Легенда о Зорро (гет)

Лейтенант Гонсалес благополучно ушёл от погони, пользуясь выбранной маскировкой, и теперь наслаждался дорогой сигарой, ожидая, когда вернуться его солдаты с добычей. Аккуратные колечки белого пряного дыма на секунду зависали в воздухе над головой удобно устроившегося в кресле коменданта, прежде чем растаять, рождая в душе лейтенанта столь необходимое ему спокойствие.

Внезапно, дверь кабинета коменданта с шумом распахнулась и на пороге появилась тёмная фигура в маске и чёрном плаще, заставив лейтенанта уронить сигару и вскочить с кресла.

— Какого чёрта, Хуан, я же просил не появляться здесь в таком виде, — начал было лейтенант, но осёкся: Хуан, один из солдат вверенного ему гарнизона, тяжело дышал, вжимаясь в стену…

— Беда, комендант, — проговорил разбойник, — Альберто и Маркоса схватили, а я едва унёс ноги.

— Как?! — вскричал лейтенант. Лицо коменданта наливалось кровью.

— Оба молодых дона были вооружены, и мы не смогли совладать с ними, — ответил самозванец и снял маску с лица.

— Трое солдат не смогли совладать с двумя донами?! — лейтенант сотрясал воздух, в панике бегая по комнате. Гонсалес посмотрел в глаза солдата и заставил себя успокоиться — он не может позволить себе терять этих своих союзников — любой из них утащит его за собой. Теперь лейтенант, действительно, попал в щекотливое положение: раньше в его распоряжении была дюжина солдат — с учётом последних потерь осталось шесть... семь, считая его самого. Голод или нужда рано или поздно одного за другим уничтожат самозванцев, лишённых возможности зарабатывать свой хлеб грабежом, если Зорро не сделает этого раньше.

— Ладно, Хуан, собери всех. Этот Лис мешает нам, значит, мы его уничтожим, — за голову Зорро губернатор простит всё, даже невыполнение приказа, — проговорил комендант, потирая руки. — Лос-Анджелес богатый город, всем известно, что Лис считает его своим логовом и заботится о благосостоянии и покое жителей пуэбло. Устроим охоту, приманка готова — добычи теперь у нас будет достаточно. Сегодня ночью, Хуан, мы вызволим Альберто и Маркоса из тюрьмы.

* * *

Гасиенда де ла Вега во многом обманула ожидания Изабеллы. Она ждала, что, находясь в доме жениха, будет окружена его постоянным вниманием, но Диего был подчёркнуто холоден с ней. Все попытки дона Алехандро скрасить её существование были слабым утешением, хотя и вызывали у неё искреннюю признательность. Хозяин дома забрасывал все свои дела и часами развлекал сеньориту игрой в шашки или шахматы, рекомендовал ей сокровища местной библиотеки и достопримечательности ранчо де ла Вега, даже отправил на гасиенду ди Марез свою экономку, дабы гостья не беспокоилась за сохранность собственного имущества, но в отсутствии возлюбленного Изабелла просто изнывала от скуки. Долгие часы проводила она в праздности, сидя в патио на солнцепёке, задрав голову, отчего к вечеру у неё затекала и сильно болела шея, наблюдая за дверью спальни Диего, пытаясь рассеять ореол загадочности, который опутывал образ неучтивого поклонника.

В этом занятии она не смогла достичь успеха, а после трёх дней, проведённых на ранчо, пришла к ещё более удивительным умозаключениям. Странная связь между преступником Зорро и благородным кабальеро — отпрыском богатого и знатного рода де ла Вега — и прежде занимала её, а теперь казалась очевидной. Дон Алехандро вспоминал о преступнике каждый раз, когда не встречал сына за завтраком, выражая явное беспокойство о судьбе защитника угнетённых, способности которого не в меру эксплуатировал слабый и безвольный комендант пуэбло. Все слуги сбегались в гостиную, когда приезжал сержант Гарсиа, и дон Алехандро, только что поносивший его последними словами, всегда был рад желанному гостю. Новости о Зорро, остававшиеся, по мнению Изабеллы, единственным развлечением для обитателей гасиенды в их размеренной и спокойной жизни, заставляли старшего де ла Вега вспоминать о сыне. Чем опасней были приключения Зорро, тем сильнее возрастало беспокойство сеньора — он не мог усидеть на месте, нервничал, менялся в лице и пытался отчего-то заговорить с глухонемым слугой своего сына — Бернардо.

— Жаль, что за самозванцев не получишь награды, дон Алехандро, иначе я бы сам мог принимать вас у себя, в своей таверне. Только подумайте — двоих мы убили на дороге в Сан Педро, двоих поймали на гасиенде ди Марез. О, если бы я стал хозяином таверны, я бы всегда держал свободной лучшую комнату, на случай, если дон Диего захочет поселиться в городе.

— Я уверен, что мой сын оценит ваше гостеприимство. Как только вы наведёте порядок в пуэбло, он сможет чаще бывать дома.

