Каждый сражался за свою родину (гет)

Занавес открывается

Снова декорации коллаборационистской конторы. Все расставлено так, как было в конце предыдущей сцены с этими декорациями.

Сцена пуста.

Вбегает Ирина, в её руке перочинный ножик, застывает посреди сцены, оглядывается.

Заходит Ольга. Ирина отскакивает к столику у задника, прячет руку с ножом за спину.

Ольга: Ира, ты что ещё здесь? (догадывается, подбегает и выводит ирину руку из-за спины) Ты что?

Ирина: Не понимаешь, что ли?

Ольга: Не надо, беги.

Ирина: Одного из этих пырну, так надо.

Ольга: Не все здесь гады.

Ирина: Все! Все враги! Соглашенцы! За шкуру свою трясутся, к фрицам пошли, чтоб жилось слаще! Смерть им всем!

Ольга: Первому попавшемуся?

Ирина (смотрит ей прямо в глаза): Ты против?

Ольга: А если бы здесь Тарас Викентьевич был? Он же.... он ведь тебя и предупредил.

Ирина: Все одни миром мазаны. Врагов народа…. Мне всё равно не уйти.

Ольга: Почему? Никто ещё не знает, раз ты на свободе. Можешь уйти; беги, вот-вот охрана Гессена придёт, проверять всех начнут; беги. Быстрее.

Ирина (соображает): Гессена? Главный. Вдруг получится....

Ольга: Да ты не подойдёшь к нему со своим ножичком. (пауза) Ладно. (подходит к столу Янки Микалаевича, берёт от туда такой же ножик) Давай. Вместе. Первого вошедшего.

Ирина: Зачем это тебе?

Ольга: За компанию. Чтобы не одиноко тебе было висеть-то. (пауза) Только Тараса Викентьевича не надо. Не надо.

Ирина (кладёт ножик на стол рядом с печатной машинкой): Висеть не стоит. Никому, тебе так точно.

Ольга: Пойдём.

Ольга кладёт ножик обратно в стол, обе уходят за кулисы.

Входит отец Илларион.

отец Илларион (осматриваясь): Тут ёсць хто? Пакажыцеся, вумнікі.

Входит Янка Микалаевич, замечает отца Иллариона.

Янка Микалаевич: Heil Hitler! А я як раз да Вас збіраўся, айцец Ілларыён. Янка Мікалаевіч Піскуніч.

отец Илларион: Піскуніч? Менавіта Вы мне і патрэбны. (достаёт бумагу) Што гэта? Як “перакрыць на рамонт вуліцу”?!

Янка Микалаевич: Так і “перакрыць”. (берёт бумагу и кидает на неё беглый взгляд скорее для вида, потом кладёт её на стол) Што Вам не падабаецца?

отец Илларион (снова хватает бумагу и тресёт ей в воздухе): Вуліцу навогул перакрылі, а гэта адзіны пуць да маёй царквы. Як людзі змогуць туды хадзіць?! Вы не вуліцу перакрылі, Вы царкву закрылі!! (с угрозой в голосе) Майце на увазе, а буду скардзіцца. (аккуратно складывает и прячет бумагу)

Янка Микалаевич: Вуліцы патрэбены рамонт. Так лепш для простых людзей. І адмяняць гэтае рашэнне ніхто не будзе.

отец Илларион: Дык я жа Вам тлумачу: прыхажанам патрэбна царква! А Вы іх туды не пускаеце!! (пристально смотрит на собеседника, начинаетс снова говорить с угорозой) А можа, Вы тайны атэіст, таму не жадаеце пускаць прыхажан? А можа, і тайны бальшавік? Яны закрывалі Боскія храмы.

Янка Микалаевич (также пристально смотрит на священника): Слухайце сюды, айцец Ілларыён. Людзям і не трэба хадзіць у такую царкву як Ваша. Вы практычна не выконваеце рашэнне сабору аб пропаведзі на беларускай мове![10]1 (распаляется всё больше) А за што Вы агітуеце?! Што за пропаведзі пра еднасць усіх веруючых?!! Вы што, супраць аддзялення Беларускай царквы ад Масквы??!!!

