Дурак (джен)

Наскоро набросав запросы в Мунго, по месту жительства и в Хогвартс (Ронни не был уверен, что школьная характеристика подойдет, но Морган нигде не работал, а последним официальным местом, где можно было спросить о личности парня, оказалась именно школа), величайший следователь современности призадумался. Не то чтобы у него было дел — были, как не быть. Просто заниматься ими стало как-то лень. До конца месяца было еще как до Австралии пешком, зато уже нарисовалось два раскрытия и одно перспективное судебное дело. Так-то можно расслабиться и пофилонить. Ну, или хотя бы пожрать.

С утра Гермиона напихала ему с собой бутербродов в специальный модный пакет для завтраков (таким образом она пыталась скрыть тотальную бесхозяйственность), но честно говоря, парочку он сжевал еще перед селектором, так что оставалось только на скромный перекус. С другой стороны, перекус с кофейком — что может быть лучше, особенно если бутеры сделаны заботливыми руками?..

Обломали Ронни самым грубым образом: только он плеснул в чашку с растворимым кофе кипятку и с заранее блаженной улыбкой откусил полбутерброда с сыром и колбаской разом, в служебном камине заклубилось изумрудное пламя, посреди которого возникла всклокоченная матушкина голова.

— Ты занят?!

Бутерброд от неожиданности сменил маршрут, Рон судорожно закашлялся, щедро осыпая разложенные на столе бумаги хлебными крошками.

— Впусти меня, я тебе по спинке постучу! — озаботилась маман.

Несмотря на недостаток кислорода (а может, как раз благодаря ему), послушный сын в красках представил себе, что скажет тот же Фак или даже Шерри, не говоря уже о Уокере, если увидят, как поперхнувшемуся следователю Уизли мамаша «по спинке стучит», и замахал руками совсем уж в ужасе. Наконец он прокашлялся, брезгливо стряхнул со стола мокрые крошки и тяжело вздохнул.

Миссис Уизли по-прежнему была полна решимости попасть в его служебный кабинет.

— Ну ма-ам, — заныл Ронни-бой ровно тем тоном, которым убеждал дражайшую родительницу, что в саду не осталось ни одного гномика, и можно отпустить его наконец на озеро. — Ну я рабо-отаю!..

— Не мамкай, — сурово ответствовала матушка. — Ты не работаешь, а обедаешь — и я наверняка уверена, что руки немыты.

Руки Чистоплотнейший Уизли сегодня мыл, аж два раза. В первый — после посещения отдельного сортира, который славился отменной чистотой и поистине райскими ароматами, во второй — после того, как убирая дактилоскопический станок (состоящий из коробки из-под конфет с краской и валика), уронил его и изгваздался до полного неприличия. Он бы, может, даже и дома помыл бы, но Гермиона опаздывала на работу и не отследила. Сам же Рон обозрел ладошки, убедился, что грязи не налипло и решил сэкономить стремительные утренние минуты.

— Да мыл я!..

Мама уже не слушала: ее орлиный взор обратился к бутербродам, квалифицировал их как сухомятку и разом вынес приговор такому обеду, Гермионе, а заодно и Ронову желудку (матушка, признаться, была слишком мнительна для человека, воспитавшего семерых детей).

— Так и знала, что ты ешь, что попало!..

Голова пропала, но не успел любящий сын успокоено выдохнуть, как она появилась вновь. К запаху дыма примешался аппетитный аромат жареной картошки и мяса. Ронни нервно втянул воздух.

— Хоть покормлю тебя.

Голод и самостоятельность в душе парня устроили жестокую битву, которая длилась аж две с половиной секунды, после чего камин-таки был открыт.

Матушка вышла из пламени, нагруженная судками и мисками. Левитировать посуду палочкой она несколько опасалась, с тех пор как лет десять назад бигус и пирог с ревенем, предназначенные на обед отцу, вместо прямого попадания в министерство размазались чуть не по всем каминам Бирмингема. Расставив утварь по столу (Ронни едва успел отодвинуть в сторону готовые запросы), она отряхнула невидимые хлопья пепла с мантии и обняла сына.

