Немёртвый (джен)

Составив со своими новыми напарниками график дежурств, я отнёс его Кхорги и ещё раз предупредил, чтобы он был осторожен, ни на что без официальной визы не соглашался и чуть что — бежал за мной. Или Шелоком, если я буду в патруле.

Получив экипировку на всех у снабженца, смерившего меня подозрительным взглядом, и заглянув за инструкциями к эскулапу, я вернулся обратно.

— Квадрат М-пять Б-четыре В-шесть Н-восемь, — отметил на настенной карте Шелок. — Слушай, мне кажется или внутри него то самое место, где был вход в катакомбы на испытании?

— Верно, — я согласно кивнул. Поскольку военная навигация была у меня на отлично и названия всех координат я знал наизусть, то сразу понял, где именно мы будем патрулировать. Велок, который молчал, возможно, тоже понял — как-никак в разведку хотел, а не куда-нибудь, тоже должен был мгновенно ориентироваться по координатам. Но для Шелока обозначения координат без карты были только набором букв и цифр. — Советую выучить все координаты наизусть. Без этого знания ты долго из патруля не вылезешь. Во всяком случае, пока лично не обойдёшь все обозначения собственными ногами до полного их запоминания, а это длинная дорога, уверяю. Глазами по карте гораздо быстрее.

Велок фыркнул со своего места, а Шелок смерил мрачным взглядом, прикидывая, шутил ли я.

Нет, не шутил.

Раздав экипировку, я окинул невольных товарищей взглядом, оценивая их надёжность.

— Тако, детка, ты слишком подозрительно смотришь на нас, — заметил Шелок, поймав мой взгляд. Велок, который тоже заметил моё настроение, согласно кивнул.

— Дело есть, — признался я, решив, что в принципе могу положиться на этих двоих, не посвящая их до конца в суть своего интереса. На дежурство я шёл первым, и до моего выхода оставалось всего два часа, которые я решил потратить на обсуждение вопроса, который никак не шёл из головы. — Я хочу выяснить, что не так с тем испытанием, которое мы прошли, но преподаватели не будут отвечать на наши вопросы, и я более чем уверен, что нам запрещено обсуждать это с кем-либо посторонним.

— Скорее всего, — согласился Шелок. — Я тоже уверен, что если пойдём открыто спрашивать всех вокруг, какого Света нас обрекли стать главными неудачниками выпуска, то уже через день от нас не останется мокрого места. В противном случае подробности были бы давно известны.

Я и Велок синхронно кивнули.

— Верно, — согласился я. — Из чего можно сделать вывод, что мы можем обсуждать испытание только с теми, кто сам участвовал и понимает, в чём его суть. Преподаватели будут молчать, остаются выпускники. И мы пятеро — не единственные, кто решил рискнуть.

— Что ты имеешь в виду? Кроме нас там никого больше не было. — Шелок не понял, к чему я веду. А вот Велок наоборот догадался и резко выпрямился на своей койке, впившись в меня горящим огнём взглядом.

— В этом году не было, — уточнил я для Шелока. — Но не в предыдущем.

Теперь дошло и до Шелока, и его взгляд тоже загорелся огнём предвкушения.

— Думаешь, они могут знать больше нашего?

— Кто знает, — я неопределённо пожал плечами. — Но что-то они точно знают. Я бы хотел выяснить как можно больше, почему я оказался здесь. А ты нет?

Конечно, я лукавил. Здесь я оказался сугубо по своей воле, но Шелоку и Велоку это знать не обязательно. Однако я действительно хотел узнать как можно больше про испытание, а главное — выяснить, что это за награда такая. Я не опасался, что Шелок с Велоком выяснят это вместе со мной. В случае чего, просто недоумённо пожму плечами, как обычно.

Шелок с Велоком послушно проглотили наживку и клюнули, начав копать в нужном мне направлении. На себя я взял задачу по возможности проникнуть в архив через Кхорги и выяснить, кто в прошлом году пришёл последним и занял самые низкие должности. Велоку было поручено следить за всеми низшими чинами, исследуя, кто из них занимает несоразмерно низкую должность относительно своих способностей. Шелоку же предстояло самое сложное: разговорить найденную нами цель.

Порешив на том, я ушёл в дозор, оставив товарищей продумывать детали плана.