отец Илларион: Вы....

Янка Микалаевич (не даёт ему говорить): Я не скончыў. Толькі тут Вы загаварылі на роднай для народа мове! У царкве так не робіце!! Духавенства павінна служыць інтарэсам народа. Беларускі актыў растлумачыў Вам гэтыя інтарэсы, але Вы ня слухаеце!! Вам і далей будуць рабіць цяжкасці, ці зусім Вы вылеціце з Беларусі, калі так будзе працягвацца!!!

отец Илларион: Ня ведаў, што праваслаўная царква падпарадкоўваецца Самапомачы! А абмяркоўваць з мірскімі свае пропаведзі я наўогул не збіраюся. Майце на ўвазе, мяне чуў штурмбаннфюрер СС Райнар і застаўся вельмі задаволены. Як што я пайду да яго і тады.... Беражыцеся.

Янка Микалаевич: Так Вы канчаткова адмаўляецеся выконваць волю беларускага народа?

отец Илларион: Я слухаю сваіх прыхажан і па меры сіл дапамагаю ім.

Янка Микалаевич: Вы ня слухаецеся беларускага актыву, а менавіта ён выражае волю народа!

отец Илларион: Да не поддамся искушению мира суетного, но воздам Богу богово.

Янка Микалаевич (неуклюже достаёт из кобуры под пиджаком пистолет,[11]2 целится в отца Иллариона): Вы арыштаваны, айцец Ілларыён.[12]3

отец Илларион (испуганно): Вы не имеете права.

Янка Микалаевич: Маю ўсе правы. Зараз тут будзе штандартенфюрер Гессен, вось яго ахове Вас і здадзім.

отец Илларион: Я буду жаловаться.

Янка Микалаевич: Каму хочаце. Дык Вы па-ранейшаму адмаўляецеся выконваць волю народа?

отец Илларион: Саступаючы грубай сіле....

Янка Микалаевич (прерывает): Так, ці не?

отец Илларион: Выканаю, усё выканаю.

Янка Микалаевич (не переставая целится): Абяцаеце?

отец Илларион: Абяцаю.

Янка Микалаевич (показывает пистолетом на свой стол): Запішыце абяцанне.

отец Илларион садится за стол, пишет. Янка Микалаевич мерит шагами комнату, сложив руки на груди, пистолет при этом продолжает держать в правой руке.

Янка Микалаевич (себе): Гаворыш, па зубам нікому ня даў. Так-так, дружа Тарас. Я ім пакажу, як я ўмею бараніць беларускія інтарэсы, пакажу, на што здольны дзеля Бацькаўшчыны. (отцу Иллариону) Напісалі?

отец Илларион: Так.

Янка Микалаевич берёт бумагу, читает, прячет в стол, довольно ухмыляется. Потом прячет пистолет в кобуру (с первой попытки).

Янка Микалаевич: Хадзем, айцец — я праважу Вас да выхаду.

Янка Микалаевич и отец Илларион выходят. Заходят двое немецких солдат, наспех обыскивают помещение.

1-й солдат: Ist mit Ihnen alles in Ordnung.[13]4

2-й солдат: Gehe weiter.[14]5

Немецкие солдаты выходят.

Мужской голос из кулис: Ausweis. (пауза) Waffen. (пауза) Drehe.[15]6

Входит Тарас Викентьевич.

Тарас Викентьевич (себе): Уже начали забирать оружие и обыскивать. С минуту на минуту явится. Оля, наверное, с Ириной. Сейчас её тут не будет. Хорошо. (садится за стол)

Женский голос из кулис: Ausweis. (пауза) Waffen. (пауза) Drehe. 7

Входит Ольга, проходит к заднику и садится за маленький стол. Они с Тарасом Викентьевичем обмениваются взглядами. За кулисами слышен топот тяжёлой солдатской обуви. Входит Гессен, вокруг него вьются Максим Карлович и Янка Микалаевич. Все трое проходят к столам буквой Г. Вместе с ними входит и останавливается у самой кулисы немецкий солдат вооружённый винтовкой с примкнутым штыком.[16]8

Тарас Викентьевич, Ольга (вскакивают и вытягивают руки в фашистском приветствии): Heil Hitler!

