Байки у костра (джен)

Рассказчик отхлебнул пива, и его наперебой начали убеждать, что ребёнок не испытывает ничего подобного, а насчёт дыхания фантазирует, причём особенно старалась наша затейница, у которой тоже был сын, и разговор плавно перешёл на подгузники.

До чего там дообсуждались, я не услышала, потому что убежала в кусты. Вернулась как раз к следующей истории. Речь держала… гм, дама. Как я поняла, ей было порядком за тридцать, но выглядела она моложаво: ни седины, ни морщин. В свете фонарей и костра, конечно, много не разглядишь, но эта тётенька для своих лет держалась молодцом и даже не разжирела. Правда, слегка выделялась прикидом — на ней были не джинсы и штормовка, как на всех тут, а цивильные штаны и вязаный свитер. Сто пудов сама вязала.

— О чём будет ваша история? — с улыбкой спросила затейница.

— О реинкарнации, — серьёзно сказала женщина, и теперь уже я закатила глаза.

— Налей пива, — шепнула я Ивану. Он плеснул в мой стакан из пустеющей пятилитрухи, я сделала добрый глоток и почувствовала, что могу слушать что угодно. Под пиво всё сойдёт, хоть солнышко лесное, хоть реинкарнация. Рассказчица начала свою байку:

— Мы привыкли смеяться над самой идеей прошлых жизней, но в последние десятилетия она прочно вошла в наше сознание и обиход. Даже поговорка появилась: наверно, я в прошлой жизни был… и называют какое-то животное. Есть люди, которые верят в переселение душ, и это не обязательно религиозные фанатики. Я общалась с абсолютно нормальной женщиной, которая считала, что помнит своё предыдущее воплощение — будто бы она жила во Франции в начале двадцатого века и работала машинисткой. Она рассказывала удивительные подробности… Но я отвлеклась.

До сих пор не могу сказать, верю я или не верю. Здравый смысл мне говорит, что со смертью кончается всё, но в то же время я сталкивалась с такими доказательствами — сама лично, а не в рассказах других — что менее упрямый человек на моём месте давно бы уже стал приверженцем какой-нибудь модной секты.

Дело в том, что однажды я начала вспоминать. Это началось не так давно, года три назад — сначала во сне, а потом и наяву. Я явственно помнила, что когда-то жила в гражданском браке с парнем по имени Данила. Будто бы мы встречались со школьной скамьи, потом стали жить вместе.

У нас была очень сильная взаимная любовь, мы понимали друг друга с полуслова и ни разу не поссорились. Иногда он уезжал на несколько дней, и я ждала его. Телефона не было — я говорю о стационарном, о сотовых тогда и речи не шло, — и я волновалась. Помню, как радовалась, когда он возвращался. Он привозил мне гостинцы, иногда маленькие подарки.

Мы часто гуляли по городу, взявшись за руки, как дети. По сравнению с теперешним движением в то время на улицах почти не было машин. В магазинах тоже ничего не было — как раз началась перестройка. Мы заходили в продуктовый, в книжный, в галантерею, но ничего не покупали, потому что сидели без денег. Свою тогдашнюю работу я помнила смутно: что-то связанное с дежурством. Грёзы о прошлом были так сильны, что иногда я на час выпадала из реальности, глядя в бесконечность и вспоминая своего парня.

Так продолжалось, пока подруга не привела меня в клуб по интересам, где некий профессор проводил сеансы регрессии. Я уже упоминала эту подругу, она верит в переселение душ и серьёзно изучает эзотерику. Случайно за чашечкой кофе я обмолвилась ей, что меня преследуют навязчивые воспоминания о браке с Данилой, и она пригласила меня в этот клуб.

Справедливости ради нужно сказать, что насильно она меня туда не тащила, просто рассказала, как профессор помог ей вспомнить предыдущее воплощение во Франции и как после этого открытия изменилась её жизнь: она начала свободно говорить и читать по-французски и стала подрабатывать переводами. И, как человек здравомыслящий, она в первую очередь спросила, а не может ли быть так, что в молодости я действительно жила с парнем, просто забыла. Ведь бывают же случаи частичной амнезии.

А вот здесь я должна признаться, что никогда, ни разу в жизни не заводила ни с кем роман. У меня не было даже случайных связей — уж так сложилось. Я по жизни одиночка, любовь обошла меня стороной. Я объяснила это подруге. Сказала ей также, что моя молодость пришлась на более поздний период, когда все уже обзавелись мобильниками, так что лучшим вариантом было списать мои сны и воспоминания на бурную фантазию.

Но они буквально одолевали меня — мне повсюду мерещился призрак Данилы, я помнила его голос, лицо, прикосновения, помнила наши прогулки и вечерние посиделки перед телевизором, и мне хотелось разрубить наконец этот узел. Я как раз получила премиальные и сама попросила подругу отвести меня к профессору, и уже через пару дней прошла первый сеанс регрессии.

