Джедаи в Хогвартсе (гет)

Энакин был любимым профессором хулиганов Уизлей. Он дважды спасал их от праведного гнева Гермионы за их опыты на первогодках. Он трижды объяснил Филчу, что ему не нужны их документы. Он пять раз прекращал их неудачные опыты универсальным движением брови, сопровождаемым ехидным комментарием «Используйте Силу, рыжие!» Иметь консультантом мага такой величины было просто мечтой, и наконец Фред и Джордж решились на подкуп.

Энакин денег не взял, но выдал несколько захватывающе смелых идей по постановке опытов, которые спустя несколько дней сполна оценили несколько записных гаденышей среди студентов Хогвартса. Энакин со своим универсальным движением брови остался весь в белом, братаны Уизли — в живых и непобитых. Энакина было за что обожать.

Братаны Уизли и представить не могли, что Оби-Ван тоже понимает в колбасных обрезках, а также пранках, хулиганстве и маркетинге. По меньшей мере треть идей Энакина, приводивших братанов Уизлей в экстаз, принадлежали ему. Вот и теперь Энакин немного запутался со связью Силы и органической химии и пошел к учителю.

Кеноби встретил его с улыбочкой, с которой он обычно подкалывал Энакина насчет его любовных приключений.

— Ты доигрался на Астрономической башне, — сказал Кеноби. — К нам едет ревизор.

Остроумный и не грубый ответ Энакину в голову не пришел, и он засчитал учителю попадание. Кеноби заметил, что Энакин не отпустил гусарскую шуточку, и мысленно засчитал себе второе попадание и вынес себе предупреждение.

— На самом деле, ревизор едет с очень интересными полномочиями и даже с партзаданием, — уже серьезно сообщил Кеноби.

— Министерство против Дамблдора? — хитро спросил Энакин. — Директор немного зажат, потому что его Избранный так и не занял у меня цинизма и им теперь нельзя откупиться?

— Палпатинова школа, — уважительно признал Кеноби. — Слушай, давай испортим им всю обедню? У меня даже план есть.

— Доверься Силе, дядь Обик, — предложил Энакин, видя, что учитель тоже настроен пошалить. — Они пролетят как фанера над Азкабаном.

Магистр Кеноби для предсказания будущего никогда не смотрел в волшебный шар и не пялился бесполезно в Силу, шевеля ушами и сетуя, что что-то там не видно взгляду. Зато он умел предсказывать очевидное, например, головомойку Энакину за появление перед Советом со следами помады на воротнике и содержание выступления инспектора Амбрегалло на первом же ужине.

— Здравствуйте, детки, — пропела инспектор Амбрегалло, — я уверена, что мы с вами станем хорошими друзьями, шер ами, можно сказать. Я буду вашим инспектором, и если кель ситуасьён, я рассчитываю, что вы мне вполне доверитесь, сан-пёр и сан-репрош, говоря по-простому. Министерство очень рассчитывает на нашу молодежь, хотя по долгу службы, так сказать, динст ист динст, должно соблюдать следование нашим традициям. Он ди кё Министерство против прогресса, но это неправильная установка. Пора уже прекратить использовать такие ярлыки в научной дискуссии!

— Феерический бред! — подтвердил свое успешное предсказание Кеноби, который перед Советом всегда отмалчивался, но на вольных колдовских хлебах стал куда откровеннее.

Дамблдор даже поморщился, представив протуберанцы чувств Амбрегаллы, если она услышит Оби-Вана, но она разливалась как тетерев на току.

— Прогресс есть необходимая, даже эссеншиальная часть магической жизни. — продолжала инспектор Амбрегалло. — Но не надо смотреть на прогресс узколобо. Всячески замазывать, так сказать. Мы, конечно, тоже стираем — противоречия между городом и деревней, цум байшпиль, но замазывать пропасть мы никому не позволим! *

Энакин тем временем встал со своего места и спокойно пошел вдоль гриффиндорского стола, перемигиваясь с сидящими. Инспектор Амбрегалло временно замолчала, не зная, как реагировать на его наглость во время ее эпохальной речи.

— Гермионка, переведи, — попросил он громко, останавливаясь около Гермионы и кладя ей руки на плечи, — эта пацачка постоянно думает на языках, продолжения которых не знает.

Большой Зал грохнул как один человек. Дамблдор поморщился еще раз. Амбрегалло взвизгнула и перешла на ультразвук.

