Пока война не разлучит нас (гет)

Малфой говорил ровно, спокойно и тихо, так словно рассказывал сказку на ночь.

Гермиона слушала, не перебивая и не замечая хода времени.

— А еще она рисует, — серьезно, глядя неизвестно куда говорил Малфой. — И всегда – оранжевый. Не желтый, белый, зеленый – оранжевый. Она говорит – это счастье, а я не понимаю. И слушает музыку. что-то медленное, тягучее. Говорит – любовь, жизнь. Так сложно понять ее.

Взгляд Малфоя внезапно сфокусировался на ней, и он удивленно моргнул, словно только что увидел ее.

— Ну? Еще что— нибудь? — внезапно изменившимся голосом сказал он. В словах чувствовался холод. Не так, как когда он говорил о матери.

— Да нет, — покачала головой Гермиона. — Пожалуй, на сегодня хватит.

Малфой резко кивнул и поднялся с пола. Она тоже подняла сумку и подошла к двери.

— Когда в следующий раз? — равнодушным голосом спросил он, когда они уже вышли из Комнаты.

— Завтра? — предложила Гермиона, откидывая с лица волосы.

— Я не могу, — хмуро ответил Малфой. — У меня квиддитч.

— А послезавтра не могу я, — с некоторым сожалением сказала она. — Я обещала помочь Невиллу с зельями.

— Тогда на следующей неделе? — отбивая ногой ему одному понятный ритм, проговорил он.

Она кивнула, и Малфой повернулся, собираясь уходить.

Раздумывая над тем, что он рассказал о своей матери, она почти дошла до конца коридора, как внезапно раздалось резкое:

— Грейнджер!

Гермиона резко обернулась.

— Если ты добавишь чуть меньше Dracunculus vulgaris, зелье получится, — бесстрастно сказал Малфой.

Прошло несколько секунд, прежде чем Гермиона тихо сказала:

— Спасибо.

Он кивнул.

Гермиона зашла в темную гостиную Гриффиндора, лихорадочно соображая, что скажет завтра Гарри и Рону.

— Гермиона? — раздался негромкий голос.

О. Потребность говорить что— нибудь завтра отпала. Надо придумать что— нибудь сейчас.

— Привет, Гарри, — нерешительно улыбнулась она, глядя, как ее лучший друг спускается с лестницы, ведущей в комнату мальчиков, и подходит к ней.

— И где ты была? — хмуро спросил он.

— Я делала... — Гермиона намотала на палец прядь волос. — Делала уроки в Выручай— Комнате. Тут слишком шумно, я не могу сосредоточиться.

— А сказать ты не могла? — сердито проговорил Гарри. — Мы же волновались! Вдруг бы с тобой что-то случилось?

— Что со мной могло случиться? — уже слегка раздраженно ответила она. — Мы же в Хогвартсе!

— Мало ли, — остывая, проворчал он. — Но и ты пойми нас с Роном. Сама знаешь, как сейчас неспокойно, даже в Хогвартсе нельзя быть полностью в безопасности.

— Прости, — пристыженно пробормотала Гермиона. — Я скажу вам в следующий раз. А теперь я пойду спать?

— Спокойной ночи, — проговорил ей вслед Гарри.

— В тысяча пятьсот тринадцатом году гоблины совершили восстание, — уныло вещал профессор Бинс.

Гарри зевнул и опустил голову на парту.

Гермиона смотрела в свой пергамент, на самом деле даже не замечая его.

А еще она рисует. И всегда – оранжевый.

Кто мог подумать, что надменная Нарцисса Малфой будет рисовать? Да еще и оранжевой краской...

Ей внезапно подумалось, что Нарцисса не всегда была Малфой. Гермиона честно попыталась представить себе молодую Нарциссу Блек. Не получалось. Образ той Нарциссы, которую они видели на Чемпионате по квиддитчу намертво впечатался в память, хотя рассказ Драко немного изменил его. И все же Гермиона не до конца верила, что она может быть такой.

Рон съехал вниз на своем стуле.

А еще она не любит вино. Никогда не пьет. И ругает отца.

Ей представилась Нарцисса, воспитывающая своего мужа. Это было... так нормально?

Ее раздумья прервал звонок. Гарри и Рон, мгновенно скинув с себя всю дремоту, вскочили и начали собираться. И ей не оставалась ничего другого, как последовать их примеру.

