Ante bellum / До войны (гет)

В последний день семестра профессор Слизнорт явился в общую гостиную Слизерина, чтобы составить список тех студентов, которые решили остаться в Хогвартсе на рождественские каникулы. Дорея с грустным вздохом отрицательно покачала головой в ответ на вопрос декана.

— О, конечно, мисс Блэк, я понимаю, вы предпочтете отмечать замечательный праздник в кругу семьи, — профессор явно был огорчен, хотя и пытался это скрыть за добродушной улыбкой. — А мне так хотелось бы видеть вас и вашу сестру Кассиопею на моем рождественском приеме...

— Простите, сэр, но это невозможно, — ответила Дорея. Кассиопея рассказывала ей об этих приемах, устраиваемых профессором. По словам сестры, это была смертельная скука, но отличная возможность провести время в кругу достойных представителей чистокровного общества, а так же перспектива завязать выгодные знакомства с известными людьми из внешнего мира, которых неизменно приглашал профессор. — На Рождество состоится свадьба нашего старшего брата Поллюкса, мы с Кассиопеей просто обязаны там быть.

Лицо Слизнорта просветлело, Дорее даже показалось, что он прослезился.

— Свадьба — это чудесно, — расчувствовался профессор. — Мисс Блэк, дорогая моя, непременно передавайте Поллюксу и его будущей супруге мои искренние поздравления! Ваш брат был моим любимым учеником, передайте ему и то, что я буду счастлив видеть его на одном из своих вечеров.

Дорея пообещала профессору передать его слова Поллюксу. Джейн, все это время прислушивающаяся к разговору, мечтательно подперла подбородок кулачком.

— Свадьба на Рождество, — прошептала она, глядя в камин, где волшебное изумрудное пламя пожирало черные поленья. — Как же это романтично! Должно быть, невеста твоего брата, Дори, сейчас самая счастливая девушка на свете... Обещай, что непременно расскажешь мне, как все прошло, а еще покажешь мне фотографии со свадьбы! Пожалуйста, Дорея, обещай!

— Ладно, обещаю, — засмеялась Дорея и шутливо стукнула подругу книгой. — Только если ты перестанешь витать в облаках, Джейн, и в следующем семестре задумаешься об учебе!

— Я представляю, каким будет мое свадебное платье, не порти момент, — Джейн тряхнула светлыми кудрями, подвязанными шелковой лентой.

Черная карета с искусно изображенным на дверцах серебряным гербом Блэков мягко приземлилась на заднем дворе дома номер двенадцать на площади Гриммо. Старый эльф торопливо спрыгнул с облучка и, повозившись с серебряной лесенкой, открыл дверь. Первой на землю спустилась Кассиопея, ее зимние туфли и подол мантии тут же промокли, утонув в рыхлом искрящемся снегу. На крыльце дома стоял Сигнус Блэк в теплом домашнем халате, декорированном мехом.

— Мои дорогие дочери, — он по очереди обнял Кассиопею и Дорею, поцеловал каждую в лоб и жестом велел эльфу нести школьные чемоданы девочек в дом. — Добро пожаловать домой.

Дом номер двенадцать на площади Гриммо изменился до неузнаваемости. Обычно мрачноватая прихожая сейчас освещалась десятком ламп, обвитых венками из омелы и падуба. Окна были украшены декоративными ледяными узорами, изображающими причудливых животных. Главную лестницу, ведущую на верхние этажи, устлали красной ковровой дорожкой. Эльфы-домовики занимались уборкой, не покладая рук; некоторые портреты, изображающие благородных предков Блэков, громко выражали свое недовольство, когда их снимали со стен, чтобы хорошенько почистить золоченые и серебряные рамы. Жизнь в родовом особняке кипела, его обитатели весело смеялись, готовясь к Рождеству и свадьбе Поллюкса, совершенно, казалось, позабыв о том, что семья совсем недавно понесла утрату. Впрочем, тетушку Элладору мало кто любил, следовательно, и горевать было практически некому.

