Мужество жить (джен)

«Мы все носим маски, и приходит время, когда мы не можем снять их, не затронув собственной кожи». ~ Андре Бертьем

С тихим хлопком Северус появился у подножия знакомого поместья, порыв теплого ветра встрепенул полы его зеленой мантии.

Он перекинул через грудь ремень своей коричневой кожаной сумки, чтобы не испортить подарок, и, увидев свое отражение в полированной серебряной задвижке ворот, едва узнал себя. Возможно, дело было в атмосфере поместья — он привык видеть здесь хорошо одетых гостей, — но он рефлекторно оглянулся через плечо, ища того человека, которого видел.

Конечно, это было глупо. Ему бы не помешало трансфигурировать в зеркало всю стену своих покоев, чтобы привыкнуть к своему новому образу, пока он не опростоволосился на публике. Ради Мерлина, он выглядел не так уж и по-другому. Да и что, собственно, могла изменить мантия?

Северус шагнул в ворота, пройдя сквозь зачарованное железо словно сквозь дым, и пустился в путь по длинной дорожке, чувствуя, как теплый уилтширский ветерок и солнечные лучи обдают жаром его лицо. Это был важный день для Малфоев: Драко исполнилось восемнадцать, что означало, что он завершил свой первый год в качестве мужчины. В большинстве чистокровных семей каждый год после семнадцатилетия накладывал новые обязанности, готовя подросшего ребенка к созданию собственной семьи и помощи родителям в выполнении семейных обязанностей. Люциус и Нарцисса всегда были более снисходительны к Драко, чем того требовали традиции, но Северус знал, что к этому аспекту своего наследия они относились серьезно. Отправлять ребенка в мир, не дав ему сначала попрактиковаться в ведении домашнего хозяйства, означало обречь его на ошибки и трудности, а Малфои никогда не допустили бы, чтобы это случилось с их любимым сыном.

Лично Северус считал это еще одной причиной, по которой он был рад являться полукровкой: несмотря на его ужасное детство, по крайней мере, на него не оказывалось давления, чтобы он взял на себя родовые обязанности, и не ожидалось, что он женится и произведет на свет наследника. Он потерял достаточно лет своей жизни, переживая за Драко, Поттера и других своих учеников — если бы ему пришлось пройти войну, беспокоясь еще и о семье, он, наверное, умер бы от разрыва сердца. Так что лучше повременить с этим.

Конечно, он с некоторым нетерпением ждал, когда Драко женится и заведет детей, но участвовать в семейных делах в качестве близкого друга Малфоев было менее пугающим, чем в роли кровного родственника. От него требовалось лишь появляться на различных мероприятиях и регулярно наносить визиты, с возможным участием в присмотре за детьми, если Драко захочет провести выходные вне дома. Это было бы интересно, подумал Северус; он никогда не ухаживал за детьми вне своих обязанностей главы факультета — Нарцисса и Люциус были слишком тревожными, чтобы оставлять своего сына больше, чем на несколько часов, когда тот был младше. Возможно, это был бы хороший опыт.

С этой приятной мыслью в голове зельевар постучал в дверь усадьбы, предварительно одернув рукава и воротник, чтобы убедиться, что они сидят как надо. Как всегда, прошло несколько минут, прежде чем он дождался реакции, но наконец дверь широко распахнулась, явив Нарциссу, сияющую так сильно, как он не видел уже много лет.

На руках у нее был запеленатый младенец, который, похоже, и был главной причиной ее радости. У младенца (на которого зельевар уставился во все глаза, не в силах осмыслить такое развитие событий) были кричаще яркие бирюзовые волосы.

Должно быть, что-то в выражении его лица выдало многочисленные жуткие мысли, пронесшиеся в голове, потому что Нарцисса рассмеялась, выглядя при этом необыкновенно счастливой.

— Это не то, что ты думаешь. Это Тедди, мой внучатый племянник. Ты знаком с Андромедой, моей сестрой?

Северус, отведя взгляд от младенца, что потребовало от него удивительных усилий, заметил стоящую за ее спиной женщину… и тут же отпрянул назад, испытывая прилив адреналина.

Он понял свою ошибку лишь мгновение спустя, хотя ведьма действительно была пугающе похожа на свою другую сестру, Беллатрису. Его сердце все еще бешено колотилось, но мозг уже включился в работу, напомнив: этот ребенок, должно быть, сын Люпина и Тонкс. По крайней мере, это объясняет синие волосы.

— Андромеда, ты знакома с Северусом? — спросила Нарцисса, спокойно переводя взгляд, и женщина робко улыбнулась, явно более подготовленная к присутствию зельевара, чем он к ее.

— Нет. Приятно познакомиться, — вежливо сказала Андромеда, и Северус сделал глубокий вдох, снимая внезапное напряжение в теле.

— Мне тоже, — ответил он, отвесив небольшой поклон.

— Проходи, проходи, — проговорила Нарцисса, пропуская его в дом. — Мы все еще работаем над тортом, но скоро все будет готово.

Северус попытался улыбнуться, не зная, как реагировать на эту неожиданную ситуацию, и последовал за двумя ведьмами на кухню, где остывали коржи двухъярусного торта, ожидавшие покрытия глазурью.

— Прошу прощения, что не успела его закончить. Я все время отвлекаюсь, — Нарцисса потянулась за миской осторожно удерживая младенца. Позади нее Андромеда изучала кулинарную книгу, как будто тоже не была уверена, что сказать. — Мы с Энни восстановили общение всего несколько недель назад, и это просто замечательно. Я чувствую, что наконец-то могу сосредоточиться на чем-то позитивном после всего этого.

— Представляю, — ответил Северус, секунду повертел в руках сумку, а затем отложил ее в сторону, предвидя, что ему придется застрять здесь надолго.

— Я уже много лет не чувствовала себя такой расслабленной на дне рождения Драко. Когда ему исполнилось семнадцать, я была так напугана, что даже не знала, что с собой делать... — она поставила миску на столешницу, опустив глаза, а затем подняла голову и просияла. — Почему бы тебе не подержать Тедди, пока я занимаюсь этим? Нам понадобятся обе пары рук, чтобы все подготовить.

— Э-э-э… — Северус скорее сам бы залез в духовку, но Нарцисса уже протягивала ему младенца, который с любопытством смотрел на него. — Я… ладно.

Он взял на руки запеленатого Тедди, испытывая нелепый страх, что может случайно уронить ребенка, и бросил извиняющийся взгляд на Андромеду, которая одарила его ободряющей улыбкой.

Северус никогда раньше не держал на руках младенцев и незаметно вытер руки о желтое одеяльце мальчика, обнаружив, что те сильно вспотели. Драко несколько раз сидел у него на коленях, когда был малышом, но это… он никогда ничего подобного не делал. Ребенок пах молоком и детской присыпкой, смотрел на него и лепетал какую-то чепуху, взмахивая крошечными ручками, как самое беспомощное существо на свете. Это было ошеломляюще.

— Вот, поддерживайте его шею, — сказала Андромеда, обходя стойку и направляя его руку к голове младенца, и Северус едва сдержал непреодолимое желание впихнуть ей ребенка обратно. — Он еще не может держать голову самостоятельно, поэтому ему нужна опора. А если вы будете нежно его покачивать, то поможете ему оставаться спокойным.

Северус издал сдавленный мычащий звук, который должен был означать утвердительный ответ, и механически покачал малыша. Он передумал: он надеялся, что у Драко никогда не будет детей. Это была одна из самых дискомфортных ситуаций в его жизни.

Но ни одна из женщин, похоже, не собиралась его спасать, поэтому Северус продолжил пытаться укачивать ребенка, думая, что единственное, что может ухудшить ситуацию, — это если Тедди разрыдается. Прошло несколько минут, прежде чем первоначальная паника начала утихать, и постепенно зельевар взял свои эмоции под контроль, вспомнив о рекомендациях Аркадии. Та советовала контролировать дыхание и расслабить тело, что он и сделал, твердо сказав себе, что в состоянии удержать младенца на руках. Могло быть и хуже, подумал мужчина мрачно. По крайней мере, ребенок совсем не похож на своего отца.

Не успел он об этом подумать, как заметил, что волосы Тедди изменили цвет с ярко-бирюзового на дельфинье-серый, и зельевар завороженно смотрел, как они медленно темнеют до цвета грозовой тучи — неестественного, но странно подходящего цвета.

Вот только… они становились еще темнее.

— Думаю, ему нравятся черные волосы. Он постоянно так делает с Гарри, — заметила Андромеда, и Северусу пришлось подавить вновь вспыхнувшее желание вернуть ей ребенка, борясь с тревогой, которую вызвал ее комментарий. У Тедди теперь действительно были чернильно-черные волосы; Северус пытался совладать со своим разумом, который настаивал, что держать ребенка стало намного хуже после такого развития событий. Это бесчестно, подумал он, просить его держать ребенка с черными волосами. Это просто ужасно.

— Энни, почему бы тебе не взять Тедди, а Северус поможет мне с тортом? — спросила Нарцисса, обеспокоенно глядя на него.

