Tied for Last / Нити привязанностей (гет)

Когда Гермиона проснулась, за окном уже рассвело. Том по-прежнему одиноко сидел у одного из столов, расслабленно вытянув ноги и медленно крутя в пальцах волшебную палочку.

Активно моргая, чтобы отогнать остатки сна, Гермиона поднялась с кровати.

— Ты что, не спал всю ночь?

— Доброе утро, — ответил он. — И нет, не спал. Том Риддл всегда держит свое слово.

— За исключением тех случаев, когда тебе это невыгодно, ­— буркнула Гермиона, отчего-то вдруг разозлившись на саму себя.

— Считаю подобное обвинение возмутительным, — Том поднялся из-за стола и подошел к ней. — Однако теперь, когда ты проснулась и забота о безопасности этого места в надежных руках, я могу в свою очередь тоже немного поспать.

Подавив зевок, он поцеловал Гермиону в лоб и, вытянувшись на освободившейся после нее кровати, тут же уснул. Взгляд Гермионы потеплел, и она аккуратно откинула упавшие Тому на лоб волосы. С одной стороны, ей определенно следовало быть ему благодарной, однако мысль, что он все это время сидел здесь совсем один…

Зайдя в кладовую, Гермиона немного перекусила. Вчерашний страх немного поутих, оставив после себя лишь неприятное смутное предчувствие чего-то плохого. Как им сообщить членам Ордена о том, что кухня теперь является оплотом сопротивления? Просто бросить клич по замку в надежде на то, что все Пожиратели смерти вдруг разом оглохнут, было явно не вариант.

Она нервно сглотнула. При мысли о том, что ей предстоит снова выйти в эти темные коридоры, сердце Гермионы тревожно забилось. Похоже, это единственное, что им остается…

Внезапно сорвавшаяся с полки и устремившаяся прочь из кладовой гроздь винограда заставила ее подпрыгнуть от неожиданности. Выйдя на кухню, Гермиона застала ягоды за безуспешными попытками пробиться сквозь заслоняющий вход холст. «Они, видишь ли, додумались следовать за летящими продуктами…» — всплыли у нее в памяти слова Рона.

Поспешно подойдя к картине, Гермиона проанализировала наложенные Томом защитные чары. Их выбор и качество исполнения, разумеется, оказались безупречны. Практически непробиваемые снаружи, ими тем не менее было легко управлять изнутри. Легонько постучав по одному из камней, Гермиона приоткрыла в стене небольшую лазейку. Повинуясь заданному ею направлению, виноградины одна за другой нырнули в этот проем и стройной колонной — эдакая миниатюрная фруктовая армия — устремились куда-то в конец коридора.

Пару секунд Гермиона в замешательстве обдумывала, что ей, возможно, стоило, наоборот, воспрепятствовать тому, чтобы еда покинула кухню. В конце концов, призывать продукты Манящими чарами могли в равной степени, как члены сопротивления, так и Пожиратели. Однако она не могла допустить, чтобы ее друзья голодали, а потому лишь коснулась стены волшебной палочкой, возвращая отъехавший камень на место.

Обернувшись к кладовой, она едва-едва успела увернуться от летящей прямо на нее буханки хлеба. Покачав головой, Гермиона вновь открыла проход в стене.

Представив себе Фенрира Сивого, со всех ног бегущего следом за вереницей летящих по коридорам виноградин, Гермиона с трудом подавила желание расхохотаться.

— Привет, — обратилась она к приподнявшемуся в постели сонному Гарри.

— Сколько сейчас времени? — спросил тот, кивнув в ответ на ее приветствие.

— Без понятия. Судя по освещению, солнце только-только встало, но с этими облаками знать наверняка невозможно.

Обернувшись к окнам, Гарри внезапно вздрогнул и машинально прижал ладонь ко лбу. Гермиона, которой была прекрасно известна нелюбовь друга к любой суете по поводу его самочувствия, лишь прикусила губу. Почти мгновенно взяв себя в руки, Гарри вылез из постели и направился в кладовую.

В течение следующего получаса Невилл и Рон поочередно тоже разлепили глаза. Когда они все вместе уселись за одним из столов, Гарри бросил взгляд на мирно спящего Тома и спросил:

— Что это с ним?

Усилием воли сдержав так и норовившие сорваться у нее с языка резкие слова, Гермиона ответила:

— Он всю ночь не спал.

— С чего это вдруг? — фыркнул Рон.

— Потому что я была без сил, а он не хотел оставлять нас без защиты, — подчеркнуто спокойно объяснила она, собрав на этот раз в кулак буквально все свое терпение.

Невилл удивленно поднял брови.

— Что ж, это весьма любезно с его стороны, — тихо сказал он, однако, к досаде Гермионы, на лице у Гарри по-прежнему было написано подозрение, а у Рона — сомнение.

Она честно постаралась поставить себя на их место. Как отреагировала бы она сама, если бы Рон сперва исчез на семь месяцев, оставив ее один на один с пугающей новостью о его смерти, а затем вновь объявился на пару с юным Лордом Волдемортом?

Вздохнув, Гермиона взглянула на вход.

— Думаю, для того чтобы разыскать и привести сюда остальных, нам стоит совершать вылазки маленькими группами.

— Нас и так всего пятеро, Гермиона, — заметил Рон. — Куда уж меньше?

Было заметно, что, обращаясь к ней, он тщательно выбирает слова, точно опасаясь не сдержаться и высказать все, что у него на самом деле на сердце.

— Просто мне кажется, что паре человек следует остаться здесь, на случай если сюда заглянет кто-то еще, ну, или мало ли что.

— А что, если на нас нападут Пожиратели? — спросил Гарри. — Что, если тот длинный, что был тут вчера, вернется и обнаружит, что вход теперь запечатан?

Гермиона закусила губу. Сказать по правде, тот факт, что вчерашний Пожиратель так в итоге и не вернулся, скорее говорил о том, что ему все же удалось кого-то найти. От этого мрачного осознания внутри у нее все сжалось.

— Я думаю, что, как только нам удастся собрать здесь побольше народу, это уже не будет…

— Но прямо сейчас нас уже больше не станет, — оборвал ее Гарри.

— В таком случае давайте скорее начинать, пока тот Пожиратель снова не объявился, — подал голос Невилл, обводя всех взглядом в поисках одобрения.

Несмотря на то, что со своей стороны Гермиона была с ним согласна, она молчала, ожидая, что на это скажут Гарри и Рон.

— Ну и кто тогда останется тут? — поинтересовался Рон.

— Гарри опасно долгое время задерживаться на одном месте, — быстро сказала Гермиона.

— От меня будет мало толку, если я останусь здесь на страже, — признался Невилл. — Впрочем, в бою, наверное, тоже…

— Тогда пойдем вместе, — сказала Гермиона. — Ты, я и Гарри.

— Я не оставлю Рона одного наедине с ним, — с негодованием заявил Гарри.

— Гарри, — сжав зубы, процедила Гермиона, — если ты ни в какую не желаешь доверять Риддлу, то, прошу тебя, доверься хотя бы мне.

Они молча сверлили друг друга взглядами.

— Все нормально, Гарри. Я не против, — отвлек их голос Рона.

Видеть встревоженное лицо Гарри и сознавать, что он всерьез допускает мысль, что в их отсутствие Том может пытать и убить Рона, было для Гермионы невыносимо.

— Вам лучше поторопиться, — сказал Рон.

Гермиона кивнула и наложила на себя, Гарри и Невилла Дезиллюминационные чары. То, что Риддл наверняка придет в бешенство, узнав, что она отправилась прочесывать коридоры Хогвартса без него, пришло ей в голову слишком поздно — когда, приоткрыв картину, они уже выскользнули наружу.

Постаравшись отогнать эту неприятную мысль, Гермиона прошептала:

— Откуда начнем?

— С библиотеки? — предложил Невилл.

— Я не против, — отозвался голос Гарри.

Пригнувшись, они поспешили к лестнице, внутренне обмирая от звука собственных шагов, казалось, двукратно усилившемуся. К счастью, до библиотеки было не очень далеко.

Тем не менее, завидев впереди массивные двери, Гермиона, должно быть, впервые не ощутила столь хорошо знакомого ей умиротворения, что прежде неизменно охватывало ее в этом месте. Тяжелые створки были приотворены ровно настолько, чтобы они один за другим могли протиснуться внутрь. Гарри шел впереди, то и дело настороженно оглядываясь по сторонам.

Освещение в библиотеке и в прежние времена оставляло желать лучшего. Теперь же, когда настенные факелы были все до единого потушены, помещение и вовсе почти полностью тонуло во мраке. Обведя взглядом читальный зал и не заметив каких-либо признаков жизни, Гермиона с облегчением выдохнула, однако, тотчас осознала, что, учитывая цель их вылазки, радоваться тут было нечему…

Она заскользила между стеллажами, вдыхая знакомый запах книжной пыли и прислушиваясь к доносившемуся впереди шумному дыханию Гарри.

— Похоже, что никого из Пожирателей здесь… — шепотом начала она.

— Эй! — внезапно прорезал царившую в библиотеке гробовую тишину голос Гарри. — Есть кто?

Вздрогнув с перепугу, Гермиона хаотично нашарила в темноте его плечо.

— Что ты делаешь?! — зашипела она.

— А как еще, по-твоему, те, кто здесь, возможно, прячутся, смогут понять, что это мы, а не парочка Пожирателей? — шепнул он в ответ.

— Тогда уж лучше звать буду я. Нельзя допустить, чтобы Пожиратели смерти узнали, что ты тут.

Гарри заметно напрягся, но все же согласно кивнул. Сделав глубокий вдох и еще раз оглядевшись, Гермиона, не повышая тона, обратилась к окружавшей их тьме:

— Здесь есть кто-нибудь? Это Гермиона.

Ее негромкие слова прокатились по залу, казалось, оглушительным эхом.

Ответа не последовало.

Гермиона оглянулась на Невилла, но тот лишь пожал плечами.

— Я никого не вижу. Наверное, можем уходить.

Гермиона согласно кивнула, и, все так же крадучись, они покинули библиотеку. При виде раскинувшегося перед ней темного коридора, Гермиона внезапно застыла, охваченная воспоминаниями. В последний раз она была здесь, когда гналась за Эйвери, куда-то тащившему Джинни…

Совершенно не задумываясь о том, что делает, она решительно направилась вглубь коридора.

— Ты куда? — выдохнул нагнавший ее Гарри.

— Здесь я в последний раз видела Джинни, — ответила Гермиона.

Гарри на мгновение застыл на месте, а затем стремительно бросился вперед.

— Где? Где ты ее видела, Гермиона?

Та задумчиво коснулась губ пальцем.

