим нарочно его натравил, — серьезность придавала мордашке Рози очаровательную комичность.

— Так вот почему Марго сказала, что хмурится из-за «пустякового гриффиндорского дела», — тотчас отозвался Лео.

— А ты на нее не обижайся, — категорично посоветовала Дора. — Что же, она будет пересказывать тебе все эти глупости?

Рики не верил в коварные намерения Тигра. А Джима гнусные претензии Летиции возмутили настолько, что старостам пришлось воевать с очередным его опусом.

— Мерлин свидетель, если желаешь утверждать, что животные чувствуют дурную натуру человека, пиши, но только без примеров, — попросил его Лео, снискав благодарный взгляд гриффиндорской старосты.

— Можешь добавить, что кошки чувствуют отношение своих хозяев к другим людям, — посоветовал Эдгар.

— И других людей к хозяину, — добавила Дора. — Вообще, напиши про Моргану или Мими, Тиффани будет приятно.

Джим упирался, пока Артур не потерял терпения.

— Сейчас отправлю тебя прямо к профессору МакГонагол, и попробуй объяснить ей, что гриффиндорка, которой разбили духи, заслужила это своим недостойным поведением. Ты, вообще, уверен, что Филипса твоя статья порадует?

— Могу о проклятье должности написать, раз вам не нравится, — сварливо пригрозил Джимми, не подозревая, что разворошит тем самым осиное гнездо в душе Рики.

Рики умудрился почти упустить из вида эту свою задачу, которую с начала года обозначил себе в качестве главной. Да, он был занят, особенно теперь, с акромантулами, но... Пришлось задуматься, не потому ли его так раздражает увлеченность Лео, что относительно проклятия должности у него так и не появилось никаких новых объяснений? И после очередного урока он снова обратился к преподавателю защиты с нескромным вопросом, не чувствует ли тот чего-нибудь особенного.

— Я чувствую все четче, что моя жизнь, в некотором роде, предопределена. Колесо крутится, нравится нам это или нет, — произнес Ван. — Но это относится ко всему, а не только к тому делу, которое тебя интересует.

Рики сразу вспомнил про старых ведьм. Да уж, ту ситуацию он не планировал. Неужели с этой треклятой должностью не справиться?? Но ведь не было изначально на ней никакого проклятья. Если можно наложить его, то можно и снять.

Он еще спросил, как собирался, по поводу статьи, получив ответы, попрощался с профессором и вышел в коридор. Там на глаза сразу же попался Джимми Поттер, с пером за ухом, в ореоле кипучей деятельности, окруженный несколькими вопрошающими читателями. Не он ли ныл и психовал в прошлом году оттого, что родился в тени своего знаменитого отца?

Поравнявшись с юным журналистом, Рики слегка кивнул ему в знак приветствия, и, не будучи уверен, что замечен, отправился дальше в сторону штаба. Мысленно он, не проникшись ободряющим примером, так и увязал в своем тупике. Хорошо понимать, что все решаемо, однако в деле с должностью он с начала года не продвинулся ничуть. Может, что-то упустил.

«Дик может что-то помнить», — вдруг предположил он и решил, не откладывая, обратиться к равенкловцу за помощью.

Он без труда разыскал Дика в комнате старост. Тот, сосредоточенный и раздосадованный, корпел над грудой пергаментов, в которых Рики с порога опознал копии карты замка. Сам Рики почти забыл о ней, но недавно стал замечать похожие кипы, да и Дора упоминала, что Дик собирается и дальше продолжать попытки воссоздать карту.

— Дверь закрой! — отрывисто распорядился равенкловец, не поднимая глаз. — Еще хуже, чем было. Может, я что-то упустил?

Рики не решился отвлекать его. Просто присел рядом, и смотрел, как он работает.

— Ну, вроде все есть, — проворчал через некоторое время Дик. — Чего я не вижу?

Наблюдая, Рики проникся процессом, и честно задумался.

— Ту карту сделали гриффиндорцы ведь? — уточнил он; кажется, что-то такое он когда-то слышал.

Дик поднял на него усталый взор, преисполненный недоверчивой надежды.