Рядом с мамой Рон выглядел довольно комично: она едва доставала ему до плеча, зато в обхвате была чуть не втрое толще. И тем не менее, уткнувшись носом в ее волосы и внезапно ощутив запах Норы — только что приготовленной еды, нагретой солнце травы в саду, свежих стружек из батиного сарая, он вдруг вспомнил себя маленьким, ни за что не отвечающим и думающим, что непременно станет знаменитым игроком в квиддич.

Видимо, маме почувствовалось что-то похожее, потому что она вдруг обняла Рона еще крепче и даже носом подозрительно шмыгнула.

— Ты чо, мам, — смутился Рональд. — А покушать-то что есть?

Полчаса спустя, уничтожив целую миску салата, три отбивные с жареной картошкой и — чисто из уважения к маминым кулинарным талантам — попробовав пирожок с вареньем, Ронни отвалился от стола в полнейшем довольстве и с начисто атрофировавшимся желанием что-то делать дальше. Матушка наблюдала за ним с умилением.

Ленивый взгляд величайшего следователя уперся в заполненный, но еще не убранный в папку протокол.

— Слушай, мам, а на работу трудно устроиться, если оценки средние?

— Ронни! — расцвела матушка. — Ты наконец решил бросить это неблагодарное дело?! Даже не переживай, ты герой! Захочешь — пойдешь в министерство, не захочешь, поработаешь у Джорджа, а потом откроешь свое дело. Да и в квиддич еще не поздно начать играть... Тебе везде будут рады!

— Мам, это не мне! — оскорбился величайший следователь, оскорбленный в лучших чувствах. — Мне нравится работать в ДМП. Я абстрактно спрашиваю... не, ваще конкретно! Вот заканчивает после победы школу человек со Слизерина. Оценки средние, сам полукровка. Ему реально найти работу?

Матушка задумалась. Рону всегда нравилось смотреть, как чуть-чуть углубляется морщинка на ее лбу, а губы сами собой собираются в трубочку.

Если честно, ему и Гермиона начала нравится именно потому, что хмурилась совсем, как мама.

— Зачем тебе, сынок?

— Пытаюсь понять, были ли у жулика вариант... не стать жуликом.

— И что он натворил?

— Ничего непоправимого.

Мама в задумчивости потянула из-под салфетки пирожок, и Рон, хоть и сытый, последовал ее примеру: когда жуешь, соображалось несравненно лучше.

— А что у него со связями, с друзьями?

— Косякнул... в смысле, не спросил, — быстро поправился под гневным материнским взглядом Ронни.

И хорошо, что хоть не сматерился: смерть была бы быстрой, но мучительной.

— Если у него есть хотя бы один хороший друг, мог бы и работу найти, — сурово подытожила мама. — Ты хоть раз встречал человека, у которого бы совсем не было друзей? Скушай лучше еще пирожок...

В тот самый момент, когда маман подливала млеющему от заботы Ронни-бою чаю, дверь кабинета открылась и вошел Уокер.

Слабо хрюкнул и тут же закрыл.

— Мам, а приходила-то ты зачем? — вспомнил Рон, прокашлявшись повторно.

— Какой сегодня день? — в ответ поинтересовалась та не предвещающим ничего хорошего тоном.

— Двенадцатое сентября, — удивился он.

Вроде день как день, никаких памятных дат.

— Рональд Биллиус Уизли! Через неделю у твоей невесты день рождения, а ты наверняка не озаботился не только местом празднования, но даже выбором подарка!..

Памятливый Уизли слегка смутился.

— Еще же целая неделя...

— Всего неделя, Рональд! Советую тебе узнать о планах Гермионы, и если их нет или они на той же стадии, что и твои, сообщить нам с отцом, сколько будет гостей и что вы хотите на ужин.

Мама выглядела внушительно и даже разгневанно, но Рон все равно растрогался:

— Мам!.. Ты же не любишь Гермиону!..

— Можно подумать, я люблю Анджелину, только черных нам в семье и не хватало... — пробурчала маман вполголоса, но закончила вполне решительно: ­— достаточно того, что ты ее любишь.

