Без права на объяснения (джен)

Стажировка в ФБР — это именно то, о чём мечтает каждый выпускник факультета криминалистики. И не удивительно, что число мест ограничено, а конкурс огромный, ведь перспективы заманчивые, да и престиж правительственной структуры ни для кого не секрет. Признаться честно, я не рассчитывала попасть в список счастливчиков, ведь помимо отличных оценок по всем изучаемым дисциплинам было неписанное требование предоставлять рекомендации, и это было даже важнее, а связями с полезными людьми я похвастаться не могла. И всё же моё заявление не выбросили, меня выбрали, приняли в команду и даже не усадили за бумажки, а позволили принимать участие в реальных операциях! Это было отдельным поводом для гордости. Конечно, совмещать подготовку к экзаменам с работой в Бюро было сложно, но оно стоило того однозначно. И никакой недосып не способен был испортить мне настроение, тем более что я несколько минут назад произвела свой первый в жизни арест!

Единственным, что немного омрачало эйфорию, была необходимость писать горы отчётов, но поскольку я была всего лишь стажёром, мой куратор благородно взял повинность на себя, а меня отпустил отсыпаться и готовиться к выпускным экзаменам, чтобы уже через месяц я вернулась в офис полноправным агентом со значком и он с законным основанием свалил всю бумажную работу на меня.

Гордо улыбаясь и зевая, я вернулась домой с первыми лучами неторопливого зимнего солнца. Однако, не взирая на неприлично раннее время, Логан уже проснулся и завтракал под бубнёж телевизора.

— Ты рано, — констатировал он.

— Сэм остался писать отчёт об операции, — с улыбкой сообщила я, мимоходом чмокнула Логана в щёку и стащила с его тарелки тост, — а мне приказано выспаться.

— Какой удобный приказ, — оценил Логан и, зная, что ночью я была на операции, с лёгким беспокойством посмотрел на меня. — Как всё прошло?

— Отлично! Я лично надела наручники на преступника!

— Поздравляю, — хмыкнул Логан с тёплой улыбкой. — Ну рассказывай, как впечатления от первого ареста?

Несмотря на бессонную ночь, спать не хотелось, в крови бурлил адреналин, так что я налила себе кофе, устроилась напротив Логана за столом и приступила к обстоятельному рассказу.

Переезд из Нептуна для меня был решённым вопросом ещё во времена учёбы в средней школе, однако до окончания колледжа уехать мне не удалось: остро стоял вопрос денег, приходилось соизмерять желания и возможности и наступать мечтам на горло. Но после Хёрста ничто не могло меня удержать, я готова была жить хоть в картонной коробке, лишь бы подальше от прошлого и знакомых людей, в идеале — в тысячах километров от Калифорнии. К тому моменту наши с Логаном отношения по запутанности превзошли любую мыльную оперу, что тоже повлияло на моё стремление исчезнуть, — однако просто расстаться и жить как ни в чём не бывало, регулярно сталкиваясь в небольшом городе, — мы оба так не смогли бы. Я любила Логана, он любил меня, но быть вместе у нас не получалось. Вот только сам Логан и слышать не хотел о том, чтобы отпустить меня. Особенно с учётом того, что его в Нептуне ничто не держало. Тот разговор должен был поставить точку в нашей любви, но вместо этого стал новым началом — каким-то неведомым образом Логан уговорил меня уехать вместе. Неожиданно это оказалось отличной идеей. Вдвоём нам всегда было хорошо, а начав новую жизнь в Нью-Йорке, где никто не знал нас и наше прошлое, мы вытянули выигрышный билет. За прошедшие с отъезда годы мы ни разу не пожалели о своём решении и не испытали желания вернуться. Посещали родной город пару раз в год, приезжая ненадолго, чтобы поздравить с днём рождения моего отца, Мак или Дика, да иногда летом выбирались на недельку ради сёрфинга, который Логан так и не разлюбил, — но наша настоящая жизнь была в Нью-Йорке.

Рассказав во всех подробностях о том, как прошла моя ночь, я проводила Логана на работу и, всё ещё не чувствуя желания поспать, засела за учебники.

Зимнее солнце играло бликами на окнах, учебник по психологии становился всё тяжелее, и в какой-то момент я незаметно для себя задремала. Телефон разразился визгливой трелью, когда мне снилось что-то мирное и невинное; я вздрогнула, учебник с глухим стуком упал на пол, а сердце неожиданно сжалось в дурном предчувствии.

Я потрясла головой и наконец взяла телефон.

— Привет, Уоллес, — нарочито весело приветствовала я лучшего друга, гоня прочь непонятную тревогу.

— Вероника…

Даже тона его голоса хватило, чтобы интуиция взвыла дурным голосом.

После моего переезда мы общались гораздо реже, чем когда жили рядом и учились вместе, но всё же не теряли друг друга из виду, и ничто не мешало Уоллесу просто так позвонить мне. Вот только не в два часа дня в пятницу — в рабочее время в будний день, когда мы оба должны быть на работе.

— Что случилось? — поторопила я, когда Уоллес замялся. — Да не молчи же ты!

— Вероника… Мак… Она покончила с собой.

В глазах потемнело, горло перехватило спазмом, стало трудно дышать.

Мне было пятнадцать, когда убили мою лучшую подругу. В шестнадцать пытались убить меня. В семнадцать мой парень совершил убийство. В восемнадцать мои действия привели к смерти человека. В девятнадцать убила я сама. И это уже не говоря о многочисленных смертях, с которыми я сталкивалась по работе. К двадцати пяти годам насильственные смерти для меня стали чем-то совершенно естественным, я видела больше убитых, чем многие солдаты, служащие в горячих точках. В людей стреляли, их травили, забивали до смерти, топили, сбивали машинами, душили… Но это всегда был чей-то злой умысел. И именно потому самоубийство Мак меня по-настоящему шокировало.

— Как?! — только и сумела прохрипеть я, до боли в пальцах сжимая телефон и не замечая, что по щекам текут слёзы. — Как это произошло?! Что случилось?!

— Приезжай, Вероника, — тяжко вздохнул Уоллес. — Это не телефонный разговор.

Мак никто бы не назвал жизнерадостной девушкой — как и почти любой компьютерщик, она была на «другой волне», сосредоточена на себе и малопонятных окружающим вещах. Однако она была милой и доброй, спокойно смирялась с неудачами и смело смотрела в будущее…

Слова Уоллеса не укладывались в голове.

Мы разговаривали буквально несколько дней назад, в воскресенье, и Мак вела себя, как обычно. Не лучилась весельем, конечно, это вообще было не в её характере, но у неё было вполне нормальное настроение. Она рассказывала про нового самодура шефа, присланного на замену ушедшей в декрет начальнице, про милого парня-стажёра и его приглашение на кофе, спрашивала совета насчёт подарка на день рождения брата, строила планы… Было ли её решение спонтанным, или же это я настолько плохая подруга, что не заметила тень надвигающейся беды? Что заставило её…

Погружённая в размышления о трагедии, я не следила за временем и даже не услышала прихода Логана, и потому его голос заставил меня вздрогнуть.

— Вероника, ты плачешь? Что случилось?

— Мак… — я подняла на него взгляд — силуэт расплылся — и едва нашла в себе силы, чтобы произнести: — Её больше нет.

Логан охнул и крепко меня обнял, а я наконец разрыдалась. Произнесённые вслух, слова стали реальными. Моя лучшая подруга мертва. И я уже ничего не могу поделать.

* * *

Ужасные новости настолько выбили меня из колеи, что ясно мыслить я начала лишь на следующий день по дороге в аэропорт. В голову лезли воспоминания и вопросы, остановить слёзы удавалось лишь на краткий миг, а затем я снова начинала плакать. Я не могла поверить в такую реальность, где нет Мак. Знаю, отношения на расстоянии редко сохраняются, но мы по-прежнему были лучшими подругами, несмотря на четыре тысячи километром между нами. Да, встречались мы теперь редко, но переписывались даже активнее, чем во времена совместной учёбы, да и созванивались часто… Я не могла поверить, что телефон больше никогда не запоёт песню Адель «Rolling in the Deep», что стояла на звонке Мак, и я не услышу сказанное весёлым тоном «привет, Вероника, есть часик на поболтать?»

Логан взял все заботы на себя, не только купив билеты на самолёт до Сан-Диего, собрав нужные для похорон вещи и арендовав автомобиль в аэропорту, но и связавшись с моим куратором, чтобы предупредить, что я буду отсутствовать по семейным обстоятельствам.

Перелёт прошёл практически мимо меня, а в Нептуне мы прямым ходом двинулись к дому Дика: папа по-прежнему был не в восторге от моих отношений с Логаном, да и в его скромной квартирке не была места для «парня единственной дочери», а Дик всегда был рад гостям — в его огромном доме можно было разместить бейсбольную команду, и всё равно никто никому не мешал бы, так что жить в отеле нам не имело смысла.

Во время полёта я смогла наконец взять себя в руки и на землю Калифорнии ступила не заплаканной. Мне было больно, сердце рвалось от скорби, а голова раскалывалась от многочисленных вопросов, на которые у меня пока не было ответа, и лишь незримая, но от того не менее надёжная поддержка Логана удерживала меня на краю, не позволяя отдаться истерике.

Дик встретил меня с положенным по ситуации хмурым видом, но усердствовать с выражением сочувствия не стал — они с Мак ещё со школы не слишком ладили, и его слова стали бы обычным притворством, которое не было нужно нам обоим, — и за это я была признательна. Он ограничился положенными словами соболезнований, я поблагодарила и, оставив их с Логаном общаться, поехала к Уоллесу, рассчитывая наконец узнать, что же произошло с моей лучшей подругой. К сожалению, тот почти ничего не знал и смог сообщить лишь официальную версию, а расспрашивать родителей Мак, единственных, кто знал больше, счёл ужасной идеей.

— Я должна понять, что заставило Мак это сделать, — не сумев сдержать слёзы, твёрдо сказала я, отметая все его возражения.

Уоллес вроде как был согласен, что это наш долг, как ближайших друзей Мак, но, конечно, не одобрял намерения устроить скорбящей семье допрос… Знаю, иногда я бываю бестактна и чересчур настойчива, но было обидно, что он думает обо мне так. Я действительно собиралась задать несколько вопросов семье Мак, но вовсе не в лоб. Впрочем, в первые же пару минут пребывания в погруженном в траур доме стало очевидно, что никаких ответов я не получу: миссис Маккензи безостановочно рыдала, мистера Маккензи вчера госпитализировали с подозрением на инфаркт, а Райан, младший брат Мак, растерянно топтался, не зная, что делать: то ли в сотый раз попытаться утешить мать, то ли ехать в больницу к отцу, то ли всё же заняться похоронами сестры…

— Езжай в больницу, — приняла я решение за него. — Мы побудем с миссис Маккензи, а потом займёмся похоронами.

— Спасибо! — с нескрываемым облегчением выдохнул Райан.

Ему было всего семнадцать, и он едва ли был морально готов к таким жизненным поворотам. И всё же не растерялся и не расклеился, сумел продержаться всё это время, заботясь о родителях… Конечно, он любил сестру, я в этом не сомневаюсь, но в отличие от мистера и миссис Маккензи не лишился здравого смысла от горя. И потому, когда перед уходом он заглянул в гостиную, чтобы убедиться, что мать в порядке, и попрощаться, я вышла из комнаты вместе с ним.

— Райан, прости за вопрос, но… ты не знаешь, что могло… — договорить я не смогла. Принять как реальность, что Мак больше нет, оказалось сложнее, чем мне казалось.

— Без понятия, — покачал он головой, верно поняв мои намерения. — Мы не были близки — сама понимаешь, разница в возрасте. Да и Синди вся была в компьютерах, а я увлекаюсь спортом, у нас и общего-то ничего не было. Мы ладили, но никогда не дружили. Прости, Вероника, мы все теряемся в догадках, что стало причиной.

Пока Уоллес утешал миссис Маккензи, я выскользнула из гостиной и поднялась на второй этаж. Улыбка сама собой растянула губы, стоило мне переступить порог «пещерки» Мак: комната выглядела так, будто хозяйка совсем не повзрослела, оставшись той же девушкой с синими прядями волос, не имеющей друзей и проводящей всё свободное время перед монитором. Плакаты, книги, односпальная кровать… Разве что на столе вместо учебников оказались рабочие бумаги да непонятные заметки. Мак прожила в этой комнате четверть века, но сказать о хозяйке было почти нечего: ни фотографий, ни памятных мелочей, отсутствие личных вещей даже слегка настораживало. В памяти всплыл самый первый визит в этот дом, и я горько вздохнула. Райан даже не догадывается, насколько прав, говоря, что у него не было ничего общего с Мак…

Быстрый осмотр ничего не дал, но я особо и не рассчитывала найти дневник или что-то наподобие: если у Мак и были тайны, бумаге она их однозначно не доверила бы, а без пароля можно было не надеяться заглянуть в её компьютер. Хотя «тайны» слишком громкое слово. Мак не была душой компании, но и замкнутым человеком её было бы неправильно называть. И всё же… Что я знала о девушке, которую звала лучшей подругой?

Сев на кровать, я тихо заплакала. Что я хотела найти? И зачем? Станет ли мне легче, если узнаю причину, толкнувшую Мак на самоубийство? Это уже ничего не исправит, не вернёт её… Максимум, погасит огонь вины, выжигающий сердце изнутри: как я могла не заметить, что моя подруга на грани?! Я не любила не понимать, а сейчас абсолютно не понимала, что же могло заставить Мак покончить с собой. Со стороны она была во всём благополучна, да и не только со стороны. У Мак была отличная работа, не только высокооплачиваемая и престижная, но и по-настоящему ей нравящаяся. У неё были хорошие отношения с семьёй и друзьями и совсем не было врагов. Может, она и не всем нравилась, но никто не стал бы сознательно доводить её… Правда, с личной жизнью у неё не всё было гладко, но… Не могло отсутствие парня привести к такому!..

