Приключения в стране Туманов (джен)

После трапезы последовал ряд манипуляций, с помощью которых поселяне пытались выяснить — откуда взялись дети, как их звать-величать и какие у них цели? Вывели на улицу, показали на чей-то дом и вопросительно подняли брови. Гарри с Гермионой на всякий случай пожали плечами и отрицательно помотали головами — не знаем, мол.

Показали на небо — снова получили отрицательное мотание головами. На север, юг, запад и восток — тот же результат: дети грустно улыбались, разводили руками и продолжали утверждать, что не знают, откуда они пришли. При этом что-то просили сами, спрашивая на своем тарабарском языке…

— Где мы, какой сейчас год, как называется ваша страна? — надрывался Гарри.

— Wo sind wir, welches Jahr haben wir, wie heißt Ihr Land? Où sommes-nous, en quelle année sommes-nous, quel est le nom de votre pays? — вторила Гермиона по-немецки и по-французски, не добившись результата, повторила те же вопросы на итальянском и испанском. — Dove siamo, in che anno siamo, come si chiama il tuo paese? Dónde estamos, qué año es, cómo se llama tu país?

Гарри при этом честно вытаращился на неё, поражаясь её полиглотству, отчего девочка страшно возгордилась и вознесла хвалу учителям иняза и папиному ремню, закрепившим в ней знания.

Помолчали, озадаченно разглядывая друг друга: поселяне — детей, а дети — их. Причем Гермиона начала паниковать — что ж это за мир такой, где жители не понимают ни одного земного языка? Английский же… он же общемировой, разве нет? Ну вот как конское ржание, например, оно точно всеобщее — его все понимают, а что оно означает — это уже детали.

Тем временем к дому, где гостей приютили, стеклись соседи-великаны, послушали, понаблюдали за попытками добиться понимания и загудели меж собой на своем певучем наречии своими густыми рокочущими голосами. Гарри стало малость не по себе — страшновато всё-таки находиться рядом с человеком, будучи ростом ему всего лишь по колено… Один исполин, самый молодой на вид, круглолицый, румяный, с льняными кудрями и синими глазами, поманил их к себе. Поколебавшись, Гарри подошел, держа Гермиону за собой. Великан сидел на высоком бордюре, как на каменной лавке, дождавшись, когда дети подойдут, он показал на себя и четко произнес по складам:

— Вал-дай Гро-мо-бой. Валдай Громобой.

Послушав странные словосочетания и кое-как поняв их значение, подростки показали на себя и назвались по очереди.

— Гарри. Гарри Поттер.

— Гермиона Грейнджер.

Великан Валдай выслушал, покивал, сложил пальцы правой руки в щепоть и провел по ладони другой, внимательно следя за их лицами. Узнав движение письма, Гарри с Гермионой заулыбались и радостно закивали, подтверждая, что с грамотой знакомы. Прочий люд, наблюдавший за происходящим, врубился в ситуацию и тут же послали кого-то за писчими принадлежностями. Принесли кипу серой крупнозернистой бумаги и мощный такой, толстый кедровый карандаш со свинцовым грифелем. Так же из чьего-то дома выволокли пюпитр и установили тут же, на улице — секретов ни от кого не собирались делать, всё было на виду и своим. Кто-то додумался принести лист алфавита и пришпилил к пюпитру сверху. Гарри с Гермионой с кротким недоумением уставились на буквы, как те барашки, узнавая и не узнавая их. Ну букву «А, а» ещё туда-сюда, она и по-английски так же пишется… «О» ещё, «С», «Н», «Е», ещё какие-то похожие, а дальше мрак и лес. Манускрипт Войнича отдыхает. Ну вот диким показался английским детям аккадский алфавит с транскрипцией, написанной кириллицей.

Но контакта хочется, так что Гарри взял карандашик и нацарапал свое имярек по-английски. Потом по кивку Валдая один из народа вписал ниже имя великана для сравнения. Постояли, таращась на писанину, морща лбы и думая, как перебороть и этот буквенно-языковой барьер. А задачка ох какая сложная оказалась, особенно при наглядном сравнении.

