Мужество жить (джен)

«ПТСР — это постоянная борьба за напоминание своему телу и разуму о том, что прошлое, настоящее и будущее — это не одно и то же, и что, несмотря на свои ощущения, я в безопасности и контролирую свое тело». ~ Шанте Гриффин

— Похоже, на сегодня все, — заметила Аркадия, когда ее песочные часы звякнули и перевернулись. — Постарайтесь сделать все возможное, чтобы выполнить домашнее задание, хорошо?

— Да, конечно, — пренебрежительно ответила Анна, уже подходя к двери. — Увидимся.

— Хорошей недели.

Дверь за молодой ведьмой закрылась, и Аркадия глубоко вздохнула, наполняя чайник с приставного столика. День выдался нелегким — она почти все время была загружена работой, а последний сеанс оказался весьма напряженным. Анна была влюблена в волшебника, с которым познакомилась на вечеринке по случаю окончания войны, и это был уже пятый мужчина, к которому она привязалась за те несколько лет, что Аркадия ее знала, и, как и в прошлый раз, уже намеревалась выйти за него замуж и создать семью. Это была... не самая простая ситуация, особенно если учесть, что результаты ее последних отношений были катастрофическими.

Аркадия беспокоилась за молодую женщину, не в последнюю очередь потому, что у нее были серьезные сомнения относительно здоровья этих отношений, но Анна настаивала на том, что именно этот мужчина — тот самый, который ей нужен, и возражала на любые попытки отступить и взглянуть на ситуацию объективно. На данный момент казалось, что она приходит на сеансы скорее для того, чтобы похвастаться и получить одобрение, чем для решения своих повторяющихся проблем, и Аркадия была эмоционально истощена от попыток наладить контакт и добиться прогресса.

Однако времени прийти в себя пока не было.

Поставив свеженаполненный чайник на приставной столик, она подошла к двери и открыла ее, изо всех сил стараясь приветливо улыбаться.

— …нет ни малейшего желания разговаривать с вами. До свидания, — отрывисто говорил Анне Северус, но услышав, как открывается дверь, отвернулся от девушки с раздраженным выражением лица. Анна собиралась было ответить, выглядя оскорбленной, но Северус встретился взглядом с Аркадией и твердо произнес: — Добрый день, Аркадия.

— Добрый день, Северус, — ответила психолог, поняв намек, и отступила в сторону, чтобы впустить мужчину в кабинет, краем глаза уловив возмущенное выражение лица Анны. Северус резко захлопнул за собой дверь и хмуро посмотрел, как Аркадия переставляет чайник на журнальный стол. Вешалка загрохотала, когда он бросил на нее свой черный плащ.

— Она вас потревожила? — спросила женщина, обходя столик, чтобы занять свое место.

— Как и всегда. Она была одной из моих учениц, — ответил зельевар с явной неприязнью, опускаясь в кресло. — Ненавижу ситуации, когда я считаю, что наконец-то избавился от раздражающего студента, а он вдруг заходит в магазин и начинает разговаривать со мной так, будто мы внезапно стали закадычными друзьями. Я стараюсь пресекать это при первом же случае, иначе становится только хуже.

— Представляю. Вы были очень прямолинейны, — заметила Аркадия, сосредоточившись на том, чтобы собраться с мыслями и быть готовой к сеансу.

— Спасибо. Я стараюсь, — довольным тоном отозвался Северус, приглаживая волосы рукой. Те были чистыми, как и на прошлой неделе, но выглядели немного растрепанными, как будто он забыл расчесать их утром. Под глазами у него были темные круги, бледная кожа имела синеватый оттенок, а на верхней части щеки виднелось несколько редких пятен.

— Как прошла ваша неделя? — спросила она, добавляя немного ромашки в волшебный сетчатый чайный пакетик и опуская его в чайник.

— Нормально. Просто сегодня был трудный день, — ответил Северус, вытягивая правую ногу так, чтобы та оказалась под журнальным столиком.

— Кажетесь напряженным.

— Я ужасно спал. Опять, — пробормотал он, следя глазами за тем, как психолог встает, чтобы взять две чайные чашки. Она выбрала пару, украшенную темными перьями гиппогрифа, решив, что приглушенные красные и серые цвета подойдут под настроение, и, обернувшись, обнаружила, что Северус пристально за ней наблюдает.

— Вы выглядите уставшей, — произнес зельевар с легкой ноткой удивления в голосе.

— Да, немного. Это была непростая неделя, — произнесла она, возвращаясь на свое место и ставя перед каждым из них по чашке. Северус по-прежнему наблюдал за ней, но теперь женщина различила в его взгляде напряженность: это был тот же взгляд, которым он ее одарил, когда проверял пирожные на наличие яда.

— Не понимаю, как вы это выдерживаете. Все только и делают, что целыми днями рассказывают вам о своих проблемах, — заметил он, и Аркадия тихонько усмехнулась.

— Самые трудные дни — это когда никто не приходит, — заметила она, разглаживая юбку и скрещивая ноги, а затем ободряюще улыбнулась. — Ничего страшного. Это то, чем я решила заниматься.

— Ну, я решил провести девятнадцать лет своей жизни, пытаясь помешать маньяку, но это не значит, что мне это нравилось, — сухо сказал Северус, наклоняясь вперед, чтобы помассировать икру. Психолог с некоторым удивлением заметила, что под мантией на нем не было привычных брюк; вместо них было что-то похожее на леггинсы, которые он аккуратно заправил в носки.

— К счастью, мое занятие не настолько стрессовое, по-моему, — беспечно сказала Аркадия, снова посмеиваясь над его скептическим выражением лица. — Мне нравится работать с людьми.

— Полагаю, кто-то должен это делать. — Северус выпрямился, подогнув правую лодыжку под левую, и на мгновение Аркадия обрадовалась, что это ее последний сеанс на сегодня, испытывая благодарность за его понимание.

— Вы вели дневник сна?