Виолетта Блэк, одетая в великолепный изумрудный халат, расшитый серебряными цветами, и домашние туфли на высоком каблуке, руководила приготовлениями к свадьбе.

— Лисандра, дорогая, займись, пожалуйста, сервировкой праздничного стола, — обращалась миссис Блэк к невестке своего мужа. — Выбери кольца для салфеток сама, я доверяю твоему вкусу.

Лисандра Блэк, мать Каллидоры и Цедреллы, властно поманила к себе еще одну свою дочь, Чарис. Она была старше Дореи на год и училась на втором курсе в Хогвартсе, но последние два месяца учебы провела дома, заболев грибковой золотухой и находясь под наблюдением врачей. Судя по ее все еще болезненно бледным щекам, Чарис преодолела свой недуг относительно недавно. В школе Дорея и Чарис практически не общались.

— Виолетта, мистер Твилфитт задерживает доставку свадебных мантий жениха и шафера, — в коридоре показалась Белвина Бэрк, родная сестра Сигнуса. Тетя любила и баловала детей всех своих братьев, как родных, поэтому тепло подмигнула замешкавшейся в прихожей Дорее.

Виолетта прикрыла ладонью глаза, словно оправдались худшие из ее опасений.

— Немедленно пошли в салон Герберта, а еще лучше отправляйся туда сама. Мерлин, за что только деньги были заплачены! Дорея, что ты тут делаешь? — Виолетта внимательно посмотрела на дочь, которая с интересом прислушивалась к разговору двух женщин. — Почему на тебе до сих пор верхняя мантия? Ступай к себе и переоденься, а после спускайся вниз и займись чем-нибудь полезным...

Дорея рассчитывала на гораздо более теплый материнский прием, но, зная характер Виолетты, она знала и то, что в те моменты, когда она занята, ее лучше не трогать. Она была уже на половине лестницы, ведущей на второй этаж, когда запретный вопрос сам сорвался с ее губ:

— Мама, скажи, а Мариус приедет на свадьбу Поллюкса?

Виолетта вздрогнула и обернулась по сторонам, чтобы удостовериться в том, что поблизости не было никого, кроме тети Белвины.

— Нет, — отрезала Виолетта, даже не взглянув на понурившуюся дочь. — Он больше никогда не появится в этом доме. И я не хочу, чтобы ты упоминала при мне это имя, Дорея. Ступай.

Голос Виолетты дрожал. Дорея ощутила подступающие к глазам слезы и поспешила уйти к себе. Заботливая Мими растопила камин в ее обычно холодной комнате, в свете огня тени казались неестественно вытянутыми. Расстегнув застежки зимней мантии, Дорея неаккуратно швырнула ее в кресло и упала на кровать, зарывшись лицом в подушки, чтобы дать, наконец, волю слезам.

— О, Мариус, мой дорогой брат, — всхлипывала она, — где ты сейчас? Я так по тебе скучаю...

Внезапно Дорея резко села на кровати, слезы будто сами собой высохли на ее бледных щеках. Мерлин, какая же она глупая! Как она раньше не додумалась? Распределяющая Шляпа страшно ошиблась, раз отправила ее в Слизерин, когда ей самое место в Пуффендуе, о котором Абраксас Малфой столь нелестно отзывался! Она не видела Мариуса уже два с половиной года и только сейчас сообразила, что ведь можно написать ему письмо! Дорея звонко рассмеялась собственной забывчивости и торопливо провела ладонью по своим холодным щекам. Окунув изящное орлиное перо в латунную чернильницу, Дорея на миг задумалась, а после принялась за письмо:

Дорогой Мариус,

Надеюсь, что у тебя все хорошо. Я не знаю, далеко или близко ты от меня, но мое сердце обливается кровью при одном воспоминании о том страшном дне, когда ты покинул отчий дом. Все это время, что мы волею судьбы не виделись, я не переставала думать о тебе. Я пишу тебе с надеждой, что ты простишь мне мое малодушие. Всякий раз, когда я смотрю на наш родовой гобелен, я по-прежнему вижу твое имя на месте обугленной дырки. Несмотря ни на что, ты — мой любимый брат. Я не знаю, найдет ли тебя моя сова, ведь я сама понятия не имею о том, где ты сейчас находишься, но искренне молю Мерлина, что ты все же прочтешь эти строки.