* * *

Смерть и не должна портить настроение тем, кому было плевать на покойного, и всё же меня неприятно царапнул громкий смех в доме Дика. Тем более что я узнала голос. Встречаться с отдыхающими у бассейна людьми не хотелось, настроение не располагало не то что к веселью, но даже к притворству, и я незаметно проскользнула на второй этаж в выделенную для нас с Логаном комнату. Мрачные мысли одолевали, смотреть на чёрные вещи, заботливо уложенные Логаном в мой чемодан, было неприятно. Как бы часто ни приходилось бывать на похоронах, легче почему-то не становилось.

Приняв душ, я достаточно успокоилась, чтобы выйти из комнаты, — к счастью, веселье уже стихло, и я застала мирную картину тихой беседы.

— Всем привет.

Логан вопросительно поднял бровь, и я успокаивающе кивнула ему: мне было плохо, но я уже взяла себя в руки. Дик извинительно улыбнулся, а вот Мэддисон одарила злым взглядом.

Мы никогда не дружили, более того, я её терпеть не могла, однако причин для того, что встречать меня подобным образом, не было. Впрочем, мне было плевать на недовольство Мэддисон Синклер…

Осознание кипятком окатило меня с ног до головы, и я застыла, во все глаза смотря на неё. Красавица-блондинка, дочь богачей Синклеров, Мэддисон была той ещё стервой. Но дело было в другом. Мэддисон…

— Вероника, ты в порядке? — спросил Логан, перебив мои размышления.

Заторможенно кивнув, я заставила себя встряхнуться и спрятала взгляд в стакане с содовой, зная, что не смогу сейчас притвориться, будто всё в порядке. Пришедшая в голову мысль рвалась наружу, и скрывать это от знающих меня с самого детства людей было едва ли возможно.

Не высидев и пяти минут, я извинилась и сбежала в дом, но далеко не ушла. Стоя в тени дверного проёма, я смотрела на сидящих в свете фонарей людей и пыталась убедить себя, что брежу, потому что если дело не в нездоровой паранойе и школьной вражде, то получалось, что Мак не кончала с собой, никакого самоубийства не было, зато было самое что ни на есть банальное убийство… Которое я могу раскрыть.

Логану я ничего не стала говорить — боясь, что он сочтёт меня сумасшедшей. И нет, дело было точно не в том, что, в отличие от меня, они с Диком дружили с Мэддисон с детства, просто… правда была известна очень узкому кругу лиц, а без её выставления на всеобщее обозрение для остальных мои слова прозвучали бы, как полный бред.

На похоронах было совсем мало людей. Невольно вспоминая, как проходила церемония прощания с Лилли Кейн, моей первой лучшей подруги, я чувствовала обиду за Мак. Отдать дань уважения Лилли пришли едва ли не все жители Нептуна, вокруг гроба Мак же стояло всего несколько человек: убитые горем родители, растерянный Райан с другом, Уоллес, мы с Логаном да двое её коллег. Миссис Маккензи безостановочно плакала, мистер Маккензи был накачан успокоительными и, кажется, плохо понимал, где находится и что происходит… Под недовольным взглядом Уоллеса я всё же задала несколько вопросов коллегам Мак, но ничего полезного не узнала — как и все остальные, кого я спрашивала об этом ранее, они тоже терялись в догадках, что могло толкнуть Мак на сведение счётов с жизнью.

Уезжать сразу после похорон обратно в Нью-Йорк я и не планировала, в конце концов, раз уж оказалась в родном городе, пусть и по столь печальному поводу, стоило провести время с отцом, но теперь у меня была более веская причина задержаться: я должна была выяснить, имеет ли моя сумасшедшая догадка под собой что-то кроме боли от утраты и нездоровой паранойи. И делать это в доме Дика было удобнее всего.

Личная жизнь Дика меня никогда не интересовала, нас нельзя было назвать друзьями, но они с Логаном были близки ещё со школьных времён, так что я невольно была в курсе всех перемен. Или, точнее, их отсутствия — я знала, что он продолжает поддерживать отношения с Мэддисон. Они начали встречаться примерно в то время, когда мы с Дунканом Кейном расстались, и были первыми друг у друга, но парой так и не стали. Сходились и расходились, встречались с другими людьми, а потом неожиданно оказывались в одной постели, на неделю-другую окунались в страсть с головой, а затем ссорились и разбегались… Чтобы через некоторое время помириться. За прошедшие годы это случалось с такой регулярностью, что никто уже не пытался понять, что именно между ними происходит, просто приняв как факт, что они есть в жизни друг друга и, кажется, это никогда не изменится.

Впрочем, отношениями это называть было бы неправильно, они просто дружили и периодически занимались сексом, однако если раньше меня раздражала необходимость притворяться и делать вид, что присутствие Мэддисон меня не напрягает, теперь это было на руку.

Мэддисон, как и вчера, болтала с Диком у бассейна. При моём появлении они замолчали, но в этом не было ничего подозрительного: им не было дела до Мак ни при её жизни или тем более теперь, но хватало совести не веселиться при мне. В другой ситуации я бы ушла, чтобы не портить никому настроение и не мучать себя, но сегодня у меня были иные планы. Мне было грустно от мысли, что Мак больше нет, но горе отступило перед шансом выяснить правду о смерти моей подруги.

Как бы Мэддисон ни притворялась безмозглой блондинкой, дурой она не была — я знала это совершенно точно, и с ней нужно было быть аккуратной в выборе слов. Спрашивать что-то в лоб было бы верхом неосмотрительности, потому я по большей части отмалчивалась, ожидая, пока Мэддисон расслабится и утратит осторожность. Обычно она не пила, придерживаясь строгой диеты и избегая высококалорийного алкоголя, но вот уже второй вечер подряд я наблюдала за тем, как она опустошает бокалы. И удивляло это не только меня.

— Мэдди, может, тебе хватит? — усмехнулся Дик, закончив смешивать коктейль для меня и наливая себе и Логану виски.

Мэддисон не была пьяна, однако и трезвой её было не назвать.

— Я что, не могу выпить пару бокалов вина в обществе друзей и Вероники? — хмыкнула она, верно расставив акценты, и решительно протянула пустой бокал. — Не жадничай!

Спорить Дик не стал, сделал коктейль и для неё и вернулся на место. Парни болтали о бизнесе, Мэддисон молча пила и бросала на меня странные взгляды, а я незаметно наблюдала за ней. Иногда разговор затихал на несколько минут, но расходиться никто не спешил. Непонятным образом беседа свернула на школьные годы, вспомнилась Лилли, обсуждение свернуло на Дункана…

— А я до сих не верю, что Лилли убил мистер Экхолз, — вдруг заявила Мэддисон.

Логан поперхнулся, Дик вытаращился на Мэддисон, а я немного истерически рассмеялась.

Смерть Лилли стала тем событием, что для нас с Логаном разделила жизнь на беззаботное детство и сложную юность. Лилли Кейн была моей лучшей подругой и любимой девушкой Логана, и нам обоим было неимоверно тяжело её потерять. Вот только если Логан прятал горе за алкоголем и асоциальным поведением, я всеми силами и не считаясь с потерями старалась докопаться до истины и узнать, что на самом деле произошло в тот роковой день. И докопалась. Обвинив в жестоком убийстве не какого-то случайного человека, а отца Логана. Скандал был громким, в Нептун слетелись журналисты со всей Америки… Секс-видео Аарона с Лилли, к сожалению, до суда так и не добралось, и его видели только мы: Логан не мог допустить, чтобы позор Лилли увидели чужие люди, и уничтожил улики, то ли не подумав, что это будет на руку защите, то ли не поверив, что без наглядного подтверждения мотива у обвинения будут серьёзные проблемы с доказательствами. Аарон Экхолз вину не признал, в том числе и поэтому не все поверили в то, что голливудская звезда и любимец женщин убил девушку собственного сына, а затем, несмотря на серьёзные улики, его адвокату удалось выиграть суд и добиться снятия всех обвинений. Но для нас виновность не подлежала сомнению…

И, наверное, изумлением объясняется то, что следующие несколько минут мы молча слушали, как пьяная Мэддисон разглагольствует о несправедливости жизни вообще и моей назойливости в частности. Всерьёз принимать тот бред, что она несла, было невозможно, но слушать было неприятно, и в конце концов Дик велел ей заткнуться и отправляться спать, и, пресекая все возражения, встал, выдернул Мэддисон из плетёного кресла и, легко подхватив на руки, унёс пьяно возмущающуюся девушку в дом. А когда вернулся, извинительно развёл руками:

— Ни разу не видел её пьяной. Прости, Вероника. Не принимай это всё близко к сердцу. Мэддисон в последнее время сама не своя… Её мать очень больна…

— Мать? — переспросила я.

— У неё отказывают почки, нужна пересадка, а с донорами всё сложно, — вздохнул Дик.

— Понятно… — задумчиво протянула я.

Это многое объясняло, особенно если…

— Что именно тебе понятно? — нахмурился Логан, с подозрением смотря на меня.

Дик недоумённо повернулся к нему, не понимая, чем продиктован такой тон, я же потупилась. Логан слишком хорошо меня знал, чтобы не понять по выражению лица, за которым я не следила, что у меня появились подозрения…

— Понятно, почему Мэддисон, которая даже в подростковом возрасте не увлекалась алкоголем, неожиданно напилась, — с честным лицом сказала я, но, кажется, не убедила Логана. И всё же решила не упускать удачный случай и расспросить Дика. — Она изменилась в последнее время, да?

— Ты знаешь, да, — ничего не заподозрив, задумчиво кивнул тот. — Причём неожиданно. Миссис Синклер давно болеет, так что вряд ли дело в этом. Просто в один прекрасный день Мэдди как подменили: утром всё было в порядке, а после обеда… Я спрашивал, что случилось, она сказала, что нашла завещание матери… А потом разоралась и убежала, а когда я снова поднял этот вопрос, отказалась обсуждать произошедшее и велела мне забыть об этом.

Я хмыкнула. Если я права в своих подозрениях… Мэддисон явно ничего не знала о скелетах в шкафах своей семьи, пока не увидела завещание. Интересно, Элен Синклер рассказала правду Мэддисон? Или та не посмела расспрашивать умирающую мать и решила разобраться во всём сама?.. И как бы мне взглянуть на то завещание?..

— И что это значит? — серьёзно спросил Дик.

— Что? — выныривая из размышлений, непонимающе посмотрела на него я.

На лицах Дика и Логана были одинаковые выражения — подозрительность вкупе с недовольством. Логан сразу понял, что я что-то задумала, а теперь и Дик догадался…

— Не объяснишь смысл всех этих вопросов? — не дождавшись от меня ответа, поинтересовался Дик, сильно хмурясь.

Но я не знала, что ему сказать. «Да ерунда, Дик, просто твоя школьная любовь убила мою подругу», так, что ли?

— Серьёзно, Вероника, — подал голос молчавший всё это время Логан, — что происходит?

Если от Дика я могла просто отмахнуться, то с Логаном этот номер точно не прошёл бы. Врать ему я не хотела, так что пришлось признаваться.

Сделав глубокий вдох, я залпом допила коктейль и решительно кивнула.

— Ладно. Хотите знать? Я расскажу. Теперь уже мне не ради кого хранить эту тайну. Но придётся начать издалека. — Парни настороженно переглянулись и уставились на меня, всем видом выражая намерение внимательно слушать. — Когда мы учились в школе, Мак попросила узнать прошлое её родителей. Ну, помните, когда все будто помешались на поиске грязных секретов своих родителей? — Логан с Диком кивнули. — Вот и Мак обратилась ко мне. И я выяснила, что она не родная дочь Маккензи. — Парни непонимающе смотрели на меня. — Когда она родилась, в больнице произошла путаница с новорождёнными, и её отдали Маккензи, а дочь Маккензи — её родным родителям.

— Жесть какая! — неподдельно изумился Дик.

— Через четыре года эта информация всплыла, — продолжила я сухо и безэмоционально пересказывать события, — но скандал замяли — никто не хотел травмировать детей. Было закрытое судебное слушание, больница откупилась… Даже узнав, что дети перепутаны, девочек не стали менять местами — обе семьи решили и дальше воспитывать тех, кого привыкли звать дочерями. Собственно, именно по денежному следу я и вышла на эту историю. Мак приняла это… нормально. Сначала, конечно, была в шоке, но справилась — она любила Маккензи…

— Я не понял, при чём тут Мэддисон? — начал говорить Дик, поймал мой взгляд и застыл с открытым ртом. Стакан в его руке опасно накренился, виски потекло по ногам Дика. Через мгновение он чертыхнулся и вскочил с кресла.

Это было комично, но никому из нас было не до смеха.

И пока Дик пытался салфетками высушиться, я продолжила:

— Синклеры знали, что их родная дочь живёт в другой семье, но также знали и то, что с ней всё в порядке. С Маккензи та же история. Мэддисон повезло попасть в богатую семью, Мак не так повезло, но и Маккензи не бедствовали. В общем, в жизни друг друга никто из них не вмешивался, приняв ситуацию и своё место в ней как реальность. Но миссис Синклер умирает, видимо, ей невыносима мысль, что родная дочь лишена всего того, что даже не ценит приёмная, вот она и внесла Мак в завещание наравне с официальными детьми. И когда Мэддисон нашла завещание — узнала правду. Сложить два и два для неё не составило бы сложности. Мак — копия миссис Синклер, зато сама Мэддисон светлоглазая блондинка в семье кареглазых брюнетов… Что было дальше, можно лишь гадать.