— Квайтус тоталус, — спокойно произнес Энакин, даже не коснувшись палочки. — До утра. Бис морген, значить.

Амбрегалло замолчалло, продолжая беззвучно раскрывать рот. Большой Зал зааплодировал.

Следующим утром весь Хогвартс проснулся одновременно, потому что заклятие Энакина перестало действовать.

— Уже до Дамблдора добежала, — сказал Энакин, умывшись. — Прыткая тетя.

— Что-то не совсем то вчера тебе Сила подсказала, — Кеноби мотал головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. — Надо бы сегодня все пустить по плану.

Инспектор Амбрегалло не собиралась отказываться от своих наполеоновских замашек, и с самого утра начала инспектировать уроки. К радости студентов, она довольно смачно уткнула Трелони, но потом все-таки перегнула палку.

— Так вы можете мне что-нибудь предсказать, ма шери? — наседала она на растерянную и чуть не плачущую Трелони, которую студентам становилось немного жаль. — Вам позолотить ручку? Или вытурить с работы сан-баллот?

— Могу предсказать, — ответил камин голосом Энакина. — На защиту от сил зла пойдешь — башку потеряешь.

Предсказание было убедительное и вполне достоверное, но инспектор Амбрегалло все равно пришла на защиту от сил зла. Кеноби сидел четверкой на учительском столе и хрустел поп-корном, ловко прижимаемым согнутой ногой. В лаборантской кто-то храпел. Парты были составлены в углу пирамидой. Пары учащихся вполне прилично рубились заклятиями, некоторые без палочек. Группа Поттера фехтовала и использовала Силу и аврорские заклинания, от которых с потолка порой падала каменная крошка.

— Паркинсон, я вам сейчас дам лампу дневного света и зеркальце впридачу, — пообещал Кеноби. — Не рисуйтесь. Проявите змеиную мудрость. Ну вот типа того.

Кеноби слез со стола и пошел вдоль пар дуэлянтов, приобнимая поп-корн и блокируя Силой отскакивающие в него заклятия.

— Гвардия, это несерьезно, — сказал Кеноби с теплой улыбкой, подойдя к группе Поттера. — У Гарри опять скользит запястье. Гарри, я могу поспорить на остаток попкорна против жеваной жвачки, что выбью у тебя меч с трех Экспеллиармусов, если ты будешь им так крутить. А это означает, что Авады гражданина Вольдеморта тебе снова придется отбивать башкой.

Инспектор Амбрегалло вздрогнула при звуке страшного имени. Студенты, наоборот, улыбнулись — шуточка Кеноби на эту тему была явно не первой.

— Невиллю переходящий меч Гриффиндора за чистоту фехтования, — продолжал Оби-Ван, — и старушечий чепчик на башку за скромность ударов. До меня, правда, с Диагон-аллеи доходили слухи, что Пожиратели Смерти скупили все ластики и отчаянно стирают свои Смертные Знаки, потому что, говорят, их-то Невилль будет мочить по-настоящему. Остается только надеяться, что перед этим ты поделишься искусством с товарищами, а, Невилль?

Кеноби сменил пары в группе Поттера и так же спокойно прошел между заклятиями обратно, подняв одного студента, сбитого заклятием спарринг-партнера с ног.

— У меня есть вопросы относительно вашего курса, — прошипела Амбрегалло, когда Оби-Ван уселся обратно на стол. — Очень много вопросов.

Оби-Ван наклоном головы попросил инспектора продолжать.

— Ваши студенты слабо знают теорию, а вы подвергаете их жизни опасности своим, простите, безответственным подходом, — начала Амбрегалло. — Министерство считает правильным…

— …выставлять четырнадцатилетнего пацана против оравы чудовищ, а теперь бросать его один на один с убийцей-рецидивистом, — неожиданно закончил за нее Кеноби.

Пока инспектор Амбрегалло приходила в себя, из лаборантской вышел всклоченный и немного заспанный Энакин.

— Инспектор, — спросил он буднично, — сколько вы тогда на Гарри выиграли на тотализаторе, а?

— Если вы считаете, что некий Темный волшебник восстал из мертвых… — попробовала вставить слово инспектор Амбрегалло.

— Значит, смелости ставить на аутсайдера не хватило, — заключил Кеноби. — Бегаем теперь от кредиторов, инспектор?

