Leading into Battle (джен)

— СКАЖИТЕ!..

Полный безнадёжного горя крик разнёсся по всему лагерю. Он отозвался эхом в тёмных уголках души, затем налетел на крошечную искру и замедлился, а потом и вовсе затерялся в черноте. Искра стала пламенем, пламя выросло в пожар, который сначала яростно вспыхнул во тьме пустого разума, а потом начал угасать.

Гэндальф смотрел на безутешного короля, и в глазах его блестели слёзы. Бард отвернулся, пытаясь остановить кровь: Трандуил сломал ему нос, вырываясь из его хватки. Целители не двигались. Трандуил распластался рядом с телом Леголаса. В палатке воцарилась мёртвая тишина.

Внезапно Трандуил напрягся. Его точёные пальцы медленно разжались, отпуская плечо Леголаса, и переместились на шею. Гэндальф встрепенулся, потому что Трандуил начал медленно садиться, глаза его раскрывались всё шире. Его пальцы всё ещё лежали на шее Леголаса: казалось, он боялся, что Леголас исчезнет, если он их уберёт.

Гэндальф приблизился к койке и наклонился. Он положил ладонь на грудь молодого эльфа. Его глаза удивлённо распахнулись: грудь Леголаса стала медленно, натужно вздыматься, впуская воздух.

— Он жив.

Когда Трандуил взглянул в лицо сына, из его глаз заструились слёзы. Его губы дрогнули, складываясь в бледную улыбку, и он вздохнул от невероятного облегчения. Чьи-то сильные руки вновь потянули его назад, и на этот раз он позволил отодвинуть себя, не сопротивляясь. Целители приблизились к бессознательному Леголасу, который судорожно хватал драгоценный воздух.

Одна из целительниц повернулась к стоящему в потерянном оцепенении Трандуилу. Она впилась в него взглядом.

— Уходите.

Трандуил моргнул, затем нахмурился.

— Что ты сказала? — спросил он. Его голос был то ли сердитым, то ли просто смущенным — было трудно разобрать. Целительница вздохнула. Покосившись на Леголаса, она решительно шагнула к королю. Он заметил, что ее руки уже были вымазаны багрово-красным.

— Уходите, — повторила она. — Вы не должны здесь находиться, когда мы будем работать.

Трандуил нахмурился ещё сильнее.

Целительница вздохнула.

— Послушайте, — сказала она немного мягче. — Вас здесь быть не должно. Я обещаю вам: если что-то изменится, мы вам сообщим.

Она взяла его за руку и подтолкнула к выходу из палатки. Трандуил, не желая подчиняться, обернулся и посмотрел на его сына. Он уже почти ничего не видел: койку окружили целители. Король повернулся обратно к эльфийке.

— Ты должна пообещать мне, — негромко сказал он. — Обещай, что если что-нибудь произойдёт, если будут хоть малейшие изменения, ты меня найдёшь. Обещай!

Взгляд короля был немного диким. Целительница не колебалась.

— Я обещаю, — просто сказала она.

Она подтолкнула его к откидному пологу, и Трандуил, спотыкаясь, нетвёрдо вышел на яркий солнечный свет.

Вслед за ним вышел Бард, неловко протиснувшись мимо целительницы. Лучник встал рядом с ним и успокаивающе положил ладонь на его плечо. Целительница, мягко улыбнувшись, выглянула из палатки.

— Обещаю, что когда придёт время, мы найдём вас.

Когда придёт время. Точный срок так и не был назван, но король догадывался, что имела в виду целительница. Они найдут его, когда придёт время прощаться.

Трандуил резко отвернулся, чувствуя себя уставшим от непредсказуемости. Полог, прикрывающий выход из палатки, опустился. Бард молча стоял рядом. Король глубоко вздохнул и пошёл прочь от палатки в сторону лагеря. Бард следовал за ним.

Они подошли к сердцу лагеря. Там горел большой костёр. Несмотря на яркое солнце, было очень холодно.

Когда король, сопровождаемый Бардом, приблизился к костру, все разговоры стихли. Среди тех, кто устроился у костра, было немало эльфов, и все ждали новости об их принце. Все взгляды устремились на короля.

