За тебя (гет)

Саки тонул. В реке или же спокойных, почти недвижных водах озера, разобрать было невозможно — да и это ли важно? Гораздо хуже, что, проведя детство и большую часть юности вдали от мало-мальского пруда или ручья, он так и не выучился плавать, и сейчас это может закончиться плачевно. Черт, что за невезение — не сгинуть от лап монстров Измерения Икс, взрыва или пуль якудза — и вот так позорно захлебнуться, подобно жалкому щенку. Судьба, ты сучка…

Жжение в груди, распирающее ее, стало невыносимым, и, судорожно дернувшись к маячившей где-то далеко вверху поверхности, Саки вдохнул воду. Отчего-то горькая, на редкость противная на вкус, она тут же обожгла рот и глотку, в глазах почернело. Всё?..

Неуклюже взмахнув руками, Шредер едва не скатился с самодельной лежанки, шаркнул по шершавому бетону оцарапанной рукой и резко открыл глаза. Судорожно выдохнул и закашлялся, инстинктивно прижимая руку к груди. Нет, не показалось. Воды не было, но горечь во рту и жгущая боль в груди явно не привиделись. Как и мерзкий вкус, словно во рту кто-то сдох. Еще раз кашлянув, Саки сплюнул и, вытерев рот ладонью, ошарашенно уставился на нее. Кровь? Какого?..

Лишь мгновением позже он сообразил, что именно не так, еще раз коснулся ладонью щеки. Не было маски. И шлема. Да и остальных доспехов — хотя казалось, что они, напротив, прибавили в весе: рука противно дрожала.

— Ну, наконец-то, — в полумраке у дальней стены шевельнулась коренастая фигура. Шредер не сразу рассмотрел ее: от резкого движения голова закружилась, да и сейчас еле различимая в тусклом свете каморка пьяно плыла и качалась перед глазами.

Нахмурившись, Саки уставился на серо-болотного цвета физиономию, прищурился, стараясь рассмотреть четче. Рука, столь же рефлекторно, но явно замедленно сжалась в кулак. Черепаха. Откуда? Почему? Какого черта здесь вообще происходит?

— Где мои доспехи? — хрипло прорычал Шредер, отчаявшись опознать рептилию, да и не сильно стараясь. — Что ты вообще себе позволяешь, щенок? Да я тебя…

— Вот, — Леонардо кивнул куда-то вбок и посторонился на шаг. — Пришлось снять, чтобы перевязать тебя и не порезаться самому.

Шредер брезгливо сжал губы при виде грязно-бурых пятен, покрывавших благородную сталь. Так и заржаветь недолго. И где эти недоумки Бибоп и Рокстеди, когда так нужны?

Он по привычке озвучил вопрос вслух, адресуя бестолковому мирозданию, и не заметил, как нахмурился Лео. Черепашка по-прежнему виделся чуть размытым силуэтом, то и дело пропадающим в тумане. Плевать. Гораздо больше беспокоило сейчас Шредера собственное состояние. Облокотившись о стену, он попытался сесть.

— Не спеши, — рептилия наклонилась ниже, удерживая его за плечи, и только тогда Шредер узнал Леонардо. Точно так же постепенно, болезненно-яркими фрагментами, возвращалась память и о произошедшем ранее. Кроме одного: как оно завершилось.

— Не суетись, — Шредер оттолкнул зеленые пальцы, с неудовольствием понимая, что удалось это с ощутимым трудом. Картинка вновь расплылась перед глазами, и даже сощуренные почти до щелочек глаза не помогли делу. Горячая волна ударила в голову, затопив ее черно-багровым приливом, в ушах почему-то зазвенело. — Где мы?

— Недалеко от места сражения. Мы… — голос черепахи стал тоньше, отдалился, слышимый еле-еле, как через стену. Шредер протянул руку схватить, удержать ускользающую реальность, и мир покачнулся, уходя куда-то вниз…

Сильно сжав плечи раненого, Леонардо таки заставил его вновь лечь. Встревоженно коснулся ладонью лба: тот показался черепашке ощутимо горячим. Какая температура считается у людей нормальной? Он так и не удосужился спросить Дона, болван. А ведь, возможно, это тот самый кризис, о котором предупреждал его брат.

Лео обхватил ладонью запястье Шредера. Так и есть: пульс был частым и неровным. И рука казалась еще более горячей. Воспаление, будь оно неладно. Панцирь, что же делать?