— Я сообщу министру магии! — завизжала Амбрегалло, струсив под взглядами джедаев.

— Давай, звякни министру, — предложил Энакин у нее в голове, откуда его было не выгнать никакой окклуменцией. — Я тебе звякну сейбером по башке — ты ноги протянешь.

— Действительно, инспектор, как бы не вышло чего, — согласился в голове у инспектора Кеноби. — Несчастный случай или авария какая… Не говори никому, не надо.

Альбус Кристобаль Дамблдор был очень незаурядным человеком. Полностью светлым магом его можно было назвать, только когда он спал зубами к стенке или пил чай с лимонными дольками. В остальное время он занимался неудобопонятными вещами, например, смыслом жизни и составлением и расшифровкой различных головоломок. Свои эксперименты Дамблдор ставил в основном над самим собой и своими учениками, и недавно прославился смелым опытом, в результате которого надежда магического мира Гарри Поттер чуть не склеил ласты, а Дамблдор получил уникальный экспериментальный материал по волшебным палочкам.

— Вы мне это прекратите! — крикнул тогда министр магии, наставив на Дамблдора вместо палочки всемогущий Административный Карандаш. — Поттер нам нужен!

— А нужны ли мы нам? — философски заметил Дамблдор, на которого не действовала Административная магия, и покинул кабинет министра, оставив того в недоумении.

Альбус Кристобаль Дамблдор был не только великим магом, но и великолепным таксидермистом. По Хогвартсу ходили слухи, что в его личной гостиной стоит превосходное чучело одного его старинного знакомого. На Хэллоуин Дамблдор любил рассказывать, что Гриндельвальд тоже был прекрасным таксидермистом, но он успел раньше. Дамблдор вообще любил успевать раньше — всегда и во всем. Лорд Вольдеморт недаром боялся своего бывшего профессора.**

Но на этот раз Министерство нашло у неуязвимого Дамблдора слабину: он мог справиться с Административной магией любого уровня и укротить любого инспектора своими застарелыми инквизиторскими замашками, но Амбрегалло была женщиной. Любимый вариант «отряхнуть пыль с ушей и проткнуть насквозь» исключался правилами этикета. Запасной вариант с угрозой пожертвовать инспектором во славу таксидермистской науки опять же по причине пола отдавал извращением.

Поэтому с самого утра, когда к нему в истерике начала ломиться Амбрегалло, Дамблдор был в отвратительном настроении. Развеять мрачные мысли директора не могли ни превосходное чучело головы василиска, которое он любовно снял со стены, ни мысль о том, что в следующие выходные он обязательно поймает в Запретном Лесу мечту приземленную бескрылую, которую недавно выследил для него Хагрид, и сделает отличнейшее чучело из нее.

— Займитесь домашними эльфами, коллега, — предложил Пиний Нигеллий с портрета, — в школе их пропасть, а у вас в коллекции ни одного чучела нет.

— Мне бы заняться министром магии, — процедил Дамблдор сквозь зубы.

— Коллега, у вас есть стиль! — с уважением сказал Пиний Нигеллий.

Прочие директора Хогвартса на портретах почувствовали себя неуютно в ожидании очередной беседы двух заядлых таксидермистов, которая наверняка будет украшена натуралистическими подробностями, излагаемыми с профессиональным цинизмом. Таксидермические беседы начались еще при жизни Пиния Нигеллия, когда Дамблдор был студентом. Пиний Нигеллий высоко ценил своего ученика и на свои похороны его приглашать запретил, с понятными и обоснованными опасениями. Но спустя сорок лет после своей кончины он очень радушно приветствовал директора Дамблдора с портрета, несмотря на все их мировоззренческие разногласия.

От увлеченной беседы таксидермистов бывших директоров Хогвартса спасло неожиданное появление двух джедаев, которые в очередной раз обвели простодушную горгулью вокруг сейбера.

— А, грязнокровки! — неприятно улыбнулся им Пиний Нигеллий. — Кристо, вот кого нам с тобой не достает в коллекции!

Энакин вырос в татуинских трущобах, а потому в таких ситуациях за словом в карман никогда не лез.

— Замолкни, стереоскопический, — убедительно предложил он. — А то в карбонит закатаю.

— Амбрегалло забегалло? — спросил Дамблдора Кеноби, самым обидным образом игнорируя Пиния Нигеллия.

— Забегалло, — недовольно сказал Дамблдор. — Все уши прокричалло.