— Конечно, — согласилась Андромеда, и Северус с огромным облегчением передал ей малыша, не желая больше никогда в жизни делать что-то подобное.

К сожалению, младенец не разделял его чувств. Тедди посмотрел на бабушку широко раскрытыми глазами и издал невнятный звук, похожий на недовольный возглас, а Северус тихо выругался и закрыл уши руками, не заботясь о том, как это выглядит, когда ребенок вдруг разразился истошным воплем.

— О, боже. Он, должно быть, голоден, — сказала Андромеда с таким видом, будто такое поведение было совершенно нормальным. — Гарри часто кормит его, когда держит на руках. Наверное, он подумал, что вы тоже это сделаете.

— Ты хочешь покормить его здесь? — спросила Нарцисса, тоже, похоже, невосприимчивая к ужасному звуку, и Андромеда нахмурилась, видимо взвешивая варианты.

— Наверно, ему больше понравится, если я отвезу его домой. В последние несколько дней вокруг него было много людей, а он еще не совсем привык к этому. Ему, наверное, лучше поспать. Но мне все-таки неловко…

— Ничего подобного, — заверила ее Нарцисса, а Северус энергично кивнул, все еще прижимая руки к ушам. — С твоей стороны было очень мило прийти сюда. Мы скоро увидимся; тебе следует позаботиться о малыше. Драко был рад видеть вас обоих.

— Я тоже рада вас всех увидеть, — сказала Андромеда, хотя это прозвучало несколько скованно. — Пожалуйста, передай Драко мои наилучшие пожелания.

— Передам. Прими и ты наши в свою очередь, — ответила Нарцисса, заключая сестру в короткие объятия. Андромеда ответила ей свободной рукой, а затем отстранилась, слабо улыбнувшись прежде чем выйти из кухни. Тедди же все еще кричал как резаный.

Тяжелая дверь захлопнулась, приглушив вопли, и Северус медленно выдохнул.

— Я никогда не заведу детей, — поклялся он, облокотившись на стойку, когда его накрыла волна истощения, и Нарцисса цокнула языком, вытирая руки о фартук. На светло-зеленой ткани распускались белые и желтые нарциссы.

— Ты такой драматичный. Не говори «никогда» — ты можешь встретить кого-то, кто захочет создать с тобой семью, — укорила она, и Северус презрительно фыркнул, подняв голову.

— Вряд ли.

— Как знать. В последнее время ты стал довольно популярен среди ведьм, — небрежно заметила женщина, и он поморщился. Недавно Септима сообщила ему, что он попал в список самых известных холостяков Великобритании по версии журнала «Ведьмин досуг»; ее это, похоже, позабавило, но зельевар нашел это крайне досадным. У него и так было достаточно проблем со своей славой, чтобы впутывать в это дело еще и идиотских поклонниц.

— Подожди до завтра. Уверен, я все испорчу, — кисло пробормотал он, и Нарцисса перестала помешивать шоколадную глазурь, посмотрев на него в недоумении. — Сегодня в четыре у нас пресс-конференция, на которой будут объявлены деканы факультетов.

— Значит, ты не сможешь остаться на ужин? — спросила она слегка разочарованно, и Северус покачал головой.

— Минерва уже все согласовала. Я не имею права пропускать ее ни по каким причинам, кроме угрожающей жизни болезни. Я выпросил у нее отгул на утро, но «Пророк» хочет, чтобы статья вышла уже в субботу, так что у нас нет особого выбора.

— Очень жаль. Ну, по крайней мере, мы можем пригласить тебя на обед. — Нарцисса потрогала один из больших коржей, чтобы проверить его температуру, а затем начала наносить на него глазурь, ее движения стали немного быстрее, чем раньше.

— Это будет настоящая бойня, — тяжело вздохнул Северус, заранее страшась заголовков газет. — Я ужасен в интервью с прессой.

— Уверена, ты справишься.

Что-то в тоне Нарциссы, похожее на жесткое неодобрение, помешало ему продолжить, и он выпрямился, чувствуя себя виноватым.

— Мне жаль. Я никогда не хотел этой славы… мне действительно не нравится быть в центре всего этого.

— Я знаю. — Она вздохнула, внезапная усталость взяла верх над ее самообладанием, и Северус наколдовал фартук, чтобы присоединиться к ней, очистив руки заклинанием. Он помог ей поднять второй большой корж на первый, отлевитировав его и наложив стабилизирующее заклинание, чтобы тот закрепился, и немного подождал, прежде чем сделать то же самое с самым маленьким ярусом. — Спасибо. Драко планирует скоро купить новую палочку, но пока пользуется моей.

— Если он захочет свою обратно, я с радостью верну ее сегодня же, — искренне ответил Северус. Конечно, это доставит неудобства, но он был твердо намерен вернуть палочку Драко, как только тот ее попросит.

— Нет, он настаивал на том, что хочет новую. Думаю, его беспокоит, что Гарри Поттер использовал ее для победы над Темным Лордом.

На мгновение Северус потерянно замер. Раньше он не задумывался, даже не вспоминал, что у него в руках палочка, которая убила Темного Лорда. Почему-то он до сих пор думал о ней как о палочке Драко, а не как об украденной палочке, которую Поттер носил с собой вплоть до финальной битвы.

Палочка, которая выиграла войну. Он подавил дрожь.

— Просто будь осторожен, жалуясь при Люциусе. В последнее время он стал обидчив, злится, что у других все идет так хорошо, а у нас, по его словам, все скверно. Я считаю, что мы должны быть благодарны, но он так не думает. Мне кажется, ему проще злиться, чем признать, как нам повезло.

Рука Нарциссы замерла, лопаточка легла на пирог, и Северус с тревогой смотрел, как она делает глубокий вдох, успокаиваясь. Последний месяц он беспокоился о Люциусе, но, как и во многих других случаях, не знал, чем может помочь.

— В любом случае, спасибо, что согласился присоединиться к нам здесь. Я знаю, это должно быть было неловко, но когда Андромеда сказала, что придет на день рождения Драко, я не могла отказать. Я не могла поверить, что она вообще помнит об этом, после стольких лет.

— Я был удивлен, увидев ее здесь, — признался Северус. Две сестры поссорились еще до того, как он сблизился с Малфоями, и ему всегда казалось, что это необратимый разрыв⁽¹⁾.

— Честно говоря, я не могу поверить, что все так хорошо складывается. Но после Битвы мне было так плохо, зная, что Энни осталась одна... — Нарцисса отложила лопаточку, тревожно заламывая руки, а затем вытерла их о фартук, словно смутившись. — И с уходом Беллы... ну, я просто подумала, что должна связаться с ней. Я набралась смелости и написала, она ответила, и мы начали встречаться последние несколько недель. Для нее это было так ужасно — потерять мужа и ребенка. Наши родители никогда не одобряли ее брак, но я помню, как думала, что Тед сделал ее счастливой...

Она вытерла глаза, и Северус, услышав дрожь в ее голосе, понял, что ее самообладание вот-вот рухнет.

— Садись, — поспешно сказал он, наколдовав стул у стойки. — Я обо всем позабочусь. А ты можешь… э-э, рассказать мне об этом.

Он надеялся, что разумно будет предположить, что та же техника, которая сработала с Молли Уизли, сработает и с ней. Нарцисса, похоже, была не столь уверена в этой идее, но позволила усадить себя на стул и достала расшитый носовой платок, чтобы промокнуть глаза.

— Я не могу себе даже представить, если бы Драко и Люциус… нет, я не могу даже думать об этом. Я бы умерла от горя. Андромеда держалась благодаря помощи Ордена, но сейчас такие времена, когда тебе нужна твоя семья, если хочешь выжить. Наших родителей больше нет, а Белла… что ж, у нас больше нет причин разделяться из-за нее или Темного Лорда. Я бы была дурой, если бы не могла смотреть на это шире.

Северус поднял взгляд от стола, где он размазывал шоколадную глазурь по краям торта. Покрасневшие глаза Нарциссы встретились с его глазами, и женщина вздохнула.

— В любом случае ей будет полезно познакомиться с тобой. Она опасается говорить о чем-либо, связанном с войной, и я не могу ее винить. Люциус был... ну, я держала их подальше друг от друга. Ты близок с Орденом и его окружением; ей будет полезно увидеть, что мы справляемся с разногласиями. Мне не важно, каких взглядов я придерживаюсь публично. Я даже не уверена, что мне вообще есть дело до того, во что я верю. Я просто хочу лучшего для нашей семьи.

Северус не знал, что на это ответить. Концепция чистоты крови оказала слишком большое влияние на его жизнь и жизни тех, кого он знал, чтобы воспринимать ее как нечто, от чего можно было бы отказаться и покончить с этим, но он не знал, как передать глубину этого чувства словами, тем более успокаивающими. Это было не то убеждение, от которого можно кого-то отговорить — его нужно было пережить, его нужно было разрушить истинным пониманием того, что маглы и маглорожденные не менее человечны и достойны уважения, чем чистокровные волшебники. Пока Нарцисса по-настоящему не узнает маглорожденных и не увидит это сама, он сомневался, что ее внутренние взгляды изменятся.