Добирался я до границы так же, как и в прошлый раз. Даже телега и извозчик были прежними. Услышав мой голос и окинув меня искрящимся взглядом стеклянного шара, извозчик на всякий случай уточнил:

— Опять вывалитесь из телеги до пункта назначения?

Запомнил всё-таки.

— Нет, — уверил я его, глядя в звездное небо. Путь из казарм до границы был достаточно долгим, чтобы я принял решение о ночной пересменке: за ночь один мог добраться туда, а другой — оттуда. И на этот раз я не пренебрёг ассортиментом средств передвижения в Гниющем пони. Транспорт армия нам не выделила, зато дала одно на троих место в конюшне. Шелок в прошлый раз арендовал коня себе на одну ночь. Мы с Велоком до сих пор были безлошадными, и я решил открыть свой первый кредит, потратив его на какую-никакую кобылку. Пригодится. Всё лучше, чем свои суставы стачивать в дорогах.

Выбрав коня средней паршивости и обязавшись в течение месяца собирать за него в окрестностях определённое количество материалов, необходимых некромантам в работе, я добрался верхом на нём до места службы и оставил привязанным в ста шагах от нашего квадрата. Не слишком близко, не слишком далеко. Проверив всё оружие в ножнах, легко ли оно достаётся, я набросил на голову капюшон и отправился в обход, изучая вверенную мне территорию. Старался двигаться бесшумно и осторожно, готовясь к внезапной атаке. Пройденная практика в Академии и предупреждения клерка в распределителе обострили мою паранойю до максимума, и я ждал встречи с рыцарями Света буквально за каждым деревом. Под утро я несколько раз прогулялся до того места, где видел странную девчонку, но она не пришла. Ни утром, ни днём, ни вечером. А ночью меня на посту сменил Шелок. Оставалось надеяться, что она не попадётся никому из моих напарников, потому что я не мог рассказать про неё. Общение с дышащими по любой причине и с любой целью было строго запрещено. Если станет известно, что я ищу встречи с одной из них, меня тут же пустят в расход как предателя, не разбираясь в моих мотивах.

Впервые заметил я девочку через месяц, когда уже немного расслабился и думать забыл про неё, с головой окунувшись в поиск избранных выпускников с предыдущих курсов. Заметил её рано утром, стоящую по другую сторону реки за кустами — пряталась старательно. Выйдя из своего укрытия так, чтобы она могла меня заметить, я снял с головы капюшон. Спряталась. Нырнула в листву, как испуганный зверёк, потревоженный хищником. Не узнала? Но теперь я был уверен, что так просто в руки Шелока и Велока она не угодит — они не нарушат приказ патрулировать квадрат и не пойдут через реку, чтобы поймать её. Если только доложат о странной активности на границе, но кому? Мне или Кхорги? Хотелось верить, что всё же мне.

В следующий раз, когда я заметил её во время дежурства, я сначала снял капюшон, а уже потом вышел. Девчонка испуганно юркнула за кусты, как и в прошлый раз, но через мгновение её голова снова осторожно выглянула из-за куста, впиваясь в меня глазами. Так мы и играли в гляделки ещё целую неделю. Я не решался лезть в воду и на территорию Света, она — на территорию Тьмы. Я уже подумывал плюнуть на всё и рискнуть перебраться через воду, не зная, как буду объяснять эскулапу мокрые ноги, когда однажды утром она сама сделала это.

— Д… доб… рое утро, — нерешительно пролепетала она, прижимая корзинку к груди, словно она могла защитить её от меня.

Я невольно усмехнулся, с охотничьим инстинктом прикидывая, как и сколькими способами могу убить её прямо сейчас, минуя или нет эту бесполезную защиту. Взгляд заволокло алой поволокой, и девчонка ойкнула, оседая на землю. Я прикрыл глаза, приказывая себе успокоиться. Убить её я всегда успею. Как ни посмотри, это не сложно. Но мне в первую очередь была нужна не её смерть, а информация, которой она могла владеть.

— Возможно, что и доброе, — шепотом ответил я.

Она сидела передо мной где-то около часа, боясь пошевелиться. Я неподвижно стоял перед ней, пока солнце не поднялось достаточно высоко, чтобы начать причинять мне неудобство. Я скривился, бросил косой взгляд на поднимающийся желтый диск, и девчонка пискнула:

— Мне пора. Дома уже ждут.

Я кивнул, не возражая. Пусть идёт. Я уже понял, что она снова вернётся.

