Отравленная душа (гет)

Год после свадьбы Поттеров прошел как в тумане. Петтигрю на работе рисковал несильно и практически не выходил на вызовы (надо сказать, его просто боялись отпускать на рейды, потому что на них Петтигрю часто приносил больше неприятностей, чем пользы, поэтому Грюм справедливо решил, что если Петтигрю будет в здания аврората, то безопаснее будет всем). Он и раньше не был активным работником, но сейчас вообще не проявлял ни к чему никакой инициативы. На работе на это не обращали внимания, потому что, во-первых, кроме школьных друзей (Хвост все чаще спотыкался и кривился на этом слове) он близко ни с кем не общался, и во-вторых, военное время брало своё: таких мрачных как Петтигрю в аврорате было три четверти работников. На угрюмые лица уже не обращали внимания. В конце недели составлялись списки погибших и пропавших без вести, покалеченных и сбежавших. Какие могут быть улыбки после этих списков? Было в отделе всего несколько человек, которые часто улыбались, острили и снова улыбались. Это были просто сильные и смелые люди, которые понимали — нельзя отчаиваться, на войне это может быть смертельно опасно. Джойси Кокс, аврор с пятилетним стажем, как-то заметил Грюму, что таким его коллегам нужно поднимать зарплату за их титаническую работу по поднятию боевого духа аврората. Аластор Грюм нахмурился на такое замечание, но промолчал.

Война достигла своего пика. Жертвы уже считали не единицами, а десятками. Было холодно в душе и холодно на улице, хотя на дворе стояло начало июня. Было холодно и страшно, а отчаяние все чаще пробивалось за бравадой ледяной отчужденности. В аврорате все чаще устраивали минуту молчания погибшим коллегам, друзьям, родственникам, знакомым и незнакомым жертвам войны. Эти минуты молчания одновременно подрывали и поднимали боевой дух. Грюм не мог их запретить. Даже если весь аврорат падет духом, он не мог запретить коллегам скорбеть. В такие минуты волшебники все отчетливей понимали, за что они борются.

Выпускники, которые еще год, два, три, пять лет назад были школьниками и детьми, теперь сражались плечом к плечу, с опытными магами против приспешников Лорда Волдеморта, которого все чаще стали называть Ты-Знаешь-Кто или Тем-Кого-Нельзя-Называть.

И все чаще сам Лорд «оказывал честь» участвовать в сражениях. Коллеги называли чету Поттеров и Лонгботтомов невероятными везунчиками. Впрочем, вряд ли на войне можно быть «невероятным везунчиком». Что Поттеры, что Лонгботтомы уже три раза встречались лицом к лицу с Волдемортом и при этом выходили из сражения без особых потерь. Нужно сказать, это поднимало боевой дух аврората. Но, к сожалению, или к счастью, работу в отделе хронике аврората пришлось покинуть сначала Алисе Лонгботтом, а потом за ней ушла и Лили Поттер, которая, в свою очередь, работала в отделе приготовления, определения и обезвреживания зелий. Причины, по которым обе миссис были вынуждены покинуть работу, были радостные — обе семьи ожидали пополнения.

Некоторые коллеги шутили, что аврорату нужны новые люди, но получив несколько недобрых взглядов от Джеймса Поттера (Фрэнк к таким шуткам относился спокойнее), замолкали и не осмеливались больше шутить на эту тему. Уже потом они понимали, что они сами не пожелали бы своим детям такого будущего — войны, боли, потерь, отчаяния.

В конце июня стало известно, что Лорд охотится за Поттерами. Причину, по которой он это делал, знали только они сами и Дамблдор. И теперь в доме Поттеров постоянно дежурили минимум по два аврора. Джеймс все время ругался с Грюмом, что такой защиты им с Лили не нужно было, что он способен защитить свою семью, что одного аврора (помимо самого Джеймса) будет достаточно. Джеймс не считал себя всесильным, но не мог видеть как погибают волшебники и магглы, зная, что если бы хотя бы один из авроров, что дежурили в доме Поттеров смогли выйти в рейд в тот или иной день, жертв было бы меньше. Но он не мог не понимать, что опираться лишь на свои силы было опасно и глупо, а пророчество, о котором рассказал Дамблдор и которое было причиной открытой охотой на него и Лили, глухо звучало у Джеймса в голове:

«Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда родится на исходе седьмого месяца…»*

Решение проблемы Поттерам подсказал Дамблдор. Заклинание Доверия. Тогда поднялся вопрос о Хранителе Тайны, и снова начались проблемы. В большей степени из-за Сириуса — он рвался стать Хранителем, но это было слишком очевидно, можно было сразу догадаться, кто является Хранителем Тайны Поттеров. Время шло, а спор не решался. В конце концов, Дамблдор снова пришел на помощь — он предложил себя в качестве Хранителя на время, пока они полностью не определятся. И Джеймс, скрепя сердцем, согласился.

Так прошел месяц, и тридцать первого июля родились два мальчика — Невилл Лонгботтом и Гарри Поттер. Гарри Поттер — мальчик, который еще не успел родиться, а за ним уже велась активная охота. Мальчик, которого в будущем будут называть Избранным.

* * *

Петигрю был ошеломлен и напуган, когда его сразу после аппарации сгребли за шиворот чьи-то руки и снова аппарировали с ним в темную грязную подворотню, где их ждал еще один человек, одетый в черную мантию с капюшоном скрывающим лицо.