— Да, — подтвердил он. — Ну и что?

— Пока не знаю. Но есть определенная гриффиндорская логика, и, может, у них там, в башне есть что-нибудь гриффиндорское, — сумбурно изложил Рики.

Дик наморщил лоб, посмотрел на лежащие перед ним пробные экземпляры карты и, поколебавшись, откинулся назад.

— Нет, сейчас ничего в голову не приходит, — сознался он. — Надо будет позднее подумать. А ты чего тут сидишь просто так? — обратился он к Рики.

— Я не просто так. Я хочу с тобой поговорить, — обрадовал друга Рики.

— Говори, — разрешил Дик, все еще не до конца отряхнувшийся от интеллектуальных усилий.

— Ты не вспомнишь что-нибудь особенное о преподавателях, занимающих должность защиты?

Кажется, вопрос Дику понравился. Возможно, потому, что в этом он разбирался лучше, чем в карте.

— Ну, прежде всего, информацию о них собрать нетрудно. Можно выписать...

— Нет. То, что ты помнишь сейчас, — попросил Рики.

— Погибали только те, у кого была подмоченная репутация и темное прошлое, или просто трудная биография с множеством тягот. Но, с другой стороны, есть такие же, на ком не осталось ни царапины. Да, Бэскотт, — кивнул он Рики, — и Люпин тоже, его жизнь легкой не назовешь. Некоторые, — продолжал он, — пострадали серьезно и даже необратимо. Это обычно люди чувствительные, даже художественно одаренные, вроде профессора Чаруальда, — Дик взглядом указал на полку, украшенную трудами вышеупомянутого профессора.

— А что с ним случилось? — поинтересовался Рики. — Он же, судя по предисловию, такой хвастун!

— А ты, судя по всему, дальше предисловия не пошел, — подловил его Дик. — Да, он описывает свои подвиги и победы над самыми опасными черномагическими тварями, но в «Хогвартсе» повредил свою память, утратил ее практически полностью, и теперь живет в госпитале Мунго. На него лежит папка в архиве, я никогда особо его делом не интересовался, но, насколько я помню, он потерял память по своей вине. Кстати, это особенность тех чувствительных натур, которые серьезно пострадали: все они тем или иным образом навредили себе сами, любо допустили небрежность. Далее, есть минимум два проявленных случая, когда бывшие преподаватели защиты погибали несколько лет спустя. Их тоже приписывают проклятию должности...

— Представляю, — согласился Рики. — После этого любой комариный укус можно приписать проклятию. Притянуто за уши!

— Точно, — усмехнулся Дик. — Я читал про один забавный случай, когда такой тип, уволившийся лет сорок назад, утверждал, что из-за проклятья ему досталась жена-стерва! Так и написано, честное слово.

Но Рики почти не услышал конец, еле сдерживая хохот.

— А нет ли чего-нибудь, что объединяет всех пострадавших? — попросил он, успокоившись.

Дик дал себе труд немного подумать.

— Ну, только то, что они любили уединение, — предположил он. — Однако, по моим же наблюдениям, за Люпином это тоже водилось. Но ему ничего не было. С другой стороны, мы знаем, по какой причине он не мог в определенные дни появляться на людях. Вот и все, без опоры на источники ничего больше я сказать тебе не могу.

Рики поспешил уверить друга, что тот все равно ему очень помог. Рассказ Дика расшевелил в нем какой-то мыслительный процесс, но ничего определенного. Во всяком случае, не это ли советовал ему Пит: загрузить информацию и дать голове время на ее обработку. Рики сознавал, что скорого результата при этом ждать не приходится. Он планировал остаться и почитать, но настроения не было, проклятье должности занимало все мысли целиком, и Рики решил, что полезнее будет пройтись.

Тем временем Дик аккуратно сложил стопку запоротых карт.

— Не хочу вставать. Передай мне, пожалуйста, сферу, которую мы сделали на четвертом курсе, — попросил он.

Рики выполнил его просьбу и, затворяя дверь с обратной стороны, мельком заметил, что Дик сосредоточенно уставился в черноту.