А Трандуил, казалось, этого даже не заметил. Он вновь вздохнул и устало потёр лоб. Затем он нахмурился: он почувствовал на лице что-то влажное. Он посмотрел на свои руки.

Его лицо опять побелело. Его руки были покрыты кровью. Когда он в молчаливом ужасе перевернул их, с кончиков его пальцев сорвались багровые капли.

Он посмотрел вниз – на этот раз он действительно посмотрел – и его взору предстала же кровь, что забрызгала его тунику. Темно-алая кровь, которая покрывала его руки. Кровь, которая впиталась в койку. Кровь, которую потерял его сын.

Бард видел остановившийся взгляд короля. Один из эльфов поднялся. Неловко покачнувшись, он стянул со своих плеч покрывало, а затем молча протянул его королю.

Трандуил никак не отреагировал. Его руки были покрыты кровью его сына. Он перевернул ладони. Было что-то отталкивающее, но волнительное в том, как серебристо-красная кровь блестела в пламени костра, как она въедалась в его руки, не желая отпускать. Кровь Леголаса. Кровь его сына. Как такое могло произойти?

Неожиданно его охватило отвращение. Он тяжело сглотнул. Кровь его сына. Он поднял голову и увидел, что один из его воинов, пошатываясь, протягивает ему покрывало. Трандуил принял его почти бездумно.

Он стал медленно вытирать кровь с тыльной стороны ладони. Разводы только размазывалась сильнее. Он видел собственную бледную кожу, просвечивающую сквозь красную кровь.

Вдруг он принялся тереть руки с отчаянным остервенением. Грубым покрывалом он снова и снова тёр кожу, покрытую тёмно-красными пятнами, до тех пор, пока его руки не стали вновь бледными и чистыми.

И даже этого было недостаточно. Даже этого, потому что сейчас, когда он смотрел на руки, он всё ещё видел, как влажно они блестят в свете костра. Покрывало выпало из его рук и мягко легло на траву, забрызганную кровью. Трандуил уставился на землю.

Она красная, рассеянно подумал он. И грязь под его ногами была темно-красной. Она имела цвет засохшей крови, старой крови, думал Трандуил, и в тот миг его опять охватило отвращение. Он посмотрел в огонь. Почему мир был таким красным?

Бард успокаивающе коснулся его плеча, но Трандуил едва чувствовал это. До него начала доходить полная чудовищность произошедшего, и он задрожал от сводящих с ума воспоминаний. Те тоже были наполнены красным. Его ноги подогнулись, и он опустился на грязь, красную грязь. Он не видел ничего вокруг. Он не замечал, как Бард тихо переговаривается с эльфами.

А значит, он не видел и полные ужаса взгляды, когда Бард рассказал, что произошло. И при этом он не слышал приглушенный разговор, шепот, с которым стремительно распространялись новости. Он был заперт в мире красного.

Бард вздохнул и встал рядом с Трандуилом на колени.

— Сир? — позвал он. — Трандуил?

Трандуил слегка повернул голову и угрюмо взглянул на Барда. Даже лицо лучника было красным, думал он, красным от покрывавшей его засохшей крови. Он нахмурился.

— Что... что случилось с твоим лицом?

Бард помедлил. Говоря по правде, это сам Трандуил сломал ему нос, когда Бард попытался оттащить его от Леголаса. Но он не знал, стоило ли об этом говорить. Он поскрёб сухую кровь, покрывающую нижнюю часть его лица.

— Подрался, — мягко сказал он.

Трандуил кивнул и опять повернул голову. Он смотрел в огонь. Его глаза отражали свет костра, и казалось, что они пылают. Бард поглядел на сидящих рядом эльфов.

— Что мне делать? — спросил он. — Он... Я... — Он вздохнул. — Могу ли я что-нибудь сделать?..

Эльфы молча смотрели на своего короля. Их глаза наполняла лишь печаль.

— Ты – вряд ли, — сказал один из них. — Но, возможно, сможем мы.

Он повернулся к эльфу, сидящему рядом, и что-то шепнул. Тот кивнул, и скоро шепот окружил костёр. Трандуил оставался неподвижным.