Но тогда, возможно, ему пора напомнить об этом. Андромеда, должно быть, чувствовала то же самое; он не мог себе представить, чтобы кто-то, кого изгнали из семьи за любовь к человеку магловской крови, мог забыть насколько глубоки убеждения о чистоте крови. Лучшее, что он мог сделать для Малфоев, — это заставить их поверить в эти новые взгляды, о которых они заявляют на публике.

Но сегодня он не хотел заводить этот разговор. Возможно, он мог бы кратко поговорить об этом с Драко, но Нарцисса и так казалась достаточно расстроенной. А Люциус… ну, зельевар даже не был уверен, что это вообще будет возможно, не говоря уже о том, как это сделать.

— Драко в последнее время был очень расстроен. Он противоречит Люциусу, огрызается; я боюсь, что он может уйти, если все будет продолжаться в том же духе. Я знаю, что теперь он самостоятельный человек, но боюсь, он не понимает, во что ввязывается. Особенно с такой политикой, как сейчас…

Нарцисса судорожно вздохнула, а затем, видимо, постаралась вытеснить эту мысль из головы, изобразив на лице виноватую улыбку.

— Кстати, ты замечательно выглядишь. Не помню, когда в последний раз видела тебя так красиво одетым. Это что, новое?

— Да. Мне нужны были парадные мантии, и я подумал, что могу попробовать что-то необычное, — ответил он, радуясь смене темы. — Минерва убедила меня сходить к мадам Малкин.

— Ммм, — по какой-то причине Нарцисса наморщила нос при этих словах. — Лично мне больше нравятся «Твилфитт и Таттинг», но я рада видеть, что ты доволен.

— Никогда там не был. Может быть, попробую в следующий раз, — ответил Северус, прекрасно понимая, что в следующий раз он отправится за покупками не раньше, чем лет через пять.

— Ну, это просто мое предпочтение. Твои волосы тоже выглядят совсем по-другому. Ты что-то с ними сделал? — спросила она, вставая и направляясь вокруг стойки, чтобы взять салат из холодильного ящика. Казалось, женщина вновь обрела самообладание, но он решил быть осторожнее, не желая, чтобы она снова расстроилась.

— Я изменил способ мытья. Тебе нравится? — теперь зельевар чувствовал себя гораздо увереннее в своей внешности, но его нервировала мысль о том, что она может не одобрить эту перемену.

— Выглядят очень здоровыми. Правда, они стали довольно длинными. Ты их отращиваешь? — Нарцисса наклонилась, чтобы рассмотреть его волосы поближе, и мужчина неловко пошевелился, когда она зацепила прядь, с любопытством разглядывая кончики.

— Не намеренно. Я подумывал их обрезать, — ответил Северус, и тут же пожалел об этом, когда ее глаза расширились. Это было не совсем неправдой — он смутно обдумывал эту идею, но на самом деле не слишком много задумывался об этом. И уж тем более не собирался делать это в ближайшее время.

Но, судя по воодушевлению, стремительно изменившему выражение лица Нарциссы, его планы только что бесповоротно изменились.

— Обязательно! Я знаю несколько салонов, или парикмахерских, если хочешь, но не все квалифицируются на длинных волосах. Хочешь, я запишу тебя? Я могу пойти с тобой, если хочешь.

— Я не собираюсь так уж много отрезать, — парировал Северус, отмахиваясь от нее рукой. — Это просто один из вариантов. Я могу сам их обрезать, как обычно.

По выражению лица Нарциссы было видно, что она не впечатлена этой идеей, но женщина попыталась улыбнуться и повесила фартук на серебряный крючок возле кладовки.

— Ну, если ты так предпочитаешь. Поможешь мне с левитацией? Все уже должно быть готово.

Северус достал палочку Драко, держа ее с новообретенным уважением, и поднял в воздух торт, салат и основное блюдо из лосося, которое, как он знал, было одним из любимых лакомств Драко.

— Сегодня мы разместимся в столовой, я уже все подготовила. Отнесешь все туда, пока я приведу Драко и Люциуса?

— Конечно.

Столовая представляла собой большую комнату со сводчатым потолком, в которую Северус заходил, наверное, всего два десятка раз. Она использовалась для самых особых случаев, таких как большие вечеринки или небольшие посиделки, как в этот раз. Он расставил блюда и сел, поставив сумку рядом со стулом, и тут дверь распахнулась.

— Северус, — нейтрально поприветствовал Люциус, проходя на свое место во главе стола, и Северус наклонил голову.

— Люциус. Выглядишь лучше.

Это было правдой, по крайней мере, по сравнению с тем, когда он видел мужчину в последний раз. Люциус больше не выглядел изможденным и худым, став слегка походить человека, которым был два года назад.

Северус поднял глаза когда появился Драко вместе со своей матерью, которая решительно вела его вперед.

— Привет, Северус, — произнес молодой человек, садясь напротив него. — Спасибо, что пришел.

— Не за что, — ответил он, почти физически ощущая напряжение между отцом и сыном. — Я принес тебе подарок, можешь посмотреть, если хочешь.

Драко слегка оживился, и атмосфера в комнате стала чуть более непринужденной, когда он ответил:

— С удовольствием. Спасибо.

Дотянувшись до своей сумки, Северус вытащил подарок, завернутый в бумагу, которую Драко взволнованно развернул. Внутри оказалась большая книга, из аккуратных краев которой торчали потрепанные листы.

Северус всегда старался сделать так, чтобы Драко получил подарок, который нельзя было купить, — это было негласное правило. Он никогда не мог позволить себе артефакт или предмет, который не могли бы купить Малфои, поэтому ему приходилось проявлять изобретательность, когда мальчик начал ожидать подарков. Он надеялся, что и этот будет соответствовать стандартам.

— Это сборник уникальных идей и исследований, которые прислали мне другие зельевары. Я подумал, что это может помочь тебе в дальнейшем изучении зелий, — объяснил он, и Драко пролистал несколько страниц, серые глаза забегали по многочисленным копиям рукописных заметок и писем.

— Здорово! Их так много, — сказал он, впечатленный, и Северус склонил голову.

— Чтобы собрать их, я перебрал записи многих лет. Эти, на мой взгляд, самые многообещающие из всех.

Он был искренне рад видеть Драко в восторге от книги, но это чувство вскоре поблекло, сменившись странной меланхолией, когда все принялись за еду, как будто атмосфера в комнате высасывала из них всю энергию. Северусу хотелось думать, что ему это только кажется, но после столь долгого пребывания в роли шпиона его чувства были слишком обострены. В комнате ощущалась явная напряженность — витая в воздухе, она ожидала момента, чтобы выйти на первый план.

Северус ничего не сказал по этому поводу, продолжая поддерживать вежливую беседу с Нарциссой, а Драко и Люциус участвовали в ней лишь по мере необходимости. Зельевар чувствовал себя крайне неуютно во время поедания торта, испытывая желание отстраниться от происходящего. Он почти жалел, что Андромеда не присоединилась к ним вместе с кричащим ребенком.

— Восемнадцать лет — важный возраст, Драко, — наконец заявил Люциус, и Северус сделал большой глоток из своего кубка с водой, готовясь. — Теперь ты достаточно взрослый, чтобы принимать многие решения самостоятельно. Однако важно, чтобы ты понимал последствия этого. Твои действия отразятся не только на тебе, но и на всей семье; ты должен это учитывать, иначе ты никогда не будешь готов растить своих детей.

Северус не отрывал глаз от тарелки, не желая участвовать в этом разговоре, и Люциус продолжил, Нарцисса же с тревогой переводила взгляд с мужа на сына.

— Ты уже достаточно вырос, чтобы завязать отношения и начать думать о браке, а также чтобы создавать круг общения, в котором ты будешь двигаться дальше во взрослой жизни. Выбор своего места в обществе очень важен, если ты хочешь занять достойное положение. Пришло время начать представлять себя обществу…

— И что это даст? — сердито перебил Драко, и Северус поджал губы, внутренне ругая себя за то, что не сбежал в туалет. — Общество нас ненавидит, если ты не заметил — и все благодаря тебе! Мы с матерью хотя бы пытаемся улучшить ситуацию, но ты и пальцем не пошевелил, чтобы помочь!

— Драко! Ты не можешь так говорить с отцом, — возмутилась Нарцисса, и Северус слегка опустился в кресле, изо всех сил стараясь сделать вид, что его здесь нет, когда Драко хлопнул вилкой по столу.

— Почему бы и нет? Посмотри, как он с тобой разговаривает! Он все еще ведет себя так, будто ничего не изменилось, в то время как мы с тобой пытаемся сделать из этой семьи что-то стоящее! Почему я должен проявлять уважение к отцу, когда он не проявляет его ни к тебе, ни ко мне?

— Потому что он все еще твой отец, и я его уважаю!

— А я нет!

Стул Драко заскрипел по деревянному полу, когда тот встал, и Северус уставился в свою тарелку, тогда как Люциус вскочил со своего места.

— Драко, ты не покинешь эту комнату...

— Попробуй остановить меня! Что ты собираешься делать? Жаловаться на это? Оплакивать старые времена? — молодой человек усмехнулся, и серые глаза Люция расширились от ярости.

