Разбитые. Как закалялась сталь  (гет)

Примечания:

В главе присутствуют сцены, связанные с насилием, будьте осторожны

---

В детстве нас учат разнице между героем и злодеем, добром и злом, подвластным спасению и безнадёжным.Но что если эта разница зависит от того, кто рассказывает историю?

— Хреново выглядишь, — сочувственно заметил Блейз, зайдя в комнату Драко.

— Брось, я бесподобен, — как обычно, постарался отшутиться Малфой, но Блейза его слова не повеселили.

— Почему ты ничего не рассказал? — Забини в упор смотрел на друга. Внутри него бушевало целое море эмоций. Он был зол на Драко за то, что тот снова всё скрывал от своих друзей, не желая никого беспокоить. Забини был в панике, потому что не знал, что ему делать с полученной информацией. Ему было страшно, но сейчас мулат всячески храбрился, не желая показывать истинные эмоции.

— О чём? — лениво спросил Драко, полулёжа-полусидя на своей кровати.

— Не валяй дурака! Почему ты не сказал, что болен? Салазар, Малфой, почему ты не поделился этим со своими друзьями?!

— Никки рассказала? — вздохнул Драко. Он так не хотел, чтобы Блейз и Тео знали, что он умирает. Ну зачем им лишние переживания? Они все ещё после смерти Пэнс не отошли, а тут ещё один!

— Значит, это правда… — ошарашенно прошептал Блейз, запустив руку в волосы. — Насколько всё плохо?

— Всё нормально, Блейз, забей, — отмахнулся Драко.

— Рассказывай! Перестань справляться со своими проблемами сам!

— Я не сам, Никки…

— Никки?! — грубо оборвал его слизеринец. — Ты взваливаешь всё на Никки? А для чего тебе мы с Тео? Так, приятное дополнение? Мы для мебели? Малфой, почему обо всех твоих проблемах я узнаю не от тебя, а от других людей? Неужели ты настолько не доверяешь мне?

— Причём тут доверие? — Драко вскочил с кровати. — Я не хочу, чтобы кто-то знал о том, что со мной происходит. Я справлюсь сам! Мне не нужны ваши сочувственные взгляды. Неужели ты не понимаешь, что мне противно видеть, как меня уже похоронили? Я ещё жив, твою мать!

— Никто тебя не хоронит! Мы с Тео даже не знали, что с тобой что-то не так, ты ведь совсем пропал из нашей жизни. Я понимаю, что у вас с Николь любовь и всё такое, но найди время и для друзей. Почему ты прячешься от нас?

— Наверное, потому, что я хочу побыть один? — огрызнулся Драко.

— Ты реально думаешь, что я уйду после этих слов? Тогда ты совсем меня не знаешь, Малфой. Я хочу помочь. Я хочу знать, что с тобой происходит, черт возьми! — сказал Блейз, тяжело дыша, словно пробежал марафон.

На несколько секунд повисло молчание. Малфой переваривал слова друга. Его настроение скакало в разные стороны, как стрелка спидометра. Он заводился с пол-оборота, но так же быстро приходил в норму. Из-за этого портились его отношения с окружающими, ведь никто не хотел понимать, что он чувствует. Только Николь. Только она взваливала на себя все его переживания и мирилась с его дурным характером.

— Прости, — выдохнул Драко, прикрывая лицо рукой. — Я слишком быстро выхожу из себя в последнее время.

— Мы придумаем что-то, чтобы помочь тебе.

— Не выйдет. Никки перерыла все книги Запретной секции вдоль и поперёк, там ничего нет. Это слишком тёмная магия. Так что недолго вам осталось терпеть меня, — пошутил Драко, но Блейз одарил его злобным взглядом.

— Ещё раз так пошутишь и останешься без зубов, — оскалился он. — Какие прогнозы?

— Если не начну шпионить для Лорда, сдохну, — пожал плечами Малфой.

— Так начни, в чём проблема?

— Он их убьёт.

— Но вы и так их убиваете, — приподнял бровь мулат.

— Во время битвы действует принцип «Убей или умрёшь». Просто так я не убиваю. Я уже всё решил, Блейз. Доживаю последние деньки и на покой. Хватит. Эта жизнь меня уже порядком задолбала.

— А как же твои родители? Мы с Тео, Никки? Ты о нас подумал? Почему ты решаешь за всех, черт возьми? — вскричал Забини.

— Потому что это моя жизнь, и я ею распоряжаюсь. Ты не переубедишь меня, даже не пытайся, Блейз.

Забини молча сверлил друга взглядом. Хотелось врезать ему хорошенько за такие слова, поставить мозги на место. Но Блейз слишком хорошо знал Драко. Если Малфой что-то решил — хоть убейся, он от своего не отступит.

— Сколько? — сжал зубы мулат.

— Не нужно, Блейз. Я не скажу. Достаточно того, что этот срок знаю я. И, честно, лучше бы не знал. Отсчитывать дни до собственной смерти — хреновое занятие. Пока времени достаточно.

Забини кивнул.

— Знай, что ты всегда можешь положиться на меня. Я знаю тебя с самого детства. Я видел тебя в самых разных ситуациях. Я всегда буду твоим другом, Малфой. Помни об этом.

— Я никогда и не забывал. Спасибо за всё, дружище, — Драко похлопал Блейза по спине и обнял. — Спасибо.

В его глазах стояли слёзы, но Малфой не позволил себе плакать. Он ещё жив. Он ещё повоюет.

* * *

Николь шла по коридору Малфой-Мэнора, мысленно прикидывая варианты того, что она может сказать. Её руки дрожали, а сердце билось с бешеной скоростью. Впервые она шла к Лорду по собственному желанию, и впервые — не для себя.

С Драко дело было совсем плохо. Тьма поглощала его, овладевала телом и душой. Он становился раздражённым, злым и опасным. Для всех, но особенно — для Николь. Она находилась с ним почти круглые сутки, старалась подбадривать и не переставала судорожно думать, пытаясь найти выход. Но Драко ничуть не помогал ей в этом, смирившись со скорой кончиной.

Ему становилось хуже с каждым днём. Внутренние органы начинали отказывать, зрение стремительно падало, и от этого его злость набирала обороты. Малфой рвал кровью и думал о самоубийстве. Он не хотел терпеть, не хотел становиться обузой для своих близких, но ещё больше он не хотел терять самого себя, своё «я».

С Николь он почти не разговаривал, только слушал её рассказы и молчал. Иногда прогонял её, желая остаться наедине с собой, даже не понимая, что так он делал только хуже. Причём, для них обоих. Рейнер устала. Каждый день, когда она смотрела на Драко, ей в равной степени хотелось убить его и поцеловать. В нём самом, в его взгляде было что-то коварное, неуловимое, возбуждавшее чувство ненависти. Чувство, которое крепло с каждым прожитым днём.

Поэтому сейчас Николь решилась пойти на риск и обратиться за помощью. Сама только мысль об этом была безумной, а исполнение её — и вовсе сумасшествие, но когтевранка не видела другого выхода. Она отчаялась справиться с этим своими силами.

Волан-де-Морт восседал на своём «троне», любовно поглаживая свою змею по спине. Он резко вскинул взгляд, когда Николь вошла, и не сводил с неё глаз, пока девушка подходила ближе.

