Жертвенный Пёс (джен)

* * *

Миссис Треверс с мягкой улыбкой потянулась к чашечке чая, только что поставленной расторопной горничной. У неё уже давно не было такого хорошего настроения.

А причины для расстройства были веские. Первоначальная истерика и метушливость сменилась холодной и расчётливой яростью, куда более соответствующей уважаемой даме, а не испуганной матери. Да и мстительность подняла свою уродливую голову, требуя отыграться по полной. Вот только, как бы сильно ей этого ни хотелось, опыт твердил, что ничего серьезного дурслевскому ублюдку не светит — по крайней мере, ничего из того, что её устроило. В конце концов, она прекрасно понимала, что впервые пойманного с поличным малолетнего хулигана — и сына владельца фирмы — уж точно серьёзно не накажут, а скорее, замнут всё это дело. Вернон Дурсль, спасая единственного сына, без оглядки тратил все свободные деньги, даже занимал у своей сестры, и «задавить» Треверсов не позволили только их продуманная стратегия и связи.

Посторонние наверняка посчитали бы Треверсов самыми обычными адвокатами по гражданским делам — но у них была своя неповторимая ниша, дающая им свое влияние. Ведь те из «старых денег», у кого водились немалые средства, просто не могли их не тратить, и когда кто-то из них покупал очередную новую машину, усадьбу или завещал деньги своим внебрачным детям — и, естественно, хотел полной законности сделки при полной секретности от прессы и прочих любопытствующих — среди лондонской «малой аристократии» оформлением подобных щекотливых бумаг уже несколько поколений занимались именно Треверсы. Из-за этого адвокатская семья в этой истории и не стала посмешищем — никто из этой «знати» не хотел портить с ними отношения ради владельца крошечной и далеко не эксклюзивной строительной фирмы без влияния, родословной и истории. Но и специально действовать против него никто не стал, не выгодно, да и причина тривиальная, их самих не задевающая. В итоге миссис Треверс могла только молча злиться и выискивать причины «утопить» Дурслей репутационно — никак иначе их достать она не могла, да и была уверена, что у подобного семейства полно «грязного белья». Конечно, в мыслях обиженной матери мелькала мысль нанять нескольких отморозков — но осознание того, что это может «утопить» уже её семью, надёжно останавливало.

Но тут ей наконец улыбнулась удача, и чутье её не подвело. Всё началось с того, что учуявшие среди этих богатеньких сынков запах наркоторговли полицейские устроили обыски — и, как то часто бывает, нашли в благостном доме примерной супружеской четы нечто крайне неожиданное. Опытные правоохранители, облазившие каждый угол, отметили и кладовку, в которой явно жили не один год, и практически необжитую, запирающуюся на ряд замков спальню наверху. Практически мгновенно выяснилось, что комната принадлежала племяннику миссис Дурсль, но слухи уже было не остановить. Обращение в соцслужбу дело не прояснило — нашли только стопку однотипных отчётов, не имеющих никакой ценной информации. Не помогло и то, что на вопрос, а где же сейчас находится несовершеннолетний Гарри Джеймс Поттер, мистер Дурсль выдал что-то о школе Святого Брутуса, которая нынче находилась на реформировании. Полицейские переглянулись, пожали плечами и отправили парочку стажёров проверять списки раскиданных по различным заведениям бывших учащихся школы Брутуса — и никакого Гарри Поттера там в принципе не обнаружилось. Старший Дурсль, осознав какую глупость сморозил, на дальнейшие расспросы отвечать отказался, из-за чего только подтвердил в глазах окружающих свою вину, а его и без того перепуганный сын выдал что-то о том что «ненормальный учится в школе для ненормальных», из-за чего уже начали проверять все подходящие под эти слова школы Лондона и окрестностей.

