После победы: Год первый. Хогвартс (джен)

— Из каких моих слов, из какого моего поступка, вы, Поттер, сделали смелый вывод, что мечтой всей моей жизни было висеть на стене в резной рамке? — цедил Снейп, пока Гарри пытался осторожно прислонить портрет к стоявшей на столе бронзовой статуэтке в виде кошки.

МакГонагалл встала так, что Снейп не мог её видеть, и теперь внимательно следила за Гарри, нервно теребя в руках волшебную палочку. Гарри чувствовал себя донельзя странно. Нет, он не ожидал, что Снейп вдруг воспылает к нему любовью, что ударится в слёзы счастья при виде него, но думал, что ненависть профессора немного поутихнет. Как оказалось, ничуть не бывало. Самой странной в этой ситуации была реакция самого Гарри: он молчал, крепко сжав губы, давая Снейпу выговориться. Он не имел права отвечать ему резкостью на резкость да и, честно говоря, не имел никакого желания. Вся его ненависть к Снейпу испарилась без следа, оставив вместо себя только давящее чувство вины.

— Вы, Поттер, всегда считали себя чертовски проницательным, — продолжал тем временем Снейп, гневно сверкая глазами. — Вы всегда брали на себя слишком многое. Всегда думали, что вам всё позволено.

Гарри молчал, ожидая, когда профессору надоест ругаться. Хотя, даже хорошо, что у него оказалось время, чтобы собраться с мыслями, потому что в данный момент он не мог сформулировать ни одной, даже самой простой фразы. Он совершенно не знал, как вести себя со Снейпом, тем более, что тот ненавидел его с прежней силой.

— Что вы молчите, Поттер? — взбесился, наконец, Снейп. — Язык проглотили? Что-то я не помню, чтобы раньше вам требовалось какое-то поощрение.

Гарри прочистил горло, открыл рот, но слова не шли. Снейп презрительно скривил губы, глядя на его жалкие потуги выдавить из себя хоть какой-нибудь звук.

— Спасибо, — Гарри собирался произнести это громко и совершенно не понимал, почему с его губ срывался только едва слышный шёпот. — Спасибо за всё.

Снейп молчал.

— Я… я… мне очень стыдно за своё поведение в прошлом, — Гарри смотрел в пол, не смея поднять глаза на портрет. Слова давались ему как никогда тяжело, но он знал, что ему необходимо произнести их. Он должен высказаться, а Снейп должен это услышать. — Но я не знал, я никогда не предполагал…

— Замолчите.

Снейп выплюнул это слово с такой ненавистью, что Гарри даже изумлённо поднял голову.

— Ты считаешь, что я хоть на секунду старался ради тебя, глупый мальчишка? — почти прошипел Снейп, сжимая руки в кулаки. — Да мне всегда было плевать, слышишь? Я просто отдавал долг.

— Это не так важно, — упрямо возразил Гарри. — Благодаря вам я всё ещё жив. Важен результат, а не ваша мотивация, профессор.

— Если ты решил, что я отдал тебе свои воспоминания для того, чтобы ты сделал из меня героя, ты ещё глупее, чем я думал, — презрительно проговорил Снейп. — Мне нужно было, чтобы ты мне поверил, это было жизненно необходимо, если ты хотел покончить с Тёмным Лордом. Только поэтому, потому что у меня не было достаточно времени, ты увидел это.

— Северус, чего вы стыдитесь? — тихо спросила профессор МакГонагалл, вставая так, чтобы Снейп мог её видеть.

— Как это понимать, Поттер? — глаза Снейпа расширились от ярости. — Ты рассказал им? Рассказал всем?

Гарри с трудом подавил нелепое, детское желание убежать из кабинета и никогда больше не возвращаться сюда, чтобы не видеть этого взгляда.

— Северус, — МакГонагалл снова заговорила, снимая очки, — я хотела бы извиниться перед вами за всё, что когда-то говорила. Я должна была догадаться, должна была. Я не имела права сомневаться в словах профессора Дамблдора, но ваше поведение говорило о…

— Мне не нужны ваши извинения! — выкрикнул Снейп, почти теряя контроль над собой. — Я не хочу ничего слышать!

