Отражения, или Шерлок, послушай! (джен)

Джон уставал. Джон уставал от жизни, медленно загибался в рутине и серости дней, они убивали его больше, чем ранение, чем травма и невозможность нормально ходить, его убивало буквально всё в этом сером однообразии! Его убивали и фальшь, и недомолвки, и живое сочувствие, и.. Да что только его не убивало, проще действительно было задуматься об этом!

Но как только Джон Хэмиш Ватсон оказался в поле зрения Шерлока Холмса — всё пошло наперекосяк. И, как бы Джон ни притворялся и не скрывал это всеми своими, на самом деле, немалыми силами, он был доволен таким поворотом событий. Ведь он уже давно, почти с самого возвращения с войны, ждал этого вопроса. Этого глупого и совершенно неожиданного в любой ситуации вопроса, когда пронзительные глаза смотрят в самую душу и задают тот самый, давно уже похороненный под слоем рутины и самоубеждения, что это просто сон, вопрос. «Афганистан или Ирак?»

С этого вопроса всё началось, и Джон был рад. Шерлок был упрям, как упрям мог быть только баран, смотрящий на новые ворота — хотя после встречи с Майкрофтом Холмсом у Джона закралось подозрение, что это — фамильная черта. Шерлок был любопытен, словно котёнок, уже научившийся бегать и выпускать когти, но еще не научившийся соизмерять опасность с риском для жизни и своими собственными возможностями. Гений Шерлока затмевал буквально всё, но интуицией, тем самым пресловутым ничем не объяснимым шестым чувством Джон не просто ощущал, он твёрдо знал, что его место рядом с этим взбалмошным непоседливым гением.

Но Шерлок никого не слушал. Никого, кроме — может быть, в редких случаях — Джона. Это пришло не сразу, но сам факт того, что это было, грел душу. Стоило только Джону устало вздохнуть, сесть в кресло — в машину, присесть на лавочку, опереться о столб и с немым укором взглянуть на Шерлока — они оба уже знали, что последует дальше. Вполне себе озвучиваемый вопрос, который их обоих уже дано забавлял, и у каждого вызывал свои, особые ассоциации.

«Шерлок, ты можешь хоть раз послушать меня?»

И Шерлок слушал, порой горделиво вздёрнув нос, а порой — виновато потупив взгляд, словно нашкодивший щенок.