Когда научит только проклятие (джен)

В себя они пришли уже в своих телах. Риддл даже прикусил щеку, потому что чем дальше, тем больше происходящее походило на дурной сон. Ничего не изменилось. Перед тем как расстаться, они с Макгонагалл немного поспорили о том, почему чары развеялись. Риддл заявил, что старухе просто не хватило силенок заколдовать его надолго. Гриффиндорка сентиментально предположила, что какой-то из поступков Тома разрушил проклятие. Спать колдун ложился с дурными предчувствиями, но проснулся с привычными ощущениями. И тогда, не продрав толком глаза, он, наконец, разрешил себе поверить, что все закончилось.

Последнюю пару — заклинания — отменили. Том решил немного проветрить голову, и не заметил, как обогнул озеро. Он наслаждался каждым шагом, который дарил ему ощущение: «то, что нужно — на своем месте, и ничего лишнего больше нет». Он не собирался на долгую прогулку, ведь у старосты всегда много дел, как и у лучшего ученика: доклады, отчеты, контроль дисциплины… Пока он пропадал в Гриффиндоре, его подопечные успели разболтаться. Кроме того, он обещал Макгонагалл посетить школьную медсестру. Но радость от возвращения в свое тело была такой большой, что ее нужно было куда-то выплеснуть, а гордость не позволяла слизеринцу прыгать и вопить.

Риддл поднырнул под плети ракиты. Они не доставали до земли, и он видел край темной воды. На дереве осталось достаточно листьев, чтобы Том мог представить себя в домике под одеялом, хотя в его детстве не было домиков. И все-таки в нем еще жило что-то мальчишеское, желавшее устроить свое тайное место. Он забрался в развилку ветвей и уселся, как в кресле. Ракита тихо шелестела, ветер перебирал ее пряди. Том закрыл глаза. Ночью он спал мертвым сном, но этого было мало. Старуха хорошо его встряхнула.

За шумом ветра ему все мерещилось дребезжание механического пианино. И Риддла взяло зло. Чертова бабуля все еще была где-то там, может, смеялась над ним, уверенная, что ей сойдет с рук, ведь он лишь очередной жалкий неудачник. Слабак, не способный дать сдачи. Том спрыгнул. Нет, он не ослушается своего инстинкта, не пойдет искать неприятностей, но и покорно глотать дерьмо он тоже не будет.

Из воды торчало пять гладких камней, мальчишки разбегались по ним и прыгали на глубину. Том представил, что самый первый камень — это его обидчица, направил палочку на серый бок, покрытый зеленым налетом. Камень ведь не мог дать сдачи. Оказалось, что мог. Заклинание всколыхнуло воздух, но едва оно породило голодную воронку, что должна была высосать булыжник, как бабочка каплю росы, в глазах Тома потемнело.

В чувство его привел старик библиотекарь, взволнованно кудахтавший над «себя не жалеющей бедняжкой Минервой». Риддл успокоил его и, чувствуя на себе любопытные взгляды, торопливо собрал сумку. По коридорам школы он шел деловитым шагом спешащего по делам старосты, но, оказавшись снаружи, пулей помчался к озеру. Макгонагалл ждала его, прислонившись к стволу ракиты и сунув руки в карманы мантии. Ей опять повезло. У нее было время сообразить, что к чему. Гриффиндорка так старательно хмурила его лицо, что на нем проступило чисто слизеринское выражение. Разговор обещал быть трудным. Том продышался, рефлекторно вытер лоб, хотя ветер высушил весь пот:

— Твоих рук дело? — Макгонагалл кивнула в сторону камня.

«Воронка» оставила на нем несколько концентрических бороздок. Запах озона еще висел в воздухе.

— Это не запрещенное заклинание. Его даже не все относят к темной магии

— В первый раз ты тоже наколдовал что-то околотемномагическое? Не ступефай?

— Ничего противозаконного.