Между тем и у Артура Уизли обозначилась проблемная миссия. МакГонагол передала ему учебный план Хагрида; позднее Рики высказал предположение, что сама она не удосужилась в него заглянуть. Ибо там значилось, что к весне ученикам предстояло начать паучков выгуливать!

— Он все-таки надеялся, что мы изобретем такой поводок! — объявил товарищам Староста школы.

Это озадачило выпускников, но не удивило. Паучки постоянно желали знать, что находится за пределами загона. А однажды лохматый питомец проговорился Каролине, что их по ночам навещает большой паук, и все решили, что надо на всякий случай быть готовыми к появлению Глазурга.

Рики давно забыл, что планировал придумать поводок, его голова шла кругом от других забот. Но, проснувшись в один прекрасный понедельник, он вдруг обнаружил, что идея у него появилась, сама пришла непонятно откуда. Опасаясь, что забудет, он поспешил в тот же день ознакомить друзей с предполагаемым изобретением.

— Быстро сделать не получится, — сразу предупредил Рики, — но я примерно представляю, как сделать поводки для паучат. Держать их должна магия, а не веревка.

План очень заинтересовал Дору. Она забрала пергамент, где Рики на скорую руку набросал формулы, принялась разглядывать его и вертеть, что-то бормоча.

— Понятно. Но учти, у нас не так много времени осталось, когда мы еще можем их выгуливать, — напомнил Артур. — Они в любом случае будут вырываться, это точно. И скоро наших сил не хватит, чтоб их удерживать.

Лео беспокоили другие соображения.

— Вот теперь точно заговорят о том, что ты создаешь свою армию, — зловеще предрек он. — И если еще кто-нибудь вздумает сфотографировать вас с акромантулами на поводках, выйдет такая история, что директорский стул под... гм, Дамблдором закачается.

— А я хочу себе такую фотографию, — стервозно заявила Мелани.

«Мы еще поводок не придумали, а ты уже хочешь», — вздохнул Рики. Но ни он, ни раздосадованный опасными тенденциями Лео не стали спорить с Мелани.

О Хагриде по-прежнему не было слышно ничего обнадеживающего. По мнению Артура, дела все же шли лучше, чем могло быть.

— Если бы в прошлом году в Министерстве не вышерстили всех гнид, сейчас бы нам в коридорах проходу не было от проверяющих, — утверждал он. — А так, все, конечно, соглашаются, что Хагрид перегнул палку, с акромантулами не каждому можно водиться. Бывают люди нервные.

«А бывают очень аппетитные», — мысленно продолжил Рики, хотя — сам он об этом теперь не беспокоился. Акромантулов он боялся не больше, чем некоторых людей, которых стоило опасаться.

Кстати он сделал несколько зарисовок паучат, и сложил их в отдельную папку, на всякий случай. Рисунки вышли, по мнению Рози, столь натурально, что она сморщила нос от отвращения.

— Жуть какие волосатые! — взвизгнула она.

— Ничего ты не понимаешь в красоте живых существ! — фыркнула на нее Дора, и похвалила Рики за то, что получилось похоже. Рики же почти злорадствовал: он и не думал, что сумеет пробудить в Рози те же невыносимые переживания, что она у него в прошлом году, пожирая при нем нарочно шоколадушки. Это, впрочем, осталось в прошлом; он даже напоминать не стал девчонке, что сама она способна быть несноснее всякого паука.

Паучья одержимость выпускников не могла, конечно, не раздражать учителей, даже самых терпеливых. Зловестра, получив две дюжины карт, доделанных кое-как, не поленилась устроить разбор ошибок. Снейп усилил контроль над своими заданиями; ученики это почувствовали, хотя ничего особенного он не сделал. Строгус, напротив, посвятил урок тому, как из проволоки плести прочную сетку для загона.

— Похоже на вязание. Это и с магией можно делать, только я не знаю, как, — оценил Артур Уизли.

В тот же день выпускники, и близнецы Уизли, покормив паучат, договорились, что будут пробовать, возможно, у кого-то и получится образцовый поводок.