В нашем доме готовится пышное торжество по случаю свадьбы Поллюкса и Ирмы Крэбб. Помнишь, когда мы с тобой впервые увидели ее на Рождественском приеме три года назад, ты назвал ее «фламандской кобылой»? Только представь — теперь она станет леди Блэк! Мама была категорически против этого брака, но за Ирмой дают большое приданое... Я только искренне надеюсь, что мой будущий муж не позарится на мою фамилию и наследство, а будет любить меня. Кассиопея наверняка посчитает мои мысли недопустимыми, как мне жаль, что я не могу, как раньше, прижаться к твоему плечу и поведать обо всем, что у меня на душе!

Мариус, как же здорово в Хогвартсе! Меня распределили в Слизерин, как того и требуют фамильные традиции. Ты знаешь, наш декан, профессор Гораций Слизнорт, постоянно хвалит меня, он преподает у нас зельеварение, и у меня, по его словам, талант к его предмету! Он отзывается о нашей семье с большим уважением. Ох, милый брат, я пишу строки о Хогвартсе, а сама только и думаю о том, как тебе, должно быть, будет больно их читать! Я только искренне надеюсь, что твоя жизнь в мире маглов не менее интересна.

Я отправлю с этим письмом нашу семейную сову Фиби. Она умная, она обязательно тебя найдет, где бы ты ни был. Прошу, прости меня за то, что я не смогла додуматься до того, чтобы написать тебе раньше. Искренне надеюсь на твою снисходительность и прощение.

Счастливого Рождества, Мариус! Мама считает это сказками, но я верю — под Новый Год всегда случаются самые необыкновенные чудеса. Как было бы здорово увидеться с тобой! В Сочельник я непременно загадаю такое желание.

С любовью, твоя сестра Дорея.

Поставив точку, Дорея перечитала письмо и радостно улыбнулась. Фиби еще никогда не ошибалась адресом и всегда доставляла почту вовремя. Она сумеет найти Мариуса, у Дореи не было в этом сомнений. Она аккуратно свернула пергамент и вложила его в конверт, на котором написала: «Мариусу Найджелусу Блэку», затем, поддавшись порыву, сорвала с шеи маленький серебряный медальон в виде трехлепестковой лилии и тоже сунула его в конверт. После чего коснулась губами шероховатой поверхности пергамента и позвала эльфийку. Мими появилась посреди комнаты Дореи с тяжелым серебряным подсвечников в тоненьких ручках.

— Отправь это письмо с Фиби, да проследи, чтобы никто из семьи не узнал об этом, — говоря все это, Дорея ощущала дрожь в ногах, будто готовилась совершить преступление. — Письмо для Мариуса Блэка, пусть Фиби ищет его, пока не найдет, ясно?

— Мисс Дорея... — испуганно залепетала служанка. Имя Мариуса находилось под запретом в этом доме, даже прислуге было строжайше запрещено произносить его, точно это было грязное ругательство. Дорея с непреклонным видом сунула Мими письмо.

— И никому ни слова, Мими! — внезапно расправив плечи, приказала она. — Мариус — тоже моя семья, и ни мама, ни отец не могут запретить мне поздравить брата с Рождеством!

* * *

На следующий день двери в особняке Блэков на площади Гриммо практически не закрывались. На свадьбу прибывали многочисленные родственники и друзья, разодетые в пух и прах. Высокие прически волшебниц украшали традиционные венки из падуба, на шейных платках волшебников блестели бриллиантовые заколки. Дорею нарядили в пышное розовое платье, к прическе прикололи крохотную шляпку в тон, украшенную россыпью крохотных бриллиантов. Ей, Цедрелле, Араминте и Чарис предстояло играть роли подружек невесты. В комнате Дореи, завершавшей последние приготовления, показалась Кассиопея с двухлетним Орионом на руках, сыном их старшего кузена Арктуруса и его жены Мелании. Кассиопея явно не нравилась Ориону — тот так и норовил ухватить ее за тщательно уложенные волосы и недовольно хныкал.