— Да, — ответил он, засунув руку под черную мантию, достал небольшую тетрадь и протянул ей. Аркадия открыла ее на первой странице и просмотрела записи, в то время как Северус выжидающе смотрел на нее. У него был торопливый стиль письма, мелкий плотный почерк, который сливался сам с собой, как будто его мысли текли слишком быстро, чтобы рука успевала за ними.

— В два тридцать в воскресенье?

— Это была замечательная вечеринка, — произнес он все тем же сухим тоном, хотя на его лице промелькнула легкая улыбка.

— А прошлой ночью вас разбудила судорога в ноге? — спросила Аркадия, проверяя запись за среду. Как она и ожидала, Северус выстроил обозначенные ею критерии в виде разделов, но и также он включил ряд наскоро нацарапанных заметок, втиснутых в любое доступное место, не заботясь о том, что читателю придется перевернуть тетрадь, чтобы прочесть их. — И у вас был... — Она прищурилась, держа страницу под углом в сорок пять градусов.

— Кошмар о спасении Поттера. Вот что там обозначается, — сказал он, и психолог медленно кивнула, хотя написанное все еще оставалось для нее неразборчивым. — После того как у меня разболелась нога, я долго не мог заснуть, но этот сон практически уничтожил все мои шансы на отдых.

— Похоже, вы просыпаетесь по ночам по разным причинам, — заметила она, пролистывая записи за предыдущие дни. В дополнение к судорогам и кошмарам, которые она предполагала, было немало случаев, когда Северус просыпался вообще без видимой причины, а также были ситуации, когда он просыпался из-за легкого звука или беспокойства. Он часто просыпался около трех и четырех часов ночи, но психолог решила, что ей понадобится еще неделя или две, прежде чем она сможет выявить закономерности. — Вы бы сказали, что кошмары — самая частая проблема, с которой вы сталкиваетесь?

— Возможно. Они не дают снова заснуть, что делает их хуже, чем просто пробуждение, — ответил зельевар, и на его лице отразилась усталость.

— Как вы думаете, что является основной причиной, мешающей вам спать на протяжении всей ночи? Вы замечаете, что беспокоитесь о чем-то конкретном или видите определенную закономерность в своих кошмарах?

В идеале Аркадия могла бы помочь ему найти их, но она смогла разобрать лишь половину деталей, которые он записал в отношении своих снов.

— Обычно это связано с обеспечением чьей-то безопасности. Мне иногда снятся кошмары, в которых в опасности я сам, но чаще всего я пытаюсь кого-то защитить. Многие из них предполагают чью-то гибель, из-за того, что я опоздал. Эм… там сзади есть ключ, — добавил он, увидев, как Аркадия щурится, пытаясь понять очередную шифровку.

— А, вижу. Это очень кстати.

Интересно было видеть категории, на которые он разделил свои кошмары: тут были условные знаки для Гарри Поттера, Драко и Дамблдора, а также для видов смерти (убийство, пассивная смерть, неустановленная и убийство из милосердия) и травм (смертельные, несмертельные и нанесенные самому себе/другим). Также были сокращенные обозначения того, основан ли кошмар на воспоминаниях или же на вымысле — она полагала, что это пригодится.

— Так вот как вы предпочитаете обрабатывать мысли? — с любопытством спросила терапевт, видя, что система была разработана довольно тщательно, вероятно, задолго до того, как она попросила его записывать сны. Окклюменция часто требовала организованного ума, но данная методика предполагала уровень умственной дисциплины, превосходящий все, что она видела за свою карьеру.

— Да. Я разделяю свои воспоминания на безобидные категории и держу большую часть в их пределах, что помогает мне исключать опасные мысли во время окклюменции. Это мой основной навык как окклюмента — я умею скрывать части своего разума таким образом, что их не сможет обнаружить никто не знакомый с системой, поэтому я могу создать впечатление, что вообще ничего не скрываю.

Аркадия могла в это поверить: если разум Северуса был хотя бы наполовину так же закодирован и непонятен, как его записи, она очень сомневалась, что смогла бы вычленить важные мысли из нагромождения поверхностной информации. Если он так писал документ, предназначенный для прочтения другим человеком, то можно было только представить, как он создавал ментальный ландшафт, предназначенный для сокрытия сведений.

— Ну что ж, пока все выглядит неплохо. Пожалуйста, продолжайте в том же духе, и через неделю-другую мы выясним, что не так, — сказала она, возвращая тетрадь, и Северус убрал ее обратно под мантию. — Что касается прошлой недели, каково было ваше решение по поводу контракта?

— Я согласился на преподавание Защиты в этом году. И Минерва попросила меня стать заместителем директора, так что, если в ближайшие дни вы увидите, как взрывается «Пророк», то это именно поэтому, — зельевар закатил глаза, и Аркадия подавила улыбку, подумав, что ей, возможно, придется быть осторожнее с теми, кому она назначает встречи рядом с ним, по еще одной причине. — К сожалению, в прошлом году я слишком хорошо справился с ведением бюджета. Минерва снова взвалила его на меня, но она, по крайней мере, доплачивает мне разницу. С Дамблдором моей единственной компенсацией за страдания было еще большее страдание.

Северус сделал небольшую паузу, а затем, просветлев, зачесал прядь волос за ухо.

— Во вторник я наконец-то отправился в магазин за новым гардеробом. Жду когда большая его часть вернется из пошивочной, но пока что я доволен. Минерва убедила меня попробовать магазин мадам Малкин, и она подобрала для меня практически все. Малкин, а не Минерва, — уточнил он, скорчив гримасу. — Не думаю, что мне бы хотелось, чтобы Минерва составляла мой гардероб.

— Не в вашем вкусе? — поддразнила Аркадия, внутренне радуясь тому, что в его внешности произошли очередные позитивные изменения.

— Ну, она очень любит платья.

Северус сверкнул легкой лукавой полуулыбкой, которую он обычно использовал, когда ожидал смеха, но психолог не возражала против того, чтобы потворствовать ему. Юмор был одним из самых простых способов построить доверительные отношения с клиентом, и она подозревала, что мужчина нередко нуждался в легкой разрядке.