Будучи по уши завален делами, Рики не оценил юмор, когда вдруг получил принесенную совой записку, в которой мисс Малфой, мисс Гойл и мисс Уизли очень официально просили уделить им время.

— И что это за шутки такие? — обратился он к сидящей рядом Рози.

По ее реакции стало ясно, что она ждала этого обращения: девчонка важно выпятила грудь, потупилась и с вызовом произнесла:

— Вот об этом мы и хотим поговорить с Вами, сэр! Вам будет удобно?.. — она стрельнула глазами в клочок пергамента руке Рики, и тот хмуро кивнул: его приглашали на большой перемене в туалет Плаксы Миртл.

Он явился туда один, к неудовольствию Доры, которой заранее не терпелось малявок отругать, и прежде всего спросил их, отчего они не позвали с собой Джимми. Он решился спрашивать, лишь обнаружив отсутствие Миртл, иначе остерегался бы вызвать у нее новый приступ нытья и сетований.

— Он задается из-за своей газеты, и мы решили его наказать, — объяснила Мери. — Когда у него голова от квиддича проветрится... А я не думала, чтоб тебе хотелось привлекать его к своим делам.

— Вот именно! — подхватила Гермиона. — Ты нам лучше другое скажи. Кузина Молли проболталась, и другие тоже, оказывается, нет, вы подумайте, если я не в их замечательном «Гриффиндоре»!.. — последнее адресовалось подружкам, но затем все три юные леди требовательно уставились на Рики.

— Как вышло, что у тебя перо утащили, а мы и не знаем? — с обидой поинтересовалась Рози.

«И только-то?!». Рики в двух словах объяснил им, что его перо украл мальчик, которого дразнили. И мальчик этот стал пугать народ вещью Темного лорда.

— Ты почему ничего не сделал? — спросила, едва дослушав, Рози с нескрываемым возмущением.

Рики покорно вздохнул. Требование активных действий со стороны Рози обрушивалось на него не впервые.

— Потому что для этого есть профессор МакГонагол, — ответил он, пожалуй, слишком рассудительно.

Напоминание о том событии расшевелило неприятные чувства, тем более что второкурсницы принялись обсуждать его между собой. Он ведь не поинтересовался, как решили судьбу провинившихся завучи «Гриффиндора» и «Равенкло» и, по сути, интересоваться не хотел.

— Настоящая популярность начнется, когда твои вещи начнут красть на сувениры, — авторитетно объявила Мери. — Вот мой дедушка, который дантист, видел однажды, как толпа подхватила пьяную певицу и, пока несла, разорвала в клочки ее джинсы и топ.

— Джинсы? — Рики с трудом представлял, как такую ткань можно разорвать вручную, пусть даже и толпой. — Я пока не настолько популярен, — убежденно произнес он.

Мери захихикала, да так зловеще, что Рики на мгновение почудилось, будто сейчас глубокая ночь, жутко подрагивает пламя факелов от приближения холодного чудища типа вампира.

— Что? — резко произнес он, прогоняя наваждение.

— Так, — потупилась Мери, — подумалось, как бы мог выглядеть твой боггарт, если бы ты всерьез этого опасался.

И, еще раз попеняв на скрытность Рики и компании, малявки отвязались.

В тот же вечер Рики начал практиковать поводковое заклинание, и ему удалось протащить стул из одного конца спальни в другой. Правда, хватка слишком сдавливала спинку, и он не решился бы пробовать то же на паучке. Но, всю неделю обмениваясь впечатлениями с другими и совершенствуя приемы, он смог зафиксировать в этом начинании несомненный прогресс. От стула он перешел к подушке, на которой давление было отчетливо видно, потом применил, с некоторой неловкостью, на Доре, которая вызвалась быть добровольцем.

— Ну, задушить ты уже никого не сможешь, — предположила она после того, как не смогла выпутаться.

В тот день, когда выпускники запланировали применить несколько проверенных заклинаний-поводков на паучках, с утра в Большом зале Дора повела себя странно. От нее исходило напряжение, и при этом она начинала улыбаться, едва встретившись глазами с Рози. Та же улыбалась беспрестанно, едва не подпрыгивая, самодовольно потирала руки и хихикала. Уходя, она показала Доре большой палец.