— Драко! Извинись перед отцом!

— Молодой человек, вы выслушаете меня, и выслушаете внимательно…

— Может, тебе стоит стать отцом, которого стоит слушать! — закричал Драко и, пронесясь через всю комнату, со всей силы хлопнул дубовой дверью.

На какое-то ужасное мгновение в комнате повисло напряжение, все присутствующие замерли, но голос Нарциссы нарушил его, резко произнеся:

— Я не могу поверить. Разговаривать друг с другом таким образом! Вы считаете это приемлемым?

— Цисси…

— Нам с тобой нужно это обсудить, — произнесла она, перебивая. Она нависла над своим более высоким мужем, и Люциус заметно вздрогнул, отведя серые глаза в сторону. — Северус поговорит с Драко и выяснит, что его тревожит. Не так ли, Северус?

Северус побледнел, отчаянно не желая вмешиваться, но Нарцисса выжидающе смотрела на него, и поэтому, сглотнув, он кивнул.

Зельевар едва успев закрыть за собой дверь, как за его спиной послышались повышенные голоса семейной пары, и он на мгновение замер, сердце все еще колотилось в груди. Он ненавидел ссоры. Они заставляли его чувствовать себя так, будто он снова дома, где каждый вечер ссорились его родители.

Тем не менее, он не мог уйти сейчас. Он согласился поговорить с Драко… и даже если бы не согласился, он должен был это сделать. Он не мог позволить Драко потерять свое будущее из-за чего-то подобного.

Сделав глубокий вдох, Северус направился наверх, на верхний уровень Малфой-мэнора, где, как он помнил, находилась комната юноши. Дверь, как он и ожидал, была закрыта, поэтому он осторожно постучал, прочищая горло.

— Драко? Я могу войти?

Повисло тягучее молчание, и он уже задался вопросом, не ошибся ли он местом, как наконец приглушенный голос спросил:

— Ты здесь, чтобы убедить меня извиниться перед отцом?

— Нет. — Северус немного подождал, а затем добавил: — Думаю, твоя мать и сама прекрасно справится с этой задачей.

— Тогда ладно.

Северус легонько толкнул дверь, вошёл в комнату и увидел хмурящегося Драко, сидящего на краю огромной кровати с балдахином.

— Мне не нужна твоя помощь, — резко сказал молодой человек, и Северус подавил желание вздохнуть, напомнив себе, что он в возрасте Драко тоже был вспыльчивым.

— Может и нет. Но, если позволишь, я хочу предложить ее. Могу я посидеть с тобой?

— Только если не собираешься читать мне нотации.

— У меня нет желания читать нотации, — это было правдой; у него было собственное мнение о том, кто виноват в ссоре, но сейчас для этого было не место. Северус подошел к кровати, опустился на матрас на расстоянии вытянутой руки и сцепил пальцы, не имея ни малейшего представления о том, как ему следует поступить. Как декан факультета он привык к подростковым вспышкам, но когда речь шла о Драко, все было иначе.

Ему почти хотелось, чтобы юноша злился на него, а не на своих родителей. Когда Драко обиделся на него два года назад, это было больно, но Северус знал, как на это реагировать. Зельевар понятия не имел, как ему следует разговаривать с молодым человеком, будучи нейтральной стороной в семейной ссоре.

— Ты ведь не думаешь отказаться от сдачи ЖАБА?

— Нет, — раздраженно ответил Драко.

— Хорошо. — Северус сделал паузу, не зная, как лучше сформулировать то, что он хотел сказать. — Я... я не хочу, чтобы ты позволил этому повлиять на свое будущее.

Взгляд молодого человека стал жестче, он уставился на ковер.

— Я не буду. Я не такой, как отец. Я намерен чего-то добиться, независимо от того, что обо мне думают люди.

Северус слегка поморщился, услышав это, в том числе и потому, что в этом было зерно истины.

— Я здесь, чтобы помочь тебе, если это нужно. Если тебе нужна помощь в учебе, я с радостью буду твоим репетитором. Тебе нужно будет практиковаться, если хочешь преуспеть.

— Я знаю. У тебя по всем предметам были отличные оценки, я помню. Но ты другой. Как Грейнджер.

Выражение лица Драко помрачнело, и он отвернулся, крепко скрестив руки.

— Знаешь, сколько лет отец ругал меня за это? Если я хотел поговорить о школе или о драгоценном Поттере и его друзьях, то все всегда сводилось к тому, что я все делаю не так. Почему я рассорился с Поттером? Это опасно. Почему Грейнджер учится лучше меня? Это значит, что я не стараюсь. Почему меня оставили после уроков? Это наверняка повредит моей репутации. Так было всегда. Кажется, что что бы я ни сделал, он всегда найдет во мне какую-то ошибку.

— У него очень высокие стандарты. Он хочет для тебя самого лучшего, но и ожидает лучшего взамен. Я думаю, — сказал Северус, увидев, как нахмурился Драко, — что он боится, что разрушил твои шансы на будущее, и не знает, как это исправить. Он обеспокоен, Драко; он не знает как теперь ориентироваться в ситуации, и это выливается в страх и гнев.

— Ну, может, если бы он успокоился и действительно выслушал меня, то понял бы, что я учусь ориентироваться!

— Возможно. Но есть вещи, которые доставят тебе проблем, если ты продолжишь в том же духе. Мир уже не тот, каким ты привык его видеть; он меняется, и он раздавит тех, кто отказывается меняться вместе с ним.

Глаза Драко встретились с его глазами, и Северус увидел страх и негодование во взгляде молодого человека.

— Ты имеешь в виду чистоту крови, — голос Драко звучал напряженно, словно он опасался этой темы, но не отвел взгляд, когда Северус серьезно кивнул.

— Я не могу изменить твое мнение словами. Я знаю это. Слова не изменили моего. Но...

Северус замялся, понимая, насколько важно правильно передать свои чувства, но он давно собирался сказать это; он знал эти слова, знал их так, словно планировал их с того момента, как впервые взял мальчика на руки.

— Если бы я попросил тебя чему-нибудь научиться у меня, Драко, то это было бы то, что ты должен видеть мир таким, какой он есть. Не позволяй окружающим говорить тебе, как обстоят дела, — познай жизнь сам. Выходи за рамки привычных кругов. Слушай истории людей, о которых, как ты думаешь, знаешь все, и верь им, когда они говорят тебе вещи, идущие вразрез с твоими убеждениями. Учись на ошибках окружающих, чтобы не пришлось проходить те же уроки.

Зельевар сцепил руки вместе, беспокойно перебирая пальцами, и, хотя его взгляд не отрывался от богато украшенного ковра, он чувствовал на себе взгляд Драко.

— Я не хочу видеть, как ты проходишь через то же, что прошел я, — наконец сказал он, и это было настолько искренне, что в груди поднялась глубокая боль. — Я оглядываюсь назад и жалею, что никто не сказал мне думать самому, смотреть на мир своими глазами. Так легко верить в то, что тебе говорят, так легко чувствовать себя в безопасности, легко доверять тому, что тебе внушили, что все это правильно и верно. Но так редко бывает, Драко.

— Даже самые благонамеренные люди способны на ужасные заблуждения о мире, и ты поймешь это только тогда, когда окажешься в ситуациях, которые не мог себе и представить. Имей мужество спросить себя, является ли то, во что ты веришь, правдой и почему, и не позволяй кому-то отвечать за тебя. Учись, чтобы понимать, а не предполагать. Задавай себе вопросы. Никогда не думай, что ты узнал все, что тебе нужно, и увидишь, как много ты не знаешь.

— Изменение взглядов требует сочувствия и смирения; здесь нет места высокомерию, если ты хочешь видеть мир таким, какой он есть, а не таким, каким ты хочешь его видеть. Не меняйся ради других людей, ради выгоды определенных убеждений или общественного мнения — меняйся, потому что понимаешь, что был неправ, и хочешь уважать себя, независимо от того, что могут подумать другие. Пока ты не поговоришь с людьми, которых так презираешь, и не выслушаешь их истории по-настоящему, без гнева и презрения в душе, твои убеждения никогда не станут твоими собственными. Пожалуйста, запомни это.

Они посидели в тишине под тиканье стоящих у стены напольных часов, и Северус прерывисто вздохнул. Раньше он не понимал, каково это — наблюдать за взрослением ребенка. Он чувствовал себя так, словно взывал к нему через большой овраг, не в силах сделать ничего, кроме как предупредить молодого человека о грядущем и поверить в то, что тот справится с этим. Это напомнило ему о том, что было два года назад, когда он чувствовал себя беспомощным, пытаясь защитить Драко от опасностей, с которыми тот столкнулся.

— Значит ли это, что ты не рассердишься, если я увижу мир и не изменю своего мнения? — спросил юноша, и Северус поднял голову, заправляя прядь волос за ухо.

— Если ты увидишь мир и будешь по-прежнему верить, что один человек может быть ниже другого, то ничто из того, что я могу сказать или сделать, тебе не поможет.

Возможно, это было слишком жестко; Драко громко сглотнул, опустил глаза обратно на ковер и промолчал.