В придачу пришлось идти в местную младшую школу — ведь даже подать ориентировку нормально не получалось, так как у Дурслей фотографий племянника почему-то не нашлось. Мимоходом опросили соседей — и все как один заверяли, что Поттер закоренелый хулиган, вот только привести конкретные примеры его хулиганств никто не смог. В самой школе им уже пожаловались на залезание на крышу, перекрашенный парик и частые драки, постоянное отсутствие домашнего задания и частые прогулы. Тем не менее, никто из администрации делиться фотографиями не спешил, и вскоре правоохранители поняли почему, осмотрев с огромным трудом найденную небольшую общую фотографию. Где вместе с классом был запечатлён искомый десятилетний Гарри Поттер — хлюпкий черноволосый мальчишка в безразмерных обносках, огромных старых очках и с неухоженным «гнездом» на голове, чья болезненная худоба, бледность и общая запущенность просто сияли на фоне стоящего неподалеку и лощёного во всех смыслах Дадли Дурсля. В итоге школе, как и местной соцслужбе ранее, светило серьёзное административное расследование, начиная от школьной медсестры и заканчивая директором — об очевидных признаках как минимум пренебрежения никто так и не удосужился сообщить в соответственные службы.

В итоге дело дошло до подачи заявления в розыск, и только тогда практически исходящая пеной от негодования миссис Дурсль признала — Гарри учился в Колледже Святой Маргарет. В Эдинбурге.

Миссис Треверс в это не верила — да и кто бы поверил? У этого колледжа был совершенно особый статус — в этом довольно молодом учебном заведении, основанном в конце 19 века, помимо неродовитых детей, зачисленных туда по не совсем понятному алгоритму, учились потомственные джентри и аристократы со всей Британии! Колледж ещё с самого основания отличался тем, что обучал одновременно детей обоих полов и, как следствие, многие находили себе пару именно там, но это не главное — самым интересным была их дальнейшая судьба. Большинство выпускников этого колледжа терялись после выпуска, ничем особым себя не проявляя — но они были неизменно везучи, будь то на рынке ценных бумаг или при подготовке к внезапной засухе. Слухи ходили разные, начиная с покровительства Короны, заканчивая связями с MI5, и естественно, многие хотели отдать туда своих детей. Что было практически невозможно, ведь своих учеников эта школа приглашала самостоятельно, в подавляющем количестве выбирая потомственных учеников. И именно поэтому миссис Треверс не отнеслась к этому серьёзно. А зря.

Официальный ответ из колледжа пришлось ждать довольно долго, но он был однозначен — в этом колледже действительно учился некий Гарри Джеймс Поттер, 1980-го года рождения, сын Джеймса и Лили (урождённой Эванс) Поттеров, которые тоже учились там же. Откомандированная следователь привезла с собой документы, фотографии и протокол допроса этого Гарри Поттера — да-да, того самого племянника Дурслей — который отказался подавать в суд на родственников, выглядел вполне прилично, да и учился тоже.

Пусть и не быстро, но отойдя от шока, миссис Треверс воспряла и принялась за дело — ведь никто не заставлял Дурслей называть школу, где учились потомственные аристократы, «школой ненормальных». Плюс, всю эту историю с тем, что старшая сестра вышла замуж за нувориша, а младшая — за джентри, тоже можно было раскрутить.

* * *

Матей Лански к своим сорока успел не только не опозорить семейную историю, но и создать свою собственную репутацию прекрасного юриста, потому нисколько не удивился очередному официальному и довольно объёмному письму. Удивило другое — письмо было на английском, имело оттиск официального лордского перстня-печатки и было оформлено по всем законам официальной переписки — и при этом было написано разборчивым, но некрасивым почерком, как обычно писали маглорожденные. И только дочитав письмо, он понял, какой именно из всех возможных Блэков ему написал.

Честно говоря, если бы это осознание пришло к нему раньше, он без зазрения совести сжёг бы эту писанину. Но написанное его заинтриговало. Полученная информация была столь «вкусной», что он даже засомневался в его подлинности — но нет, приложения в виде чека на 50 галеонов за консультацию и прошения на получение Богемского гражданства эти сомнения развеивали. Матей ещё раз перечитал письмо — он прекрасно знал, что клиенты всегда выставляли себя в белом свете и при расследовании могли вылезть нелицеприятные факты, вот только и Блэк не распинался о своей невиновности. В письме не было лирики, только сухие факты и строчки. На это юрист только раздражённо выдохнул сквозь стиснутые зубы — британцев он и так не любил, а их Министерство вообще искренне ненавидел и не упускал возможности подгадить, чем и пытался воспользоваться этот конкретный британец. Чувство использованности бесило невозможно, но письмо не было сожжено, а отправилось в стол.

