Мужество жить (джен)

«Вы можете предпочесть смотреть в другую сторону, но впредь вам никогда больше не удастся сказать, что вы пребывали в неведении». ~ Уильям Уилберфорс

Гарри был слишком ошеломлён, чтобы что-то сказать, поэтому молча смотрел, как за Снейпом закрывается дверь.

Его до глубины души поразило то, насколько эта сцена была похожа на ту, что он совсем недавно видел в Омуте памяти Дамблдора, когда думал, что этот человек жив только в воспоминаниях. Медленно приходя в себя от такого отрезвляющего напоминания, он задался вопросом: что больше потрясло остальных, так же хранивших молчание — угроза Снейпа или тот факт, что зельевар открыто признал, что беспокоится за него.

— Что ж, Гарри, — весело нарушил тишину Рон, глядя на дверь, за которой только что исчезли Снейп и Флитвик. — Похоже, ты никуда не пойдёшь, пока Снейп не вернётся.

— Заткнись, Рон, — проворчал Гарри, не желая слышать подколок по поводу этой непостижимо странной реальности, в которой Снейп защищал его ради матери — ему нужно было смириться с этим, прежде чем начать находить это забавным, — но Рон лишь усмехнулся, лукаво глядя на него.

— В любом случае, я не собираюсь сражаться с «лучшим дуэлянтом Ордена»…

— Заткнись, Рон.

— Я надеюсь, что с Северусом и Филиусом всё будет в порядке, — обеспокоено произнесла профессор Стебль, поглядывая на дверь, в то время как профессор Макгонагалл снова села за стол с недовольным видом.

— Думаю, с ними всё будет хорошо, — мягко ответил голос из-за спины Кингсли. Все повернулись на своих местах и увидели портрет Дамблдора, глаза которого сияли так же весело, как и при жизни. — Северус доказал, что умеет выживать.

— Альбус, я… я хотела спросить тебя кое о чём, — сказала профессор Макгонагалл дрожащим голосом, и глаза Дамблдора слегка погрустнели.

— Да, я так и думал, — тихо ответил он.

Кингсли прочистил горло — и Гарри, ожидавший, что аврор захочет вернуться к предыдущему разговору, был поражён, увидев, что исполняющий обязанности министра смотрит прямо на него.

— На самом деле я рад, что Северус вызвался помочь с задержанием оставшихся сторонников Волан-де-Морта — и не в последнюю очередь потому, что я верю, что он будет очень полезен, — заметил Кингсли, развернувшись на стуле так, чтобы одновременно видеть и Гарри, и Дамблдора. — Но я бы очень хотел получить информацию о его роли, если позволите. Мне трудно строить планы на будущее, когда я понимаю только половину причин нашей победы.

— Боюсь, некоторые причины должны остаться неизвестными, — извиняющимся тоном ответил Дамблдор. — Однако я вполне способен ответить на ваши вопросы. Думаю, с Гарри достаточно расспросов на сегодня.

Гарри благодарно улыбнулся Дамблдору.

— Собственно, об этом — Гарри упоминал, что Северус оставил ему некие воспоминания, объясняющие ситуацию. Я бы хотел взглянуть на них, если можно, — поколебавшись, сказал Кингсли. — Просто... довольно сложно поверить в подобную историю лишь на основании слов, и, если я хочу помиловать Северуса, мне нужны более конкретные доказательства.

— Ну что, Гарри? — спросил Дамблдор, и Гарри в замешательстве оглянулся на него, не зная, чего именно тот ждёт. — Ты единственный, кто знает, какие воспоминания оставил тебе Северус. Как думаешь, ты можешь показать их министру?

— И нам, Альбус! Ты не можешь ожидать, что мы захотим знать меньше, чем половина Ордена, — запротестовала Макгонагалл, обращая суровый взгляд на бывшего директора. — По дороге сюда Артур спросил меня, смогу ли я выдержать историю о том, как Северус сообщил пророчество Волан-де-Морту — какое пророчество? Что ещё ты утаил от нас?

— О, — серьёзно произнёс Дамблдор, и Гарри заёрзал на стуле, внезапно задавшись вопросом, стоило ли ему вообще упоминать об этом. — Что ж, пророчество сейчас не имеет значения. Если Гарри рассказал о нём, то я сомневаюсь, что вам повредит увидеть воспоминания Северуса. Однако Гарри единственный здесь, кто точно знает, что находится в этом Омуте памяти — и я полагаю, Северус будет очень огорчён, если узнает, что вы видели его самые сокровенные переживания, хотя, возможно, в конечном итоге это пойдёт ему на пользу. Из нас только Гарри может решать.

Гарри почувствовал себя неловко, когда все взгляды ожидающе обратились на него.

— Эм… Я уже рассказал вам большую часть всего этого, так что, думаю, это не причинит вреда... Хотя, Снейп может... врезать мне, я полагаю. Вы можете не говорить ему, что это было моё решение? — с тревогой спросил он, вспомнив реакцию Снейпа, когда тот обнаружил его засунувшим нос в Омут памяти на пятом курсе. — Я не хочу, чтобы он... э-э...

— Убил тебя? — услужливо предложил Рон.

— Ну, я не думаю, что он, ну, знаете, действительно убьёт меня, но я бы не хотел, чтобы он швырнул в меня ещё одну банку, — Гарри потёр рукой затылок при воспоминании, гадая, промазал ли Снейп намеренно или ему просто повезло.

— Швырнул в тебя банку? — переспросила Гермиона, похоже, совершенно сбитая с толку. — Но я думала, что ты увидел их, когда… когда мы уже считали его мёртвым.

— Э-э, да, — сказал Гарри, внезапно почувствовав себя очень неловко. — Гм, до этого был ещё один случай. Это долгая история, — поспешно добавил он, прежде чем девушка продолжила расспросы. Он видел, что Гермиона была не единственной, кто хотел узнать подробности этой «длинной истории», и поспешно оглянулся на Кингсли, который удержался от вопроса, что собирался задать, увидев умоляющий взгляд на лице Гарри.

— Я могу подать всё так, будто я сам потребовал этого для того, чтобы обеспечить его помилование, если тебе от этого станет легче, — предложил рослый аврор с лёгкой улыбкой.

— Было бы здорово, — с облегчением произнёс Гарри; поднявшись на ноги, он посмотрел на Омут памяти, который невинно стоял на столе Дамблдора. Кингсли и Макгонагалл тоже встали, а вслед за ними поднялись профессор Стебль и Слизнорт, которые обменялись взглядами, словно сомневаясь, включены ли они в состав группы. — Я… я думаю, вам, ребята, тоже стоит пойти, — добавил юноша, посмотрев на Рона и Гермиону, которые всё ещё сидели на своих местах. — Я уже обо всём вам рассказал, так что можете присоединиться.

— Не вопрос, приятель, — ответил Рон, понимая, что Гарри не хочет оставаться наедине с четвёркой взрослых людей.

— Что ж, если ты считаешь, что это необходимо, — нерешительно сказала Гермиона; Гарри был уверен, что она борется с собой, разрываясь между уважением к частной жизни Снейпа и желанием увидеть воспоминания.

— Так и есть, — заверил её Гарри, гораздо более уверенный в себе после предложения Кингсли. — В любом случае, это не займёт так уж много времени. Может, полчаса, не больше.

— Приятно слышать, — отметил Кингсли, кивнув Гарри, который сдержанно улыбнулся.

Пока Гарри медленно приближался к Омуту памяти, не желая снова испытывать ту бурю эмоций, его осенила одна идея, и мальчик остановился, подняв глаза на портрет Дамблдора.

— Профессор, полагаю, мне можно добавить ещё несколько воспоминаний, не так ли? — спросил он, и бывший директор поднял серебристую бровь.

— Не вижу причин для отказа, — ответил Дамблдор, сверкнув глазами, и Гарри почувствовал прилив нервного возбуждения, теперь понимая, что он должен сделать. — Просто сконцентрируйся на нужном воспоминании и приложи палочку к виску — и постарайся не зацепить посторонние образы, иначе они могут просочиться.

Подняв палочку, Гарри очистил мысли и сосредоточился, невольно вспомнив уроки окклюменции со Снейпом. Однако нельзя было представить атмосферу сильнее отличающейся от той, царившей в подземельях; здесь, в кабинете Дамблдора, он был окружён дружески настроенными членами Ордена, что разительно отличалось от недовольного, раздражённого Снейпа, кричащего на него в мрачном кабинете зелий.

Теперь Гарри знал, что Снейп искренне пытался ему помочь, но втайне считал, что Дамблдор мог бы выбрать кого-то более... приятного в общении, чтобы помочь ему изучить окклюменцию. Их со Снейпом взаимная неприязнь была лишь половиной проблемы: Гарри казалось, что просить мастера окклюменции обучать новичка — значит изначально напрашиваться на неприятности, тем более, что постоянно существовал риск, что упомянутый мастер окклюменции случайно откроет воспоминания касающиеся его подлинной преданности единственному человеку, имеющему прямую связь с разумом Волан-де-Морта.