Harry Potter

Валдай

Идиотами друг друга называть постеснялись, равно как и пальцами у виска крутить — чего с иностранцев-то взять? Немец он и есть немец, что немой. В общем, велел Валдай определить немцев к кому-то на двор на постой, а они пока своими силами их родню поищут, авось пройдут где-то слухи в порту о затонувших кораблях, раз не по небу прилетели эти дети… Кстати, эту версию тоже проверили: нарисовали самолет и показали. Гарри, бедный, в штопор чуть не ушел. В этом мире знают и самолеты?! На какой я планете, мама?

* * *

Понятно, что у приютивших их людей возникли логичные вопросы, но вот договориться не получилось. Гермиона смотрела на Гарри, а селяне показывали на дом, на небо, по сторонам, но Гарри пожимал плечами, и Гермиона, полностью доверившись парню, отдала лидерство ему, потому в точности копировала жесты Гарри.

Получив невербальный сигнал от Гарри, девочка выдала вопросительные фразы на всех знакомых языках, даже на тех, в которых знала лишь пару слов. Заметив, что поразила Гарри своими знаниями, девушка подняла нос, едва удержавшись, чтобы не потереть попу, потому что учили её, конечно, хорошо, но временами больно. И повторять этот опыт совсем не хотелось.

Убедившись, что их не поняли, Гермиона почувствовала надвигающуюся истерику. На глаза навернулись слезы, руки задрожали, девушку начала накрывать паника. Доселе она считала, что английский более-менее понимают везде, хотя… Во Франции, например, бывало, что её не понимали… Но по-французски она же тоже спросила. Девушка задрожала сильнее, но Гарри прижал её к себе незаметным жестом, успокаивая. Ему как-то удавалось совершенно естественным, незаметным жестом успокоить паникующую девушку.

Когда их подозвал великан, а Гарри пошел к нему, закрывая собой Гермиону, девушка почувствовала себя… Как в танке, где со всех сторон броня. Великан оказался дружелюбным и сразу их кушать не стал, что порадовало Гермиону, представившуюся Валдаю Громобою, сопроводив представление легким книксеном, не иначе, как от страха.

Увидев надписи на бумаге, Гермиона в очередной раз почувствовала себя непроходимой дурой. Отдельные буквы были понятными, но в слова не складывались совершенно. Гарри тоже смотрел на это, как Рон на учебник по Высшей трансфигурации. Гермионе стало легче от того, что не одинока в своей… как бы это помягче… низкой понимательной способности.

А потом показали самолет, от вида которого Гермиона чуть не упала в обморок. Эта картинка ввела девочку почти в сопор. Поэтому она просто послушно шла туда, куда её вел Гарри, глядя на мир распахнутыми во всю ширь глазами. Мозг информацию обрабатывать отказался и сообщил хозяйке, что отныне она в голову только ест.

* * *

Поселили ребят в семье из немолодой пары, чьи дети уже выросли и жили отдельно, но своими малышами пока не обзавелись. И только поэтому муж и жена Мареновых согласились приютить двух подростков. Звали их Соломон и Анна. Соломон работал мельником и был вечно обсыпан белой мукой, Анна являлась просто женой и домохозяюшкой, постоянно хлопочущей по хозяйству. Куры, скотина, стирка, готовка и сопутствующие им заботы. Так что Гарри, желающий отплатить за добро, сразу же ввязался в добровольные помощники, помогая миссис Анне по дому с уборкой, стиркой и готовкой. Попутно умничка Гарри обучался местному языку, показывая на предмет обихода и вопросительно поднимая брови. Анна легко поняла затею мальчика и с удовольствием включилась в игру-обучение.

Ковшик, умывальник, ведро с водой, это коромысло, там топор, серп и коса, молоток и сверло… Гвоздей нет, есть клинья и шпуньки… В одежде отсутствовали пуговицы, но были завязки и ремни с пряжками. Резинку не знали, нижнее белье носили на подвязках. Трусики и лифчики, как ни странно, женщины этого мира знали. Гермиона своими глазами видела, как на веревке сушится бюстгальтер, элегантный, из мягкой стеганой ткани, на широких прошитых бретельках.

Поселили Гарри и Гермиону в одной комнате, явно считая их родственниками, но кроватей в их комнате было всё же две. Разделенные столом у окна, они стояли каждая у своей стены, застеленные хлопковым постельным бельем и накрытые стегаными покрывалами, которые служили и одеялами. Верблюжья шерсть служила наполнителем для матраса, в подушках наличествовал куриный пух. Им же набивали перины.