— Это не ребенок, это сущее наказание, — проворчала Кассиопея, уворачиваясь от цепких ладошек малыша. — Мерлин, почему дети не могут рождаться совсем взрослыми?

— Ну как ты можешь так говорить? — Дорея поспешно сунула ножки в белые туфельки и подошла к сестре. Орион внимательно посмотрел на нее своими серыми глазами и вдруг улыбнулся. Дорея засмеялась и коснулась пальцем курносого носика ребенка. — Мне кажется, что он — просто чудо.

— Я с ужасом жду того дня, когда Поллюкс станет отцом. В доме стане невозможно находиться из-за вечно кричащего младенца.

— Не злись, Кэсси, — Дорея поманила Ориона к себе, и тот с радостью протянул пухлые ручки. Поджав губы, Кассиопея передала сестре ребенка и вздохнула с облегчением.

— Я бы оторвала Арктурусу голову за то, что он притащил это маленькое чудовище в наш дом, да еще и на свадьбу Поллюкса, когда до детей никому вокруг нет дела. Мелания, видите ли, помогает наводить последний лоск, и с ребенком ей нянчиться некогда. Поэтому его и спихнули на меня, — брюзжала Кассиопея, вдруг страшно напомнив Дорее покойную Элладору. Она слегка покачивала малыша Ориона на руках, позволив ему теребить ее аметистовую серьгу. — Дорея, он помнет твое платье! Давай я отнесу его Каллидоре, может, ей он доставит меньше хлопот... А ты спускайся вниз и возьми букеты, Крэббы прибудут с минуты на минуту.

Орион требовательно заплакал, когда Кассиопея снова взяла его на руки. Желая отвлечь малыша, Дорея сунула ему в руки первую попавшуюся безделушку из своей шкатулки с украшениями. Ею оказалась серебряная брошь с топазом, подаренная Дорее бабушкой Булстроуд. Брошь была такой огромной и вычурной, что Дорея ужасно стеснялась ее носить. Зато Ориону новая игрушка явно пришлась по душе.

Мать вручила Дорее изящный букетик из белых роз, обрамленных пушистыми зелеными листьями. В дверях гостиной мелькнул Поллюкс в элегантной черной мантии, из-за которой тетушка Белвина устроила жуткий скандал в магазине «Твилфитт и Таттинг». Перехватив восхищенный взгляд младшей сестры, серьезный и собранный Поллюкс вдруг тепло улыбнулся, но тут же снова придал своему красивому лицу бесстрастное выражение. Дорея любовалась братом и мечтала о том, что однажды дом наполнится точно такой же суетой в преддверии ее свадьбы, а сама она, красивая и счастливая, одетая в белоснежное платье с длинным шлейфом, будет с волнением ожидать у себя в комнате появления отца, который возьмет ее за руку, поцелует в лоб и скажет: «Пора, милая...»

Из сладких грез Дорею вырвали деловитые голоса на улице. Парадная дверь особняка распахнулась, и на порог ступил мужчина лет тридцати с вежливой улыбкой на некрасивом лице. Дорея, наблюдавшая за прибытием семьи невесты с лестницы, решила, что это, должно быть, брат Ирмы. Он учтиво коснулся губами ладони Виолетты, которая изо всех сил старалась скрыть неприязнь.

— Миссис Блэк, — произнес мистер Крэбб-младший, — мы считаем большой честью союз наших семей.

Виолетта что-то отвечала будущему родственнику, но Дорея не могла разобрать ни слова из-за шепотков и хихиканья Араминты и Чарис, расположившихся рядом с ней и все время толкавших друг дружку локтями. Цедрелла торжественно молчала и лишь вдыхала приятный аромат роз точно такого же букета, какой держала Дорея.