— Я здесь не каждую ночь, — предупредил я на прощание. — Не выскочи перед другими — убьют. И если я не снимаю капюшон или снял, но снова одел его — не выходи, я не один.

— Я уже поняла, — кивнула она. — Я заметила других. — И шустро убежала через речку.

Я же нахмурился, накидывая на голову капюшон и отступая поглубже в тень, прячась от солнечных лучей. Заметила она других, ага. Следит, значит? Опасно. Интуиция буквально кричала, требуя прекратить это странное общение. Инстинкты обострились, на глаза опустилась кровавая пелена, а пальцы сжали рукоять кинжала. Я следил за удаляющейся спиной, мелькающей между стволов деревьев, размышляя, должен ли я убить её прямо сейчас, пока она не привела сюда кого-нибудь ещё? Стиснув зубы, я смотрел ей вслед, пока не потерял из виду. Ещё одна встреча. Или две. Приручить, вытрясти нужную мне информацию и убить.

Но и в следующую встречу я её не тронул. Стоял безмолвно рядом, пока она ползала по поляне вокруг и собирала цветы, а я прикидывал, как скоро Велок с Шелоком заметят здесь чужое присутствие. Велок не просто так метил в разведку, следопыт он был неплохой. Да и Шелок, сколько бы ни строил из себя дурака, получил свой диплом и приглашение на закрытое собрание выпускников не за красивые глаза. Пообещав себе старательно вытоптать поляну днём, я не стал прерывать занятия девочки, хотя никак не мог понять, зачем ей потребовались эти бесполезные растения. Возможно, они нужны ей для алхимии? Но место этого она как-то хитро переплела их между собой в подобие обруча и водрузила себе на голову. Второй такой обруч она попыталась нацепить и на меня, но я наотрез отказался, огорчив её. Странный ритуал.

Прошло ещё несколько молчаливых встреч, прежде чем девочка окончательно расслабилась и начала говорить в моём присутствии. Нет, она не отвечала на мои вопросы, как я планировал. Она засыпала меня таким количеством собственных, что я не успевал сформулировать свои.

— Почему вы убиваете нас? — спросила она однажды, беспечно дергая меня за плащ. В быстрых синих глазах, порхающих по мне живым взглядом, как птичка, не было ни намека на страх или осуждение. Только чистый интерес и предвкушение какой-то истины, которую только я мог открыть для неё.

— Почему нас убиваете вы? — эхом откликнулся я, нахмурившись. Мне не нравилось, что она перестала бояться меня. Девочка непонимающе посмотрела на меня, а потом догадалась, что я имею в виду, смутилась и отпустила мой плащ. Умная.

— Не знаю, — прошептала она, отошла в сторону и уселась у корней берёзы в опасной близости от скрытого тоннеля. — Бабушка говорит, что вы злые, поэтому вы убиваете нас. И мы убиваем вас тоже потому, что вы злые. Зло должно быть искоренено. — Она наставительно подняла палец вверх, чем-то напомнив мне ректора Карвиуса, и я догадался, что она повторяет за кем-то, копируя интонацию и жест. — Но ты ведь совсем не злой, например. Так почему?

Я усмехнулся такой наивности и обреченно покачал головой. Если бы не наше с ней странное сходство, я бы убил её той ночью, не задумываясь, но я не мог сказать наверняка, что это делало меня злым. Так или иначе, я убил бы только с точки зрения собственной защиты. Всё, что я делал в этой новой жизни, было продиктовано в первую очередь острым чувством самозащиты. Я ужасно, отчаянно не хотел умирать во второй раз. И если желание жить — это зло, то тогда да, я был злым. Самым злым существом на свете.

— Мы просто хотим жить, — ответил я на её вопрос.

…

— А правда, что вы все можете нас выследить по запаху? — в следующий раз спросила она, качаясь вниз головой на ветке дерева, с любопытством рассматривая меня.

Я отрицательно покачал головой, внимательно наблюдая за её действиями и прикидывая, как много у неё шансов сейчас сорваться вниз и сломать себе шею из-за падения. Остро хотелось стащить её вниз и приказать больше не рисковать жизнью так глупо, пока она не ответит на мои вопросы. Иначе, клянусь Тьмой, я не знаю, к каким силам мне придётся обратиться, но я заставлю её составить компанию Матильде. Будут две маленькие девочки среди немёртвых, с которыми я знаком.