Позже, неделю спустя, Гермиона считала, что ей крупно повезло оказаться в цивилизованном месте, так как её настиг вечный женский бич — менструация. Довольно коварная по своей природе, менструация имеет обыкновение нападать исподтишка и в самое неподходящее время. Но Гермионе, повторяю, повезло, её цикл начался не в лесу средь болот и комаров, а в доме, под надежной крышей и на постели. Ночью.

Гарри проснулся от тихого плачущего стона с соседней кровати. В комнату лился яркий свет четвертинки убывающей луны и звезд, так что Гарри без труда разглядел болезненно скорченную Гермиону. Она лежала в позе эмбриона и тихо постанывала. В нос Гарри ударил горячий металлический запах.

Встав с постели, он склонился над девушкой и ощутил исходящий от неё жар. Не зная, чем ей помочь в таком случае, Гарри всё же додумался позвать миссис Анну. Женщина из-за температуры и кровотечения панику не стала раздувать, а молча и сноровисто принялась за дело — соорудила тазик с подогретой водой, вооружилась тряпками и начала, а что именно, Гарри не увидел — его без церемоний выставили за дверь. Видя лицо расстроенного парня, Соломон негромко фыркнул и велел не заморачиваться по поводу женских штучек, эти слова кое о чем напомнили Гарри и он успокоился, вспомнив упаковки гигиенических прокладок, которые тётя Петунья покупала для себя.

Как бы там ни было, но Гермиона на пять дней оказалась прикована к комнате и горшку. И к тазику, в котором перестирывала использованные тряпки. Современных «Олвэйз» и прочих чего-то-там с крылышками в этом мире ещё не планировали выпускать в производство.

* * *

Немолодая пара, в доме которой поселили ребят, была очень приветливой. Гарри сразу включился в знакомую ему работу, а Гермиона снова почувствовала себя неполноценной, но Анна, так звали хозяйку, улыбаясь, наставляла девушку, которая через некоторое время вполне включилась в заботы по хозяйству, не сказать, что наравне с Гарри, но хоть как-то.

Их поселили в одной комнате, считая, по-видимому, родственниками или… Гермиона отогнала эту мысль, слегка покраснев. То, что здесь знали, что такое нижнее белье, порадовало девушку, потому что она могла обслужить себя, не вызывая горячего интереса окружающих. Правда, без белья спать было не слишком комфортно, но других трусиков у девочки не было, а трансфигурировать… Ну продержатся трансфигурированные из полена трусы час, а потом? Где это полено окажется? К таким экспериментам девушка была не готова. Потому приходилось жить так.

Беда пришла откуда не ждали. Страшная беда для девушки, особенно в отсутствие привычных удобств. Ежемесячная, честно говоря. Правильно, менструация. Проснулась Гермиона от боли. Низ живота тянул, горел, саднил — всё вместе. У девушки начинался жар, ей было плохо, жутко и тоскливо… «Только бы Гарри не подумал, что я поранилась, и не полез смотреть», — думала Гермиона, почти теряя сознание. Очнулась она оттого, что Анна занималась ею, подмывая и показывая, как принято в этом времени жить с менструацией. Ну и заодно, чем отличаются тряпки от прокладок с крылышками. Целых пять дней ада было впереди у Гермионы, которая после этих дней выглядела так, как профессор Люпин после полнолуния. Девушке как никогда хотелось домой, в родной век.

* * *

Когда Гермиона оправилась, при этом исхудав в дым, да так, что от неё, казалось, одни глаза и остались, огромные, карие и печальные, пошла уже вторая неделя их пребывания в этом мире и времени. Языковой барьер ещё не был преодолен и всё ещё покорялся, всё-таки сложно составить полноценную фразу из выученных слов «кружка», «ухват», «кочерга» и «коромысло». Правда, значение уже понималось: если говорят «коромысло», то это означало взять его, повесить на него два ведра и сходить к колодцу за водой. Что Гарри и проделывал в охотку, не умея отлынивать от трудов праведных. Ну и накачивался попутно, сам того не замечая. От колки дров, таскания ведер с водой по пять раз на дню — огород требовал поливки — и прочих тяжелых работ мышцы его налились силой и незаметно, навсегда, исчезли юношеская хлипкость и угловатость. Мальчик постепенно превращался в молодого мужчину.