— Мой Лорд, — села на одно колено Рейнер, склонив голову.

— Я не вызывал тебя. В чём дело? — нахмурился тёмный маг, и Николь сглотнула, собираясь с мыслями.

— Я по личному вопросу. Не уделите мне пару минут? — волшебница поднялась на ноги. Волан-де-Морт кивнул, позволяя ей говорить, а в его глазах появился интерес. Что же такого может сказать девчонка?

— Это касается Драко, мой Лорд. Я пришла просить Вас о снисхождении. Малфой — отличный боец, но в силу поразившей его болезни, стал бесполезен на поле боя, — Николь постаралась обернуть ситуацию важной для Лорда стороной. — Без его стратегических способностей нам сложнее справляться с противником. Поэтому я осмелюсь просить Вас о помощи. Даруйте Драко исцеление, — Рейнер взволнованно подняла взгляд карих глаз на змеиное лицо Лорда, надеясь прочитать в его глазах ответ или хотя бы благосклонность, но Волан-де-Морт остался с ничего не говорящим выражением лица.

Маг спустил Нагайну со своих ног и поднялся. Он сделал несколько шагов по направлению к своей последовательнице, прожигая её взглядом.

— Я предлагал Драко свою помощь, но он не принял её. Мальчишка сделал свой выбор. Я не намерен переубеждать его.

— Но, мой Лорд, без Драко нам…

— Без Драко, — грубо оборвал её Тёмный Лорд, — ничего не изменится. Нет незаменимых.

— Но…

— Ты забываешься, девочка, — стальные нотки прозвучали в голосе волшебника, заставляя Николь сжаться. — Если я хорошо к тебе отношусь, это вовсе не значит, что можно использовать мою доброту и считать, что тебе всё позволено. Незаменимых нет, — повторил Том и подошёл вплотную к Николь. Он взял её за подбородок, приподнял его, и вперил взгляд своих красных глаз в её. — Если не хочешь повторить судьбу Драко, будь осторожнее в своих выражениях. Любой из моего отряда с радостью перегрызёт тебе глотку. Ты им как кость поперёк горла. Грязнокровок не любит никто. А ты, видимо, забыла, что твоя кровь грязная.

— Я верна Вам так же, как и они. И моя кровь не играет никакой роли. Метка на руке очистила её, — выплюнула ему в лицо девушка, не на шутку разозлившись.

— Ты жива, пока способна приносить пользу. Одна твоя ошибка, и от тебя не останется мокрого места. Ты меня поняла, Рейнер? Я слишком многое тебе позволял, и вот во что это вылилось. Уходи, — Волан-де-Морт грубо оттолкнул подбородок девушки от себя и отвернулся от неё, возвращаясь на своё место.

Николь глубоко дышала, скорчив гримасу презрения. Она сжимала и разжимала кулаки, невидящим взглядом смотря в спину змеёныша. Затем она резко выдохнула и сорвалась на бег, покидая комнату. Предательские слёзы полились из глаз. Она подвела Драко. Теперь шансов точно не осталось.

Тяжело дыша, она бежала, гонимая злостью. Рейнер так сильно ушла в себя, что остановилась, только когда врезалась в кого-то. Проведя рукой по щеке и стирая слёзы, она подняла голову и наткнулась на изучающий взгляд Нарциссы. Николь стояла перед женщиной молча, даже забыв о банальном приветствии. Миссис Малфой же, подстрекаемая любопытством, рассматривала девушку, пока, наконец, не нарушила молчание.

— Мисс Рейнер… Добрый день. Не ожидала увидеть Вас сегодня. Драко, смею полагать, тоже здесь? — на имени сына голос женщины дрогнул. Он не отвечал на её письма и не сообщал о своём состоянии. Нарцисса могла только надеяться, что с её мальчиком всё хорошо. Насколько серьёзно его проклятие, миссис Малфой не знала, а спросить об этом, кроме как у самого Драко, ей было не у кого.

— Здравствуйте, миссис Малфой, — выдохнула Николь, приняв беззаботный вид. — У меня было срочное дело к Лорду. И нет, Драко здесь нет, он в школе. Как Вы поживаете? Как мистер Малфой? — волшебница старалась быть вежливой, всё-таки она провела все зимние каникулы с этими людьми.

— У нас с Люциусом всё хорошо, спасибо за беспокойство, — заученной фразой ответила Нарцисса. — А как Ваше здоровье?

— Я в порядке, спасибо. Вы простите, мне нужно идти, — Николь уже начала обходить женщину, как вдруг та протянула руку и задержала когтевранку. На лице Нарциссы появилась растерянность, словно, она сама не ожидала от себя такого действия.

— Как Драко? — спросила она, понизив голос. — Его проклятье прогрессирует?

Николь закусила губу, думая, что ответить. Если Драко не считал нужным сообщить матери о своём самочувствии, разве имеет она право вмешиваться в их семью?

На другом конце коридора послышались голоса, и Николь повернула голову в ту сторону.

— Это не лучшее место для такого разговора, — сказала она, повернувшись к Нарциссе. Женщина кивнула, соглашаясь со словами юной пожирательницы, и жестом указала ей следовать за ней.

Миссис Малфой молчала всю дорогу. Открыв дверь своей комнаты, она впустила Николь внутрь, посмотрела по сторонам, проверяя, чтобы в коридоре никого не было, а затем вошла сама и заперла дверь заклинанием.

— Здесь нас никто не побеспокоит. Что с Драко? — повторила свой вопрос женщина. Она села на кровать, но не предложила Николь последовать её примеру.

— Его состояние… немного ухудшилось, — сказала девушка, сильно преуменьшая степень проблемы.

— Немного? — от Нарциссы не скрылась секундная заминка когтевранки. — Николь, не лгите мне. Драко мой единственный сын, и я имею право знать, что с ним происходит.

— Он… справляется. Драко — сильный парень. Он обязательно выкарабкается, — сказала Рейнер, убеждая в этом, в первую очередь, себя.

Нарцисса поджала губы. Её не устраивал такой ответ.

— Мисс Рейнер, сердце матери не обмануть, и я чувствую, что вы говорите неправду. Поэтому я повторю свой вопрос: что с Драко?

— Я не знаю, какого ещё ответа Вы от меня ждёте. Я сказала всё, что знаю. Драко — не моя собственность, он не посвящает меня в свои проблемы.

— Ой, да бросьте, Николь, — раздражённо взмахнула рукой Нарцисса. — Я знаю, что Вы спите с моим сыном. Не говорите мне о том, что Драко не сообщает Вам о чём-то. Вы осведомлены о его жизни намного больше, чем я.

Николь почувствовала, как её щёки стали пунцовыми. Мать Драко с такой лёгкостью сообщила ей о том, что в курсе их с Малфоем отношений, что девушке стало не по себе. Она ощутила, как стыд и смущение с головой захватили её, но постаралась ничем не выдать своих переживаний.

— Наши с Вашим сыном отношения сейчас не имеют никакого значения. Если хотите узнать что-то о самочувствии Драко — спросите у него сами. Я не буду ничего говорить.

Миссис Малфой, будучи далеко не глупой женщиной, поняла, что нужно менять тактику. Она опустила глаза, быстро меняя эмоции, и подняла их уже полными слёз.