Леонардо сжал пальцами виски, отгоняя подступившую панику. Вдох. Выдох. Ну же, думай, голова. Переживать и бояться будем после. Сейчас… Что же там на этот счет говорили Дон и Сплинтер? Что-то насчет нагноения, которое надо убрать, и антибиотика, что необходимо ввести. И за прошедшие два дня брат даже принес все необходимое, ухитрившись попасть как раз между нечастыми проблесками сознания раненого.

Пристроив удобнее все еще перевязанную ногу, Леонардо уселся на колени, наклонившись ближе. Осторожно сдвинул покрывало в сторону, коснулся пальцами перевязанной груди Шредера и…

…резко дернулся вбок, спешно отбивая едва не достигший его удар. Лео перехватил кулак, почти коснувшийся скулы, отводя в сторону, — и сдавленно выдохнул от второго удара другой, свободной руки ниндзя. Даже несмотря на пластрон, толчок был весьма ощутим.

— Убирайся к дьяволу! — рыкнул Шредер, приподнимаясь на локте. Леонардо непонимающе моргнул.

Темный силуэт впереди расплывается, разделяясь на двух человек. Лица их неразличимы, но исходящей от них вони достаточно, чтобы понять, что они с самого дна общества, уличные шакалы, не брезгующие легкой добычей. Саки видит лишь глаза, плотоядно горящие в предвкушении.

— Эй, ты что? Стой! — Лео крепко стиснул руку раненого, прижимая к полу, коленом зафиксировал вторую. Он с трудом удерживал Шредера в одиночку даже в таком, ослабленном состоянии, какое уж тут лечение? И что это на него нашло? Где же Раф с обещанными наручниками?

— Нет! — Шредер дернулся всем телом, силясь сбросить Леонардо. Черепашка едва сумел удержать его на месте, замер ошеломленно, услышав следующую фразу. — Убью, зараза! Убери свои клешни, слышишь? Отстань! Не прикасайся! Нет!..

Леонардо всмотрелся в широко распахнутые глаза, и неподвижный взгляд их ему не понравился. Шредер смотрел на него, но так, словно бы сквозь, как будто юный ниндзя был прозрачным призраком, а за его спиной стоял кто-то другой, страшный и опасный. Кто-то, кого боялся — Лео даже сморгнул, не поверив своим глазам — боялся и ненавидел Шредер. Гораздо сильнее, чем их всех вместо со Сплинтером взятых — потому что такого обжигающе яростного взгляда он у Шредера не видел никогда, ну, кроме, может быть, недавних разборок с обидчиками Эйприл.

Они схватили его, подло обойдя со спины. Должно быть, он еще неважный ниндзя, в свои десять лет, раз не услышал их. Плевать. Задержав дыхание, Саки дожидается, пока один из оборванцев, тот, что спереди, наклоняется ближе, и бьет его со всей силы, как показывал учитель…

Миг промедления стоил Лео дорого: резко подавшись вперед, Шредер ударил его головой в нос. И, вырвавшись из рук черепашки, откатился в сторону. Сжав зубы, Лео метнулся следом и, настигнув, не церемонясь, прижал к полу уже практически всем телом. Повязка, заботливо наложенная мастером, и без того вся сбилась. Взгляд лихорадочно метался по стенам. Веревка… была ж она где-то здесь. Хоть что-нибудь. Долго он так не протянет… а может, и не только он…

Грязные лапы, шарящие по его телу… Что им от него надо? Одежду разве что — ведь больше у Саки ничего нет. Или же не ее? Он отчаянно отбивается, но силы явно неравны. Гнев и паника сжимают голову раскаленным обручем, пеленой застилают глаза. Осколок бутылки… Саки случайно наступает на него, игнорируя боль, поддевает носком туфли. И, подхватив рукой, всаживает прямо в глаз одного из нападавших.

Извернувшись, Шредер освободил одну руку и сжатыми вместе пальцами ударил черепашку по горлу. На счастье последнего, ранение и схватка изрядно исчерпали силы ниндзя… впрочем, их хватило, чтобы схватить Леонардо за шею и стиснуть пальцы с угрюмым упорством.

И разжать эти пальцы Леонардо не сумел, сколько ни силился. В миг отчаяния, когда в глазах уже потемнело, он попытался ударить Шредера коленом в раненый бок, но промахнулся.