Гессен (отвечает им быстрым жестом): Heil (Тарас Викентьевич и Ольга садятся)

Максим Карлович (Янка Микалаевич пералельно переводит Гессену, но тихо, зрители разобрать его слов не могут): Дык зразумела, з такім падыходам гэты самы Янковіч грае больш на руку жыда-бальшавікам, чым вялікаму Райху.

Во время речи Максима Карловича Ольга роется в столе, достаёт из ящика и кладёт рядом с машинкой кипу бумаги. На неё никто не обращает внимания.

Максим Карлович (продолжает): Увесь беларускі актыў добра разумее, што у сённяшніх абставінах ад кожнага патрабуецца найбольшая самаадданасць у служэнне адзінай вялікай справе. А некаторыя, якія не хочуць так сябе паводзіць і дзейнічаюць на карысць асабістаму эгаізму не адносяцца да беларускага актыву і павінны быць пакараны па ўсёй жорсткасці….

Ольга резко выхватывает из ящика стола пистолет.

Ольга: За Родину! За Сталина!

Ольга дважды стреляет в сторону Гессена, тот падает, Максим Карлович хватается за грудь и тоже падает. Янка Микалаевич с испуганными видом и поднятыми трясущимися руками отскакивает к заднику. Тарас Викентьевич кидается на немецкого солдата, валит его, они борются на полу. Ольга подбегает и стреляет в немецкого солдата практически в упор, тот перестаёт шевелиться, потом Ольга кидается в кулису, слышен звук запираемого дверного замка. Тарас Викентьевич поднимается. Ольга возвращается на сцену, целится в Янку Микалаевича.

Тарас Викентьевич (опускает руку Ольги с пистолетом вниз): Не надо. Бежим!

Ольга отдаёт пистолет Тарасу Викентьевичу, достаёт пистолет у Гессена, стреляет из него Гессену же в голову. Слышны сильные удары в дверь чем-то тяжёлым. Ольга и Тарас Викентьевич скрываются в кулисе противоположной той, из которой все выходили на сцену. Со стороны «двери» на сцену выбегает другой немецкий солдат.

Солдат: Russische Schweine!![17]9 (расстреливает всё ещё прижимающегося к заднику с поднятыми руками Янку Микалаевича)

За задником слышны выстрелы. Немецкий солдат подбегает к кулисе, в которую убежали Ольга и Тарас Викентьевич, начинает стрелять, целясь вниз. После нескольких выстрелов отшатывается, прислоняется к заднику спиной, держась за грудь (из-под пальцев сочится кровь) и медленно сползает на пол.

Занавес закрывается

Слышна беспорядочная стрельба.

Занавес открывается

Декорации те же. «Трупов» нет. За одним из стоящих буквой Г столов боком к зрителям сидят следователь и переводчик, перед столом стоит Максим Карлович, чуть позади него два немецких солдата (новые, не из прошлой сцены). В процессе разговора переводчик говорит с большим акцентом. Фразы Максима Карловича он переводит следователю тихо, так, что зрителям не слышно. После каждой такой фразы следователь столь же тихо говорит переводчику следующий вопрос, тот произносит его уже громко и по-русски.

переводчик: Так ты говоришь, сердечный приступ случился?

Максим Карлович: Здарыўся, спадар афіцэр.

переводчик: Что? Говорить понятно!

Максим Карлович (запинаясь): Прабачце, так я і гавару на правільнай беларускай мове.

переводчик: Я сотню ваших наречий учить не намерен. Говори по-русски, если по-человечески не можешь!

Максим Карлович: У нашай Самапомачы шмат хто ведае і беларускую, і нямецкую мовы. (видя, что следователь хмурится, торопливо) Как Вам будет угодно. Да, заболело сердце и я потерял сознание.