— Ах, дон Алехандро, вы абсолютно правы, в городе становится небезопасно особенно по ночам. Многие торговцы сообщают, что, хотя у них ничего не украли, все их хранилища были взломаны. Я говорил вам об этом позавчера и думаю теперь, что здесь не обошлось без настоящего Зорро, — сказал сержант, осушив бокал с вином, и сам наполнил его.

— Вы невероятно проницательны, сержант, и мне остается лишь сожалеть о том, что вы не успели допросить пленных самозванцев до того, как они умудрились сбежать прямо у вас из-под носа, — проговорил дон Алехандро, недовольное выражение лица и колкие замечания которого с лихвой компенсировались качеством еды и вин, поданных гостю, а также усилиями многочисленных слуг, сновавших вокруг стола.

— О, конечно, дон Алехандро, — ответил сержант, не обращая ни малейшего внимания на неудовольствие хозяина дома, — но они всё равно молчали как рыбы. Вы не представляете, насколько тяжела моя служба, ведь я не могу отказаться от награды за поимку Зорро и не только из-за тех благ, что она сулит мне, — сержант помолчал, наполнил свой бокал и продолжал, пока Изабелла со смесью страха и удивления наблюдала за странными изменениями на лицах обитателей гасиенды, которые не сводили глаз с тучной фигуры коменданта. — Когда я наблюдаю за тем, как он борется с этими самозванцами, я не могу не думать о том, что мне достаточно протянуть руку, чтобы схватить его. Но что будет с нами потом, дон Алехандро?! Вчера разбойники напали на казарму, закидали форт горящими факелами, один упал бы на бочку с порохом, которую капрал Рейес достал из погреба, если бы Зорро в последний момент не сбил факел хлыстом. — Старший де ла Вега громко охнул и подскочил на кресле. — Секундой позже и взрыв снёс бы половину стены. Солдаты моего гарнизона строем стояли на плацу и многие бы погибли — да и Зорро тоже — город был бы захвачен, но этот преступник в очередной раз спас нас и едва не поплатился за это. Мои солдаты в темноте стреляли во всё, что движется, самозванцы, должно быть, атаковали Зорро со стороны почтовых конюшен… В общем, я был рад, когда узнал, что ему удалось отбиться.

— Вы должны что-то предпринять, сержант, почему вы не усилите патрули?

— У меня мало людей, дон Алехандро, и я не могу просить их всех не спать по ночам, — ответил действующий комендант с выражением полной невинности на лице, вгрызаясь в ножку цыпленка.

Взбудораженный новостями о Зорро старший де ла Вега твёрдо вознамерился повидать сына, и сержанту пришлось немедля покинуть гостеприимный дом, так как хозяин настойчиво предложил проводить его в пуэбло. После отъезда сеньора Изабелла осталась одна на весь вечер и просто умирала со скуки. Единственным доступным ей занятием было чтение, но сеньорита ди Марез не принадлежала к числу женщин, способных совершенствовать свой ум постоянным изучением прописных истин, и не могла разделить любовь де ла Вега к их огромной библиотеке. Она начинала читать книгу с конца, если конец нравился ей, читала середину, и только редкие экземпляры удостаивались чести быть прочитанными сначала, поэтому она быстро осиливала всё, что успевал ей рекомендовать хозяин дома. Первый час своего одиночества Изабелла без дела слонялась по дому, зачем-то заглядывая во все укромные углы, пока не остановилась, наконец, в библиотеке, привлеченная старинным запылённым загадочного вида фолиантом. Книга пришлась сеньорите по вкусу: она содержала родословные древнейших дворянских фамилий Испании — и после того, как поиски собственной не привели к результатам, Изабелла принялась за фамилии своих друзей, знакомых и соседей. После часа захватывающего чтения и рассмотрения запутанных схем, выдающих хитросплетения человеческих судеб, она добралась до фамилии де ла Вега. Истоки древнего дворянского рода, читала Изабелла, терялись в глубинах испанской истории. Первый из упоминавшихся в письменных источниках де ла Вега во времена реконкисты уже носил титул барона и был достаточно богат и знатен, чтобы посвататься к младшей дочери знаменитого Эль Сида — Родриго де Бивара — после того, как её первое замужество закончилось предательством и позором. Дон Энрике Хесус де ла Вега оказался хорошим мужем для неё и преданным зятем для её отца, после смерти которого он и наследовал все титулы, имения и герб. Потомки дона Энрике и донны Соль отличались военной доблестью и беззаветной верностью королю, которую сам Сид посчитал бы излишней, и поэтому не послужили процветанию рода де ла Вега, растратив все имения, за исключением замка в Кастилии. Изабелла внимательно рассматривала старую гравюру, изображающую герб рода де ла Вега — льва, атаковавшего змею, которая кольцами обвилась вокруг короны. Змейка казалась совсем маленькой перед огромным львом, и Изабелла нашла логичным пояснение под гравюрой, говорившее о том, что вскоре змею перестали изображать на гербе, после чего на нём остался лишь лев смиренно склонившейся в раболепном поклоне перед главным символом королевской власти. Герб получил название «усмирённого льва»… Изабелла захлопнула книгу, нет, не так давно она потеряла перстень Зорро, чтобы обмануться. Зорро — де ла Вега подсказывал ей разум, Зорро — Диего прошептало сердце... Изабелла попыталась рассеять сомнения и провела ещё час в поисках других потомков Родриго де Бивара на страницах книги, но не преуспела в этом занятии. «Но что если всё-таки Диего и есть Зорро?! Чем собственно известен преступник?» — спрашивала себя Изабелла. «Верностью королю, борьбой за справедливость против тирании, помощью обездоленным», — отвечала она.

