Между небом и землей (гет)

Блики на стекле, неровные зимние узоры коверкали изображение своей неестественной угловатостью, остротой. Казалось, что это мертвый холодный лес, замерзший в одно мгновение по причине неизвестного темного волшебства.

Злость... Он был так зол, что хотел разбить окно при помощи простейшего заклинания...

Нет, этот мир...

Он ступил на него для мучений, страданий. С самого начала жизнь не задалась, постоянные ссоры родителей в доме, где он вырос. Алкоголь... Отец всё еще не мог принять того, что его жена ведьма, и сыну по крови передалась магия. Лучше бы Северус никогда не знал о том, что существует этот мир — мир волшебников, в котором его место — боль. Быть магглом так просто, — всегда думал Северус, почему он не родился сквибом? И та единственная, что выручала его из дебрей тоски и вечно стоявшего на ушах дома: от криков матери .и пьяных возгласов отца... она умерла, умерла потому, что он выбрал не ту сторону, погибла из-за него... Лили...

«Я убил тебя...» — вот уже семнадцатый год, как каждый день он просыпался, засыпал и жил с этой болью. Жалкое существование в плену темной и светлой стороны... он ненавидел себя еще больше за то, что позволил собой манипулировать своей любовью в играх Волдеморта и Дамблдора. И даже после смерти Альбуса Северус всё равно остается его марионеткой. Старик всё грамотно спланировал, да и Волдеморт тоже, а его бросают под проклятия, словно пушечное мясо...

Он сидел в темноте, керосиновая лампа стояла на столе без признаков жизни. Лишь слабый огонек угасающего камина освещал бледного мужчину c черными как смоль волосами, сидящего в кресле со стаканом виски, без которого он не мог уснуть. В последние месяцы доза увеличилась, слишком много всего случилось, он не мог себе простить смерть теперь уже двух человек. Альбус Дамблдор умер от его палочки, и хотя эта смерть была спланирована самим Дамблдором, черная зияющая дыра в душе Северуса увеличилась. Ещё эти тугодумы Кэрроу никак не могут избавится от привычки мучить студентов, они всё же в школе, а не в камере пыток, но еще больше давит всеобщая ненависть к своей персоне. Где бы Северус не находился, ото всюду были слышны мысли о его предательстве. Все профессора молчат, потому что никто не хочет закончить жизнь в Азкабане. Минерва испепеляет его взглядами, а как мельтешит Флитвик и старается не попадаться на глаза Стебль, а о Треллони вообще давно не было слышно.

Он хлебнул еще виски. Когда придет тот последний час? Желание умереть и бросить всё преследовало, душило, в голове постоянно крутились мысли о самоубийстве. Инфернал... Бесчувственная кукла — вот кто он. Свет? Он может быть лишь в конце туннеля. Северус ухмыльнулся в полутьме. Какой свет? Ему дорога в преисподнюю за всё, что он совершил, за самый главный грех своей жизни он будет расплачиваться и после смерти, гореть в аду целую вечность, тогда, возможно, он почувствует облегчение. Лишь настоящая пытка, возможно, сможет успокоить его черную душу, нечеловеческая боль и страдания станут бальзамом для его ран. Кто написал его судьбу? Если бы тот ад, в котором он жил, был книгой, он непременно бы нашел способ уничтожить автора. Его персонаж — самый бесполезный, никчемный, страдающий на фоне всеобщего пейзажа, создан просто так, чтобы зарисовать пятно на мольберте повести. Что бы сказала Лили, увидев во что он превратился?

Мысли бесшумно теснились в его голове, вызывая новые приступы боли, от которой он едва не терял рассудок. Нет, он верил, что в его душе есть еще что-то светлое, но эта крупица едва ощутимая и замызгана грязью совершенных грехов. Да, он называл это грехами, ведь с детства он привык слушать странные речи отца о вере в маггловского Бога и, наверное, впитал их и пронес сквозь года.

Северус сидел в кресле и думал, что он живет только для одной цели — спасти мир от Волдеморта, руками которого он убил Лили. Нет, он не пытался откупиться от грехов. Не было в этой истории героизма, он просто хотел отомстить, отомстить себе...