— Она вас больше не побеспокоит, — пообещал Кеноби. — Мы сделали ей предложение, от которого она не смогла отказаться.

Лень считалась в джедайском Ордене пороком, а Орден все-таки накладывал отпечаток и на своих анфан терриблей. Джедаи не поленились поставить Амбрегалло на слежение в Силе, и теперь при каждой ее попытке вырваться из замка напоминали ей о разговоре на уроке. Попытки Амбрегалло ввести свои порядки и вручить хулиганам Уизлям по пишушему кровью перу тоже натолкнулись на внушительный шепот Энакина: «Круццциатуссс, моя прелесссть! Дальнобойности у меня хватит.» Правда, Энакин по разгильдяйству серьезно превосходил учителя — через десять дней он прорвался вместе с Гермионой в запрещенную секцию библиотеки за «чем-нибудь темненьким и долгоиграющим», но ничего не нашел. Оби-Ван подозревал, что охота за запретными знаниями была только внешней частью его плана, а основной причиной было то, что в запретке темно и безлюдно. Ну и запретно, к тому же.

— Энька, — сказал Оби-Ван спустя три недели, присматривая в Силе за Амбрегалло, — вот что ты делаешь, когда она получает почту и хочет ответить?

— Конфундус, — посоветовал Энакин.

— А если не помогает и она все равно пишет министру, что нас и Дамблдора надо в Азкабан, Гермионку и десятерых по списку отчислить, а школу закрыть?

— Тогда Империо, — рыкнул Энакин, заглянув в Силу. — Старая кляча.

— Тебя посодют, Энакин, — сказал Кеноби, беря Амбрегалло под Империо, пока от Энакина ей не прилетело что покруче.

— Не посодют, — довольно сказал Энакин, — договоримся. Аврорам тоже будет интересно, как это делать без палочки и на расстоянии. И вообще ты ж знаешь, дядь Обик, мне все это Сила шепчет, а родителям отказывать нельзя.

— Ну да, — согласился Кеноби, чуть не выпустив Амбрегалло, потому что ему вспомнились годы Эничкиного падаванства. — «Меня родил Великий Сил, а Йода в Орден пригласил.» Первый новогодний утренник с участием малыша Энакина.

— «Еще я в гонках победил, и пол-Совета забесил», — подхватил Энакин. — Мне кажется, Йода просто всегда завидовал моему поэтическому таланту. У него-то только белый стих получается, и то не всегда.

— А масочку помнишь, в которой ты к Палпатину однажды зашел? — спросил Оби-Ван, которого по вечерам порой пробивало на ностальгию. — Черненькую такую, с сопелкой?

— Погоди, как это, — Энакин пытался припомнить давно забытый сценарий подросткового пранка. — «Я Темный Лорд Дарт Вейдер, я пришел отомстить тебе за смерть моего наставника Дарта Плэгиуса!» Я тебе говорил, дядь Обик — он ситх. Я же чувствовал его страх. А ты мне тогда сказал, что это я ситхов сын, и что тебе звонки из аппарата канцлера уже коммлинк в клочья порвали.

— Энька, пора что-то решать, — сказал Кеноби, когда на Амбрегалло навалилась внезапная сонливость. — Действуем без шума и пыли по давно утвержденному плану.

— Гермионка говорит, Оборотное зелье месяц готовить, — сообщил Энакин. — Потом еще надо сунуть в него волосы этой кошелки…

— Прекрати, — Оби-Ван даже поморщился. — Только что же поужинали. И вообще обойдемся заклинаниями.

— Такого заклинания нет, — уверенно сказал Энакин.

— А ты чужим умом не живи, — язвительно посоветовал Кеноби. — И в запретке книжки читай, а не ерундой занимайся.

Инспектор Амбрегалло не могла поверить своему счастью: ей удалось выйти за ворота Хогвартса и не услышать в голове угроз проклятых джедаев. Оскальзываясь на мокрой глине и порвав чулки, она выбралась, едва дыша, за пределы Хогвартса, и аппарировала к Министерству. У Министерства ее тут же задержали авроры.

Глава аврората Скримджер грубо втолкнул ее в кабинет министра Фаджа. В кресле рядом со столом министра сидел Кеноби в обличьи Амбрегалло.

— Кто ты такая? — рявкнул на нее Скримджер.

— Я зам его, Долорес Амбрегалло, — пролепетала Амбрегалло, чувствуя спиной палочку Скримджера.