— Эйвери затащил ее сюда. — Она и Гарри заглянули в выходившее в коридор окно темного класса, но тот был пуст. Гарри сокрушенно вздохнул.

— Я, собственно, и не ждала, что она по-прежнему будет здесь, — зашептала ему Гермиона. — Ведь уже прошло много месяцев…

— Да знаю я, — неожиданно огрызнулся он, тем самым заставив Гермиону пораженно умолкнуть.

Внезапно откуда-то из недр коридора раздался истошный вопль. Понять, откуда именно он шел, не позволяло сильное эхо, из-за которого создавалось впечатление, будто звук идет сразу со всех сторон.

— Кажется, это там, — сказал Гарри и рванул в глубь коридора. Гермиона и Невилл бросились следом. У Гермионы вновь противно засосало под ложечкой. Они спешили к месту пытки, возможно, сражения, где кто-то мог погибнуть… где схлопотать смертельное заклятие было так же легко, как Ступефай или Экспеллиармус…

Добежав до лестничной площадки, они на краткий миг остановились. С точностью определить, откуда донесся крик было невозможно. Приняв молниеносное решение, Гарри устремился вверх по лестнице, а Гермиона, пытаясь перебороть страх, сжала в кармане древко своей волшебной палочки. Это была просто дуэль. Всего лишь очередная дуэль. Прямо как на уроке Защиты от Темных искусств…

По мере того, как они взбирались все выше, крики становились слышны все отчетливее. Было похоже, что кричавший находился в одном из кабинетов пятого этажа. Перейдя на крадущийся шаг, они начали поочередно заглядывать через застекленные двери внутрь погруженных в полумрак аудиторий… Наконец, перед одной из них Гарри замер и отчаянно замахал рукой, привлекая внимание Гермионы и Невилла.

Аккуратно, чтобы неосторожным движением не выдать их присутствие, Гермиона прижалась щекой к дверному стеклу и различила в темноте очертания Пожирателя смерти, возвышавшегося над съёжившейся на полу фигурой. Сказать наверняка, кто это был, было сложно.

— Так. Невилл, ты открываешь дверь. Пожирателя я беру на себя, а ты, Гермиона, помоги тому, кто внутри, кто бы он ни был, выбраться… — взволнованно зашептал им Гарри, убедившись, что коридор все так же пуст. — На счет три. Раз, два, три!

Невилл рванул дверь на себя, и Гарри тут же влетел внутрь, ловко увернувшись от инстинктивно выброшенного Пожирателем в сторону двери заклятия.

— Ступефай! — проревел Гарри, взмахнув палочкой. Пораженного прямо в грудь Пожиратель смерти отбросило назад, и он со всей силы врезался спиной в стену.

Гермиона же тем временем при помощи заклинания подняла неподвижное тело в воздух и отлевитировала его коридор. Выбежав следом за ней, Гарри торопливо наложил на дверь Коллопортус.

Даже не взглянув, кого им удалось спасти, — переживать о том, что лицо несчастного почти полностью скрывали полы высоко задравшейся мантии, сейчас было явно не время, — они бросились обратно к лестнице. Сердце Гермионы бешено колотилось.

— Давайте вернемся на кухню, — прошептала она.

Замыкавший их троицу Невилл обернулся и с его губ слетел испуганный возглас. Шаги. Громкие, тяжелые шаги, где-то на лестнице позади них. У Гермионы сердце от ужаса подскочило к самому горлу.

— В библиотеку, — прошипел Гарри, и они стремглав помчались к темнеющим впереди дверями. Вновь протиснувшись меж приоткрытыми створками, они устремились в самую глубь библиотеки, в Запретную секцию.

Каждый отчаянно пытался унять свое шумное дыхание, однако, несмотря на все попытки Гермионы взять себя в руки, у нее не получалось. Взмахом палочки опустив на пол продолжавшее парить в воздухе тело, она повалилась рядом, судорожно подтянув колени к сдавленной тисками страха груди. Крепко зажмурившись, она постаралась отвлечься, отыскать хоть какой-нибудь мысленный образ, который бы помог ей успокоиться. Перед ее внутренним взором всплыло лицо Тома.

Гермиона сглотнула и сделала глубокий вдох через нос.

— Мы оторвались? — шепотом спросил Невилл. Гарри кивнул и, перевернув на спину бесчувственное тело, откинул с его лица мантию.

Гермиона шумно выдохнула. Джордж Уизли. Он сумел пережить битву за Хогвартс… но затем был вынужден разделиться с профессором Макгонагалл. Его дыхание было поверхностным и частым; россыпь веснушек резко выделялась на мертвенно-бледной коже; на левой щеке виднелись брызги крови, по-видимому, окропившей лицо после того, как кто-то вырвал у него вместе со скальпом клок волос.

Удалив кровь при помощи очищающего заклинания, Гермиона осмотрела тело Джорджа на предмет других повреждений. К счастью, ничего критичного она не обнаружила. Все-таки, чтобы одолеть близнецов, нужно было хорошенько попотеть, подумала Гермиона, чувствуя, как сердце непроизвольно кольнула боль при воспоминании о погибшем Фреде, о кровавой бойне в самом начали битвы за Хогвартс, унесшей жизни Люпина и Тонкс…

Вынув волшебную палочку, Гарри направил ее на Джорджа:

— Энервейт.

Джордж слегка пошевелился, а затем, нахмурившись, тут же снова инстинктивно сжался в комок. Когда же он наконец открыл глаза и огляделся, на его лице отразилась полная растерянность. Что было неудивительно, ведь на Гермионе, Невилле и Гарри были по-прежнему наложены Дезиллюминационные чары.

Гермиона взмахнула палочкой, и при виде появившейся троицы взгляд Джорджа прояснился, а с губ слетел вздох облегчения.

— Слава тебе господи, — сделав болезненное усилие, не понаслышке знакомое самой Гермионе, прохрипел он надорванным голосом.

— Кто это был? — шепотом спросил Гарри. — Кто тебя мучил?

— Макнейр, — выдохнул Джордж. — Он снова и снова спрашивал меня, где мой брат, а я снова и снова отвечал ему, что их у меня несколько, дубина он стоеросовая…

Гермиона сглотнула. То, что Пожиратели смерти теперь разыскивали Рона, было закономерно, раз уж от нее самой Волдеморту так ничего и не удалось добиться. Однако Рон упоминал, что им почти удалось его сцапать лишь однажды: во время краткой стычки у входа в коридор, который некогда охранял Пушок. Мысленно поблагодарив небо за то, что ей в свое время все же удалось защитить Рона чарами Фиделиуса, Гермиона вдруг вместе с тем осознала, что в плане безопасности хогвартская кухня даже отдаленно не могла сравниться с теми укрытиями, что были у Гарри и Рона в гриффиндорской гостиной.

Может, существовал какой-нибудь тайный проход, через который они могли срезать путь и незамеченными вернуться обратно в башню? Возможно, они могли попытаться его создать…

По части потайных ходов во всем замке едва ли можно было сыскать кого-то более сведущего, чем…

— Джордж, ты не знаешь, есть ли какой-нибудь способ быстро добраться до гриффиндорской башни из кухни? — спросила Гермиона.

Тот попытался принять сидячее положение, но тут же, поморщившись, вновь растянулся на полу.

— Руки-ноги не слушаются, — тихонько пробормотал он. — Но, конечно же, есть, Гермиона… Как еще мы, по-твоему, все время ухитрялись подгонять в гостиную столько еды?

Гермиона кивнула.

— Где находится этот проход?

— В глубине кладовой. Под одной из плит. Я тебе покажу, какой именно… На выходе оказываешься всего в двух коридорах от нашей гостиной.

— Отлично, — облегченно выдохнув, прошептала она. — А теперь нам пора… Надо помочь тебе добраться до кухни.

— Зачем это? Что там на кухне? — спросил Джордж, пока они втроем помогали ему подняться на ноги. — Мерлинова борода, как же ж больно… — Он зажал рукой сочащуюся кровью рану на голове.

— Мы надеемся сгруппировать там наши силы, — ответил Гарри.

— Но если по дороге нам попадется кто-нибудь из Пожирателей… — начала Гермиона.

— Мы доставим тебя туда, — решительно сказал Невилл, — что бы ни случилось.

Джордж слабо усмехнулся.

— Пасиб, дружище. Буду очень признателен, учитывая, что мои собственные чертовы ноги, похоже, отказываются меня слушаться…

Гермиона снова наложила на всех Дезиллюминационные чары, и они выскользнули из библиотеки, предварительно убедившись, что оба конца коридора пустынны. Тем не менее буквально у первого же поворота за угол Гермиона была вынуждена круто развернуться на сто восемьдесят градусов, успев краем глаза заметить внезапно возникший чуть позади нее силуэт.

— Так-так, невидимки, значит? — гаркнул мужской голос. — Фините Инкантатем.

Маскирующее заклятие спало.

— БЕГИТЕ! — завопила Гермиона, порывисто взмахивая волшебной палочкой, чтобы отразить устремившийся к ним желтый луч. С оглушительным грохотом заклятие Пожирателя врезалось в висевшую на стене картину, отчего раздробленная рама брызнула во все стороны щепками. — БЕГИТЕ! — снова прокричала Гермиона. — БЫСТРО!

По-видимому, отвлеченный активной жестикуляцией Гермионы, а потому не признавший в одном из давших деру парней Гарри Поттера, Пожиратель не стал их преследовать, а лишь метнул им в спины заклятие. Шагнув в сторону и загородив собой удаляющихся Невилла и Гарри, волочивших между собой повисшего у них на плечах Джорджа, Гермиона наколдовала перед собой белоснежную дымку, при соприкосновении с которой вражеское заклинание зашипело и отлетело в потолок.

Сердце Гермионы громко стучало. Кто перед ней? С кем она сражается?

Повинуясь мановению ее палочки, фрагменты уничтоженной картины, усеивавшие пол вокруг Пожирателя смерти, резко вспыхнули. Легким росчерком собственного древка усмирив пекло, тот ловко переплел между собой языки пламени. Поспешно отскочив в сторону от устремившейся к ней огненной струи, Гермиона наобум ответила чередой простейших Атакующих. Все боевые приемы продвинутого уровня, казалось, в одночасье стерлись из ее памяти. Мысли путались…

— После того, как тебя сцапал Фенрир, не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова, — раздался из-под маски Пожирателя холодный голос, звучание которого заставило Гермиону на долю секунду окаменеть.

Эйвери.

Придя в себя, Гермиона уклонилась от летевшего прямо в нее красного луча и ответила сглазом Ватных ног…

Это Эйвери. Джинни.

Вскочив на ноги и резко втянув носом воздух, Гермиона стремительно перешла в контрнаступление:

— Дора Ауктус!