— Какая она... красивая, — прошептала Араминта, когда Ирма в сопровождении своего отца, полноватого мужчины со слезящимися глазами на точно таком же лошадином лице, как и у его детей, вошла в дом. На невесте было длинное белое платье, шлейф которого поддерживали домовые эльфы, дрожащие от лютого декабрьского холода. Платье Ирмы скрывалось под теплой зимней мантией с белым норковым воротником. Ее обычно прямые, как солома, волосы кирпичного цвета были завиты крупными локонами и уложены в красивую прическу, которую венчала диадема из платины. Лицо невесты было скрыто белоснежной вуалью. Дорея ощутила нарастающее волнение, а каково было Ирме, готовящейся стать миссис Блэк?..

Дорея и Цедрелла медленно шли за донельзя довольными Чарис и Араминтой, которые удостоились чести нести фату невесты. Мистер Крэбб вел под руку Ирму по красной ковровой дорожке к свадебной арке, увитой белоснежными сверкающими цветами. Поллюкс и его шафер, кузен Регулус, стояли под аркой, терпеливо ожидая, пока невеста под нежные звуки фортепиано преодолеет большую гостиную в доме Блэков. Волшебник, приглашенный для проведения церемонии, с легкой улыбкой следил за каждым шагом невесты, сжимая тонкими узловатыми пальцами Евангелие. Драгоценные камни, украшавшие наряды гостей, отбрасывали танцующие блики на потолок и стены богатой гостиной.

Дорея, затаив дыхание, наблюдала за тем, как мистер Крэбб накрыл рукой Поллюкса ладонь дочери и занял свое место в первом ряду. Миссис Крэбб, очень полная женщина с такими же рыжими волосами, как и у Ирмы, вытирала глаза кружевным платочком. Дорея боялась даже моргнуть, чтобы не упустить что-нибудь интересное. Поллюкс даже не взглянул на свою невесту и через несколько минут надел ей на палец массивное обручальное кольцо с белым камнем. Завершая обряд бракосочетания, маг взмахнул палочкой, и новобрачных окутал легкий мерцающий дым. Гостиная наполнилась вежливыми аплодисментами. В карих глазах Ирмы стояли слезы.

— Добро пожаловать в нашу семью, дорогая Ирма, — Сигнус учтиво коснулся губами щеки новоиспеченной невестки. Ирма и Поллюкс благосклонно принимали поздравления, по начищенному до блеска паркету вальсировали первые танцоры. — Мы все надеемся, что ваш брак с Поллюксом принесет роду Блэк много наследников.

Дорея скучала. Свадьба оказалась далеко не самым волнующим событием, все походило на хорошо отрепетированный спектакль. Она подумала было, не улизнуть ли ей к себе в комнату, чтобы почитать, как вдруг к ней подошла загадочно улыбающаяся Цедрелла. Дорея изумленно приподняла брови, когда кузина вдруг заговорщицки поманила ее из гостиной.

— Что ты задумала? Я никуда не пойду, — упиралась Дорея, пока Цедрелла тащила ее на верхний этаж. — Почему ты молчишь?! — Дорея злилась, но Цедрелла и прежде не отличалась особой любовью к разговорам. Только когда они оказались в просторной комнате, приготовленной для молодоженов, Дорея все поняла.

Ее взгляд скользил по белым подарочным коробкам разной формы и размера. С некоторых уже сняли упаковочную бумагу, приоткрытые крышки так и манили заглянуть внутрь...

— Давай посмотрим? — предложила Цедрелла, отпуская руку Дореи. Не дожидаясь согласия, она взяла ближайшую к ним коробку и раскрыла ее. С губ Цедреллы сорвался восхищенный вздох, когда она вытащила плоскую бархатную коробочку и раскрыла ее. Внутри на черной шелковой подкладке лежало немыслимой красоты колье с черной жемчужиной.