Семиклассники тоже заторопились, и Рики ждал, что по пути Дора объяснит, в чем заключается великая радость Рози. Однако не очень поговоришь, когда тебя несет ученический поток. И лишь в классе она подошла к их с Лео парте вместе с недоумевающим Диком, потихоньку предложив всем троим выйти в коридор.

— И что все это означает? — поинтересовался Лео.

— Означает, что у нас проблемы, — вздохнула Дора, — у всех нас. — Она постреляла глазами во все стороны и остановилась на Лео. — Но у нас с тобой особенно. Мы можем выйти?

Переглянувшись, парни проследовали за ней, и Рики мог бы поклясться, что Мелани провожает их глазами.

Они остановились в оконной нише напротив, так, чтобы видеть, если подойдет МакГонагол.

— В «Слизерине» что-то произошло? — осведомился Дик.

— То же, что чуть раньше в «Гриффиндоре». Я бы всех старост позвала, но остальные заметят и привяжутся, — объяснила Дора. — В общем, Рози написала статью в «Молнию».

Новость почтили несколькими секундами потрясенного молчания.

— Мерлин! — судя по тону, выругался Лео.

Дора мрачно кивнула.

— Джимми сначала не хотел ее допускать, и они чуть не подрались, но влезли две другие малявки и указали ему на то, что он должен привлекать других авторов, и сам же вас просил помогать с материалами, и все прочее. Мери-то давно ему про домовых эльфов подсовывает, он публикует. О Филипсе можно не говорить, он с самого начала с Джимом работал. В общем, с Рози они сошлись на том, что мы их рассудим.

— Еще лучше, — оценил Дик.

А Рики не знал, что и сказать.

— И в выходные Джим принесет новый номер на утверждение, — добавила Дора.

— А вы почему до сих пор тут стоите? Быстро в класс!

МакГонагол появилась почему-то совсем с другой стороны, и окликнула их, наверное, еще издали, просто они не услышали. Ничего не оставалось, как поспешить на урок, но Рики заметил, что озадаченность на их лицах не укрылась от замдиректора. После урока она подозвала именно его.

— Что стряслось, Макарони? — потребовала она.

Задерживаться Рики не хотел, и потому прибегнул к самому простому выходу. Он сказал правду; ну, постарался как можно вежливее намекнуть, что учителя существенно облегчили себе работу, свалив «Молнию» на старост.

— Ну что же, — насупилась профессор МакГонагол, выдержала паузу и распорядилась, — идите.

Его волнение было радостным, когда он буквально рвался из-за стола на улицу, скорее попробовать. Но, шагая в толпе одноклассников, многие из которых нервничали, он тоже стал беспокоиться. Нет, вроде бы все они предусмотрели, ничего не должно было пойти не так, и все-таки пробовать что-то первый раз, на живом существе...

— Не будут они всегда сидеть в загоне, — заявила Бетси, когда он, вслед за Френком и Артуром, начал сумбурно высказывать свои опасения. — И — кое-кто ведь хотел сфотографироваться с акромантулом на поводке, — кивнула она на Мелани.

Мелани немедля вспыхнула и надулась. А у Рики челюсть отпала: до сих пор он вполне искренне считал, что Бетси начисто лишена язвительности.

— Я взял камеру, — пробормотал Виктор еле слышно, добившись от многих раздраженного фырканья.

Малыши приветствовали своих кормильцев радостным стрекотанием. И, конечно, первым делом Артур и Ральф раздали им куски курицы.

— А кто зайдет? — спросил Филипс. И он явно не имел в виду ничего плохого.

— Макарони! — жестко постановила Мелани.

За этот год Рики так и не привык к таким вот моментам, когда внимание всех присутствующих резко переключалось на него. Одноклассники не могли скрыть настороженности. Когда первый момент возмущения бестактностью Хатингтон прошел, Рики счел ее решение даже логичным: если выполнение задания сопряжено с опасностью, ему не страшно.

