Точка Пространства (джен)

Проклятие, видимо, уже добралось до мозга, потому что иных причин, почему он сейчас стоял здесь, Локи не видел.

Он мог спокойно уйти незамеченным, оставив Романофф с Бартоном грызться между собой, выяснять, кто из них виноват больше. Возможно, под раздачу попал бы и спящий сном младенца на посту мальчишка… Но Локи-то какое до этого дело?

Интересно, а это мстители просто дружно обкурились, оставив паучка охранять опаснейшего преступника, или же сам Локи выглядел настолько не жильцом, что на него все наплевали?

«Кроме пацана», — справедливости ради прибавил внутренний голос.

В любом случае этим идиотам следовало его как следует привязать и в идеале заткнуть рот, если они не хотели, чтобы он беспрепятственно покинул место, служившее ему домом в течение почти шести лет. Впрочем, проснись Паркер вовремя — неизвестно ещё, что бы из этого вышло.

Пацан был шустрым, а потому мог здорово помешать чаяниям бога обмана тихо-мирно ускользнуть. Калечить его Локи не хотел, а безобидным сонным заклинанием он бы вряд ли в него попал в таком-то состоянии. Впрочем, даже шибани Локи паучка силовой волной — остальные бы услышали, а сам он, истратив силы, ничего бы не добился, только окончательно уверил всех в своей сволочитости. На последнее богу обмана было плевать, какая ему, к Суртуру, разница, что о нём думают эти жалкие смертные? Братцу он тоже, видимо, не больно и нужен был, так и что толку пытаться кому-то что-то доказать, когда, по мнению самого Локи, всё и так уже было предельно понятно.

Вот только калечить пацана всё равно не хотелось, как и видеть разочарование в глазах последнего, кто в него верил.

Локи вздохнул. Он был рад, что ему не пришлось выбирать. Потому что не был уверен, что не предпочел бы шанс вырваться на свободу. Пусть даже, если бы ему потом было самому от себя мерзко. Потому хорошо, что у паука — крепкий, здоровый сон. Даже удивительно, что он у него ещё был после всего пережитого! Сам Локи уже почти забыл, что это такое. Поборов легкий приступ зависти, бог обмана поморщился с досады на самого себя.

Всё складывалось практически идеально, ему никто не мешал. Уж башню-то он знал отлично, в тайнике, имитирующем Асгардский трон, были деньги и документы. Выйдя из башни, Локи бы принял облик очередной краденой личности, и отправился прочь из этого проклятого города, из этой страны… На Америке свет клином не сошёлся — тропы были и в других, менее любимых пришельцами, психопатами-учеными и просто злодеями странах. Он бы сбежал от мстителей, от бросившего его брата, от прошлого… Пополнил бы запасы ингредиентов, сварил зелье, чем только продлил свою агонию. Серьезно, пока всё выходило так, что Локи больше ничего не оставалось, кроме как лечь и помереть.

Он ведь больше никому и ничего не был должен. Его «послезнания» больше нет, одно зло победило другое. Хела ещё долго никого не побеспокоит. Во всяком случае, Локи вряд ли доживет до её визита. Так что это его тоже не должно волновать. Но отчего-то волновало. Да, Хелу можно было и не выпускать, но как-никак, он сам же от неё и пострадал… Да, и раз это была идея Стрэнджа и его клятого камня, так уж пусть теперь сам и разбирается.

Локи мог бы найти Тессеракт и, используя его, начать искать Хелу по разным мирам да космическим дырам — чем-то занять себя, пока не помрет. Но шансов обнаружить, пусть и не слабенькую, это с двумя-то камнями, богиню смерти посреди огромного космоса всё равно было немного. Ещё меньше была вероятность притом уцелеть и не подарить ей третий камень. Нет, Тессерактом Локи не собирался рисковать… Он по-своему привязался к нему, насколько вообще можно привязаться к артефакту. Оно хоть и выглядело глупо, но не глупее задушевных разговоров Тора с Мъёльниром. Суртур, Тессеракт хоть обладал зачатками не полноценной личности, конечно, но чего-то близкого к этому.