Инцидент с Омутом памяти наглядно продемонстрировал все проблемы, которые возникли у Гарри в связи с этой затеей — поэтому он всё пытался представить себе реакцию Снейпа, в случае если тот узнает, что это было идеей Гарри показать Кингсли и коллегам зельевара его самые сокровенные воспоминания. Снейп, кажется, справился со своим гневом по поводу последнего инцидента, решив полностью игнорировать Гарри, как только первоначальная вспышка ярости утихла, но Гарри не мог представить, что Снейп сможет игнорировать его ещё сильнее, не уезжая за пределы страны.

Он медленно погружал свои воспоминания в Омут памяти, пока Кингсли говорил остальным членам Ордена что-то о подготовке пресс-релиза, в котором нужно выделить самые важные события нескольких последних лет. Гарри не хотелось ещё что-либо разъяснять сегодня, если это возможно, поэтому он постарался сделать историю как можно более объёмной, жалея, что не знает, как расположить воспоминания в хронологической последовательности, как это делал Снейп. Как бы то ни было, он извлекал их из своей головы в нужном порядке, надеясь, что этого будет достаточно.

— Порядок, — наконец сказал он и указал на Омут, оглянувшись на небольшую толпу, собравшуюся позади него. — Это не сложно использовать. Ты просто касаешься поверхности, вот так, и… — кончики его пальцев коснулись вихря воспоминаний, и он с головой провалился на нагретую солнцем игровую площадку, где его мать и её сестра качались на качелях, идеально сохранённые во времени.

Через мгновение рядом с ним приземлился Кингсли, за ним последовали три декана, а также Рон с Гермионой. Все обвели взглядом происходящую сцену: Лили взмывала всё выше и выше, за ней наблюдал молодой Снейп.

— Черт возьми, он ещё более тощий, чем ты, Гарри, — заметил Рон, изучая худощавого мальчика, чья тонкая фигура подчёркивалась непомерно большой одеждой.

— Ну спасибо, Рон, — сказал Гарри, которому стало не по себе от понимания того, отчего Снейп так походил на него в детстве.

Кингсли открыл было рот, вероятно, чтобы спросить, где они находятся и что это за воспоминание, как вдруг их пронзил визгливый крик Петунии.

— Лили, не делай этого!

Но её крик прозвучал слишком поздно, и Лили, смеясь, плавно опустилась на землю. Гарри наблюдал за матерью с ещё большим интересом, чем в первый раз, и теперь, когда не нужно было беспокоиться о Волан-де-Морте, он мог оценить живописность этой сцены (мальчик до сих пор полностью не осознал, что они победили, но старался не думать обо всём этом слишком много).

Как и в прошлый раз, Снейп выскочил из-за кустов в порыве возбуждения, так же быстро пожалев об этом, особенно когда Лили обиделась на его тихое заявление, что она ведьма. Гарри видел его разочарование, когда Петуния и её сестра покинули игровую площадку из-за замечания, что старшая девочка является маглой, видел его поникшие плечи, и горечь от того, что всё пошло не так...

Затем они наблюдали за разговором Лили и Снейпа под зарослями деревьев, причём Снейп был одет всё в ту же странную рубашку. В отличие от прошлого раза, Гарри почувствовал лёгкий укол сочувствия при виде юного Снейпа, столь уверенного в своём будущем. Ни один из детей не имел ни малейшего представления ни о войне, которая их ожидала, ни о том, как она разделит их. Было что-то горько-сладкое в их невинном волнении, когда знаешь, что случится с ясноглазой девочкой и нетерпеливым мальчиком с коуквортским говорком, от которого он ещё не успел избавиться.

Уже в девять лет сильные чувства Снейпа к Лили давали о себе знать, и в его чёрных глазах был голод, когда он смотрел на неё, жаждавший любви и дружбы, которые та дарила. Но, как и в подростковом возрасте, эти чувства не были ему подвластны, и когда Петуния показалась из-за дерева, за которым следила за ними, он вскочил на ноги, разозлившись.

— И кто из нас шпионит? — крикнул юный Снейп, ощетинившись, его грязные чёрные волосы упали ему на лицо. — Чего тебе тут надо?

Петуния, уже ставшая немного взрослее, взяла себя в руки и с выпадом ответила:

— Что это на тебе надето, а? — спросила она, с усмешкой указывая на вычурную рубашку Снейпа. — Мамина блузка?

Унижение запылало на лице Снейпа — и тут сверху с дерева упала ветка, сильно ударив по тонкому плечу Петунии. Лили испуганно вскрикнула, а Петуния, расплакавшись, развернулась и бросилась прочь.

— Тунья! — взволнованно окликнула её Лили, но Петуния уже исчезла в тенистом мраке. Снейп угрюмо смотрел ей вслед с вызывающим видом, но, когда Лили обернулась, выражение его лица уже было почти раскаивающимся, прежде чем он успел это скрыть.

— Это ты сделал? — потребовала ответа Лили.

— Нет, — сказал Снейп, и его голос звучал так же испуганно, как и голос Лили, когда упала ветка.

— Это ты! — зелёные глаза Лили вспыхнули, и она отпрянула от него, хотя Гарри не мог понять, испугалась она или разозлилась. — Ты! Ты сделал ей больно!

— Нет, это не я! — в отчаянии произнёс Снейп, но он не умел лгать, поэтому Лили ему не поверила. Одарив его свирепым взглядом, она побежала за Петунией, на ходу выкрикивая её имя. Снейп смотрел ей вслед, опустившись на траву, и выглядел несчастным и жутко обеспокоенным, но в то же время сбитым с толку, будто не понимал, что же пошло не так...

Сцена рассеялась, и Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что появилась новая — настолько густым был пар на платформе девять и три четверти. Снейп стоял рядом со своей матерью, унылой женщиной с землистого цвета кожей и прямыми чёрными волосами, точно такими же, как и у него. Одет он был в ту же рваную, излишне длинную рубашку и потрёпанное безразмерное пальто, а потёртые джинсы заканчивались высоко над лодыжками; казалось, этот несочетаемый наряд — вся одежда, которая у него была.

Снейп наблюдал за Лили и Петунией, которые стояли недалеко от платформы и явно что-то эмоционально обсуждали. Гарри знал, что юный Снейп не мог слышать, о чём идёт речь, поэтому вместе с остальными он направился ближе к двум девочкам, и стал слышен голос Лили, убеждавшей сестру, что сможет уговорить Дамблдора разрешить Петунии посещать Хогвартс. Петуния, рассерженная и — как подумал Гарри — всё ещё полная зависти, гневно отрицала, что когда-либо хотела пойти в «школу для уродов», но Лили, расстроенная и разозлённая жестокостью сестры, сообщила, что видела её письмо Дамблдору, в котором та умоляла директора принять её в школу. Это, конечно, лишь заставило Петунию ещё активнее защищаться, — и, наконец, при расставании сестёр произошла ссора.

Вокруг сформировался «Хогвартс-экспресс», где Снейп уже был облачён в хогвартскую форму, очень похожий на себя взрослого: с длинными волосами до плеч, худым лицом и в чёрной мантии; только нос ещё не изменился. Он нырнул в купе, где сидели Лили, Джеймс и Сириус, и занял место напротив Лили, которая смотрела в окно и пыталась сдержать слезы.

— Я с тобой не разговариваю, — сдавленно произнесла Лили, и Снейп растерянно хлопнул глазами, явно опешив.

— Почему? — спросил он с недоумением.

— Тунья меня не-ненавидит. За то, что мы прочли письмо от Дамблдора, — сказала Лили, и её глаза снова наполнились слезами. Снейп в замешательстве нахмурил брови, словно не зная, следует ли ему испытывать облегчение.

— И что?

— А то, что она моя сестра! — рявкнула Лили, глядя на него с той же неприязнью, что и на детской площадке, но Снейп слегка усмехнулся.

— Она всего лишь… — тут он понял, что говорит, и резко остановился, прежде чем девочка это заметила, сосредоточенная на том, чтобы не расплакаться снова. Пытаясь скрыть свою ошибку, он поспешно сменил тему. — Но мы ведь едем! Мы едем в Хогвартс!

Лили нерешительно кивнула, улыбнувшись сквозь слёзы, и Снейп расслабился.

— Тебе лучше поступать в Слизерин, — продолжил он радостным голосом, но его перебил Джеймс, который случайно услышал это заявление.

— В Слизерин? Кто это тут хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушёл, а ты? — спросил он Сириуса, в его голосе уже проявился намёк на самоуверенное высокомерие, но Сириус не засмеялся, так как ещё не был отсортирован.

— Вся моя семья училась в Слизерине, — ответил он, чувствуя себя неловко.