— Николь… Пойми меня как женщина женщину… — Нарцисса начала давить на жалость. — Я совсем не знаю, что с моим мальчиком. Ты же знаешь, какой он скрытный, он сам никогда не признается, что его тревожит. Даже о том, что он болен, я узнала случайно. Моё сердце разрывается от боли! У тебя ведь тоже когда-нибудь будут дети… Так вот представь, что твоему ребёнку плохо, а ты не знаешь об этом и, следовательно, никак не можешь ему помочь… Это очень больно, Николь! Из-за мыслей о Драко я не могу спать по ночам! Прошу тебя, расскажи, что с моим мальчиком!.. — крупные слёзы катились по щекам женщины, создавая ощущение неправильности. Малфои не плачут, и для Нарциссы это не было исключением, но когда речь заходила о её любимом сыне, Нарцисса переставала быть Малфой, оставаясь лишь матерью.

Николь начинало трясти. Все слова миссис Малфой отдавались у неё внутри дикой болью. Ей не нужно было иметь детей, чтобы понимать Нарциссу. Рейнер пыталась совладать с эмоциями и оставаться холодной, как её учил Драко, но кое в чём они с леди Малфой были похожи — когда дело касалось Драко, они не могли оставаться непоколебимыми.

— Драко правда почти ничего мне не рассказывает, — вздохнула Николь и без приглашения села рядом с женщиной. — Он ненавидит жалость и никого не подпускает к себе. В те моменты, когда мне всё-таки удаётся растормошить его и вызвать на диалог, мы ссоримся. Он почти не ест и много пьёт. Что касается физической стороны вопроса… Чернота поднялась уже выше локтя на руках и почти по колено на ногах. Не буду врать, всё плохо. Собственно, поэтому я и приходила к Тёмному Лорду — попросить его дать Драко противоядие.

— И что он? — спросила Нарцисса, затаив дыхание.

— Отказал, — мрачно хмыкнула Николь.

Миссис Малфой прикрыла глаза и покачала головой. Неужели это конец? Неужели её мальчик должен умереть?

— И что теперь? — спросила она.

— Понятия не имею. Но я не оставлю этого так. Если мне самой придётся умереть, я умру, но вытащу Драко. Можете не сомневаться в этом.

— Почему? Неужели у вас всё настолько серьёзно? — Нарцисса была в недоумении.

— Для меня — да.

— А для Драко?

— Если он разорвал помолвку, смею полагать, что тоже.

— Так и знала, что ты приложила к этому руку, — заметила женщина. Николь пожала плечами. — Ладно… Вернёмся к делу. Если Лорд не поможет, нужно искать другой способ. Возможно, Орден Феникса? Они вполне могут помочь, если будут уверены, что мы им не навредим.

— Допустим, я попаду в их штаб, даже заставлю их выслушать меня, но где гарантия, что они действительно помогут, а не заманят нас в ловушку?

— Нужно попробовать.

— Они убьют меня, как только я появлюсь на пороге, — закусила губу Николь, обдумывая.

— Ты сказала, что готова умереть за Драко, — напомнила ей Нарцисса, и Рейнер усмехнулась. Ну конечно, она не могла не ухватиться за эти слова!

— Я подумаю, как это сделать, — выдохнула когтевранка, поднявшись на ноги.

— Держи меня в курсе, — миссис Малфой повторила её действия. Николь кивнула и покинула комнату, намереваясь вернуться в Хогвартс.

* * *

Холод замка не щадил. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, начиная с кончиков пальцев. Юноша брёл по коридорам Хогвартса, стиснув зубы. Ничего, ещё немного, и тёплая постель ослабит колющие объятия боли.

— Малфой? Драко! — Николь, только что вернувшаяся из Мэнора, бросилась к нему, подхватывая под руку. Драко устало опёрся на её плечи, выдыхая всю волю, что змеиным клубком роилась в груди. — Подождал бы немного, знаешь же, что я приду, — посетовала Рейнер, давая Малфою перевести дух. Тот болезненно морщился, переступая с ноги на ногу. Постепенно невидимые тиски отступали, позволяя продолжить движение.

Медленно, но они двинулись к его спальне. Каждый выступ, каждый камешек и порожек отдавались тупой ноющей болью, но Драко продолжал свой путь. Николь держала его за спину на всём пути вплоть до постели с кучей зелёных подушек.

— Дальше я сам, — тихо, но уверенно заявил Драко.

— Ага, конечно, оставлю я тебя в таком состоянии, — пробурчала в ответ девушка, сбрасывая мантию. Она принялась стягивать форму с парня, на чьем лице складывались болезненные морщинки от каждого движения. — Ничего-ничего, — скорее себе говорила Рейнер, — сейчас мы достанем зелья, мази, — перечисляла она, волшебной палочкой развешивая форму по спальне.

Улёгшийся на живот Малфой устало взглянул на девушку. Неугомонная энергия Николь сводила с ума, но отпускать её совсем не хотелось. Рейнер взялась за спину парня. Зелья и мази не особо помогали, но позволяли хоть на немного облегчить боль. В некоторые дни, как сейчас, например, когда проклятье воздействовало на Драко сильнее обычного, так, что он даже передвигался с трудом, эти зелья становились единственной панацеей.

Руки Николь были измазаны в коричневатом зелье, но она явно знала, что делала, потому с первых прикосновений Драко блаженно застонал что-то невнятное.

— Можешь не сдерживаться, — почти хихикнула Рейнер. Она разминала мышцы юноши от плечей вниз: спина, бёдра, колени, икры, ступни.

Всё закончилось, как обычно: Николь накрыла Драко одеялом, помыла руки и уже готовилась сбежать в свою гостиную, надеясь, что Малфой уснул, избавившись от боли, но, когда она развернулась, чтобы уйти, её запястье перехватила изящная ладонь парня.

— Не уходи, — попросил он едва слышно.

Что-то в груди девушки болезненно кольнуло. Тяжёлый вздох, и она бросила мантию обратно на пол. Из ящика вылетела футболка Драко, которую Николь спешно натянула на себя. На прохладной изумрудной шёлковой простыни оказалось тёплое местечко.

Николь взглянула на потолок, а затем обернулась на Драко. Он разглядывал её, даже не пытаясь этого скрыть. Его глаза бегали по лицу девушки, плечам, ключицам, иногда останавливались на губах или упавшей на лоб пряди.

— Завтра первые зелья, нельзя проспать, — шепнула Николь, поворачиваясь к парню спиной. Тот ничего не ответил, лишь закинул сначала руку, а затем ногу на сложившую под голову руки когтевранку. Она почти уснула — было слышно её размеренное дыхание, ощущалось, как медленно вздымалась её грудь.

— Спасибо, — шепнул ей на ухо Драко.

Но Николь не услышала.

* * *

Когда Николь говорила, что без Драко стало сражаться намного сложнее — она не лукавила. Не чувствовать поддержку Малфоя рядом с собой оказалось для неё губительным. Новые битвы, без сомнения ожесточённые, на которые девушка не пускала Драко, опасаясь за его здоровье, подорвали её уверенность в себе, ведь уже спустя двадцать минут непрекращаемой стрельбы заклинаниями, она начала выдыхаться из сил.