«Почему она не дала мне умереть?» — новая череда душевных терзаний добавилась не столь давно в его и без того болезненное существование. «Ох уж эта девчонка, вечно создающая проблемы, — думал Снейп, — не способная справиться со своими эмоциями и чрезмерной импульсивностью! Такая вредная и заносчивая...»

Именно такая, какой была Лили... «Ненавижу, черт тебя дери! Как же я тебя ненавижу!» — кричал спятивший рассудок, ведь даже ужимки Анны, манера речи, всё было как у неё, а голос... «И теперь я точно так же в ответе за твою жизнь...!» — бесновался разум.

Весь месяц, что она прожила в доме его родителей, все это время было хоть какой-то отрадой для озлобленной, потерянной души Северуса, он не мог показать своей нездоровой заинтересованности. Она спасла ему жизнь, за которую не было смысла хвататься. Она поверила в его светлую сторону и притом слишком быстро, несмотря на то, что он натворил в прошлом году... несмотря на эту еще одну ужасную ошибку...

Девушка ни в чем не виновата... «Мерлин! Я знал, что это не ее эмоции тогда, а мои, случайно вырвавшиеся наружу... Она подумала, что я влюбился...». Ее ненависть обжигала его всё это время, нет, он не был эмпатом, он видел это в глазах, полных злобы и агрессии. Пускай они были совершенно другими, хотя тоже зелеными, но порой излучали те же самые эмоции, что и в ту ночь, когда Лили узнала о его принадлежности к Темной стороне...

Еще один глоток виски не помог утолить головную боль, и Северус налил из графина еще. Что убивало его еще больше? Анна выбрала не его, как когда-то Лили... Джеймс Поттер и Сириус Блэк забрали у него всё...

И пусть он не любил ее, но это ужасное, никому кроме него незаметное сходство с Лили заставляло его становиться мазохистом, он получал удовлетворение от её присутствия. Тёмный Лорд не посвящал его больше в планы на Анну, слишком много для одного слуги, Волдеморт четко распределял информацию, деля ее между подопечными.

«Почему я не поверил в ее доводы относительно Бузинной палочки? Идиот...»

Стакан с силой звякнул об стол, расплекав виски на столе. С неистовой злобой Северус протер лужицу стекавшую на пол рукавом и схватился за пылающую болью голову.

«Слишком много ошибок, если бы я послушал Анну тогда... Если бы я послушал Лили, когда начинал общение со сворой студентов, готовящихся принять Метку. Если бы маховик времени мог вернуть меня так далеко в прошлое...»

Изменить судьбу, увы, не дано никому, тем более его — сложную, полную мучений...

«Сколько еще ошибок я должен совершить, чтобы, наконец, умереть?».

Теперь у Лорда Старшая палочка и все козыри по уничтожению Гарри Поттера, и если палочка подействует на Анну, всему придет конец... «Если верить ее суждениям, настоящим хозяином Бузинной палочки являюсь я», — размышлял Снейп в захмелевшем помутнении, — «а значит, мой конец близок, но пока Тёмный Лорд не догадывается об этом».

Глаза уже слипались, близок был недолгий сон смятения, ведущий в следующий полный забвения, беспроглядной ненависти, бессмысленного служения Лорду день.

Было одно просветление, что-то непонятное, что-то, что заставило его вернуться, когда он был на краю пропасти. Нет, он не помнил ничего из того бессознательного состояния, когда он едва не погиб на руках Анны... Ангел? Ангел говорил голосом Лили... Не может быть...

«Ты нужен мне, Северус...» — эти слова застряли у него в голове, неужели там, за чертой гибели была она, единственная и она ждала его. — «Почему я остался? Остался, чтобы защитить ее сына...».

Это был единственный возможный вариант. А быть может, ему всё это приснилось? Страшный прекрасный сон, в котором была Лили...