— Я бы надел приобретенную мантию, но завтра день рождения Драко, и я подумал, что лучше надеть ее туда, — добавил зельевар с ноткой извинения в голосе. — Нарцисса никогда не заходила так далеко, чтобы раздеть меня, когда я появлялся в неприглядном виде, но, полагаю, она подумывала об этом. Однажды я появился у них после того, как несколько недель не уделял внимания своим волосам, и Люциус отвел меня в сторону, чтобы посоветовать мне вернуться домой и вымыть их, иначе она могла окунуть меня в раковину.

— Вы с нетерпением ждете возможности показать ей, насколько все изменилось? — по мягкости в его голосе Аркадия поняла, что он вспоминает об этом как о чем-то хорошем, пусть и неординарном.

— В какой-то степени. Конечно, было легче, когда она считала, что все безнадежно; думаю, теперь она начнет уговаривать меня укладывать их, — произнес Северус, вытягивая прядь вперед, чтобы посмотреть на нее. У него были прямые волосы; даже нерасчесанные, они ниспадали вокруг шеи как шелковый занавес, их концы опускались на ладонь ниже плеч.

— Главное — чтобы вас все устраивало, — напомнила психолог, и Северус пожал плечами.

— Сомневаюсь, что я буду недоволен этим на данный момент. Хотя у нее Люциус годами носил бантики, так что я буду осторожен и не скажу ей об этом, — он еще мгновение изучал прядь, а затем заправил ее назад. — Из других новостей: мы наняли нового профессора трансфигурации. Он прибыл вчера.

— Что вы о нем думаете?

— Он нормальный, — ответил Северус, бездумно ковыряя заусенец, и Аркадия вопросительно улыбнулась.

— Просто нормальный? — учитывая наблюдательность Северуса, у него наверняка должно быть более определенное мнение об этом человеке.

— Ну, он не совсем некомпетентен, не оборотень, рискующий жизнями студентов, и он не выглядит противным или сумасшедшим. Он точно не бывший Пожиратель смерти — я бы знал о нем. Так что, полагаю, он лучше, чем подавляющее большинство новопринятых сотрудников, которых я встречал, — признал зельевар, выглядя немного воодушевленным этой мыслью. — Наверное, я считал само собой разумеющимся, что Минерва попытается найти кого-то, кто не представляет активной опасности для школы. Я должен поблагодарить ее.

Это было не совсем то, к чему вела Аркадия, но она решила оставить все как есть.

— Вы работали со многими бывшими Пожирателями смерти?

— Технически — с одним, под видом аврора, но у меня был еще один коллега, добровольно одержимый Темным Лордом, так что грань тут несколько нечеткая, — сухо ответил Северус, и она моргнула.

— Одержимый?

— Одержимый. Квиринус Квиррелл, первый год Поттера. Он пытался убить Поттера и украсть философский камень, который был спрятан в Хогвартсе в тот год, и я сделал все возможное, чтобы остановить его. Для меня все прошло не очень хорошо, но мало ли что бывает.

Северус сдержанно вздохнул и устало поднял глаза, когда психолог попыталась его подбодрить.

— Я хотел бы сказать, что это был выдающийся инцидент, но на данный момент меня уже мало что по-настоящему удивляет, — сказал он, и в его голосе послышалось изнеможение.

— К счастью, война уже закончилась, — мягко напомнила ему Аркадия. — Вы можете сосредоточиться на себе, не беспокоясь о Сами-Знаете-Ком или безопасности Гарри Поттера.

Северус не ответил, сгорбившись и нервно постучав пальцем по своей чашке. В этом движении было много напряжения и энергии — обжигающий чай перелился через край и плеснул ему на руку, и мужчина, резко вдохнув, поморщился, но никак иначе не отреагировал на боль. Если бы Аркадия не смотрела на него, она могла бы и не заметить этого.

— Принести миску холодной воды для руки? — спросила она когда зельевар поставил чашку, подумав, что ожог на левой руке может потенциально причинять ему значительные страдания, но Северус покачал головой. — Быть может, Исцеляющие чары помогут.

— Все не так уж плохо, — пробормотал он, глядя в пол.

— Если вас это беспокоит…

— Не беспокоит, — резко ответил он, но затем сделал размеренный вдох. — Все в порядке. Правда.

Аркадия дала ему несколько секунд, чтобы собраться с мыслями: мужчина провел рукой по своей Метке и вздрогнул, но психолог не хотела, чтобы он застрял в таком возбужденном состоянии.

— Вы часто беспокоитесь о безопасности Гарри Поттера?

— Я все время беспокоюсь, что с Поттером что-то случилось, — тихо сказал Северус, глухо постукивая ногтями по столу. — Я боюсь, что однажды утром проснусь и услышу, что его похитили или убили, и все станет так же, как во время войны.

— Есть ведомства, в чьи обязанности входит спасение людей, — мягко ответила Аркадия, и Северус насмешливо хмыкнул. — Вы не можете быть линией обороны в одиночку. Если он живет за пределами Хогвартса, не думаю, что кто-то может справедливо ожидать, что вы будете защищать его так же, как когда он был студентом.

— Ну, это не совсем верно, не так ли? — произнес он с внезапной досадой, и даже агрессией в голосе. — Вы хоть представляете, сколько раз я видел, как авроры, чиновники Министерства, мои коллеги или даже Орден не справлялись с его безопасностью? Половину времени я мог спать по ночам, только зная, что я в этом замешан. Было ужасно, когда он находился в Хогвартсе, но, по крайней мере, я был рядом, если что-то шло не так. Ведь не только Темный Лорд хотел его смерти — есть множество людей, готовых напасть на него просто ради дурной славы.

— То же самое можно сказать и о вас, — заметила Аркадия, услышав нарастающую тревогу в его голосе. — О себе вы тоже беспокоитесь по тем же причинам?