Руки онемели, кожа ладоней, измазанная разводами запёкшейся крови, трескалась при попытке сжать кулак, во рту пересохло, въедающийся в лёгкие холодный воздух не позволял насытиться. Девушка напряглась и плотно сжала веки, пытаясь собрать пазл обломков рассудка, что вместе со здравым смыслом канул в пространстве забвения, но, почувствовав резь в области диафрагмы, резко расслабилась. Виски заныли острой болью, в памяти то и дело стали всплывать вспышки заклинаний, душераздирающие крики людей, силуэты которых двигались раскоординировано, словно в безумном танце на пороге белой горячки, сновали с поля боя в укрытие и обратно в надежде не попасть под очередной град проклятий.

Николь, выбившись из сил, наблюдала за происходящим, спрятавшись чуть поодаль от эпицентра сражения, следила за ходом наступательной операции, ловила каждое тело, в предсмертном вскрике валившееся на снег, очередное озеро крови, в ночном мраке казавшееся цвета вороньего крыла, и нетленные перекошенные от боли лица тех, кто останется здесь навечно.

Слишком внезапно всё оборвалось — острая боль пронзила всё тело. Очередное заклинание, срекошетившее от стены, зацепило её, резким ударом заставив согнуться и упасть на землю. Намеренно или случайно, свои или чужие — было уже не важно. Из последних сил она доползла до безопасного места, с трудом поднялась, зажимая рану, и двинулась, как ей казалось, в сторону леса, пока крики совсем не стихли.

Тропинка представлялась ей бесконечной, и на очередном перепутье она случайно наткнулась на группу заблудившихся новичков — совсем ещё зелёных. В их глазах читался испуг и непонимание — они были лёгкой добычей для противника. В любой другой ситуации девушка бы отступила, позволив новобранцам разбираться самим, но долго на холоде среди бушующей метели одна она не продержалась бы. К удивлению Николь они не спрашивали ни имени, ни звания, ни идейности, хотя любой дурак бы понял, кто перед ним. Имя Рейнер стало известным в рядах пожирателей ещё год назад, когда грязнокровка впервые примкнула к Тёмному Лорду. Она была своего рода знаменитостью.

Новобранцы позволили примкнуть и даже вести за собою. Николь не покидала навязчивая мысль о том, что именно она загнала новичков в ловушку. Если бы они разминулись или пристрелили бы её на радость многих пожирателей, возможно, нашли бы другую лазейку и сумели бы обойти авроров. Но Николь, бледная, на пороге смерти, уводила их всё дальше, вглубь снежной вьюги, пока отряд не наткнулся на штаб противника, не зная, что тем самым вогнал себя в петлю.

Имея возможность притвориться своей среди чужих, раненой пленной, коя сдалась под натиском пожирателей, она, слывшая когда-то яро преданной идеологии Волан-де-Морта, сейчас выступила против бывших союзников. В её сердце тлело желание спасти не собственную продажную, как она считала сама, шкуру, а души тех парней, которых без предупреждения послали сражаться против опытного врага на передовую без шансов вернуться живыми из самого пекла. Из безудержных, цепких лап войны мало кто возвращался невредимым.

Даже теперь, во время отсчёта последних минут, её вдруг посетило осознание, что она — главный лицедей этого погорелого театра. Николь убеждала их, заблудших на поле политических интриг душ, держаться и бороться, плела иллюзии о свете в конце тоннеля, ибо внутренние птицы не должны были раньше времени складывать крылья и позволять другим запирать их в клетки, ограничивать рамками обстоятельств. А у неё самой веры было не больше, поскольку она знала утверждённый сценарий: дверца уже захлопнулась, и последним, что они увидят, будет каменная стена и глухая темнота. Если бы силы с каждой минутой не покидали её, она бы драла глотку до разрыва связок и потери голоса, пока в клетке между рёбер не закончился бы последний кислород. Кричала бы, как дикий зверь, который в мгновенье упустил свою жертву и теперь в отчаянии представить себе не мог, что ему делать. Душа давилась бесплотными надеждами, ощущая лишь пустоту и едкую боль.

Вопреки здравому суждению, она боялась не самого факта кончины. Нет, смерть — это покой, Авада в голову возьмёт на себя всю грязную работу, оставляя за собою лишь бездыханное тело с потухшим сознанием. Другое дело — лежать с кровоточащей раной под ребром и мерзким чувством безысходности, которое нежно душит надежду, соблазняя поддаться сладостным объятьям смерти, которые завораживают умиротворенностью и спокойствием. Долгая и мучительная погибель. Для неё смерть будет именно такой, впрочем, Волан-де-Морт позаботился бы о том, чтобы она прошла все истязания, будучи в сознании. И Николь просто не могла спать, не могла позволить закрыть глаза даже на минутку, ибо слишком волновалась за свою безопасность. Однако важна ли она сейчас? Шансов дожить до утра несказанно мало — её, как и остальных, убьют на рассвете под высокомерными взглядами авроров. За всё нужно платить: и за измену, и за год, проведённый рядом с Тёмным Лордом.

Целую ночь девушка не смыкала глаз, прислушивалась к каждому шороху, тихому сопению новобранцев, с которыми за несколько часов смогла породниться. Братья не по крови, так по духу. Рана почти перестала кровоточить и тишь отдавала тупой болью под ребром. «Легко отделалась», — сказал один из авроров. Лучше бы умерла. На рассвете он заставил её смотреть, как десятки таких же разноцветных лучей решетят молодые тела, как с грохотом они повалились на холодную, охваченную страхом землю, и застыли последние слова на их обледенелых устах. Кровь разлилась по половицам, окрасила снег, превращая место расправы в алое озеро.

Ближе к ночи Николь удалось сбежать, захватив с собой новобранцев. Когда авроры уснули, она тихо пробралась к лесной опушке и что есть мочи начала бежать. Новички поспевали за ней, пока один из них не наставил на Николь палочку.

— Ты говорила, что мы будем в безопасности среди авроров. Почему мы бежим?

— Вам, возможно, и будет там лучше, но мне нельзя оставаться. Я слишком много зла сделала аврорам. Они не оставят меня в живых, как только до них дойдут слухи, что именно Николь Рейнер забрела к ним в поисках убежища.

— Ты обманула нас?

— Эй, Крис, угомонись. Нас поймают, если ты будешь горланить. Пойдём за Николь, — вмешался второй парень, но Крис не убирал палочку.

— Послушай Дея! Не глупи, Крис. Уходим, сейчас же! — сказала Никки. — Это приказ.

— Нет. Возвращаемся к аврорам. Сейчас же! — прикрикнул Крис. — Или я возвращаюсь туда один и сдаю вас.

— Ты вздумал шантажировать? — разозлилась Николь. — Да что ты о себе возомнил?

— Отлично, значит я сдаю вас, — сказал парень, разворачиваясь в сторону штаба.

— Ты не оставляешь мне выбора. Авада Кедавра! — зелёный луч достиг Криса за считанные секунды, повалив парня на землю. Николь сжала губы, чувствуя одновременно противоречивые чувства. Стыд, жалость, ненависть и удовлетворение. — Кто-то ещё сомневается в моих действиях? — она обернулась к оставшимся новобранцам, с ужасом глядящих на тело своего друга. Они отрицательно покачали головой, поднимая на Николь глаза, полные страха.