Она не сводила с него пристального совиного взгляда. Хотя, почему совиного. Кошачьего. Мысли шатались вразброд, тогда как Риддлу нужно было быть изворотливым и хитрым. Он положился на инстинкт, тот посоветовал не увиливать. Если что и могло добавить ему плюсов в глазах Макгонагалл, то это прямота и честность.

— Донесешь на меня?

Он мог бы напомнить про анимагию, но Том решил попридержать единственный козырь.

— Неделя еще не закончилась. Сейчас я хочу понять, есть ли закономерность. Ты два раза применял темные заклинания, и после этого перемещался в мое тело?

— Да, — Риддл вертел в руках очки. Он снял их еще, когда выбежал из школы, и так сильно сжимал в ладони, что немного погнул. — Но закона я не нарушал.

— Старуха смотрит не на закон, а на твои моральные качества. Надень, пожалуйста, очки, пока ты их не сломал.

Он нахлобучил очки на нос. Макгонагалл сказала спасибо.

— И что это за мораль такая, которая требует помогать тем, кто тебе неприятен, делать то, что не хочется, и при этом даже не разрешает проклясть камень, чтобы выпустить злость?

— Отчасти ты прав, но и у старухи своя правда. Что такого мы сделали вчера, что магия вернула нас в свои тела?

— Возможно, я очень сильно этого захотел.

— Попробуй сейчас.

Но у Риддла не было сил на желания.

— Дай мне немного времени навести порядок в мыслях.

— Хорошо. Пока я вижу такую схему: когда ты используешь темную магию, проклятие меняет нас телами, но твое сильное желание выбраться из моего тела может поменять нас местами обратно. Если я права, то все, что тебе нужно делать, это не применять темные заклинания.

Том выругался про себя, но прерывать ее не стал.

— И вот еще... Вчера я написала двоюродной тете. Она живет в Хогсмиде, и у нее есть подруга, которая раньше путешествовала с ярмарками. Она хорошо знает тот народ. Я попросила организовать нам встречу, и не стала отменять потом. Подумала, что ее рассказы пригодятся для проекта. Тетя обещала ответить сегодня.

— Твоему спокойствию можно позавидовать. Ты еще можешь думать о проекте.

— Да, ведь я взялась его делать. Но если у нас не получится с обменом, помни про свою клятву. И меня сейчас ждут первокурсники, я обещала помочь им с оформлением докладов.

— Полагаю, теперь это должен делать я? — Том кисло улыбнулся. — Еще одно доброе дело, которое мне зачтется.

— Лишним оно не будет. Мне нужно что-нибудь сделать за тебя?

Он покачал головой.

— Тогда я пройдусь по ярмарке, если что, позову тебя. Сигнал должен долететь.

— В шесть попробуем обмен в Выручай-комнате.

— Но если проклятие требует, чтобы между обменами был промежуток в день или два?

— Значит, мое желание должно быть больше проклятия.

— Могу подробно рассказать тебе о некоторых аспектах женской физиологии. Вдруг поможет. Многих парней они пугают.

— Издеваешься?

— Нет.

Том ощутил странный диссонанс. Он смотрел в свое лицо и одновременно в лицо девушки, которая вообще не понимала смысла издевок. И можно было не сомневаться, что просвещать его будут со всей возможной добросовестностью и беспристрастностью.

Он понадеялся обойтись своими силами.

* * *

Том лежал в своей кровати, в своем теле. Ночь они с Макгонагалл должны были провести за книгами, которыми Выручай-комната щедро снабжала их, запуская свою магию даже в Запретную секцию. И закончив с уроками, Риддл попытался урвать пару часов сна, но какая-то часть его разума, которой воля была не указ, предпочитала пялиться в полог кровати. Интересно, Макгонагалл тоже не спится? Лягушачья косточка была полностью заряжена, однако Риддл ни за что бы не уступил желанию просто с ней поговорить. Еще подумает, что он на нее запал.