— Я не хочу тебя пугать, Драко. Просто… я считаю, что есть истины о мире, и те, кто отказывается их видеть, глубоко ошибаются. Невежество случайно лишь до тех пор, пока оно не становится выбором. Никогда не позволяй себе отвергать знание, потому что ты не хочешь, чтобы оно было правдой.

— Значит, ты действительно в это веришь. Что маглорожденные равны нам.

— «Нам»? Нет никаких «нас», — сурово ответил Северус. — Я наполовину такой же магл как Грейнджер. При этом моя мать даже отказывалась использовать магию. Ты разве не видел, где я вырос? Я с таким же успехом мог считаться маглорожденным, какая разница.

— Но это не так.

— И этот факт абсолютно ничего не значит.

Северус понимал, что чересчур расстраивается по этому поводу, но он ничего не мог с собой поделать. Он столько лет выслушивал подобные мысли, столько лет мучился чувством вины за то, что верил им, и ему было неприятно слышать, как Драко их повторяет. Он всегда ненавидел это.

— Ты знаешь, сколько лет я преподаю в Хогвартсе?

— Семнадцать, верно? — Драко насторожился при смене темы, но спорить не стал.

— Семнадцать, — согласился Северус, и его голос стал резким. — Так позволь мне сказать тебе кое-что, и я сделаю это предельно ясно: именно чистокровные дети чаще испытывают трудности с учебой, чем маглорожденные, они чаще бывают слабы в магии. Я удивляюсь, когда вижу, как чистокровный ребенок преуспевает, и знаешь почему? Потому что чистокровные родители больше заботятся о генеалогическом древе, которое они вышивают на гобелене, чем о том, чтобы родить здорового ребенка или выбрать любимого супруга. Концепция чистоты крови не только в корне неверна в отношении ценности человека — она отстала в своих утверждениях. Чистокровные обладают слабейшими способностями среди всех волшебников, и они сами обрекли себя на это. Эта жалкая идея чистоты породила болезнь.

Драко уставился на него расширенными от шока и неверия глазами, и Северус сделал паузу, чтобы успокоиться, так как он понял что хотел сказать.

— Теперь ты достаточно взрослый, чтобы решить, чего хочешь от жизни. Люций прав, что ты близок к возрасту, когда сможешь жениться и создать собственную семью. Если я могу дать тебе совет по этому поводу, то выбирай того, кого ты полюбишь, кто подходит тебе по духу и разделяет твои ценности, а не того, кто сделает твоих родителей счастливыми. В том числе и того, чье происхождение сильно отличается от твоего. Если ты сможешь это сделать, ты будешь счастлив.

Молодой человек неловко поерзал на кровати, а затем заявил, словно защищаясь:

— Ты так и не женился.

— У меня не было такой возможности. Это не так просто, как найти любовь: нужно встретить человека, который полюбит тебя в ответ, и принять решение провести всю жизнь вместе. Это не случается просто так.

Драко, казалось, был вполне удовлетворен этим ответом, что успокоило Северуса. Из всех уроков, которые он мог бы преподать мальчику, любовь не входила в их число.

— Как думаешь, они еще спорят?

— Не могу сказать, — ответил Северус и взглянул на часы… а затем воскликнул, вскочив на ноги.

— Что? — с явной тревогой спросил Драко, вскакивая следом и устремляясь за ним к двери.

— Я должен был уже вернуться в Хогвартс. У нас пресс-конференция. Я не опоздаю, но мне пора уходить, — ответил Северус, быстро шагая по коридору.

— О. Ты вернешься к ужину?

Что-то в этом вопросе было похоже на неуверенное предложение мира, и Северус почувствовал укол вины от того, что не может согласиться.

— Извини. Я не могу. Я навещу тебя в ближайшее время.

— Ладно. Что ж, будь осторожен, — сказал Драко, останавливаясь на вершине лестницы, а Северус замер на полпути вниз, оглянувшись назад.

— Береги себя, Драко, — а затем, более мягко: — С днем ​​рождения. Прости, что не могу остаться.

Он возобновил свой стремительный спуск по лестнице, торопясь выйти за пределы защитных чар и аппарировать в Хогвартс. Там он перепрыгнул через стену, чтобы избежать скопления людей, которое он заметил у ворот, надеясь, что те не увидят этот трюк. Он не знал, насколько точны часы у Драко и сколько времени он потратил, но он не мог позволить себе все пропустить. Пресса разорвет его на куски, если Минерва не убьет его первой.

К счастью, когда он, раздраженный, поднялся по последней лестнице в кабинет директрисы, то увидел ее часы на каминной полке — без пятнадцати. Часы Драко спешили.

— Северус, ты в порядке? Выглядишь измотанным, — сказала Минерва с явной обеспокоенностью, и он, опустившись в кресло для посетителей, кивнул, слишком уставший, чтобы ответить. — Хочешь выпить кофе, пока не пришла пресса?

— Кофе был бы чудесен.

Северус облегченно вздохнул, когда его зеленая кофейная кружка появилась на столе вместе с сахарницей и кувшинчиком сливок, и, перемешав все заклинанием, сделал благодарный глоток. Посидеть минутку было полезно: он еще был не в форме, и его нога сердито пульсировала. Он сам виноват, что не последовал совету Поппи и не занялся упражнениями, но было странно, что даже быстрая ходьба заставила его запыхаться. Ему действительно нужно было поправить здоровье.

— Сколько их у тебя сейчас? — со смешком спросила Минерва, кивнув на кружку, и Северус опустил на ту взгляд, изучая герб Слизерина, красующийся на боку.

— Сорок две, если я правильно помню. А у тебя?

— Где-то более пятисот. Я уже сбилась со счета, — ответила она, и зельевар слегка усмехнулся, делая еще один глоток. Кружки с эмблемой факультета были самым распространенным подарком деканам в знак признательности; даже будучи непопулярным среди большинства студентов, Северус собрал неплохую коллекцию. Он никогда никому не признался бы в этом, но все свои вариации кружек Слизерина он бережно хранил в магически расширенном шкафу в своем доме, написав на донышке каждой имя ученика, от которого та была получена. Эта была от мисс Хейвуд, которая написала ему на прошлой неделе рецепт зелья, изобретенного ею недавно. То была прекрасная работа; он все еще работал над отзывом о ней.

— Знаешь, я, кажется, ни разу в жизни не покупал кружку, — произнес он, размышляя.

— Возможно, тебе никогда и не придется, с таким количеством. Лично я бы хотела бы получить кружку Когтеврана, просто для разнообразия, но всегда получаю гриффиндорскую.

— В этом году ты обязательно получишь несколько с гербом Хогвартса, — заметил он, и директриса с сомнением подняла брови.

— Остается надеяться. Ума не приложу, что буду с ними делать, когда выйду на пенсию. Я могла бы подарить по одной каждому своему знакомому и не избавиться от всех.

На минуту она углубилась в чтение пергамента, пока он сосредоточился на своем кофе, но тут Северусу пришла в голову одна мысль, и он постучал пальцем по своей кружке, взвешивая, стоит ли спрашивать об этом прямо сейчас. Он действительно хотел знать… но в то же время нервничал, боясь ее ответа.

— Минерва, — произнес зельевар, решив, что лучше не медлить, — что ты помнишь о первом году Поттера?

— В смысле что тогда произошло? — она казалась сбитой с толку и, нахмурившись, посмотрела на него поверх очков.

— Нет, в смысле, что ты помнишь о Поттере? Если забыть обо всем, что ты знаешь о нем сейчас, что ты тогда о нем думала?

Было удивительно трудно сохранить непринужденный тон, но он старался изо всех сил, не отрываясь от кофе, чтобы не видеть недоумения в ее взгляде.

— Ну, —сказала она наконец, — я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, но мне он показался милым мальчиком. Помню, он был неплохим учеником, хотя у него и была некоторая склонность к неприятностям. Он не послушал меня, когда я сказала, что Философский камень в безопасности, и ему не нужно беспокоиться об этом, но в конце концов все обошлось. А что?

— Просто интересно. — Северус сделал еще глоток. — Тебе он показался неприятным?

— Неприятным? Ему было одиннадцать, — строго сказала она, как это часто бывало в тот год. — Я знаю, ты его терпеть не можешь, но я считала его совершенно обычным ребенком, разве что слегка излишне любопытным.

Именно таких слов он и боялся.

— В любом случае, я уверена, что ты и сам хорошо его помнишь. Я никогда не слышала, чтобы ты хотя бы вполовину так жаловался на студента, как на Гарри Поттера. Если честно, я думала, что ты немного сошел с ума.

Северус поморщился. Минерва была настолько откровенна, что непривычное чувство стыда, которое он испытывал вчера, поднялось в его груди, а в животе возникло неприятное ощущение.

— Конечно, теперь я все понимаю, — поспешно добавила она, увидев выражение его лица. — Должно быть, было тяжело видеть его, когда он… эм, напоминал тебе о…

— Пожалуйста, не надо.

Северус помассировал висок, жалея, что вообще поднял эту тему, но, к сожалению, Минерва оказалась не так проницательна, как Нарцисса.