Над Эйвери зловеще навис гигантский валун, который тот, отшатнувшись, атаковал Режущим заклятием. Заметив, что не ограничившийся одним рассеченным камнем луч по-прежнему летит в ее сторону, Гермиона ахнула и попыталась увернуться, однако заклятие все же задело ее ногу, вынуждая вскрикнуть от боли.

— Не слишком приятно, ве…? — ехидно начал Эйвери, но так и не договорил, захваченный врасплох наложенным Гермионой Аригулум Минима.

Спасибо тебе, Араминта.

Со свистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, Гермиона зажала рану рукой и, превозмогая пульсирующую боль в голени, медленно подхромала к обездвиженному Пожирателю.

— Рассказывай, где сейчас находится Джинни Уизли, — прорычала она, выхватывая у него из рук волшебную палочку и наколдовывая веревки. Связанный по рукам и ногам Эйвери плашмя повалился на пол. — Отвечай. — Голос Гермионы дрожал от гнева. — И даже не думай звать на помощь. Иначе, клянусь богом, моя подошва не оставит на твоем лице живого места. — От пугающего осознания, что, говоря это, она ничуть не блефовала, Гермионе даже немного стало не по себе.

Опустившись возле Эйвери на колени, она сорвала с него серебристую маску, чувствуя, как при одном только виде его физиономии, ее всю переполняет гнев. Неистово корчась на полу в попытке освободиться от пут, Эйвери открыл было рот, но вместо ответа лишь плюнул ей в лицо.

Ярость Гермионы всколыхнулось с новой силой.

— Даю тебе последний шанс заговорить, прежде чем я сделаю что-то, о чем потом пожалею.

— Не сделаешь, больно кишка тонка.

Несмотря на испуганный вид, в голосе Эйвери почти не чувствовалось страха.

— О, поверь, не так уж она у меня и тонка, — негромко, но зловеще заверила его Гермиона. — Рассказывай.

Она прижала кончик своей палочки к его горлу. Эйвери сглотнул.

— Нет, — ответил он. — Я не могу.

Гермиона задумчиво прикусила кончик языка. Ну, конечно… Если о предательстве Эйвери узнает Темный Лорд, тому точно мало не покажется. Она постаралась отогнать от себя неприятную мысль о невообразимых пытках — соберись, Гермиона, никакого сочувствия, — и вместо этого сконцентрироваться на том факте, — чрезвычайно простом факте — что Эйвери было известно местонахождение Джинни.

Неожиданно на ум ей пришел иной способ решения проблемы.

— Легилименс, — произнесла Гермиона, мгновенно проваливаясь в спектральные глубины чужого сознания. Отмотав воспоминания Эйвери до момента захвата Хогвартса Пожирателями смерти, она остановилась, а ее пальцы непроизвольно стиснули рукоять из виноградной лозы. Вот оно — то самое воспоминание. Такое знакомое, практически идентичное ее собственному, с той лишь разницей, что в ее голове все заканчивалось на том моменте, когда Сивый утаскивал ее с собой, а искаженное ужасом лицо Джинни исчезало за дверью одного из классов…

— Шевелись, — шипит Эйвери, с силой дергая вверх волосы Джинни и тем самым вынуждая ее подняться на ноги. Джинни вскрикивает от боли. — Нам предстоит небольшая прогулка. — Зачерпнув горсть летучего пороха из стоящего на камине стеклянного горшка, он швыряет порох в огонь и делает шаг в ставшие изумрудными языки пламени. — Класс зельеварения…

— Попалась, хоть и пришлось с ней повозиться, — говорит Эйвери развернувшему к нему Антонину Долохову, за чьей спиной медленно раскачивается из стороны в сторону подвешенная вниз головой Молли Уизли.

— Отлично сработано. Давай, тащи ее сюда… Нам нужно выяснить, где прячется ее братец, а то эта, его мамаша, уже несколько часов в себя не приходит.

Эйвери грубо толкает Джинни вперед, и та, не удержав равновесия, падает, больно ударившись головой о стоящий на полу огромный котел. В устремленном на Эйвери снизу вверх взгляде Джинни плещется ненависть, на лбу алеет уродливая ссадина…

А затем на протяжении нескольких минут класс оглашают крики Джинни, беспрестанно страдающей под Пыточным, пока Долохов пытается пробить ментальные щиты Молли Уизли.

В какой-то момент, по-прежнему держа палочку высоко поднятой к подвешенному телу, Долохов всего на миг оборачивается, чтобы взглянуть на кричащую Джинни, и в ту же секунду молниеносным движением руки Молли Уизли выхватывает у него из пальцев волшебное древко. Предостерегающий окрик Эйвери, но слишком поздно… Заклятие снято, и вот уже освободившаяся миссис Уизли стоит на ногах, тяжело дыша и испепеляя Пожирателей полным бешенства взглядом…

Не сговариваясь, она и Эйвери одновременно атакуют друг друга заклятиями. Лишившийся палочки Долохов тоже кидается на миссис Уизли в надежде справиться с ней голыми руками, однако ее прицельный пинок ему в промежность на время выводит его из строя. С горящими гневом глазами и почти звериным оскалом — Гермиона еще никогда не видела ее в таком состоянии — миссис Уизли бросается вперед, хватает за руку Джинни и посылает в Эйвери заклинание, которое отбрасывает его назад, и…

На этом месте воспоминание резко обрывалось, и следующее, что помнил Эйвери, придя в себя, был возвышающийся над ним Темный Лорд, лениво крутящий в пальцах — Гермиона нервно сглотнула, узнав это движение, которое она не далее как этим утром видела в исполнении Тома, — свою волшебную палочку…

Гермиона уже собиралась покинуть сознание Эйвери, как вдруг ее резко выдернула обратно в реальность чья-то рука, мертвой хваткой сомкнувшаяся у нее на воротнике. Длинные ногти больно царапнули шею, и Гермиона затылком ощутила давление кончика волшебной палочки.

— Ничего не понимаю, — прошипела Беллатриса Лестрейндж. — Эта вроде как уже должна быть мертва!

Глядя на Беллатрису, — ту самую, что собственноручно пытала Полумну, ту, что приказала высечь Хагрида, стегать его, точно скот… — Гермиона почувствовала, как ее буквально затрясло от ярости, сдержать которую было выше ее сил.

— Вынуждена огорчить, — прорычала она и, рванувшись вверх, с размаху врезала Пожирательнице кулаком прямо промеж глаз.

Вот уж чего непомерно самоуверенная Беллатриса Лестрейндж точно никак не ожидала. Взвыв от боли и невольно разжав хватку, она обеими руками схватилась за свой расквашенный нос. Пошатываясь от пронзившей ногу режущей боли, Гермиона кое-как поднялась с колен и взмахнула палочкой, — Петрификус Тоталус! — и полностью обездвиженная Беллатриса повалилась на пол.

— Белла! — завопил Эйвери, переводя на Гермиону взгляд полный ненависти. ­— Я тебя запомнил! Ты так просто…

Договорить ему не дало заклятие Немоты.

— Молчи — за умного сойдешь, — холодно ответила Гермиона и, не в силах поверить, что она и впрямь сейчас это сказала, бросилась прочь так быстро, как только могла.

Всякий раз при переносе веса тела на больную ногу кровь начинала хлестать из раны еще сильнее.

Черт.

Оглянувшись, Гермиона обнаружила, что за ней по полу тянется приметный уродливый след из кровавых брызг.

Эванеско!

Гермионе пришлось то и дело прибегать к этому приему на протяжении всего своего обратного пути на кухню. К счастью, никто из Пожирателей смерти ей больше не встретился.

Добравшись наконец до нужного коридора, Гермиона застыла как вкопанная: перед натюрмортом, скрывавшим вход на кухню, виднелся мужской силуэт… который, на поверку, к ее огромному облегчению, оказался не кем иным, как Томом.

Тем не менее, при виде того, с каким выражением, он на нее уставился, Гермиона буквально приросла к месту. Лицо Риддла было багровым. Багровым от гнева, чего прежде, на памяти Гермионы, еще никогда не случалось…

— Ты что, черт подери, вытворяешь?! — заорал он через весь коридор так, что Гермиону в первую секунду даже охватила оторопь, которая, впрочем, почти сразу сменилась страхом, что его вопли услышит кто-то из Пожирателей. Однако Риддл, похоже, плевать хотел на меры предосторожности. Подлетев к ней, он обеими руками крепко сжал ее плечи, часто и неровно дыша, точно приходя в себя после спринтерского забега, и Гермиона почувствовала, что ее снова охватывает страх. Что с ним такое? Что случилось?

Не говоря ни слова, Том решительно потащил ее за собой обратно к картине. Кое-как изловчившись напоследок, Гермиона взмахом палочки подчистила следовавшие за ней по пятам алые подтеки.

Судя по лицам поджидавших их на кухне гриффиндорцев, они тоже были напуганы не меньше ее. Все взгляды как один были устремлены на Риддла, который, надо сказать к его чести, в данный момент, явно изо всех сил старался обуздать свои эмоции.

— Мерлин, Гермиона, да ты истекаешь кровью, — встревоженно воскликнул Рон, поднимаясь ей навстречу.

— Это из-за ноги. Секунду, я сейчас это исправлю.

Доковыляв до стола, Гермиона закатала до колена свою мокрую от крови штанину и, наложив Очищающие заклинание, осмотрела ровные края длинного глубокого пореза. Поморщившись от боли, она водрузила больную ногу на стол и применила простенькую руну, при соприкосновении с которой рассеченная кожа тотчас начала заживать. Чувствуя, что пульсирующая боль под кожей тоже постепенно стихает, Гермиона облегченно вздохнула.

Слегка покачнувшись, она тяжело плюхнулась прямо на столешницу. Кажется, прибегать к Рунической магии сразу после того, как она потеряла столько крови, что хватило бы на небольшое озерцо, было не самой лучшей идеей. Сглотнув, Гермиона почувствовала, как чья-то твердая рука уверенно придерживает ее за плечо.

— Пасиб, — невнятно пробормотала она, пытаясь дотронуться до своего лба и в процессе случайно заехав себе пальцем в глаз.

— Что, черт возьми, произошло? — спросил Рон. — Кто из Пожирателей это сделал? Как ты спаслась? Когда Гарри, Невилл и Джордж вернулись без тебя, мы с Риддлом собрались идти тебя разыскивать...

— Это был Эйвери. Но в итоге я его связала, наложила Силенцио и порылась в его воспоминаниях.

После такого известия, явно доставившего всем присутствующим мрачное удовлетворение, в комнате воцарилась почтительная тишина.

