Десять дюймов с четвертью (джен)

Минуло без малого семь веков с тех пор, как Хардвин Поттер уехал с молодой женой в западную Англию. Буковый лес близ Шкодера подобрался к самому побережью, вытеснив город в южном направлении. Здесь же, возле старой, древней ивы нога человека ступала редко. Сторожевым псом чуть в стороне торчала Гремучая ива, но лупить ей было решительно некого, кроме случайно пролетавших мимо птиц и зайцев, решивших найти укрытие в корнях.

Однажды зимней ночью на побережье будто из воздуха появился человек. ⁽¹⁾

Ветер дул не постоянно, а порывами, то утихомириваясь до полного штиля, то словно подкарауливая исподтишка и сбивая хлёсткими пощёчинами. Упрямые стебли пожухлой травы дрожали, но продолжали щетиниться вверх к узкому серебряному месяцу, освещавшему как днём и вытянутые тени кустов, и разросшуюся древнюю иву, заполнившую собой всю прибрежную косу под берегом в этом месте. Человек стоял у самой кромки обрыва в длинной мантии, полы которой были похожи на чёрные паруса пиратского корабля, и мрачно всматривался вдаль, словно там, на линии соприкосновения двух стихий, было сокрыто что-то такое, что он обязательно жаждал разглядеть.

Человек с трудом оторвался от созерцания водной ряби, а потом без всяких усилий переместился вниз, будто у него за спиной были крылья. Здесь, возле корней ивы, он прикрыл глаза и выставил руки в стороны ладонями вверх. Из кончиков пальцев потянулись белёсые нити рваного тумана, опустившиеся через секунду вокруг плотной молочной сыростью. Воздух застыл, а потом тоненько зазвенел, завибрировал. Человек, по-прежнему не открывая глаз, сделал едва уловимое движение правой рукой, словно пытаясь ухватить нечто ускользающее. Молочный туман колыхнулся, а потом стремительно принялся стягиваться в один золотистый жгут, конец которого терялся в дупле ивы футах в пяти от корней. Человек открыл глаза — в них читалось торжество — а затем хлыстнул магическим жгутом, заставляя его нырнуть в дупло и выскочить обратно, увлекая из тайника потускневшую диадему, увенчанную сапфиром. Поднял столь желанное сокровище и ликующе произнёс:

— Моя…

Но радость его была хищной, а торжество пугающим; веяло от него мрачностью и угрозой. Человек спрятал диадему за пазуху и поднялся наверх к едва различимому перекрёстку с двумя убегающими тропками. Он остановился, раздумывая, в какую же сторону пойти.

Шум ветра заглушал невесомые шаги худенькой, как тростиночка, девушки, собиравшей сухие головки заунывников. Она настолько была увлечена своим занятием, что не заметила человека у перекрёстка. Зато он почуял её прямо таки звериным чутьём, резко обернулся, когда она подошла слишком близко. Крылья его носа хищно раздулись, а в темноте глаз промелькнуло что-то ледяное, стылое.

— Что ты тут делаешь? — едва слышно прошипел человек, но голос его, несомненно, достиг ушей девушки, потому что она вздрогнула и чуть не выронила холщовую суму, в которую складывала чёрные коробочки.

— Pershendetje!⁽²⁾ — осторожно поздоровалась она, крепче обнимая сумку.

— Что ты тут делаешь? — повторил он свой вопрос громче, и девушка перешла на английский.

— Моя бабушка — травница, сэр, она послала меня за коробочками сухоцветов, потому что их лучше всего собирать ночью. Настойка сухоцветов придаёт сил.

— Маггловское отродье собирает магические растения… — процедил мрачный человек. — Впрочем, очень удачно, что я встретил тебя. Не придётся тащиться в деревню. Как твоё имя?

Девушка не поняла и половины из того, что сказал этот человек, но послушно ответила, чтобы не рассердить его ещё больше. Он пугал её.

— Афердита, сэр.

— Что ж, Афердита, даже никчемные магглы могут послужить высоким целям.

Он достал руку из кармана. В тонких длинных пальцах была зажата деревянная палочка. Последнее, что увидела Афердита — зелёный ослепительный луч, вырвавшийся из конца деревяшки.

— Авада Кедавра!

Когда забрезжил робкий рассвет, ничто не напоминало о мрачных событиях ушедшей ночи. Не было ни человека, ни диадемы, ни следов магического ритуала, для совершения которого послужила несчастная Афердита. Лишь заунывники качали чёрными коробочками, негромко рассказывая ветру историю о загубленной молодости и о страшном человеке, решившемся расколоть свою душу.

1) Описываемые события произошли зимой 1968-1969 года.

Вернуться к тексту

2) Здравствуйте (алб.)

Вернуться к тексту