— В самом деле, это ведь он предложил, — пробормотал, как бы поясняя, Эдгар.

Рики отрывисто кивнул, подошел к двери, и далее все решала скорость. Следовало зайти и захлопнуть дверь до того, как кто-нибудь из малышей умудрится выскочить или даже оказаться в проеме.

Это ему удалось, но все равно, малыши, совсем как некогда в доме бабушки Мичелины, ринулись на него. Вот только, в отличие от итальянских кузенов, они вопили:

— Ой, какая еда! Такая большая!

— Я не еда, и кусать меня нельзя, — строго произнес Рики. — И, если хотите пойти гулять, ведите себя хорошо, понятно?

— Гулять! — запрыгали вокруг него паучата. — А как это — гулять?!

Рики чувствовал себя очень странно, поглядывая через сетку на столпившихся снаружи одноклассников. «Теперь я еще и в клетке оказался», — отметил он и почему-то порадовался, что Селена не пришла с ними.

— Иди сюда, — подозвал он, безошибочно определив в толпе «своего» питомца, хотя номер, когда-то нарисованный маслом, давно стерся. Малыш с готовностью полез ему на ботинки.

Рики сосредоточился. Требовалось помахать палочкой в трех точках, и затем произнести: — Виникорпус!

— Ой, — заверещал паучок, — щекотно!

Он повалился на спину, покатался и снова вскочил. Рики попробовал потянуть, и паучок поддался! Ему это не особо понравилось, но, во всяком случае, было очевидно, что никакого вреда заклинание ему не причинило. По ту сторону ограды раздались аплодисменты.

Дальнейшее уже не требовало контроля, да и не подчинялось ему. Ученики ворвались в загон, где надевали на своих питомцев поводки и спешили за пределы ограды. При этом то и дело покрикивали друг на друга, требуя осторожности, чтоб никто не задел, чего доброго, чужого паучка и смотрел по сторонам.

На прогулке Рики больше часа возился со своим питомцем, которого основательно заинтересовала хижина Хагрида. Они обошли ее раза два, паучок обнюхал ее со всех сторон, то и дело вспоминая лесничего и вопрошая, «когда он будет».

— Он нас щекотал, — сообщил он Рики, — и еды много давал. Такой хороший двулапый.

Рики припомнил рассуждение Барона о «бесхвостых» и поразился этой склонности магических существ считать и оценивать конечности.

Не у всех паучата вели себя так примерно. Некоторым, вроде Тони и Бетси, довелось вдоволь носиться со своими подопечными. И собирались обратно они неохотно. Но никто из семикурсников не расходился, пока загон не заперли за последним акромантулом. Ведь после этого пришлось их снова кормить!

— Ну, уж слишком много возни, чтоб каждый день так гулять, — рассудил Френк во всеуслышание. — Раз в неделю вполне достаточно.

И с ним согласились.

Успех с поводками не остался незамеченным: МакГонагол взялась вдалбливать Артуру, что для того, чтобы помочь Хагриду, необходимо продемонстрировать высокий уровень знаний по его предмету.

— Она сказала, что прежде всего это касается нашей научной работы, — пояснил гриффиндорец, столкнувшись с Рики и Селеной во дворике. — Она хочет, чтоб Отдел по контролю за магическими существами выдал нашем классу патент на поводок, что-то насчет изобретения, но это она сама. А от нас она требует, чтоб мы писали образцовые статьи, и для их правки обращались прямо к ней. Велела мне предупредить всех, так что вы в своих колледжах объясните народу.

Рики и Селена пообещали.

— Как он этим загорелся, — с удивлением отметила Селена.

А вот Рики ничуть не удивляло, что Артур стал так усердно поддерживать его намерения. И не то чтобы вдруг оказалось, что в отсутствии Хагрида акромантулы сделались симпатичнее. Да, он, Рики всегда переживал за судьбы живых существ — тут, пожалуй, сказывалось влияние Даниэлы. Но теперь они все в действительности чувствовали необъяснимую ответственность за пауков. Рики сам себе поражался. Стоило с ними повозиться, и вот, пожалуйста, привязался!