Они боятся тебя, Николь.

— Отлично, а теперь идём. Доберёмся до точки трансгрессии, и дальше каждый сам за себя. И если кто-нибудь из вас решит рассказать хоть одной живой душе о том, что здесь произошло, я не посмотрю на то, что мы подружились. Всё ясно?

Парни опасливо кивнули и последовали за Николь.

* * *

Распрощавшись с парнями и взяв с них слово молчать, Рейнер вернулась в Хогвартс. Рана больше не кровоточила, но давала о себе знать. Девушка поднялась на восьмой этаж, чтобы подлатать себя, ведь идти к Клавдию она боялась. Вдруг кто-то узнает о её временном изменении стороны?

— Привет, — сказала Николь, заметив Драко. Он расположился на диване со стаканом огневиски в руке. Девушка поджала губы, недовольно глядя на алкоголь.

— Привет. Я ждал тебя раньше, — парень повернулся к Николь, осматривая её тело на предмет ранений. Заметив кровавое пятно под грудью, он вздохнул и поставил стакан на стол. — Раздевайся, — сказал Драко, поднимаясь с дивана и доставая необходимые склянки с мазями.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Николь, стягивая с себя одежду. Драко бросил на неё взгляд и хмыкнул.

— Нормально. Убить никого желания пока не возникало.

— Перестань. Твои перепады настроения сбивают меня с толку.

— Так не возись со мной и всем будет легче, — ответил Драко. Он не мог контролировать свои слова, причиняя той, кого любит, нестерпимую боль.

Её любовь делалась всё страстнее и страстнее, а его всё гасла и гасла. И помочь этому было нельзя. У неё всё в нём одном, и она требовала, чтобы он весь больше и больше отдавался ей. А он всё больше и больше хотел уйти от неё. Они шли навстречу, а потом неудержимо начали расходиться в разные стороны. И изменить этого было нельзя.

— Драко! — раздражённо вспыхнула Рейнер. — У меня было два максимально хреновых дня. Я успела поучаствовать в битве, получить ранение, сбежать, наткнуться на отряд новобранцев, попасть в штаб авроров, проваляться в горячке, стать свидетелем многочисленных убийств, сбежать, убить одного из новобранцев, поссориться с остальными, добежать до точки трансгрессии, отправиться в Хогсмид, дойти до Хогвартса, подняться на восьмой этаж с дырой под грудью, — и это всё для того, чтобы сейчас выслушивать твои психи? Отлично! Уходи, сама справлюсь. Я сейчас не в состоянии нянчиться с тобой. Можешь возненавидеть меня. Мне плевать.

Николь подошла к Драко и вырвала из его рук склянки. Она поставила их на тумбочку и стала перед зеркалом, рассматривая рану. Она видела, как замер Драко после её слов. Видела, как на его скулах заходили желваки. Как он закрыл глаза, борясь с нахлынувшей на него злостью. Услышала его шумный выдох и отвела глаза, когда Малфой поймал её взгляд в отражении зеркала. Николь окунула руку в мазь и почувствовала прикосновение ладоней в кожаных перчатках к своим плечам. Девушка подняла взгляд и снова столкнулась с серыми глазами, полными боли и отчаяния.

— Прости, — выдохнул Драко и прижался губами к макушке волшебницы. — Я забыл, что не мне одному может быть плохо.

— Всё нормально, — вздохнула Николь. — Ты не виноват, это я вспылила. Давай забудем? — тихо сказала девушка, смотря в глаза парня.

Он кивнул, не сводя с неё глаз, и развернул лицом к себе. Драко взял её лицо в руки и прижался своими губами к её. Николь мгновенно ответила, приоткрыв губы и позволяя углубить поцелуй. Этим поцелуем он просил прощения, заглаживал свою вину. Его мягкие пухлые губы скользили по её. Даже боль в теле отступала, когда Драко вступал в физический контакт с Николь. Она — словно его лекарство, однако вызывает привыкание. Малфой заметил, что легче рядом с ней ему становится, только если до этого некоторое время они не были близки. После ссор, например.

Драко разорвал поцелуй так же неожиданно, как и начал его. Он взял в руки мазь и зачерпнул немного. Пока он втирал её и накладывал на ребро Николь повязку, она не произнесла ни слова. Часто её молчание служило выражением безоговорочного доверия, связывавшего их друг с другом, но не сейчас.

— Что ты задумал? Хочешь помочь Волан-де-Морту и начнёшь шпионить за аврорами?

— Парочка сотен тысяч погибших за спасение моей шкуры? С каких пор ты такого плохого мнения обо мне?

— Ради Тео ты сделал бы это. И ради Блейза. Ты сделал бы ради них всё. Так почему же не ради самого себя?

Да, почему, Драко?

Не потому ли, что он уже давно решил, что их жизни гораздо ценнее, чем его собственная? Ах, да что там говорить…

— Ни убивать, ни шпионить я не намерен, — решительно произнёс он.

— Я могу. Я сделаю то, что просил Тёмный Лорд и…

— Нет! — грубо оборвал её Драко. — Ты этого не сделаешь. Уважай мой выбор!

— Как я могу уважать его, если ты выбрал умереть? — воскликнула Николь.

— Никки, я очень много думал и… Я не боюсь смерти. Это как отлив у моря — он медленный, но его не остановить.

— Я остановлю, — решительно заявила девушка. — Я не намерена смотреть, как ты убиваешь себя. Позволь мне помочь, Драко.

Малфой потянулся, чтобы поймать большим пальцем сорвавшуюся с её глаз слезу.

Возможно, она знала, что помочь не получится.

Возможно, они оба напрочь обречённые.

И Драко почувствовал, как его вновь накрыло то ли паникой, то ли отчаянием. Николь прижала его к себе так крепко, что должны были затрещать кости.

— Всё будет хорошо, — твердила она ему в грудь.

Хорошо.

Хорошо.

Хорошо.

Такое замечательное, такое желанное слово.

Только Драко знал, что ничего хорошего не будет.

Но в это мгновение он не хотел лишать надежды и её.

Рейнер отстранилась и собиралась сказать что-то ещё, но слизеринец неохотно покачал головой и зашипел, прерывая её на полуслове. Руки, обтянутые в чёрные перчатки, обхватили её щеки. Николь подняла на него свои глаза и встретилась с его серыми льдинками. Серые глыбы льда прожигали изнутри. Девушка видела боль, отчаяние в его взгляде. Она видела и чувствовала всё, что чувствовал он.

Рейнер опустила глаза на его губы. Малфой медленно облизал их и рвано выдохнул.

— Драко, я…

Малфой резко поцеловал её. Со всей болью, отчаянием и в то же время трепетом, он целовал её, словно она последний глоток воздуха во всей вселенной. Юноша в отчаянии хватался за неё, сжимал в своих объятиях, вжимая тело девушки в своё. Тонкие пальцы Николь зарылись в его идеально уложенные платиновые волосы. Слизеринец продолжал целовать её губы, щеки, нос, всё лицо. Он не оставлял ни единого участка без поцелуя.