— Ёлки-палки, а ты мне показался таким приличным человеком! — воскликнул Джеймс, и Гарри не был уверен, что это была шутка. Это, конечно, положило начало дискуссии о факультетах, и, когда Снейп посмеялся над заявлением Джеймса о желании быть гриффиндорцем, тот сразу же ополчился против него, в результате чего оба мальчика оказались настроены враждебно.

— Тебе это не нравится?

— Да нет, почему, — ответил Снейп, но на его юном лице появилась лёгкая усмешка. — Если ты предпочитаешь быть храбрым, чем умным…

— А ты-то куда пойдёшь, если ты ни то, ни другое? — вмешался Сириус, и Джеймс расхохотался, в то время как Снейп сердито покраснел. Сидевшая рядом с ним Лили встала, позабыв о своих слезах.

— Пойдём, Северус, — сказала она, переводя взгляд на двух мальчиков, — поищем другое купе.

— О-о-о-о... — Джеймс с Сириусом передразнили её презрительный тон, и Джеймс, злобно ухмыльнувшись когда Снейп встал, вытянул ногу в попытке поставить подножку.

— До скорого, Нюниус! — окликнул он Снейпа, когда тот, бросив в ответ мрачный взгляд, захлопнул за собой стеклянную дверь, и всё растворилось в тумане, а вокруг образовался Большой зал.

Отряд наблюдал как Лили и Мародеров распределяют в Гриффиндор, а затем, наконец, как Снейп подходит к табурету, надевает Распределяющую шляпу на голову и нервно зажмуривает глаза. Спустя несколько мгновений, которые показались Гарри более долгими, так как он теперь знал, что Дамблдор думает об истинном факультете Снейпа, Шляпа выкрикнула: «Слизерин!».

А потом сцена снова исчезла, и они оказались на улице, наблюдая, как Лили и Снейп спешат по двору замка, споря между собой.

— ... я думал, мы друзья? — спросил Снейп раздражённым и несколько обиженным тоном. — Лучшие друзья?

— Мы и есть друзья, Сев, но мне не нравятся люди, с которыми ты связался! — воскликнула Лили и яростно встряхнула головой. — Прости, но я не выношу Эйвери и Мальсибера! Мальсибер! Ну что ты в нём нашёл, Сев, он же подонок! Ты знаешь, что он на днях пытался сделать с Мэри Макдональд?

Они добрались до навеса крыши, и Лили прислонилась спиной к колонне, её ярко-зелёные глаза смотрели с упрёком.

— Да ерунда это, — запротестовал Снейп, немного взволнованный таким неожиданным поворотом событий. — Он хотел просто посмеяться, и всё...

— Это Тёмная магия, и если ты считаешь, что это смешно… — начала было Лили, но лицо Снейпа порозовело, его бледная кожа выдала гнев ещё до того, как он успел ответить.

— Ну а то, чем занимаются Поттер и его дружки? — возразил он, но Лили слегка насмешливо хмыкнула; очевидно, она уже слышала это раньше.

— При чём тут Поттер?

— Они где-то шляются по ночам. И с Люпином этим что-то странное творится, — сказал Снейп, и Гарри заметил, как тот запнулся, пытаясь не сказать лишнего, вместо этого притворившись, что не знает о волчьей ипостаси Люпина. — Куда это он постоянно уходит?

— Он болен, — несколько натянуто ответила Лили. — Говорят, он очень болен...

— И заболевает каждый месяц в день полнолуния? — Снейп едва сдерживал разочарование в своём голосе, поскольку знал, что прав, но не имел возможности сказать, откуда ему это известно.

— Я знаю твою теорию, — холодно сказала Лили, и губы Снейпа сжались в тонкую линию, когда она сама принялась расспрашивать. — Почему ты так одержим ими? Тебе-то какое дело, чем они занимаются по ночам?

При этих словах лицо Снейпа потемнело, и он наклонился к ней ближе, заговорив с такой настойчивостью и уверенностью, которых раньше за ним не наблюдалось.

— Я просто хочу показать тебе, что они не такие уж замечательные, какими их, похоже, все считают, — произнёс он, сверля девушку взглядом, как будто надеялся, что сможет заставить её всё понять лишь усилием воли. Гарри попытался не обращать внимания на то, как Лили покраснела от этого, слишком хорошо понимая, насколько неуютно она себя чувствует, но Снейп, похоже, ничего не заметил — и, когда Лили восстановила самообладание, спор продолжился.

— По крайней мере, они не применяют Тёмную магию, — сказала она резко, а затем понизила голос, оглядываясь по сторонам. — А ты просто неблагодарный. Я знаю, что случилось прошлой ночью. Ты полез в тот туннель под Гремучей ивой, и Джеймс Поттер спас тебя от того, что там подстерегало…

— Спас? Спас? Думаешь, он разыгрывал героя? — в голосе Снейпа одновременно звучали злость и удивление, однако гнев взял верх, и он горячо продолжил. — Он спасал свою шею и своих друзей! Ты ведь не… Я не позволю тебе…

— Не позволишь? Мне? — Лили вспыхнула, и теперь она не уступала ему по уровню недоверчивого гнева. Увидев, какую яму он сам себе вырыл, Снейп пошёл на попятную.

— Я не то хотел сказать… Просто я не желаю, чтобы тебя дурачили… — попытался оправдаться он, но Лили скептически подняла брови, и истинная причина его недовольства вырвалась наружу с почти взрывной силой. — Он за тобой увивается, Джеймс Поттер за тобой увивается! А он вовсе не то... что все думают... чемпион по квиддичу…

— Я знаю, что Джеймс Поттер — высокомерный тупица, — перебила Лили, милосердно прервав мятущегося Снейпа, которого охватило такое отвращение, что он не мог выразить его словами. — Можешь не трудиться мне это объяснять. Но юмор Мальсибера и Эйвери — это безобразие. Безобразие, Сев. Не понимаю, как ты можешь с ними дружить!

Она оттолкнулась от колонны и зашагала под сводами замка, а Снейп последовал за ней, настолько успокоенный тем, что она оскорбила Джеймса, что не смог скрыть радости, — однако Лили на миг закатила глаза, и, когда сцена уже начала исчезать, слегка покачала головой.

Большой зал снова образовался вокруг них, но на этот раз он был заполнен партами, за каждой из которых сидел студент, сдающий письменный экзамен СОВ по Защите. Хотя Гарри и не хотелось снова видеть это воспоминание, мальчик знал, что вряд ли сможет отделиться от остальных, которые уже начали перемещаться к Снейпу, поэтому он последовал за ними, держась позади Рона и Гермионы.

— Ещё пять минут! — раздался писклявый голос профессора Флитвика, и посетители Омута памяти, переглянулись между собой, будто не зная, что делать с этим временем.

Пытаясь отвлечься от того, что, как он уже знал, должно было произойти, Гарри посмотрел через плечо Снейпа, пытаясь расшифровать мелкий почерк на его пергаменте, причём каким-то образом текст был значительно длиннее, чем у большинства студентов в комнате. Молодой Снейп был настолько поглощён своей работой, что Гарри сомневался, что тот заметил бы их присутствие, даже если бы не был воспоминанием. Его лицо находилось всего в нескольких сантиметрах от бумаги, и Гарри удивлялся, как он мог видеть то, что писал, из-за абсурдно малого расстояния и чёрного занавеса волос, которые в беспорядке лежали на столе, покрывая края пергамента.

— Я помню этот сезон экзаменов, — прокомментировала профессор Макгонагалл с видом человека, пытающегося найти тему для разговора. — В том году Северус получил «превосходно» по множеству предметов. Это, разумеется, были зелья и защита, но так же хорошо он сдал трансфигурацию и чары.

— И почти так же гербологию! — воскликнул профессор Слизнорт, его грудь раздулась от гордости. — Я ждал от него «превосходно» только по трансфигурации, но он справился даже лучше, чем я ожидал. Лучшие оценки Слизерина за последние десять лет! На шестом курсе я посоветовал ему заняться целительством, но, к сожалению, эта идея его никогда не прельщала.

Да, подумал Гарри, искоса поглядывая на три абзаца касающихся защитных возможностей Щитовых чар, можно предположить, что юный Снейп не видел особой радости в том, чтобы быть целителем.

Оставшиеся пять минут экзамена тянулись медленно, и три профессора перебрасывались репликами о некоторых из окружающих их студентов; Гарри же развлекал себя чтением экзаменационной работы Снейпа, в компании заинтересовавшейся Гермионы.

— Отложите перья, пожалуйста! — наконец объявил профессор Флитвик, и Снейп быстро нацарапал конец предложения, добавив что-то о невербальных заклинаниях, и положил перо на стол, прежде чем ему успели сделать замечание. — Это и к вам относится, Стеббинс! Пожалуйста, оставайтесь на местах, пока я не соберу ваши работы! Accio!