— А почему ты спрашиваешь? Я думала, что мое мнение о нем в тот год было ясным. Если ты пытаешься убедить меня, что он ужасен…

— Это не так.

Повисла неловкая тишина, и Северус вздохнул, задаваясь вопросом, как уже не раз бывало сегодня, о том, как ему объяснить свои мысли словами.

— Я пытаюсь понять, возненавидел бы я Поттера независимо от его поведения. Вот и все, — ответил он, не отрывая глаз от кофе.

— Что? — голос Минервы звучал еще более недоверчиво. — Северус, это не имеет никакого смысла. Как ты можешь ненавидеть кого-то, независимо от его поведения? Если это из-за Джеймса…

— Не надо гадать о причинах, — резко бросил он, внезапно разозлившись. — Я спросил. Ты ответила. Забудь об этом.

Его вспышка, похоже, застала ее врасплох, но всего через мгновение она пришла в себя, и сказала:

— Надеюсь, ты не собираешься срываться на прессу.

— Черт возьми, прекрати это, ладно? Я не буду.

Минуты тянулись медленно, и постепенно разочарование покидало его, а контролируемое дыхание помогло снять образовавшееся напряжение. Аркадия была права: ее советы действительно помогли. И все же ему потребовалось усилие воли, чтобы убедить себя, что он хочет успокоиться, а не злиться. Гнев был гораздо более легкой эмоцией.

— Почти четыре, — наконец проговорил он, и Минерва кивнула, тоже следя за часами.

— Ты справишься с этим? Я не хочу углубляться в эту тему, но очень важно не терять самообладания, что бы они ни сказали или спросили, — осторожно сказала она, словно боясь снова его разозлить, но Северус лишь глубоко вздохнул.

— Я справлюсь. Я не могу уйти. Пойдем поприветствуем их.

Сказав это, он встал, и они молча вышли из кабинета, испытывая неловкость.

В этот раз Минерва соизволила одеться в бордовое, так что они выглядели явно негармонирующей парой: принадлежность к Гриффиндору и Слизерину была буквально нанесена на их рукава. Северус испытывал сильное искушение сыграть на этой динамике, но он знал, что важно воздержаться. Он был больше, чем вкрадчивый, хитрый слизеринский шпион, каким его так долго представляли, и сейчас настало время это прояснить. Он не будет тем, кем его ожидали увидеть — сегодня он будет стоять на собственных ногах, что бы ни думала публика.

Внизу у ворот уже собралось около дюжины репортеров, вооруженных камерами и блокнотами, и Северус поправил осанку, когда они появились в поле их зрения, чтобы произвести на собравшихся хорошее впечатление. Когда они приблизились, ворота распахнулись по команде Минервы, и он окинул взглядом журналистов, оценивая, узнает ли он их лица после многих лет чтения «Пророка».

В самом центре толпы, к его отвращению, стояла Рита Скитер.

— Мисс Скитер, вам запрещено находиться на территории школы, — сразу же заявила Минерва, раздувая ноздри. — Пожалуйста, немедленно удалитесь.

— О, конечно, но это же такое важное событие, — миролюбиво ответила Скитер, жадно переводя взгляд с заместителя на директрису, и выражение лица Минервы стало обеспокоенным.

— Боюсь, запрет был полным. Вам запрещено входить на территорию школы ни при каких обстоятельствах. Прошу, уходите.

— Но хотя бы сегодня…

— Вам известно значение слова «запрещено», мисс Скитер? — перебил ее Северус, заметив, как Минерва раздувается от гнева. — Вам нельзя находиться на территории школы. Никаких исключений.

— Я за воротами! Вы не можете с этим поспорить! — воскликнула она, явно считая себя победителем, и Северус склонился в извиняющем поклоне, понимая, что любое проявление насмешки с его стороны разнесется по всей Англии. Половина толпы уже делала заметки, наблюдая за обменом репликами с ощутимым волнением.

— Боюсь, территория школы простирается за пределы внешней стены. Вы все еще нарушаете границы. Пожалуйста, немедленно покиньте нас.

— Или что? — ее когтистые пальца сжали сумочку, журналистка затаила дыхание, предвкушая статью на первой полосе о том, что ей угрожает пресловутый Северус Снейп, но Северус не был дураком. Он не даст прессе повода еще больше распинать его.

— Или мы сообщим в Министерство, что некое лицо отказывается покидать частную собственность, и попросим их прислать должностных лиц для вашего выдворения.

Скитер выглядела явно разочарованной, и Северус отвернулся, обращаясь к остальной группе.

— Пожалуйста, проходите. Мы будем рады ответить на ваши вопросы.

— Да, — согласилась Минерва, явно испытывая облегчение от того, что он сохранил хладнокровие. — Мы хотели бы принять вас в моем кабинете, если вы не против.

Репортеры хлынули через ворота, словно муравьи, следуя за ними к школе, а Северус не спускал глаз с Скитер, пока та не исчезла вдали, в ее голодном взгляде было что-то такое, что ему не понравилось.

За то короткое время, что они отсутствовали, круглый кабинет преобразился: теперь в нем стояло четырнадцать стульев для представителей прессы, расставленных аккуратными рядами, возле кресла Минервы появилось второе, менее богато украшенное, а письменный стол исчез.

— Пожалуйста, займите свои места. Не желаете ли чего-нибудь?

Северус сидел молча, пока представители прессы рассаживалась по местам, стараясь не смотреть на них слишком пристально, и изо всех сил пытался не обращать внимания на многочисленные взгляды и перешептывания, напрягаясь при вспышках камер.

— Как уже было объявлено, в этом году я буду исполнять обязанности директора Хогвартса, — наконец произнесла Минерва, когда все расселись, и в комнате воцарилась почти зловещая тишина, нарушаемая лишь скрежетом перьев. — В связи с этим я рада сообщить, что Северус будет помогать мне в качестве заместителя директора, а также…

Северус вздрогнул от взрыва посыпавшихся вопросов, мысленно порадовавшись, что Минерва ограничила эту конференцию лишь представителями от нескольких крупных информагентств. Упаси Мерлин провести ее открыто.

— Пожалуйста, придержите свои вопросы, пока я не закончу говорить. Я вполне могу на них ответить, — ответила она, дождавшись, пока разговоры прекратятся. — Как я уже говорила, в этом году Северус будет заместителем директора, а также главой факультета Слизерин.

— Какой предмет он будет преподавать? — спросил репортер, говоря примерно в четыре раза быстрее нормального, и Северус растерянно моргнул.

— Он вернется на свою должность по защите от…

Комната снова взорвалась вопросами, и Северус незаметно вытер ладони о мантию, размышляя сквозь беспокойство о том, как они вообще могут что-то сделать с такими людьми.

— Как я уже сказала, пожалуйста, воздержитесь от вопросов, пока я не закончу. Мы очень рады пригласить Северуса на защиту от темных искусств, учитывая, с какими трудностями мы столкнулись в последние несколько десятилетий при поиске компетентных преподавателей на эту должность.

— Ходят слухи, что эта должность проклята. Это правда? — спросила женщина, тоже говоря слишком быстро, и Минерва кивнула в его сторону.

— Полагаю, Северус способен ответить на этот вопрос лучше меня. Северус?

— Среди экспертов по Защите, проклятие этой должности — не столько слух, сколько наблюдаемый факт, — ответил он, сумев на этот раз не вздрогнуть, когда посыпались вопросы. — Любой компетентный человек...

— Не могли бы вы говорить громче? — крикнул один из мужчин с заднего ряда, и Северус глубоко вздохнул.

— Любой компетентный…

— Вы можете начать с самого начала? — ведьма в центре подалась вперед, чтобы уловить его голос, и Северус кратко возвел глаза к потолку, призывая терпение.

— Среди экспертов по Защите, проклятие…

— Я по-прежнему ничего не слышу. Что вы говорите?

На этот раз Северус не стал продолжать свое выступление, а просто уставился на собравшихся. Постепенно все начали затихать, а он просто ждал, пока, наконец, не воцарилась мертвая тишина.

— Среди экспертов по Защите, проклятие этой должности — не столько слух, сколько наблюдаемый факт. Любой компетентный человек в этой области давно признал закономерность, что ни один профессор не задерживается на данном посту дольше года. Однако большинство из них не знает, что проклятие изначально было наложено Сами-Знаете-Кем, которому отказали в этой должности более пятидесяти лет назад. С его смертью проклятие было развеяно.

— Значит, вы планируете преподавать на этом посту в течение длительного времени? — спросила репортер, которую он смутно помнил по ее колонкам на первой полосе.

— Я подписал контракт только на один год. Хочу ли я продолжить работу я решу, как только увижу, как этот год пройдет, — ответил зельевар, и поток вопросов возобновился.

— Будет ли учебная программа такой же, как в предыдущие годы?

— Вы считаете это решение вызовет разногласия?

— Ожидаете ли вы, что это повлияет на набор студентов?

Северус сделал знак Минерве, и та прочистила горло, снова возвращая внимание прессы к себе.