Северус встал со стула и плеснул остатки виски в огонь, который мгновенно загорелся с новой силой. Он мог бы использовать палочку, чтобы разжечь пламя, но очередной порыв ярости выбрал иное решение, да и виски был бесполезен сегодня. Голова всё еще болела. Быть может, то была реакция на неестественно холодную ночь? Осадки по всей стране. Огромное грузное облако затянуло Британию в положении войны. Природа чувствует, что грядет что-то страшное, и готовит мягкий пушистый белый настил, чтобы запятнать его немереным количеством крови волшебников и магглов.

Спать. Он не высыпается уже многие годы; сон — лишь способ поддержания сил, которых в нем уже не осталось. Идя к прилегающей комнате, в которой находилась спальня, он надеялся, что уже никогда не проснется — лишь подобные мысли давали возможность засыпать. Он уже поворачивал ручку двери, когда по ней пробежал яркий серебристый свет. Резко обернувшись, Северус увидел нечто, вогнавшее его в шок. По спине пробежала дрожь, усиливаясь, она превращалась в неистовые судороги, к горлу подступал ком. Мираж? Быть может, он слишком много выпил? Северус не верил своим глазам, посреди комнаты стояла серебристая лань. Свет патронуса бликовал, отражаясь в его черных глазах. Северус нащупал в кармане волшебную палочку и, не отрывая взгляда от существа, достал ее. Нет, определенно, это не его волшебство.

— Северный Йоркшир, Бемптон, церковь Святого Михаила, сейчас, — произнесла Лань знакомым голосом, отозвавшимся острой болью в груди.

— Стой... — Северус в неверии протянул руку к бесплотному магическому духу. — Не уходи...

Но лань исчезла, не оставив и сизой дымки после себя. Он упал на колени и с протянутой рукой смотрел на то место, где пропал патронус.

— Лили...

Ладонь, тянущаяся уже к пустому пространству, оказалась на его лице. Он сидел на полу, укрывая глаза руками в неверии увиденного. Шок не отпускал, но сквозь него проступили слезы. Как давно Северус не плакал?.. Он знал только двух людей с такими Патронусами, лань была у него самого и у нее... Но как такое возможно? Голос, это был ее голос... Кто сыграл с ним эту злую шутку? Сердце пронзила сотня маленьких иголок, а горло словно облили жгучим ядом, не давая возможности дышать.

— Лили... — еще раз произнес он, зная, что находится в полном одиночестве.

Из груди Северуса вырвался хрипловатый всхлип, и он упал на холодный каменный пол своего кабинета не в силах сдержать эмоции...

«Это не может быть правдой!» — тянул за нити больной души голос здравого смысла.

Он всё ещё лежал на полу, глядя на стоявшие неподалеку ножки книжного шкафа. На его лице уже не было эмоций, а в душе лишь звенящая пустота, гулко отдававшаяся в комнате. «Я не могу пойти" — шептал всё тот же отрезвляющий голос. Еще долгое время Северус провел на неровном полу, изучая темноту и едва различимые блики снова погасшего камина, отражающиеся от стекол сосудов и банок с ингредиентами для зелий. Постепенно сломанный рассудок начал приходить в себя, но дрожь не отступала. До него начал доходить смысл произошедшего — это был не её голос. Он так горько обманулся.

«Ненавижу тебя... — кричал разум. — «Ненавижу всем сердцем...»

Осознание того, что это был голос Анны, душило его, желание убить её зарождалось, очерняя и без того озлобленную разбитую душу. Кое-как справившись с моральной агонией, он встал с пола и пошел обратно к столу. С силой откупорив пробку графина, Северус выпил оставшийся виски залпом, прямо из горла.

Очередной порыв гнева вырвался наружу, и он бросил стеклянный графин в стену, тот разбился о раму портрета Армандо Диппета, который мгновенно проснулся, как и остальные бывшие директора Хогвартса. Они сразу же забрюзжали в сторону столь неоднозначного поступка со стороны нового главы Хогвартса.

— Что вы себе позволяете, Снейп! — вскрикнул Армандо.

Снейп кинул на него полный отвращения и злобы взгляд.

— Как вы себя ведете! — вторил соседу Декстер Фортескью.

— Заткнитесь, вашу мать! — не выдержал Северус и с силой смахнул со стола все записи, а вслед за ними полетела и керосиновая лампа, разбившаяся в дребезги, как и предшествующий ей графин из-под виски.