МакГонагалл попятилась от портрета, побледнев как полотно. Гарри испуганно сделал шаг по направлению к ней, опасаясь, как бы ей не стало плохо.

— Простите, Минерва, — голос Снейпа чуть смягчился. — Я не должен был повышать на вас голос. Я ни в чём вас не виню. И никогда не винил.

— Северус, — раздался голос Дамблдора, и все, включая Снейпа, вздрогнули, — рад вас видеть!

— Чего не могу сказать о себе, — буркнул Снейп, смахивая с лица чёрные как смоль волосы, которые Гарри в жизни не видел такими чистыми. — Я надеялся, что распрощался с этим миром навсегда.

— Но люди должны знать, — пробормотал Гарри, нерешительно посмотрев на портрет. — Неужели справедливо, если вас будут считать предателем?

— Ты ещё не понял, Поттер? — Снейп снова метнул на него полный ненависти взгляд. — Мне всё равно. Мне плевать.

— А мне нет! — Гарри впервые повысил голос. — Я не хочу, чтобы люди думали, будто я неблагодарный, не хочу, чтобы…

— Вы всегда думаете только о себе, Поттер! — перебил его Снейп, снова переходя на «вы». Это было несправедливо, но Гарри смолчал. — А меня забыли спросить, хочу ли этого я.

— Почему вы хотите, чтобы о вас думали хуже, чем вы есть на самом деле? — Гарри растерянно оглянулся на Дамблдора, но тот пристально смотрел на Снейпа и не обратил на Гарри ни малейшего внимания.

— Потому что… — Снейп заколебался, и Гарри впервые в жизни увидел у него такой потерянный взгляд. — Я не герой, понятно тебе? И никогда им не был. И не хочу им быть. Я не заслуживаю этого.

— Не заслуживаете? — непонимающе переспросил Гарри, чем навлёк на себя новый взрыв раздражения.

— Я виноват в том, что ты остался без родителей! — резко выпалил Снейп — Я рассказал Тёмному Лорду о пророчестве. Я всё равно что своими руками убил их.

— И этого я вам никогда не прощу, — кивнул Гарри, наконец, нащупывая почву под ногами. — Но вы не знали, что он подумает именно про моих родителей, верно?

— Какая разница? — Снейп смотрел на него, как на ненормального. — Он мог выбрать Долгопупсов, и я бы пальцем не шевельнул, чтобы остановить его.

— Я не оправдываю вас, — Гарри покачал головой. — Это было чудовищно. Но ведь вы же… вы раскаялись.

Гарри только сейчас заметил, что МакГонагалл тактично покинула кабинет, и заговорил смелее. Снейп долго молчал, кусая губы. В его взгляде уже не было ослепляющей ненависти, но он по-прежнему был недоволен и не скрывал этого.

— Я проясню этот момент, — Снейп говорил так, будто что-то сильно сжимало ему горло. — Если бы речь шла о ком-то другом, не о… ней, я бы даже не подумал колебаться. Я полностью поддерживал идеи Тёмного Лорда. Я отвернулся от него не из-за его методов, а из личной ненависти. Если бы он не убил её, не убил… Лили… — голос Снейпа ощутимо дрогнул, когда он произнёс имя его матери, и Гарри опустил глаза. — Я не мог простить ему этого…

— Неважно, каким путём вы пришли к раскаянию, Северус, — внушительно произнёс Дамблдор, на лице которого была написана грусть. — Я много раз говорил вам об этом. Только я, пожалуй, могу судить о степени вашего раскаяния, и я могу с уверенностью заявить, что через такую боль нельзя пройти, не потеряв частичку человечности. Вы совершили ужасную ошибку, и это едва не убило вас. Но я считаю, и, думаю, Гарри со мной согласится, могу заявить, что вы сделали всё, что было в ваших силах, чтобы искупить свою вину.

Гарри кивнул, понимая, что ему никогда не удалось бы высказать обуревавших его мыслей словами. Особенно, такими нужными и правильными словами.

— Как вы не можете понять, Альбус? — Снейп говорил очень тихо. — Я никогда и ничем не смог бы исправить того, что сделал.