Дорея колебалась. Свое любопытство она так и не научилась держать в узде, и сейчас только страх от осознания, что их могут поймать, еще удерживал ее у двери. Чтобы отвлечься от восхищений Цедреллы, она оглядела спальню. Несомненно, это была самая роскошная комната во всем доме. Виолетта Блэк, несмотря на свою открытую неприязнь к невестке, постаралась на славу. В камине из кремового мрамора тлели черные поленья, в углу стоял роскошный туалетный столик из красного дерева, а большая кровать с воздушным пологом так и притягивала к себе восхищенный взгляд Дореи. Не выдержав, она торопливо избавилась от туфель, которые терли ей ноги, и со счастливым смехом прыгнула на кровать, утонув в мягких шелковых подушках. Цедрелла тихонько рассмеялась, наблюдая за дурачившейся Дореей.

— О Мерлин, Дори, ты только посмотри, какая мантия! — воскликнула она, доставая роскошное фиолетовое одеяние, расшитое драгоценными камнями. Дорея спрыгнула с кровати и опустилась на мягкий ворсовый ковер рядом с Цедреллой, затем коснулась пальцами нежнейшей ткани. Цедрелла накинула мантию на себя и метнулась к зеркалу. Мантия была ей велика и смотрелась крайне нелепо на худенькой девочке.

— Мантия, несомненно, очень дорогая и красивая, — улыбнулась Дорея, — вот только будет ли она смотреться так, как должна, в сочетании с цветом волос Ирмы?

— Не сомневаюсь, Кассиопея положит на этот наряд глаз, — Цедрелла аккуратно свернула мантию и с сожалением убрала ее в коробку.

— Да, она бросается на все блестящее не хуже нюхлера, — хихикнула Дорея, смущенно прикрыв рот ладошкой.

Она никогда еще не позволяла себе высказывания в адрес старшей сестры, но та своим бесконечным брюзжанием порой просто выводила ее из себя.

— А это не помешало бы подарить Чарльзу Поттеру, — заявила она, выуживая из резной шкатулки из розового дерева серебряную щетку для волос, рукоятка которой была усыпана изумрудами. — Хотя он вряд ли примет такой подарок, — добавила она, вспомнив, как разозлила Чарльза расческа Абраксаса.

Цедрелла вынула шпильки из своей прически, удерживающие декоративную шляпку, и заколола волосы изящным гребнем.

— Мне даже не верится, что Поттер и Уизли из чистокровных семей, — продолжала развивать мысль Дорея, любуясь своим хорошеньким отражением в презентованном Ирме зеркальце. — Как посмотришь на них, так и хочется обозвать бабуинами за их ужасные манеры, точнее, их полное отсутствие.

— Ты слишком строга к ним, Дори, — неожиданно заявила Цедрелла. Дорея изумленно воззрилась на кузину, которая в свою очередь смотрела куда угодно, но только не на нее. — Они просто веселые ребята...

— Я бы сказала, что они слишком веселые, — пробормотала Дорея, раскладывая подарки по своим местам. — Не понимаю, почему ты сейчас заступаешься за них? Я никогда не замечала, чтобы их глупые шуточки хоть немного смешили тебя.

Цедрелла пожала плечами.

— Зато тебя они очень даже смешат, Дори, — ласково сказала она, — только ты почему-то все время пытаешься показать обратное.

Дорея от возмущения даже слов не могла подобрать. Вот уж интересно, с чего Цедрелла сделала такие выводы?

— То есть ты хочешь сказать, что мне ужасно смешно, когда мои волосы приобретают зеленый цвет, а учебники оказываются в таком виде, будто их жевали?! — воскликнула она.

Цедрелла удивленно рассмеялась.

— Дорея, ты никогда не говорила, что Чарльз Поттер жевал твои учебники. Даже он, как мне кажется, не до такой степени изобретателен.

С минуту Дорея ошарашенно молчала, а после залилась звонким смехом. Цедрелла тоже улыбнулась и поднялась с пола, расправляя складки своего розового платья и прикалывая шляпку обратно. Дорея убрала массивный золотой портсигар с гравировкой, надела туфли и аккуратно сдвинула коробки с подарками, как они и располагались до их прихода. Настроение, подпорченное скучным балом, постепенно возвращалось.

— Идем, Дори, заберем малыша Ориона у твоей сестры, пока от ее недовольных криков не повылетали стекла, — Цедрелла с сожалением прикрыла дверь комнаты Поллюкса и Ирмы.