Он выполнял их договоренность, но случайных прикосновений было не избежать. В чужом теле, с чувством, что он в выгребной яме, только макушка торчит, их легко было игнорировать. В жизни Риддла близость к людям вообще шла под ручку с ожиданием подвоха, удара или полной катастрофы. Желания плохо росли в тени страха, Риддл и не расстраивался, ведь у него была магия и великое будущее. Но сейчас, на территории бессонницы, в земле горечи и бредовых мыслей, он жалел, что не растягивал те случайные прикосновения. Может, тогда смутные фантазии не глодали бы его, не горячили.

Риддлу хотелось быстро, без затей, выгнать из головы все эти образы, и хотелось, в то же время, сжаться, съежиться, по-детски обхватить себя руками, будто закрывая дыру. Почему у остальных все было просто, а он вечно был уродом с поломанными мозгами? Ладони сжались в кулаки, загоняя обратно магию, рвущуюся наружу, чтобы жечь, жечь, жечь все темным пламенем, пока…

Том очнулся, открыл глаза и тут же заморгал от яркого света. Прищурившись, он разглядел гриффиндорского льва, поддерживающего плафон лампы. Риддл перевернулся на спину. Рука нашарила подушку, Том прижал ее к лицу и заорал.

Риддл не позаботился о чарах незаметности и, зайдя в гостиную, напоролся на острый взгляд Марджори Дон. Гриффиндорка полусидела-полулежала на диване, над спинкой виднелась только ее голова. Распущенные волосы красивыми волнами обрамляли лицо. Магия держала в воздухе учебник, по красной обложке Том узнал «Историю магии».

— Убегаешь на свидание? — губы Дон лукаво изогнулись.

— Нет, хочу поискать свои конспекты по трансфигурации, видимо, они где-то…

— Одна или вместе с красавчиком слизеринцем?

Она приподнялась, теперь Риддл мог видеть ямочку в основании шеи и кулон-каплю. Он поспешно отвел взгляд, Макгонагалл не обрадуется, если к ней прицепится дурная слава. И он не подошел поближе посмотреть, что у Дон было под мантией: короткая ночнушка или что-то еще более соблазнительное. Она явно не просто так тут сидела, а кого-то ждала.

— У нас совместный проект, и больше ничего, — Том почти готов был развернуться и продолжить путь к двери, записав борьбу с искушением в список правильных дел.

— А ты знаешь, зачем парень и девушка берут совместные проекты?

Риддл принял вопрос за риторический, но Дон не сводила с него выжидающего взгляда. Вдобавок гриффиндорка закусила нижнюю губу, казалось, она вот-вот фыркнет.

— Потому что за совместные проекты дают больше баллов?

Она все-таки фыркнула.

— Нет, потому что они друг другу нравятся и хотят больше времени проводить вместе.

— Но я не хочу проводить время с… — он чуть не ляпнул «ней».

— Я все могу понять, — Дон забросила локоть на спинку дивана и положила на него подбородок. — Бывает, что два парня нравятся одинаково. Один — надежная опора, второй — надменный красавчик. Но будет по-честному, если ты выберешь побыстрее.

— Риддлу отношения с гриффиндорками вообще не нужны.

Марджори посмотрела на свои блестящие ногти.

— У меня бы он быстро передумал.

Том подумал: а ведь старуха могла поменять его телами с Дон.

— Спасибо, — выдохнул он так, будто едва не оступился на крутой лестнице.

— За что? — она смешно вздернул брови.

— Ты только что сделала мой день лучше.

— Тогда пожалуйста, — Дон прищурилась, как бы говоря: «я не уловила в чем соль шутки, но это не мои проблемы». — Не забудь накинуть чары. И когда в следующий раз отправишься искать конспекты, надень очки. Они делают твой взгляд более женственным.

— Конечно, — буркнул Том, который любил оставлять последнее слово за собой. Однако чары незаметности он набросил.