— Но зачем, — наконец хохотнул Гарри, как бы не до конца веря услышанному, — тебе понадобилось рыться в его воспоми...? — Его лицо внезапно озарилось пониманием. — Эйвери... — выдохнул он. — Джинни! Где она? Она в порядке?

По необъяснимой причине, Гермиону неожиданно охватило желание рассмеяться.

— Эйвери притащил ее в класс зельеварения, где были Долохов и твоя мама, Рон... Которая вдруг как выхватит у Долохова палочку, да как... — Здесь у Гермионы непроизвольно вырвался смешок. — Да как врежет ему по... по... одному месту. А потом она схватила Джинни за руку, и они вместе сбежали. Пока это все, что мне известно, — со вздохом облегчения подытожила Гермиона. — О! И еще я разбила нос Беллатрисе Лестрейндж! — неожиданно прибавила она, наблюдая, как всеобщее молчаливое восхищение при этом сменяется шумным ликованием.

— Какое ты использовала заклинание? — восторженно спросил у нее Невилл. — Эх, жаль, что я не остался!

— Никакое, — ответила Гермиона, демонстративно помахав левой рукой и чувствуя почти пьянящий восторг, смешанный с неверием в то, что она и правда это сделала... — Я врезала ей кулаком, наложила Петрификус Тоталус и убежала. Ну, точнее, как... — хихикая, закончила она, — ухромала. Так быстро, как только смогла. Вы бы видели ее лицо!

Гермиона опасно покачнулась и, хватка Риддла на ее плече усилилась.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал он, неодобрительно поджав губы. — И, по-хорошему, принять Крововосполняющее зелье. Хотя, полагаю, в данных условиях раздобыть его будет затруднительно.

— Погодите-ка! — воскликнул Рон с внезапно просиявшим лицом и, подбежав к уже успевшему отключиться на одной из кроватей Джорджу, торопливо обшарил его карманы.

В числе различных полезных штуковин из «Всевозможных волшебных вредилок», вроде Перуанского порошка мгновенной тьмы, у Джорджа при себе обнаружилась небольшая коробочка, которую Рон с нетерпением раскрыл.

— Супер! — торжествующе произнес он. — Вот, держи, Гермиона. Это «Кровопролитная конфета», съешь вот этот ее кончик. Должно помочь восстановить кровяную потерю.

Нетвердой рукой взяв протянутую ей коробку, Гермиона надкусила указанное лакомство. Несколько секунд ничего не происходило, и она уже начала было опасаться, что ненароком перепутала половинки, однако затем по ее венам заструилось приятное тепло, словно сердце начало прокачивать кровь с удвоенной силой.

— Спасибо, Рон, — сказала она, чувствуя, как головокружение слабеет, уступая место полному изнеможению. Устало поднявшись на ноги, она добрела до ближайшей кровати и, едва коснувшись головой подушки, провалилась в забытье.

* * *

Риддл сидел на краю стола, раздраженно барабаня пальцами по коленями. Его так и подмывало встать, подойти к кровати и наорать на пусть даже и спящую Гермиону за ее безрассудное поведение. Ему хотелось ожесточенно впиться в ее губы, кричать, что он больше не позволит ей столь беспечно подвергать риску жизнь, вернуть которую было так непросто.

Трое парней тем временем по-прежнему косились на него с недоверием, и, закатив глаза, Риддл в очередной раз мысленно попросил у всевышнего сделать так, чтобы терпение наконец перестало быть для него чем-то за гранью его понимания; чтобы небеса ниспослали ему хотя бы крупицу этой добродетели, и он бы перестал отчаянно желать проклясть на месте мальчишку Поттера за те убийственные взгляды, что тот бросал в его сторону…

Внимание Риддла переключилось на второго Уизли, лежащего теперь после пыток Круциатусом без сознания. На вид он был на пару лет старше Рона.

Взглянув на спящую на соседней кровати Гермиону, Риддл почувствовал, как внутри у него все снова начинает клокотать от гнева. Неужели она не понимает, что для него она — единственная знакомая составляющая во всем этом мире; единственный человек, чья судьба его действительно волнует? И вот так просто взять и отправиться разгуливать по этим страшным коридорам без него?

Когда, проснувшись, он обнаружил, что Гермиона исчезла, он едва не придушил Уизли. Его остановила лишь мысль о том, что Гермиона не хотела, чтобы ее друзьям стало известно об их отношениях, а столь бурная реакция с его стороны и правда выглядела бы подозрительно.

Но с другой стороны, с какой стати он, спрашивается, должен стараться ради нее, если сама она просто берет и сбегает, бросая его, рискуя собственной безопасностью? Он ясно дал ей понять, что она никуда не должна отлучаться без него, и именно это она и сделала при первой же возможности, предоставив ему сходить с ума от беспокойства в ожидании ее возвращения. А Риддл ненавидел беспокойство. Беспокойство свидетельствовало о том, что у него явно было что-то не под контролем.

Впрочем, над всем, что было связано с Гермионой, контроль всегда давался ему неважно…

Он должен был убедиться, что она в безопасности. Нельзя было допустить, чтобы ее снова схватили и, затащив в какой-то угол, пытали… а затем убили, как когда-то сделал он.

Риддл медленно выдохнув сквозь сжатые зубы. Когда Поттер и Долгопупс вернулись, таща на себе еще одного Уизли, а Гермионы вместе с ними не оказалось… Поттер тогда, помнится, еле-еле удержал рвущегося наружу Рона. Чего уж говорить о Риддле, остановить которого, когда он переставал сдерживать сам себя, не смогла бы никакая сила в мире.

А затем она наконец объявилась. Раненая. В довершении всего она еще и не сумела вернуться целой и невредимой.

Звук голосов троих парней заставил Риддл вынырнуть из своих мыслей.

— Где ты видел Флитвика? — тихо спрашивал Поттер у Рона.

— Недалеко от подъема к совятне, — задумчиво закусив губу, ответил тот. — Не знаю… Туда далековато идти… И не факт, что мы его найдем. Мне кажется, нам не надо настолько удаляться от кухни.

— Я, профессор Макгонагалл и Джордж одно время прятались внутри стен… — подал голос Невилл. — Но теперь мне это больше не кажется мне хорошей идеей, потому что мы то и дело слышали странные звуки, идущие из водопроводных труб.

Гарри и Рон обменялись многозначительными взглядами.

— Тогда людям лучше перестать в них прятаться, — тихо сказал Гарри. — Когда Тайная комната была открыта, василиск перемещался как раз по водопроводу и канализации. Мéста в этих трубах достаточно, так что Пожиратели Смерти могли запустить туда еще какую-нибудь тварь.

— Но по крайней мере, все акромантулы мертвы, да же? — спросил Рон, которому, судя по цвету его лица, резко подурнело. — Они по замку больше не ползают?

— Нет, с ними покончено, — успокоил его Невилл.

— Почему вы уверены, что это не кто-то из ваших друзей прячется в трубах? — негромко спросил Риддл, и трое гриффиндорцев, обернувшись, уставились на него с таким удивлением, будто с ними заговорил немой.

Несколько раз моргнув, прежде чем смысл сказанного Риддлом, казалось, дошел до него, Рон ответил:

— Думаю, в принципе такое возможно.

Поймав на себя взгляд взбешенного Гарри, который сам того не осознавая, сердито дергал носом, Риддл отчетливо ощутил, что еще немного, и Поттер сорвется.

— Просто решил поделиться своей теорией, — спокойно уточнил он.

Губы Поттера нервно дрогнули, словно он отчаянно сдерживался, чтобы не оскалиться, подобно разъяренному зверю.

— Послушай, Риддл, — прорычал Гарри. — Я… Я… Мне жаль, но выносить это… тебя… выше моих сил.

Какое-то время Риддл молча разглядывал столешницу, пытаясь собраться с мыслями и понять, с чего ему лучше начать. Рон и Невилл оба стояли, не шелохнувшись, напряженно ожидая, каким будет его ответ.

— Поттер, — негромко начал Риддл. — Я прилагаю просто массу усилий, чтобы не давать тебе поводов для враждебного ко мне отношения, но твое плохо скрываемое недоверие ужасно утомительно.

Медленно выдохнув через нос, он вновь поднял глаза на ощетинившегося и поигрывающего желваками Гарри.

— Я понимаю, что необходимость, как ты выразился, «выносить» мое присутствие здесь может быть сопряжено для тебя с некоторыми трудностями… Однако, учитывая сложившиеся обстоятельства, советую тебе постараться взглянуть на картину в целом — если только это, конечно, возможно — и осознать, что при нынешнем положении дел вопрос вовсе не в том, кого ты можешь выносить, а кого — нет, — произнес Риддл, всеми силами пытаясь сделать так, чтобы в его голосе не сквозили ледяные нотки. — Если хочешь, то всеми своими соображениями я могу делиться с Гермионой, чтобы она уже в свою очередь озвучивала их тебе. По крайней мере к ней и ее словам ты как будто прислушиваешься… Мне лишь непонятно, зачем все усложнять и почему мы не можем просто вести себя друг с другом цивилизованно. — Поттер открыл было рот, чтобы ответить, но Риддл взмахом руки дал понять, что еще не закончил. — Я также попросил бы тебя воздержаться от рассуждений о том, насколько для тебя это трудно, учитывая, что я разрушил твою жизнь, — мягко произнес он, все так же глядя Поттеру в глаза. — Полагаю, скажи тебе прямо сейчас кто-нибудь, что в будущем ты превратишься в убийцу, ты тоже навряд ли воспримешь эту новость легко.

Разминая пальцы на руках, Риддл медленно поднялся из-за стола.

— Так или иначе, ввиду того что в данный момент есть куда более серьезная и насущная проблема, связанная с людьми, которые спят и видят прикончить вас всех, предлагаю оставить юношеский максимализм и предубеждения в стороне. — Договорив, Том со вздохом откинул упавшие ему на лоб темные пряди и оглядел гриффиндорцев.

Долгопупс от его слов, казалось, впал в своего рода транс. Помрачневший Рон стоял с потухшим взором. Поттер же, однако, к немалому раздражению Риддла, все так же гневно буравил его взглядом, всем своим видом давая понять, насколько ему претит общество Тома.

— Пошли, — грубо буркнул Гарри, обращаясь к Рону, и направился к выходу.

— Эй, погоди, ты куда? — негодующе окликнул его Рон. — Ты ведь только вернулся.

— Я не могу… здесь находиться. Не сейчас. К тому же, пока мы здесь болтаем, кто-то, возможно, находится в смертельной опасности, — с нажимом произнес Гарри. — Нам пора.