— Нет, — сказал он почти пренебрежительно. — Но это потому что я всегда начеку и уверен в своей способности защитить себя. Если меня убьют, это будет лишь моя вина.

— Гарри Поттер уже взрослый и самостоятельный человек, — напомнила она, и лицо Северуса недовольно дернулось. — Вы не верите в его способность себя защитить?

— Я бы подумал, что вы шутите, но, видимо, уже ничего не поделаешь. Пресса выставляет его абсолютным героем, — ответил Северус, и его глаза сузились, став темными и пронзительными. — Позвольте мне сказать прямо: я абсолютно не верю в способность Поттера защитить себя. Более того, я полностью уверен, что он сделает все возможное, чтобы быть убитым.

Аркадия была удивлена ​​презрительной ноткой в ​​его голосе, и колебалась, не зная, как на это реагировать. Для Северуса было обычным делом говорить о ком-то таким образом, но она полагала, что он высоко ценит молодого человека, хотя бы за его вклад в прекращение войны. До сего момента он почти не упоминал Гарри Поттера; возможно, она упустила из виду какую-то важную деталь.

— Вы говорите это довольно негативно. Вам не нравится Гарри Поттер? — спросила психолог, думая, что это важный нюанс, и левый уголок рта Северуса изогнулся в усмешке.

— Не нравится? Он высокомерный, безрассудный, заурядный волшебник, который держится за счет удачи и мастерства окружающих, думая, что его защищает некое собственное величие. Он наслаждается славой и не обращает внимания на авторитеты, будь то правила, законы или просто рамки здравого смысла. Он совершенно невыносимый мальчишка, не имеющий чувства ответственности — мне трудно придумать причину, по которой он вообще может мне нравиться.

Это заставило Аркадию задуматься, пересматривая имевшуюся у нее информацию и сделанные ею ранее предположения. На втором сеансе Северус подтвердил, что Лили была ему очень дорога, не важно в романтическом смысле или нет, а на последней встрече он дал понять, что очень заботится о своих учениках и чувствует ответственность по отношению к ним. Поэтому она полагала, что эти две сферы будут пересекаться, чтобы создать некое сочетание семейной и профессиональной привязанности к Гарри Поттеру, но это, похоже, было даже отдаленно не так.

— Насколько хорошо вы его знаете? — ей нужно было больше узнать о ситуации, прежде чем она сможет определить, действительно ли Северус испытывает необычную неприязнь к юноше; насколько ей было известно, Гарри Поттер был вовсе не похож на ту публичную фигуру, которую восхваляли в газетах.

— Я учил его шесть лет, — ответил он, снова обретя вид, будто сама эта мысль вызывала у него отвращение. — Лучше, чем мне хотелось бы, если можно так выразиться.

— Но, с личной точки зрения, как много, по вашему мнению, вы знаете о нем? — спросила Аркадия, делая быструю пометку в своей книге сеансов.

— Я знаю, что он бесчестный, высокомерный, самовлюбленный нахал, которому сходит с рук все, что ему вздумается, и который считает себя умнее и компетентнее всех остальных членов Ордена вместе взятых. Как только я это понял, у меня пропало желание узнавать о нем что-то еще, — мрачно сказал Северус.

Аркадия переваривала услышанное, наблюдая, как сжался его левый кулак, хрустнув костяшками пальцев, но ничего не ответила, вместо этого высматривая новые знаки в языке его тела.

— Что? — сердито спросил Северус, уголки его рта оттянулись назад так, что обнажились кончики зубов.

— Вам, должно быть, было трудно защищать его, раз он вам так не нравится на личном уровне, — ответила женщина, заметив, как его гнев заметно ослабел после этого замечания. — Жалеете ли вы о том, что согласились защищать Гарри во имя Лили?

Как она и ожидала, этот вопрос вызвал значительные изменения в его поведении: выражение лица зельевара смягчилось, превратившись в досаду, он перестал хрустеть костяшками пальцев, а его указательный палец начал постукивать по колену.

— Нет. В этом смысле — нет. Я имею в виду, он всего лишь ребенок. Если бы я не пытался уберечь его, он бы умер. Я бы, возможно, пожалел об этом, если бы это привело к моей гибели, но… нет, даже тогда. Я знал, что до этого может дойти, когда давал обещание.

— Значит, недовольство этой обязанностью не способствовало тому, что вы его невзлюбили?

— Уверен, это внесло свой вклад, — произнес Северус, и его лицо помрачнело. — Поттера нелегко защитить.

— Вы упомянули, что он безрассуден, — заметила Аркадия, и зельевар громко, презрительно хмыкнул.

— Это еще мягко сказано. Я никогда не встречал человека, который так мало заботился бы о своей жизни.

Аркадия задумалась, взвешивая, насколько вероятно, что это объективное мнение, а затем спросила:

— Можете ли вы привести пример инцидента, который заставил вас так подумать?

— Всего один? — саркастически спросил Северус, но, не дождавшись от нее ответа, поспешил продолжить. — Полагаю, вы помните, как Темный Лорд появился в Министерстве в девяносто шестом?

— Конечно, — это был именно тот случай, в результате которого возвращение Сами-Знаете-Кого оказалось в центре внимания общественности, и Министерство больше не могло его игнорировать. В ту ночь страхи, связанные с первой войной, вернулись с новой силой, и Аркадия поняла, что мир снова находится в смертельной опасности.

— Ну, у этого есть предыстория, — сказал он, понизив голос от гнева. — Во-первых, вы должны знать, что благодаря частичке души Темного Лорда, которая осталась после его первой попытки убить Поттера, между ними установилась ментальная связь. Поттер часто получал видения через эту связь, будь то во сне или при потере сознания. Дамблдор подозревал, что Темный Лорд способен манипулировать образами, которые видел Поттер, поэтому он попросил меня попытаться научить его окклюменции, чтобы закрыть его разум от связи и не дать ему быть введенным в заблуждение ложными видениями. Конечно, Поттер был уверен, что знает все лучше нас с Дамблдором, поэтому он отказался практиковаться, считая, что видения делают его особенным и дают ему понимание, недоступное остальным членам Ордена.