Его пальцы приподняли её лицо за подбородок. Драко внимательно изучал глаза девушки, рассматривал едва заметные веснушки. Николь грустно улыбнулась и шмыгнула носом. Драко едва коснулся губами её лба и отошёл на несколько шагов назад. Николь с надеждой схватила его за руку. Она не хотела отпускать его. Не могла.

Они всегда были по разные баррикады. Их факультеты враждовали, а Драко вечно издевался над ней. Но потом их жизнь изменилась. Они оба изменились и нашли друг в друге своё спасение. Или же погибель?

* * *

— Так и думал, что найду тебя здесь, — сказал Тео, врываясь в комнату друга. — Как ты?

Драко закатил глаза. Как же его бесил этот вопрос. Каждый день он слышал его от Николь, Блейза, Тео и даже от Астории. Если ещё раз его спросят об этом, Малфой начнёт убивать.

— Не сдох ещё, — рявкнул слизеринец.

Тео нахмурился, но вспомнил слова Николь.

— Иногда он ведёт себя так, словно ненавидит весь мир. Отчасти, так оно и есть. Но всё же, это ещё тот Драко, которого мы знаем. Пока тот.

— Что значит «пока»? — спросил Нотт.

— Об этом проклятии почти нет никакой информации, но из того, что я нашла, мне удалось понять, что скоро все эмоции, связанные с радостью и счастьем, исчезнут, оставив место лишь ненависти и злости.

— Как скоро? — тяжело сглотнул Теодор.

— Судя по тому, как быстро прогрессирует болезнь, боюсь, что в ближайшее время, — сказала Николь. — Однажды он проснётся и почувствует, что его сердце и душа больше ему не принадлежат. От него останется лишь пустая оболочка, лёгкое облачко, быстрый предрассветный сон, смутное воспоминание о чем-то забытом…

— Ты так легко говоришь об этом…

— Я выплакала уже все слёзы. Чем спокойнее я буду относиться к этому, тем легче мне искать выход, — пожала плечами девушка.

Теодора передёрнуло, но он снова обратил своё внимание на Малфоя.

— Прогуляемся? Сегодня хорошая погода.

— Тебе что, погулять больше не с кем? — приподнял бровь Драко, не отрываясь от какой-то книги, названия которой он даже не запомнил. — Сними какую-нибудь девчонку. Любая запрыгнет на тебя.

Тео молча уставился на друга, чувствуя, как едва зажившая дыра в груди снова начала саднить. Он видел, как пустой взгляд Малфоя наполнился пониманием, а затем и ужасом от сказанного. Драко посмотрел на Нотта.

— Я… Черт, прости… Я не хотел этого говорить. Я не имел в виду… Твою мать, лучше поскорее сдохнуть, чем раз за разом молоть подобную чушь! — разозлился на самого себя Малфой. — Прости, я не должен был. Пэнс…

— Стоп. Хватит. Просто заткнись, — поднял ладонь Нотт, останавливая словесный поток друга. — Одевайся и идём на улицу. Извинения приняты.

Драко неловко кивнул и достал тёплую мантию. Он избегал взгляда Тео. Когда Малфой проходил к выходу из гостиной, он замечал взгляды слизеринцев, направленные в его сторону. Некоторые из них были обеспокоенными, как у Блейза или Астории, некоторые — подозрительными или изучающими. Те, кто не знал о проклятии, видели лишь постоянную озлобленность Малфоя и его одежду, не оставляющую ни миллиметра обнажённой кожи.

— Куда мы идём? — спросил Драко, вдохнув морозный воздух.

— Просто гуляем. Дыши, а то заперся в четырёх стенах.

Драко хмыкнул. Зима подходила к концу. Морозная свежесть ударяла в лицо. Щёки мгновенно начало покалывать, а капли слёз застывали на коже. Прохладный ветер играл с шарфом Тео, подбрасывая концы в воздух. Малфой натянул перчатки повыше и сделал несколько шагов вперёд. Снег хрустел и скрипел под подошвой обуви, и Драко радовался этой мелочи как маленький ребёнок, которого родители отпустили погулять после выполнения всех домашних дел.

Свежий воздух отрезвлял, позволяя мыслить чётко и ясно. Размеренный шаг и приятное поскрипывание снега под ногами успокаивало. Любуясь заснеженными деревьями, Драко и Тео шли по тропинке, удаляясь от замка.

Дышать морозным воздухом было тяжело, но приятно. Их щёки и носы покраснели, и Тео намотал шарф на лицо, оставляя открытыми только глаза, а Драко натянул мантию повыше.

Припорошенная снегом скамья стояла в конце тропинки и, стряхнув пушистые снежинки кончиком перчатки, Драко присел на неё. Тео сел рядом.

— Как у вас с Никки? — нарушил молчание Нотт, желая поговорить хоть о чём-то.

Драко с минуту молчал. Он не знал, как описать их отношения. Всё зашло слишком далеко, он так не планировал.

— Мне кажется, она та самая, — наконец, сказал Малфой.

— Вау, всё настолько серьёзно? — удивился Нотт. Кто угодно, но не Драко. От него таких слов он не ожидал. Малфой же не верил в любовь!

— Наверное, я просто привык к ней. Она рядом уже год. Можешь себе представить? Целый год, — заметил слизеринец, но его голос звучал расстроенно.

— Так чего ты кислый тогда такой?

Драко внимательно посмотрел на друга и произнёс, глядя ему в глаза:

— Я умираю, Тео. И больше всего мне разбивает сердце именно то, что она тоже об этом знает и пытается помочь. А меня уже не спасти, понимаешь? И потом, когда меня не станет, ей будет больно. А я никак не смогу помочь. И чем больше мы сблизимся сейчас, тем хуже ей будет потом.

— Поэтому ты избегаешь её?

— И поэтому тоже. Но в то же время, мне максимально плохо, когда её нет рядом. И я чувствую себя грёбаным эгоистом, раз за разом умоляя её остаться со мной. Я не хочу, чтобы она была рядом со мной сейчас, но при этом я хочу, чтобы она была рядом. Я просто свихнулся, — Драко откинулся на спинку скамейки, закрывая глаза.

— Я не знаю, чем тебе помочь. Мне кажется, ты будешь жалеть, если прогонишь её. Никки сама выбрала быть с тобой, — задумчиво протянул Нотт.

Драко промолчал.

Они сидели на скамье, вдыхая морозный воздух, и ни о чём не думали. Не говорили.

— Ладно, — Драко поднялся на ноги, отряхивая мантию от снега. — Пойдём уже в школу.

Теодор послушно пошёл за другом. Он погрузился в свои мысли и, оттого, не заметил странного поведения Драко. Малфой резко заозирался по сторонам и сорвался на бег, скрываясь за деревьями Запретного леса. Нотт побежал следом, не прекращая звать друга по имени, но тот не останавливался. Тео раздвигал ветви деревьев, продолжая двигаться вперёд. Он уже почти догнал Драко, почти схватил его за шиворот, заставляя остановиться, как вдруг Малфой замер сам. Он изучающе смотрел на что-то возле своих ног, но Нотт не видел, что там.

Драко присел на корточки, и Теодор обошёл его, чтобы посмотреть, что так заинтересовало парня, и… С трудом сдержал рвотный позыв. У ног Малфоя лежал окровавленный труп оленя.

— Что это за хрень?! Ты спятил? И ради этого мы бежали сюда?! — кричал Тео, но Драко остался равнодушным.