Поняв по быстрому, но выразительному взгляду Поттера, что его собственное участие в данной поисковой операции исключено, Риддл с трудом поборол желание фыркнуть. Не больно-то и хотелось, учитывая неучтивость Поттера и тот факт, что в другом конце комнаты по-прежнему спала Гермиона. С почти не прикрытым весельем наблюдая за скалящимся теперь уже с откровенным вызовом Поттером, Риддл тихо сказал:

— Берегите себя.

Ради Гермионы.

Дождавшись, пока замыкавший троицу и нервно оглянувшийся на него Невилл скроется за картиной, Риддл наконец с облегчением вздохнул и направился к Гермионе.

Присев на край кровати, он некоторое время рассматривал ее лицо. Рот Гермионы был чуть приоткрыт, и со стороны могло показаться, что она не спит, а потеряла сознание. Впрочем, она уже совсем скоро должна была очнуться. Для восстановления небольшой потери крови навряд ли требовался продолжительный сон.

Взгляд Риддла скользнул по окнам. Наложенные на них чары были невероятно прочными… Возможно, даже прочнее, чем любые из тех, что мог установить он сам. Это заставило Риддла задуматься о том, на что была бы похожа их встреча с его земным альтер эго. То, что Лорд Волдеморт настоящего попробовал бы убедить Риддла примкнуть к нему, сомнений не вызывало. В конце концов, что может быть лучше, чем тандем из двух Томов Риддлов?

И тем не менее Риддл смутно ощущал, что вместить сразу двух Томов Риддлов этот мир просто не сможет. В момент, когда они сойдутся в неизбежной схватке за верховенство, земля и небо содрогнутся, а скулящие от страха магглы забьются в свои норы. Другой Риддл имел за плечами семьдесят лет жизненного опыта, семьдесят лет копящейся и гноящейся внутри него ненависти, в то время как на счету Тома было лишь около сорока. Это означало, что Волдеморт имел в два раза больше времени на оттачивание своих магических навыков и в два раза больше времени на изучение Темных искусств, что, разумеется, уже само по себе внушало опасение. Риддл невольно поймал себя на размышлениях о том, какими удивительными познаниями, должно быть, обладал Волдеморт… и какие тонкости Темной магии постиг…

Он сглотнул и вновь взглянул на Гермиону. Сила, которой владел Волдеморт, манила его, искушала. Если бы Гермиона прямо сейчас могла прочесть его мысли, она бы неодобрительно нахмурилась и заявила ему, что в стремлении столь далеко продвинуться в освоении Темной магии нет ничего хорошего… Несмотря на то, что это была наинтереснейшая область. Не только атакующие Темные заклятия, — в какой-то момент всё, как правило, так или иначе сводилось к обычному причинению боли — но сами Темные искусства. Исследования, посвященные смерти. Исследования тьмы, ранений и прочих вещей, которые могли бы оказаться невероятно полезными, если бы только люди априори не относились к их исконно мрачной природе с недоверием.

Риддл вздохнул и немного поёрзал на краю кровати, устраиваясь поудобнее. Обнаружив, что Гермиона неожиданно пришла в себя, он тихо сказал:

— Спи дальше.

— Где остальные? — усталым голосом спросила она.

— Ушли угнетать окружающих своим геройством.

Глаза Гермионы наполнились тревогой.

— Гарри, Рон и Невилл ушли одни?

Риддл кивнул.

— Ты что, сомневаешься в их способности о себе позаботиться?

— Когда речь идет о Пожирателях смерти, я сомневаюсь в чьей угодно способности о себе позаботиться. — Моргая, чтобы поскорее сбросить остатки сна, она села на кровати.

— Даже в моей? — спросил Риддл, придвигаясь к ней ближе.

Опустив голову ему на плечо, Гермиона ответила:

— Ты исключение, но это не значит, что я была бы спокойна, отправься ты туда один, чтобы наделать каких-нибудь глупостей.

— То есть ровно то, что ты сама только что сделала? — Несмотря на полушутливую интонацию, в голосе Риддла можно было отчетливо различить раздражение.

— Я была с Гарри и Невиллом! — запротестовала Гермиона, поднимая голову с его плеча.

— По-твоему, эти двое обладают достаточными навыками, чтобы защитить тебя?

К его удивлению, Гермиона твердо ответила:

— Я бы доверила Гарри свою жизнь. — Каждое ее слово источало убежденность.

— А я бы твою жизнь ему ни за что не доверил.

— Да ты ее даже мне самой не доверил бы, — зевнула Гермиона. — Долго я спала?

— Не больше двадцати минут. Тебе стоит поспать еще.

Неопределенно махнув рукой, она поднялась на ноги.

— Это был всего лишь порез, который уже затянулся. — С каких это пор он обращается с ней, как с ребенком? Подобное отношение было Гермионе не по душе. Сперва он настаивает, чтобы она шла спать, теперь, чтобы спала дольше. А дальше что? Он начнет пережевывать для нее пищу?

От этой мысли губы Гермионы непроизвольно дрогнули в улыбке.

Наблюдавший за ней Риддл тоже улыбнулся:

— Что смешного?

— А, да ничего особенного, — сказала она. — Просто, Том, не мог бы ты перестать опекать меня так, будто мне семь лет.

Достав волшебную палочку, Гермиона привела свои волосы в порядок и какое-то время с улыбкой смотрела на Джорджа. Когда же она вновь обернулась к Тому, то обнаружила, что тот стоит совсем близко, всего в паре сантиметров от нее.

От несомненной существовавшей между их телами силы притяжения Гермионе, как всегда, стало не по себе. Разделявшее их расстояние, казалось, доставляло почти физический дискомфорт. Хотелось приблизиться, поцеловать его, прижаться к нему. Чуть откинув голову назад, Гермиона медленно скользнула взглядом вверх, остановившись на его губах.

— Я не опекаю тебя, — сказал Риддл с еле заметной ухмылкой. Гермиона завороженно наблюдала за движением его изящных губ, с которых слова слетали с такой легкостью, с такой непринужденностью. — И прекрасно знаю, сколько тебе лет.

Он не поцеловал ее. Вместо этого кончики его пальцев очертили ключицы Гермионы, ложбинку между ее грудей, и спустились вниз, к животу. На пару секунд задержавшись в районе ее пупка, он наконец отдернул руку, и Гермионе показалось, что, следуя манящему движению пальцев Риддла, ее собственное тело непроизвольно подалось вперед, навстречу ему. Щеки Гермионы запылали.

— Тогда перестань вести себя так, словно я не могу за себя постоять, — сказала она, тем самым заставив его вновь взглянуть ей в глаза.

На губах Риддла появилась улыбка.

— Да ладно тебе, Гермиона… Неужели ты не устала справляться со всем в одиночку?

Это был интересный вопрос. Гермиона и раньше замечала в себе некоторую склонность к доминированию, которая, впрочем, отчасти была вызвана тем, что, как ей казалось, никто не мог справиться с задачей лучше, — если вообще хоть как-то — чем она сама. Но вместе с тем, допущение, что Том Риддл мог запороть что-либо в принципе, казалось чем-то на грани абсурда. Если только, конечно, речь не шла о демонстрации социальных навыков. Но так или иначе, не такова была Гермиона, чтобы пустить какое-либо дело на самотек, не высказав при этом своего мнения.

— Можешь не отвечать, — прошептал Риддл, обвивая руками ее талию и резко притягивая ее к себе. Гермиона положила ладони ему на грудь. — Я знаю, как это, должно быть, для тебя утомительно, — прошептал он, серьезно глядя на нее глазами цвета горького шоколада из-под чуть нахмуренных бровей. — Все рано или поздно устают от необходимости держать всё под контролем.

Услышать подобное утверждение от него было крайне необычно, однако его губы решительно накрыли ее, не дав Гермионе опомниться.

А затем он полностью захватил контроль.

Зарывшись пальцами одной руки в волосы Гермионы, Риддл медленно провел другой вдоль ее позвоночника, позволив своей ладони соскользнуть значительно ниже ее талии. Залившись краской, Гермиона медленно обвила его шею обеими руками и, приподнявшись на носочки, еще больше углубила их поцелуй. Риддл целовал ее требовательно, настойчиво, безудержно, и Гермиона расслабилась, позволив ему целовать ее так, как ему хотелось, позволив ему полностью контролировать ситуацию, позволив его рукам свободно блуждать по ее телу, пробуждая в ней жгучее желание.

В какой-то момент она хотела было запротестовать, хотела было напомнить ему, что Джордж Уизли лежал без сознания всего в паре метров от них и что момент сейчас был неподходящий… Хотя, с другой стороны, почему, собственно, нет? Она хотела его, и в эту самую минуту их никто не видел. Будет ли она жива завтра еще неизвестно, а когда им представится следующая возможность — тем более. К тому же, прямо сейчас, — когда он, всем телом плотно прижимаясь к ней, слегка покусывал чувствительное местечко на ее шее, одновременно стягивая с ее плеч мантию, — Риддл явно был не слишком расположен выслушивать какие-либо предложения.

Повалившись под натиском Риддла на кровать, Гермиона торопливо нашарила свою волшебную палочку и применила Оглохни. Будет ужасно неловко, если первое, что, очнувшись, увидит Джордж… На этой мысли палочка невольно выскользнула из пальцев Гермионы, потому что оказавшийся сверху Риддл крепко зажал ее бедра между своими коленями и уверенным движением впечатал ее запястья в постель. Завороженная видом его тела с красиво очерченными от напряжения мускулами, Гермиона сглотнула, при виде появившейся на губах Риддла легкой, но искренней улыбки. Какое-то время он разглядывал Гермиону с нескрываемым удовлетворением в темных глазах, а потом:

— Расслабься, Гермиона, — прошептал он, вновь целуя ее, и Гермионе показалось, что она куда-то проваливается. Прямо сквозь кровать. В какую-то абсолютно другую вселенную, где можно бесконечно следовать порыву и где тревогам и сомнениям нет места. Ее сердце бешено колотилось, пока Том медленно избавлялся от одежды.

Ее страх, что Гарри и Рон неожиданно вернутся, отступил. Страх быть убитой — тоже. Все, чего она боялась, оказалось вытесненным из ее сознания ощущением торжества от того, что он здесь, с ней, рядом.

Действия Риддла не оставили ей ни тени сомнения в том, что он хочет ее, и, вняв его: «Расслабься, Гермиона», она полностью отдалась болезненно-острому наслаждению, позволив ему сделать с ней все, что он хотел.

А после, когда простыни выглядели так, словно по ним прошелся торнадо, Гермиона постепенно вновь пришла в себя, вернув утраченный контроль и тут же ощутив, как в ее сердце опять начинает закрадываться беспокойство. Одевшись, она поднялась с постели.