— Проявляйте уважение к старшим, — не унимался Диппет. — Здесь вам не дешевый паб.

Снова Снейп одарил портреты уничтожающим взглядом, и директора стихли, опасаясь за свою сохранность.

— Северус, мальчик мой, — донесся приторный голос с самой большой картины, висевшей чуть правее. — Она ждет тебя, — зачем-то напомнил Дамблдор.

— Альбус, я не могу, — неровным голосом ответил тот.

— Ты нужен ей даже больше, чем думаешь, — загадочно произнес портрет.

Северус пропустил эти слова в очередном приступе головной боли.

«Что этой несносной девчонке нужно от меня?».

Анна сильно рискует, присылая Патронуса, его могли перехватить. Нельзя делать таких необдуманных поступков. Рассудок постепенно освобождался от ярости и ненависти. Северус поглядел за окно на сумасшедшую метель.

— Очень вовремя, — шепотом произнес он.

— Я думаю, она ждет уже достаточно, — снова поторапливал его Дамблдор.

Патронус исчез уже довольно давно, ведь Снейп пролежал на полу около двадцати минут, стараясь осознать этот самообман, в котором он обвинил ни в чем неповинную Анну. Разум не мог позволить обвинять девушку в мимолетном сходстве с несбывшейся любовью, но сердце и не пыталось справиться с бесконтрольной, неподвластной ему ненавистью.

Северус пересилил себя, взял теплую мантию из платяного шкафа и пошел к двери. Коридоры Хогвартса были пустынны в столь поздний час.

«Главное не нарваться сейчас на Алекто или Амикуса» — немного подрагивало подсознание.

Лицо горело, наверное, с виски он всё же переборщил. Без приключений добраться до нижнего этажа к главному входу всё же удалось. Северус поглубже укутался в зимнюю мантию и вышел на улицу. Как тут его едва не снес порывистый ветер; снег летел в глаза. Что за мерзкую погоду выбрала она для встречи? Сугробы намело по колено, раскидывая снег волшебной палочкой впереди себя, он шел в направлении ворот с территории Хогвартса.

«Чертовы запечатанные потайные ходы школы, я бы уже давно аппарировал отсюда без страха замерзнуть насмерть»

Злоба дрожью проходила по его телу, а быть может, он просто чувствовал неестественный холод зимы, покрывающей Британию огромными сугробами? Шагнув за ворота, он сразу же перенесся в Бемптон к церкви Святого Михаила.

* * *

Холодный ветер спутывал волосы, в которых было уже чересчур много снега. Я встала и отряхнулась — я едва не превратилась в сугроб за эти полчаса. Неужели Патронус не доставил сообщение? Или его перехватили? Нет, исключено, здесь бы было уже полно Пожирателей Смерти, а вероятно, и сам Волдеморт в обнимку с Бузинной палочкой. И тут меня осенило... А что, если палочка на меня подействует? Почему я раньше об этом не подумала!

Неоправданный риск! Ведь Снейп уже должен быть здесь... Тогда я в серьёзной опасности. Мысль что он не проигнорировал моё послание, а просто не получил его, зарождалась в сознании, отправляя надежду на встречу в сумрак. До ухода Билла на работу около трех часов, я могу прождать еще долгое время бессмысленно, и меня совсем заметет этим чертовым снегом. Решено, подожду еще двадцать минут и отправлюсь на поиски обратного такси, уж лучше переждать ночь у коттеджа Билла и Флер, чем сидеть здесь среди могил, ожидая неизвестно кого: друга или врага. Нет, я, кажется, приказала себе выбросить подобные мысли из головы. Желание услышать о том, что он всё же не предатель из уст самого Снейпа, заставляло меня быть здесь, ждать, надеяться.

* * *

Он стоял перед главным входом в готическую церковь, потрепанную временем, служившую не больше, чем кусочком маггловской истории.