— Я в библиотеку, — проговорила Гермиона вечером того же дня, поднимаясь со своего кресла. — Возьму одну книжку и приду.

Гарри кивнул, показывая, что услышал ее, и снова погрузился в разговор с Джинни.

Гермиона вышла из гостиной своего факультета, раздумывая какой учебник ей взять, но стоило ей свернуть в один из коридоров, как все мысли испарились.

В одном из кабинетов кто-то был. И этот кто-то плакал.

Гермиона наугад толкнула одну из дверей.

Дверь с едва слышным скрипом открылась, показывая старый кабинет, которым давно никто не пользовался. На задней парте, спиной к Гермионе, был виден темный силуэт.

Гриффиндорка осторожно, стараясь не шуметь, подошла к плачущему человеку.

— Хмм... Ты в порядке? — тихо спросила она, осторожно дотрагиваясь до плеча неизвестного пока ученика.

Фигура повернулась к ней, явив злое раскрасневшееся лицо и короткие, запутавшиеся темные волосы.

— Прости, Паркинсон, — пробормотала Гермиона, отходя к двери. — Я не хотела... мешать. Но с тобой все в порядке?

Пэнси внезапно успокоилась, слезы еще недавно льющиеся из ее глаз, остановились словно по мановению волшебной палочки, и лицо приобрело нормальный оттенок.

— Отвали, грязнокровка, — высокомерно проговорила Паркинсон, спрыгивая с парты. — И уйди с дороги.

Она решительно потянула на себя дверь и вышла из кабинета. Гермиона проводила ее удивленным взглядом. Либо все Слизеринцы, в том числе и бывшие, сошли с ума либо... Либо они просто не знают этих самых слизеринцев.

Дни тянулись медленно, словно время решило мучить ее подольше. Гермиона как-то незаметно проживала все дни, дожидаясь встречи с Малфоем. Теперь это уже не было просто любопытство, которое все еще продолжало мучить ее. что-то за гранью любопытства, когда нужно понять, чтобы доказать себе, что не сошел с ума.

А время продолжало играть с ней, растягивая дни.

Они подошли к Комнате одновременно. На секунду застыв от удивления, Гермиона начала прохаживаться перед стеной, дожидаясь пока появится дверь.

Привычная комната— библиотека.

И опять нет кресел.

Это такая маленькая месть комнаты?

Гермиона быстро прошла в середину комнаты и уселась напротив камина.

Малфой последовал ее примеру и опустился на пол неподалеку от нее, прислонившись спиной к стене.

— Что сегодня? — спросил он, откинув голову назад.

— Поговорим о твоем отце? — предложила Гермиона, поправляя складки на серой школьной юбке.

Малфой что-то выдохнул сквозь зубы.

Она мысленно пожала плечами. Он же сам согласился, нет? Правда, для этого ей пришлось очень долго его уговаривать.

— Что о нем рассказать? – он, наконец, посмотрел на нее. — Он мой отец, разве это все не объясняет?

— К отцу можно относиться по— разному, — слегка нахмурилась она. — Любить, уважать, терпеть...

— Разумеется, я уважаю его, — закатил глаза Малфой. — Как и маму.

— А ты... — она на секунду замолчала, раздумывая. — Ты согласен со всеми его идеями? Идеалами, может быть...

— Конечно, — отрезал он и замолчал.

Гермиона раздраженно вздохнула. Разговор не клеился, все было совсем не так, как в прошлый раз.

— Ладно, — она внезапно решилась. — А как ты относишься к его... К Сам— Знаешь— Кому?

Малфой слегка вздрогнул и уставился на нее так, словно она спросила, по крайней мере, знает ли он о существовании яблок. Как о чем— то само собой разумеющимся.

— Не твое дело, — ответил он. — И я не буду говорить об этом.

Гермиона закусила губу, хмуро глядя, как он поднимается с пола, подхватывает сумку и выходит из комнаты.

Молодец, Грейнджер. Самый правильный вопрос, который можно было задать.

Дни опять превратились во что-то размытое, и Гермиона прекратила всякую попытку понять, какое число сегодня или какой день недели. Она делала уроки, ходила на завтраки и обеды, а сама все время думала о том, как уговорить слизеринца опять с ней разговаривать. Малфой снова словно сошел с ума. Гермиона сама дважды видела, как он снял двадцать баллов со Слизерина, только за то, что первокурсник с его факультета шумел во время завтрака. И трижды слышала, как Миллисент Булстроуд и Дафна Гринграсс переговаривались, что Паркинсон все время плачет.

