Без права на объяснения (джен)

Отпустив Райана на занятия, я заехала за кофе, а затем наконец двинулась на встречу с биологической матерью Мак.

Годы назад в больницу не пускали посторонних, и чтобы встретиться с Мэг Мэннинг мне приходилось исхитряться с подделкой пропусков… Сейчас правила изменились и в больницу удалось попасть без лишних сложностей — никто не спросил, что мне надо и к кому я пришла, так что я легко и просто проникла внутрь и, помня, что говорил Дик, двинулась на поиски отделения нефрологии.

Найти палату миссис Синклер оказалось даже легче, чем я думала.

Я не знала её лично, но видела пару раз в школе, когда она приходила на родительские собрания и на выпускной Мэддисон, на различных мероприятий рядом с мужем, на фото в газетах… и потому перемены во внешности не оставили и грана сомнений в том, что дни миссис Синклер сочтены.

— Здравствуйте, — почти шёпотом протянула я, неуверенно входя в палату. — Меня зовут Вероника Марс…

— Здравствуй, Вероника, — с долей удивления кивнула она, доброжелательно улыбнувшись.

Она была похожа на Мак. Вернее, это моя лучшая подруга была похожа на свою настоящую мать. Те же тёплые карие глаза, та же мягкая улыбка на губах. В носу защипало.

Зачем я здесь? Этой женщине и так плохо, неужто во мне не осталось ничего человеческого, раз я собираюсь омрачить её, быть может, последние часы рассказом о смерти её ребёнка?

— Проходи, — ласково махнула она рукой на стул. — Что привело тебя сюда, Вероника?

— Миссис Синклер… Простите, я…

Она улыбнулась.

— Зови меня Элен. Ты же училась вместе с моей дочерью, да?

Я кивнула и, сделав глубокий вдох, набралась решимости, чтобы сразу расставить все точки над «i»:

— С вашими обеими дочерями.

И без того бледное лицо сравнялось по цвету с простынями, она прижала руку ко рту, давя возглас… И я решила начать с объяснений, а не допроса.

— В предпоследний школьный год многие одноклассники стали интересоваться своими родителями, — заговорила я, нарушив тишину. — Поведение подростков редко нравится родителям, те читают нотации, наказывают, а порой злоупотребляют фразами «я в твои годы…», вот ребята и стали искать информацию о родительских грешках, чтобы отбиваться от упрёков. Вы, должно быть, знаете, что мой папа был шерифом. После увольнения он открыл детективное агентство, а я ему помогала… Моя подруга любила свою семью, но её расстраивало, что они её совсем не понимают. Разные интересы, разные темпераменты… Она попросила покопаться в их прошлом, и я выяснила историю с больницей… Миссис Синклер, Элен, Синди знала, что вы её мать.

Она молчала. Смотрела на меня с мукой в глазах, а по её щекам текли слёзы.

— Мак нормально приняла правду, — утешительно коснулась я её руки. — Она действительно любила Маккензи и не винила вас за то, что, узнав правду, вы не стали менять девочек местами. Думаю, вы следили за её жизнью и потому знаете, что это не повлияло на неё. У Мак всё было хорошо…

— Она приходила как-то, — прошептала миссис Синклер. — После вечеринки Мэддисон. Сказала, что забыла сумочку. Я не поняла тогда, что она всё узнала. Хотела сказать ей правду, много лет хотела, но…

— Не хотели рушить свою семью, — закончила я фразу.

Она кивнула, беззвучно плача.

— Мэдди бы это убило, — оправдываясь, всхлипнула Элен. — Она ревновала даже к Лорен, а если бы узнала…

— Она узнала.

— Что?! — прохрипела Элен, попыталась сесть, но сил не хватило.

— Ваше завещание, — пояснила я, помогая ей устроиться удобнее. — Она его нашла.

Бледнеть дальше было некуда, и миссис Синклер стала сереть.

Я беспокойно посмотрела на тревожно запищавший монитор и оглянулась на коридор.