Петтигрю сразу догадался что к чему. Тот-Кого-Нельзя-Называть считал, что Хвост — Хранитель Тайны Поттеров. Он был готов кричать, уверять и умолять поверить ему, что не он был Хранителем, и что он не знает, кто им является (что было правдой, Поттеры не хотели давать Лорду лишнего шанса), когда услышал насмешливый знакомый голос прямо возле своего уха:

— Ну привет, Хвостик, — Пожиратель, державший Петтигрю, отпустил его и опустил такой же, как и у второго мага, капюшон. Хост повернулся к обладателю голоса и замер, узнав этого человека.

— Ты рад меня видеть? — снова насмешливый тон.

— Хватит, Фозз! — резко оборвал младшего брата Ральды второй Пожиратель. — Мы не шутки шутить сюда пришли.

Хиггс на миг опустил взгляд, а затем снова повернулся к Хвосту.

— У нас к тебе есть занимательное предложение, Хвостик. Предложение, от которого ты сможешь отказаться, но мы бы тебе не советовали так спешить.

— К-какое?

Фозз посмотрел по сторонам, на что второй Пожиратель сказал:

— Я сканировал местность, поблизости ни одного мага. И поставил заглушающие чары и чары от магглов.

Фозз кивнул и уперся взглядом в Питера.

— А теперь скажи мне честно, Хвост, ты хочешь мести? — даже в темноте было видно, как опасно блестят глаза Хиггса.

— Какой мести? — испуганно спросил Хвост.

— Моей сестре, её мужу, всей моей семье. Блэку, Люпину, Поттерам. Всем.

Петтигрю ничего не понимал. Он думал, его будут пытать непростительными, а ему предлагали месть. Все смешалось в голове. Хвост старался отгонять от себя эти мысли, но он действительно хотел мести. Хотя сам считал это справедливостью. И хотел справедливости он уже давно, с того самого памятного дня, когда пришло последнее письмо от Ральды. Нет. Он хотел этого еще раньше. Хвост даже не помнил, когда это началось. Наверное, еще с первых курсов Хогвартса, когда стала копиться зависть. Год за годом она копилась в нём, отравляя, словно медленным ядом, его душу. Кусочек за кусочком, незаметно, чтобы не дать шанса и возможности перервать это. Ни шанса, ни одного крохотного шанса. Но затем, как гром среди ясного неба, появилась Ральда и она стала его противоядием. Она лечила его день за днём, неделя за неделей, слово за словом, поцелуй за поцелуем. А потом…

Петтигрю снова словно слышал все те ужасные слова**, что ему успели сказать за много лет. Они сливались сначала в какую-то какофонию звуков, они были яркими, больно яркими. А потом, Хвост начал отчетливее слышать в голове резкий презрительный голос: «Ты ничтожество, Крыса. Ни на что не способная крыса. Из тебя не может получиться даже посредственный волшебник. Даже как личность ты — никто... Крыса».

Откуда Хвосту было знать, что второй, оставшийся пока что для Петтигрю неизвестным, Пожиратель владел азами леггилименции. Петтигрю было слишком легко читать, он был словно открытая книга даже для такого слабого леггилимента как Мальсибер. Хвост был как комок нервов, на него стоит лишь слабо подуть, а он уже начинает визжать. Хвост был слишком легкой добычей. Такого как он нельзя было брать в свои ряды, его было слишком легко сломать, слишком легко переубедить. Но Темному Лорду нужно было добраться до Поттеров, и Хвост был, наверное, единственным шансом, который мог безоговорочно принести победу.

— Ну что, подумал, Хвост? — спросил Фозз.

— Чего вы от меня хотите?

— Сначала скажи, чего хочешь ты?

— Я…

Мальсибер снова надавил на сознание Хвоста и про себя подумал: «Слишком слабый».

— Я хочу, чтобы все пожалели о том, что не ценили меня! — сам себя удивив, выкрикнул Хвост.

Фозз криво улыбнулся:

— У тебя есть шанс заставить всех сделать это, — тихим, и при этом не менее заманчивым голосом, протянул Хиггс. — От тебя почти ничего не потребуется.

— А что конкретно от меня может потребоваться?

— Сущие мелочи. Мы расскажем тебе о них позже, если ты согласен нас выслушать.

Петтигрю помолчал, а затем нерешительно сказал:

— Я согласен.

— Отлично, Хвост. Тогда пойдем с нами, не в переулке же обсуждать такие важные вопросы. Да и разговор обещает быть долгим. У нас с моим другом, есть отличная идея где можно обо все поговорить. Идем?

Петтигрю снова колебался, но Мальсибер не дал ему шанса отказаться. Поэтому Хвост кивнул и спросил:

— Как мы будем добираться?

— Глупый вопрос, Хвост. Аппарируем, конечно.

Мальсибер и Хиггс схватили Хвоста за руки с обеих сторон и аппарировали.

* * *

Петигрю был в ужасе, когда понял перед кем он стоит, но Темный Лорд был почти добр к Хвосту. Петтигрю даже не подозревал, что за десять минут разговора Тот-Кого-Нельзя-Называть уже знал все больные места Хвоста, все его секреты и желания, все обиды, что он годами держал в себе. Лорд дергал Хвоста за ниточки, словно марионетку. Мальсибер был прав, Петтигрю был открытой книгой и даже не подозревал о том, насколько он уязвим.

Через полчаса разговора с Лордом, Хвост уже не считал его таким большим тираном, как он казался ему до этого. Через час, Петтигрю был свято уверен, что Лорд имеет хорошие и достойные причины для развязки этой войны. Через полтора часа Хвост склонялся к мысли, что маги переоценивают злодеяния Лорда.

А через два часа Хвост принял метку.

________________________________________

*Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер и Орден Феникса», РОСМЭН, 2006.

**подколки, шуточки над ним, письмо Ральды и др.