— Ты на полном серьёзе считаешь, что Мэддисон… — Логан не договорил, бросив взгляд на Дика.

— Ты хочешь сказать, что Мэддисон довела Мак до самоубийства?.. — начал Дик, посмотрел на меня и понял, что я имею в виду не это. — Чёрт, Вероника, да у неё ума бы не хватило выдать убийство за суицид! — воскликнул Дик, всё ещё не придя в себя от моего рассказа.

Но я лишь покачала головой.

— Вы оба прекрасно знаете, как я к ней отношусь, однако вы не правы: Мэддисон не дура. Она не гений, тут я не спорю, но поведение не определяет её умственные способности. Ей просто незачем умничать, она выбрала другое амплуа — глупенькой блондинки. Однако вспомните её в школе — она была в числе лучших учениц. Да и колледж дура бы не закончила. Добавьте полицейскую лень, умножьте на платиновую карточку Мэддисон…

— При чём тут карточка? — растерянно спросил Дик.

— Судмедэксперт человек, а значит, есть немалый шанс, что официальное заключение содержит те сведения, что его заставили написать, а не истинную причину смерти.

— Слушай, — резко произнёс Дик, бросая на пол салфетки, которыми машинально продолжал вытираться, — твои теории заговоров…

— Дик, — не повышая голоса, но от того не менее внушительно перебил Логан, и Дик смешался.

Ну да, что бы ни происходило, повышать на меня голос или тем более оскорблять меня Логан никому не позволит. Если я не права, он сам мне об этом скажет. Вот только я слишком часто оказывалась права, чтобы Логан легко отмахнулся от «теории заговора», что так прекрасно вписывается в ситуацию.

— Прости, Дик, — с искренним сожалением пожала я плечами. — Моя лучшая подруга мертва, я просто не могу сделать вид, что ничего подозрительного не произошло.

Он открыл рот для возражений, бросил взгляд на Логана, видимо, вспомнил историю с убийством другой моей лучшей подруги и чем всё закончилось, и досадливо махнул рукой.

— От тебя одни проблемы, Вероника Марс.

Слова Дика не то чтобы меня задели, я прекрасно понимала, что в чём-то он прав — слишком уж часто своими действиями я навлекала неприятности на людей, совершивших правонарушение и живущих обычной жизнью, пребывая в уверенности, что им всё сошло с рук. И от этого страдали не только сами преступники, но и их близкие. Логан и Дик, чьи отцы как раз и были в числе первых моих «жертв», знали это как никто другой. Однако никакой вины за это я не ощущала. А нечего убивать или обманывать инвесторов! Взрослые мужчины, отцы, — что мешало им самим подумать, как преступное поведение отразится на их семьях?..

Под предлогом похода в туалет я покинула парней, чтобы дать Дику время успокоиться. Сумка Мэддисон лежала на диване в гостиной и манила меня. Миссис Синклер была в больнице, Мэддисон спала на втором этаже в спальне Дика, Лорен была в колледже, а мистер Синклер должен был вернуться в Нептун лишь на следующей неделе. Дом был пуст, ключи просились в руки, а единственный, кто мог бы меня остановить, был занят утешением лучшего друга.

Ты ужасный человек, Вероника Марс!

В последний раз оглянувшись на стеклянные двери, я запустила руку в чужую сумку и уже через минуту выскользнула из дома.

Мэддисон жила всего в двух кварталах от Дика, так что брать машину я не стала. Зимой в Нептуне немного народа, особенно в Девятом районе, жители которого могут себе позволить иметь по несколько домов в разных частях страны и проводить время там, где погода наиболее благоприятна. Я проходила мимо тёмных домов, даже не стараясь спрятаться — меня некому было видеть.

В доме Синклеров я была лишь однажды на вечеринке в честь дня рождения Мэддисон, как раз когда Мак узнала, что они её биологические родители, и возжелала посмотреть на то, какая бы у неё была жизнь, если бы не ошибка медперсонала. В тот визит я волновалась за Мак, боясь, что она решит устроить сцену, потому не особенно разглядывала интерьер, но сейчас это не помешало мне быстро сориентироваться. В первую очередь я направилась в кабинет и уже через две минуты держала в руках завещание — оно просто лежало в верхнем ящике стола. Всё оказалось именно так, как я и предполагала: миссис Синклер прямым текстом сообщала, что оставляет всё трём своим дочерям — Мэддисон Синклер, Лорен Синклер и Синди Маккензи.

Впору было посочувствовать Мэддисон, узнавшей правду вот так — случайно, из завещания умирающей женщины, которую она всю свою жизнь считала родной матерью и любила. Но сочувствия во мне не было, только не к девушке, что могла быть причастна к смерти моей лучшей подруги. Вернув документ обратно в стол, я двинулась к лестнице и ещё через минуту оказалась в комнате Мэддисон. Обилие розового цвета, огромный плюшевый медведь в углу… Я не знала, что именно хочу найти, но находки оказались существенными. Мэддисон тоже ничего не прятала, вскрытый жёлтый почтовый пакет с логотипом хорошо мне известной лаборатории просто лежал на столе. А внутри были заключения экспертов, подтверждающих давно известную мне информацию: Мэддисон не имеет общих генов с Элен и Чарльзом Синклерами, в то время как Синди Маккензи является их биологическим ребёнком.

Сфотографировав конверт и результаты тестов, я вернула всё на свои места и покинула чужой дом. Всё это не могло служить доказательствами преступления, в лучшем случае, улики были косвенными. Да, Мэддисон узнала правду, но… Сбившись с шага, я чертыхнулась. Не вчера она узнала, что Синклеры не её родители, а недели назад, но никому не сказала ни слова — это было совершенно не в её стиле!

Ещё когда мы учились в школе, Мэддисон совершенно не умела хранить секреты. Хотя её родители не были медийными персонами, как, например, семья Логана, она жаждала внимания и не упускала случая его привлечь, даже если повод был откровенно плохим. Её дни рождения отмечались с таким размахом, словно она была принцессой — как-то Синклеры даже оркестр привлекли. На её вечеринки приглашались толпы народы. Её достижения сопровождались фейерверками и сотнями шаров. Но это хотя бы можно было понять. В отличие от негативных поводов. Все ссоры Мэддисон были громкими, все выяснения отношений велись на повышенных тонах, о её расставании с Диком знала вся школа, как и о победах на конкурсах или поступлении в университет. Мэддисон физически не была способна скрытничать, ей нравилось находиться в центре событий, каким бы не был повод. И однако же она никому не сказала о том, что узнала из завещания матери, и отправив ДНК на анализ — тоже держала это в тайне.

Почему?

Уж не потому ли, что сразу замыслила нечто недоброе?

Могла она пойти с вопросами к Мак? Говорила ли с матерью?.. Судя по тому, что Мэддисон откуда-то взяла материал Мак, они встречались. Специально? Случайно? Или Мэддисон скрытно утащила, например, стакан, из которого пила Мак? Говорили ли они при этом?..

Вопросы роились в голове мерзкими жирными мухами.

Я зря так поспешно покинула дом Синклеров, нужно было проверить компьютер Мэддисон, возможно, улики были там, но сразу я об этом не подумала, а теперь поздно было возвращаться — и так слишком долго отсутствовала, как бы Логан с Диком не догадались, чем я занимаюсь посреди ночи.

Вернув ключи на место, я бесшумно проскользнула через гостиную и поднялась в спальню — и вовремя: Логан пришёл через две минуты.

— Ты вправду считаешь, что Мак не покончила с собой? — спросил он, раздеваясь. — Уверена, что скорбь и то, что ты терпеть не можешь Мэддисон, не влияют на твои суждения?

— У Мак никогда не было суицидальных мыслей, — покачала я головой, понимая, что он должен был это спросить, и не обижаясь. — Как и серьёзных проблем, чтобы такой выход показался бы удачным. Она не была в депрессии, строила планы… Беспричинно никто с собой не кончает.

Логан не ответил, и разговор затих. Но думать об этом я не перестала. Лёжа в постели и слушая спокойное дыхание уснувшего Логана, я задавалась вопросами, не выдаю ли желаемое за действительное. Логан был прав, я терпеть не могла Мэддисон, а обвинив её в смерти Мак, я сняла бы со своей души огромный камень — перестала бы винить себя, что не заметила тревожащих звоночков и не помешала Мак совершить самую ужасную ошибку в жизни. Если Мак убили — моей вины в том нет, а выведение на чистую воду убийцы станет лучшим утешением… Так что же делать дальше? Отступить — об этом не шло и речи. Но любой мой шаг принесёт лишь боль. Спросить Маккензи, не замечали ли они интерес Мэддисон к Мак — усугубить их горе. Они уже потеряли Мак, что с ними будет, когда они узнают о моих подозрениях в адрес их биологического ребёнка? А Синклеры? Элен умирает, неизвестно, сообщили ли ей о том, что её настоящая дочь погибла, каково ей будет узнать…

Я действительно ужасный человек, потому что понимание, что своей настойчивостью лишь заставлю страдать две семьи, которым сейчас и так приходится тяжело, пусть и по разным причинам, не смогло отвратить меня от решимости докопаться до правды. Я любила Мак, и, как и для её родных, её смерть стала для меня трагедией. Но как бы ни было больно вскрывать правду, убийца должен понести наказание.

* * *

Проворочавшись полночи, то проваливаясь в дрёму, то вновь принимаясь размышлять о причастности Мэддисон к смерти Мак, в какой-то момент я смирилась, что выспаться всё равно не удастся, и решила не мешать Логану. За окном занимался рассвет, когда я бесшумно вылезла из кровати и спустилась на первый этаж.

Приготовила завтрак, позанималась на тренажёрах в спортзале Дика, приняла душ в пустующей гостевой спальне… и определилась с планом действий на ближайшее время. В первую очередь необходимо было разобраться с мотивами Мэддисон.

Дик не был так уж неправ, когда говорил, что она не способна на убийство. Нет, убить мог любой человек, и Мэддисон Синклер не исключение, но это если речь шла о преступлении на почве страсти. Стукнуть по голове, например, или схватиться за оружие во время ссоры. Но спланировать и осуществить убийство, замаскировать его под суицид и не оставить никаких следов… Это намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Я могла бы провернуть подобное, благо у меня было немало опыта в раскрытии разнообразных преступлений, и я знала, на что в первую очередь необходимо обращать внимание, чтобы не попасться. У Мэддисон такого опыта не было.

Как не было у неё и весомого мотива.

Зачем убивать Мак? Ради наследства?.. Несомненно, состояние Синклеров достойно того, чтобы потерять голову от алчности, однако Мэддисон никогда не была жадной, она вообще не осознавала реальную ценность денег, потому что никогда не нуждалась, получая всё, что пожелает, по первому же щелчку пальцев. К тому же она не единственная наследница, бизнес принадлежит её отцу, а наследство матери будет разделено между всеми членами семьи…

И всё же почему она никому не рассказала о результатах ДНК-теста?

Или рассказала, но не Дику?

Безответные вопросы заставляли злиться и метаться из стороны в сторону; любопытство всегда было моей слабостью, я буквально физически не могла не знать ответа на интересующий меня вопрос. Это было подобно зуду, сводящему с ума. И сейчас я чувствовала настоятельную потребность разобраться.

Когда со второго этажа послышалось движение, а затем включилась вода, я поняла, что пора сбегать, — сил на разговоры и тем более объяснения во мне не было.

Покинув Девятый район, я медленно двинулась к центру Нептуна, разрываясь между поездкой в больницу к миссис Синклер и разговором с судмедэкспертом. По-хорошему, следующим шагом должен был стать разговор с врачом, проводившим вскрытие, вот только мне нечем было надавить, а рассчитывать на действенность улыбок не приходилось: если Мэддисон его подкупила, он точно будет молчать, а если нет — пошлёт куда подальше постороннего человека…

В конце концов, я решила обратиться к Райану. Он сам говорил, что не был близок с Мак из-за разницы в возрасте, так что его горе не было таким всепоглощающим, как у родителей, и можно было рассчитывать на адекватность. И не прогадала. Он, конечно, скорбел по сестре, но воспринял её смерть почти спокойно и потому легко согласился побеседовать.

Я подъехала к зданию школы и, ожидая встречи, непроизвольно стала вспоминать прошлое. Я не любила Нептун-хай, но объективно была счастлива в те годы. За исключением перерыва, когда после смерти Лилли весь город выступил против шерифа, и меня, его дочь, накрыло этим негативом, всё остальное время мне не на что было пожаловаться. У меня были Лилли и Дункан, а потом Логан, Уоллес и Мак…

Машина Райана въехала на парковку, и я вышла ему навстречу.

— …значит, ты считаешь, что Синди не покончила с собой? — выслушав мои сбивчивые вступительные слова, в которых было удручающе мало правды, уточнил он.

Я развела руками:

— Честно, Райан, я не знаю, что думать. Мы много лет дружили, и никогда она не думала о самоубийстве. Ты, наверное, этого не помнишь, но после школьного выпускного парень Мак прыгнул с крыши. Сам понимаешь, тема суицида обсуждалась не единожды, и Мак никогда, никогда-никогда не говорила, что понимает, почему он так поступил.

Это тоже не было правдой, мы все прекрасно понимали, почему Бивер шагнул с крыши «Гранд-отеля» — у него просто не было другого варианта. После стольких убийств у Бивера на самом деле не было никаких шансов на нормальную жизнь, и смерть стала для него единственным выходом: допросы, суды, десяток лет в камере смертников и неизбежная казнь — или три секунды полёта до асфальта. Но даже тогда Мак не одобряла самоубийство.

Райан кивнул.

— Значит, это либо несчастный случай, либо…

Я кивнула.