Женские проблемы у Гермионы закончились, но напала хандра, девочке очень хотелось домой. Гарри, придя с полевых работ, рассказал, что по поселку опять прошел какой-то динозавр, нечаянно подав Гермионе идею.

— Гарри, а если письмо написать и отправить в будущее, нам помогут?

— Интересно, а как ты это сделаешь? — Гарри скинул кроссовки и подошел к столу.

— Просто напишу, привяжу к махов… к половинке маховика, и… — тут Гермиона горестно задумалась. — Не знаю… Портус наколдовать?

— Думаю, будет достаточно в смолу закатать, — осторожно предложил Гарри. — Тогда само время донесет наше послание до будущего. За миллионы лет смола затвердеет и превратится в янтарь, таким образом наше письмо дойдет в целости и сохранности. Правда, нас уже давно не будет на свете, но, может быть, там додумаются создать машину времени и отправят за нами спасательную экспедицию.

Гермиона нашла идею здравой и принялась писать на серой бумаге письмо в будущее. Вот что она написала:

«Здравствуйте. Нас зовут Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер. Мы попали в далекую эпоху из 1994 года. Мы студенты школы Волшебства Хогвартс. По вине студента Малфоя, который зашвырнул заклинание в Маховик Времени, мы оказались тут. Спасите! Я домой хочу! Здесь есть люди, но они говорят на непонятном языке, ходят динозавры, пожалуйста, свяжитесь со школой или с моими родителями и помогите! Сириус, не отдавай Гарри Хагриду, ему плохо у Дурслей! Поттеры, вас убьет Волдеморт в 1981 году, имейте совесть, не оставляйте Гарри сиротой!

Мы просим читающих эти сроки помочь вернуться обратно или, если это невозможно, хотя бы помочь выжить. Гарри и Гермиона».

Тщательно скатав листок в тонкий свиток и привязав к нему кусок хроноворота, Гермиона вышла с Гарри во двор, где он взял с чурбака топор. Выйдя из поселка, ребята углубились в лес, побродив немного, они присмотрели молодую сосенку. Решив подарить ей почетную должность гонца, Гарри парой ударов прорубил вместительную выемку, в которую Гермиона вложила завернутое в черную тряпицу послание. После чего они долго стояли, обнявшись, и смотрели, как свежую древесную рану заливает густая прозрачная смола, обещающая в далеком будущем превратиться в янтарь и стать своего рода хронокапсулой.

Уходя, Гарри с Гермионой не потрудились запомнить место и хоть как-то отметить деревцо. Не сочли это нужным. А между тем посельчане искали хоть каких-то сведений о детях, пришедших из ниоткуда. Не нашли, конечно. В пределах их и близлежащих земель никто не погибал, никто никаких детей не терял, корабли не тонули, самолеты не падали. Вражеских набегов и поджогов деревень тоже не было. Одиноких дядь-тёть, дедов-бабушек, которые померли и оставили осиротевших племянников и внуков, тоже не наблюдалось. Молодые люди, казалось, и впрямь возникли из воздуха. С Одиноких Островов прибыли? Опять нет — таможни их не засекли… И опять же, корабли. Те судна, что с Островов приплыли, были исключительно грузовыми, детей на борту не было, только юнги, но они на своих местах и все наперечет, никто из них не сгинул. Оставалось расспросить самих юных пришельцев. И если вы думаете, что какой-то языковой барьер этому помешает…

Был уже конец второй недели, когда со двора донеслись возбужденные громкие голоса. Соломон прислушался и с улыбкой встал из-за стола, знаками прося Гермиону и Гарри следовать за собой. Вышли, прошли по двору мимо флегматичной черной коровы и драчливых коз, и вышли в калитку на улицу, на которой уже собиралась смешанная толпа из людей и великанов. Великаны, кстати, уже не пугали Гарри и Гермиону, это у страха глаза велики, стандартный человек был всего лишь по пояс среднему великану-нефилиму.