— Я и не говорю об этом, — Дамблдор пристально смотрел на своего преемника сквозь очки-половинки. — Но раскаяние, настоящее, глубокое, искреннее раскаяние в какой-то мере искупает вину. Это всё, что может сделать человек, однажды совершивший страшную ошибку. Это всё, что может спасти его душу. Это всё, что спасло вашу, когда вы убили меня.

Снейп прикрыл глаза.

— И Гарри совершенно прав, что благодарит вас, — продолжал Дамблдор. — Без вас он бы ни за что не справился.

— Я благодарил вас не только за себя, — вставил молчавший во время этого диалога Гарри. — Я знаю, что вы отправили патронуса к Уизли, предупредили их о том, чтобы Джинни не возвращалась в школу. Вы назначали моим друзьям как можно более мягкие наказания, чтобы они не слишком пострадали. Я ценю это едва ли не больше, чем то, что вы сделали для меня.

— Вы правда так поступали, Северус? — восторженно спросил Дамблдор, и в его глазах мелькнула самая настоящая гордость. — Отрадно слышать!

— Поттер, почему бы вам не придержать свой язык? — рявкнул Снейп. — Кто дал вам право…

— Северус, Северус, — остановил его Дамблдор, — перестаньте! Гарри просто пытается поблагодарить вас.

— Я в этом не нуждаюсь! — отрезал Снейп, отворачиваясь от Гарри, насколько это было возможно в его положении. — Я никогда не хотел его благодарности.

— Гарри, пожалуй, тебе пора на урок, — мягко предложил Дамблдор, и Гарри тут же повернулся к двери, пользуясь представившейся возможностью. У него остался неприятный осадок от разговора со Снейпом. Нет, он и не думал, что это будет легко, он же всё-таки знал Снейпа. Но неужели он совсем не хотел почувствовать себя… нужным, необходимым, почитаемым? Неужели не понимал, что таким своим поведением только подчёркивает собственную бескорыстность, собственный героизм? Даже у Гарри в голове нет-нет да и мелькали мысли о том, что благодаря ему многие люди остались живы, семьи — целы, судьбы — не искалечены.

У Гарри жутко разболелась голова, и он с трудом мог сосредоточиться на занятиях. На переменах однокурсники окружали его плотным кольцом и требовали всё новых и новых подробностей его беседы со Снейпом, но Гарри не мог рассказывать. После того, как он узнал достаточно ясно выраженное мнение самого Снейпа по этому поводу, он не считал себя вправе передавать ребятам его слова. Гарри ограничился общими, ничего не значащими фразами.

Джинни сходила к Сайпресу без него, поэтому Гарри решил поговорить с новым деканом после занятий. Тем более, что Защита от тёмных искусств как раз стояла у гриффиндорцев последней.

— Сегодня я, как и обещал, сам разделю вас на пары, — сказал Сайпрес в самом начале занятия. — Мне нужно, чтобы вы научились посылать заклинания в хорошо знакомого человека. Может быть, даже дорогого для вас.

— У него навязчивая идея что ли? — недовольно прошептал Рон, наклоняясь к Гарри, но Гермиона всё равно услышала и послала ему негодующий взгляд.

— Похоже на то, — так же тихо сказал Гарри.

— В прошлый раз я поставил вас, мистер Поттер, в пару с мистером Долгопупсом, — спокойно продолжал тем временем Сайпрес, и Гарри задался вопросом, уж не услышал ли профессор их с Роном короткую беседу, — и из этого мало что получилось. Сегодня я намерен ещё более усложнить вам задачу: вы сразитесь с мистером Уизли. Под моим руководством, конечно.

Рон вытаращил глаза и повернулся к Гарри с таким видом, будто ему только что предложили поцеловать Арагога. Гарри ответил ему не менее потрясённым взглядом, но послушно встал с места. Рон тоже поднялся, и под тревожным взглядом Гермионы они двинулись каждый в свой конец класса.

— Я хочу, чтобы вы оба сейчас вспомнили такой момент, когда вам хотелось убить друг друга, — всё тем же ничего не выражающим тоном попросил Сайпрес, и Гарри впервые усомнился в психическом здоровье нового профессора. — И не говорите мне, что таких моментов не было. Даже самые лучшие друзья иногда ссорятся.