За окном бушевала непроглядная метель, в голых углах Блэк-мэнора Дорее чудилось завывание ветра. Над ее головой расцвета пушистая омела, и в этот момент настенные часы пробили полночь. Снизу раздавались приглушенные голоса гостей, желающих друг другу счастливого Рождества.

* * *

Столовая была украшена еловыми ветками, на которых поблескивал зачарованный снег. Кассиопея с трудом сдерживала зевок, хотя ни Сигнус, ни Виолетта не обращали на дочерей внимания. Взгляд отца был прикован к газете, но Дорея не раз замечала, как он нетерпеливо посматривал на дверь.

Рождественским утром семья чинно завтракала, как и в любой другой день. Домовой эльф терпеливо подогревал магией кофе и тосты, предназначенныедля Поллюса и его жены. Дорея равнодушно ковыряла ложкой в тарелке с гранолой, отодвигая в сторону ненавистный изюм. Она думала о письме для Мариуса и о том, нашла ли его Фиби в такую ужасную метель.

Двери столовой распахнулись, и на пороге показался Поллюкс, как всегда идеально одетый, гладко выбритый и причесанный. Его красивое лицо с четко очерченными скулами не выражало ничего, кроме полнейшего равнодушия. Сигнус отложил газету и адресовал сыну вопросительный взгляд. Поллюкс коснулся губами руки матери, которая вскинула тонкие брови.

— Доброе утро, отец, мама, доброе утро, девочки, — бесстрастно изрек Поллюкс, присаживаясь за стол. — Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества, — одновременно ответили они. Кассиопея жевала тост и силилась скрыть какую-то непонятную улыбку.

— Где же молодая миссис Блэк? — поинтересовалась она у брата, глядя на него с легкой насмешкой. — Мы ждем ее к завтраку вот уже сорок минут.

— Миссис Блэк принимает ванну, — ответил Поллюкс, даже не взглянув на Кассиопею. Виолетта поджала губы и сделала глоток кофе, чтобы скрыть свои эмоции. — Она спустится с минуты на минуту.

Семья продолжила завтрак, не обменявшись больше ни словом. Спустя какое-то время в столовой показалась Ирма, облаченная в домашнюю мантию. Ее медные волосы свободными прядями струились по спине, тонкие пальцы нервно теребили массивное обручальное кольцо. При появлении супруги Поллюкс остался бесстрастным, Сигнус лишь вежливо кивнул на ее растерянное приветствие. Кассиопея и Виолетта усиленно делали вид, будто Ирмы Блэк в этой комнате нет.

— Это место Мариуса, — вырвалось у Дореи, когда Ирма заняла место по правую руку от свекрови.

Оцепенение как рукой сняло. Виолетта вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

— Дорея, дорогая, прошу тебя, веди себя прилично, — холодно сказала она. Ирма виновато смотрела на возмущенно сверкавшую серыми глазами девочку.

— Прошу прощения, но теперь здесь буду сидеть я, — тихо сказала она и взяла салфетку.

Дорее стало стыдно за свою вспышку, она опустила голову. Она не могла понять, что хуже — пустующее два года место, которое прежде занимал любимый брат, или жена Поллюкса, восседавшая на стуле Мариуса как на троне.

— Леди Блэк, позвольте поблагодарить вас за столь щедрый подарок на нашу с Поллюксом свадьбу, преподнесенная вами диадема гоблинской работы просто изумительна, — Ирма изо всех сил старалась произвести на ледяную свекровь положительное впечатление. Грудь Виолетты высоко вздымалась и опускалась, на губах заиграла холодная улыбка.

— Надеюсь, вы довольны приемом, устроенным в вашу честь, моя дорогая? — усмехнулся доселе молчавший Сигнус. Некрасивое лицо Ирмы озарилось искренней улыбкой, отчего грубоватые черты лица смягчились, а на широких скулах заиграли ямочки.

— О да, лорд Блэк, большое спасибо! Это был самый счастливый день в моей жизни...