Масса взлетевших пергаментных свитков повалила Флитвика на пол, и Рон издал изумлённый смешок, пока несколько студентов поспешно поднимали его на ноги, а затем обеспокоенно взглянул на Макгонагалл и Стебль, словно опасаясь их обидеть. Однако обе, казалось, сами изо всех сил старались удержаться от смеха, пока Флитвик отряхивался, отдуваясь. Гарри показалось, что он услышал, как Спрут прошептала «каждый год», хихикая себе под нос.

— Благодарю вас... благодарю, — запыхавшись, проговорил Флитвик. — Очень хорошо, теперь все свободны!

Снейп поднялся из-за стола, прихватив с собой экзаменационные вопросы, и побрёл по лабиринту столов не отрываясь от пергамента, рассеянно огибая группы стонущих и болтающих друг с другом студентов. Гарри чувствовал себя странно, оставшись рядом с ним на этот раз; впереди он видел своего отца и других Мародеров ведущих разговор, но Снейп находился вне пределов слышимости.

По-прежнему поглощённый своей экзаменационной работой, Снейпу только спустя некоторое время вышел из зала и бесцельно проследовал к зарослям кустарника, где, как уже знал Гарри, он и сел в густой тени, скрестив ноги. Его губы беззвучно шевелились, глаза были устремлены на пергамент, и Гарри стал наблюдать, как Джеймс играет с украденным снитчем, ловя его снова и снова под восхищённые вопли Хвоста.

Как только Джеймс засунул снитч в карман, Гарри направился к Мародерам, оставив Снейпа проверять свои ответы в тени. Он знал, насколько было важно, чтобы остальные, которые с некоторым удивлением последовали за ним, услышали то, что будет сказано там, хотя не получал никакого удовольствия переживать это заново; он обнаружил, что морщится при мысли о том, что должно произойти, и, пытаясь отвлечься, посмотрел в сторону озера. Вдруг он узнал огненно-рыжую копну волос, и сердце его забилось быстрее — Лили оказалась в группе болтающих девушек, вышедшей из Большого зала прямо перед Снейпом. Как он мог не заметить её раньше?

— Скучно, — пожаловался Сириус, когда они оказались в пределах слышимости его голоса. — Когда наконец будет полнолуние?

— А я бы и без него обошёлся, — отозвался Люпин мрачно и, пожалуй, немного обиженно. — Между прочим, нам ещё трансфигурацию сдавать, и, если тебе так скучно, можешь меня проверить... Вот.

Он протянул книгу, которую читал, но Сириус усмехнулся, раздражённым жестом заправив свои длинные волосы за ухо, что только придало ему красиво надменный вид.

— Мне не нужно смотреть эту чепуху, я и так всё знаю, — выразил недовольство Сириус, но тут вмешался Джеймс.

— Сейчас развлечёмся, Бродяга, — вдруг произнёс он, и его голос был тих, как у охотника, который только что заметил добычу; Сириус так же замер, его глаза проследили в направлении, куда смотрел Джеймс. — Гляди, кто там...

— Великолепно, — мягко ответил Сириус, и интонация его голоса стала хищной, почти волчьей. — Нюниус.

Снейп аккуратно уложил экзаменационные листы в своеобразный рюкзак, который держал в правой руке, и снова вышел на солнечный свет, направляясь к замку. Сириус и Джеймс вскочили на ноги, Хвост нетерпеливо наблюдал за происходящим со своего места, и Гарри увидел, что Люпин слегка нахмурился, хотя и сделал вид, что не замечает действий своих друзей, не отрывая глаз от своей книги.

— Как дела, Нюниус? — крикнул Джеймс, и Снейп крутанулся на месте, доставая свою палочку со змеиной скоростью, но Джеймс уже крикнул: «Expelliarmus!» и палочка Снейпа вырвалась из руки, пролетев по воздуху. Снейп отчаянно бросился к ней, но Сириус воскликнул: «Impedimenta!» и он упал на землю, а его единственное оружие бесполезно валялось на траве в трёх метрах от него.

Джеймс и Сириус самодовольно приблизились к беззащитному Снейпу, который тяжело дышал, глядя на них, в его чёрных глазах горела ненависть. Теперь они привлекли внимание всех окружающих, и Джеймс взглянул в сторону озера, откуда за ними наблюдала Лили и другие девушки, всё ещё стоя в воде. Когда Гарри посмотрел на них, Лили, видимо, поняла, что происходит — она вышла на берег и начала натягивать туфли, махнув рукой одной из своих подруг, которая смотрела на неё и, казалось, что-то спрашивала.

— Как прошёл экзамен, Нюнчик? — спросил Джеймс, и внимание Гарри вновь обратилось к сцене перед ним, но он видел Лили, что спешила по лужайке справа от него, ступая одной пяткой по земле — похоже, в спешке она не совсем правильно надела туфли.

— Я смотрел на него — он возил носом по пергаменту, — злобно сказал Сириус, и в его серых глазах появился довольный блеск. — Наверное, у него вся работа в жирных пятнах, так что ни слова не разберёшь.

По толпе собравшихся студентов пробежал нестройный смех, и Гарри вздрогнул, приготовившись к тому, что должно было произойти.

— Вы у меня дождётесь, — прорычал Снейп, тяжело дыша; он изо всех сил пытался встать, но проклятие удерживало его, прижимая к земле. — Дождётесь...

— Дождёмся чего? — насмешливо спросил Сириус. — Что ты хочешь сделать, Нюнчик, — вытереть о нас свой сопливый нос?

Снейп злобно выругался, добавив пару жестоких разящих проклятий, но его палочка была слишком далеко, чтобы сработать, поэтому ему оставалось лишь изо всех сил сверлить взглядом двух Мародёров.

— Ну и грязный же у тебя язык, — холодно сказал Джеймс и направил палочку прямо на лицо Снейпа. — Scourgify!

Изо рта Снейпа, пузырясь и пенясь, хлынул поток розового мыла, и Гарри плотно сжал губы, когда глаза Снейпа в панике расширились — он задыхался под действием заклинания...

— Оставьте его В ПОКОЕ! — прокричала Лили, взбегая на холм, и Джеймс резко развернулся, отчего действие заклинания прекратилось. Снейпа стошнило на траву; кашляя и отплёвываясь, он пытался отдышаться, а Джеймс взъерошил рукой свои волосы, казалось, не слыша ужасных звуков позади себя.

— Что такое, Эванс? — спросил Джеймс, и его голос стал низким и приятным, гораздо более взрослым, чем обычно.

— Оставьте его в покое, — холодно повторила Лили, глядя на Джеймса почти с такой же злобой, как и Снейп мгновение назад. — Что он вам сделал?

— Ну, — медленно произнес Джеймс, задумчиво постукивая пальцем по подбородку, — пожалуй, всё дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чём я…

Собравшаяся толпа снова засмеялась, теперь к смеху присоединилось гораздо больше людей. Зелёные глаза Лили сузились.

— Считаешь себя остроумным. А на самом деле ты просто высокомерный, задиристый тупица, Поттер. Оставь его в покое.

— Оставлю, если ты согласишься погулять со мной, Эванс, — с готовностью ответил Джеймс, ухватившись за этот шанс. — Давай... пойдём со мной на прогулку, и я больше никогда в жизни не направлю на Нюнчика свою волшебную палочку.

Снейп посмотрел на Джеймса взглядом, которым можно было бы убить, и пополз к своей палочке, волочась по земле под угасающим проклятием. Он с ожесточением сплёвывал мыльную пену, но его чёрные глаза не отрывались от Джеймса, в их тёмных глубинах горела ненависть.

— Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром, — выпалила в ответ Лили, и Джеймс поджал губы, но, прежде чем он успел ответить, вмешался Сириус.

— Не повезло, Сохатый, — весело сказал он, и уже было повернулся к Снейпу, желая продолжить, но тот поднял палочку и направил её на Джеймса, прежде чем Сириус успел что-то предпринять.

Джеймс удивлённо охнул, когда порез рассёк его щеку, и повернулся к Снейпу, но Сириус уже произнёс заклинание, и Снейп повис верх тормашками, подвешенный в воздухе за лодыжку. Мантия слетела ему на голову, пока он попытался вырваться, выставив на обозрение бледные ноги и пару старых посеревших хлопчатых подштанников, и толпа разразилась радостными возгласами, а Сириус, Джеймс и Хвост громко рассмеялись.

И вот оно... Отвратительная, едва сдерживаемая улыбка его матери. Гарри старался справиться с приступом дурноты при виде этого, думая, что лучше бы не смотрел на неё. Он определенно не понимал, почему эту сцену находили смешной — но, быть может, она не знала, насколько ужасно находиться в кругу зевак, униженным и неспособным защитить себя, в отличие от него, Гарри. Может быть, она не понимала, как это невыносимо — сгорать от переполняющих тебя стыда и гнева, пока ты не начинаешь трястись от ярости, не в силах дать отпор. Может быть... Может быть.