У Рона покраснели уши, и Гарри с точностью угадал, о чём думает друг: был только один случай за все эти годы, когда Гарри действительно направил на Рона палочку, и оба они сейчас вспоминали его. Хотя, у Рона с его гипертрофированной ревностью таких случаев могло быть и больше.

— Вспомните хорошенько, не торопитесь, — голос Сайпреса звучал вкрадчиво, и Гарри изо всех сил противился ноткам убеждения в его бархатном голосе. Он не хотел вспоминать, не хотел ворошить в душе прошлые обиды. — Вы должны уметь сражаться с кем угодно. Никогда не знаешь, в какой ситуации можешь оказаться. Никому нельзя доверять, ни на кого нельзя рассчитывать. Только в этом случае вы будете в безопасности.

Гарри нерешительно оглянулся на Гермиону. Это же ненормально! Не может нормальный человек так рассуждать.

— Простите, профессор, — Рон смотрел на профессора с вызовом, — но я соглашусь с Гарри: друзьям нужно доверять. Иначе, какой смысл в дружбе?

— Никакого. Дружба — это всего лишь одна из форм побега от одиночества, — холодно ответил Сайпрес, не глядя на Рона. Его лицо застыло и уже никому не показалось бы красивым в это мгновение.

«Что за бред?» — одними губами спросил Рон, пока профессор не смотрел на них, но Гарри только пожал плечами.

— Пора начинать, мы только теряем время на разговоры, — резко сказал Сайпрес, и в его голосе отчётливо послышалась какая-то сильная эмоция. — Мистер Поттер, нападайте!

Гарри поднял палочку и посмотрел в растерянное лицо Рона, приготовившегося защищаться. В другом конце класса Гермиона отвернулась, не в силах смотреть на их дуэль. Гарри изо всех сил пытался заставить себя послать в Рона какое-нибудь более менее безобидное заклятие, от которого тот точно сможет увернуться. Пауза затянулась, и в глазах Сайпреса появилось разочарование.

— Хорошо, — профессор повернулся к Рону. — Тогда вы, мистер Уизли.

Рон сглотнул и направил палочку Гарри в грудь. И снова повисла пауза.

— Представьте, что от этого зависит ваша жизнь, — вдруг приказал Сайпрес. — Или вы нападёте на мистера Поттера, или он убьёт вас.

Гарри вздрогнул. Да что происходит, в самом деле? Неужели профессор не понимает, через что они все прошли? Им нельзя представлять ничего подобного.

— Пусть убьёт! — Рон в ярости отшвырнул свою палочку и, тяжело дыша, уставился на Сайпреса. — Я не смогу поднять палочку на лучшего друга ни при каких обстоятельствах! Я скорее умру!

Гарри отстранённо подумал, что эти слова, такие пафосные, такие непривычные, когда их произносят почти детские губы, в их ситуации кажутся естественными. Вряд ли хотя бы один человек в этом классе усомнился, что Рон готов умереть, лишь бы не причинять вреда Гарри.

— Это очень благородно, — на Сайпреса выходка Рона не произвела никакого впечатления. — Хорошо, мистер Поттер, а если я сформулирую вопрос так: мистер Уизли угрожает убить самого дорогого для вас человека на свете. Вы поднимете на него палочку?

Гарри похолодел. Что говорит этот безумец? Что он такое… Но воображение уже подсовывало ему непрошенную картинку: Рон, не похожий на себя, с красными, безумными глазами, направляет палочку на Джинни, которая со слезами на глазах пытается воззвать к разуму брата. Гарри пришлось схватиться обеими руками за голову, чтобы отогнать страшное видение. Он не может даже подумать об этом. Рон или Джинни… Джинни или Рон… Нет, нет, никогда этого не случится, не стоит даже думать об этом!

— Я немедленно отправляюсь к профессору МакГонагалл! — раскрасневшаяся Гермиона вскочила со своего места. — Вы… вы не должны говорить таких вещей, профессор.

Сайпрес смотрел на неё вежливым, непроницаемым взглядом, и Гарри окончательно убедился, что этот человек не здоров.

— Вы заставляете нас думать о таких вещах… — Гермиона запнулась, не зная каким словом описать эти «вещи». — А мы ведь не так давно сами пережили все ужасы войны. Не могу сказать за всех, но лично я совсем недавно перестала видеть кошмары каждую ночь. И я не хочу, чтобы они вернулись.