— Понимаю, говорить об этом больно, но…

— Мне всё равно придётся говорить об этом с психологом, — поморщился Райан, — так что не переживай. Спрашивай.

— Расскажи о её последних днях. Не было ничего странного? Может, кто-то звонил или приходил? В каком настроении была Мак?

— Всё было как обычно, — чуть подумав, заговорил он.

Жизнь Мак была подчинена расписанию, составленному самой Мак, и отходить от него она не любила. Любовь к импровизации и спонтанность были, по её мнению, серьёзными недостатками, а попытки нарушить давным-давно установленный распорядок дня безжалостно пресекались. Мак вообще не жаловала перемены и потому даже самые банальные вещи предпочитала вносить в расписание до того, как они произойдут. Она могла пойти выпить кофе с приятелем, но комфортнее себя ощущала, если встреча была запланирована хотя бы за пару дней…

Со слов Райана в последние дни жизни Мак была спокойна и довольна собой. Она не вдавалась в подробности, соблюдая коммерческую тайну, но за ужинами несколько раз упоминала, что один из её проектов на завершающей стадии и сулит громкий успех. Вечера Мак проводила дома, за компьютером, как, впрочем, и выходные, и всё, что было известно Маккензи о её досуге, так это о планах в следующем месяце отправиться в Нью-Йорк — на конференцию и ко мне в гости. Райан заметил в сестре некоторую задумчивость в начале недели, но не придал этому значения, понятия не имея о том, что могло послужить причиной.

Если бы Мэддисон обратилась к Мак с просьбой стать донором или даже просто подошла бы поговорить, Райан наверняка бы заметил — Мак едва ли умела скрывать эмоции, тем более дома, где не было нужды держать лицо и притворяться. Но семья ничего не заметила…

— Когда врач сказал, что Синди наглоталась таблеток, мы, признаться, не поверили. Мама даже плакать перестала от удивления. Моя сестра терпеть не могла таблетки!

Я вспомнила, как Мак отказывалась от таблеток при сильнейшей головной боли, и кивнула. В это действительно было трудно поверить.

— То лекарство у неё стояло несколько лет. Кажется, даже срок годности кончился — Синди ни разу их не открывала, — продолжил Райан. — Я не понимаю, что произошло. Если бы Синди хотела покончить с собой… Вероника, она не выбрала бы таблетки.

— Я тоже так думаю, — вздохнула я.

Но если Мак не проглотила горсть успокоительного, как то попало в её организм?

— Райан, вопрос может показаться странным, но… ты не помнишь, что именно сказал врач? — он смотрел недоумевающе, и пришлось пояснить: — Речь шла именно о таблетках? Их обнаружили в желудке? Или вывод о передозировке сделали по результатам анализа крови?

— Н-не знаю… А это важно?

— Кто знает, — вздохнула я.

Отпустив Райана на занятия, я заехала за кофе, а затем наконец двинулась на встречу с биологической матерью Мак.

Годы назад в больницу не пускали посторонних, и чтобы встретиться с Мэг Мэннинг мне приходилось исхитряться с подделкой пропусков… Сейчас правила изменились и в больницу удалось попасть без лишних сложностей — никто не спросил, что мне надо и к кому я пришла, так что я легко и просто проникла внутрь и, помня, что говорил Дик, двинулась на поиски отделения нефрологии.

Найти палату миссис Синклер оказалось даже легче, чем я думала.

Я не знала её лично, но видела пару раз в школе, когда она приходила на родительские собрания и на выпускной Мэддисон, на различных мероприятий рядом с мужем, на фото в газетах… и потому перемены во внешности не оставили и грана сомнений в том, что дни миссис Синклер сочтены.

— Здравствуйте, — почти шёпотом протянула я, неуверенно входя в палату. — Меня зовут Вероника Марс…

— Здравствуй, Вероника, — с долей удивления кивнула она, доброжелательно улыбнувшись.

Она была похожа на Мак. Вернее, это моя лучшая подруга была похожа на свою настоящую мать. Те же тёплые карие глаза, та же мягкая улыбка на губах. В носу защипало.

Зачем я здесь? Этой женщине и так плохо, неужто во мне не осталось ничего человеческого, раз я собираюсь омрачить её, быть может, последние часы рассказом о смерти её ребёнка?

— Проходи, — ласково махнула она рукой на стул. — Что привело тебя сюда, Вероника?

— Миссис Синклер… Простите, я…

Она улыбнулась.

— Зови меня Элен. Ты же училась вместе с моей дочерью, да?

Я кивнула и, сделав глубокий вдох, набралась решимости, чтобы сразу расставить все точки над «i»:

— С вашими обеими дочерями.

И без того бледное лицо сравнялось по цвету с простынями, она прижала руку ко рту, давя возглас… И я решила начать с объяснений, а не допроса.

— В предпоследний школьный год многие одноклассники стали интересоваться своими родителями, — заговорила я, нарушив тишину. — Поведение подростков редко нравится родителям, те читают нотации, наказывают, а порой злоупотребляют фразами «я в твои годы…», вот ребята и стали искать информацию о родительских грешках, чтобы отбиваться от упрёков. Вы, должно быть, знаете, что мой папа был шерифом. После увольнения он открыл детективное агентство, а я ему помогала… Моя подруга любила свою семью, но её расстраивало, что они её совсем не понимают. Разные интересы, разные темпераменты… Она попросила покопаться в их прошлом, и я выяснила историю с больницей… Миссис Синклер, Элен, Синди знала, что вы её мать.

Она молчала. Смотрела на меня с мукой в глазах, а по её щекам текли слёзы.

— Мак нормально приняла правду, — утешительно коснулась я её руки. — Она действительно любила Маккензи и не винила вас за то, что, узнав правду, вы не стали менять девочек местами. Думаю, вы следили за её жизнью и потому знаете, что это не повлияло на неё. У Мак всё было хорошо…

— Она приходила как-то, — прошептала миссис Синклер. — После вечеринки Мэддисон. Сказала, что забыла сумочку. Я не поняла тогда, что она всё узнала. Хотела сказать ей правду, много лет хотела, но…

— Не хотели рушить свою семью, — закончила я фразу.

Она кивнула, беззвучно плача.

— Мэдди бы это убило, — оправдываясь, всхлипнула Элен. — Она ревновала даже к Лорен, а если бы узнала…

— Она узнала.

— Что?! — прохрипела Элен, попыталась сесть, но сил не хватило.

— Ваше завещание, — пояснила я, помогая ей устроиться удобнее. — Она его нашла.

Бледнеть дальше было некуда, и миссис Синклер стала сереть.

Я беспокойно посмотрела на тревожно запищавший монитор и оглянулась на коридор.

— Мэддисон знает?! — всполошилась Элен, снова пытаясь привстать и тоже смотря в сторону коридора, словно боялась, что дочь ворвётся в палату с упрёками.

— Уже несколько недель, — кивнула я.

— В каком смысле… Постойте… Этого не может быть…

— Миссис Синклер, мне очень жаль, но…

Однако произнести ужасную новость я не смогла, и Элен меня перебила:

— Вероника, я знаю, что вы дружите с моей Синди. Скажите мне, что происходит?

Я шла сюда как раз за этим. Сказать правду, задать вопросы. Но я не была настолько уж бездушной. Мне до слёз было жаль миссис Синклер.

— Мэддисон получила результаты генетической экспертизы, она знает, что не ваша дочь. В отличие от Мак.

Она прикрыла глаза, несколько секунд молчала, комкая плед, а затем покачала головой.

— У меня редкая группа крови — четвёртая отрицательная, потому найти донора очень сложно. Врачи рекомендовали прямую пересадку от живого донора — родственника, предложили проверить дочерей, но я отказалась. Лорен слишком юна, а Мэддисон… Я сказала, что против, потому что любая операция — это риск, а ещё я не хочу, чтобы у моих девочек-красавиц появились уродливые шрамы. Видимо, Мэдди что-то заподозрила.

— Наверное, с этого всё и началось, — вздохнула я. — Элен… Мне больно это говорить, но вы должны знать…

— Что ты здесь делаешь?!

Я натурально подпрыгнула, миссис Синклер вздрогнула, и мы обе с ужасом уставились на Мэддисон, стоящую в дверях.

— Я задала вопрос, Вероника Марс!

Что я могла ответить? «Пришла разбить сердце твоей умирающей матери»?

— Я пригласила Веронику, — неожиданно твёрдо произнесла Элен.

— Мама?! — изумлённо застыла та.

— Почему ты не пришла ко мне, Мэдди, когда узнала правду?

Мне захотелось испариться или стать невидимой — в этой семейной сцене я была совершенно лишней.

Мэддисон прищурилась, закрыла дверь и сделала два шага к постели матери, смотря на неё с яростью.

— А почему ты всю мою жизнь мне лгала?

— Правда никому не пошла бы на пользу, — не дрогнула та, хотя пальцы снова вцепились в плед до побелевших костяшек.

— Ты не имела права мне лгать!

— Я твоя мать, Мэдди…

— В том-то и дело, что нет! — выкрикнула Мэддисон.

Идя в больницу, я не знала, что жду от разговора. Мне казалось, я была готова к слезам и той боли, что причиню своими словами, но попасть в эпицентр семейного скандала я определённо не планировала.

Мы были знакомы с Мэддисон с первого класса. Мы никогда не дружили, но много лет вращались в одной компании и потому достаточно хорошо знали друг друга. Мы обе были натуральными блондинками, но у нас были противоположные амплуа: я рвалась из кожи вон, чтобы доказать всем и каждому, что я умна, Мэддисон же старательно притворялась дурочкой. Но она никогда не была глупой, хотя об этом часто было трудно не забыть, настолько хорошо она играла свою роль. Она была избалованной богачкой, привыкшей получать всё по первому слову, ей не приходилось даже стараться — мир будто был создан для её удобства и удовлетворения её желаний… И всё же это не повлияло на способность Мэддисон хладнокровно действовать, когда перед ней возникло препятствие.

Болезнь матери напугала Мэддисон, а отказ проверять её в качестве донора заставил насторожиться. Конечно, любая операция — это риск, но шрамы в качестве аргумента показались ей откровенной глупостью, особенно с учётом достижений пластической хирургии. Вопреки желаниям матери Мэддисон сдала анализы и узнала, что не может быть донором — группа крови не совпадала. Причём не совпадала настолько, что у неё впервые появились подозрения в том, что Элен Синклер её мать.

— У меня первая группа крови, мама. Не подскажешь, как такое возможно?

Мы давно закончили школу, но кое-что из программы крепко зацепилось в памяти. Какой бы ни была группа крови второго родителя, если у одного — четвёртая, то у ребёнка не может быть первой.

Именно это вспомнила Мэддисон, узнав результаты. И решила разобраться в непонятной ситуации, рассчитывая найти опровержение бредовой версии с удочерением, а вместо этого наткнулась на завещание, из которого узнала о Мак.

Дальше было просто. Сравнив даты рождения, отличающиеся на один день, Мэддисон поняла, что они с Мак не могут быть одновременно дочерями Элен. Присмотревшись к своей семье и Маккензи, заметила явное сходство Мак с Синклерами, а своё — с Маккензи, поискала в интернете и нашла ту же самую статью, что в своё время открыла правду и мне.

Сложно представить, что Мэддисон почувствовала в тот момент, сейчас она шипела и сыпала язвительными фразами, не обращая внимания ни на слёзы матери, ни на моё присутствие.

Говорить с родителями Мэддисон не сочла нужным — они лгали ей всю её жизнь, потому доверия не вызывали. С Мак же общаться она не хотела, иррационально возненавидев ту за сам факт её существования. И всё же удостовериться, что Синди Маккензи действительно дочь Синклеров, Мэддисон сочла необходимым, выследила её на обеденном перерыве и, дождавшись благоприятного момента, подобрала салфетку… Ну и спустя положенное время получила результаты генетической экспертизы, поставившие жирную точку в сомнениях.

Я была чужим человеком, но корила себя за то, что подняла эту тему и причиняю боль миссис Синклер. Мэддисон любила приёмную мать, но била словами наотмашь, не давая возможности объясниться, оправдаться или хотя бы извиниться.

Монитор пищал без перерыва, давление и пульс Элен зашкаливали, она задыхалась…

— Мэддисон, заткнись, — не выдержала я, отталкивая её в сторону и нажимая на кнопку вызова врача.

— Не смей мне указывать! — рявкнула та, но не успела продолжить — в палату вбежала медсестра и сразу же засуетилась вокруг пациентки, выставив нас в коридор. — Довольна собой, Вероника Марс? — с ненавистью спросила Мэддисон через несколько долгих минут.

Мы обе стояли рядом с палатой, наблюдая за действиями медперсонала, пытающихся стабилизировать состояние миссис Синклер.

— А ты? — огрызнулась я. — Что, треть огромного состояния — недостаточной показалась? Особенно с учётом того, что ты не имеешь на неё никаких прав?

Мэддисон отшатнулась, словно я её ударила, а затем сощурилась и, вцепившись в мой локоть, приблизилась вплотную и зашипела мне в лицо:

— Идиотка! Вечно ты несёшь чушь! Я хотела спасти маму! Она умирает, ей нужна пересадка, а твоя малахольная подружка была единственной, кто мог ей помочь!

Пальцы Мэддисон причиняла боль, но я не обращала на это внимания. Я понятия не имела, какая группа крови у Мак, однако могла с высокой вероятностью предположить, что та согласилась бы стать донором — не только потому, что Элен её биологическая мать, просто Мак была очень хорошим человеком.

Так что же получается, Мэддисон была последним человеком, кому была выгодна смерть Мак?..

— Ты разговаривала с ней об этом? — не поверила я.