— Надеюсь, что появление наследников не заставит себя долго ждать, — Виолетта отодвинула тарелку и положила на стол льняную салфетку с гербом Блэков. — Смею думать, что минувшая ночь не прошла даром, раз вы заставили нас ждать вас к завтраку.

Щеки Ирмы стали пунцовыми, она стыдливо опустила взгляд. Поллюкс выглядел самодовольным. Кассиопея, не сдержавшись, хихикнула, и только Дорея не поняла, чем была вызвана такая реакция.

— Приятного дня, — пожелала Виолетта и скрылась за дверьми столовой, шурша накрахмаленными юбками.

* * *

Позабыв обо всех приличиях, Дорея и Джейн с удобством устроились на кровати последней. Как только Дорея показалась на пороге гостиной Слизерина, Джейн немедленно утащила ее в комнату и потребовала рассказать о свадьбе во всех подробностях. С ее кукольного личика не сходила счастливая улыбка, пока Дорея в ярких красках описывала свадебный наряд невесты и гору дорогущих подарков, собранных в комнате новобрачных.

— Какая же она счастливая, — вздыхала Джейн, вертясь перед зеркалом с накинутым на голову тюлем на манер фаты. — Знаешь, Дори, сколько бы я отдала, чтобы оказаться на месте Ирмы? Кстати, мне идет быть невестой? — она повернулась к подруге и кокетливо сложила губки бантиком.

Дорея захихикала и с энтузиазмом закивала. Джейн снова отвернулась к зеркалу и покрутилась перед ним, чтобы ее импровизированная «фата» развевалась по воздуху. Внезапно Джейн схватила Дорею за руку и принялась танцевать, напевая какой-то веселый свадебный мотив.

— Ох, Джейн, прекрати, прошу, у меня сейчас голова закружится, — засмеялась Дорея. — Все, я уже поняла, что ты безумно хочешь замуж, давай вернем тюль на место!

Подчиняясь взмаху палочки Дореи, тюль, бесцеремонно сорванная Джейн с зачарованного окна, снова оказалась на положенном ей месте. Джейн поправила чуть растрепавшиеся кудряшки и плюхнулась на кровать рядом с Дореей.

— Смотри, что подарила мне Ирма, — Дорея продемонстрировала восхищенно запищавшей подруге маленькую изящную брошку в виде феникса, который едва уловимо шевелил золотыми крылышками, усыпанными крохотными рубинами. — Эта брошь досталась ей от матери, и она считает, что с ее помощью сможет завоевать мое расположение. Я и без подарков отношусь к ней хорошо, а вот мама... — Дорея зачем-то понизила голос, — мама, наверное, до конца своих дней будет считать, что Поллюкс заслуживает лучшего.

— Это неудивительно, — тряхнула локонами Джейн, — когда у тебя будет сын, тебе тоже определенно не понравится его избранница! Матери все такие. Моя бабушка вообще никогда не появляется у нас дома, потому что совершенно не ладит с моей мачехой. Она и маму не слишком любила, но хотя бы проявляла вежливость в ее присутствии. А вторую жену отца готова просто задушить!

— Не рассказывай мне такие страшные вещи, Джейн, — попросила Дорея, кусая губы.

Прошло уже две недели с того дня, как она отправила Мариусу письмо, но ответа так и не последовало. Дорея была убеждена в том, что брат держит на нее смертельную обиду, и осознание этого разбивало ее юное сердечко на осколки. Даже веселая болтушка Джейн не могла не заметить подавленного настроения лучшей подруги. Она вдруг накрыла ее плечи теплой шалью, от которой пахло клубникой и сладкими духами.

— Тебе это не грозит, Дорея, — ласково сказала она, беря ее холодные руки в свои. — Ты же само очарование, твоя будущая свекровь непременно тебя полюбит!

Дорея неуверенно улыбнулась, сомневаясь, что ее это тревожит. О Мариусе она не рассказывала никому, в том числе и Джейн. Она не считала своего брата-сквиба позорным пятном на репутации, но как знать, как после этого станут относиться к ней однокашники, ставившие чистоту волшебной крови превыше всего остального?