В конце концов Матей не выдержал — снова достал и перечитал британскую писульку. И, плюнув, разослал письма знакомым — в правдивость изложенного верилось с трудом. Ждать пришлось около недели, но он получил даже официальные материалы по делу Блэка — и просто выпал в осадок. В голове богемца просто не укладывалось, как такое вообще возможно в двадцатом веке! А ведь казалось, что ниже падать Британскому Министерству Магии просто некуда!

И нет, он не проникся сочувствием к Блэку — он увидел возможность крайне болезненно «ужалить» британцев. В конце концов они ведь были частью Международной Конфедерации Магов (англ. International Confederation of Wizards), а Блэк на правах богемского землевладельца имел полное право на гражданство Богемии, благо множественное гражданство считалось вполне допустимым — иначе даже столь простое для международного права дело было бы не выигрышным. Изолянты-островитяне жили по своему крайне средневековому уставу⁽¹⁾, вмешаться в который было крайне сложно — но небольшой приложенный к письму листочек с прошением делал Блэка и богемским гражданином, что развязывало адвокату руки. Мимоходом пан Лански уже прикинул, как выиграть это дело с как можно большей выгодой, и картинка выходила ну просто прелестной — тут, как говорится, «звёзды сошлись». Да-да, нарушение «Статута» дело серьёзное, но он знал как минимум троих крайне влиятельных персон, которые за Блэка заступятся. Ведь Блэки — это ещё та сокровищница: помимо довольно успешной «Чёрной Овцы» им принадлежали земли и доли в предприятиях по всей территории бывшей Британской Империи. Не говоря уже об островах Лос-Джарденсили⁽²⁾ в западной части Тихого океана, которые в 30-х годах арендовала у них Конфедерация, превратив один остров в курорт для волшебников, а второй — в ферму. И при всем этом Блэки за аренду требовали довольно мало, традиционно «брезгуя торгашеством». И допустить, чтобы все эти «жирные сливки» достались ушлым Малфоям, о чём те без устали напоминали всем причастным в первые года заключения Сириуса Блэка — ведь никто не думал, что Блэк сможет прожить столько! Или и того хуже — всё вполне могло достаться британскому правительству, ведь предыдущий Лорд Блэк умер давным-давно и если его наследник не успеет предъявить свои притязания на наследство, то заграничное имущество этой семьи «уплывёт» в британскую казну!

* * *

1) Помните суд над гиппогрифом? Суды над животными имели место главным образом в средневековой Европе. Эти суды рассматривали поведение животных, представляющее общественную опасность. Так, до наших времён дошли сведения о 92 судебных процессах над животными, состоявшихся во Франции с XII по XVIII век. Такие суды проходили по всем правилам юриспруденции: с адвокатами, свидетелями и прочими судебными формальностями. Затраты на эти суды были такими же, как и в судах, рассматривавших дела людей. В некоторых случаях к обвиняемым применяли пытки.

Вернуться к тексту

2) Они же Лос-Хардинес, или Лос-Буэнос-Хардинес (по-испански «хорошие сады») — это фантомные острова, предположительно расположенные к северо-востоку от Марианских островов.Острова, как сообщается, посетили испанские исследователи Альваро де Сааведра Серон (который назвал их Los Buenos Jardines) в 1528 и Рюи Лопес де Вильялобос (который назвал их Los Jardines) в 1542. Снова замеченные Джоном Маршаллом в 1788 г., они были якобы частью архипелага Ансон, который включал другие фантомные острова, а также настоящие острова, такие как острова Уэйк и Маркус. В 1973 году Международная гидрографическая организация удалила их со своих карт.

Вернуться к тексту