Если бы Мэддисон обратилась к Мак с такой нетривиальной просьбой, я бы знала. Я была единственным человеком во всём мире, кто знал, что Мак — дочь Синклеров, так что именно со мной она бы связалась. Но в воскресенье, когда мы в последний раз разговаривали, ничего особенного не обсуждали. Знай Мак, что её биологическая мать умирает, нуждаясь в донорской почке, она бы точно не утаила бы это от меня…

Мэддисон высокомерно взглянула на меня и наконец расцепила пальцы, отпуская мою многострадальную руку.

— Не твоё дело, — оттолкнула она меня и вернулась в палату, где врачи как раз закончили помогать миссис Синклер.

Потоптавшись пару минут в коридоре, я поняла, что рассчитывать на продолжение разговора явно не стоит, и покинула больницу.

Как это часто бывало, погрузившись в расследование, я забыла обо всём на свете, и потому даже не соизволила предупредить о том, что пропаду на целый день. Нельзя сказать, что Логан волновался за меня, в конце концов я давно не была ребёнком, что не может постоять за себя, да и время в Квантико сказалось на моих умениях самым положительным образом, но ему явно была неприятна моя отстранённость.

— Почему ты считаешь, что Мак убили?

Внезапный вопрос заставил сбиться с шага и замереть посреди гостиной.

— Что? — оттягивая момент, когда придётся отвечать, переспросила я.

— Почему ты подозреваешь Мэддисон?

После разговора в больнице я уже не была так уверена в виновности Мэддисон, но говорить об этом не хотелось.

— Когда я говорила, что арест Кунца ничего не значит, а убийца Лилли всё ещё на свободе, все тоже не верили и считали, что я сошла с ума, потеряв лучшую подругу, — огрызнулась я. — Мак не была в депрессии и не пила снотворное, у неё не было причин убивать себя!

— Ты не можешь знать этого наверняка, — спокойно возразил Логан.

В этом мы были похожи. Не отступали, столкнувшись с первыми ж трудностями.

Обычно я считала это достоинством, но в данный момент упорство было мне не на руку.

— Логан, что ты хочешь мне сказать? — разозлилась я. — Ничто не говорит в поддержку версии о самоубийстве, но почему-то никого не удивляет отсутствие хоть какого-то следствия. Я должна сделать вид, что верю в официальную версию и смириться со смертью Мак? Этого не будет.

— Нет, — смягчился он. — Я не прошу тебя ни с чем смиряться. Но раз уж ты вспомнила Лилли… Справедливость восторжествовала, как мы и хотели, но ты правда считаешь, что её цена была справедливой?

Кейны были уверены в виновности Дункана и, защищая сына, заплатили умирающему Эйблу Кунцу, чтобы тот взял вину на себя. Амелия Делонгбрэ, его дочь, погибла потому, что я не поверила в официальную версию и принялась копать. И не только она. Если бы я оставила всё, как есть… да, настоящий убийца остался бы безнаказанным, но…

— Я не могу, — опустив взгляд в пол, жалко проблеяла я, чувствуя, как слёзы собираются в глазах. — Не могу просто смириться, не узнав правды.

Логан подошёл и обнял меня.

— Я не прошу тебя перестать быть собой, — мягко сказал он, целуя меня в макушку. — Всего лишь помнить, что тебя окружают живые люди, и не бросаться обвинениями, не имея железных улик.

— Я не…

— Вероника, ты обвинила Мэддисон в убийстве на основании того, что ты её ненавидишь с детства. Да, Мэддисон оказалась связана с Мак не только учёбой в одной школе, но это не улики и не доказательства её виновности…

— Она сказала, что хотела спасти мать.

— Что?

Я отстранилась и подняла голову, чтобы посмотреть Логану в глаза.

— Мэддисон сказала, что дело было не в наследстве. Мак — дочь Элен Синклер, которая умирает от острой почечной недостаточности. У неё редкая группа крови, и Мак могла стать донором для биологической матери.

Логан нахмурился.

— Но тогда Мэддисон вдвойне невыгодна смерть Мак.

Он был прав, но признавать это не хотелось.

— Если только Мак согласилась стать донором.

В глазах Логана светился протест, но он слишком хорошо меня знал, чтобы продолжать спор.

— Что ты собираешься делать?

— Попробую добраться до заключения судмедэксперта.

— И что это даст?

Я пожала плечами. Я не знала, что это даст. Если убийственная доза снотворного попала в организм Мак не с таблетками, во что не верила ни я, ни Райан, то про самоубийство можно было забыть. С другой стороны, подписавший свидетельство о смерти врач должен был обратить на это внимание…

— Нужно разговорить Мэддисон, — вдруг сказал Логан.

Я неверяще посмотрела на него.

— Ты же не успокоишься, — ответил он на незаданный вопрос. — Я не хочу, чтобы ты изводила себя этими мыслями, нужно прояснить ситуацию раз и навсегда, оплакать Мак и жить дальше.

— Но Мэддисон…

Логан кивнул.

— Да, в отличие от тебя, я не считаю её худшим представителем человечества, уж прости. У меня с ней хорошие отношения. Но вряд ли это так и останется, если ты будешь подозревать её в убийстве своей подруги. Не можешь остановить катастрофу — возглавь её.

Я хмыкнула.

— Значит, я поговорю…

— Нет, Вероника, — перебил Логан. — С Мэддисон буду говорить я. А ты — молчать и слушать. Иначе вместо разговора будет скандал, а вместо ответов — обида и крики.

Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— А Дик?

— С Диком я разберусь, — многообещающе хмыкнул Логан. — А пока отвлекись от подозрений. Ты ела? Может, съездим к океану?..

* * *

Когда Дик вернулся домой с работы, Логан спровадил меня «погулять». Не знаю, о чём он говорил с лучшим другом, как убедил согласиться, но Дик бросил на меня долгий взгляд и кивнул. И ужинали мы вчетвером.

Общество Мэддисон никогда не доставляло мне удовольствия, но раньше я легко и непринуждённо поддерживала общий разговор, без особого напряжения болтая с ней за общим столом на отвлечённые темы. Сегодня всё было иначе. В столовой висела вязкая тишина. Дик хмуро смотрел перед собой, Мэддисон бросала на меня недовольные взгляды, однако молчала. Я тоже предпочла не затевать ссору и, следуя указаниям, сосредоточила внимание на еде.

— Мэдди, ничего не хочешь сказать? — нарушил затянувшееся безмолвие Логан.

— О чём ты? — ненатурально удивилась та.

— Вероника подозревает тебя в убийстве Мак, — с ошеломляющей откровенностью прямо сказал Логан. — Мы все знакомы с детства и отлично друг друга знаем, нет смысла притворяться и делать вид, что всё хорошо. Вероника рассказала нам о том, что ты дочь Маккензи, а Мак — Синклеров. Так что давай просто поговорим…

Дик смотрел на стол, моя голова была опущена, Мэддисон шокированно застыла, и лишь Логан невозмутимо ждал ответа.

— Расскажи, — мягко подтолкнул он Мэддисон, дав ей минуту на осознание сказанного. — Не представляю, каково тебе было узнать, что тебе всю жизнь лгали…

Люди умеют удивлять.

Я знала Логана с двенадцати лет, мы были друзьями и врагами, любили и ненавидели друг друга, последние годы мы жили вместе, как семья… и всё же он по-прежнему умудрялся удивлять меня, показывая доселе скрытые стороны своей личности. Прямой и резкий, обычно Логан не прибегал к хитрости, но сейчас он так легко и естественно откровенно манипулировал чувствами Мэддисон, что это не могло не поразить. Особенно потому, что это сработало.

Кажется, красивая, богатая и успешная Мэддисон, на чьём месте мечтала бы оказаться почти любая девушка, была ужасно одинока. Потому поделиться серьёзными проблемами, внезапно навалившимися на неё следом за болезнью матери, ей оказалось не с кем. У Мэддисон не было близких подруг, она предпочитала мужское общества, а точнее, общество Дика. Но с ним она нынешнюю ситуацию по какой-то причине не пожелала обсуждать…

Слова хлынули, как будто плотина испарилась в одно мгновение.

Логан бросил на меня предупреждающий взгляд, призывая к терпению, но у меня и в мыслях не было прерывать эту исповедь — если человека не перебивать, он скажет намного больше, чем собирался.

Мои предположения полностью оправдались — всё было именно так, как я и подозревала. Даже хуже.

Сначала Мэддисон действительно была в шоке. Чтение завещания и сгоряча сделанный ДНК-тест заставили её переосмыслить всю свою жизнь, и хотя обида на родителей — на обе пары родителей! — была огромной, маму она искренне любила, так что первой через шок пробилась мысль о донорстве.

— Ей ничего не стоило спасти маму! — стукнула кулаком по столу Мэддисон.

Никто не возразил ни единым звуком, хотя, конечно, истинным это высказывание не было — цена была немалой: риск при операции, жизнь с одной почкой и даже самое банальное — правда всё изменила бы в жизни Мак, Райана, Лорен, всех четверых родителей… Но желание спасти мать можно было бы понять.

И всё же просто встретиться с Мак и объяснить ей ситуацию Мэддисон не смогла. То ли не осмелилась, то ли не верила, что это поможет… Она и сама не знала, что её остановило. Вместо этого она решила пойти по сложному пути…

Она вдруг замолчала, будто очнувшись, и обвела присутствующих взглядом.

— Это уже неважно, — явно нервничая, суетливо произнесла она, вставая из-за стола.

Я открыла рот, но Логан меня опередил:

— Сядь! — резко приказал он. — Ты, кажется, не поняла, что дело серьёзно? Мэддисон, Вероника тебя не в эгоизме обвиняет, а в убийстве. И если ты здесь и сейчас не скажешь то, что снимет с тебя все подозрения, она пойдёт с этим в полицию. В твоих интересах ответить на все вопросы и не выносить ситуацию на суд публики.

Она обожгла меня ненавидящим взглядом, но покорно опустилась обратно на стул.

— Что тебе надо?

— Для начала алиби, — быстро ответила я. — Где ты была в день смерти Мак?..

— Дома!

— …и кто может это подтвердить? — закончила предложение я.

Мэддисон замялась.

— Зачем мне было её убивать? — визгливо сказала она, с мольбой взглянув на Дика и Логана, но парни не стали вмешиваться.

— Если бы Мак отказалась… Хотя… Ты вообще сказала ей, что её мать умирает?

Мэддисон снова сверкнула глазами.

— Это моя мать!

— Ты не помогаешь снять с себя подозрения, — буркнула я.

Поведение Мэддисон… Эмоциональность была ей свойственна, как и любовь к театральности, но истеричкой она не была, умела притворяться и изображать чувства, которых на самом деле не испытывала. Но сейчас она ужасно играла.

— Мэдди, — подал голос Дик, увидевший то же, что и я, — Вероника права. Просто скажи, как есть. Даже если считаешь, что это твоё личное дело и никого не касается. Ты же знаешь её, она не отстанет.

— Ты сказала Элен о том, что произошло с её родной дочерью? — перебила я, догадываясь об ответе, и не ошиблась: Мэддисон потупилась. — Хочешь, чтобы к ней в палату заявился Лэмб с вопросами?

— Ты не посмеешь! — прошептала побледневшая Мэддисон.

— С чего бы? — издевательски ухмыльнулась я. — Моя лучшая подруга мертва, мне нет дела до переживаний семьи предполагаемого убийцы.

Однако вместо того, чтобы наконец сказать, что делала во время убийства, и тем самым снять с себя подозрения, Мэддисон вскочила с места, опрокинув стул, и бросилась в двери. Дик дёрнулся было её остановить, но его рука безвольно повисла в воздухе.

Что ж, это было предсказуемо. Мэддисон Синклер не созналась в убийстве и не предоставила никакой информации, чтобы снять с себя подозрения.

— Я не верю, что она могла убить Мак, — нарушил молчание Логан. — Если бы речь шла о чём-то спонтанном — может. Если бы Мак застрелили, столкнули с дороги на скорости, вытолкнули в окно… Но как бы Мэддисон заставила её проглотить пригоршню таблеток?

Я хмыкнула — Логан почти дословно воспроизвёл мои собственные мысли по этому поводу.

— Я не уверена, что дело вправду было в таблетках. Нужно всё-таки поговорить с судмедэкспертом.

Дик недовольно посмотрел на меня, но не стал возражать. Махнул рукой и, бросив, что идёт спать, двинулся к лестнице. Мы проводили его задумчивыми взглядами, а когда наверху хлопнула дверь, Логан строго взглянул на меня.

— Что ты собираешься делать?

— Начну со счетов доктора, проводившего вскрытие, — я пожала плечами.

Я знала, что поступаю правильно, и не чувствовала себя виноватой, однако было слегка не по себе от того, что действую против подруги Дика, живя в его же доме.

— Я имел в виду Мэддисон. Ты правда пойдёшь к шерифу с этим?

— Не говори глупостей, — поморщилась я. — Даже если бы у меня было на руках её признание, Лэмб не стал бы меня слушать. Без железных улик к нему нет смысла соваться.

— А миссис Синклер?

Я посмотрела на Логана и вздохнула.

— Я уже сделала больше, чем было нужно. Теперь, когда она знает, что Мэддисон всё выяснила про подмену, ей непременно захочется встретиться с Мак. Думаю, если не сегодня, то завтра она поговорит с Лорен…

— И Лорен ей и скажет, что Мак мертва, — закончил мысль он и вздохнул. — Жалко её. Я знал её, когда мы учились в школе, и она мне нравилась. Хороший человек, заботливая мать, гостеприимная хозяйка…

— Жалко, — согласно кивнула я.

Говорить, что это не заставит меня остановиться, не было нужды: мы оба знали, что пока я не докопаюсь до истины, не смогу остановиться. По чьим бы головам мне не пришлось идти к истине.