— Это я зам его, Долорес Амбрегалло, — сказал Кеноби и метнул на министра обворожительный взгляд.

— Извращенец, — тут же заметил в Силе Энакин, который смотрел кино «Оби-Ван в тылу врага» по большому экрану вместе со всей Армией Дамблдора, самим Дамблдором, сдержанно усмехающимся в бороду, и Минервой МакГонагалл, все еще отчаянно боровшейся со смехом.

— Ничего, тебя вылечат, — ласково сказал Оби-Ван ошарашенной Амбрегалло.

— Корнелиус, это Оборотное зелье! — вскрикнула Амбрегалло.

— Мы с Корнелиусом уже больше часа беседуем, правда? — Кеноби был настолько обворожителен, что МакГонагалл пришлось сделать вид, что она чихает. — Он сам чай заваривал. Или у тебя есть мои локоны, шалунишка?

Корнелиус Фадж покраснел. Дамблдор очень надеялся, что Энакин сделает копию фильма — одна угроза заслать такое Рите Скиттер вполне могла обеспечить Дамблдору спокойную старость в директорском кресле.

— Это один из них, сан-дут! — Амбрегалло начинала терять самообладание. — Проклятые грязнокровки, чернокнижники! Дамблдор взял их на защиту от сил зла вместо меня-ааа!

— Какие грязные интриги, как это я называю! — Оби-Ван был явно в ударе. — Разве я могла бы не проинформировать Министерство о чернокнижниках в этом проклятом Хогвартсе! Но слава Мерлину, теперь защиту от сил зла там ведут чистокровные маги, верные линии Министерства. Например, один из них принадлежит к старинному норвежскому роду и зовется Эйнальгин Кристенсен-Юхвельссон, уменьшительное имя — Эни.

— Тоже мне, японский чародей Оби-Ван Кеноби-сан, — громко сказал Энакин, перекрывая смех студентов.

Армия Дамблдора пикировку оценила.

— Один-один, — признал в Силе Кеноби, продолжая пудрить мозги министру магии. — Они прекрасно отзывались о министерском учебнике…

— «Теория защитной магии» Уилберта Уиляйла, — подсказала Энакину Гермиона, и Энакин тут же передал это учителю.

— А мудростью твоего предисловия, Корнелиус, они просто очарованы, — Кеноби шел ва-банк, но угадал.

— Ложь! Ложь! — крикнула Амбрегалло, срываясь на визг. — Это один из них! Они колдуют без палочек! Отбивают заклятия полосами света!

— Я никогда не буду лгать! — с достоинством произнесла фальшивая Амбрегалло, приводя Армию Дамблдора в восторг.

— Это сумасшедшая, — прервал агонию настоящей Амбрегалло министр Фадж. — К святому Мунго ее.

— А может, в Азкабан? — предложил Скримджер, который так ненавидел склочную дуру Амбрегалло, что рад был упрятать в тюрьму даже ее двойника.

— Зачем, она и так сумасшедшая, — пожал плечами Фадж.

— Великодушный мой, — промурлыкал Кеноби и добавил вместо французского словечка матерное выражение на общегалактическом, потому что Фадж иностранных языков все равно не знал.

Энакин тут же обеспечил зрителям смягченный перевод. Дамблдор и МакГонагалл уже смеялись в голос. Армия Дамблдора собиралась качать Энакина, словно он в одиночку выиграл чемпионат мира по квиддичу.

— Это все Оби-Ван придумал, — скромно отбивался Энакин. — Смотрите, он Амбрегаллу провожать пошел.

Две Амбрегаллы удалялись по коридору, пропустив вперед Скримджера. Настоящая Амбрегалло уже была в смирительной рубашке. Фальшивая чеканила строевой шаг и показывала настоящей Амбрегалло и благодарным зрителям в Хогвартсе рукоять светового меча, заткнутую за розовую юбку.

* Проницательный и начитанный читатель узнает в речи инспектора Амбрегалло немало словечек, принадлежаших профессору Выбегалло из "Понедельник начинается в субботу".

** Тот же проницательный и начитанный читатель узнает в описании Альбуса Кристобаля Дамблдора немало фраз из "Понедельник начинается в субботу", которыми в "Понедельнике" описывается Кристобаль Хозевич Хунта. И да, автор знает, что Дамблдор на самом деле Альбус Персиваль.