И затем чей-то звонкий голос запел. Чистый и хрупкий, голос этот устремился в небо, и другие голоса вторили ему. Разные голоса: печальные, спокойные, мягкие. Бард слушал, замерев, потому что откуда-то он понял: эльфы пели небу. И хотя он не понимал ни единого слова, он знал, что песнь их была о ясных небесах, и лесах, и о солнце, восходящем над холмами и проливающем свет на траву — тот свет, что вспыхивает с утренней росой. И когда Бард слушал, он чувствовал, как всё накрывает покой. Это была не усталость, нет: усталым он себя совершенно не чувствовал. Но теперь не нужно было двигаться, не нужно было делать что-то. Только слушать.

Трандуил медленно поднял голову. Он слушал, потому что песня проносилась вокруг него. Она рассказывала ему о столь многом, что ещё оставалось в мире. И вновь он увидел темно-красную землю, затем — мерцающее красное пламя. А надо всем этим он увидел небо.

Оно было таким синим.

* * *

Когда песнь приблизилась к завершению, Трандуил прикрыл глаза. Ему хотелось, чтобы песня длилась хоть немного дольше. Но все когда-нибудь заканчивается, и вот последние ноты растворились в тёплом воздухе над костром. Рядом шевельнулся Бард: лучник будто очнулся после долгого сна и обнаружил, что всё вокруг него действительно существует, а не было порождено дрёмой.

Трандуил вздохнул. Он чувствовал себя бодрее, чем во все предыдущие дни, и у него даже получилось слабо улыбнуться. Он посмотрел вниз и понял, что его руки слегка дрожали. Он сделал глубокий вдох.

Народу вокруг костра прибавилось, и теперь гномы, люди и эльфы сидели вместе. Все сидели тихо, но когда песнь закончилась, они нарушили молчание: будто вода прорвалась над плотиной. Постепенно звуки их негромких разговором затопили всё вокруг.

Трандуил поднялся. Да, потрясение и подавленность начали оставлять его, но он по-прежнему был настолько... встревоженным. Он оглянулся и посмотрел в сторону, где находилась его палатка. Но даже все желания мира не могли сделать стены палатки невидимыми. И они не могли ускорить тягостное ожидание. Он опять вздохнул.

Бард опустился на землю рядом с Трандуилом и нерешительно потёр кровь, присохшую к носу. Увидев эту кровь, Бард слегка поморщился. Рядом сел человек. Бард повернулся и стал с ним тихо перешептываться. Наконец человек кивнул и ушёл, а Бард перевёл дух.

Трандуил вновь оглянулся на палатку. Теперь его зубы были плотно сжаты, руки стиснуты в кулаки. Он глянул вниз и, кажется, удивился. Он с трудом разжал руки и распрямил свои бледные длинные пальцы.

Он вздохнул.

— Ненавижу эту часть.

Барда поднял на него глаза.

— Какую часть? — мягко спросил он.

— Эту, — сказал Трандуил. — Ожидание, неизвестность. О Валар, если только я мог... — он замолк. Он не знал, что именно он бы хотел уметь делать. Ускорять время — вот это было бы хорошо.

Или способность всех хранить. Или удерживать границы Лихолесья без борьбы. Просто знать, в безопасности ли сын, тоже было бы неплохо.

Бард закусил губу.

— Я знаю, — тихо сказал он. — Было бы хорошо хоть однажды просто пожить в мире. Просто прожить один нормальный день.

— Но такого никогда не будет, — сказал Трандуил. — Ты знаешь, правда? — он засмеялся, но смех его был горьким и неискренним. — Не думаю, что смогу припомнить день, когда я не беспокоился. Или день, когда никто должен был сражаться, или готовиться сражаться, или думать о войне. В Лихолесье таких дней не бывает.

Бард кивнул.

— Но когда-нибудь такой день может наступить, — сказал он. — Кто знает.

Трандуил покачал головой.

— Я знаю, — сказал он.

Мирный день не наступит, пока тьма не будет побеждена. Нельзя отложить меч в сторону, пока Мордор не будет разрушен, пока его не будет закончено с его порождениями. Он подавил вздох. И разве могло такое наступить? Никто в Лихолесье не был в безопасности уже много сотен лет.

Верить, что всё может быть по-другому? Верить, что всё изменится?

Верить?

Это было слишком трудно.