Провал с Мэддисон не смог испортить мне настроение потому, что я не особо-то и рассчитывала на успех, но лёгкая досада всё же ощущалась. Многочисленные проблемы в юности приучили меня не быть наивной и в мир во всём мире я не верила, как и в деятельное раскаяние. Если уж человек пошёл на преступление, он сделает всё, чтобы не попасться, а признание — последнее, чего стоит ожидать. Однако было то, чего я не могла понять уже очень долгое время: зачем скрывать правду в ситуации, подобной нынешней, когда простое объяснение может снять все подозрения и погасить конфликт на ранней стадии. Молчание в этом случае было откровенно глупым решением. Разумеется, афишировать некрасивые поступки никому не хочется, но когда на кону стоит обвинение в убийстве — не до сохранения репутации.

Время было ещё не позднее, аппетит пропал, потому я легко согласилась на предложение Логана съездить к океану, и вскоре мы уже гуляли по берегу. Перед Диком я не испытывала вины, а вот перед Логаном было немного стыдно. Конечно, у меня лучшая подруга погибла, это служило весомым оправданием, но всё же то, как я его игнорировала, было неправильным. В особенности с учётом того, что Логан готов был меня поддержать во всём, даже в обвинениях в адрес его давней подруги.

Я была уверена, что мне не удастся выбросить из головы размышления о причинах смерти Мак и причастности к этому Мэддисон, но Логан смог завладеть моим вниманием и отвлечь, и проведённые на пляже полтора часа привели в порядок мысли и чувства. Впервые с момента, как я узнала о смерти Мак, я ложилась спать не заплаканной.

Полноценный восьмичасовой сон сказался благотворно и с утра я была полна решимости возобновить расследование и выяснить, что на самом деле произошло с моей подругой.

За годы дружбы Мак успела научить меня немалому числу трюков. Я столько раз обращалась к ней с просьбами найти что-то в сети, что в какой-то момент это превратилось в игру. Если мне нужны были распечатки звонков, Мак показывала, как взломать телефонную компанию. Если я просила доступ к камерам, Мак писала для меня программку и вручала флэшку в качестве бонуса к видеозаписям. Если мне нужен был доступ к чьим-то счетам, она придумывала способ взлома аккаунта (взламывать банк мы обе по понятным причинам не торопились).

И сейчас я с печальной улыбкой использовала всё, чему она меня научила, чтобы вычислить её убийцу.

Оливия Хайнс, чья подпись стояла под отчётом о вскрытии, четыре года работала по специальности и пользовалась хорошей репутацией. Мать-одиночка, дочь Софи, долги за учёбу, брат в Сан-Квентине… Информации было не много, но все факты наталкивали на вполне определённые мысли. На первый взгляд мисс Хайнс была отличным кандидатом для подкупа.

Собрав информацию, я решила лично поговорить с Хайнс. Мне особо нечем было на неё надавить, вряд ли она просто так выложит мне правду о нарушении должностной инструкции — за такое не то что работы лишиться можно, но и отправиться в тюрьму, — однако с чего-то начинать было нужно. Но стоило мне сесть в машину и тронуться с места, как зазвонил телефон, и срывающийся голос попросил приехать в больницу.

— Лорен? — на удачу предположила я, поскольку больше не было подростка, у которого был повод мне звонить.

— Да, это я. — Кажется, она удивилась, что несмотря на сбивчивость и невнятность, я смогла понять, кто звонит. — Пожалуйся, мисс Марс, это важно. Моя мама…

— Я приеду, — только и сказала я.

Ну что ж, я была права, Элен рассказала всё младшей дочери. И это значит, что она или уже узнала о смерти Мак, или вот-вот узнает это…

Когда я приехала в больницу, Лорен переминалась с ноги на ногу у палаты. Красные запавшие глаза, искусанные губы…

— Это правда?! — она бросилась ко мне, схватила за руку, заглянула в глаза. — Мисс Марс…

— Вероника, — мягко поправила я. — Лорен… Что тебе сказала мама?

— Что Мэдди мне не сестра. Что её перепутали в роддоме, и когда это выяснилось, они и другая семья не смогли отказаться от детей, которых четыре года любили как своих. И что Мэдди всё узнала.

— А про… твою настоящую сестру? — осторожно спросила я.

Она помотала головой и всхлипнула.

— Не успела. Ей стало плохо, мама сказала поговорить с тобой. Сказала, что ты всё знаешь… — из её глаз потекли слёзы, и Лорен жалобно посмотрела на меня: — Ты действительно всё знаешь?

Я кивнула, сглотнув ком в горле.

— Как твоя мама?

— Плохо. Врачи стабилизировали её состояние, но долго она без новой почки не протянет. Как ты думаешь, моя настоящая сестра согласится провериться?

— Пойдём, — я мягко потянула её к лифту. — Поговорим в спокойном месте.

Итак, Лорен не знает про Мак. Рассказ матери её шокировал, конечно, но заронил семена надежды. И теперь мне предстоит безжалостно вырвать их из сердца этой милой девушки и сказать, что она никогда не сможет узнать родную сестру, что их маме никто не поможет, потому что Мак чуть-чуть не дожила до этого дня.

Но всё оказалось даже хуже, чем я думала. Лорен и Мак, оказывается, были знакомы. Теперь можно было лишь гадать, о чём думала Мак, однако она не ограничилась тем мимолётным знакомством с сестрой, что произошло сразу после того, как она узнала правду о своём происхождении. Пару лет спустя Мак вполне осознанно познакомилась с Лорен через Райана, с которым та вместе училась, и поддерживала пусть не сестринские, но довольно близкие отношения.

— С Мэддисон мы никогда не ладили, — плакала Лорен, сидя рядом со мной на лавке в больничном саду. — Я всегда думала, что дело в разнице в возрасте, но когда познакомилась с Мак, поняла, что дело в самой Мэдди. Мак стала для меня той сестрой, о которой я всегда мечтала… И теперь, когда её нет, ты говоришь, что она и была моей настоящей сестрой…

С Лорен я провела больше двух часов, безуспешно пытаясь её успокоить и утешить. Её искреннее горе разрывало сердце, и я не знала, как сказать — да и стоит ли вообще об этом говорить, — что подозреваю Мэддисон в том, что она замаскировала смерть Мак под самоубийство. Но Лорен всё решила за меня.

— Вероника, ты же была детективом, да? — Я настороженно кивнула. — Как ты думаешь, Мак действительно покончила с собой? Просто я подумала… — она замялась, а не дождавшись возражений, неуверенно продолжила: — Я не была её лучшей подругой, но мне не кажется, что Мак могла бы так поступить. У неё не было причин убивать себя… Я могу нанять тебя? Пожалуйста, я должна быть уверена…

Я взяла её за руку, Лорен тут же замолчала и больными глазами уставилась на меня.

— Я не думаю, что это было самоубийство, — покачала я головой. — Но, Лорен, подумай, готова ли к тому, что можешь узнать?

— Что ты имеешь в виду? — испуганно выпрямилась она.

Я могла промолчать. Могла отказаться. Но не сделала этого.

— Прости, но… я подозреваю Мэддисон.

Лорен ахнула и потребовала объяснений, пришлось во всех подробностях рассказывать историю с самого начала. Когда я замолчала, Лорен отвернулась и стала смотреть в сторону. И только десять минут спустя она вновь повернула голову ко мне и решительно кивнула:

— Я хочу знать правду. Если Мэдди замешана… Я не знаю, что буду делать. Но Мак… Господи! Она же была моей сестрой! Как я могу просто забыть об этом?!

Лорен снова расплакалась, я принялась её снова утешать…

Что ж, всё прошло намного лучше, чем можно рассчитывать в самых смелых ожиданиях. Тяжело узнавать такие вещи, но Лорен приняла реальность, а благодаря мне это прошло не так болезненно, как если бы она всё узнала от Мэддисон. А ещё у меня теперь есть благословение семьи на то, чтобы заниматься поисками. Пусть Макензи всю жизнь были родителями Мак, Лорен была её родной сестрой и имела право решать.

В морге, куда я поехала несмотря на задержку, доктора Хайнс не оказалось.

— Её вызвали в Йолдору, — парень со шваброй охотно отвлёкся от своего занятия, чтобы ответить. — Там двойное убийство, так что вряд ли она вернётся скоро.

— У вас тут, вроде, работы не очень много? — издалека зашла я.

Парень, оказавшийся парамедиком, подрабатывающим в свободное время в морге, с радостью ухватился за повод отложить уборку и поболтать с красивой девушкой. Ему было всё равно, кто я и с какой целью пришла, он с готовностью рассказывал о делах в морге и докторе Хайнс, сетовал на слишком низкую оплату и то, что доктор, которая должна была стать его наставником, ничего не объясняет и даёт странные распоряжения…

За полчаса я узнала о жизни Кевина такие подробности, что не каждому психоаналитику доводится выслушивать, но это было не напрасно, потому что о своём боссе он тоже рассказал немало. О борьбе за опеку над ребёнком, проблемах с деньгами из-за необходимости оплачивать дорогих адвокатов, о небрежности доктора…

К сожалению, словоохотливый Кевин не собирался покидать помещение и предоставлять мне доступ к кабинету доктора Хайнс, а без этого не было возможности добраться до улик или даже просто подтвердить факт их наличия. В морг явно придётся возвращаться ночью, благо замки на всех увиденных дверях не представляли для меня никакой сложности.

Покинув здание морга, я уже не сомневалась, что причина смерти Мак указана неверно, оставался только один вопрос: заплатили доктору за это или же личные проблемы заставили её небрежно провести вскрытие.

Отследить деньги было непросто, тем более без ордера, но кое-что проверить можно было и так, помахав удостоверением курсанта ФБР перед носом непуганого персонала. И начала я с помощника адвоката, занимающегося разводом доктора Хайнс. Миленькая брюнетка с оленьими глазами испуганно пискнула, увидев удостоверение с золотистыми буквами «ФБР», и, естественно, не заглянула внутрь, а потому не узнала, что я не агент. И когда я уверила, что к мистеру Флемингу у меня нет никаких претензий и интересует исключительно факт оплаты счетов одного из его клиентов, то есть я не прошу о нарушении адвокатской тайны, без лишних вопросов пустила меня к компьютеру. Поразительная беспечность!

Доктор Хайнс оплатила счета на следующий день после вскрытия, чего не могла сделать в течение двух последних месяцев.

— Спасибо, — удовлетворённо улыбнулась я. — Мистеру Флемингу пока не стоит знать об интересе к миссис Хайнс. Тайна расследования, вы же понимаете. Обещаю, никаких проблем у него не будет.

Помощница быстро закивала, и я покинула офис.

Итак, всё же подкуп.

Я оказалась права, вроде как повод порадоваться, но…

Я не верила в самоубийство, и всё же где-то глубоко внутри сомневалась в убийстве. Казалось бы, какая разница, самоубийство это или естественная смерть, Мак ведь всё равно не вернуть, но для меня разница была. Если бы дело было в эмболии, случайной передозировке или чём-то столь же банальном, если бы смерть наступила вследствие несчастного случая или естественных причин — хотя не было ничего естественного в гибели молодой женщины, — мне было бы легче смириться.

Но зато в случае убийства я знала, что делать дальше.

Мэддисон или кто-то другой виноват, — не важно.

Ответственному за это придётся заплатить.

Заняться до вечера, пока морг опустеет и туда можно будет попытаться проникнуть, мне было нечем, но возвращаться в дом Дика не хотелось, и я поехала к папе.

Частный детектив Кит Марс очень удачно как раз закончил дело и был полностью свободен.

— Рад тебя видеть, детка, — заулыбался папа, но вспомнил, почему я в Нептуне, и согнал с лица выражение радости. — Ты как?

— Нормально, — пожав плечами, ответила я.

Мы обнялись, сели на диван… И незаметно для себя я вывалила на него всё. Папа не перебивал и не комментировал мои слова — ещё со времён работы простым копом он отлично умел слушать, но когда я иссякла, задумчиво пожевал губу и вздохнул

— Знаю, ты любила Мак, но… Вероника, ты уверена, что действительно хочешь этого?

— Чего? — даже растерялась я. — Если Мэддисон виновата в смерти Мак…

— Нельзя подгонять версию под подозреваемого, — строго покачал он головой. — Вы не ладили в школе, но это не повод обвинять её в убийстве.

Ох, папа, знал бы ты, насколько мы не ладили…

— Я ничего не подгоняю, — упрямо помотала я головой. — Мэддисон чуть ли не единственная, кому было выгодно избавиться от Мак.

— Но ведь не единственная, — возразил отец. — Ты ведь сама говорила, что Мак могла стать донором для Элен Синклер, а Мэддисон хочет помочь матери. Но ты зациклилась на ней и даже не пытаешься посмотреть в других направлениях.

— Папа, дело не в Мэддисон, а в Мак!..

— Ну так и расследуй смерть Мак, — чуть повысил голос он. — Детка, ты потеряла подругу, это ужасно, я понимаю, уж поверь, и я очень тебе сочувствую. Но не совершай ошибку, не пытайся обвинить того, кто тебе больше всего не нравится.

Я и не пыталась, но всё же в чём-то отец был прав.

— Я буду идти за уликами, — пообещала я.

Он одобрительно улыбнулся и приглашающе кивнул:

— А теперь расскажи ещё раз, но с подробностями. Что тебе удалось узнать?

С отцом можно было говорить откровенно и не оглядываться на выбор слов — он не был другом Мэддисон и не обиделся бы за нелестные комментарии в её адрес. А ещё папа обладал столь нужным опытом и мог подсказать пути добычи информации, упущенные факты, подозрительные обстоятельства…

Как ни странно, он даже не стал критиковать мой план по проникновению в кабинет судмедэксперта, лишь озвучил вполне очевидный момент:

— Детка, тебе нужен напарник, слишком рискованно проворачивать подобное в одиночку.