переводчик: Сбежавшие красные, кто они?

Максим Карлович: Заместитель мой, один из заместителей, Тарас Викентьевич Слуцкий и секретарша.... господи, как её.... не помню. Не помню, честно. Совсем. В списках она точно есть.

переводчик: Не помнишь! С другой стороны двора, под обстрелом попала в солдата в окне!! Кто она?!!

Максим Карлович (вконец перепугавшись): Ей богу не помню. Пришла давно. Довольно. Серая мышь. Сидит, на машинке себе строчит. Её и не видно было. А Тараса хорошо знаю. Студент мой бывший. Я на истфаке вёл, он там учился. Толковый такой. Не закончил, четыре курса успел, потом война. Умный. Здесь хорошо и работал и делал всё.

переводчик: Солдата нашего ранил тяжело на бегу, под огнём, другого в упор убил, без колебаний. И он без боевого опыта?! Не верится!

Максим Карлович: Тарас?

переводчик: Где он служил?

Максим Карлович: Не служил он. У студентов бронь была.

переводчик: Мёртвый красный. Кто?

Максим Карлович: Другой мой заместитель. Янка Микалаевич Пискунич, тоже студент мой.

переводчик: И тоже не служил?

Максим Карлович: Нет, не служил. На одном курсе с Тарасом был, если не ошибаюсь. Да, точно так.

переводчик: Какая должность в подполье?

Максим Карлович: Ой, откуда ж я знаю. Да если б я представлял себе. Предатель, змея....

переводчик (прерывает): У тебя какая? Говори!

Максим Карлович: Что Вы? Я?? Никогда. Ни за что бы не.... Я же с первых дней....

переводчик (прерывает): Друзья-студенты прошли подготовку в Москве и засланы обратно сюда. Ты их прикрыл по старой памяти, помог внедрится. (не дав Максим Карлович ответить, продолжает) Кто та секретарша, отлично знаешь — комиссар из Москвы. Потому такой провал у тебя в памяти. Советую сознаться и раскаятся.

Занавес закрывается

Максим Карлович (голос из за занавеса): Я не мог бы так. Неправда. Честно....

Занавес открывается

Виден задник с изображением разрушенного города. Он находится гораздо ближе к зрителям, чем предыдущие, скрывая от зрителей большую часть сцены. Через сцену проходят 2 полицая с винтовками на плечах, некоторое время после этого за кулисами слышен их топот. После этого на сцену, обнявшись и пошатываясь выходят Сергей и Робин.

Робин (затягивает песню): По долинам и по взго…

Сергей (хлопает его по спине): Не, ну ты соображай вообще, что творишь!

Робин: Ты меня уважаешь?

Сергей: Очень! Вот жил до сих пор и не знал, какой хороший человек есть на свете.

Робин: Понимаешь, душа у меня болит. Мне спеть надо.

Сергей: Так давай споём. (затягивает) Вечерний звон…

Робин (подхватывает): Вечерний звон…

На сцену выходят 2 полицая с винтовками на плечах.

1-й полицай: Кто такие?

Сергей: Да тутэйшыя мы.

2-й полицай: Много выпили?

Робин: А шо?....

2-й полицай (бьёт ему в зубы): Да ни шо!

Полицаи бьют Робина и Сергея прикладами, упавших продолжают бить прикладами и ногами. На сцену выходит 3-й полицай.

3-й полицай: Вы шо, совсем?

Полицаи перестают бить Робина и Сергея, вытягиваются перед вновь появившимся по струнке.

1-й полицай: А шо они… того?

2-й полицай: Да, начальник, они… этого.

3-й полицай: А шо, совсем?

2-й полицай: Гадом буду.

3-й полицай: Ладно. За мной шагом марш.

Полицаи уходят со сцены.

Робин: Ты живой?

Сергей: Не полностью. Пошли отсюда.

Робин: Пошли.

Сергей: А куда?

Робин: Пошли, покажу.