Малфой почувствовал невыносимую сухость, боль в дёснах, а шею будто бы сжали с такой силой, что невыносимо стало глотать. Он протянул руку и обманул палец в кровь. Драко рассматривал свой окроваленный палец со всех сторон, а затем облизал его.

— Ты… Малфой, ты что творишь?! — Тео был в ужасе. Широко распахнутыми глазами он смотрел на друга. Движение кадыка дало понять, что Драко проглотил кровь. Его серые глаза потемнели, а крылья носа начали трепетать. Затем слизеринец резко встал и развернулся спиной к бедному животному.

— Пойдём, — бросил он другу и отправился на выход из леса. Тео поравнялся с ним за несколько шагов и заставил остановиться.

— Что. Это. Только. Что. Нахрен. Было?! — взревел Нотт, бегая взглядом по лицу Драко.

— Я почувствовал странный запах. Он манил меня, — объяснил Малфой. — И я побежал.

— Но там был труп! Тебя манил запах разложения?!

— Нет. Запах крови, — просто ответил Драко так, словно в этом не было ничего особенного.

— Ты… Это ненормально, Драко. Это… — Нотт покачал головой. — Что, черт возьми, происходит? Это твоё проклятье? Оно так действует на тебя?

— Не исключено, — сказал Малфой, прищурив глаза, и пошёл дальше. Теодору ничего не оставалось, кроме как пойти следом. Он с опаской смотрел в затылок друга, не зная, чего ещё от него ожидать.

Нет, Николь ошиблась. Это уже не тот Драко.

* * *

— Тео выглядел так, словно увидел саму смерть. Чем ты его так напугал? — спросила Николь, войдя в выручай-комнату. Драко сидел на диване, уставившись в одну точку, и ничего не делал. Услышав голос девушки, он вздохнул и прикрыл глаза на несколько секунд.

— Понятия не имею, — хмыкнул Малфой.

— Ладно, — Николь села на диван, поджав ноги под себя. — Я сделала ещё одно зелье, — девушка достала из кармана флакон с зелёной жидкостью. Это уже не первая попытка, но ни одно из зелий ещё не помогло. Уверенности, что в этот раз точно получится, не было. Драко молча взял флакон и вылил его содержимое в рот. — Как ты себя чу…

— Как я себя чувствую?! — взревел Драко, снова услышав этот вопрос, и вскочил на ноги. — Ты спрашиваешь меня, как я себя чувствую?!

— Драко, что… — Николь опешила такой реакции парня.

— Почему вам всем нужно влезть ко мне в душу?! Нормально я себя чувствую, как обычно! Я всего лишь умираю! Подумаешь!

— Не нужно выплёскивать свою злость на меня. Я тебе ничего не сделала! — сквозь зубы проговорила Николь, пытаясь не сорваться на такой же крик, как у Драко.

— Тогда зачем ты здесь?!

— Теперь не знаю, — Николь поднялась с дивана и направилась к выходу, но остановилась. — Когда ты перестанешь причинять боль тем, кому ты дорог?

— Ох, извини, что я сказал правду! Ты сама спросила, как я себя чувствую! — Драко сделал небольшой шаг назад, закрыв глаза. Он понимал, что она права, однако с разворота зарядил ногой по столу. Малфой болезненно шипел, но не поворачивался. Он встал к столу, опираясь на него руками и покорно склонив голову. Больше он не намерен был держать её силой.

Но что-то заставляло Николь не покидать комнату не оставлять его одного.

Кажется, будто парень сжимался на глазах. Словно что-то в нём боролось, ломалось.

— Успокойся! Ты можешь контролировать себя, Драко! Ты должен остановиться! — срывающийся голос донёсся до ушей и ударил барабанные перепонки. Рейнер подошла ближе.

Голова Малфоя раскалывалась. Он достал палочку. Из неё мгновенно вырвался луч. Зеркало напротив разлетелось на сотни осколков. Они царапали кожу и больно впивались в тело.

Внутри осталось только безумие.

Драко выдернул осколок из своей руки и обернулся на Николь. Она сидела на коленях, закрыв глаза, и плакала. Её щека была измазана в крови, из рук тоже торчали мелкие осколки. Малфой сглотнул. Запах крови окутал все его чувства, не позволяя думать ни о чём другом. Он опустился на пол рядом с Рейнер и взял её руку. Девушка открыла глаза, и их взгляды пересеклись. Малфой боялся того, что собирается сделать, но что-то внутри него кричало, что он должен. Он приблизил окровавленную руку Николь к своему лицу и прижался к ней губами. Глаза когтевранки расширились от удивления, а в следующее мгновение она закричала и попыталась вырвать руку, потому что Драко впился в неё зубами.

Малфой и сам осознавал, что он монстр. Самый жуткий из всех возможных, неподвластный контролю или пониманию.

Он был уверен, что неподвластный. Но Николь даже к такому его состоянию находила подход. Она перемешивала сотни зелий и составляла тысячи комбинаций, надеясь, что в этот раз всё точно получится. Увы, до сих пор не вышло…

Когда Драко разрывал её руку на части, он думал лишь о том, что последнее зелье тоже не подействует. Зато его милая Николь своей кровью смочит его сухожилия, они станут одним целым и больше не смогут расстаться.

Уткнувшись носом в окровавленную ладонь Николь, Драко свернулся калачиком, зажмурившись. Волшебница плакала, размазывая потёкшую тушь по лицу, но руку из его хватки больше не вырывала. Сдалась. А может оно и к лучшему? Лучше уж умереть сейчас от руки любимого, чем на поле боя, убивая своих знакомых…

Драко задыхался. Неприятно.

Николь истекала кровью. Мерзко.

Идиотский эксперимент Волан-де-Морта не обещал закончиться ничем хорошим. Они застряли в бесконечности своих кошмаров, ожившей слабости, сковывающей движения и не позволяющей сдвинуться с места.

Костлявая старуха-смерть в который раз утягивала Николь на дно. Драко разрывал себе горло. Николь захлёбывалась своим ужасом.

Ведь не победив свой страх, они с ним не справятся.

* * *

Николь не видела Драко уже три дня. Она избегала его, а он и не попадался ей на глаза. Перебинтованная рука приковывала взгляды окружающих, но никто не спрашивал, что случилось. Она и не смогла бы ответить, потому что сама не понимала.

У Драко появилась жажда крови.

Это пугало до чёртиков. Николь помнила, с каким виноватым выражением лица он смотрел на неё, когда девушка отскочила от парня, почувствовав, что его хватка ослабла. Его рот был в крови. Её рука болела. И оба не знали, что с этим делать.

— Никки… — неуверенно позвал её Драко, когда понял, что она собирается уйти.

— Не приближайся ко мне, — слишком высоким голосом ответила девушка и попятилась к двери.

— Я не хотел…

— Замолчи! Я не хочу тебя видеть, — взвизгнула когтевранка и убежала, громко хлопнув дверью.

Она боялась его. Он вызывал отвращение и ненависть. Он рушил всё, что они так долго строили, но Николь едва ли могла винить его в этом. Драко был не виноват. Это всё проклятье. Оно заставляло его совершать ужасные поступки. И Николь чувствовала себя паршиво, из-за того, что так просто отказалась от него.