* * *

Вызвав его по лягушачьей косточке, Макгонагалл сказала, только: «Буду ждать у Выручай-комнаты». Риддл не рвался получить выволочку. Он замирал, если где-то, пусть и далеко, раздавались шаги, на цыпочках крался мимо еще не заснувших картин, и, стоя у подножья лестницы, пытаясь подлатать потрепанное спокойствие. Ведь теперь получалось так, что и злость была наказуема.

Как только стена Выручай-комнаты сомкнулась за их спинами, Макгонагалл воскликнула:

— Неужели так трудно не бросаться темными заклинаниями?

— Я не колдовал, я просто представил себе…

— И ты считаешь, что это нормально? — впервые на его памяти она говорила так громко и грубо. — Я не знаю, кем нужно быть, чтобы лежа в кровати мечтать не о сне, а о том, чтобы кого-нибудь проклясть.

Риддл едва не выпалил: «Думаешь, твой Мильт перед сном воображает единорогов на радуге?»

— Это мое дело, не твое.

— Тебе нужна помощь.

— Да ну… — он ощерился. — Где же ты была со своей помощью, когда меня каждое лето отправляли к маглам, с их чертовой войной.

— Но война идет в Европе.

Он расхохотался хриплым лающим смехом.

— Министр же объяснил, — с такой серьезностью эти слова могла произнести только очень хорошая и правильная девочка, — что ситуация под контролем. У нас нет причин вмешиваться в магловские дела. Враг ведь не ступил на британскую землю.

— Им не нужно сюда ступать, они убивают нас с воздуха. Каждый день.

— Это невозможно.

О, ему был знаком этот взгляд «руки прочь от моего уютного мирка».

— А, ну ты же у нас маленькая наивная волшебница и можешь позволить себе роскошь не знать, что такое сирены и бомбардировщики, фугасы и «зажигалки», затемнение и…

— Будто ты знаешь!

— Знаю! — в голове перемкнуло, и Риддл перешел на крик. — Знаю, как это — до ночи ждать пересадки на вокзале! И гадать, будет ли налет! И знаю звук тревоги! И толпу, которая выносит на темную улицу. Жуткую улицу. А по небу расползается зарево пожаров, но улица кажется только чернее. И надо бежать в метро, под землю, которая подрагивает. И это пугает больше, чем гул и грохот, чем страх, что толкнут и раздавят. И когда чья-то рука хватает, уже все равно, куда она тащит.

Он наступал, она пятилась, пока слова, полные ярости, не приперли к стенке. Риддл сделал еще шаг, и собственное лицо оказалось слишком близко. Он почувствовал на щеке дыхание, частое, как у загнанного зверя, и отшатнулся, но говорить не перестал. Даже если бы захотел, он уже не мог замолчать.

— И я знаю, как воняет страх. Вокруг теснота и духота. Люди похожи на призраков. Слишком много темноты… Все, что можно, это прибиться к чужой семье и ждать, ждать…— голос запнулся, Том сделал глубокий вдох и сразу продолжил, будто слова не могли терпеть. — Я все-таки добрался до своего приюта. Они теперь на севере в глуши, где вроде как безопасно. Ни одного военного объекта. А на следующей неделе на краю деревни упал сбитый «спитфайр». Неудачно упал, топливный бак взорвался. В доме рядом выбило стекла, хозяина посекло осколками. Он умер от потери крови на собственной, мать ее, кухне. Безопасности нет нигде. И когда я смотрю на вас, таких слепых, самоуверенных, я хочу, чтобы на ваши головы тоже что-нибудь упало.

Риддл выговорился, и ему стало легко. До головокружения. Рядом возникло большое мягкое кресло, Том рухнул в него. Макгонагалл прижималась к стене, ей будто впервые влепили затрещину, и теперь она не понимала, как избежать добавки. Но Том слишком часто получал настоящие тумаки и пинки, чтобы ее пожалеть. Гриффиндорка закрыла лицо ладонями, растерла, потом взъерошила волосы. И вдруг уронила руки:

— Расскажи мне, что происходит в магловском мире. Все. В подробностях.