После обеда Удивительного Уизли ждал допрос потерпевшего (он же — подозреваемый, но уже по делу о покушении на убийство, которое расследовалось Авроратом). В отличии от Моргана этот был Рону знаком, а его работающим дольше коллегам — и вовсе остозвездел. Прыщ или Даг Пирсон относился к неистребимой породе торчков с Син-стрит. Его предки веками жили мелкими кражами, в последние полвека поправляя свое финансовое положение и пособиями, жрали наркоту, бухали, не учились и не работали, зато с энтузиазмом производили на свет новых Пирсонов. С этим все кончилось быстро: привычный к общению с сотрудниками ДМП Прыщ злобно оттарабанил историю, которая едва не слово в слово повторила рассказ жулика, и был уведен конвойными, озабоченный больше всего тем, как будет добывать пыльцу в тюряге. Ронни на волне рабочего энтузиазма накатал еще два запроса (третий не выходил никак, ибо Пирсон не только никогда не работал, но и нигде не учился), и тут об оконную решетку застучала клювом большая рыжая сова.

Профессор МакГонагал, в отличие о своего нерадивого студента, не откладывала дела на завтра просто так, без цели не делать их вообще. Вот и характеристика Моргана пришла всего через несколько часов после запроса. Желтоватый пергамен и изумрудно-зеленые чернила напомнили Рону самое первое, самое долгожданное письмо из Хогвартса, и он с сожалением подумал о пропущенной из-за позавчерашнего дежурства встрече выпускников 98-го. Тем не менее, стоило хотя бы ознакомиться с характеристикой.

Бла-бла-бла — шапка... бла-бла-бла — вода... «За время учебы в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс Морган, Дэвид Льюис проявил себя удовлетворительно. Средний балл — Выше Ожидаемого. С преподавателями общался подчеркнуто корректно, к нарушению дисциплины склонен не был».

В отличие от вас, Уизли, привычно додумал Рон.

«Авторитетом в коллективе не пользовался, с сокурсниками общался в рамках учебного процесса. С 1998-го года после смерти матери обучался на социальную стипендию».

А вот это уже отсебятина, переводящаяся примерно как «пожалейте мальчика, Уизли». С чего бы профессору защищать мелкого слизеринца?.. Вот оно!..

Рон аж вспотел. «Весной 1998-го года несовершеннолетний студент Морган хотел остаться в замке для его защиты». Видать, отношения крысёныша с однокашниками были совсем уж хуевыми. Сколько ему было тогда, четырнадцать? Мда, самое время для мандита головного мозга.

(Верный друг Уизли как раз вспомнил, что творил в четырнадцать сам, и ощутил застарелый стыд перед Гарри).

Стало быть, старушка МакДжи недвусмысленно говорит ему, что Морган — неплохой парень в тяжелых жизненных обстоятельствах. На факультете друзей не было, мать умерла, когда он в школе учился. С другой стороны мог и с Рэйвенкло общаться, слизеринцы там частенько друзей заводят.

Ронни-бой в задумчивости укусил Прытко Пишущее Перо за кончик, то мстительно извернулось и кольнуло его в палец. Ну, характеризуется положительно. Относительно, конечно, но слизеринец, хотевший выступать в битве на правильной стороне — это хороший такой козырь, который доставать будет адвокат на суде. Если продерет глаза, конечно. Рон уже решил вызвать Моргана на допрос завтра и перейти к вылеживающейся в сейфе чуть не с июля горе протоколов с незаполненными окончаниями, как в кабинет повторно постучался Уокер.

— Как дела, мамаша покормила?

— Пошел нахуй, — насупился Рон.

— Только вместе с тобой, — развеселился детектив. — Как там наше дело века?

— Обещает мне мировую славу, — фыркнул Уизли. — Кому поджог в пидораснике отписали, не в курсе? Шердену?

— Да вроде Ли. — Герой допросов извлек из кобуры в рукаве палочку, глубокомысленно изучил ее и сунул в ухо — поковыряться. — А чо?

— Да интересно. Твои пацаны ваще клиентов выбирать не умеют, что ли?

— Не-а, они — как раз умеют.

Уокер перестал ухмыляться и вынул недовольно плюнувшую искрами палочку.

— Вот что, Рыжик, ляпнешь что-то за пидорасов на встрече — и останешься без бабла, я те зуб даю.

— Да я-то чо... Приказ можно только выполнять... — задумчиво отозвался Уизли.

— А засранцев отписали Шерри, — снова заулыбался детектив. — Так что не все говно тебе.

— Хочется верить, хочется верить...

В сглаз Ронни верил не особо.

А зря.