— Как вы не понимаете? — профессор Сайпрес резко повернулся к ней, не успев взять себя в руки. — Бывают вещи и похуже! Вы сражались с врагами! С врагами!

У Гарри мурашки побежали по спине. В голосе Сайпреса слышалась неприкрытая боль, с профессора на секунду слетела маска, и под ней Гарри всего лишь на миг увидел глубоко раненого человека.

— Сейчас всё закончилось, но это не значит, что больше вам никогда в жизни не придётся сражаться, — Сайпрес устало опустился на стул, потирая лоб, на котором вдруг обозначились глубокие морщины.

В классе стояла такая тишина, что все вздрогнули, когда с задней парты вдруг раздался негромкий голос Дафны Гринграсс:

— Простите, профессор, можно мы с Драко попробуем?

Сайпрес кивнул с таким отсутствующим выражением лица, что Гарри усомнился, понял ли он вообще вопрос. Малфой был явно не готов упражняться в боевой магии на глазах гриффиндорцев да ещё и против своего единственного друга в этом замке. Но он только решительно сжал палочку в руке и направился в дальний конец класса. Дафна заняла позицию напротив и подняла палочку на уровень груди.

— Начинать? — спросила она, и Сайпрес кивнул.

— Петрификус Тоталус! — выкрикнул Малфой, но Дафна ловко поставила блок.

— Остолбеней! — красный луч пролетел в дюйме от головы Драко, который не успел ничего сделать.

— Левикорпус! — Дафна решительно наступала, и Гарри с изумлением смотрел на неё. А он-то думал, она нормальная!

Малфой отпрыгнул в сторону и завопил, выбрасывая палочку вперёд:

— Экспеллиармус! — палочка Дафны вылетела у неё из рук, и полетела к Малфою, который шарахнулся от неё с таким видом, будто боялся обжечься. Дафна спокойно, будто не они только что посылали друг в друга заклинания, подошла, потрепала Малфоя по плечу, поздравляя его с победой, подняла свою палочку, и оба двинулись к своему месту.

— Это не то, — устало произнёс Сайпрес, поднимаясь со своего места. — Это всё не то. Вы не можете сражаться друг с другом. Враг не станет оглушать вас, он попытается вас убить. Я понял, ничего не выйдет. Можете идти, я подумаю, как мы будем проводить занятия.

Гарри выходил из класса с ощущением, что он чего-то не понимает. Вряд ли МакГонагалл пригласила бы психа на должность преподавателя Защиты от тёмных искусств. Тем более, он француз, наверняка с него был двойной спрос. Хотя, говорит он чисто, почти без акцента.

— Гарри, ты же хотел спросить про отборочные! — вдруг вспомнил Рон, когда они уже дошли до конца коридора, и все заговорили сразу, надеясь, что с такого расстояния их уже не слышно.

— Точно! — Гарри хлопнул себя ладонью по лбу и неохотно повернул назад: ему совсем не хотелось снова встречаться с Сайпресом лицом к лицу. — Идите, не ждите меня.

Друзья помахали ему на прощанье, и Гарри двинулся к кабинету Сайпреса. Дверь была приоткрыта, и он не посчитал нужным стучать, о чём пожалел сразу же, как только зашёл. Профессор Сайпрес сидел, спрятав лицо в ладонях и опершись локтями о стол. Гарри попытался бесшумно выскользнуть обратно в коридор, но случайно наткнулся на предательски заскрипевшую дверь, и Сайпрес поднял голову.

— Вы что-то хотели, мистер Поттер? — ничуть не смутившись, спросил он, делая приглашающий жест рукой. — Проходите.

— Да, я хотел спросить по поводу отборочных испытаний, — промямлил Гарри, которому больше всего хотелось уйти. — Вы не были бы против, ели бы они состоялись, скажем, в эту субботу?

— В эту субботу? — переспросил Сайпрес, усиленно пытаясь сделать вид, что всерьёз обдумывает поставленный вопрос, но Гарри видел, что он всего-навсего пытается собраться с мыслями. — В эту субботу… Думаю, да, то есть, нет, я не был бы против.