Вскоре в конце улицы появился источник волнения. На высокой лошади ехал человек в дорожной пропыленной одежде. Подъехав к дому Мареновых, он остановил коня и спешился, откидывая с головы капюшон плаща. Серые глаза окинули присутствующих вопросительным взглядом и остановились на подростках. Что-то спросил. Соломон и Валдай ему что-то ответили. Снова приезжий посмотрел на ребят и обратился уже к ним. Гарри не понял и на всякий случай извинился. Человек послушал его речь и щелкнул пальцами. А его серые глаза на миг осветились золотым огнем. Ощутимо пахнуло магией, Гарри с Гермионой растерянно переглянулись — маг? Да, человек оказался магом, которого позвали жители поселка, волшебник оправдал их ожидания — колданул детям знанием всеобщего, Единого, языка.

— Ну, пострелы, говорите уже — откуда вы взялись?

Гермиона, что ожидаемо и понятно, разревелась, а Гарри затарахтел, как лопнувшая плотина, спеша и рассказать всё, и расспросить обо всем…

— Ну, поселок зовется Ура, ни о каких миллионах лет не ведаю, вы о чем, кстати? Год? Да пожалуйста, тысяча третий по летоисчислению Весны и Велеса. Динозавры? А какие динозавры, дети? Это кто?

А когда замороченный Гарри спросил про пирамиды в Гизе, то услышал:

— Ну, одна вроде стоит в Хетте, и не пять тысяч лет, как вы говорите, а одну пока что… М-да, странные вы, ребята. Может, познакомимся хоть? Меня зовут Седрик, я прибыл из Александрии и страшно устал с дороги, спешил, знаете ли, гнал коней как не знаю кто, вдруг родители вас ищут…

* * *

Гермиона стала чаще плакать, но так, чтобы никто не видел. Очень хотелось домой, порою так сильно, что хоть волком вой. Хотелось обнять папу, поцеловать маму, почувствовать родительские руки. До боли, до тоски… Анна видела состояние девушки, но ничем помочь не могла — они друг друга просто не понимали. Да и не могла Анна дать Гермионе того, чего она хотела…

Написав письмо в будущее, девушка первые два дня просто ждала неизвестно кого. То ли Дамблдора на метле, то ли Снейпа в ступе, но ожидание закончилось ничем, поэтому Гермиона напомнила себе, что нужно собраться и что папиного ремня для того, чтобы взять себя в руки, тут нет.

В конце второй недели после… После красных дней. «Дожила, отсчет от менструации веду», — подумала Гермиона. В конце второй недели что-то произошло. Человек в пропыленной одежде оказался магом, причем явно из менталистов, про которых Гермиона читала — их научили языку. Когда маг заговорил на понятном языке, тщательно сдерживаемая последние дни истерика прорвалась, захлестнула девушку с головой. Она разревелась, цепляясь за Гарри, который расспрашивал мага. Гермиона ничего не слышала и не воспринимала — истерика отключила мозг полностью. Гарри прижимал её к себе, продолжая выдавать-вызнавать информацию.

Гермиона была девушкой. Не военным, не экстремалом, даже не мальчиком — девушкой. Она просто не выдержала всего свалившегося на неё и уплыла в долгожданный обморок, полностью истощив свои силы детским стихийным выбросом.

___________________________________________________________

Многие ученые сходятся во мнении, что духовное развитие докатастрофного человека было просто сверхъестественно. Человек находился ближе к природе, он нуждался в минимальном количестве пищи, дышал другим воздухом, а жил в поистине райских климатических условиях и не должен был вести борьбу за пропитание.

Уровень развития и знаний докатастрофного человечества можно представлять только в фантазиях. Изыскания посткатастрофных ученых (например, попытки получения золота из свинца, попытки оживить словом и т. д.) — от средневековья и до наших времен, лишь по слухам от предков знавших, что то-то и то-то возможно, порой выглядят наивно. Но даже по характеру проводимых ими изысканий можно делать выводы, что не просто так они занимались всем этим. Следовательно, средневековые ученые еще помнили, что человеку до катастрофы были подвластны магия цифр, управление энергиями — физическими и биологическими, убиение и воскрешение словом, мгновенное передвижение в пространстве, изменение внешних форм, видимость и невидимость, алхимия, магия, цифровое выражение судьбы и многое-многое другое.

Александр Богданов.