— Я уже наговорил на выговор.

— Я никому не скажу, что узнала обо всем от тебя. Обещаю.

— Зачем тебе? — Риддл подпер отяжелевшую голову кулаком. — Давай разбираться с нашей проблемой.

Он через силу поднялся и уставился на кресло. Вместо того, чтобы превратиться в стол с книгами, оно плавно перетекло в кушетку, на которой лежали подушка и одеяло.

— Перемещения забирают энергию, — произнесла мисс Благоразумие и Практичность. — Лучше сейчас разойтись, отдохнуть, утром обменяться телами и после уроков вернуться сюда.

Том хотел надавить на шею сзади, прогнать ощущение скованности в мышцах. Пальцы наткнулись на косу, и он затолкал ее за ворот мантии.

— Ты иди, отдыхай. Я выпью тонизирующего зелья и посижу, может, вычитаю заклинание, избавляющее от проклятий.

Макгонагалл топталась на месте.

— Про войну рассказывать не буду, — отрезал Риддл и уставился на кушетку, та подернулась зыбкой пеленой и перекинулась в узкую кровать.

— Я это поняла. Но ты выглядишь совсем плохо. Тонизирующее зелье может навредить…

— Не учи меня, как разбираться с проблемами.

Его слова отлетели от гриффиндорки, как ступефай от хорошего щита.

— И ты заметил, что проклятие может трансформироваться. Это нужно обдумать на свежую голову.

— Это нужно обдумать немедленно.

Точку в их споре поставила Выручай-комната, которая раз за разом предлагала Риддлу разные варианты мягкой мебели, пока наконец из пола не выросло королевское ложе размером с полкомнаты. Том отпрянул от него, будто от монстра, и сдался. Макгонагалл от всей души поблагодарила. В ответ свечи на секунду загорелись ярче, а потом по одной начали гаснуть. Камни разомкнулись, выпуская гостей в холодный темный коридор. Наверно, Риддл мог бы остаться, но он не чувствовал, что комната считала его своим, а попрошайкой быть не хотел.

* * *

Говорят, что только хаффлпаффец может дважды за день совершить одну и ту же ошибку, но Том опять забыл набросить чары незаметности. И снова попался. Пайк заступил дорогу. На последнем отрезке пути к башне Том почти спал на ходу, так что на секунду ему показалось, что дружок Макгонагалл выскочил из-под пола.

— Где ты пропадала?

— А… — Том заморгал, тряхнул головой, потер глаза.

— Ты была с Риддлом?

— Не дури. Между нами ничего нет.

Пайк стоял в проеме, который вел к башенной лестнице. Проем был достаточно широким, Том мог обойти гриффиндорца, не коснувшись, но никак не мог решить, слева или справа. А может, вообще призвать на помощь магию и перепрыгнуть, и подняться в башню по воздуху. Вот только где взять сил?

— Тогда где ты сейчас была? Я твой парень, и я имею право знать!

— Не ори, или хочешь, чтобы сюда сбежался весь факультет? Поговорим завтра.

— Я хочу сейчас! — у него все таки хватило ума перейти на полушепот.

— А я хочу спать, — Риддл шагнул влево, хотя со стороны это, скорее всего, выглядело так, будто он качнулся. Второй шаг Том сделать не успел Пайк преградил путь, снова поставив перед выбором, куда метнуться: вправо, влево или все же вверх.

— Я думал, ты — честная, не такая, как всякие вертихвостки, которые флиртуют со всеми парнями подряд. Я уважал тебя, относился, как к своей будущей невесте, но а ты… ты… путаешься со слизеринцем, об вас уже все говорят...

Том хмыкнул: «Что, больная тема?», и отключился от унылого нытья, сосредоточившись на магии. Она пробуждалась медленно, и Риддл ее прекрасно понимал, и готов был уговаривать нежно, будто любимого ребенка. Гриффиндорец замолчал, но не успел Том подумать «наконец-то!», как Пайк тычком впечатал его в стену.