— Отпусти его! — яростно сказала Лили, но протест казался слабым, если знать, что ей пришлось приложить усилия, чтобы не находить затруднительное положение Снейпа забавным.

— Пожалуйста, — согласился Джеймс, и Снейп рухнул на землю с высоты двух метров, превратившись в мятую кучу с накинутой на голову мантией. В ярости Снейп вскочил на ноги, доставая палочку для дуэли, но Сириус лениво добавил: «Locomotor mortis», и Снейп, потеряв равновесие, снова упал лицом на землю.

Наконец, Лили по-настоящему разозлилась.

— ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ! — закричала она, вытаскивая свою палочку, и это, наконец, привлекло внимание двух Мародёров.

— Ах, Эванс, — ответил Джеймс мягким, полушутливым тоном, — не заставляй меня сражаться с тобой.

— Тогда расколдуй его!

Джеймс тяжело вздохнул, как будто эта задача была для него невыносимо тяжёлой, но направил палочку на Снейпа, который резко оживился.

— Ну вот, — небрежно произнёс Джеймс, наблюдая, как Снейп с трудом пытается встать на ноги, брызжа слюной от ярости. — Тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус...

— Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок! — закричал Снейп, его лицо было багровым от унижения и ярости.

Лили прищурилась.

— Прекрасно, — холодно сказала она и убрала палочку обратно в карман, глядя на Снейпа, а затем продолжила пугающе ровным тоном. — В следующий раз я не стану вмешиваться, — она развернулась было, чтобы уйти, но обернулась и злобно добавила: — Кстати, на твоём месте я бы постирала подштанники, Нюниус.

— Извинись перед Эванс! — заорал Джеймс, держа ошеломлённого Снейпа под прицелом палочки, но теперь Лили повернулась к нему.

— Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться! — выкрикнула она, и её зелёные глаза вспыхнули гневом. — Ты ничем не лучше его...

— Что? — Джеймс выглядел изумлённым. — Я НИКОГДА не называл тебя… сама знаешь кем!

Но Лили горько усмехнулась, с издёвкой продолжив:

— Лохматить волосы, потому что думаешь, что круто выглядеть так, будто ты только что свалился с метлы, выпендриваться с этим дурацким снитчем, шляться по коридорам и насылать заклятия на всех, кто тебе не нравится, просто потому что можешь… Я удивляюсь, как твоя метла ещё поднимает в воздух твою чугунную башку. Меня от тебя ТОШНИТ.

Лили развернулась и яростно зашагала вверх по холму, прочь от группы ошеломлённых мальчишек.

— Эванс! Погоди, ЭВАНС! — Джеймс крикнул ей вслед, но она сделала вид, что не слышит его, шагая по направлению к замку. — Что это с ней? — спросил он, стараясь говорить непринуждённо и беззаботно, но потерпел в этом поразительную неудачу.

— Сдаётся мне, она считает тебя немножко зазнайкой, дружище, — ответил Сириус, и напускная беззаботность Джеймса рассеялась.

Оторвав взгляд от удаляющейся спины Лили, он направил свою палочку на Снейпа, который безмолвно замер на месте с того самого момента, как Лили на него накричала.

— Ну ладно, — произнёс Джеймс дрожащим от гнева голосом, — ладно же...

Снейп удивлённо вскрикнул, когда его внезапно оторвало от земли и снова подвесило за лодыжку, накинув мантию на голову.

— Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники? — громко воззвал Джеймс, немного оправившись от разочарования, и толпа одобрительно зашумела.

Гермиона издала звук ужаса, приглушённого ладонями, которые она прижимала ко рту большую часть этой сцены.

— Но… это же сексуальное насилие! — яростно выпалила она, в то время как Гарри начал сильно нервничать. Это был конец воспоминания, и оно завершилось, не так ли? Ещё мгновение, и оно перейдёт в следующее, верно?

Ещё одна вспышка, и штаны Снейпа оказались сорваны, оставив висеть его в воздухе в чём мать родила. Гермиона закричала, закрыв лицо руками, а Гарри и остальные поспешно последовали её примеру, отводя взгляд, пока Снейп безуспешно пытался прикрыться от глаз зрителей. Теперь толпа улюлюкала, её выкрики стали злобными, и Гарри почувствовал себя так же скверно, как и в первый раз, когда увидел это воспоминание, и сильно пожалел, что не остался стоять в стороне. Он ждал, ощущая тошноту, что Джеймс отпустит Снейпа, слушал, как насмешки теряют свою остроту, как толпа теряет интерес, хотя и не решался поднять глаза, чтобы проверить, что происходит...

Джеймс лениво взмахнул палочкой, и запутавшийся в мантии Снейп тяжело упал на землю, а затем поднялся на ноги, пошатываясь и тяжело дыша. Гарри осторожно поднял голову, и, к своему облегчению, увидел, что мантия Снейпа снова стала напоминать одежду. Он почувствовал, что Снейпа захлестнула волна понимания, его палочка, словно забытая, безвольно лежала в руке.

— Лили, — задыхаясь от ужаса, произнёс Снейп, словно только сейчас осознав, что произошло, а Джеймс и Сириус вместе с толпой зрителей разразились хохотом, когда Снейп бросился за девушкой вверх по склону, отчаянно взывая: — Лили! Лили, подожди!

Но далёкая фигура Лили не обернулась.

Сцена переменилась, и они оказались перед Полной Дамой, наблюдая, как одетая в ночную рубашку Лили сверлит взглядом Снейпа, по-прежнему облачённого в школьную мантию — Гарри невольно подумал, надел ли тот новую пару штанов. Снейп, запинаясь, пытался извиниться, но Лили не намерена была его выслушивать.

— Я вовсе не хотел обзывать тебя грязнокровкой, это у меня просто...

— Сорвалось с языка? — Лили бросила на него холодный взгляд, в её зелёных глазах не было жалости. — Слишком поздно. Я много лет находила тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю. Ты и твои драгоценные дружки, Пожиратели смерти… видишь, ты даже не отрицаешь этого! Ты даже не отрицаешь, что сам собираешься стать таким же! Тебе не терпится присоединиться к Сам-Знаешь-Кому, да?

Снейп открыл рот, и Гарри показалось, что молодой человек растерялся, но через несколько мгновений он закрыл его, не сказав ни слова.

— Я больше не могу закрывать глаза, — сказала Лили, и её голос вновь стал скорее холодным, чем злым. — Ты выбрал свою дорогу, я — свою.

— Нет… послушай, — отчаянно произнёс Снейп, будто только сейчас понял, что бой проигран. — Я не хотел...

— Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовёшь, Северус. Почему же я должна быть исключением?

Снейп попытался возразить, имея при этом безнадёжно растерянный вид — но, бросив на него презрительный взгляд, Лили скрылась в проёме за портретом, оставив его потерянно смотреть ей вслед.

Они снова пронеслись в водовороте памяти, и оказались на обдуваемой ветром вершине холма посреди глубокой зимней ночи. Снейп, которому было уже почти двадцать, крутился на месте, тяжело дыша, ожидая прихода Дамблдора, и Гарри видел, как он дрожит, побледнев от страха.

Вспышка белого света вырвала палочку из рук Снейпа, и он упал на колени, в отчаянии вскричав:

— Не убивайте меня!

— Я и не собирался, — холодно ответил голос Дамблдора, и кончик его палочки загорелся, высветив его самого, нависшего над коленопреклонённым Снейпом. Покойный директор казался древним и могущественным, его длинную бороду и волосы вздымал ветер, а Снейп выглядел юным, испуганным, и, возможно, немного безумным, его чёрные волосы развевались вокруг искажённого болью лица. — Итак, Северус? Что за весть шлет мне лорд Волан-де-Морт?

— Нет... никакой вести… Я пришёл по собственному почину! Я… я пришёл с предостережением... нет, с просьбой... пожалуйста...

Снейпу говорил почти бессвязно от горя, ломал руки, его грудь тяжело вздымалась. Дамблдор, чувствуя, что этот разговор лучше провести наедине, взмахнул палочкой, и жуткая тишина пришла на смену порывам ветра, теперь беззвучно обдувающего двух стоящих на холме волшебников. Сверкающие голубые глаза Дамблдора изучали отчаявшегося Снейпа, и когда директор заговорил, его голос был тихим и расчётливым.

— Какая же просьба ко мне может быть у Пожирателя смерти?

— Пророчество... предсказание... Трелони... — Снейп с трудом смог выдавить из себя эти слова.

— Ах, да, — ответил Дамблдор, и в его голосе не было ни капли удивления. — И что из этого вы доложили лорду Волан-де-Морту?

— Всё… всё, что слышал! — произнёс Снейп, его голос был столь же полон страдания, как и выражение лица. — И поэтому… из-за этого… — ему было трудно говорить, будто он не мог вынести осознания того, что натворил. — Он думает, что пророчество относится к Лили Эванс!