— Знаю, но…

— Когда ты хотела пойти? Я могу составить тебе компанию.

Я присвистнула и уже без шутливости улыбнулась:

— Ты лучший отец в мире! Ты ведь знаешь об этом?

…Но этого оказалась недостаточно, чтобы закрыть дело, получив прямые доказательства против доктора Хайнс и, как следствие, Мэддисон.

Дождавшись конца рабочего дня, мы легко проникли в здание, а потом и в кабинет доктора Хайнс, но в её компьютере не нашлось ни одного намёка на фальсификацию результатов вскрытия, в столе ни одного документа, изобличающего взяточничество, да и во всём морге ни одно нарушение правил, которым можно было бы надавить на доктора, не бросилось в глаза. Это был провал.

— Ты пробовала с Мэддисон поговорить? — спросил папа по дороге из морга.

— Да, пробовала. Даже не я — Логан. И это почти сработало, от него Мэддисон не смогла просто отмахнуться, ты же знаешь, они дружат ещё со школы. И она подтвердила, что узнала правду и стала выяснять подробности… Но, конечно, в убийстве не созналась.

— Как Логан это воспринял?

Я удивлённо посмотрела на папу, и он уточнил:

— Ты сама сказала, они очень давно дружат. А ты обвиняешь его подругу в убийстве.

Хотя я пропала на весь день, телефон ни разу не зазвонил. Будь я неуверенным в себе параноиком, подумала бы, что после вчерашнего разговора с Мэддисон Логан обижен и не желает со мной общаться, но с самооценкой у меня всё было нормально, да и вечерняя прогулка сгладила все острые углы, что могли бы остаться после разговора с Мэддисон, так что я была уверена, что он всего лишь не хочет мне мешать. Ссориться из-за Мэддисон Синклер — мы оба не допустили бы подобное. И всё же его длительное молчание начинало напрягать, особенно после вопроса папы. Я почувствовала себя виноватой.

— Нормально, — пожала я плечами. — Ну, без восторга, разумеется, но он слишком давно и хорошо меня знает, чтобы не отмахиваться от моих подозрений.

— А Дик?

Я поморщилась. Отец смотрел прямо в корень.

— Чем бы всё ни закончилось для Мэддисон, с Диком придётся мириться отдельно.

— Ты уверена, что хочешь этого?

Я снова удивилась.

— Мириться с Диком? Он лучший друг Логана, я не могу просто перестать с ним общаться…

— Доводить дело до конца, — перебил папа, покачав головой, — зная, что это может разрушить отношения с лучшим другом твоего парня. Вероника, — продолжил он, не дав мне ответить, — я понимаю, насколько болезненна для тебя ситуация, но подумай не только о себе. Ты уже один раз докопалась до правды, и Логан лишился отца.

— Аарон убил Лилли!

— Я знаю, — папа успокоительно улыбнулся и свернул к обочине. На ходу вести подобные разговоры было чревато аварией. — И я знаю, как для вас обоих была дорога Лилли. И что Логан с отцом не особо ладил. Но вспомни, каково ему было. Осуждение, косые взгляды, сравнения с Аароном, журналисты, суд, в конце концов. Это чудо, что Логан смог правильно всё понять и не стал винить тебя в том, что лишился отца, каким бы тот ни был плохим. Мэддисон Синклер никому из вас не родственница, конечно, но Дик ведь влюблён в неё? А он для вас почти член семьи.

Отец был прав. Во всём прав. На все сто процентов.

Но на мою решимость докопаться до истины это едва ли было способно повлиять.

— Не убий — не только заповедь, но и закон, — холодно ответила я после непродолжительной паузы. — Лишая кого-то жизни, нужно быть готовым к тому, чтобы последствия не замедлят настигнуть. Даже если бы в подозреваемых ходил Дик, я бы не отступила. А к нему я отношусь в разы лучше. К Мэддисон же у меня нет и никогда не было тёплых чувств, и спускать ей с рук убийство моей лучшей подруги я не собираюсь!

— Вероника, у тебя нет ни одной улики, что смерть Мак не была несчастным случаем. Не надо, — поднял он руку, пресекая все мои возражения, — я знаю всё, что ты можешь сказать. Я позвоню кое-кому, попробую помочь тебе собрать информацию. Но при условии, что ты пообещаешь принять её, даже если тебе не понравится то, что мы узнаем.

— Хорошо.

Спорить я не собиралась, а вот сдержать слово… Внутренний голос злорадно твердил, что это будет легко сделать, ведь в виновности Мэддисон я не сомневалась.

* * *

Когда я наконец добралась до дома Дика, время подбиралось к полуночи. Свет горел только в кухне, но я не сомневалась, что парни ещё не спят, и оказалась права. Хотя на календаре была зима, климат Калифорнии позволял не прятаться за закрытыми дверями, а площадка у бассейна в доме Дика была идеальным местом, чтобы с комфортом скоротать вечер за бокалом и неспешной беседой. Удобные плетёные кресла, бар с мини-холодильником, — я знала, где искать хозяина и его лучшего друга.

В тусклом освещении стоящих в углах бассейна светильников их не было видно из гостиной, тихий разговор тоже было не слышно, но стоило мне подойти ближе, как мы одновременно заметили друг друга, и они оба тут же повернулись в мою сторону.

Нужно было улыбнуться и притвориться, что всё в порядке, но желания изображать несуществующие чувства отсутствовало, так что я хмуро кивнула и ответила на незаданный вопрос:

— Заезжала к отцу.

Логан кивнул и протянул мне руку, приглашая сесть рядом.

Визит к папе, на первый взгляд, был самым невинным действием, не предполагающим двойное дно, но нам всем было понятно, что на самом деле всё совсем иначе. Бывший шериф, а ныне частный детектив Кит Марс был именно тем человеком, к кому стоило обратиться в случае возникновения серьёзных подозрений.

— Как расследование? — спросил Дик без выражения, но скрыть недовольство ему не удалось.

— Не очень, — честно ответила я, устраиваясь на шезлонге рядом с Логаном.

— Но ты на этом не успокоишься? — хмыкнул Дик и досадливо поморщился. — Что удалось узнать?

Не видя смысла что-то скрывать, я честно рассказала о финансовой и жизненной ситуации проводившей вскрытие доктора.

— Это больше не моя прихоть, — закончила я отчёт. — Теперь у меня есть клиент, и расследование перестало быть моим личным делом.

— Клиент? — удивился Логан.

— Лорен, — кивнула я. — Миссис Синклер всё ей рассказала, и Лорен позвонила мне. Она тоже не верит в самоубийство, оказывается, они с Мак давно знакомы, они общались, так что…

— А Лорен понимает, что разбираясь в смерти одной сестры, может разрушить жизнь другой? — потрясённо выпрямился Дик.

— Понимает, — прямо встретила его взгляд я. — Не поверишь, но я даже пыталась её отговорить. Но Лорен настроена серьёзно. Для неё, как и для меня, важно узнать правду.

— Что ж, раз теперь это стало работой… — Логан посмотрел на меня долгим взглядом и повернулся к Дику. — Утром мы переедем в «Гранд-отель».

Но Дик лишь поморщился.

— Не глупи. После того, как Вероника разоблачила моего отца, засадила за убийство твоего отца, вынудила Бивера спрыгнуть с крыши… Думаешь, ещё остались вещи, которые заставят меня изменить к ней отношение? — он покачал головой, залпом допил содержимое своего стакана и грустно усмехнулся. — Я злюсь на тебя, это правда, Вероника. И мне, если честно, всё равно, виновата ли Мэддисон, потому что она, как и ты, мой друг. Но раз тебе необходимо выяснить, что случилось с твоей подругой, не считаясь с жертвами на пути… Выясняй. Поддержки не жди, я не стану подставлять Мэддисон, но и врагами мы с тобой не станем. Я большой мальчик и способен принять правду, какой бы она ни была.

— Мне жаль, Дик, — только и смогла пробормотать я.

— Это радует, — закатил глаза он. — Но вот если вы сбежите в отель — я обижусь всерьёз и надолго. Это понятно? — Я кивнула, Логан хмыкнул, и Дик удовлетворённо сказал: — Ну и отлично. С этим разобрались, а теперь давайте сменим тему. Как твоё ФБР, Вероника?

Не сразу, но разговор всё же завязался. Я рассказывала о Квантико, о работе в нью-йоркском офисе, а ночных слежках… а сама думала о том, смогла бы я вот так просто принять то, что один мой друг ненавидит другого моего друга? Как бы я повела себя, если бы Мак с Уоллесом стали врагами? Смогла бы отстраниться, не выбирая сторону, если бы Лилли с Дунканом заняли противоположные позиции в споре?..

Кажется, Дик взрослее меня, потому что я бы так точно не смогла.

Про расследование мы больше не заговаривали, а утром следующего дня, когда парни решили съездить в Кейп-Крессент, я поехала с ними — чувство вины всё же сумело пробиться сквозь нагромождение эмоций, и отказать моральных сил не нашлось.

Отдых пошёл мне на пользу. Не то чтобы я в одночасье забыла о смерти Мак и развеселилась, но свежий воздух, солнце и умиротворяющий рокот волн настроили на философский лад.

Мэддисон в тот день так и не появилась, и это тоже подействовало положительно — я смогла в достаточной степени успокоиться, чтобы наконец подумать о том, что она, возможно, не единственный подозреваемый.

А ещё через день позвонил папа, напряжённым голосом потребовавший приехать в офис.

— Мальчишек своих тоже захвати, — вдруг добавил он, когда я уже хотела отключиться и бежать собираться. — Их присутствие не помешает.

— Может, ты скажешь?.. — начала я, взволнованная сказанным, но отец не стал слушать, сразу перебив:

— Я вас жду.

Логан обнаружился у бассейна. Положив на лицо журнал, он, казалось, дремал, однако моё приближение даже не услышал, почувствовал — и привстал на локте.

— Что-то случилось?

— Не знаю. Папа звонил. Попросил приехать в офис, — честно сказала я. — А где Дик?

— На работу поехал… А что такое?

— Папа сказал, чтобы я и вас привела.

Расслабленная сонливость мгновенно покинула Логана. Он сел и впился в меня взглядом.

— Рассказывай! — потребовал он, но мне нечего было сказать, в чём я и призналась:

— Папа сказал, чтобы я приехала, а потом добавил, чтобы я вас захватила с собой. И всё.

— Не накручивай себя, — притягивая меня к себе и прижимаясь лицом к моему животу, мягко произнёс Логан. — Мы всё узнаем в ближайшее время. Ты готова? Дай мне пять минут, и можем ехать.

Я скованно кивнула.

Ненавижу отсрочки! Особенно когда кто-то сказал «а», а говорить «б» сразу же отказывается.

На сборы нам потребовалось больше пяти минут. Вернее, Логан, как и обещал, был готов к указанному сроку, а вот я… Однако он не терял зря времени и связался с Диком, объяснил ему ситуацию и заручился согласием встретиться в офисе моего отца.

— Всё будет хорошо, — сказал Логан, когда мы сели в машину. — Главное, помни, ты не одна и не должна скрывать чувства.

— Спасибо, — со всей искренностью поблагодарила я, зная, что сейчас как раз тот момент, когда прятать эмоции не нужно. — Знаю, по мне это может быть не заметно, но я ценю твою поддержку.

Когда мы наконец подъехали к офису отца, Дик уже нарезал круги вокруг своего «Доджа».

— В чём дело? — напряжённо спросил он, кидаясь навстречу. — Зачем мы здесь?

— Сейчас узнаем, — осадил Логан и шагнул к двери «Марс-инвестигейшн».

— Вся банда в сборе, — констатировал папа, подняв голову на звук дверного колокольчика и наблюдая за нашим появлением. — Я бы сказал «доброе утро», но не уверен, что все присутствующие согласятся.

Я запнулась на ровном месте, увидев, кто уже находится в офисе.

— А она что тут делает? — зарычала я.

Логан положил руку мне на плечо, кажется, всерьёз опасаясь, что я брошусь на Мэддисон, но моё негодование было направлено на отца.

Как ни странно, Мэддисон промолчала. А вот не сразу замеченная Лорен, сидевшая рядом с той, кого привыкла считать старшей сестрой, поднялась мне навстречу.

— Вероника… Мистер Марс пригласил нас, сказал, что знает правду о смерти Мак…

Её затравленный взгляд и запавшие, покрасневшие глаза подействовали на меня, как ушат холодной воды. Конечно, я намного лучше и дольше знала Мак, в конце концов она была моей лучшей подругой ещё со школы, но… Лорен она была сестрой, и они тоже дружили.

— Папа, что ты узнал? — не желая больше тратить время, я решила игнорировать присутствие Мэддисон и повернулась к отцу, выжидающе нахмурившись.

— Садитесь, — со вздохом кивнул он всем и повернулся ко мне. — Вероника, ты умная девочка и всегда умела слушать. Сядь и слушай, — почти резко велел он.

Я отступила и села рядом с Логаном, едва ли обратив внимание на то, как он взял меня за руку в попытке поддержать.

— Начну с начала, — снова вздохнул папа, и было видно, что он предпочёл бы оказаться в каком угодно другом месте, но не рассказывать здесь и сейчас то, что собирался рассказать. — Синди узнала, что Маккензи не её биологические родители ещё во время учёбы в школе, однако не пыталась… скажем так, сменить семью. До самой её смерти и даже после неё Маккензи не подозревали, что Синди в курсе ситуации с подменой младенцев. Однако кое-что она всё-таки предприняла. А именно подружилась с родной сестрой, — он улыбнулся снова заплакавшей Лорен. — И потому была в курсе болезни биологической матери.