— Мэддисон знает?! — всполошилась Элен, снова пытаясь привстать и тоже смотря в сторону коридора, словно боялась, что дочь ворвётся в палату с упрёками.

— Уже несколько недель, — кивнула я.

— В каком смысле… Постойте… Этого не может быть…

— Миссис Синклер, мне очень жаль, но…

Однако произнести ужасную новость я не смогла, и Элен меня перебила:

— Вероника, я знаю, что вы дружите с моей Синди. Скажите мне, что происходит?

Я шла сюда как раз за этим. Сказать правду, задать вопросы. Но я не была настолько уж бездушной. Мне до слёз было жаль миссис Синклер.

— Мэддисон получила результаты генетической экспертизы, она знает, что не ваша дочь. В отличие от Мак.

Она прикрыла глаза, несколько секунд молчала, комкая плед, а затем покачала головой.

— У меня редкая группа крови — четвёртая отрицательная, потому найти донора очень сложно. Врачи рекомендовали прямую пересадку от живого донора — родственника, предложили проверить дочерей, но я отказалась. Лорен слишком юна, а Мэддисон… Я сказала, что против, потому что любая операция — это риск, а ещё я не хочу, чтобы у моих девочек-красавиц появились уродливые шрамы. Видимо, Мэдди что-то заподозрила.

— Наверное, с этого всё и началось, — вздохнула я. — Элен… Мне больно это говорить, но вы должны знать…

— Что ты здесь делаешь?!

Я натурально подпрыгнула, миссис Синклер вздрогнула, и мы обе с ужасом уставились на Мэддисон, стоящую в дверях.

— Я задала вопрос, Вероника Марс!

Что я могла ответить? «Пришла разбить сердце твоей умирающей матери»?

— Я пригласила Веронику, — неожиданно твёрдо произнесла Элен.

— Мама?! — изумлённо застыла та.

— Почему ты не пришла ко мне, Мэдди, когда узнала правду?

Мне захотелось испариться или стать невидимой — в этой семейной сцене я была совершенно лишней.

Мэддисон прищурилась, закрыла дверь и сделала два шага к постели матери, смотря на неё с яростью.

— А почему ты всю мою жизнь мне лгала?

— Правда никому не пошла бы на пользу, — не дрогнула та, хотя пальцы снова вцепились в плед до побелевших костяшек.

— Ты не имела права мне лгать!

— Я твоя мать, Мэдди…

— В том-то и дело, что нет! — выкрикнула Мэддисон.

Идя в больницу, я не знала, что жду от разговора. Мне казалось, я была готова к слезам и той боли, что причиню своими словами, но попасть в эпицентр семейного скандала я определённо не планировала.

Мы были знакомы с Мэддисон с первого класса. Мы никогда не дружили, но много лет вращались в одной компании и потому достаточно хорошо знали друг друга. Мы обе были натуральными блондинками, но у нас были противоположные амплуа: я рвалась из кожи вон, чтобы доказать всем и каждому, что я умна, Мэддисон же старательно притворялась дурочкой. Но она никогда не была глупой, хотя об этом часто было трудно не забыть, настолько хорошо она играла свою роль. Она была избалованной богачкой, привыкшей получать всё по первому слову, ей не приходилось даже стараться — мир будто был создан для её удобства и удовлетворения её желаний… И всё же это не повлияло на способность Мэддисон хладнокровно действовать, когда перед ней возникло препятствие.

Болезнь матери напугала Мэддисон, а отказ проверять её в качестве донора заставил насторожиться. Конечно, любая операция — это риск, но шрамы в качестве аргумента показались ей откровенной глупостью, особенно с учётом достижений пластической хирургии. Вопреки желаниям матери Мэддисон сдала анализы и узнала, что не может быть донором — группа крови не совпадала. Причём не совпадала настолько, что у неё впервые появились подозрения в том, что Элен Синклер её мать.

— У меня первая группа крови, мама. Не подскажешь, как такое возможно?

Мы давно закончили школу, но кое-что из программы крепко зацепилось в памяти. Какой бы ни была группа крови второго родителя, если у одного — четвёртая, то у ребёнка не может быть первой.