— Многие удивляются, почему отец до сих пор остается при драконах, хотя давно мог перейти на кабинетную работу, — заговорил возле него Артур, когда они на другой день закладывали корм. — И я, когда там, у него, бывал, тоже не понимал.

— Представляю, вонь жуткая, — согласился Рики. Его в очередной раз удивила такая синхронизация. Но и раньше бывало, что люди поднимали темы, созвучные его размышлениям.

Кроме того, профессор МакГонагол особо распорядилась, чтоб не было «ажиотажа по поводу акромантулов», то есть демонстрировать в статье избыток знаний о милых паучках разрешалось только Артуру и никому больше, о чем он сообщил с великим смущением.

— Она сказала, чтобы все придерживались своих тем, — донес до всех товарищей Артур.

Но, когда Рики рассказал об этом Селене, она тоже захотела написать о своих встречах с русалкой.

— Ведь нет ничего такого, что я не посещала уход за магическими существами? — уточнила она. — Вот допишу трансфигурацию и заклинания...

Рики же, не без напоминаний своего паучка, вспомнил, что ему поручено развить тему кентавров, подумаешь, сходить в Лес не получилось. Это занятие неожиданно настолько захватило его, вспоминались все новые подробности, он строчил вдохновенно, то и дело ловя на себе изумленные и обеспокоенные взгляды всех, кто также работал в штабе. На ужине он побывал, но не задержался, вернулся обратно и продолжал до тех пор, пока не остался полностью доволен результатом.

Сознание хорошо выполненной работы было воистину приятно. Рики, конечно, понимал, что надо будет еще перечитать на свежую голову, поправить ошибки, но пока ему все нравилось. Зевнув, он на автомате собрался, подхватил свою сумку.

Рики вышел в коридор, захлопнул дверь, и звук эхом прокатился по огромному пустому помещению. Рики замер и прислушался к затихающему эху. Он отчетливо почувствовал, что один в этой части замка. И у него как будто включилось второе зрение.

Он, конечно же, помнил, что он — Ричард Макарони, а между тем юный Том Реддл оглядывался с робким азартом, движимый страстным желанием приступить к делу, которое он долго откладывал. И вдруг тишину разорвал свистящий шепот.

Том звал василиска. Рики понимал, что может это прекратить в любой момент, но надеялся что-нибудь разузнать из того, что забыл, хотя ему и стало страшновато. Мысли Рики путались; Том пребывал в сознании ясном и решительном. Шипение раздалось вновь. И тут Рики подумал: глупо, конечно, но вдруг за прошедшие годы в замке завелся другой василиск? Он сейчас вылезет, и придется с ним управляться.

Причем необходимость объясняться на эту тему с директором и Плаксой Миртл показалась ему столь же обременительной, как урезонивание василиска. Рики затеребил связку, на ощупь отыскивая ключ, наконец, попал в скважину. Лязгнул запираемый замок. Том исчез.

Постепенно наваждение рассеивалось. И Рики ненадолго стало жаль. «Ну и пусть», — окончательно решил он, после того, как вспомнил, что в период своей учебы Реддл еще не проклял должность защиты от темных искусств. А Рики, кроме должности, собственно, ничем больше в его прошлом не интересовался.

В опустевших гулких стенах становилось все неуютнее. Рики все же постоял, исподволь опасаясь, как бы василиск не приполз на зов. Он помнил, что по новой вывести гада непросто, что кто-то должен заставить жабу высиживать петушиное яйцо, то есть, для гарантии — минимум десять жаб и десять яиц. Возни не оберешься.

Неожиданно для себя, Рики пришел к выводу, что Упивающиеся смертью вполне могли это организовать. А что? Чем такая пакость хуже всякой другой? Времени у них полно, терпения — тоже, и с такой топорной работой они бы вполне справились.

Но василиск, конечно, не появился. От души надеясь, что никто не вздумает сыграть с ним такую милую шутку, Рики вышел на лестницу, где и столкнулся нос к носу с Дамблдором. Тот сквозь очки сверлил его взглядом абсолютно прозрачным, настороженным и подозрительным. Рики даже удивиться не успел такому молчаливому натиску.