— Наша учебная программа вернется к той, которую мы преподавали, когда директором был профессор Дамблдор. Возможно, мы пересмотрим ее в последующие годы, но в этом году наша цель — создать для студентов знакомую, комфортную обстановку. Я не считаю, что пребывание Северуса в Хогвартсе вызовет какие-либо разногласия, как и другие сотрудники. Согласятся ли родители с нашими решениями, зависит только от них, но мы надеемся на возвращение большинства наших студентов.

— Ранее вы заявляли, что в этом году маглорожденным разрешат вернуться в Хогвартс. Каковы ваши планы на этот счет?

— Да, конечно, — ответила Минерва, выпрямив спину. — Мы планируем приветствовать их в Хогвартсе снова, как и во все предыдущие годы, хотя, конечно, по мере необходимости мы будем вносить коррективы для отдельных студентов и семей. Мы будем консультировать всех возвращающихся студентов, которые не смогли присутствовать в прошлом году, чтобы минимизировать нарушения в их образовании. В настоящее время мы рекомендуем им продолжить обучение с того года, который они бы начали прошлой осенью, но мы открыты для потребностей и проблем учащихся и их семей.

— Если позволите, я хотела бы воспользоваться случаем и напомнить семьям, что мы просим всех повторно зачисляемых студентов подать письмо о намерениях до тридцать первого июля или связаться со школой каким-либо образом к этому времени. Поздние заявления будут рассматриваться с гораздо большей снисходительностью, чем обычно, но своевременное уведомление облегчит процесс для всех.

— Что вы думаете о приеме маглорожденных студентов в этом году, профессор Снейп? — спросила молодая женщина, в голосе которой звучало явное предвкушение. — Именно из-за вашей политики они были исключены; что вы думаете об отмене этого?

— Это была вовсе не моя политика, — ответил Северус, изо всех сил стараясь скрыть обиду на это замечание. — Это была политика Сами-Знаете-Кого, и я был не в том положении, чтобы с ней не согласиться. Я считаю, что все молодые волшебники достойны образования, и я рад возможности их учить.

Ну, может, это было и не совсем правдой, но уже заговорил еще один репортер, подняв перо.

— Одной из обязанностей заместителя директора является посещение семей маглорожденных студентов, получивших первичное предложение о зачислении. Возьмете ли вы на себя эту роль в этом году?

— Конечно, — ответил Северус, хотя это тоже не было тем, чего он ждал с нетерпением. — Знакомство детей-маглов и их семей с магией — одна из моих важнейших обязанностей как заместителя, и для меня большая честь получить такое поручение.

— Не лучше ли было бы навестить семьи профессору, более знакомому с культурой маглов? — спросила пожилая ведьма, и Северус почувствовал, как его брови слегка приподнялись.

— Вы считаете, что я недостаточно знаком с культурой маглов? — спросил он, и по комнате разнесся яростный скрип перьев.

— Ну, некоторые могут сказать, что ваше прошлое вызовет опасения в отношении вас как главного контактного лица у семей маглов с детьми-волшебниками.

— Некоторые могут, — согласился Северус, посчитав это справедливым замечанием. — Однако у меня есть достаточный опыт общения с миром маглов, больший, чем многие могли бы предположить. И я не думаю, что мое прошлое вызовет проблемы с посещением мной магловских семей будущих студентов, поскольку, по сути, они не будут со мной знакомы.

В ответ на это поднялся шум, но Минерва соизволила ответить волшебнику, который спросил:

— Как будет обеспечиваться безопасность в Хогвартсе после событий прошлого года?

— Мы делаем все возможное, чтобы этот семестр был намного безопаснее, чем любой из предыдущих. Меры безопасности не будут чрезмерными, но они будут усилены и оптимизированы, особое внимание будет уделено входу и выходу из школы. Будьте уверены, ученикам не будет угрожать опасность ни со стороны преподавателей, ни со стороны их сверстников. Мы не потерпим насилия любого рода и намерены ужесточить политику в отношении словесных провокаций и других нефизических жестов, поскольку мы осознаем, что они могут причинить особое беспокойство учащимся после последних нескольких лет. Прежде всего, мы работаем над созданием безопасной среды, которая позволит детям учиться без страха или враждебности.

Молодой репортер наклонился вперед на своем стуле, едва не упав с него, и протараторил:

— Что вы будете делать, если появится еще один Темный волшебник, равный по силе Сами-Знаете-Кому, и начнет угрожать школе?

Ни Минерва, ни Северус не знали, как на это ответить; это был слишком глупый вопрос, чтобы быть к нему готовым, поэтому они обменялись несколько недоуменными взглядами.

— Обладать большими проблемами, я полагаю, — наконец сказал Северус, и Минерва рассмеялась, а по рядам собравшихся прокатились испуганные смешки. Он, в свою очередь, тоже выдавил улыбку, но тут же стер ее с лица, когда вспыхнула дюжина фотовспышек, ослепив его.

— В чрезвычайно маловероятном случае, если что-то подобное произойдет, мы максимально усилим меры безопасности и рассмотрим эвакуацию школы. После прошлогоднего опыта мы намерены ввести учения на случай чрезвычайных ситуаций, которые должны помочь в случае возникновения такой опасной обстановки, — ответила Минерва, пока зельевар пялился на светящиеся пятна на ковре. Вдруг ему показалось, что за ярко-синими всполохами он видит черную точку, и мужчина прищурился, пытаясь разглядеть, что это такое.

— Вы уже в полной мере набрали персонал школы на следующий год?

— Мы в основном укомплектованы, хотя все еще ищем профессоров на должности преподавателей магловедения и зельеварения. Мы не ожидаем проблем в этом отношении, но будем проверять кандидатов более строго, чем раньше.

— Вы уже решили, кто будет главой факультета Гриффиндор? — спросила какая-то ведьма, а Северус с недоумением понял, что эта точка является жуком, чьи изогнутые усики дернулись в сторону Минервы, когда та собралась ответить.

— Мы выдвинули Рубеуса Хагрида на роль декана. Он добрый и знающий человек, и мы верим, что он поможет нашим вернувшимся гриффиндорцам почувствовать себя в безопасности и желанными гостями.

— Раньше уже высказывались опасения по поводу происхождения профессора Хагрида как полувеликана. Считаете ли вы, что это может негативно сказаться на его поведении с учениками или на доверие родителей к школе?

— Хагрид — замечательный сотрудник, — твердо сказала Минерва, и жук подполз немного ближе к ее креслу. Вокруг глаз у него были странные отметины, похожие на очки, и Северус понял, что его подозрения верны: у Минервы-кошки были точно такие же линии. — У меня нет никаких сомнений относительно его поведения, и я считаю, что любой, кто выражает беспокойство по поводу его положения в Хогвартсе, делает это безосновательно.

— Будете ли вы при принятии решений в этом году опираться на то время, когда директором был профессор Дамблдор?

— Да, хотя мы также будем пересматривать политику по мере необходимости. Мы хотим избежать проблем, которые преследовали Хогвартс последние семь лет, а также…

— Минерва, могу ли я прервать вас на минутку? — внезапно спросил Северус, наконец узнав жука, и директриса остановилась в явном удивлении. Заметно озадаченная, она кивнула в знак согласия, репортеры на задних рядах вытянули шеи, наблюдая за неожиданным развитием событий. — Я полагаю, кабинет директрисы защищен от насекомых, не так ли?

— Так и есть, — сказала она, и Северус указал на жука, взгляды всех присутствующих проследили за его движением.

— В таком случае, похоже, что у нас незваный гость. Если позволите... — Он коснулся рукой своей палочки, держа ее в рукаве, чтобы избежать волнений. — Revēlō hominem.

Тут же жук увеличился в размерах, превратившись в Риту Скитер, скрючившуюся на полу. Северус невозмутимо остался сидеть на своем месте, в то время как остальные находившиеся в комнате потрясенно вскрикнули, а пространство осветили десятки вспышек фотокамер.

— Насколько я помню, вас попросили покинуть территорию, мисс Скитер, — заметил он, увидев, как та уже хватается за что-то в своей сумочке. — Разумеется, это касается любого обличья. Кстати, если подумать, я что-то не припомню, чтобы видел вас в списке зарегистрированных анимагов от этого года?

Скитер густо покраснела, и зельевар одарил ее добродушной улыбкой.

— Вам запрещено находиться в Хогвартсе. Пожалуйста, немедленно воспользуйтесь камином.

— Но… но как? — пролепетала она, все еще не веря своим ушам.

— Боюсь, мимо меня мало что ускользает. В конце концов, шпионаж был моей основной ролью в Ордене Феникса. Вы можете менять свою внешность, но в маскировке вы так же неискушены, как и в своей колонке. Пожалуйста, уходите.

Скитер поднялась на ноги, пошатываясь от страха, а Северус, едва сдерживаясь, чтобы не выдать своего ликования, протянул руку к камину, который с ревом ожил.

— Как только будете готовы, если угодно. Летучий порох хранится в банке с кошками, — сказал он ей, поскольку банка на каминной полке действительно выглядела как кучка счастливых котят, кувыркающихся друг через друга. Взгляд Скитер метался между ним и банкой, ее лицо стало пепельно-серым, но Северус лишь одарил ее той же доброй улыбкой. — Мы, конечно же, не можем продолжать в вашем присутствии.