С ухмылкой взирая на нее из-под беспорядочно спадавших ему на глаза прядей и абсолютно не стесняясь собственной наготы, Том насмешливо выгнул бровь. Лицо Гермионы с порозовевшими щеками и блестящими глазами как будто светилось изнутри, и Риддл искренне понадеялся, что несмотря ни на что, ей все же удалось получить хотя бы краткую передышку от своих напрасных тревог.

Хотя, возможно, что не таких уж и напрасных.

Вздохнув, Том встал и тоже привел себя в порядок, не озадачившись, впрочем, состоянием своей шевелюры, которая своей растрепанностью теперь ничуть не уступала поттеровской. Зевая, он наблюдал за тем, как Гермиона взмахом палочки сперва заставила их кровать исчезнуть, а затем наколдовала новую. Румянец постепенно сходил с ее лица.

— Надеюсь, с ними все в порядке, — тихо сказала она, и атмосфера в комнате мгновенно изменилась. Эти слова, казалось, окончательно развеяли очарование момента, резко вернув их обратно в суровую реальность, словно они только что и не занимались любовью.

— Твой дружок Поттер всегда найдет способ выйти сухим из воды, — ответил Риддл, стараясь скрыть свое неудовольствие.

— Ему тяжело, просто ужасно тяжело принять тебя. Полагаю, на другое мне не стоило и рассчитывать.

Лицо Риддла помрачнело.

— Если он и дальше продолжит в том же духе, я за себя не ручаюсь, — сказал он тихим, угрожающим голосом.

Во взгляде Гермионы промелькнуло беспокойство.

— Нет, Том. Ты не можешь позволить себе сорваться. Ведь тогда ты и правда дашь ему повод не доверять тебе. А это как раз то, чего он ждёт. Всего одну единственную причину. — Она удрученно вздохнула. — Думаю, что в ближайшее время ты и так столкнёшься с острой неприязнью со стороны всех, кого нам удастся разыскать… Так что беспокоиться еще и том, что ты разозлил Гарри, — последнее, что тебе нужно.

Том насмешливо фыркнул.

— Риск подвергнуться остракизму меня не волнует, при условии, что они не попытаются нас разлучить.

Взгляд Гермионы потеплел, и она легонько поцеловала его.

— Это исключено.

— Ты все, что у меня есть в этом мире, — пронзительно глядя ей в глаза, пылко произнес Риддл, а затем наклонился и коснулся ее лба своим. — Ты все, что у меня здесь есть. Больше не забывай об этом.

— Когда я, по-твоему, об этом забыла?

Отступив от нее на шаг, Риддла слегка похолодевшим тоном ответил:

— Когда ушла искать других без меня.

Гермиона тяжело опустилась на кровать.

— Это просто смешно, Том. Ты не можешь быть со мной рядом все время.

— Почему нет?

— Да потому что это будет выглядеть странно и вызовет подозрения…

Взгляд Риддла потемнел.

— Мне все равно. Даже если тебе зазорно состоять со мной в отношениях, я не…

— Я никогда не говорила подобного! Не будь таким…

Он резко перебил ее:

— Каким, Гермиона? Недовольным тем, что я по умолчанию заклеймен как убийца родных и близких всех, кто меня окружает? Взбешенным тем, что ты стыдишься моего присутствия? Может, мне просто взять и совершить самоубийство, чтобы у тебя и твоих друзей одной проблемой стало меньше?

От услышанного у Гермионы даже челюсть отвисла. Гневно взирая на Риддла, она расправила плечи и откинула назад свои пышные волосы.

— Не смей даже шутить об этом, как и намекать на то, что я стыжусь того, что мы вместе.

— Если это не так, то в чем же тогда дело? — развел руками Риддл, делая пару шагов назад. — Что мешает тебе все им рассказать?

— Ты видел, как они восприняли твое появление. Зачем мне еще больше усугублять ситуацию? — огрызнулась Гермиона.

Том воздел глаза к потолку, а когда вновь посмотрел на Гермиону, взгляд его метал молнии.

— Может быть, за тем, что я люблю тебя? — процедил он сквозь зубы. — Или ты уже успела об этом забыть? Или ты ждала, что я смиренно позволю задвинуть себя при первой же возможности?

— Тебе прекрасно известны причины, по которым я вынуждена вести себя именно так! — возразила Гермиона, изо всех сил стараясь не сорваться на крик. Какого черта он ведет себя столь иррационально? Неужели он не в состоянии понять Гарри и ход его мыслей? Что, конечно же, Гарри будет испытывать страх перед Лордом Волдемортом!

— И что же это за причины? Сделай милость, просвети меня, — холодно сказал Том. — Все дело в моем имени, и теперь, когда мы вернулись на Землю, ты мне больше не доверяешь?

­— Как будто у меня и до этого было мало оснований не доверять тебе! — выплюнула Гермиона дрожащими от негодования губами.

Краска сбежала с лица Риддла, и несколько секунд он просто не мигая смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Казалось, в комнате внезапно стало очень, очень тихо, и, запоздало осознав, что именно она только что сказала, Гермиона медленно разжала кулаки.

— Прости, — сдавленно выпалила она, глотая подступивший к горлу горький ком. — Я не это хотела сказать. Я не это имела в виду.

Она шагнула к нему и протянула руку, желая дотронуться до его плеча, однако его он не дал ей этого сделать, грубо перехватив и силой сжав ее запястье.

— А, по-моему, очевидно, что это, — отрезал он ледяным тоном и, разжав хватку, отпустил ее руку.

Сердце Гермионы забилось быстрее. Нет. Он не может закрыться от нее. Только не сейчас. Не здесь.

— Нет, правда, Том, я не имела это в виду. Посмотри на меня, — заговорила она, обращаясь к Риддлу, сверлящему взглядом каменную плиту пола между ними. — Том, пожалуйста, посмотри на меня.

Он поднял на нее глаза, непроницаемое выражение которых теперь сменилось легкой отрешенностью.

— Не слушай, что я говорю, когда злюсь, — прошептала Гермиона. — Ты же знаешь, что я в сердцах могу наговорить всяких глупостей.

Какое-то время просто стоял и молчал, словно обдумывая ответ. Так и не дождавшись его реакции, Гермиона продолжила:

— Все, что я хочу — ­­это чтобы они дали тебе шанс, а это невозможно, если я оттолкну от себя человека, который все еще любит меня и который к тому же является одним из моих лучших друзей.

Медленно протянув ладонь, Гермиона взяла Тома за руку, сжав его пальцы в своих.

— Ответь мне, Гермиона, неужели так будет всегда? — В глазах Тома читалось смятение, и интонация, с которой он задал этот вопрос, вовсе не понравилась Гермионе.

— Как так?

— Неужели… То, как я поступил… Неужели это навсегда останется в твоем подсознании, готовое в случае чего в любой момент вновь всплыть на поверхность?

Свободной рукой Гермиона нежно провела по его щеке, стараясь этим прикосновением унять его беспокойство. Сказать по правде, она и сама точно не знала ответа на этот вопрос. Та сцена и его слова, казалось, столь глубоко отпечатались у нее в памяти, что Гермиона сомневалась в том, что страх повторения пережитого когда-нибудь окончательно ее покинет…

— Я не кривила душой, когда сказала, что простила тебя, — мягко ответила она, встречая его все еще полный тревоги взгляд.

Риддл закрыл глаза.

— Это не ответ. — Между его сдвинутыми бровями залегла глубокая морщина. — Проклятье, Гермиона, могу я хотя бы раз в жизни получить от тебя один ясный ответ?

Гермиона сглотнула и потупилась, с сожалением оторвав руку от его лица.

— Я не знаю, Том. У меня нет ответов на все вопросы, и я не могу знать все наперед. Я люблю тебя. Меня не волнует, что… то, что…

Не договорив, она снова сглотнула. На самом деле отыскать хоть что-то, о чем бы она сейчас не волновалась, было достаточно сложно. Она беспокоилась об их будущем, беспокоилась, о том, что именно, скрытое где-то в глубине ее сознания, продолжало цинично нашептывать ей слова предостережения. И тем не менее больше всего она беспокоилась о нем, что он, по всей видимости, совсем не понимал.

— Я не могу изменить то, как я поступил с тобой, — прошептал Риддл, приподнимая ее лицо за подбородок так, чтобы их глаза встретились. — Я постоянно думаю об этом, мечтая о том, чтобы просто взять и стереть это из нашего прошлого. Но это невозможно.

— Все не так просто, — шепнула в ответ Гермиона. Он нежно поцеловал ее, и по телу Гермионы тут же растеклось облегчение, как после дарящего свежесть легкого бриза. Поцелуй означал то, что он был более-менее в порядке.

— Ничего и никогда не бывает просто, — прошептал Риддл, легко, легче прикосновения крыльев бабочки, касаясь ее губ своими.

Нежно обняв его, Гермиону положила голову ему на грудь, макушкой чувствуя легкое давление его подбородка.

— Мы справимся, — сказала она. — Вот увидишь.

Его рука легла ей на затылок, даря чувство спокойствия и защищенности. Гермиона еще крепче прижалась к нему, мечтая о том, чтобы он никогда ее не отпускал, мечтая больше никогда не чувствовать, как в ее сердце вновь просачивается страх, клубящийся вокруг них подобно тьме, что обволакивает источник света, так и норовя поглотить его.

— Я не люблю злиться, — тихо сказал он, легонько баюкая ее в своих объятиях. — Особенно на тебя.

— Я… Мне жаль, что у тебя создалось впечатление, будто я тебя избегаю. Это было не нарочно. Дело вовсе не в том, что я сторонюсь тебя, просто я...

Она умолкла, а затем, спрятав свое лицо у него на груди, прошептала:

— Мне страшно.

— Чего тебе бояться здесь? — Гермиона слышала, как голос Риддла резонирует у него в груди. — Я же Том Риддл.

Гермиона усмехнулась.

— Я знаю, кто ты.

Разомкнув объятие, он опустился на стоящую позади него кровать, не сводя глаз с Гермионы. От гнева на его лице не осталось и следа, однако во взгляде по-прежнему угадывалась обеспокоенность, несмотря на все усилия Риддла ее скрыть.

— Как долго мне еще придется ждать? — угрюмо спросил он. — Прежде, чем они обо всем узнают?

Гермиона покачала головой.

— У меня не предусмотрено на этот счет никакого плана. Когда узнают, тогда и узнают, и я не могу тебе сказать, когда именно это случится.

— Я так понимаю, что пока этот момент не наступит, мне предстоит всеми силами сдерживаться, чтобы не превратить Поттера во что-нибудь отвратное…

— Уверена, что он со своей стороны будет занят тем же.

Риддл выгнул темную бровь и, откинувшись назад, опустился спиной на кровать, оставив ноги широко расставленными на полу в расслабленно-небрежной позе.