— В конце того учебного года Поттеру было видение, в котором Темный Лорд пытает Блэка. Абсолютно ложное, сфабрикованное видение, призванное заманить его в Министерство, поскольку Поттер был единственным человеком, способным достать запись Пророчества, которую хотел заполучить Темный Лорд и которую Орден пытался защитить. Это была запись того самого Пророчества, которое я подслушал, — добавил зельевар, увидев понимание на ее лице. — Но я услышал лишь его часть, и поэтому Темный Лорд был одержим идеей услышать Пророчество полностью, думая, что оно является ключом к победе в войне. Он придумал видение, призванное спровоцировать Поттера, который уже доказал, что у него нет нормального чувства собственной смертности. Это не должно было сработать — Орден делал все возможное, чтобы обеспечить провал этого плана, охраняя Зал Пророчеств и внушая Поттеру, насколько опасны его видения.

— Однако, — медленно произнес он тихим голосом, в котором слышалось презрение, — Поттер не прислушался ни к одному из наших предупреждений. Более того, несмотря на мое присутствие в Хогвартсе, он не счел нужным рассказать мне об этом видении, прежде чем попытаться связаться с Блэком самостоятельно. Его перехватил предатель и сказал, что Блэк исчез, предположительно схвачен, а в разгар разговора его задержала сотрудница Министерства, окопавшаяся в школе. По счастливой случайности она вызвала меня для помощи в этом инциденте. Поттер передал мне суть ситуации, после чего я сам связался с Блэком и выяснил, что это ложь.

— Я предполагал, что, освободившись от какого бы то ни было наказания, которое намеревалась применить эта чиновница, Поттер немедленно свяжется со мной, чтобы спросить, уточнил ли я ситуацию в Ордене. Это было единственное действие, которое имело хоть какой-то рациональный смысл… но тут я совершил серьезную ошибку. Поттер — нерассудительный мальчишка. Когда он и его друзья вырвались, они не обратились ни ко мне, ни к кому-либо другому из работников школы, и даже не попытались снова связаться с Орденом. Вместо этого они решили, что вшестером отправятся в Министерство и сами спасут Блэка.

Северус замолчал, вероятно, чтобы унять дрожь в щеке, а Аркадия молча внимала, когда он выплеснул концовку.

— Шестеро детей — детей шестнадцати, пятнадцати и четырнадцати лет — направились в Министерство с намерением выступить против Темного Лорда и несметного числа Пожирателей смерти. Я же этого не знал; я в панике бегал по территории школы, пытаясь понять куда они делись. В конце концов я послал сигнал собирать спасательную группу, не сумев придумать, где еще они могут быть. Мне не разрешили пойти — я должен был остаться в Хогвартсе, обыскивать замок и лес, сохраняя прикрытие, как и всегда.

— Для спасения детей собрались пятеро членов Ордена, и их силы были меньше в два раза. Трое оказались ранены, а Блэк был убит — я велел ему оставаться в штаб-квартире, но нет, он был так же безрассуден, как и Поттер, и требовал своего права умереть. Из детей трое были ранены, у одного повреждена память, еще один сильно проклят, а Поттер — одержим. Они выжили, — добавил он, заметив шок в ее глазах. — О, да, вопреки всему, они выжили. Дамблдор прибыл в Министерство вовремя, чтобы спасти разгромленный Орден, и все должно было быть хорошо. Они должны были объединиться в небольшую группу и поспешить в безопасное место, но ничто не бывает так просто, когда в деле замешан Поттер.

— Беллатриса Лестрейндж была той, кто убил Блэка, и она бежала, поняв, что силы их превосходят. И знаете, что сделал Поттер? Он побежал за ней. Прочь от Дамблдора, прочь от Ордена — он вздумал убить ее в отместку. Беллатрису Лестрейндж! Одну из самых опасных Пожирателей смерти, когда-либо живших! Он…

Северус остановился, его дыхание стало неровным, и Аркадия обеспокоенно наклонилась вперед.

— Ничего страшного, передохните минутку. Выпейте: это поможет вам успокоиться.

Он сделал глоток чая, держа чашку обеими руками, и психолог подлила ему еще, жестом пригласив выпить и это. Постепенно напряжение покинуло его плечи, и Северус взял контроль над дыханием, его черные глаза буравили стол.

— Прием воды может помочь справиться с тревогой. Вам лучше? — спросила она, когда зельевар осушил свою чашку, и Северус испустил тщательно выверенный выдох.

— Да. Извините. Я не могу говорить о Поттере спокойно. Одна только мысль о нем заставляет меня... — он поднял руку, и Аркадия увидела, что та дрожит. — Он выжил. Естественно. Дамблдор подоспел вовремя, чтобы спасти его и от Беллатрисы, и от Темного Лорда. Но Поттер регулярно выкидывал подобные трюки. Если его подстерегает смертельная опасность, он всегда оказывается в гуще событий.

— Как вы думаете, подобные инциденты являются основной причиной того, что вы так сильно беспокоитесь о его безопасности? — спросила она, теперь уже понимая, насколько размыта грань между паранойей Северуса и его реальными страхами. Ей и самой было трудно понять такое поведение — о чем думал молодой человек? Беспечность можно ожидать, пока мозг ребенка еще только развивается, но эта история наводила на мысль о чем-то гораздо более серьезном. Неудивительно, что Северусу снились кошмары по этому поводу; ей бы тоже снились такие сны, если бы она была опекуном ребенка, совершившего что-то столь невыразимо опасное.

— Почти наверняка. В первый год его студенчества у меня было больше бессонных ночей, чем, наверное, за десять лет до этого. Мое здоровье резко ухудшилось, стресс утроился, характер стал еще хуже; это было ужасно. Даже другие сотрудники заметили, что что-то не так. — Северус иронично фыркнул, глядя в сторону. — Проще говоря, пребывание рядом с Поттером не лучшим образом сказывается на моем здоровье.