* * *

Тьма сгущалась над мирно спящим городом, долгий летний день подходил к концу, Зорро чёрной тенью выбрался из окна постоялого двора Лос-Анджелеса, перелетая с крыши на крышу, перемещался по городу, присматриваясь и прислушиваясь, пока не приземлился в узком глухом проулке, рядом с церковью, привлеченный несколькими приглушёнными голосами. Слух не обманул его — горожане редко задерживались на улицах после заката — и в свете яркой луны Зорро различил три скрытых тёмными плащами фигуры разбойников. «Что, если использовать сходство между мной и самозванцами в свою пользу», — подумал он и вышел из укрытия.

— Ну, что Хуан, всё тихо, — обратился к нему один из самозванцев, — никаких следов Лиса?

Зорро утвердительно кивнул.

— Я вижу только троих, — пошутил один из самозванцев.

— Посмотри в зеркало и увидишь четвертого, — загоготал второй.

— Здесь нет зеркал, болван, — обиделся первый.

— Заткнитесь, балаболки, — третий самозванец, очевидно, был за главного. — Гонсалес сказал, что скоро здесь будут скачки, и священник должен собирать пожертвования, — пойдем, посмотрим, насколько скупы местные землевладельцы.

Самозванцы направились к дверям церкви, и дон Диего под маской порадовался тому, что падре уехал в миссию неподалеку, лишив Зорро необходимости заботиться о своей жизни.

— Останься в дверях, Хуан, — услышал он, — держи мешок и смотри в оба, чуть что предупреди нас.

— Чуть что, мы услышим только, как он убегает, — заныл один из самозванцев, — я встану в дверях.

Зорро подумал, что Хуан должен что-то ответить на такое оскорбление, но опасался, что голос выдаст его.

— Заткнись, — прикрикнул на нытика другой и отвесил тому чувствительный подзатыльник.

Зорро посчитал Хуана отомщённым и встал в дверях.

— Что-то ты слишком тихий сегодня, Хуан, — произнёс один из разбойников, открывая один за другим ящики письменного стола.

Зорро решил проигнорировать это замечание в свой адрес, равно как и прочие, он наблюдал за тем, как самозванцы, особо не церемонясь, ломали мебель, разбрасывали книги и бумаги. В его мешок полетела пара серебряных кубков и приборы для причастия, резной сундук, который разбойники не решились взломать, и несколько монет.

— Лейтенант сегодня остался в Капистрано? — спросил «нытик», роясь в серванте.

— Гонсалес не может устоять перед искушением взорвать местную казарму, он считает, что только так он сможет уничтожить этого Лиса, — ответил «главный», и Зорро вздрогнул в дверях.

— Эй, Маркос, вы, что там, орудуете без меня? — послышался голос с улицы.

— Хуан! — воскликнул один из разбойников, и Зорро, воспользовавшись секундным замешательством, бросил мешок с награбленным и опрометью кинулся прочь.

Зорро понёсся по крышам к казарме. Ночь была лунной, и лестница, приставленная к стене форта, ярко выделялась на фоне выбеленных стен, капрал Рейес спал безмятежным сном, опершись головой на дуло своего мушкета. Зорро забрался на стену, пробежал до крыши конюшен и спрыгнул вниз. Казарма была пуста, двое пехотинцев, стоявшие на карауле внутри, были связаны, сержант с отрядом совершал обход города. Дверь порохового погреба была взломана, и Зорро беспрепятственно вошёл внутрь. Двое самозванцев стаскивали бочонки в один угол, а третий уже высыпал содержимое одного, формируя пороховую дорожку к выходу, в углу стояла зажжённая свеча.

— Отойди, болван, — прикрикнул на Зорро один из самозванцев, и тот с лёгким полупоклоном пропустил его. — Это он, — закричал бандит, — хватайте его!

Двое разбойников налетели на Зорро, силы были неравны, в суматохе драки он уронил свечу — и пороховая дорожка занялась посередине, подвальное помещение заполнилось едким дымом.

— Бежим, бежим отсюда, — закричали самозванцы и выскочили прочь.

Зорро разбросал порох, мигая слезящимися от дыма глазами, покачиваясь от удара, пришедшегося по голове, вышел из погреба. Один из связанных солдат пришел в себя и, увидев Зорро, что-то замычал и попытался подняться, знаменитый преступник дружески похлопал его по плечу, забрался на стену, свистом подозвал своего коня и уехал прочь…