— В пророчестве ничего не сказано о женщине, — спокойно ответил Дамблдор, словно это была обычная беседа за чаем. — Речь там шла о мальчике, который родился в конце июля…

— Вы понимаете, о чём я говорю! — воскликнул Снейп и сгрёб рукой землю, по-видимому, не вполне осознавая, что делает. — Он думает, что речь идёт о её сыне, он собирается отправиться к ней… убить их всех…

Его голос сорвался, а рука ослабла, и скомканные листья упали обратно в грязь. Как ни странно, Гарри почувствовал себя слегка тронутым; похоже, Снейп всё-таки не забыл, что не только Лили оказалась в опасности.

— Если она так много для вас значит, — холодно сказал Дамблдор, — то лорд Волан-де-Морт, несомненно, пощадит её. Разве не могли вы попросить его пощадить мать в обмен на сына?

Новая волна отчаяния нахлынула на Снейпа, и его руки снова задрожали.

— Я… я спросил… — прохрипел он, но глаза Дамблдора вспыхнули, и Снейпа оборвали резкие слова.

— Вы мне отвратительны, — голос директора был настолько полон презрения, что был подобен удару хлыста. Снейп отпрянул от него и съёжился, словно пытаясь исчезнуть. — Значит, вам плевать, что её муж и сын погибнут? Пусть гибнут, лишь бы вы получили то, что хотите?

Снейп долгое время ничего не говорил, и Гарри не мог прочесть выражение его невыразительного лица, чёрные глаза скрывали любую, сколько бы то ни было сильную эмоцию.

— Ну так спрячьте их всех, — умоляюще произнёс Снейп, и в его голосе снова прозвучала нотка отчаяния. — Спасите её… их… Прошу вас.

Дамблдор несколько секунд изучал стоящего на коленях Пожирателя смерти, а затем вернулся к тому жутко непринуждённому тону, который использовал ранее.

— А что я получу взамен, Северус? — спросил он, и Снейп ошеломлённо посмотрел на старого директора.

— В... взамен? — казалось, он задумался над вопросом, на его лице проявилась безысходность, пока он не нашёл ответ, который Гарри уже знал.

— Всё что угодно, — прошептал Снейп.

— Что я получу взамен? — Гермиона вскрикнула от возмущения, когда воспоминание закончилось. Все, вздрогнув, посмотрели на неё, пока всё вокруг кружилось и преображалось. — Он вообще ничего тебе не должен! Эти люди на твоей стороне, ради Мерлина! Тебе не нужна причина, чтобы защищать их! Он рассказал тебе о планах Волан-де-Морта — этого риска более чем достаточно!

— Гермиона... — произнёс Гарри, опасаясь, что она проговорится о следующем воспоминании, но та уже стиснула зубы, сложив руки на груди.

— Я знаю, — огрызнулась девушка, а Рон поднял бровь, глядя на Гарри, и, когда она уставилась в клубящийся туман, указал пальцем туда, где стоял на коленях Снейп.

— Думаю, он и в самом деле славный малый, правда, — прошептал Рон, наклоняясь вперед, чтобы этого не услышала Гермиона, и, поневоле Гарри пришлось сдерживать улыбку, пока вокруг них материализовался кабинет Дамблдора.

Скрючившись в кресле, Снейп издавал нечленораздельный вой горя и агонии, его боль была неподвластна слезам. Он выглядел намного старше своих лет — даже старше, чем в настоящее время, словно прошедший год полный страданий состарил его сверх всякой меры.

— Я думал... — начал наконец Снейп, его голос охрип, а лицо стало пустым, каменным от горя. — Вы... спасёте её...

— Они с Джеймсом доверились не тому человеку, — ответил Дамблдор, стоящий над Снейпом, как и ранее, а его голубые глаза пронзали несчастного охваченного горем шпиона, будто сканировали саму душу Снейпа. — Как и вы, Северус. Вы ведь тоже надеялись, что лорд Волан-де-Морт её пощадит?

Взгляд Снейпа метнулся вверх, в чёрных глазах полыхнул гнев, а дыхание стало прерывистым, когда он уставился на директора, его рука дёрнулась к манжету рукава. Но, с огромным усилием он опустил взгляд обратно на пол.

— Её сын выжил, — безжалостно продолжил Дамблдор, и Снейп мотнул головой, его стиснутые руки дрожали. — Её сын жив. У него её глаза, такие же точно. Вы ведь помните глаза Лили Эванс, верно?

— ПРЕКРАТИТЕ! — взревел Снейп, и его голова вновь взметнулась вверх, но гнев покинул его так же быстро, как и появился, и он снова рухнул в кресло. — Умерла... навсегда…

— Вас мучает совесть, Северус? — мягко спросил Дамблдор, но его взгляд был острым, и Гарри вдруг понял, что вот тот самый момент — Дамблдору не нужно было ждать ответа Снейпа: он и так уже всё знал. Именно в этот миг, глядя на разбитого, убитого горем человека, Дамблдор решил довериться Снейпу, и с этого момента его доверие к шпиону ни разу не ослабевало.

— Лучше бы... лучше бы я умер... — простонал Снейп, не обращая внимания на происходящее, и в его голосе было столько безнадёжности, что было больно слушать.

— И какая от этого была бы польза? — холодно спросил Дамблдор, и Гарри подумал, что резкость в его голосе была оборонительной, словно он вспомнил свои собственные чувства много лет назад. — Если вы любили Лили Эванс, если вы действительно любили её, то ваш дальнейший путь ясен.

Снейп поднял голову, но ему, похоже, потребовалось немало времени, чтобы осмыслить услышанное, и, когда он заговорил, его голос звучал слабо и растерянно.

— Что… что вы хотите этим сказать?

— Вы знаете, как и почему она погибла, — ответил Дамблдор и почти незаметно наклонился к Снейпу, как будто его слова могут быть более убедительными, если он будет ближе. — Сделайте так, чтобы это было не зря. Помогите мне защитить сына Лили.

Снейп озадаченно уставился на него. Похоже, он утерял свою обычную проницательность, поэтому слегка встряхнулся.

— Ему не нужна защита, — сказал он, но его голос был не столько уверенным, сколько недоумённым. — Тёмный Лорд ушёл...

— Тёмный Лорд вернётся, — прервал его Дамблдор, лишённый своего обычного терпения, — и тогда Гарри Поттер окажется в страшной опасности.

Снейпу потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы переварить услышанное, и Гарри заметил, как тот начал совершать размеренные вдохи, закрывая свой разум, и как, по мере этого, туман в его глазах исчезал, сменяясь длинными, чёрными туннелями.

— Хорошо, — ответил он, и его голос звучал так, словно он пытался убедить в своем согласии скорее себя, чем покойного директора. — Ладно. Но — никому ни слова, Дамблдор! — на его лице вновь появилась гримаса боли, и он поспешно продолжил. — Это должно остаться между нами! Поклянитесь! Я не вынесу... тем болеё сын Поттера... Дайте мне слово!

— Дать слово, Северус, что я никому никогда не расскажу о самом лучшем, что в вас есть? — спросил Дамблдор, и Гарри подумал, что впервые за всё это время слышит, как тот разговаривает со Снейпом без намёка на презрение в голосе. Увидев свирепое выражение лица только что присягнувшего ему человека, Дамблдор вздохнул. — Ну, если вы настаиваете...

— Ты. Просто. Не можешь. Поступить. Так! — пронзительно вскрикнула Гермиона, вновь заставив всех вздрогнуть, и Гарри, встревоженный гневом в глазах подруги, мысленно пожалел, что в Омуте памяти нет кнопки паузы. — Ты не можешь… он только что потерял… он эмоционально уязвим, а ты… — она была в такой ярости, что не могла вымолвить и слова.

— Миона, — неуверенно произнёс Рон, пока картина вокруг них менялась, но Гермиона не слышала его, продолжая смотреть на то место, где только что сидел Дамблдор.

— Ему нужна помощь! Поддержка! Как ты мог снова начать манипулировать им? — девушка заплакала, руки её тряслись, но она сжимала их в кулаки. — А я-то думала, что это Гарри было плохо!

— Ты чего? — смущённо спросил Гарри; позади него воспоминание-Снейп начал вышагивать перед столом Дамблдора, разглагольствуя о мальчике.

— Я думала, что то, как он с тобой обращался, было просто ужасно! Тебе и профессору Снейпу нужна терапия, Гарри! И я… я знаю, что исход всей войны зависел от тебя, но это лишь означает, что ты нуждаешься в ней больше! Представь, насколько лучше всё могло бы сложиться, если бы вы оба были эмоционально стабильны! — встревоженное замечание Гермионы было прервано тем, что Снейп назвал Гарри дерзким, и её глаза были полны жалости, когда она взглянула на темноволосого шпиона.

