Черный феникс (джен)

— Египтяне использовали нечто подобное, — вспомнил Билл Уизли, выслушав рассказ о крестражах. — Только прятали всю душу целиком, на время. Промежуточное хранилище, пока ищут новое тело. В Среднем Царстве одно время увлекались сменой старого больного тела на новые. Правда, в половине случаев не удавалось, и маг отправлялся к праотцам, и часто с компанией помощников. Потому и забыли метод.

— Экие затейники, — заявил Барти и прикрыл глаза. Регулус знал, скоро друг обложится томами по древнеегипетской магии и не успокоится, пока не разберется в ней досконально.

— Я даже видел один такой сосуд, — Билл вдруг сжал кулаки. — Вы недооцениваете крестраж. Вы правильно храните его, но совсем не понимаете, как он работает.

— Да? — спросил Барти, и Регулус обратился в слух.

— Такая вещь постепенно тянет из человека силу, магию, жизнь, она жадно пьет человека, словно умирающий от жажды в пустыне бурдюк с водой.

— Отрицательный магический баланс? — уточнил Фрэнк, поправив очки. — Да, мы определили это. Но отток не большой, его можно даже не маскировать.

— Вы не понимаете. Со временем крестраж начинает тянуть все больше и больше, особенно если эмоционально привязаться к нему. Я читал про такое, у гоблинов были прецеденты… — сказал Билл и добавил глухим голосом: — Если бы не вы, Джинни бы умерла, дав осколку души ненадолго подобие жизни…

— Этого не случится, Билл, — Фрэнк встал с кресла, подошел к нему и положил на плечо руку. — Этого уже не случится.

— Как я могу помочь Ордену? — быстро спросил Билл твердым тоном, смотря прямо в глаза Фрэнку. — Вы меня не просто так позвали. Будь дело только в дневнике, вы бы разговаривали с отцом. Нужно уничтожить крестраж? В Гринготтсе такие вещи просто захоранивают в глубоких шахтах и заливают бетоном, но я зароюсь в книги, найду способ.

Регулус смотрел на искренне желающего помочь юношу и отчего-то чувствовал стыд. Давным-давно он был таким же юнцом и так же хотел бороться, и тоже пришел в Орден. Он не жалел об этом, ни о чем — ни о потраченных годах, ни о пролитой крови… Но звать кого-то еще в Орден было стыдно.

«Мы не рыцари в сияющих латах, — говорила Доркас в те минуты, когда видела сомнения на лицах. — Мы идем через кровь и дерьмо. Мы ассенизаторы этого мира. Чистильщики».

Регулус знал: Билл Уизли им нужен. Алиса сказала, что мальчик слишком молод, и Фрэнк, подумав, поддержал жену, но Доркас обронила всего одно слово: «сейфы» — и возражения исчезли.

Они подозревали, что где-то в сейфах покойных Упивающихся смертью есть еще крестражи. Орден уже больше четырех месяцев пытался подступиться к гоблинам через министерство и по неофициальным каналам, но все тщетно. Барти уже продумывал план проникновения в Гринготтс, и теперь к ним в руки шел шанс узнать все о защите банка.

— Способ мы знаем, — сказал Регулус, и память невольно подкинула воспоминание.

Брошенный ввысь, к холодному февральскому небу, медальон. Короткое заклятье, выкрикнутое сильным женским голосом. Ревущее пламя — и дикий, нечеловеческий крик.

— Нам бы не помешала помощь с поиском других крестражей, — заметил Фрэнк и, отложив в сторону свой блокнот, посмотрел на Билла: — Я уже застал одну войну и не хочу проходить через неё снова. Но я позвал тебя не за этим.

Билл Уизли внимательно слушал.

— Мы нашли того, кто подкинул дневник Джинни. Но вот беда, мы не можем его привлечь по закону. В прошлый раз у нас было куда больше доказательств, но он вышел сухим из воды, — Фрэнк виновато развел руками. — А сейчас только хуже. Болото Визенгамота цветет, аврорат каждый год все больше кастрируют.

— Люциус Малфой, — изрек Билл, и на его лице появилось хищное выражение.

— Надумаешь завязать с гоблинами, приходи, — пообещал Фрэнк. — Замолвлю словечко перед Скримджером.

— У гоблинов отчетов меньше.

— Это да, — кивнул Барти и на мгновение скривился так, будто у него болели все зубы разом. — На каждый чих — бумажка. Иногда я жалею, что не успел в Упивающиеся смертью.

— Кхе-кхе, — притворно закашлялся Фрэнк. — Как у нас, оказывается, интересно работают с молодым поколением авроров, какие любопытные кадры…

— Рудольфус хотел ввести строгую отчетность, но Темный Лорд запретил, сказал — только после победы, — вспомнил Регулус и неожиданно подумал: изменилось бы что-нибудь, победи другая сторона? В министерстве были бы иные лица, в стране пролили бы реки крови во время масштабной «чистки», но изменилась бы сама суть власти?