— Что, тебе такое обращение нравится? — промычал он скорее обиженно, чем зло. — Теперь ты будешь меня слушать.

И навалился. Риддл ткнул его в глаз, и когда Пайк дернулся, боднул лбом. Попал в челюсть, считай, без вреда, но зато отвоевал еще немного пространства. И смог ударить коленом в пах. Скуля, Пайк отвалился, согнулся, но не упал. Том отбежал, недалеко, привязанной яростью к врагу, будто короткой резинкой. Она тянула его обратно. Подскочить, свалить ударом, допинать ногами. Но инстинкт не дремал: Пайк мог собраться, дать сдачи, а даже крепкая девчонка… Палочка уже была в руке… В драке с парнем… Вспыхнул ступефай. Пайк рухнул и замер. Том как раз закончил свою мысль: «...Не выстоит». Кровь в висках грохотала, оглушая, как водопад. Пауз между вдохами и выдохами почти не было. Риддл выпустил палочку, но не расслышал, как она упала. Пересохшими губами он прошептал короткое ругательство, потом еще одно и еще одно, вклинивая их между вздохами. Вспоминая все подряд нелепые и грязные, детские и взрослые, длинные и короткие. Дрожащие руки зашарили по сторонам, убеждая перепуганный разум, которому мало было глаз, что вокруг пустота. Том не мог сказать, сколько прошло времени прежде чем он смог без пауз выдать «чтоб тебя черти трахнули, сожрали и высрали в самую глубокую выгребную яму ада». Он сел на пол, нашарил палочку. Хотелось хлестнуть по стене заклинанием, но Том пожалел магию, пусть и не свою, ей ведь еще предстояло тащить тушу Пайка в башню.

* * *

Гриффиндорца он бросил на ковер в гостиной, поручив львиным мордам на камине приглядывать за придурком. В спальне Риддл упал на кровать лицом вниз, с одной лишь мыслью — уснуть прямо так. Жаль, нельзя. Он перевернулся на спину, потер лоб, поморщился от легкой боли: если не наложить заклинание, утром будет синяк. Только сначала нужно было покончить с неприятным делом. Он коснулся значка старосты:

— Твой парень распускал руки, и я его ударил.

— Что? Мильтон не мог…

Голос Макгонагалл звучал слабо, и расстояние сглаживало эмоции, но Риддл легко мог представить, сколько недоверия было там изначально.

— Приревновал, с кем не бывает. Учти на будущее, — он широко зевнул, глаза закрывались сами собой.

— Риддл, я верю, у тебя есть причина, чтобы так остро реагировать на прикосновения, но что бы с тобой ни случилось, это не дает тебе права врать.

— Я не вру, — Том сел, рука сгребла ткань мании, сжала в кулаке вместе со значком. — И нет у меня никакой острой реакции.

— Есть. Тебе нужно с собой разобраться, а не бросаться на людей и потом поливать их грязью. Я не верю, что Мильтон мог тебя обидеть.

— Ну и дура.

Значок нагрелся, Риддл разжал кулак. Макгонагалл тоже замолчала, жаль, ненадолго.

— А ты бы на моем месте кому поверил? Своему товарищу или…

— Слизеринцу, — Том бы с радостью бросил упрек ей в лицо. — Вы, гриффиндорцы, лицемеры похуже нас.

— Не слизеринцу, а тебе. За эти три дня я близко тебя узнала и составила свое мнение.

— Да пошла ты, Макгонагалл! — Том заорал с такой силой, что лягушачья косточка начала обжигать кожу.

Том выпустил значок, но ярость шипела и будто брызгала раскаленными каплями: «пошла ты из моих мыслей, из моего тела, из моей жизни!» С такой силой можно докричаться и до самого ада, а проклятие было намного ближе. В этот раз темнота не накрыла и не окутала. Она вмазала пудовым кулаком.