— Ты думаешь, что я эмоционально неустойчив? — спросил Гарри, чувствуя некоторое недовольство, когда Дамблдор, не отрываясь от своего журнала, мягко отчитал Снейпа. Деканы факультетов и Кингсли разрывались между просмотром воспоминаний и Гермионой, будто не зная, за кем наблюдать.

— Да, это так, учитывая, через что ты прошёл! Никто не может пройти через такое и не испытывать нужды в помощи! Неудивительно, что профессор Снейп такой холодный и мрачный, Гарри — он ходит с множеством недиагностированных проблем, и возможно, даже не знает об этом!

— Разве это не потому, что он немного придурок? — спросил Рон, хотя и не так уверенно, как во время предыдущих шуток.

— О, Рон, — простонала Гермиона, когда воспоминание закружилось, вновь изменяясь. — Психическое здоровье невероятно важно. Она может повлиять на всё в человеке! Если у профессора Снейпа есть хотя бы одно хроническое психическое заболевание, это может объяснить многое в его поведении — и вдвойне, если он даже не знает, что у него оно есть!

Она остановилась, посмотрев на Снейпа и Дамблдора, которые только что начали обсуждать Каркарова и Тёмную Метку. Гарри видел, что ей ещё есть что сказать, но девушка, похоже, не хотела перебивать их, словно чувствовала, что этот разговор важнее, чем предыдущий.

— Я лишь хочу сказать, что он может быть не таким плохим человеком, как кажется, — тихо закончила она.

Гермиона не смогла бы выбрать более подходящего момента для такого заявления; даже Гарри не смог бы, а он точно знал, какие воспоминания здесь находятся. В наступившей тишине до членов группы донёсся вопрос Дамблдора.

— ... вам не хочется к нему присоединиться?

— Нет, — сказал Снейп, его чёрные глаза настороженно и пронизывающе следили за тем, как Флер и Роджер исчезают в замке. — Я не такой трус.

— Нет, — согласился Дамблдор, бросив мимолётный взгляд на бывшего Пожирателя смерти. — Вы несравненно храбрее Игоря Каркарова. Вы знаете, я иногда думаю, что мы проводим распределение слишком рано…

Рону не нужно было слышать, как ахнули Гермиона и профессор Макгонагалл, чтобы понять смысл фразы покойного директора.

— Снейп — гриффиндорец? — хрипло спросил он, разинув рот; юноша выглядел почти таким же потрясённым, как и Снейп из прошлого. Гарри шикнул на него, зная, как важно для них будет прослушать следующее воспоминание.

— Позже, — прошептал он, жестом указывая на формирующиеся фигуры Снейпа и Дамблдора, последний из которых обмяк в своём кресле. Рон оцепенело кивнул, с трудом закрывая рот.

Профессор Стебль ахнула, когда увидела обугленную, иссохшую руку Дамблдора, которая свисала с кресла, словно у мертвеца, и Гарри увидел, как в глазах учителей промелькнуло понимание: именно тогда жизнь Дамблдора обрела свой смертный предел.

Снейп из прошлого, судя по всему, пришел к такому же выводу; вокруг его глаз залегли чёткие морщины, пока он накладывал заклинания на запястье Дамблдора, одновременно вливая золотое зелье в горло директора, и, стоило векам Дамблдора дрогнуть, Снейп без всяких колебаний набросился на него за то, что тот только что чуть не умер — а может быть, именно это его подстегнуло.

Но когда Дамблдор не смог дать ему ответа на вопрос, почему он поддался искушению прикоснуться к кольцу, недовольство Снейпа переросло в ярость.

— Если б только вы позвали меня чуть раньше, я, возможно, мог бы сделать больше, выиграть для вас больше времени! — прорычал он, и Гарри увидел, как чёрные глаза метнулись с меча Гриффиндора на разбитое кольцо: Снейп чувствовал, что что-то произошло, но не мог определить, что именно. — Вы что, думали, что, разбив кольцо, вы разобьёте чары?

Дамблдор, по мнению Гарри, не слишком старался переубедить зельевара в этом удобном объяснении. Вместо этого покойный директор, казалось, сосредоточился исключительно на своей приближающейся кончине — Гарри испытал к нему сочувствие, поскольку только сегодня и ему самому было тяжело смириться с собственной смертью.

Странно было слушать, как Дамблдор и Снейп говорят о приказе Волан-де-Морта для Драко, о котором Гарри узнал около двух лет назад, хотя сейчас казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Он заметил, что деканы факультетов и Кингсли внимательно слушают разговор, но чувствовал, как его собственное внимание ослабевает, поскольку он не желал вновь переживать ужасные воспоминания шестого курса во второй раз за это утро. Но когда Дамблдор озвучил свою судьбоносную идею, даже Гарри не мог не внять каждому слову.

— ... есть только одно средство, чтобы спасти его от гнева лорда Волан-де-Морта.

— Вы намерены позволить ему вас убить? — спросил Снейп, и в его голосе было столько сарказма, сколько Гарри никогда не слышал.

— Нет, конечно. Меня должны убить вы.

Все находящиеся в Омуте памяти, как из прошлого, так и из настоящего, потеряли дар речи, пауза затянулась, и было слышно лишь как Фоукс клевал скорлупу каракатицы. Гарри с любопытством наблюдал за Снейпом, пытаясь расшифровать эмоции, мелькавшие за тоннелями чёрных глаз, но что бы Снейп ни чувствовал на протяжении этих нескольких мгновений, это осталось для него тайной.

— Вы хотите, чтобы я сделал это прямо сейчас? — спросил Снейп невозмутимо, его голос был таким же пустым, как и взгляд. — Или дать ещё несколько минут, чтобы составить эпитафию?

— О, нет, это не так срочно, — беспечно произнёс Дамблдор, слишком весело для обсуждаемой темы. Гарри задался вопросом, действительно ли тот так беззаботен, как кажется, будто не придаёт значения ситуации.

— Если вы не против умереть, — сказал Снейп хриплым голосом, — почему бы не предоставить это Драко?

— Душа мальчика ещё не настолько повреждена, — просто ответил Дамблдор. — Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня.

— А моя душа, Дамблдор? Моя? — голос Снейпа дрогнул, и на худом лице промелькнул гнев. А в голову Гарри впервые пришла мысль, что Снейп никогда никого не убивал до той ночи на башне.

— Только вам известно, потерпит ли ваша душа ущерб от того, что вы поможете старику избавиться от боли и унижения. Я прошу вас об этой великой услуге, Северус, потому что моя смерть, — такое же решённое дело, как то, что "Пушки Педдл" займут в этом сезоне последнее место в лиге…

— Эй! — возмущённо воскликнул Рон, но профессора Макгонагалл и Стебль тут же шикнули на него, а Дамблдор продолжал взывать к Снейпу, его яркие голубые глаза пронзительно смотрели на мастера зелий. Наконец, Снейп кивнул в знак согласия.

Затем воспоминание снова сменилось, и они оказались на территории школы во время сумерек, плывя за двумя мужчинами, которые спорили на опушке леса. Зная, как сильно Дамблдор доверял Снейпу, Гарри было странно слышать от шпиона обвинения в обратном, в том, что он не чувствует ни доверия, ни опоры. Но Гарри как никто другой, знал, как неприятно оставаться в неведении относительно планов покойного директора, и с некоторой долей иронии подумал, что в этом вопросе он согласен со Снейпом.

Однако Дамблдор, похоже, не заметил, насколько серьёзная претензия была направлена в его адрес.

— После того, как вы убьёте меня, Северус...

— Вы отказываетесь быть со мной откровенным и, тем не менее, ожидаете от меня этой маленькой услуги! — огрызнулся Снейп, в гневе повышая голос, чуть не переходя на крик. — Вы многое принимаете как должное, Дамблдор! Может, я передумал!

— Вы дали мне слово, Северус, — коротко сказал Дамблдор, и в его словах прозвучало предупреждение, а голос зазвучал громче, когда шпион начал спорить. — И раз уж мы заговорили об услугах, которых я от вас жду, — вы ведь, помнится, согласились приглядеть за нашим юным другом из Слизерина?

Двое мужчин долго смотрели друг на друга. Лицо Снейпа исказилось от гнева, на нем отразился вызов, а губы Дамблдора были плотно сжаты от разочарования. Гарри не был уверен, что когда-либо видел Снейпа в такой ярости по отношению к кому-то ещё, кроме него, и почувствовал себя странно, когда понял, что, конечно же, это были не единственные случаи за последние несколько лет, когда Снейп бывал раздражён. Было странно думать о том, как Снейп мучился на протяжении всего шестого курса будучи втянутым в план, из которого не мог выбраться.

Дамблдор, видимо, тоже это понял, и вздохнул, посмотрев на черноволосого шпиона с чем-то, похожим на жалость.