— Я… я просто…

— Итак, прошу, мисс Скитер, — резко сказала Минерва, шок которой уступил место возмущению. — Пока мы не связались с Министерством по поводу вашего неоднократного вторжения.

Скитер снова вздрогнула, но все же взяла горсть порошка, и, пробормотав под нос адрес, шагнула в зеленое пламя. Северус смотрел ей вслед с чувством огромного триумфа, понимая, сколько неприятностей он только что ей доставил; последний месяц репортерша весь только и делала, что злословила о нем, а месть была сладка.

— Незарегистрированный анимаг! — Минерва бросила презрительный взгляд на остывший камин. — Вот откуда она знала, что происходит в школе после того, как мы ее изгнали!

— Похоже на то, — ответил Северус, с трудом сдерживая самодовольство в голосе. — Пожалуйста, продолжай.

— Что именно? — Минерва, казалось, была совершенно сбита с толку этим инцидентом, но поняла намек и взяла свое раздражение под контроль.

— Наша позиция по отношению к политике профессора Дамблдора, а также то, в чем мы можем расходиться.

— Ах, да. Что ж, было несколько решений, которые, по нашему мнению, не были оптимальными…

Разговор продолжился, теперь сопровождаемый удовлетворением от достигнутого успеха, и Северус обнаружил, что очень доволен собой. Разоблачить Скитер и при этом внешне не выказывать ликования по поводу ее поражения — это подвиг, подумал он, за который ему следовало бы отдать должное самому себе.

К сожалению, как и все хорошее в наше время, это, похоже, не было склонно продолжаться долго. Как только у прессы закончились актуальные вопросы о школе, они обратили свои хищные взоры на него.

— Профессор Снейп, до сих пор вы отказывались давать какие-либо личные заявления по поводу чего-либо, связанного с войной. Можем ли мы задать вам несколько коротких вопросов по этой теме? — спросила женщина из «Ежедневного пророка», и предвкушение остальных репортеров стало почти осязаемым.

— Как пожелаете, — ответил Северус, зная, что это рано или поздно произойдет. Ему удавалось избегать наплыва интервью по окончании войны, но это решение начало сказываться на его возможности появляться на публике вообще. Как оказалось, когда известный человек отказывался давать прессе стоящие материалы, истории придумывались за него, и такие статьи почти всегда были нелепыми и далекими от реальности. Ему претила сама мысль о том, чтобы рассказывать о своих глубоко личных переживаниях — но еще хуже было знать, что люди слышали о них только вымышленные рассказы.

— Правда ли, что причиной вашего вступления в Орден была любовь к Лили Поттер?

Северусу захотелось выругаться. Самым первым вопросом? Жестокая шутка.

— Правда то, что изначально я начал работать на Дамблдора, потому что обнаружил, что Поттерам угрожает серьезная опасность со стороны Сами-Знаете-Кого. С тех пор причины, по которым я остаюсь в Ордене, стали намного сложнее, и я бы не стал приписывать их какому-то одному человеку или идее.

— Вы были полноценным Пожирателем смерти, когда начали шпионить для Дамблдора?

— Я получил Метку, но был очень юн. Я не участвовал в рейдах или других способах повышения ранга, поэтому большая часть моего внимания, когда я стал двойным агентом, заключалась в поиске альтернативных способов получения важной или охраняемой информации, а также улучшению своего положения, чтобы быть более полезным Ордену.

— Некоторые люди выражают сомнения в том, что вы заслужили свое искупление. Что вы можете на это сказать?

Минерва открыла рот, явно собираясь вмешаться, но Северус поднял руку, жестом попросив ее позволить ему говорить самому.

— Я не верю, что искупление — это то, что можно «заслужить», как вы говорите. Это выбор, который делает человек, осознающий, что он поступил неправильно, — ответил он, и кабинет наполнился скрипом перьев; зельевар тщательно обдумал свои слова, прежде чем продолжить, понимая, что завтра это разнесется по всем газетам. Странным образом, это напомнило ему разговор с Драко, и он попытался представить, что он снова в тихой спальне, ищет способ объяснить чувства, которые держал взаперти с тех пор, как был в возрасте юноши.

— Я принял решение вступить в Орден семнадцать лет назад, будь то по необходимости или по моей собственной опрометчивости, и провел большую часть своей жизни, сомневаясь в правильности этого решения, — сказал он наконец, не сводя глаз с небольшой трещины в каменном полу. — Позвольте мне сказать следующее: я боролся так долго и упорно не ради расположения того, кого я уже потерял. Я боролся против Сами-Знаете-Кого, потому что понимал, что его действия были злом, и чувствовал ответственность за то, что когда-то верил в него. Я не ищу одобрения от других, потому что знаю, что мои убеждения изменились, и поэтому я не чувствую необходимости оправдывать свое «искупление», как вы это называете. Я отвечаю перед собой, а не перед мнением окружающих.

— Что вы думаете о своей внезапной славе? Считаете ли вы себя таким же влиятельным человеком, как Гарри Поттер?

Северус подумал, что будет просто чудом, если он пройдет через это, никого не оскорбив. Ему хотелось рассмеяться над вопросом.

— Я нахожу свою известность чрезвычайно неудобной и неприятной. У меня нет ни малейшего желания сравнивать свое влияние, каким бы оно ни было, с чьим-либо другим.

— Как бы вы описали ваши отношения с Поттером? Ходят слухи, что вы ненавидели друг друга во время его учебы в Хогвартсе, — сказала ведьма, и дюжина перьев зашелестела в предвкушении.

— Если хотите получить ответ на этот вопрос, то вам придется спросить Поттера. Я буду отвечать только на вопросы, затрагивающие мой личный опыт, — ответил Северус, нисколько не волнуясь, что репортеры подумают, будто он прячется за отговоркой.

— Вы сейчас состоите в отношениях?

— Не думаю, что это значимый аспект… — Северус тут же пожалел об этом заявлении, так как репортеры зашумели, и полдюжины вопросов смешались в бессвязный шум. — Нет. Ответ — нет. Я не состою в отношениях.

«Охотники за головами», — пробормотал он, когда внезапный переполох утих.

— Каковы планы у вас теперь, когда Сами-Знаете-Кто повержен?

— Я еще не решил. Со временем я что-нибудь придумаю.

— Как вы думаете, простят ли вам ученики вашу роль в режиме Хогвартса, установленном в прошлом году?

— Не знаю. Я хочу только, чтобы они знали, что я защищал их, как мог, и что я глубоко сожалею об их страданиях.

— Каковы ваши мысли по решению глубинных проблем относительно предрассудков на факультете Слизерин?

— У меня их немало, хотя ни одна из них пока не сформирована окончательно. Прежде всего, я хочу привить своему факультету понимание человечности их сверстников, как в волшебном, так и в магловском мире. По моему опыту, предрассудки можно излечить, только сформировав истинное понимание группы людей, на которую они направлены.

К его ужасу, вопросы не прекращались. Он говорил о вещах, которые вызывали у него ужас, о вещах, к которым относился равнодушно, и о вещах, о которых он вообще никогда не задумывался. Иногда он отвечал на одно и то же дважды, лишь слегка изменяя формулировку. Множество вопросов он отклонил по тем или иным причинам, но всегда случался новый подход, новая попытка получить ту же информацию другим способом. Ему приходилось быть осторожным, чтобы не выдать того, чем ему было некомфортно делиться.

— Полагаю, вопросов достаточно. Наше время исчерпано, — наконец вмешалась Минерва, видимо заметив, что его рука начала незаметно сжимать край кресла. — Желаю всем хорошего дня.

Репортеры неохотно потянулись к выходу, но она сопроводила их до двери, пресекая дальнейшие попытки задавать вопросы. Северус был ей очень признателен; он был слишком измучен пульсирующей головной болью, чтобы сохранить терпение для вежливости. Сегодня, подумал он, все пытались довести до точки.

— Ты в порядке? Я понимаю, что многие из этих вопросов были бестактными, — обеспокоенно сказала Минерва, закрывая дверь за последним репортером, и Северус медленно поднял голову, выныривая из завесы волос.

— Если ты не против, я воспользуюсь камином и пойду спать.

— Без ужина? Хочешь, я попрошу эльфов отправить тебе поднос с едой? — спросила директриса, а он встал, выпрямляя спину с заметным усилием.

— Можешь. Но я, возможно, буду уже спать, — ответил зельевар, и его собственный голос показался ему незнакомым.

— Но сейчас только семь.

— И я устал. Хорошего вечера.

Он подошел к зеленому пламени, чувствуя, как эмоциональное истощение тяжелым грузом лежит на его плечах, а Минерва наблюдала за ним с явной обеспокоенностью на лице.

— Ну, если ты уверен. Спокойной ночи.

— Мне бы это не помешало.

Северус пронесся сквозь пламя и действительно рухнул лицом в постель.

---

1) Андромеда Тонкс (урождённая Блэк) — средняя сестра Беллатрисы и Нарциссы. После окончания Хогвартса она вышла замуж за маглорождённого Теда Тонкса, и её семья отреклась от неё.

Вернуться к тексту