Взвесив все за и против, Рейнер вздохнула и спустилась в подземелья. Проговорив пароль, она вошла в гостиную змеиного факультета и, не обращая внимания на колкие взгляды, поднялась прямиком в спальню Драко. Она постучала, и, не дождавшись ответа, толкнула дверь.

В комнате парня не было, но на кровати лежала его футболка, а за запертой дверью душевой послышался шум воды. Рейнер хотела войти, но остановилась, решив, что им необходимо поговорить, а делать это в душе — не лучшая идея. Николь присела на край кровати и стала терпеливо ждать.

Дни стали для Драко серой скукой и неподъёмной тяжестью для медленно сгорающего сознания. Он умирал в агонии вечер за вечером, задыхался и запрокидывал голову к небу, не ощущая себя и не видя конца сжигающему изнутри пламени. Магия его уничтожала. Чертово тёмное заклинание, забирающее слишком много.

Драко вышел из душа в одних боксерах, и Николь распахнула глаза от ужаса. Чёрные полосы заклинания достигли уже груди, полностью подчинив себе сердце парня. Оно прогнило, как и его плоть. Белки глаз начали темнеть, и Николь могла поклясться, что Драко смотрел на неё теперь иначе. Он больше не был собой. В зеркало на себя Малфой не смотрел. Это было невыносимо. Но на самом деле, Драко больше не нужны зеркала. Он видел себя в глазах Николь, видел её отчаяние, хотя девушка и пыталась скрыть его, видел её ужас и, кажется, надежда на его спасение начала покидать когтевранку.

Драко погружался в свои мысли и часами сидел с закрытыми глазами, болящими, гноящимися, постепенно теряющими остроту и фокус. Он даже не помнил, когда в последний раз мог нормально мыслить. Он больше не знал, каково это: не желать разодрать черепную коробку окружающих, например, Николь, опробовать её плоть на вкус.

Мерлин, он зависимый.

Мерлин, он проклят.

— Привет… — Николь поднялась на ноги и подошла к Драко. Он стоял, не двигаясь. Девушка трепетно коснулась пальцами груди парня. По его телу пробежали мурашки, но взгляд остался холодным. Малфой сжал зубы и молча смотрел на девушку. Его сердце, казалось, даже не билось. — Я скучала… — тихо призналась Николь, но и эти слова оставили Малфоя равнодушным. — Скажи хоть что-нибудь…

— Замёрзла? — прищурившись, выдал Драко.

— Что? — приоткрыла рот девушка.

— Ты замёрзла, — повторил Малфой. — У тебя губы посинели.

— Я и не заметила, — Николь дотронулась пальцами до своих губ.

Драко ещё несколько секунд изучал лицо когтевранки, а затем раскрыл шкаф, достал плед и набросил его на плечи Рейнер.

— Спасибо, — прошептала Николь, укутавшись. На шее чувствовалось его горячее дыхание. Сколько в нём одновременно жара и холода… — Драко… — её пальцы нежно прошлись по щеке парня и коснулись его губ.

— Не нужно, — сквозь зубы ответил Малфой, отстранил её руку и закрыл глаза. Её пальцы не слушались, они хотели прикосновения к нему, его коже, волосам, телу… — Николь, не нужно, — повторил Драко и вперил в неё холодный взгляд.

Она снова коснулась его лица пальцами, ощущая мраморную гладкость и запредельную сухость, несвойственную его губам. Провела по скулам, шее и груди, способная ощутить, как бешено колотилось её собственное сердце. Его тёмные глаза цвета металла и насмешливое безразличие, застывшее в них. Он на вкус как предательство и холод погасших звёзд, упавших на землю, но она готова была пойти на это.

— Почему?..

— Если мы начнём, я не смогу остановиться. Даже если ты попросишь. Я больше не могу контролировать себя.

— И не нужно. Не останавливайся, — мягко ответила девушка.

— Несколько дней назад я чуть не убил тебя. Пожалуйста, Николь, уходи. Просто уйди, — сказал Драко и снова закрыл глаза.

— Я никуда не уйду. Я хочу этого, Драко. Я хочу тебя.

— Уходи. Ты возненавидишь меня. Уй-ди.

— Нет, — тихо ответила Николь и взяла лицо парня в свои руки, — нет. Не отталкивай меня, — она встала на носочки и мягко, словно боясь спугнуть, коснулась его губ своими. Драко стоял неподвижно, не отвечая. Волшебница отстранилась и взглянула в глаза напротив.

— Последний раз говорю: уходи, — внешне Драко был спокоен, но внутри него всё бушевало. Демоны в его голове шептали ему на ухо: «возьми её, грубо, больно, чтобы умоляла остановиться», но те крохи сознания, что ещё остались, не позволяли ступить на путь насилия.

— Нет, — снова ответила девушка, и в ту же секунду Малфой сдался и с диким рыком притянул её к себе. Его руки залезли под школьную блузку, лаская нежную кожу девушки.

Он толкнул Николь на широкую кровать и навис сверху, сразу же прокусывая нижнюю губу девушки до крови. Его руки сдёрнули с неё одежду, пока губы накрыли её. Его язык скользил по нёбу, задевал её и сплетал их, вырывая стон из груди. Пальцы Драко пробежались по ссадинам на теле Рейнер, и её боль смешалась с возбуждением в невообразимом коктейле, обостряя каждый нерв до предела.

Николь хотела прильнуть к почерневшей коже парня, ощутить её вкус, оставить на ней свой след, но ей не дали осуществить желаемое, затягивая в новый поцелуй. По комнате раздался звук стука зубов друг о друга, а за ним последовал и её разгорячённый стон. Драко особо не подготавливал и вошёл резко сразу на всю длину. Николь ещё сильнее сжала его в себе и почувствовала, как по подбородку скатилась струйка крови от сильного укуса.

Драко сорвался и не дал привыкнуть. Он начал двигаться с такой силой, что кровать вот-вот должна была сломаться. Николь извивалась под ним, стараясь избежать боли, которая словно разряды тока проходила вдоль тела, останавливаясь у низа живота. Оглушительный шлепок заставил её перестать дёргаться в его руках и перейти с приглушённого стона на крик. Она впилась ногтями в кожу на спине и оставила длинные красные полосы, которые сразу же начали ныть. Парень зарычал, и в нём будто проснулась новая сила. Комнату заполнили звуки шлепков тел друг о друга и громкое чмоканье вперемешку со стонами.

Малфой спустился к плоскому животу, оставляя после себя красную дорожку следов от укусов, пока Николь продолжала терзать спину парня. Вскоре ему это надоело и он схватил её руки и скрепил их над головой, сжимая до синяков. Он ни на секунду не останавливался, и Рейнер утонула в пучине накрывшей тело феерии. Но Драко не остановился, наоборот амплитуда толчков увеличилась.

Малфой снова целовал медленно, тягуче. Он не закрывал глаза, следил за эмоциями на лице девушки. Достигнув кульминации, он замер и, пока Николь приводила дыхание в норму, упал рядом и сжал её талию.

— Прости меня за всё, — услышала Рейнер тихий шёпот.

— Я найду способ спасти тебя. Обещаю, — так же тихо произнесла Николь, смахивая слёзы.