Отец вздохнул и посмотрел на Логана. Тот невозмутимо поднялся с дивана и двинулся на кухню — закуток, где пряталась микроволновая печь, мини-холодильник, чайник…

Я проводила его удивлённым взглядом, не в силах поверить, что он и мой отец действительно только что без слов обменялись взглядами, и правильно поняли друг друга.

А папа между тем продолжил:

— На прошлой неделе Синди обратилась в больницу, чтобы провериться на роль донора для Элен Синклер. — Мэддисон вздрогнула всем телом и резко выпрямилась. Папа кивнул, подтверждая сказанное, и она сгорбилась, спрятав лицо в ладонях. — Она знала о болезни, но до прошлой недели Лорен не говорила, насколько ситуация серьёзна. Никаких судьбоносных решений Синди не принимала, насчёт операции лишь думала, но сдать образцы крови и тканей сочла необходимым.

— И она ничего не сказала мне?! — не сдержалась я.

У меня было такое чувство, будто кто-то со всей силы ударил меня в живот.

Я была хорошим другом, я свято в это верила; у меня было две лучших подруги — сначала Лилли, а после — Мак. И уже второй раз после смерти моей лучшей подруги оказывалось, что у той были не просто секреты от меня — настоящие серьёзные тайны.

— Это было после вашего с ней разговора, — утешительно улыбнулся папа. — Вы разговаривала в воскресенье, а Лорен ей звонила в понедельник утром. И в больницу она ходила тоже в понедельник.

Как бы глупо это ни было, но мне стало легче.

— В общем, она обдумывала, как поступить, чтобы это принесло минимальный ущерб всем причастным лицам. Синди не знала, как, не заявляя прямо, что ей всё известно, помочь миссис Синклер, а обсуждать ту историю с перепутанными детьми явно не была готова…

Логан принёс поднос со стаканами с кофе и бутылку виски. Папа одобрительно кивнул ему и сделал паузу в рассказе:

— Я понимаю, что время для виски неподходящее, однако лишними пара капель не будет.

Напитки моментально разобрали, торопясь услышать продолжение.

— Синди ходила в больницу каждый день, чтобы узнать о состоянии миссис Синклер, и в один из таких визитов её встретила Мэддисон. — Он сделал паузу и строго посмотрел на неё. — Мэддисон? Не желаешь сама рассказать эту часть истории? — Та отчаянно замотала головой, и папа снова вздохнул. — Что ж… В среду Синди приняла решение. Поговорить с родителями она так и не осмелилась, взглянуть в глаза миссис Синклер не нашла в себе сил, встретиться же с Лорен откровенно боялась — они ведь подружились, и получалось, что Синди лгала родной сестре всё это время, скрывая, кто они друг другу. Она пришла в больницу, чтобы дать согласие на анонимное донорство.

Мэддисон вскрикнула и разрыдалась в голос. Лорен неуверенно коснулась её плеча, но не смогла себя заставить обнять приёмную и любимую сестру, с которой до сих не сняли подозрений в убийстве биологической сестры.

Папа подождал минуту, пока рыдания не станут тише, пригубил кофе, в котором половину объёма занимало виски, и возобновил повествование.

— Поскольку волновалась она сильнее, чем можно было ожидать от этой обычно такой сдержанной девушки, она нарушила собственные принципы и приняла солидную дозу успокоительного. Синди пришла в больницу... Почувствовала себя не очень хорошо и завернула в кафетерий, надеясь, что посидев там и выпив ещё успокоительного, почувствует себя лучше.

— Я убила её, — прохрипела Мэддисон, которая так и не перестала плакать.

Я дёрнулась, Лорен отшатнулась…

— Нет, Мэддисон, ты её не убивала.

Голос папы прозвучал подобно трубного гласу.

— Что?! — не сдержалась я. — Но ты сказал…

— Слушайте! — повысил голос отец, и мы все покорно заткнулись, глядя на Мэддисон с разными выражениями на лицах. — Как я уже сказал, в кафетерии Синди встретила Мэддисон. Тут нужно сделать ответвление и пояснить, что когда состоянии миссис Синклер ухудшилось, Мэддисон вопреки материнской воле решила стать донором, но не подошла и по результатам анализов догадалась, что Синклеры не её биологические родители. Ну да эту часть вы знаете. А вот чего вы не знаете, так это того, что она начала следить за Синди… Зачем, Мэддисон? Что ты хотела узнать? Сделать?

— Не знаю! — прорыдала та. — Поговорить!..

Папа не стал это комментировать.

— Застав Синди в кафетерии, Мэддисон не придумала ничего лучшего, чем напоить её водой с успокоительным.

— Что?!

— Тише! Синди уже приняла лошадиную дозу и потому Мэддисон даже не узнала, а та, вручив начинённую бутылку с водой, быстро поняла, что разговора не получится, и ушла. Кое-как Синди добралась до дома, но вместо того, чтобы лечь спать или вызвать врача… Прости, детка, — обратился папа ко мне, — твою подругу никто не убивал.

— Она не могла! — возмутилась я, чувствуя, как по щекам потекли слёзы.

— Она не убивала себя, в этом ты была права. Это был несчастный случай. Синди так переживала, что правда о подмене детей выплывет наружу и придётся объясняться с двумя парами родителей, братом, сестрой, Мэддисон наконец, что даже с передозировкой и чувствуя себя ужасно, приняла ещё порцию успокоительного. По результатам вскрытия она умерла бы от самой первой дозы, принятой утром. Вторая доза и то, что дала ей Мэддисон, и тем более то, что она приняла вернувшись домой, уже ни на что не могли бы повлиять.

Когда папа замолчал, офис накрыла тишина, разбавляемая звуками плача. Логан прижал меня к себе, Дик пересел на диван к Мэддисон и Лорен и обнял их обеих…

— Я собрал вас всех для того, чтобы принять решение, как поступить. Формально Мэддисон совершила покушение если не на убийство, то…

— Я не хотела! — шмыгнула носом та. — Господи, да она была моей последней надеждой помочь маме! Я бы ни за что…

— Понимаю, — терпеливо кивнул папа, — и всё же ты подсунула ей бутылку с рецептурным препаратом…

Он не стал заканчивать и посмотрел на меня, но мне нечего было сказать.

Хотела ли я, чтобы Мэддисон оказалась в тюрьме? Если бы она убила Мак, я бы не колебалась с ответом. Но Мак сама себя лишила жизни, пусть у неё и не было такого намерения. Сказать «да» и разрушить жизнь Мэддисон просто из мелочной злобы? Из-за того, что мы не ладили в школе и она стала виновницей случившегося со мной несчастья? Это глупо. За то несчастье мне нужно винить не Мэддисон, ну или не только её, но и Логана с Диком — все приложили руку, хотя ни один из них не имел намерения навредить лично мне. Так за что же мне её наказывать?

— А как же доктор Хайнс? — после долгого молчания вспомнила я. — Ей ведь кто-то заплатил…

— Нет, Вероника, неожиданное поступление средств не имеет ничего общего со взяткой, это совпадение, — сочувственно улыбнулся папа. — Она некомпетентна, но результаты вскрытия не подделывала.

Если бы мне не было так больно от осознания, что Мак умерла из-за случайности, наверняка бы почувствовала стыд за ошибку. Но мне и так было плохо.

Все молчали и ждали, когда я дам ответ, но я не могла принять решение.

Мне некого было винить в смерти Мак. Несчастный случай был обусловлен массой неважных, на первый взгляд, моментов, но главное тем, что никто не хотел разглашать тайну рождения двух столь непохожих девочек. Если бы Синклеры и Маккензи рассказали детям правду… Если бы Мак поговорила с Элен и Лорен… Если бы Мэддисон честно сказала бы всё Мак…

Отцы-основатели, наверное, переворачивались в своих гробах. Первая поправка, на которую в Америке не ссылался только ленивый, закрепила принцип свободы слова. Но по-настоящему пользоваться этим правом умели не все. Не Маккензи и Синклеры точно. Они все добровольно отказались от права на объяснения…

— Вероника успокоится и даст ответ позже, — подал голос молчавший всё это время Логан. — А сейчас предлагаю разойтись. Шериф, спасибо, что всё выяснили. Нам всем было это нужно — узнать правду.

Папа сдержанно кивнул.

Может, он ждал, что я задержусь, но я просто не могла оставаться с Мэддисон в одном помещении ни одной лишней секунды. Дик сел за руль машины Синклеров, Логан за руль нашей, и мы разъехались в разные стороны.

Правда — опасное оружие. Иногда она разящий меч, иногда хирургический скальпель, но всегда она несёт боль. И всё же я не могла без неё.

Когда Уоллес сказал, что Мак совершила самоубийство, у меня перехватило дыхание. Казалось, что кто-то вцепился мне в горло и со всей силы сжал, сминая кожу, ломая гортань, я будто слышала хруст позвонков. Заподозрив убийство, хватка на горле чуть ослабла, я смогла втянуть немного воздуха. Теперь же, узнав, что Мак не убивали — ни кто-то другой, ни она сама, — я впервые с пятницы смогла сделать вдох. Да, он был болезненным, ведь каковы бы ни были причины, моей лучшей подруги уже не было в живых, и требовалось время, чтобы справиться с потерей, чтобы нанесённая смертью рана затянулась, — но мне иррационально стало легче.

Смирись, Вероника Марс, твои подруги умирают. Так стоит ли искать новых?

Я открыла глаза и поняла, что всё это время Логан сидел напротив и с беспокойством наблюдал за мной.

— Я в порядке, — силясь улыбнуться, сказала я.

— Ты ещё долго будешь не в порядке, — грустно покачал он головой, беря меня за руку. — Скорбеть — это нормально, Вероника. Тебе не нужно прятать чувства или окунаться с головой в работу.

— Я знаю, — всё же смогла улыбнуться я.

Это было правдой. Смерть всегда была рядом, я привыкла к её незримому присутствию и научилась жить с ним. Мне было пятнадцать, когда убили мою лучшую подругу. В шестнадцать пытались убить меня. В семнадцать мой парень совершил убийство. В восемнадцать мои действия привели к смерти человека. В девятнадцать убила я сама. И это уже не говоря о многочисленных смертях, с которыми я сталкивалась по работе. К двадцати пяти годам насильственные смерти для меня стали чем-то совершенно естественным, я видела больше убитых, чем многие солдаты, служащие в горячих точках. В людей стреляли, их травили, забивали до смерти, топили, сбивали машинами, душили…

Смерть больше не пугала меня, она была частью жизни. Было горько прощаться с дорогими людьми, которых она забирала слишком рано, было больно терять любимых по её прихоти, но уж что-что, а справляться с этим я научилась. Благодаря Логану и его неизменной поддержке. Без него я бы не смогла пережить всё то, что выпало на нашу долю, только рядом с ним я могла быть смелой и сильной…

— Поехали домой? — предложила я. — В Нью-Йорке я быстрее приду в себя. А Нептун… этот город для меня пахнет смертью.

— Конечно, как пожелаешь, — понимающе улыбнулся он и, поцеловав меня в лоб, поднялся. — Я соберу вещи.

Годы назад я решила покинуть Нептун и сейчас была абсолютно убеждена в правильности принятого решения. Чем дальше мы от Нептуна, тем лучше наша жизнь. Вдали от прошлого, скандалов, трагедий, потерь, вдали от всего, что мешает быть счастливыми.

Я поднялась и двинулась следом за Логаном, а догнав его в нашей комнате, уткнулась ему в грудь лбом и крепко обняла, а он молча прижал меня к себе. Пока мы с Логаном вместе, я справлюсь со всем, что бы поганка-жизнь ни приготовила.

Но перед этим нужно встретиться с Маккензи и извиниться… если не перед Мэддисон, так перед Диком.

«У тебя есть друзья, Вероника», сказала мне когда-то Мэг, но я не поверила, обижаясь на весь мир. Теперь я могу повторить её слова — у меня действительно были друзья. Может, не идеальные, но верные. Мак больше нет, но есть Дик, силу дружбы которого я наконец-то поняла.

— Оставь, — удивляя Логана, я вернула вещи обратно в шкаф и немного жалко улыбнулась. — Я смогу потерпеть Нептун ещё немного, по крайней мере, до тех пор, пока не помирюсь с Диком.

— У тебя полно недостатков, Вероника, ты знаешь это. Но способность признавать ошибки — одно из лучших твоих достоинств.

Люди смертны — такова наша природа. Можно упиваться горем и проклинать судьбу, а можно сделать над собой усилие и принять реальность. Да, это непросто, но без этого невозможно идти дальше.

Трагедии не стираются из памяти, но боль от них уходит в прошлое. Любимые люди не забываются, но становятся воспоминаниями. И только от нас зависит, когда это произойдёт и как долго мы будем страдать.

На прошлой неделе я болтала с лучшей подругой, даже не догадываясь, что это наш последний разговор. Без Мак мне будет плохо ещё долго, но со временем боль утихнет, — я знала это, ведь я уже теряла лучшую подругу. Что ж, чем скорее я вернусь к жизни, тем скорее смогу вспоминать Мак без наворачивающихся на глаза слёз. Она бы хотела, чтобы я смеялась, думая о ней, чтобы её имя вызывало улыбку, а не боль. И когда-нибудь так и будет. Но чтобы это «когда-нибудь» наступило, нужно сделать первый шаг навстречу будущему, и не в моих интересах его откладывать.

— Я хочу устроить вечер в честь Мак. С Уоллесом и Лорен. Ты не против?

Логан открыто улыбнулся и одобрительно кивнул.

— Это будет прекрасной идеей!

Мне нужно было проститься с Мак, вспомнить всё хорошее, что у нас было, и отпустить её. И жить дальше…