— Для этого надо дышать.

— А ты не дышишь?

Я снова покачал головой.

— Слишком опасно. Мне кислород больше вредит, чем помогает. Но те, кто в разведке, могут иногда вдыхать воздух, если у них есть подозрения и риск оправдан, — признался я, неохотно вспоминая Велока. Состояние его легких настолько оставляло желать лучшего, что он вполне мог себе позволить обнюхать каждую кочку на нашем квадрате. Мне было интересно, заподозрил ли он уже что-то, но он не подавал виду, и я позволял себе роскошь не беспокоиться на его счёт слишком сильно. В конце концов, это граница, запах дышащих здесь должен быть чем-то обыденным.

— Но ты слышишь, как я дышу? И как бьётся моё сердце? — продолжала она допытываться, и на этот раз я согласно кивнул, не уточняя, что могу ответить полностью утвердительно только на один из вопросов. Я не слышал её сердца, но если красная пелена опускалась на мой взор, то я мог видеть, как оно трепещет у неё в груди, как бьётся под напором крови в её теле.

— А далеко слышишь?

— Недалеко. — Я поморщил нос. Право слово, почему я отвечаю на вопросы, когда сам собирался их задавать? Я утешал себя мыслью, что мне хотелось, чтобы она полностью доверяла мне, прежде чем я начну. Но я знал, что это не так: я убью её, как и обещал, когда она расскажет мне всё, что нужно... и почему-то мне не хотелось спешить лишать её жизни.

…

— А ты не боишься, что я кому-нибудь расскажу о тебе и об этом месте? — Однажды она озвучила мои главные опасения на свой счёт. Красный туман мгновенно закрыл мне обзор, когда мой взгляд быстро прыгнул на неё. Она испуганно замерла, и я увидел красный отблеск своих глаз в глубине её зрачков. Звук дыхания стих, тогда как её сердце буквально барабаном билось, почти оглушая меня.

— Боюсь, — очень тихо прошептал я, почти прошелестел, как ветер в листьях, пытаясь справиться с собой. — Но если расскажешь, найду даже на краю света и убью, — пообещал я. — Потому что с твоей стороны это будет предательством.

— Ладно, — насупилась она, но кивнула с самым серьёзным видом, принимая моё условие.

— Ты уже рассказала кому-нибудь? — требовательно спросил я, потому что чувство опасности меня никак не желало отпускать.

— Нет, — она отрицательно покачала головой, и я понял, что девчонка говорит правду. — Но я хотела бы рассказать бабушке. Кстати, разве это честно? — внезапно подняла она на меня строгий взгляд. — Бабушка говорит, что это вы — все поголовно предатели. Тогда почему, если я буду говорить о тебе, то тоже стану предателем?

— И чем же конкретно я тебя предал? — я вопросительно приподнял бровь.

— Ты стал тем, кто ты есть сейчас, — тихо ответила она, и в её взгляде промелькнуло что-то, чего я не сумел понять.

— Ты выбирала? — спросил я. — Ты выбирала, когда и кем тебе родиться, в какой семье, у каких родителей?

— Не знаю, — ответила она удивлённо, не ожидая такого вопроса. — Нет, наверно.

— Я тоже — кивнул я. — Ни тогда, когда родился живым, ни тогда, когда проснулся немёртвым.

— Бабушка говорит, что вас будят ваши некроманты, — осторожно заметила она.

— А наши некроманты говорят, что нас будит чувство мести к нашим дышащим убийцам, — хмыкнул я, и она задумалась, глядя куда-то в сторону, а меня пронзила неожиданная догадка. Я столько времени ждал, чтобы задать ей свои вопросы, но разве сейчас она сама не говорила о них, разве нет? Не будет же ничего страшного, если я просто уточню у неё часть интересующей меня информации. Тогда не будет причин её тут же убить: она по-прежнему останется мне нужна. — Лили, — позвал я её хриплым шёпотом. — Ты сказала, что я предал тебя тогда, когда стал тем, кто я есть сейчас. Но тогда: ты знала меня раньше? Ты знаешь, кто я?

Лили погрузилась в ещё большую задумчивость, хотя с моей точки зрения вопрос был несложным: да или нет.

— Не знаю, — наконец ответила она. — Не уверена. Но ты очень похож на портрет, который висит у бабушки. — Она подняла на меня полный надежды взгляд. — Ты можешь уйти отсюда со мной? Я покажу тебе. Или пойдём со мной совсем, а? Пойдём, я тебя спрячу, если ты боишься.