— Хоть и, вероятно, с куда меньшей, чем свойственная мне, изобретательностью, — протянул он.

Гермиона рассмеялась.

— Ты такой… слизеринец.

— Что ж, если словосочетание «наследник Слизерина» еще не успело навести тебя на эту мысль, то твоя недалекость и впрямь впечатляет, — ухмыляясь, заметил он, а затем после секундной паузы добавил: — Поцелуй меня.

Гермиона насупилась и уже открыла рот, чтобы выразить свое несогласие, однако он не дал ей это сделать:

— Не спорь. Просто поцелуй меня.

Нахмурившись еще больше, она тем не менее приблизилась и опустилась коленями на кровать между раздвинутыми ногами Риддла. Уперевшись руками ему в грудь, Гермиона наклонилась и поцеловала его, чувствуя, как усмешка на губах Тома преображается в искреннюю улыбку, а ее собственное сердце бьется так, будто она никогда этого прежде не делала.

Риддл сел, и она обхватила его лицо обеими ладонями. Медленно проследив четкую линию его челюсти, Гермиона спустилась ниже по шее, ощущая гладкость бледной кожи, и, зацепившись согнутым пальцем, легонько оттянула ворот его джемпера. Положение ног Гермионы было не самое устойчивое, а потому она слегка отстранилась, переводя дух.

По ту сторону холста, скрывавшего вход, раздались какие-то звуки, и Гермиона усилием воли подавила желание немедленно отпрянуть от Риддла, напомнив себе, что, во-первых, попасть теперь на кухню извне без их согласия было невозможно, а, во-вторых, что Том болезненно реагировал всякий раз, когда она по какой-либо причине не выказывала желания отвечать взаимностью на проявление его чувств.

Неторопливо выпрямившись, Гермиона направилась к картине. Риддл тоже поднялся с кровати.

— Эй, есть кто? Это мы, — донесся снаружи чей-то приглушенный голос. — Рон, Невилл и Гарри.

— Невилл, какое растение было у тебя с собой в поезде? — тихо спросила в ответ Гермиона. — Просто на всякий случай.

— Мимбулус мимблетония, — раздался второй голос, и Гермиона сняла защитные чары.

Гарри, Рон и Невилл поспешно юркнули в кухню, а следом за ними… Флер Делакур и миссис Уизли. Сердце Гермионы застучало быстрее, наполняясь счастьем, а ноги наоборот сделали ватными от захлестнувшего ее облегчения. Миссис Уизли была в безопасности. Флер была безопасности. До этой самой минуты Гермиона не вполне осознавала, насколько ей все это время не хватало женской компании.

Едва картинный холст был вновь надежно запечатан, она тут же бросилась к миссис Уизли и крепко обняла ее. Та выглядела сильно похудевшей с момента их последней встречи. От некогда же просто стройной Флер, которую Гермиона обняла следом, теперь и вовсе остались кожа да кости. Лицо ее страшно осунулось, а под завораживающими глазами залегли глубокие тени.

Заметив, что миссис Уизли хромает, Гермиона пришла в ужас.

— Как вы? С вами все в порядке?

— Они забрали у нас палочки, — устало ответила миссис Уизли. — И моя нога… что ж… Но поверь, дорогая, здесь вовсе не о чем волноваться. Самое главное ­- что и ты, и я, мы обе живы.

Обхватив ладонями лицо Гермионы, она тепло расцеловала ее в обе щеки.

— Где вы были? Как они вас нашли? Как долго вы и Флер держались вместе? — взволнованно тараторила Гермиона. Ее сердце продолжало биться как сумасшедшее, словно миссис Уизли по-прежнему грозила опасность.

— Успокойся, Гермиона, — влез Рон. — Дай ей просто… Тебе ведь просто нужно немного отдохнуть, да, мам?

Бледная, истощенная миссис Уизли на это лишь устало кивнула, и вместе с Флер они буквально повалились на свободные кровати. Глядя на их состояние, Гермиона сглотнула. Если мальчишки за это время не слишком изменились внешне, то от вида обычно полненькой, а теперь исхудавшей миссис Уизли ей становилось не по себе. Не говоря уже о Флер, которая выглядела так, словно была на грани голодной смерти.

— Где они были? — спросила Гермиона, разворачиваясь к Гарри, Рону и Невиллу.

— В кабинете чар, — ответил Гарри, с удовлетворенным вздохом садясь на скамью. — Они рассказали, что неоднократно пытались с помощью магии призвать еду, но всякий раз это заканчивалось тем, что их находили Пожиратели и им приходилось убегать…

— Флер в разное время пытали в общей сложности шесть раз, — глухо прибавил Рон, невольно заставив Гермиону взглянуть на него. Рон всегда питал к Флер определенную слабость, которая прежде неизменно вызвала у Гермионы раздражение. Однако в теперешнем положении все, о чем она могла с содроганием думать, — это то, как Пожиратели смерти сумели при различных обстоятельствах изловить Флер целых шесть раз. Флер была одаренной и опытной волшебницей… Как она это допустила?

— Как так получилась? — потрясенно спросила Гермиона.

Гарри покачал головой.

— По большей части из-за этих чертовых боггартов, которые при ней все время превращались в Билла… Она ничего не слышала о нем вот уже три или четыре месяца, точнее она не помнит.

— Она не… с ней все нормально? Ну, в смысле… в душевном плане? — спросила Гермиона, отчаянно борясь с желанием бросить непроизвольный взгляд на Невилла, заметно напрягшегося при этих словах.

Гарри кивнул, и Гермиона немного расслабилась.

— Она почти не спала в последние дни, потому что каждый раз начинала спустя какое-то время кричать во сне…

— И учитывая, что они обе были три дня без волшебных палочек, мама не могла ни применить к ней Силенцио, ни чего-нибудь еще. Но Невилл уже о ней позаботился, так что все должно быть нормально.

Гермиона кивнула и, переведя взгляд на Флер, остолбенела. Рот Флер был широко разинут в беззвучном крике, а глаза крепко зажмурены, как если бы она в этот самый момент подвергалась пытке.

Шесть раз.

— Кто ее мучил? — спросила Гермиона.

— В тот единственный раз, которой она запомнила, это был Амикус со своей сестрицей, — угрюмо ответил Рон, почесывая подбородок. — Ну, помнишь, те, кого Сама-Знаешь-Кто прислал сюда в начале года преподавать.

— Что они хотели у нее выпытать?

— Мое местонахождение, конечно же, — сказал Гарри. — Я так ненавижу это… Ненавижу, что все эти люди вынуждены страдать из-за меня!

Гермиона сглотнула. Затрагивание данной темы требовало большой осторожность, ибо всякий раз, когда Гарри начинал заводиться из-за невозможности спасения всех и вся, существовала чрезвычайно высокая вероятность, что он в итоге сорвется и наорет на всех, кто его окружает в данный момент.

— Послушай… — хлопнув Гарри по плечу, сказал Рон. — Мы уже вон сколько много народу нашли. Уверен, что и остальных мы как-нибудь тоже отыщем.

Гермиона грустно вздохнула про себя. Вон сколько много? В битве за Хогвартс участвовали сотни. Несмотря на то, что большая часть студентов в панике успела покинуть территорию школы прежде, чем Волдеморт воздвиг свой барьер, в самом замке до сих пор наверняка оставалось человек пятьдесят-шестьдесят тех, кто либо остался драться, либо тех, кто не смог выбраться… Прямо сейчас на кухне они были ввосьмером. Двое вернувшихся с того света. Двое защищенных чарами Фиделиуса. Трое отсыпающихся после пыток и долгого голодания, причем двое из них не имели при себе волшебной палочки. Невилл был единственным из присутствующих, кто хоть как-то своими силами умудрился остаться целым и невредимым. Плачевный расклад, как ни крути.

Со стороны картины донесся шум, и пять волшебных палочек мгновенно оказались вскинуты наготове.

Беззвучно подкравшись к холсту, Гермиона прижалась к стене рядом и прислушалась.

Снаружи раздался звук накладываемого на картину заклинания, — вероятно, Алохоморы — и почти сразу следом за этим — вопль боли. Гермиона вопросительно взглянула на Тома.

— Защитные чары преобразуют заклинания в другие и рикошетируют их в атакующего, — тихо пояснил тот.

Впечатленная Гермиону вскинула брови. Это был весьма интересное магическое решение…

Тем временем некто, находившийся по ту сторону холста, продолжал что-то рассерженно бормотать, и Гермиона пожалела, что у нее под рукой нет Удлинителей ушей. За неимением оных, применив к щели в картинной раме Сонорус, она отчетливо расслышала следующее:

— …это ж надо, чтобы именно сейчас, когда здесь в кои-то веки нет чертовых Пожирателей…

— Эй! — шепнула в щель Гермиона, и голос мгновенно притих.

Гермиона мысленно отругала себя за то, что вообще раскрыла рот. Если за холстом был кто-то из своих, они сейчас наверняка уже готовились спасаться бегством, ибо слышать голоса в нынешнем Хогвартсе было всегда плохим признаком. Если же по ту стороны был кто-то из Пожирателей смерти, разве стоило так рисковать, выдавая свое укрытие?

Тем не менее после секундного колебания, наконец, решившись, она быстро сказала:

— Это Гермиона.

Из-за холста донесся сдавленный вскрик.

— Гермиона? — переспросили на этот раз более отчетливо, и стало ясно, что говорит девушка.

От звука этого голоса с Гарри, казалось, случилось нечто вроде панической атаки. Вскочив на ноги и оттолкнув Невилла прочь с дороги, он бросился к холсту и, резко рванув его на себя, вылетел в коридор, чтобы обнять… стоявшую там Джинни Уизли.

— Джинни?! — не удержавшись, взвизгнула Гермиона, ощущая, как у нее внутри развязывается тугой узел напряжения.

Гарри и Джинни быстро шмыгнули обратно на кухню, и Невилл плотно затворил за ними картину. Не успели Рон, Гермиона, Невилл и Том и глазом моргнуть, как парочка начала неистово целоваться, ничуть не смущаясь многочисленных свидетелей. Наконец по прошествии, казалось, целой вечности, Гарри и Джинни оторвались друг от друга, чтобы перевести дух, но почти сразу же вновь с каким-то остервенением заключили друг друга в объятия.

Подошедший Рон обнял их обоих за плечи, и Гермиона последовала его примеру.

— Джинни, — прошептала она, чувствуя, как на глаза невольно наворачиваются слезы. Джинни Уизли удалось сбежать от Эйвери и скрываться все это время.

Так они и стояли вчетвером: крепко, почти до боли, обнявшись, с блестящими от слез глазами. Гарри и Джинни вновь поцеловались, но теперь уже более сдержанно.