Нужно было найти камень и попробовать подыскать ему нового хранителя. Куб не раз выручал его, так что пусть это будет последний долг Локи этому миру… Тут бог обмана вздрогнул. Умирать, тем более вот так тихо и бесславно, не хотелось. Можно было напоследок громко хлопнуть дверью… Вот только как? В голову как назло не лезло ничего умного. Потратить остаток жизни, чтобы снова кому-то что-то доказать? Так он ведь пообещал себе, что больше так не будет. Да и не хотелось уже ничего. Устроить величайшую мистификацию, чтобы уверить всех в своей злобности и чудовищности, чтоб у этих мстителей поджилки тряслись? Так здесь Локи подозревал, что, увы, теперь сотворить подобное коварство у него уже вряд ли выйдет убедительно и… не жалко.

И всё же что-то делать надо было. Может, был ещё способ подзадержаться на этом свете? Фригга не стала бы лгать, лишь бы только немного обнадежить его. Ведь не стала бы же? Локи вздохнул. Возможно, мать была права, и его единственное спасение было в том, чтобы довериться кому-то ещё, не действовать в одиночку. Вот только Локи скорее собственноручно удавится, чем попросит кого-то о помощи. Тем более смертных и… Тора.

Осознание, что этот неподдающийся описанию идиот где-то спокойно шляется, пока Локи тут, считай, пропадает, задевало его куда больнее, чем он мог подумать. И хотя умом бог обмана понимал, что кто-то должен заниматься Асгардом, всё равно какая-то его часть чувствовала себя преданной и брошенной.

И хотя он сам в своё время сделал всё, чтобы только оттолкнуть Тора, Локи всегда нуждался в брате гораздо больше, чем тот в нем. Отчасти и это тоже подстегивало бога обмана на все его безумства — стремление доказать обратное. Кого-то он, может, и обманул, но не себя.

И хоть недавно Тор и мило с ним попрощался, даже не припомнив все былые грешки, все равно у братца всё ещё были друзья и был Асгард. Локи же был в его списке явно в числе последних, и стараться это как-то изменить было глупо. Надо всучить ему Гунгнир да и успокоиться…

И всё же он не прошел мимо общей комнаты, хотя мог бы. Возможно, ему просто было любопытно, что стало с этими смертными, а может какая-то его часть отчаянно хотела, чтобы его кто-нибудь остановил.

А ведь это было очень глупо. Мстители могли только усложнить ему жизнь, а никак не помочь… Эти смертные… До сих пор не сдали его властям и даже не заковали, как в тот раз, когда он мило пообщался с Халком. Хотя ответ был прост, сделали это мстители не из, Всеотец упаси, теплых чувств к нему, а потому что их попросил об этом Тор.

И всё же Локи поддался искушению взглянуть, о чём тут же пожалел.

Романофф с Бартоном выглядели так будто не просыхали уже по меньшей мере неделю, что невольно возвращало Локи к вопросу, а сколько времени он вообще пробыл полудохлой тушкой?

Наташа заметно потускнела, даже её рыжие волосы казались какими-то безжизненными, а может она просто давно не мыла голову… Проблеск интереса появлялся у неё только, когда оживал телефон, однако получая, очевидно, не те звонки и сообщения, он быстро исчезал.

Бартон выглядел получше. В башне он оставался и напивался просто за компанию, справедливо опасаясь за Романофф, хотя и видно было, что лучник скорее предпочел бы вернуться к семье. Ему хоть было куда возвращаться…

Локи вздохнул, что сейчас делать, он не знал. Если он сейчас тихо-мирно с ними распрощается, то вскоре кто-то из них поднимется наверх и поймет, кого они только что отпустили погулять. Скорее всего, он даже не успеет покинуть страну. Это был разумный выход, но тогда Локи бы так ничего и не узнал… Странно, но внезапно ему захотелось остаться и проверить, что из его бара эти двое ещё не успели выпить.

Он ступал на зыбкую почву — Питер мог в любой момент проснуться и обнаружить пропажу, и всё же…

— Да, всё также, — как можно нейтральнее ответил он. — А у вас как? Есть новости?

— Звонил Старк, Стива всё же похоронят со всеми почестями, — ответил ему Клинт, хотя смотрел Локи на Романофф. Та заметно побледнела, а её без того сжатые губы, казалось, вообще превратись в одну линию… Зато, как отметил Локи, в глазах шпионки появился яростный огонь, что выглядело куда лучше безразличия.

— А остальных? — уже догадываясь, какой будет ответ, спросил он.

— Эти ублюдки, цитирую: «Не собираются никого отскребать с вакандских полей, а также чтить ведьму-убийцу и бешеное чудовище!» — с ненавистью глядя куда-то в пространство проговорила Романофф, по щекам у неё текли слезы.