— Северус, приходите сегодня вечером, к одиннадцати, в мой кабинет — и вы больше не будете жаловаться, что я вам не доверяю…

— Это тот самый спор, — прошептала Гермиона, пока вихрь воспоминаний кружился вокруг них, и все посмотрели на неё в замешательстве. Её голос наполнился энергией от осознания того, что она только что узнала. — Хагрид подслушал, как профессор Дамблдор и профессор Снейп спорили у леса, помнишь, Гарри? Он сказал, что Дамблдор велел Снейпу разобраться с проблемами в Слизерине. Это был тот самый спор!

— Ты права, — неуверенно сказал Гарри. — Чёрт возьми, ты только представь, что могло бы случиться, если бы Хагрид всё это услышал.

Эта мысль на мгновение отвлекла их, но, как и прежде, Омут памяти неумолимо продолжал двигаться вперёд, и снова возник кабинет Дамблдора.

— Гарри не должен знать, до самого последнего момента, до тех пор, пока не будет необходимо, а то разве хватит у него сил сделать то, что он должен сделать?

— А что он должен делать? — спросил Снейп, усаживаясь в кресло перед столом директора.

— Это наш с Гарри секрет. А теперь слушайте внимательно, Северус. Настанет время — после моей смерти — не спорьте, не перебивайте меня! — тут Снейп попытался протестовать, готовый возобновить их спор, начатый ранее в тот вечер. — Настанет время, когда лорд Волан-де-Морт начнёт опасаться за жизнь своей змеи.

— Нагайны? — Снейп был настолько обескуражен, что, казалось, забыл о своем раздражении.

— Именно. Настанет время, когда лорд Волан-де-Морт перестанет посылать змею выполнять свои приказы, а станет держать в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой. Вот тогда, я думаю, можно будет сказать Гарри.

— Сказать что? — было ясно, что Снейп устал от вопросов.

Дамблдор закрыл глаза, как будто тема была менее неприятной, если он ничего не видел, и заговорил ровным голосом.

— Сказать ему, что в ту ночь, когда лорд Волан-де-Морт пытался убить его... осколок души Волан-де-Морта... проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании. Часть лорда Волан-де-Морта живёт в Гарри... и пока этот осколок души, о котором и сам Волан-де-Морт не догадывается, живёт в Гарри, под его защитой, Волан-де-Морт не может умереть.

Снейп сидел так неподвижно, что Гарри мог бы принять его за статую.

— Значит, мальчик... мальчик должен умереть? — вопрос прозвучал ужасающе спокойно, как будто Снейп преодолел свой прежний гнев.

— И убить его должен сам Волан-де-Морт, Северус. Это самое важное.

Последовала долгая тяжелая пауза, и Кингсли сделал несколько шагов к Гарри, положив руку ему на плечо. Это был незначительный жест, не требующий слов, но Гарри почувствовал, как внутренние барьеры, которые он воздвиг вокруг этого инцидента, начинают трескаться, и поспешно заморгал, в то время как Снейп медленно поднял голову и посмотрел в потолок.

— Все эти годы… я думал… что мы оберегаем его ради неё. Ради Лили, — произнёс он глухим, безжизненным голосом. Глаза Дамблдора по-прежнему были закрыты, и он не видел эмоций, которые мелькали на лице шпиона, все так же уставившегося в потолок.

— Мы оберегали его, потому что было очень важно обучить его, вырастить, дать ему испробовать свою силу. Тем временем связь между ними всё крепнет, болезненно разрастается. Порой мне кажется, что Гарри сам это подозревает. Если я не ошибся в нём, он устроит всё так, что, когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Волан-де-Морта.

Дамблдор открыл глаза, и теперь Снейп смотрел на него с выражением крайнего ужаса.

— Так вы сохранили ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?

— Вас это шокирует, Северус? — укоризненно произнёс Дамблдор. — Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах?

Снейп казался объятым ужасом, потрясённым до глубины души, но когда он нашёл в себе силы ответить, его голос дрожал от гнева.

— В последнее время — только те, кого я не мог спасти, — сказал он и встал, с силой оттолкнувшись от кресла. — Вы меня использовали.

— То есть?

— Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили, — прорычал Снейп и резким жестом указал на дверь, его сальные волосы взметнулись, когда он повернул голову обратно к Дамблдору. — А теперь вы говорите мне, что растили его, как свинью для убоя…

— Это прямо-таки трогательно, Северус, — вклинился Дамблдор. — Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику?

— К мальчику? — выкрикнул Снейп, и в его голосе было столько злости и язвительности, что Гарри показалось, что мужчина готов был рассмеяться, но ярость задавила смех, так как он выхватил свою палочку — группа наблюдателей напряглась, но Снейп резко выбросил руку в сторону, направив её на стену. — Expecto patronum!

Серебряная лань выпрыгнула из кончика его палочки, одним прыжком пересекла кабинет и вылетела в окно — маленький, яркий огонек в темноте ночи. Дамблдор смотрел ей вслед, пока она не скрылась за горизонтом, и когда он снова посмотрел на Снейпа, глаза его были полны слёз.

— После стольких лет? — спросил Дамблдор, и его голос был полон благоговения и искреннего сочувствия, которые Гарри наконец-то понял.

— Всегда, — ответил Снейп.

Всё закружилось, и посетители Омута памяти погрузились в молчание. Но уже начали вырисовываться следующие сцены, и теперь они стали короче, проносясь мимо, пока Гарри и остальные торжественно застыли на месте.

Они видели, как портрет Дамблдора велел Снейпу сообщить Волан-де-Морту дату, когда Гарри переедет от Дурслей, затем как Снейп наложил конфундус на Наземникуса Флетчера в трактире, и, хмурясь, что-то шептал склонясь над грязным столом. Потом, в клубах белого тумана они летели рядом с сидящим на метле Снейпом, его капюшон был откинут, а взгляд метался между Пожирателями смерти и Люпином с Джорджем, которых они преследовали. Один из Пожирателей смерти вырвался вперёд, подняв палочку для смертельного удара в спину Люпина, и Снейп в отчаянии закричал: «Sectumsempra!» — но метла качнулась, и он промахнулся мимо руки Пожирателя смерти, а заклинание угодило в голову Джорджа. Гарри успел услышать, как Снейп выругался себе под нос, но вокруг них уже образовалась спальня Сириуса, где Снейп стоял на коленях, сжимая старое письмо Лили.

Слизнорт издал нечленораздельный звук при виде слёз, текущих по лицу Снейпа, и машинально шагнул вперёд, но его протянутая рука прошла сквозь спину Снейпа, поскольку тот, разумеется, был лишь воспоминанием. Тем не менее, профессор зельеварения остался стоять рядом со шпионом, с таким видом, словно ему безумно хотелось протянуть руку сквозь время, чтобы утешить своего бывшего ученика.

Снейп положил в карман вторую страницу письма, со злостью вытирая глаза, и разорвал пополам фотографию, которая прилагалась к нему, спрятав ту часть, на которой смеялась Лили, под мантию, а вторую половину с Джеймсом и Гарри бросил на пол, где она скрылась под комодом.

Сцена рассеялась, когда Снейп выбежал из комнаты, и снова появился кабинет директора. Снейп стоял, выжидающе уставившись на пустой портрет, и через мгновение в раме появился Финеас Найджелус.

— Директор! — воскликнул Финеас, и Гарри растерянно моргнул: его мысли автоматически обратились к Дамблдору. — Они разбили палатку в лесу Дин! Грязнокровка…

— Я не желаю слышать это слово! — рыкнул Снейп и оскалился так, что Финеас тут же поправил себя, хоть и закатив глаза.

— В общем, эта Грейнджер назвала местность, когда открывала сумку, я слышал!

— Прекрасно. Очень хорошо! — оживился портрет Дамблдора, и нарисованные голубые глаза обратились к Северусу с призывом к действию. — Теперь, Северус, меч! Не забывайте, что он даётся лишь отважному и в крайней нужде и Гарри не должен знать, что даёте его вы! Если Волан-де-Морт прочтёт мысли Гарри и увидит, что вы действуете в пользу мальчика…

— Знаю, — отрезал Снейп с раздражённым видом, и распахнул портрет Дамблдора, как дверь, достав меч Гриффиндора из скрытой за ним ниши. — И вы по-прежнему не хотите сказать мне, почему Поттер непременно должен получить меч?

— Пожалуй, нет, — ответил Дамблдор, пока Снейп застегивал большой чёрный плащ поверх своей мантии, из-за чего, как всегда, стал похож на летучую мышь. — Он сам разберётся, что с ним делать. И Северус, будьте очень осторожны, они вас могут плохо встретить после истории с Джорджем Уизли…

Снейп оглянулся, положив руку на дверную ручку, и чёрные брови слегка приподнялись, как будто месть за ухо Джорджа Уизли волновала его меньше всего.

— Не беспокойтесь, Дамблдор, — спокойным голосом произнёс он, а его чёрные глаза сверкнули. — У меня есть план...

Дверь закрылась за развевающимся плащом Снейпа, ставя точку в разговоре.