— Ты в безопасности, — шептал Гарри. — В безопасности. У тебя ничего не болит?

— Нет, но я просто умираю от голода, — ответила Джинни, с усилием растягивая свои губы в улыбке, точно уже успела забыть, как это делается. Несмотря на то, что все ее лицо было покрыто чем-то вроде пепла, а рыжие пряди — грязны и спутаны, в общем и целом, Джинни Уизли была в полном порядке.

— Хорошо, что мы прячемся на кухне. Как ты спаслась? Ты что-нибудь или кого-нибудь видела? — спросил Рон.

— Ничего и никого, кроме уймы этих чертовых Пожирателей, — проворчала Джинни. — Был случай, что мне кто-то померещился в коридоре седьмого этажа, но, честно сказать, мы так навострились в умении прятаться, что… В общем, ничего особенного я не видела… И не говорила ни с кем вот уже два месяца, с тех пор как разделилась с Ли Джорданом.

— Где же ты пряталась все это время? — спросил у нее Невилл.

— Под полом в ванной старост. Там действуют просто отличнейшие чары терморегуляции для поддержания нужной температуры воды, а потому там не было ни слишком холодно, ни слишком жарко. Правда, мне то и дело приходилось бороться с сильным искушением помыться…

Гермиона рассмеялась, и Гарри тоже, не удержавшись, прыснул. Тот факт, что Джинни несмотря на все пережитое, каким-то чудом не утратила своей прежней шутливости, казалось Гермионе чем-то невероятным. Сама она не могла похвастаться тем же, растеряв последние остатки своего чувства юмора в первую же неделю осады. По-видимому, укрытие у Джинни и правда было достаточно комфортное, раз ее личность не претерпела значительных изменений.

— И как долго ты провела там?

Джинни пожала плечами.

— Думаю, месяца полтора. Вот только с едой, конечно, была полная запара… Чтобы ее хватало на какое-то время, мне приходилось воровать по полкладовой за раз. Однако все равно периодически нужно было делать вылазки, чтобы подловить момент и пополнить запасы. А тут всегда обязательно кто-нибудь стоял на страже, из-за чего вчера я была вынуждена убегать. Но со мной правда все в порядке, так что вы четверо не смотрите на меня так, будто я… будто я…

Резко побелевшая как полотно Джинни осеклась, неотрывно глядя куда-то в сторону входа. Гермиона торопливо обернулась, чтобы проследить направление взгляда подруги, и ее сердце упало. У холста, небрежно прислонившись к стене, со скучающим видом стоял Том.

Ну, конечно. Конечно же, его вид неизбежно должен был повергнуть Джинни в шок…

— Вы все тоже его видите, или только я? — прошептала Джинни.

— И не напоминай, — страдальчески откликнулся Гарри, за что тут же получил от Гермионы укоризненный взгляд.

— Но… Это же… Ведь… — начала было Джинни но, заметив устремленный на ее взгляд Тома, не договорила, а лишь непроизвольно попятилась назад с таким видом, будто ее сейчас вырвет. — Нет. Нет.

Судя по тому, что выражение недоумения на лице Тома сменилось понимающим, он тоже догадался кто именно эта рыжая девушка. Видя, как Риддл, сжав зубы так, что у него на скулах вздулись желваки, уткнул взгляд в пол, Гермиона поспешила вмешаться:

— Джинни, послушай… ­Я… э-э-э… все эти последние семь месяцев я была мертва.

Резко обернувшись, Джинни уставилась на Гермиону.

— Но ты же не призрак, — уточнила она.

— Верно подмечено. Поверь, это все ужасно долгая и запутанная история, но главная суть в том, что хоть Лорд Волдеморт и убил меня Авадой Кадаврой, я… смогла вернуться, и Том вместе со мной.

Вид у Джинни был такой, как будто ее обухом ударили по голове.

— Но… как он здесь оказался?

— Он — это семь уничтоженных осколков души Волдеморта, — объяснила Гермиона. — Исцелённых и собранных воедино благодаря раскаянию. — Услышав, что Гарри на это лишь недоверчиво фыркнул, Гермиона почувствовала стремительно поднимающуюся внутри нее волну гнева, сдерживать которую она была больше не в силах. — Довольно! — рявкнула она, круто разворачиваясь к нему. — Может, хватит уже вести себя как… как разобиженный ребенок?!

В глазах Гарри застыло упрямое выражение, однако Гермиона и не думала сдаваться. Сжав зубы, она продолжала гневно буравить Гарри взглядом до тех пор, пока он наконец не потупился. Вновь повернувшись к Джинни, Гермиона тихо сказала:

— Я сожалею и понимаю, что для тебя это, должно быть, настоящий шок.

Судя по выражению лица младшей Уизли, это было еще мягко сказано. Вид у нее был такой, словно она только что подверглась нападению акромантула. Тем не менее, схватившись обеими руками за живот, Джинни простонала:

— Еда. Мне срочно нужно поесть.

Вынув волшебную палочку и призвав из кладовой различную снедь, Гермиона откинула назад свои непокорные волосы, украдкой бросив взгляд на Тома. Тот вопросительно выгнул бровь, однако Гермиона на это лишь прикрыла глаза и с досадой покачала головой. Невилл, Рон и Гарри тем временем уже снова была погружены в разговор с Джинни.

Интересно, знай она заранее, что все ее попытки переубедить остальных насчет Тома окажутся совершенно безнадежными, отважилась бы она вообще их знакомить? Или же попыталась утаить даже сам факт его существования?

Не переставая небрежно крутить в пальцах свою волшебную палочку, Том с досадливым вздохом оторвался от стены, тем самым вновь приковав к себе взгляд резко умолкшей на полуслове Джинни.

— Том, — торопливо обратилась к нему Гермиона. — Ты мог бы помочь мне с ранением миссис Уизли? У нее что-то с ногой.

На лице Риддла промелькнуло облегчение, и они вместе направились к постели миссис Уизли.

— Если я правильно понимаю, эта нервная — та, что когда-то нашла мой дневник?

Гермиона кивнула.

— На твоем месте я бы и дальше продолжила держать с Джинни дистанцию. Любое проявление дружелюбия с твоей стороны, только еще больше ее насторожит. А все потому, что, подчиняя себе ее разум, ты тоже был само очарование…

Аккуратно приподняв нижний край мантии миссис Уизли и задрав штанину на ее больной ноге, Гермиона нахмурилась. На передней стороне голени виднелись глубокая вмятина и широкий шрам, под которыми взбухла здоровенная шишка.

— Похоже, что у нее в этом месте был перелом, — пробормотала Гермиона. — Который она, естественно, не смогла нормально вылечить без волшебной палочки…

— Здесь точно можно еще что-то исправить? После того, как рана уже закрылась сама собой? — задумчиво протянул Риддл, пальцем дотрагиваясь до странной впадины.

— Неправильно сросшуюся кость, вероятнее всего, придется ломать заново, — размышляла вслух Гермиона. — Вот только делать это надо точно в месте изначального перелома… Но эта рубцовая ткань может… Ох, даже не знаю. Мне на ум не приходит ни одного заклинания, которое могло бы сработать на чем-то, что технически не является раной.

— Ну, если в целом она более-менее в норме, то и прекрасно, — пожав плечами и откинув упавшие ему на глаза волосы, ответил Том. — Не вижу причин для дальнейшего беспокойства.

— Но она хромает, что в нынешней ситуации крайне опасно.

— Только если она вновь решит выйти отсюда. Хотя, согласен: носиться по коридорам Хогвартса — куда безопаснее. Не то, что оставаться в надежно защищенном месте, где имеется запас еды.

Гермиона закусила губу.

— Что ж, в этом ты, я полагаю, прав… Однако, если кухню атакуют, она не сможет убежать…

Подобный аргумент не слишком впечатлил Риддла.

— А на что ей, спрашивается, волшебная палочка?

— Вот именно, что у нее нет волшебной палочки! — с нажимом ответила Гермиона. — Как и у Флер.

Флер между тем продолжала спать, свернувшись калачиком и чуть приоткрыв рот. По щекам ее не переставая текли серебристые слезы.

— Может, стоит ее все-таки разбудить? — немного обеспокоенно предложил Риддл. — И как они вообще собираются что-либо делать без палочек?

Гермиона застонала.

— О, черт. Если бы только мы вчера не сломали те две палочки, принадлежавшие Пожирателям смерти…

Лицо Риддла прояснилось.

— Что ж, вот и решение нашей проблемы. Мы добудем им волшебные палочки у Пожирателей. Польза очевидна: лишить силы их и вернуть ее обратно… этим… людям.

То легкое небрежение, с которым Риддл при этом разглядывал миссис Уизли и Флер, удивило Гермиону. Ведь Уизли из поколения в поколение оставались чистокровными, а с Флер Риддл не был знаком в принципе.

— Что-то не так?

Он посмотрел на нее и после некоторой паузы ответил:

— Я просто ловлю себя на том, что невольно ставлю под сомнение их магические способности в целом. Раз их обеих угораздило лишиться — и, скорее всего, безвозвратно — своих палочек. В мое время девушки никогда не участвовали в магических дуэлях… Это считалось неуместным.

Гермиона фыркнула от смеха.

— К твоему сведению, Флер принимала участие в Турнире Трех Волшебников, а миссис Уизли чрезвычайно одаренная ведьма.

Неопределенно промычав что-то в ответ, Риддл повернулся к зашевелившемуся на ближайшей кровати Джорджу.

— Думаю, этот уже очнулся, — сказал он.

Гермиона поспешила к Джорджу, который, перекатившись на спину, теперь лежал с открытыми глазами.

— Джордж? — окликнула она его. — Ты по-прежнему в безопасности, на кухне замка.

— А черт, хорошо, что ты не пострадала от рук того — черт знает, кто это был — Пожирателя, — облегченно произнес Джордж, узнав склонившуюся на ним Гермиону. Взгляд его упал на соседнюю кровать. — Это что, мама? — громко спросил он, резко садясь на постели. — Вы нашли маму?

— И Джинни, — улыбаясь, ответила Гермиона.

Глаза Джорджа расширились от радости, и он лихорадочно заозирался по сторонам в поисках сестры. С торжествующей улыбкой отбросив одеяло, он вскочил на ноги.

— И Флер. Только ты пока не буди ни ее, ни маму, — поспешно прибавила Гермиона. — Им сильно досталось, так что…

Радость на лице Джорджа подугасла, однако он кивнул, а затем, подлетев к сидевшей за столом Джинни, заключил ее в крепкое объятие.

И Гермиона, наблюдавшая за воссоединением Уизли, подумала, что, кажется, — возможно — жизнь и правда постепенно начинает налаживаться. Впервые за очень-очень долгое время.