У него так странно блестели глаза, что Гарри, наученный горьким опытом, сразу же заподозрил неладное.

— С вами всё в порядке, профессор? — громко спросил он, нащупывая в кармане мантии палочку и надеясь, что его было слышно в коридоре.

— Всё хорошо, спасибо, — как-то машинально отозвался Сайпрес, и Гарри вдруг задумался, сколько же ему лет, так он был похож на растерянного мальчишку. — Я понимаю, вы можете подумать, что я… — он замолчал, подбирая нужное слово.

«Псих», — про себя закончил Гарри.

— И правильно, никому нельзя доверять, нужно постоянно быть на стороже, — пробормотал Сайпрес. — Постоянная бдительность, как говорил один мой хороший знакомый.

Гарри замер. Один его хороший знакомый?

— Вы говорите об Аласторе Грюме? — осторожно спросил он, и взгляд Сайпреса тут же сфокусировался на нём.

— Простите, — голос профессора тут же приобрёл былую силу, — я забыл, с кем говорю. Значит, назначим отборочные испытания на субботу, так? В одиннадцать утра вас устроит? Я тогда сегодня забронирую поле.

Но Гарри уже и думать забыл о квиддиче.

— Откуда вы знали Грюма? — требовательно спросил он, в свою очередь, забывая, что говорит с преподавателем, являющимся по совместительству деканом его факультета.

— Мы встречались, — коротко ответил насторожившийся Сайпрес. — Мистер Поттер, я сказал лишнее. Прошу вас забыть об этой моей оплошности.

— Забыть? — Гарри только головой покачал. — Ну уж нет! Нам не очень-то везло на преподавателей Защиты от тёмных искусств, поэтому я не могу просто забыть. Вдруг вы не тот, за кого себя выдаёте?

Сайпрес чуть улыбнулся.

— Похвальная подозрительность, — одобрительно сказал он. — Но в данном случае излишняя.

— Где вы встречались с Грюмом? — Гарри чувствовал необходимость выяснить это. Слишком уж много знал этот французский профессор. Не только про студентов, но и про Сириуса, например. Кстати, о Сириусе…

— А моего крёстного, Сириуса Блэка, вы тоже знали? — Гарри чувствовал, что это уже допрос, но не мог остановиться. Хватит с него тайн. — Вы говорили о нём как о хорошем знакомом.

— Мы встречались, — снова сказал Сайпрес, поднимаясь из-за стола. — Мистер Поттер, я должен уже давно снять с Гриффиндора десять очков за непозволительную наглость, но не буду этого делать. Попрошу вас покинуть мой кабинет.

Гарри скрестил руки на груди.

— Я никуда не пойду, если только прямиком к профессору МакГонагалл, — заявил он, ничуть не устрашённый угрозой профессора снять очки с факультета. — Она непременно заинтересуется некоторыми подробностями вашей биографии.

— Профессор МакГонагалл знает обо мне всё, — Сайпрес говорил спокойно, но в его голосе зазвучал металл. — Она знает меня не первый год, она знала моих… И если вы, мистер Поттер, ещё хоть раз посмеете разговаривать со мной в подобном тоне, это будет иметь для вас весьма неприятные последствия.

На удивление, на Гарри произвела хорошее впечатление эта тирада. Он и правда перегнул палку со своими вопросами, да ещё и тон был выбран явно неверно.

— Простите, профессор, — Гарри старался, чтобы его голос звучал примиряюще. — Я не должен был говорить с вами в таком тоне.

— Всё в порядке, — Сайпрес смотрел устало. — Я делаю скидку на то, что утром вы пообщались с Северусом Снейпом.

— Только не говорите, что вы знали и Снейпа? — Гарри сказал это в шутку, не рассчитывая на ответ.

— Мы встречались, — в третий раз за сегодняшний день произнёс Сайпрес, и Гарри едва не взвыл от любопытства. Он с трудом сумел взять себя в руки и уже прикрывал за собой дверь, когда его догнал голос Сайпреса:

— Более того, мы с вами тоже уже встречались, мистер Поттер.

Гарри обернулся. Впервые на лице профессора мелькнула лёгкая тень улыбки, делавшей его ещё моложе.