Наверное, министерство стало бы только хуже. С одной стороны, Темный Лорд не Бэгнольд и не Фадж, к работе он всегда подходил тщательнее, а таланта ему было не занимать. С другой стороны, из-за геноцида страна лишилась бы половины экономики и половины управленческого аппарата — это ему как-то на пальцах объясняла Доркас. Любые чистки — это неизбежное снижение качества работы, хотя бы из-за банальной передачи дел.

При Волдеморте Министерство стало бы еще менее эффективным из-за массовых кадровых перестановок и отбора по чистоте крови и преданности новому лидеру. А даже Темный Лорд не всесилен и опирается на подчиненных. Тем более что вряд ли Волдеморт хоть что-то понимал в экономике или законодательстве.

«Нас бы ожидал некомпетентный и неопытный министр с огромным энтузиазмом, — как-то сказала Доркас. — Чудовищное сочетание».

— Билл, — Фрэнк поспешил запомнить образовавшуюся после неуместных воспоминаний Регулуса паузу, — я не могу привлечь Люциуса к ответственности как аврор. Я пытался, мы провели три обыска за последние полгода. Результат — нулевой.

— Отец рассказывал. Я понимаю.

— Но, — Фрэнк отстегнул от мантии значок заместителя Главного аврора и положил его на стол, — но как член Ордена Феникса — могу. Тебе не обязательно участвовать, но, полагаю, ты хотел бы лично убедиться, что Малфой получит по заслугам.

Билл Уизли внимательно, не мигая, смотрел на Фрэнка Лонгботтома, изредка переводя взгляд на Барти и Регулуса.

Регулус видел, как наморщен лоб Билла, видел сомнения и борьбу в его глазах, и чувствовал стыд и горечь, что не собирается вмешиваться.

— Дамблдор не в курсе, — неожиданно заметил Билл и улыбнулся. — Вы не совсем Орден Феникса?

— Верно, — Фрэнк снял очки и протер их. — Совершенно верно. В конце войны Орден разделился на тех, кто устал воевать, и тех, кто решил продолжить борьбу, порой радикальными средствами. Мы принесли правосудие некоторым соратникам Сам-Знаешь-Кого, а недавно собрались вновь, когда узнали, что он не погиб.

— Я правильно понимаю, вы предлагаете мне нарушить закон в компании национального героя, заместителя начальника аврората и инструктора того же аврората? — переспросил Билл.

— А кто еще тебе нужен? — фыркнул Барти.

— Никто. Где расписаться кровью? — на лице Билла проступило опасное, хищное выражение — точь-в-точь как у Рудольфуса Лестрейнджа перед боем. — За малышку Джинни я готов лично нарезать Малфоя на ленточки.

* * *

Люциус Малфой сидел за столом и спокойно подсчитывал деньги. Баланс за этот год сходился с положительным результатом, и заработанная сумма приятно радовала глаз. Немного от доли в фермах и мастерских, немного от контрабанды, чуть-чуть выплаты должников и, вишенка на торте, платежи арендатора магазина в Косом переулке… Небольшие числа складывались в сумму из целых пяти цифр. Правда, первая цифра — единица, но что уж жалеть, для таких времен очень недурственно! Увы, годы, когда заработанная им сумма начиналась с цифры пять или даже шесть, безвозвратно ушли в прошлое.

Впрочем, ему грех жаловаться. Да, сейчас нельзя прийти к мешающему человеку в компании боевой группы Упивающихся смертью, нельзя устроить дефицит каких-нибудь компонентов зелий, спалив крупные склады или теплицы, но зато все деньги, которыми он распоряжается, только его.

Пожалуй, Люциус Малфой вынес больше всего пользы от падения Темного Лорда. Регулус Блэк заработал славу, но кому нужна слава, когда в сейфе лежит золото покойного Господина? Не все, увы, даже не четверть, Темный Лорд никогда никому полностью не доверял, но кое-что осталось в распоряжении Люциуса.

Регулус Блэк стал героем, Северуса Снейпа пригрел Дамблдор, Каркаров сдал всех, кого мог, Руквуд и Треверс гниют в Азкабане, старик Розье покончил с собой, лишившись разом и детей, и вождя, как и отец Рудольфуса и Рабастана, а Уилкис пропал — видимо, достал обиженный на него грязнокровка… Вот и все бывшие Упивающиеся смертью, все, кто выжил тогда. По сравнению с остальными Малфой устроился как король, и проверки авроров — сущая ерунда, камешек в ботинке.

А все почему? Потому что Малфой всегда знал, кому занести деньги, с кем наладить связь и дружбу. Как ни пыжились Фрэнк Лонгботтом и Аластор Грюм, но были вынуждены отпустить. А еще потому, что Малфой знал, с кем и что можно делать.