Мы занимались в небольшой группе: сначала сидели на стульях, поставленных в круг, и рассказывали о своих проблемах, а потом ложились на спортивные коврики и проводили сеанс под специальную ритмичную музыку. Мне с непривычки было трудно часто дышать, но профессор сказал, что так у всех и потом дело пойдёт легче. Все люди разные, кто-то на первом же сеансе вспоминает сразу несколько предыдущих воплощений, а кому-то нужно долго тренироваться, прежде чем вернётся память. Он оказался прав. Я не бросала занятия и через несколько недель добилась ошеломительных результатов!

Перед каждым сеансом мы по традиции рассказывали, кто что вспомнил накануне. Один молодой парень поделился, что жил в древнем Египте и работал летописцем — он даже нарисовал в блокноте несколько иероглифов и показал нам. Другой молодой человек рассказывал, что жил на другой планете и был капитаном космического корабля, и никто из нас над ним не смеялся. Молодая девушка вспомнила, что жила в Москве в послевоенные годы и погибла от несчастного случая: её застрелили, и на месте раны у неё родинка.

Странное чувство: когда я возвращалась домой, у меня включался здоровый скептицизм. Общение с группой мне нравилось, ничего опасного и вредного в занятиях я не видела, поэтому продолжала туда ходить, но всех, включая себя, считала людьми с богатым воображением, а «воспоминания» — фантазией и не более. На встречах, конечно, помалкивала, там было принято свято верить во всё, что выдал измученный кислородом мозг.

Моё здравомыслие изменило мне лишь однажды — когда я вспомнила себя. Себя и Данилу. Эти воспоминания были очень живыми, и теперь я не посмею заявить, что меня никогда не любили. Да, я провела жизнь в одиночестве, но прекрасно знаю, что такое любовь и что такое счастье. Ради одного этого стоило прийти на сеансы регрессии.

Я вспомнила свою прошлую жизнь целиком. В ней был и Данила, и советские реалии — я бы могла перечислить кучу мельчайших подробностей того времени, но вряд ли они кому-то интересны, кроме меня самой. В группе я была не только старше, но и медлительнее всех, и остальные к тому времени уже вспомнили свои прошлые жизни. За это время мы сдружились, и ребята очень радовались моему успеху.

В доверительной атмосфере групповой встречи я поделилась воспоминаниями, и профессор поздравил меня, сказав, что я проработала свою проблему. Наверно, я и правда что-то проработала, потому что навязчивые видения отступили: теперь я просто помнила прошлую жизнь, как помнят детство или вчерашний день, и это казалось мне совершенно естественным.

Лишь одно оставалось тайной — я не помнила своей смерти в предыдущем воплощении. Об этом вспомнили все, кроме меня. Профессор сказал, что нужно прорабатывать дальше, и одну встречу посвятил целиком моей проблеме. Другие участники тоже хотели мне помочь, и в тот день мы занимались только обсуждениями.

Забегая вперёд, скажу, что это был мой последний день в группе — выяснив, что смогла, я не стала оплачивать следующий курс и больше с эзотерикой не связывалась. А выяснила я вот что.

Слово за слово мы сопоставили факты, даты и прочее. Профессор не знал моего возраста и, проанализировав мои воспоминания, добытые во время сеансов, со стопроцентной уверенностью объявил, что я жила в Орле во второй половине двадцатого века и умерла в конце восьмидесятых. Видимо, смерть моя была ужасной, поэтому память не открывается.

То, что я выгляжу на десять лет моложе, сыграло со мной злую шутку. До сих пор жалею, что не ушла молча. Извинившись, я показала им свой паспорт, и все узнали, что я родилась в семьдесят девятом и в перестроечную эпоху уже училась. То есть, имела место вот такого размера нестыковка. Получалось, что я доживала в Орле свои последние деньки с Данилой и одновременно бегала на уроки в первый класс одной из московских школ.

Я впервые увидела профессора растерянным. Доброжелательное отношение участников мгновенно сменилось неприязнью, и они посмотрели на меня с неприкрытым раздражением. Подруга-француженка отвела глаза. «Ну… я не знаю, — сказал профессор. — Я впервые с таким сталкиваюсь. У меня нет объяснения. Это уникальный случай». Я поблагодарила всех и поскорее убралась оттуда.

Когда я рассказывала эту историю знакомым, они смеялись и говорили: «Будешь знать, как к шарлатанам ходить!» А мне ни капли не смешно, потому что воспоминания были очень живыми и яркими. К шарлатанам я больше не хожу, но почему-то уверена, что профессор помог мне. Он просто не знал, как объяснить такую накладку! Заметьте, он не стал юлить и подгонять факты, а честно признался, что видит такое впервые.

Вы можете поднять меня на смех, но я для себя решила, что та, другая жизнь, была не прошлой, а параллельной. Что, если фантасты правы, и рядом есть другие миры, в которых мы проживаем множество воплощений? Может быть, догадка профессора была верной, и где-то в параллельном городе Орле моя жизнь и вправду трагически оборвалась. Мне хочется верить, что Данила ждёт меня там, и когда-нибудь мы снова встретимся.