Локи внезапно почувствовал, что эффект зелья слабеет. Захотелось привалиться к стене и медленно по ней сползти, а ещё в горле как-то засаднило, захотелось хорошенько приморозить тех, кто… А, впрочем, всех не приморозишь. Ведьмы, колдуны и прочие чудовища — всегда будут считаться героями второго, если не третьего сорта, от которых только жди подвоха. Смертных, да и не только их, не изменить.

— Ты в порядке? — видимо, всё же что-то такое отразилось на его лице, что Клинт забеспокоился.

— Да, всё путем! — преувеличенно бодро заявил Локи, ответив так, как, по его мнению, должен был ответить подросток. И судя по всему ошибившись, ведь беспокойство мстителей тут же сменилось подозрением.

— Уверен? — нахмурилась Наташа, подходя к нему и прежде, чем Локи успел сказать слово против, положила руку на его лоб. — Да ты весь горишь!

— Знаешь, парень, ты сегодня какой-то странный! — заявил Бартон, подходя ближе и тем самым перекрывая Локи последний путь к отступлению. — Даже не завел привычную песню, что надо что-то делать, раз Стрэндж не хочет… Тебе сегодня вообще как будто бы всё равно.

— А такого просто не может быть, — согласилась с ним Романофф. — Хватит ломать комедию, Локи! — сказала она и безошибочно нажала на то место, где у него располагались раны. — Надеюсь, с Питером всё в порядке?

Даже легкое прикосновение обернулось чудовищной болью, отчего концентрация на поддержание иллюзии оказалась потеряна. Впрочем, его и без того вычислили.

— Нет, я оставил паука на потолке, обмотав его же паутиной! — зло выдохнул Локи, отчаянно стараясь сохранить лицо и не поморщиться, что оказалось совсем не просто. Эффект зелья убывал и держать спину прямо становилось всё сложнее.

— Не думаю, что ты был в состоянии это сделать, — переглянувшись с Романофф, заметил Бартон. — Но я все равно проверю, — и он ушёл, оставив их одних.

— Да я… — Локи задохнулся от возмущения. — Я по-прежнему вас всех могу порешить быстрее, чем ты успеешь прицелиться!

— Ох, неужели? И что же это мы раньше не успели заметить? Ты ведь так старался нас всех отправить на тот свет, когда мы только познакомились… Что изменилось?

— Возвращайся поскорее в ту преисподнюю, из которой выползла, смертная! — чувствуя, что теряет в этой перепалке последние силы, прошипел Локи и неосознанно придвигаясь к стене. От Романофф это, увы, не укрылось.

— Скорее ты туда попадешь, особенно, если продолжишь в том же духе, — немного смягчившись, ответила Наташа, чтобы тут же продолжить на него давить. — И куда же ты, позволь спросить, собрался?

— Это тебя не касается, смертная, — наконец-то с удовлетворением прислонившись к стене, процедил Локи.

— Может, хоть присядешь? Видишь ли, тебя тут никто силой не держит… Формально — это вообще твой дом, если забыть о краже личности, но… Ты вообще себя со стороны видел?

— Подозреваю, что я всё ещё красавчик! — самодовольно усмехнулся Локи, понимая, что совершает сейчас ошибку, но всё же закончил, — и ты так бесишься, потому что хочешь повторить… Твою мать! — согнулся он уже от того, что уязвленная стерва ударила его в солнечное сплетение. Впрочем, оно того стоило, Романофф теперь была готова голыми руками его придушить…

— Стой, Нат, не бей его! Всё в порядке с Питером, он просто крепко спал! — Бартону пришлось спешно оттаскивать Наташу от смеющегося сквозь слёзы бога обмана.

— Кажется, я проспал всё самое интересное, — с тоской пробормотал Питер, однако тут же оживился. — О, мистер Локи, я так рад, что вы очнулись! Эй, вам плохо? — с тревогой склонился Паркер над ним.

Локи все-таки сполз по стеночке. Непрошеный смех растревожил все раны, но, как ни странно, теперь ему было куда легче.

— Скажи честно, мелкий, как я выгляжу?

— Как самый отвратительнейший из вампиров, пролежавших в столетней спячке, и изголодавшийся по людской крови! — ответила вместо Паркера Наташа.

— Мило, очень мило, — только и заметил Локи.

— А что вампиры существуют? — удивился паучок, а Клинт не выдержал и засмеялся. Пожалуй, это был первый не истерический смех в башне за последние четыре дня.