Вот, например, Уилкис охоч был до чужих криков и слез, сумел оправдаться Империо, но уже давно его не находят никакие чары. А близкая к Фаджу чиновница, с которой Уилкис общался и обстряпывал дела, в тот же месяц уволилась и скрылась в Америке. Вряд ли это совпадение. Или вот Фенрир Сивый, любил кусать детей волшебников и вырваться в маггловские селения в полнолуние, но не прошло и четырех лет со смерти Лорда, как его стаю сожгли заживо неизвестные.

Глупцы! Развлекаться надо с магглами. За них никто никогда не будет мстить, особенно если хорошенько подчистить следы. За волшебников могут спросить родственники, знакомые, друзья, а магглы далеко, не знают, кого искать, и от них защищает Статут. И в суде голос волшебника равен пяти голосам магглов, что немаловажно.

Люциус Малфой еще раз посмотрел на цифры, аккуратно подчеркнул итоговые суммы расхода и дохода и вычел одно из другого. Числа он любил, и несложное искусство нумерологии — тоже, а это — подсчет прибылей.

Шестнадцать тысяч сто три галеона, пять сиклей и два кната. Впереди, конечно, рождественские траты и прибыль за декабрь, но по сложившейся традиции он относил их к следующему году. Так куда удобнее считать.

Малфой открыл стол, вытащил вырезанную из пергамента снежинку, окунул белоснежное перо в чернильницу и вывел на снежинке свой доход за год. Будет что повесить на рождественскую ель. На целых сто четырнадцать галеонов, девять сиклей и пять кнатов больше, чем в прошлом году!

Люциус мечтательно улыбнулся, предвкушая празднество. Конечно, дорогая Белла возмутилась бы и потребовала от него праздновать Йоль, но Люциус Малфой всегда умел договариваться и не складывал все яйца в одну корзину. Он праздновал и Йоль, и Рождество, исправно заносил деньги различным маггловским жрецам, а весной кроме Белтайна отмечал еще и Пасху, причем сразу две. Долохов, правда, говорил, что есть еще какая-то третья, русская, Пасха, но три праздника — это чересчур, Нарцисса и два еле терпит.

Беллатрикс свято чтила древние традиции своей семьи, о которых старшие Блэки почему-то не подозревали, зато хорошо знал Темный Лорд. Но время показало правоту Люциуса — он жив, сохранил свое и приумножил, а Белла украсила своими внутренностями Большой зал особняка Лестрейнджей… как и все остальные. А Люциус всего-то опоздал буквально на минуту — и жив.

Малфоя передернуло от воспоминаний. На мгновение ему показалось, что он опять ощущает запах того проклятого дыма и свежей крови, что опять слышит стоны умирающих и смотрит в лицо перепуганному Каркарову, также опоздавшему на собрание.

Отложив документы в ящик стола, Люциус прислушался. В доме не было ни шороха.

— Добби!

— Хозяин Люциус, — домовик склонился в раболепном поклоне.

— Где моя жена?

— Добби не знает! Добби плохой! — Домовик изо всех сил ударил себя протянутой Люциусом книгой. — Добби сейчас проверит!

— Стой! Она ни в кое случае не должна тебя видеть или слышать!

— Добби все сделает!

Домовик исчез, и тут же снова появился. Без единого звука. Люциус с удивлением отметил, что, оказывается, они могут аппарировать совсем беззвучно, если этого захотят.

— Хозяйка Нарцисса разделась и спит в своей спальне, — доложил с поклоном эльф. — Дверь заперта изнутри.

— Слава Мерлину! Иди и почисть все столовое серебро. И никогда не рассказывай Нарциссе, что я тебя сейчас звал, даже если она прикажет тебе!

Добби исчез, а Люциус украдкой подошел к портрету своего отца. Абраксас крепко спал и не почувствовал, как его раму отодвигают в сторону. Прислушиваясь к шорохам в дома, Люциус открыл тайник, к счастью, не найденный пока аврорами. Из всего содержимого он выбрал сыр и португальское красное вино.

Аккуратно наполнив два бокала и порезав сыр, Люциус убрал бутылку обратно в тайник и снова прислушался. Нет, нигде не раздавалось шагов жены.

Чокнувшись сам с собой, он шепотом произнес тихий тост:

— За Темного Лорда! И его своевременный уход!

Малфой выпил из одного бокала, потом из другого и, насладившись вкусом сыра, снова достал из тайника бутылку. Португальское заканчивалось, и второй бокал Люциус наполнил испанским.

— За его наследство, — новый тост и новый стук бокалов. — Надеюсь, дневник выполнит обещанное и прогонит Дамблдора.

Настроение у Люциуса, и так превосходное, стремительно поднималось с каждым глотком вина. Жизнь прекрасна.

Он не заметил, как беззвучно открылось окно в соседней комнате. Не услышал шагов, чей шум скрывали чары, и открывающейся двери. Выпущенного оглушающего заклятья он тоже не заметил.