— Шредер, остановись, — в очередной раз хрипло позвал Лео. Шредер не отреагировал, и тогда черепашка, вспомнив, как называл врага учитель, хрипло прошептал: — Саки… пожалуйста.

Тиски на горле разжались, так резко и неожиданно, что Леонардо еле удержал равновесие. Тело само, рефлекторно, подалось назад, подальше от источника опасности. Черепашка осторожно ощупал горло. Вроде цело. Ощутив прикосновение к локтю, резко дернулся в сторону, но совсем увернуться не успел.

— Нет, не надо. Не уходи, — Шредер перехватил его запястье, но не так сильно, как в прошлый раз. Вымотала схватка? Леонардо вовсе не был в этом так уверен — потому что и выражение лица изменилось. Гримаса ужаса и ярости исчезла бесследно, губы жалобно скривились, как у обиженного ребенка.

Она смотрит на него с ужасом и страхом, а Саки… Саки бессильно сжимает в ладони оторванный рукав ее кофточки, словно это он во всем виноват. Пальцы зло тискают ткань, сдерживая дрожь. Что же он наделал?

Чуть помедлив, Леонардо подвинулся ближе. Осторожно освободил руку, готовый к сопротивлению. Шредер, однако, на удивление легко отпустил ее, подался назад. Руки, плечи, да и все тело его била крупная дрожь; он сжал и разжал пальцы нервным движением.

— Пожалуйста, прости… Я не должен был… — услышал Лео хриплый шепот, почти неслышный, так что пришлось, рискуя получить в ухо, наклониться ближе. — Прости…

Девушка мотает головой и отступает еще на один шаг. Бледная, еще белее, чем луна, заливающая рощицу своим мертвенным светом. Лучшее место для прогулки, для медитации и свидания… А он все испортил. Марико зажимает ладонью плечо, на котором не далее чем завтра останутся следы его пальцев. Теперь он в ее глазах чудовище, не лучше тех, что покушались на него в детстве, из-за чего Саки до сих пор недоверчиво относился к чужим прикосновениям. А ведь он просто хотел не дать ей уйти…

Леонардо онемел в растерянности. Он даже ущипнул себя за руку. Определенно, он многого не знает о своем противнике. Да и стоит ли знать? Черепашка нервно поежился, снова коснулся ладонью своей шеи — и вспомнил, что он, собственно, собирался делать. Он осторожно коснулся запястья Шредера, прикидывая, как бы убедить его лечь, когда тот вновь схватил его за руку.

— Прости… ты ведь не уйдешь, правда? — в словах прозвучало столько отчаянной надежды, что Лео просто не мог не кивнуть.

— Хорошо, хорошо, — проворчал черепашка, чувствуя себя немного неловко, и успокаивающе похлопал его по руке. — Только полежи спокойно, ладно?

Как же непривычно и странно было видеть Шредера таким… нет, Ороку Саки, поправил себя Лео, ведь было это все, скорее всего, до начала вражды со Сплинтером. Непривычно и чуточку смущающе. Но зато Леонардо не переживал теперь за Эйприл. Посещали же когда-то его сомнения, хорошо ли с ней обращается Шредер. Неудивительно: зная его, сложно было заподозрить ниндзя даже в элементарной благодарности. Теперь же… Лео было немного стыдно за свои мысли.

Дождавшись, пока Саки уляжется, он подтащил ближе фонарик, закрепил на стенке и настроил яркость. Улыбнулся, когда Шредер, сморщившись, прищурился против света.

— Потерпи, сейчас будет больно, — проговорил Лео, не без опаски вновь касаясь повязки, понемногу распутывая ее. — Но это нужно, чтобы все зажило как надо.

Он неловкими пальцами подцепил шприц, набрал в него анестетик. Шредер молча наблюдал за его действиями, не двигаясь с места. Лео дорого бы дал, чтобы узнать, кого же тот сейчас видит на его месте. Учителя? Товарища (ну мало ли, может, в детстве Саки с кем-то да дружил)? Мать? Леонардо знал, что он навряд ли когда-нибудь это узнает. И то ладно, что не кого-то враждебно настроенного. Он искренне понадеялся, что все серьезные враги — их обоих — остались в прошлом. И, прикусив губу, ввел лекарство, начиная лечение, больше похожее на экзекуцию. Для них обоих.