Именно это вспомнила Мэддисон, узнав результаты. И решила разобраться в непонятной ситуации, рассчитывая найти опровержение бредовой версии с удочерением, а вместо этого наткнулась на завещание, из которого узнала о Мак.

Дальше было просто. Сравнив даты рождения, отличающиеся на один день, Мэддисон поняла, что они с Мак не могут быть одновременно дочерями Элен. Присмотревшись к своей семье и Маккензи, заметила явное сходство Мак с Синклерами, а своё — с Маккензи, поискала в интернете и нашла ту же самую статью, что в своё время открыла правду и мне.

Сложно представить, что Мэддисон почувствовала в тот момент, сейчас она шипела и сыпала язвительными фразами, не обращая внимания ни на слёзы матери, ни на моё присутствие.

Говорить с родителями Мэддисон не сочла нужным — они лгали ей всю её жизнь, потому доверия не вызывали. С Мак же общаться она не хотела, иррационально возненавидев ту за сам факт её существования. И всё же удостовериться, что Синди Маккензи действительно дочь Синклеров, Мэддисон сочла необходимым, выследила её на обеденном перерыве и, дождавшись благоприятного момента, подобрала салфетку… Ну и спустя положенное время получила результаты генетической экспертизы, поставившие жирную точку в сомнениях.

Я была чужим человеком, но корила себя за то, что подняла эту тему и причиняю боль миссис Синклер. Мэддисон любила приёмную мать, но била словами наотмашь, не давая возможности объясниться, оправдаться или хотя бы извиниться.

Монитор пищал без перерыва, давление и пульс Элен зашкаливали, она задыхалась…

— Мэддисон, заткнись, — не выдержала я, отталкивая её в сторону и нажимая на кнопку вызова врача.

— Не смей мне указывать! — рявкнула та, но не успела продолжить — в палату вбежала медсестра и сразу же засуетилась вокруг пациентки, выставив нас в коридор. — Довольна собой, Вероника Марс? — с ненавистью спросила Мэддисон через несколько долгих минут.

Мы обе стояли рядом с палатой, наблюдая за действиями медперсонала, пытающихся стабилизировать состояние миссис Синклер.

— А ты? — огрызнулась я. — Что, треть огромного состояния — недостаточной показалась? Особенно с учётом того, что ты не имеешь на неё никаких прав?

Мэддисон отшатнулась, словно я её ударила, а затем сощурилась и, вцепившись в мой локоть, приблизилась вплотную и зашипела мне в лицо:

— Идиотка! Вечно ты несёшь чушь! Я хотела спасти маму! Она умирает, ей нужна пересадка, а твоя малахольная подружка была единственной, кто мог ей помочь!

Пальцы Мэддисон причиняла боль, но я не обращала на это внимания. Я понятия не имела, какая группа крови у Мак, однако могла с высокой вероятностью предположить, что та согласилась бы стать донором — не только потому, что Элен её биологическая мать, просто Мак была очень хорошим человеком.

Так что же получается, Мэддисон была последним человеком, кому была выгодна смерть Мак?..

— Ты разговаривала с ней об этом? — не поверила я.

Если бы Мэддисон обратилась к Мак с такой нетривиальной просьбой, я бы знала. Я была единственным человеком во всём мире, кто знал, что Мак — дочь Синклеров, так что именно со мной она бы связалась. Но в воскресенье, когда мы в последний раз разговаривали, ничего особенного не обсуждали. Знай Мак, что её биологическая мать умирает, нуждаясь в донорской почке, она бы точно не утаила бы это от меня…

Мэддисон высокомерно взглянула на меня и наконец расцепила пальцы, отпуская мою многострадальную руку.

— Не твоё дело, — оттолкнула она меня и вернулась в палату, где врачи как раз закончили помогать миссис Синклер.

Потоптавшись пару минут в коридоре, я поняла, что рассчитывать на продолжение разговора явно не стоит, и покинула больницу.