— Это началось, как только вы впервые увидели его? — спросила Аркадия, чувствуя, что это важная деталь. Так она вскользь проверила нет ли связи между Гарри и его травмой от смерти Лили, но, похоже, это не вызвало у него беспокойства — неужели она ошиблась?

— С того момента, как я его встретил. Терпеть не могу этого мальчишку, — твердо сказал Северус, и, судя по всему, он говорил серьезно, выражение его лица стало напряженным.

— А Гарри знает, что он вам не нравится? — она знала, что Северус прекрасно умеет скрывать свои эмоции, но подозревала, что с неприязнью это происходит не так часто, особенно после его разговора с Анной.

— Знает? Он сам ненавидит меня, — сказал Северус, теперь уже с отвращением. — Мы взаимно презираем друг друга. И всегда презирали.

— Всегда? — Аркадия была обеспокоена этим; неприязнь взрослого и неприязнь одиннадцатилетнего ребенка не сопоставимы, особенно в отношениях учитель-ученик. Если бы у Северуса были более личные отношения с молодым человеком, она могла бы понять некоторую взаимность, но даже в этом случае ее бы это насторожило. — Меняется ли ваше поведение рядом с ним?

— Как и с любым человеком, которого я ненавижу. Мне никогда не удавалось долго держать себя в руках… но когда он не пытается покончить с собой, он носится туда-сюда, абсолютно пренебрегая школьными правилами и своим образованием, так что у меня есть масса поводов для злости.

Трудно составить полную картину эмоционально напряженной ситуации, если смотреть на нее через призму личности клиента, но у Аркадии возникло стойкое ощущение, что взгляд Северуса был более предвзятым, чем он осознавал.

— Можете ли вы описать, какие чувства он у вас вызывает? Влияет ли на вас само его присутствие, или это обычно связано с его поведением?

— И то, и другое, я полагаю. Я вообще ненавижу находиться рядом с ним, но он часто намеренно действует так, чтобы раздражать меня. У меня может быть прекрасный день, а он входит, и я чувствую, что мое настроение просто... — он изобразил рукой падающий самолет. — Это ужасно. Я уходил, когда это было возможно, но я едва ли мог это сделать, когда он был учеником в моем классе.

— Можете ли вы представить себя рядом с ним и сказать мне, замечаете ли вы какие-либо физические реакции на эту мысль? — Аркадия подняла перо, чтобы сделать заметку, а Северус нахмурился.

— Это меня напрягает. Мое кровяное давление повышается, когда он рядом или когда я думаю о нем; Поппи это подтвердила. В школе мне часто приходилось окклюментировать, когда я общался с Поттером, просто чтобы держать себя под контролем. Когда мне приходится видеться с ним, я хочу только одного — уйти, и злюсь, если не могу этого сделать. Если бы он появился в Хогвартсе без предупреждения, я бы, наверное, просто сбежал.

— Сохраняются ли эти чувства, если представить его на расстоянии? Скажем, на другом конце поля или за окном?

Северус уставился на нее, но к этому времени они уже достаточно доверяли друг другу, чтобы он обдумал этот вопрос, хотя выражение лица зельевара говорило, что он считает его нелепым.

— Думаю, в меньшей степени. Я все еще злюсь, что мне приходится его видеть. Один взгляд на него выводит меня из себя, — ответил он, как будто немного удивленный собственным ответом.

— Есть ли какая-то конкретная причина? Или его присутствие просто беспокоит вас в целом? — спросила психолог, внимательно наблюдая, как выражение лица Северуса сменилось отвращением. Теперь она была уверена, что Гарри как-то связан с его травмой, которая существовала еще до того, зельевар встретил молодого человека, но мозаика не складывалась. Казалось, это не было связано с Лили, но единственным травмирующим опытом, которым Северус поделился с ней относительно Гарри во младенчестве, было Пророчество, которое тоже, похоже, не вписывалось.

— Он точная копия своего отца. Он несет в себе то же непоколебимое высокомерие, то же лицо, то же — все. Взаимодействовать с Поттером — все равно что снова иметь дело с Джеймсом Поттером, — выплюнул Северус, отрывая уголок ногтя большого пальца.

— У вас был плохой опыт общения с Джеймсом Поттером? — Аркадия не припоминала, чтобы Северус когда-либо упоминал об этом человеке, но подозревала, что это вполне могла быть та самая деталь, которой ей не хватало.

— Плохой опыт? Он сам был плохим опытом, — кисло сказал Северус, теперь ковыряя ноготь указательного пальца. — Я ненавидел Поттера. Я никогда никого так не ненавидел. Он был отвратительным, нераскаявшимся ублюдком, который поставил себе цель причинять мне только страдания. Мне просто так повезло, что его сын оказался в точности таким же, как он.

Аркадия услышала в этом предложении накал эмоций, но взглянув на песочные часы, увидела, что у них осталось меньше пятнадцати минут, и поняла, что ей нужно тщательно расставить приоритеты в своем ответе. Северус мог столкнуться с Гарри Поттером в любой из дней; ей важно было разобраться с тем, что могло нанести вред сейчас, прежде чем обращаться к проблемам из прошлого.

— Я бы хотела услышать об этом больше, Северус, но сначала я хотела бы обсудить с вами кое-что, — ответила она, снова устремив взгляд на лицо мужчины, и ее клиент поднял темную бровь. — Из того, что вы мне рассказали, я думаю, весьма вероятно, что Гарри Поттер является для вас триггером.

— Триггером? Что, как виски? — Северус явно сомневался, но она в какой-то мере ожидала такой реакции и встретила его недоверчивый взгляд.

— Описанная вами реакция на его присутствие — это ответ на стресс. Как вы сами отметили, общение с ним негативно сказывается на вашем поведении, как и на вашем психическом и физическом здоровье. Вы испытываете к нему сильные негативные эмоции — эмоции, которые основаны не просто на личной неприязни, поскольку они начали проявляться, когда вы встретили его еще ребенком. Это говорит о наличии травматической связи, независимой от его действий, которые подвергли опасности его самого, вас или других людей, хотя у вас вполне может быть травма связанная и с этим.