Крэбб и Гойл постоянно ходили мрачные и угрюмые. Ну, то есть не то, чтобы они до этого были очень жизнерадостными. Но обычно с ними был Малфой.

Забини молчал. Вообще всегда. Гермиона, сколько не следила за ним, не заметила, чтобы он проговорил хоть слово. Даже на уроках он обходился простым пожатием плеч, показывая, что не знает ответа.

Гермиона даже не подозревала, насколько хорошо Малфой умеет портить жизнь людям. Хотя бы тем, что ничего не делает.

Гермиона словно очнулась от своего странного состояния на очередном уроке зельеварения. Это значит, что прошло не меньше трех дней.

Взгляд метнулся к Малфою, который смотрел только в свой котел и, похоже, даже не слушал Снейпа.

Ну что же с тобой такое, Малфой?

Все ее мысли крутились только вокруг этого вопроса. С ней уже было такое, на первом курсе, когда она пыталась вникнуть в тайну Философского камня. И на втором, когда она штурмовала библиотеку, пытаясь найти объяснение странным происшествиям в школе. И то же самое на третьем, четвертом курсе...

Ну, ладно. Она почти всегда зацикливалась на одной проблеме и не успокаивалась, пока не решала ее. Хотя обычно, проблема и не сопротивлялась так яростно, как Малфой.

Раздался громкий звук бьющегося стекла – Невилл разбил колбу. Гермиона, забыв на пару минут про свои мысли, подбежала к нему, чтобы помочь убраться, пока Снейп не проговорит очередную колкость.

— Спасибо, Гермиона, — пробормотал смущенный Невилл, пока она произносила заклинания.

— Долгопупс, конечно, сам не в состоянии произнести простейшие заклинания? — раздался из конца класса голос профессора. — Ну, что же... Тогда вам пойдет на пользу пара уборок под начальством мистера Филча. А вы, мисс Грейнджер...

Невилл задрожал и испуганно посмотрел на Гермиону, которая стиснула зубы, прекрасно зная, что ее сейчас ожидает.

— Раз вы так хорошо изучили заклинания, то сегодня займетесь чисткой котлов, — продолжил Снейп. — И, разумеется, никакой магии.

Замечательно. Как будто бы ей нечем заняться.

— Мне так жаль, Гермиона. — бормотал Невилл во время ужина. — Правда, очень.

— Не стоит, — отмахнулась она, поднимаясь. — Это все Снейп, а не ты. И, к тому же, мне пора. Не хочу опоздать.

— Мне тоже, — уныло ответил он и вскочил со скамьи. — Ненавижу отработки.

В кабинете зелий было холодно. Она уже порядком продрогла, когда, спустя двадцать минут, пришел Снейп.

А вместе с ним и Малфой.

— Мисс Грейнджер, вы могли бы уже начать, — кисло проговорил профессор. — Как ни жаль, я не смогу лично следить за тем, как вы выполняете свою работу. Однако мистер Малфой согласился мне помочь, так что, будьте уверены, вы вычистите все котлы.

И, проговорив все это, Снейп развернулся и вылетел из кабинета. А Гермиона подумала, что Рон прав, когда называет его летучей мышью.

Вздохнув, она посмотрела на Малфоя, который стоял, опершись на одну из парт и внимательно изучал свои ботинки.

Малфой не собирается доставать ее?

И это тогда, когда есть великолепная возможность сделать это так, что никто из учителей не увидит, да и Гарри с Роном не смогут ей помочь.

Он определенно сошел с ума.

Еще раз вздохнув, Гермиона подошла к одному из котлов и, призвав тряпку, начала отдирать засохшие остатки зелий.

Минуты тянулись медленно. Ей казалось, что прошла вечность, а котлов меньше не становилось.

И за все это время Малфой не проговорил ни слова.

Зелья прилипли к котлам так, как будто бы их кто-то заколдовал. У Гермионы уже сильно болели руки, и ныла спина, когда она поняла, что осталось вычистить два котла.

— И я люблю своего отца, — раздался внезапно раздался тихий голос позади нее.

Она резко обернулась и посмотрела на Малфоя, который вызывающе глядел на нее в ответ.

А потом внезапно улыбнулась:

— Это хорошо.