— Вы слышали серпентарго? — догадался он с ходу.

Дамблдор сурово кивнул.

До того совершенно без задней мысли, Рики задумался, как бы поудачнее соврать. Но, конечно, он не упустил из внимания, что директор наблюдает его душевные метания.

— Не пройдешь ли со мной? — не терпящим возражения тоном осведомился профессор и кивнул наверх, туда, где размещался его кабинет.

— Но штаб ближе, — пригласил Рики.

Проделывая обратный путь в компании Дамблдора, Рики чувствовал нарастающее раздражение, и ожидающий в собственной кровати здоровый сон становился в его глазах все привлекательнее. Однако он действительно повел себя подозрительно, и Дамблдор вправе получить объяснения.

В штабе профессор не занял кресло, а прошел к портрету своего предшественника.

— Василиска позвал не совсем я. Это был Том Реддл, — проинформировал его спину Рики.

Дамблдор обернулся. Или он умело разыгрывал простодушие, или действительно был обескуражен.

— Я совершенно ничего не понимаю, Ричард, — признался он.

— На меня иногда накатывают воспоминания. Думаю, так всегда будет, — Рики самому не понравилась слишком уж искренняя небрежность своих слов. — В общем, я пытаюсь вытащить из памяти Тома Реддла, что именно он сделал с этой треклятой должностью. Пока не получается.

Директор покачал головой — с некоторой долей осуждения за такое безрассудство.

— Я даже не знаю, что сказать тебе, Ричард. Как тебя предостеречь, не представляю.

Рики как ошпарило изнутри. «Делайте все, как советует Альбус Дамблдор, и у вас все будет в шоколаде! А тебе не приходило в голову, старый параноик, что ты вообще-то не знаешь, как все будет?».

— Чем вызвана сейчас такая злость, Ричард? — осведомился Дамблдор.

— Тем, что я сам знаю... То есть, я не думаю, что вы способны лучше меня удерживать ситуацию под контролем, поскольку она вообще непредсказуема. А еще поучаете!

Рики отвернулся. Затем не выдержал и скосил глаза на директора. Тот пока никак не проявлял себя, однако Рики многое мог и так додумать.

— Опасаетесь, что узнают ваши ненаглядные старые ведьмы...

— Ты испугался, Ричард? — мягко перебил его Дамблдор. — Испугался этого... припадка?

— Не успел, — честно признался Рики, хотя понимал, что ему будет, о чем задуматься. — Вы мне не дали.

Дамблдор внезапно оживился и довольно резво продвинулся вдоль стола, подхватил оставленный Рики пергамент и принялся читать с преувеличенным интересом.

— О! Кентавры, — констатировал он. — Однако, ваши успехи в изучении наших братьев по разуму весьма похвальны.

— Спасибо, сэр, — ответил Рики, подавляя дурное подозрение, будто бы директор намекает на третий и четвертый курс

— Вот только не советую, — глаза Дамблдора продолжали медленно перемещаться по строчкам, — так категорично опровергать влияние движения планет. Если хотите напирать на интуицию и бессознательный анализ информации, сколько угодно. Но не стоит демонстрировать неуважение к общепризнанным фактам, или предрассудкам, как вы их называете.

— Я еще буду править статью, это черновик, — сказал Рики. — А после меня за нее возьмется профессор МакГонагол. Она сказала, чтобы ей показывали вместо Хагрида.

— Значит, причин для беспокойства нет, — с улыбкой подытожил директор и положил статью на то же место.

— Нет, — подтвердил Рики.

Выходя, Дамблдор оглянулся.

— Мило тут у вас, — оценил он, и вдруг, уставившись Рики прямо в глаза, мягко поинтересовался: — О преемниках думаете?

В первый момент Рики остолбенел.

— До чего Вы вредный тип, профессор, — выдал он с невольной неприязнью. — Вредный в своей бесконечной прозорливости, если угодно.

Дамблдор кивнул — не соглашаясь с Рики, а самому себе.

— Значит, уже обдумали, — расшифровал он.