— Я бы с радостью обсудила с вами, как он мог стать триггером, — добавила психолог, увидев, как взгляд его черных глаз заметался по столу, — но я думаю, что важно сначала разобраться, как это может влиять на ваше поведение по отношению к нему и его окружению. Как вы считаете, есть ли вероятность того, что в ближайшее время вы с ним встретитесь?

— Это удача, что этого еще не случилось, — сказал Северус, его голос звучал нервно, хотя она не могла понять, было ли это от гнева или от стресса.

— В таком случае было бы неплохо разработать какие-нибудь методы преодоления кризиса на случай, если это произойдет, — ответила она, сохраняя спокойный и ободряющий тон. — Важно уметь контролировать свое поведение в отношении триггеров, особенно когда эти триггеры — другие люди. Кажется, вам с трудом удавалось это делать с Гарри Поттером, но это не значит, что вы не способны на это. Давайте составим список того, что нужно сделать в следующий раз, когда вы его увидите, хорошо?

Это обращение к логическому образу мышления Северуса, похоже, помогло; он сглотнул, кадык подпрыгнул у него в горле, но часть напряжения, нараставшего в его теле, ослабло.

— Вы имеете представление о том, какие физические симптомы вызывает у вас стресс, и это хорошо. Когда вы взаимодействуете с Гарри, обращайте внимание на частоту пульса и напряжение мышц. Как только заметите негативную реакцию, примите меры для ее нейтрализации, например, медленное, контролируемое дыхание и активное расслабление тела. Это поможет остановить вашу автоматическую реакцию тревоги, что значительно облегчит вам способность мыслить трезво. Если вы считаете, что можете сказать или сделать что-то не то, несмотря на ваши усилия, стоит воздержаться от разговора или попросить кого-то еще присоединиться к общению.

— Не лучше ли просто уйти? — спросил Северус, и его острый взгляд стал немного пустым.

— В краткосрочной перспективе это может быть вариантом, если кажется, что дела идут совсем плохо или если вы думаете, что можете потерять контроль над своим самообладанием. Но в долгосрочном плане избегание триггера часто ухудшает реакцию на него. Я бы посоветовала, если вы окажетесь в компании Гарри Поттера, постараться сохранять спокойствие и сосредоточиться на том, какие эмоции вы испытываете рядом с ним. Ваша реакция на триггер может рассказать вам о первоначальной травме, которая ее сформировала, и помочь понять, каким образом вы можете работать над уменьшением своей реакции в будущем. Напоминайте себе, что вы можете контролировать свое поведение, и помните, что, хотя ваше тело и пытается защитить вас, отвечая на стресс, ваша реакция на триггер не основана на реальности ситуации.

Северус тупо смотрел на стол, казалось, в растерянности, и Аркадия заметила беспокойство, мелькнувшее на его лице.

— Вы помните наш разговор о поведении? — спросила она, протягивая руку, чтобы наполнить его чашку, и взгляд мужчины метнулся к ней. — Думайте об этом как о его продолжении. Ваши эмоции всегда имеют значение; злиться или бояться — это нормально, и вы можете обнаружить, что вам хочется реагировать определенным образом из-за этих эмоций. Но вы все равно контролируете свое поведение, и все равно несете за него ответственность. Тем более, что в этой ситуации вы являетесь авторитетной фигурой, и именно вы должны нести личную ответственность за свои действия и думать о том, как они могут повлиять на других людей. На следующем сеансе я хотела бы подробнее поговорить о вашем отношении к Гарри Поттеру, а также о том, как он мог стать для вас триггером.

— Отлично, — проворчал Северус, проводя рукой по волосам. Если в начале сеанса он выглядел уставшим, то сейчас он выглядел совершенно обессиленным.

— Я знаю, что такие беседы могут быть трудными. Но вы хорошо с ними справляетесь, — мягко сказала Аркадия и ободряюще улыбнулась, когда он удивленно поднял на нее глаза. — На этой неделе я хочу, чтобы вы обратили внимание на свои эмоции. Попытайтесь спросить себя, почему вы чувствуете себя именно так, и сделайте пометку, если вам кажется, что эмоция несоразмерна ситуации. Кроме того, практикуйте техники релаксации, когда замечаете, что испытываете стресс, и посмотрите, что лучше всего вам подойдет. Если сможете, постарайтесь избегать использования окклюменции.

При этих словах Северус поднял брови, но нерешительно кивнул.

— Вы свободны в четверг, восемнадцатого числа, в девять?

— Да. — Он все еще казался обеспокоенным, но, взяв себя в руки, полез в карман и вытащил свою стандартную стопку сиклей.

— Я знаю, что у нас почти закончилось время, но я бы хотела быстро пройтись по PHQ, прежде чем вы уйдете. Ваш результат по сравнению с прошлой неделей поможет отследить…

— Десять.

Аркадия замерла, занеся перо над открытой тетрадью, а Северус выжидающе посмотрел на нее.

— Я бы хотела записать отдельные ответы на вопросы, если вы не против, — сказала психолог, несколько удивленная таким развитием событий, и он коротко кивнул.

— Три. Один. Два. Один. Один. Два. Остальные меня не беспокоили.

Она записала эти ответы в заметках, стараясь не обращать внимания на то, как странно было не задавать каждый вопрос, а затем решила проверить его уверенность.

— Вы помните шестой вопрос?

— «Плохо о себе думали — чувствовали себя неудачником, либо думали, что подвели себя или других», — продекламировал Северус и, увидев ее впечатленное выражение лица, слегка пожал плечами. — Я хорош в работе со списками. Рецепты, заклинания и все такое. Шаги и порядок действий мне легко запомнить.

— Вы обычно запоминаете список дословно?

— Приходится, в Зельях. У меня всегда был очень процессуальный образ мышления.

