Грязный Гарри и Узники Азкабана (джен)

Первое сентября наступило — к радости или к печали. Хуже всего, что к неожиданности… Но Грязный Гарри привык, что с ним это случается постоянно. Еще как постоянно, если посторонние люди вроде Паркинсон и миссис Грейнджер — и те это замечают…

На перроне лондонского вокзала действительно стоял взрослый. Очень бледный и нездоровый мужчина лет тридцати, незнакомый Гарри. Староста Перси Уизли шепнул, что это их новый преподаватель ЗОТИ, тот самый русский.

Правда, ничего русского в нем Гарри не заметил, но он и не знал, чего искать.

Ученики зашли в вагоны, сопровождающий вскочил последним. Никаких дементоров и прочих неприятностей в помине не было.

Поезд тронулся.

Гарри, Гермиона, Рон и четверо слизеринцев собрались в одном купе.

То есть, семерым было бы тесновато; но Кребб не заходил, он стоял на стреме в коридоре, а Гойл комфортно улегся на багажную полку, как в своем очередном магловском детективе. Дело в том, пояснил Гойл, что Пэнси запретила Драко Малфою встречаться с гриффиндорцами и очень следит за этим, так что Кребб караулит. Если он завидит Пэнси, он покашляет, и Малфой спрячется.

Пэнси пока не было, зато по вагону прошел русский профессор и проверил, что все на местах.

— Здорово, — задумчиво сказал Рон, глядя на пробегающие в окне поля и рощи. — Профессора Поттера так и не поймали. Надеюсь, он спрячется… Он был хорошим тренером.

При этом Рон рассеяно гладил маленькую сову на своей ладони. Гарри заметил клетку с новой совой еще на перроне.

— Видите его? Это Сычик, — сказал Рон. — Мне буквально вчера прислали, какая-то странная птица вроде павлина… Принесла посылку и письмо.

Рон протянул друзьям письмо, и сердце Гарри пропустило удар. Он узнал почерк, да и содержание устраняло все сомнения.

«Привет, Рон! Прости за крысу. Признаю, что ты лишился ее по моей вине, и прилагаю извинение. Надеюсь, оно тебя утешит! Д.П.»

— Это… это какое-то лихачество — посылать такое письмо! Его же могли выследить! — воскликнула Гермиона. — Не понимаю, ну как можно так рисковать, и зачем?! Он нарочно хочет попасться?!

— Нет, он просто хотел загладить вину, — пожал плечами Рон.

— Такими темпами чудо, что он еще на свободе, — хмыкнул Малфой. — Можно сказать, что это не его вина, а авроров.

— А я считаю, что он должен был что-то прислать и Гарри, — заявила Гермиона. — Он должен был извиниться, его Сириус Блэк Гарри до смерти перепугал!

— По идее, извиняться должен Сириус Блэк, — усмехнулся Гарри.

Из коридора раздался громкий кашель.

Малфой оперативно вымелся из купе и побежал к туалету.

— В следующий раз спроси разрешения у Пэнси съесть с нами пару шоколадок! — крикнула вслед Гермиона.

И тут поезд резко остановился.

Тишина, сменившая мерный стук колес, была оглушительной. И очень странной…

На часах Гарри была середина дня, но за окном быстро сгустилась тьма. В вагоне автоматически зажглись вечерние лампочки…

Гарри поежился от дикого порыва холода.

Нотт со стуком закрыл окно, оно тут же оледенело.

Гойл пошуршал на багажной полке и раздал всем теплые мантии.

— Эт-то они, — стуча зубами, сказал Рон. — Д-дементоры…

— Всё-таки пришли.

Гойл и Нотт переглянулись и дружно крикнули, подняв палочки:

— Протего хоррибилис!

По вагону слово прокатилось эхо: это заклинание и другие, похожие, слышались отовсюду. Двери вагонов звучно запирались.

— Неплохо бы вам научить и нас этому заклятию, — заметил Гарри.

— А ты не знал? Надо же. Снейп и Грейнджер чего-то не знают! — заржал Гойл.

— Протего хоррибилис. Лучшая защита от нападения ужасов и страхов, — сказал Нотт. — Запоминайте. Сейчас взмах палочкой покажу.

— А ты его откуда знаешь?

— А откуда его знают все, у кого родственники сидели в Азкабане?

— Понятно. Извини.

— А я читала про дементоров. Я читала, что лучшая защита от них — Экспекто Патронум, но его накладывать могут только взрослые, — сказала Гермиона, кутаясь в мантию.

— Пять баллов Гриффиндору. Следующим шагом догадайся, почему мы тогда используем не Патронус, а Протего.

— Потому что его могут наколдовать дети? — мрачно предположила Гермиона.

Нотт не ответил, и разговор прервался.

Десять минут ничего не происходило.

На одиннадцатой минуте дверь купе открылась, как будто задвижка была воображаемой.

Все подняли палочки — и Гарри попытался, чувствуя страшную, нарастающую тяжесть в груди.

В приоткрытую дверь просунулась фигура в черном капюшоне.

Гарри плохо помнил, что было дальше.

У него с каждой секундой тяжелело внутри.

Он словно выпал из реальности, он снова был в прошлом — в том кошмаре с Волдемортом, где убили его родителей, в кошмаре, который, как он надеялся, с изгнанием хоркрукса больше никогда не повторится…

«— Лили, хватай ребенка и беги! — кричит мужчина.

— Я тебя с ним не брошу!

— Делай, что говорят! Это не Хвост!

Хвост неожиданно улыбается звериной улыбкой.

— Я рад, Северус, что ты меня узнал, — говорит он с шипением.»

Гарри снова видит две зеленые вспышки, родители его падают…

И он, выронив палочку, падает вместе с ними.

Что-то теплое.

И мокрое.

Теплеет… с каждой минутой.

Шуршит под ухом…

Он не упал с сиденья, его кто-то держит.

Жизнь возвращалась к Гарри медленно, но верно.

Очень скоро он понял, что полулежит на полу, а держит его Гермиона. Гермиона обнимает его обеими руками и прижимает к себе, Гермиона не дает ему упасть и согревает своим теплом…

Гермиона дышит ему в ухо, у нее колотится сердце, и она плачет.

— Я не отдам тебя никаким дементорам… Я им покажу… Не сдавайся. Я не дам тебе умереть!

А дементор шипит в коридоре, ему слишком жарко рядом с Гермионой, и он отступил.

— Гарри открыл глаза! — выдыхает Гермиона. — Очнулся!

— Ну, Грейнджер, ты его сделала. Теперь он на тебе точно женится. Никуда не денется, ты ему жизнь спасла, — комментирует голос Гойла.

Раздаются шаги, по глазам ударяет белая вспышка и в купе влетает серебристый волк.

От волка исходит тепло, как от батареи. Гарри согревается и оживает окончательно.

Волк разворачивается и теснит дементора к выходу.

— Патронус… Вот тебе Патронус, Грейнджер, как ты и хотела, — замечает Нотт.

У дверей купе стоит русский профессор и направляет волка.

Дементор с последним шипом исчезает.

Профессор заходит в купе.

— Как ты? — он наклоняется над Гарри. — Ты Гарри Снейп, правильно? Способен вставать? Сьешь шоколад.