Я удивился её вопросу, ни на мгновение не задумавшись о том, что она хочет заманить меня в ловушку, но всё же отрицательно покачал головой.

— Это невозможно. Я не выживу там, среди вас. И даже не потому, что каждый встречный пожелает меня убить, а потому что… со временем, мне будет требоваться определённого рода помощь, чтобы не развалиться, как гнилое дерево, и не стать ещё более неживым, чем я есть сейчас, стремительно теряя разум, запертый внутри разваливающегося тела. Здесь мне могут помочь с этим. Но не там. И я сам не желаю себе такого существования.

— Нежить, — она поняла, о чём я говорю, вспоминая мои объяснения про одичавших живых мертвецов совсем другого толка, чем я сам.

— Нежить, — согласился я.

Лили погрустнела, но покладисто кивнула, принимая моё объяснение. Вопросов о том, может ли она уйти со мной, слава Тьме, у неё не было.

Попрощавшись, Лили сообщила, что лето закончилось и это была наша последняя встреча в этом году. Ей нужно было возвращаться в столицу дышащих, в школу. Но следующим летом она снова приедет на длинные каникулы, и мы встретимся. Я кивнул, провожая её и обещая себе, что следующим летом непременно в первую же встречу узнаю всё, что мне нужно. И убью её, конечно. «Потрет у бабушки», — думал я. Почему я не спросил, чей это был портрет?

Но на следующее лето Лили не вернулась. А ещё через год я больше не был патрульным и не мог приходить к реке, чтобы ждать встречи с ней.

Наши поиски с Шелоком и Велоком тоже не увенчались успехом. Нет, нам удалось разыскать нескольких избранных выпускников как с предыдущих, так и последующих курсов, но никто из них не знал, что за награда полагалась победителю, так что все эти поиски оказались для меня бесполезны. Единственное, что мне удалось выяснить, так это то, что кто-то действительно пропадал. Но было неизвестно: сгинули они в катакомбах, не справившись с испытанием, или исчезли уже после получения награды. В этом вопросе все расходились в своих показаниях.

Осенью пришёл приказ на перераспределение. Велок получил направление на реконструкцию, после чего отправлялся в подразделение разведки, куда и хотел. Шелок хорошо продвинулся по службе, сразу заняв среди защитников место погибшего лейтенанта, перепрыгнув тем самым через несколько голов. А я получил предложение вступить в войска гвардии на должность, мало чем отличающуюся от моей нынешней, но с хорошими условиями реставрации, личным служебным транспортом и возможностью карьерного роста внутри гвардии. Проведя лето у реки в одиночестве, я согласился. Я понял: больше она не придёт. Мне придётся самому искать её или тот портрет, о котором она рассказала. Гвардейцы же, в отличие от любых других подразделений, направленных на защиту и охрану границ, были ударной силой армии Тьмы, участвовали в вылазках и нападениях, раз за разом сталкиваясь с рыцарями и прочёсывая приграничные территории. Я сомневался, что Лили бегала ко мне на речку через половину страны, поэтому дом её бабушки, где висел заветный портрет, должен был быть недалеко от меня.

Уже через месяц службы в гвардии я окончательно закрепил за собой статус ублюдка, не щадящего на поле боя никого из числа чужих или своих. Но моя личная результативность была такой, что мне всё прощалось, пока я действовал в рамках регламента и устава, так что я быстро продвигался по службе вперёд. Более слабые гвардейцы ненавидели меня и строчили в день по доносу, ни один из которых не находил подтверждения. Те, кто были посильнее, просто старались держаться подальше и не попадать в мой отряд. А кто был наравне, не стеснялись стоять рядом, точно зная, что они успеют ускользнуть от моей руки, если мне придёт в голову использовать их в качестве щита.

Однажды зимой пришёл приказ: зачистить поселение, которое располагалось довольно близко от того места, где проходили наши с Лили встречи, и я почти улыбнулся. Если она проходит обучение в столице, то я не найду её там, но могу найти её дом, если это то самое поселение. Зачистить — означало убить всех и обшарить всю территорию, что идеально подходило для реализации моей идеи поисков, и я пообещал, что лично загляну в каждый дом. Свернув приказ, я отдал распоряжение начать подготовку.