— Кажется, я начинаю это понимать, — ответила Аркадия, перелистывая страницу. — В таком случае у нас есть время, чтобы изучить еще один раздел, до которого я надеялась добраться сегодня. Это не займет много времени; просто мне хотелось бы иметь ваши ответы в качестве справочной информации.

— Есть что-то еще? — Северус выглядел недовольным тем, что его способности к запоминанию оказалось недостаточно, и Аркадия улыбнулась ему.

— И довольно много. Всего в тесте пятьдесят девять вопросов, хотя их часто делят на небольшие разделы в зависимости от содержания. Этот называется GAD-7⁽¹⁾, то есть «Генерализованное тревожное расстройство». Ответы даются по той же шкале от нуля до трех, к которой вы привыкли. За последние две недели как часто вас беспокоили следующие проблемы? Чувство нервозности, беспокойства или тревоги.

— Три, — сказал он, все еще с раздражением глядя на тетрадь.

— Неспособность успокоиться или контролировать волнение?

— Три.

— Чрезмерное беспокойство по разным поводам.

— Три.

— Трудно расслабиться?

— Черт возьми. Три, — ответил Северус, раздраженно проводя рукой по волосам. Аркадия заметила, что теперь он прикасается к ним гораздо чаще; возможно, теперь, когда он стал чувствовать себя более уверенно в своей внешности, ему стало комфортнее привлекать к ним внимание.

— Ощущаете такое беспокойство, что трудно усидеть на месте?

— Один.

— Легко злитесь или раздражаетесь?

— Три.

— Чувствовали страх, как будто может произойти что-то ужасное?

— Два.

— Хорошо. Восемнадцать баллов соответствуют серьезному тревожному расстройству, но это вполне ожидаемо, — отметила она, записывая общую сумму, и песочные часы зазвенели на боковом столике.

— Правда? — голос Северуса прозвучал неожиданно встревоженно, и она подняла глаза, успокаивающе улыбаясь.

— ПТСР тоже относится к тревожным расстройствам. В вашем случае, я думаю, мы можем обоснованно отнести эти симптомы только к ПТСР, хотя можно иметь несколько тревожных расстройств одновременно.

— О.

Северус продолжал сидеть, похоже погрузившись в размышления, и Аркадия понимала, что он все еще ошеломлен результатами их сеанса.

— Не хотите ли остаться на минутку? Мы не успели допить чай, — сказала она, протягивая руку, чтобы наполнить их чашки, и на лице Северуса появилось выражение облегчения и благодарности. Он обхватил чашку обеими руками и молча сидел, пока она потягивала свой чай и делала небольшие пометки в тетради, а затем закрыла ее, чтобы уделить ему внимание.

— Это многое объясняет, если подумать, — заметил зельевар наконец, легким движением взболтав чай.

— Думаю, да, — ответила она, снова берясь за чайник. — Травма может сильно затруднить объективное осмысление ситуации. Страх и тревога часто проявляются в виде неприязни, поэтому легко неверно истолковать симптомы как обиду или личные взгляды. Для исцеления от травмы нужно найти точки ее влияния на вас, и можете обнаружить ее грани там, где и не ожидали.

— Я посчитал это абсурдом, когда вы сказали, что человек может быть триггером, — тихо сказал Северус, устремив взгляд в дальний конец комнаты. — Я никогда не думал… я имею в виду, у меня всегда были проблемы с симпатией к людям. Я никогда не задавался вопросом, почему мне так сильно не нравится Поттер. Я просто… ненавидел.

— И это нормально, — мягко ответила Аркадия. — Мы можем поработать над выяснением причин. А пока вы добьетесь большого прогресса, если сможете сохранять спокойствие в ситуациях, связанных с ним. Постарайтесь сосредоточиться на положительных изменениях, а не расстраиваться из-за того, как вы могли думать или действовать в прошлом.

— Сохранять спокойствие рядом с Поттером. Может быть, это и возможно, — пробормотал он, скорее себе, чем ей, а затем поморщился. — Я бы предпочел вообще с ним не общаться.

— Возможно вам и не придется, — заметила она, видя, что ему нужна поддержка. — Но у вас есть необходимые инструменты на случай, если вы столкнетесь с ним в ближайшее время; со временем мы сможем поработать над улучшением вашей реакции на него. К тому же теперь, когда война закончилась, вы, возможно, не будете видеть его так уж часто.

— Хочется надеяться.

Упершись руками в колени, Северус встал, и она проводила его до двери, уловив звук еле слышного вздоха, когда он натягивал плащ.

— Вы молодец, Северус. Мне редко доводилось сталкиваться с клиентом, который бы так быстро достигал прогресса, как вы, — искренне сказала психолог, и он отвернулся, лицо его слегка порозовело. Все в нем — и осанка, и здоровье, и внешность — изменилось по сравнению с первым впечатлением, которое Аркадия получила пять недель назад, и она сомневалась, что узнала бы в нём человека, о котором так много слышала в «Поттеровском дозоре».

— Я… я просто вас слушаю, — ответил он, явно смутившись от комплимента.

— Вы слушаете, учитесь и прилагаете невероятное количество усилий. Это то, чем можно гордиться, — искренне произнесла Аркадия и слегка улыбнулась. — И вы все смелее рассказываете мне о своих проблемах.

— Ну да. У меня хорошо получается жаловаться, особенно когда дело касается Поттера.

Северус на мгновение замешкался, повернувшись к двери, а затем прочистил горло.

— Надеюсь, эта неделя у вас пройдет лучше. Увидимся в четверг.

— Спасибо. До встречи. Берегите себя, — добавила она, и зельевар попытался улыбнуться, менее неловко, чем раньше.

— И вы тоже.

Он шагнул за дверь, и черный плащ развевался за его спиной.

1) GAD-7 (Generalized Anxiety Disorder-7), он же ГТР-7 — это стандартизированный опросник, предназначенный для оценки уровня тревожности у человека. Опросник состоит из 7 вопросов, которые оценивают, насколько сильно человек испытывал симптомы тревожности за последние две недели. 

Вернуться к тексту