Северус подергал ручку двери. Заперто, нет, вряд ли она пошла внутрь, там могут быть люди. Он пошел в обход мимо старых занесенных снегом могил, чьи надгробные камни едва проглядывали сквозь толщу сугробов. Ноги промокли еще по дороге из Хогвартса, а сейчас и вовсе превратились в ледышки. Передвигаясь по рыхлому снегу, Северус думал о том, что это место могло кишеть призраками. Древнее кладбище — почему Анна выбрала именно его? Проходя под деревом с густой кроной, он заметил у самого подножия едва различимые следы — она проходила здесь. Он двинулся дальше между крестами и надгробиями. Невдалеке, сквозь застилающую глаза метель, Северус увидел серебристый свет у каменных глыб, похожих на руины — наверное, полуразрушенный склеп. Подойдя поближе, Северус опознал источник света — это был патронус, по сердцу снова прошлись колики. Лань ходила рядом с фигурой девушки, словно бы паслась на белом ковре из снега. Очертания черной мантии, а выше ворота — ничего, словно безголовый человек стоял там. Еще через несколько шагов он понял, что волосы Анны сливались с окружающей белой стихией. Она стояла спиной к нему, ее одежда была вся в снегу, сколько прождала девушка на собачьем холоде? Но тут он вспомнил, что она не ощущает промозглого холода, который сейчас забирается под его мантию, одолевая каждый не слишком защищенный участок кожи; рук он уже не чувствовал.

О чем она сейчас думает? О чем хочет поговорить с ним? Северус не хотел агрессии, и боялся услышать голос, так напоминающий Лили, голос, так легко выводящий его из натренированного годами равновесия. Снег под ногами хрустел. Еще шаг, и она услышит его.

* * *

Наблюдая за кружащими хлопьями снега, разлетающимися в разные стороны, меняющими направление с каждым новым потоком ветра, я считала каждую секунду неоправданного ожидания на этом кладбище. Еще одну минуту, и я уйду, но по прошествии тянущихся шестидесяти секунд, начинала новый отсчет, ища оправдания своим действиям, побегу из коттеджа ракушки и тому, что оставила Сириуса в одиночестве. Зачем-то наколдовав патронуса, я заставила его ходить вокруг меня, освещая снег на расстоянии около пары футов вокруг. Я глядела вдаль на несметное количество могил, искала причину, чтобы уйти... Внезапно из-за спины послышался хруст снега, шаги приближались.

Я могла бы резко обернуться, но что-то мешало, его лицо и взгляд снова прожгут в сердце дыру и выкинут Сириуса прочь, как будто его и не было никогда. Собрав волю в кулак, я нашла в себе силы обернуться; человек в темной мантии шел на меня, обдуваемый всеми ветрами беснующейся стихии.

«Наверняка ему очень холодно», — подумала я, собирая внутри сгусток энергии воды, перемешивая ее с огнем.

Вокруг меня начала появляться невидимая стена, не позволяющая ветру и снегу попадать внутрь; расширяясь, она предстала в виде купола, защищающего меня от непогоды. Северус вступил в нагреваемый моими чарами щит, и его мантия перестала развеваться, предавшись полному штилю. Свет лани позволил разглядеть человека, которого я так сильно хотела видеть. Снейп ничего не говорил, он тоже молчаливо смотрел на меня, затем кинул недолгий взгляд на Патронуса и что-то в его глазах изменилось, грань эмоций, так редко проступающая в этом таинственном человеке, сейчас была видна как никогда. От него веяло чем-то тоскливым, а быть может, это был гнев за то, что я вызвала его так поздно и так неаккуратно. Он снова перевел взгляд на меня, ожидая, что я всё же начну, но я никак не решалась говорить, да и с чего начать? Все мысли пропали из головы, как только появился Северус. Словно меня огрели пыльным мешком по голове.

— Ну, мисс Рахманинова, может, все же скажете, зачем вы вызвали меня в столь поздний час, да еще и в столь отвратительную погоду? — произнес он привычным холодным тоном, не выдержав паузы.

Голос... от него стынет кровь в жилах, так хотелось его услышать, и вот у меня в сердце образуется что-то огромное, нерушимое. Холод... я чувствовала сгустки холода, дрожью отдающиеся по всему телу. Нельзя выпускать их наружу... Нельзя показывать ему свои чувства...

— Почему вы позволили ему завладеть палочкой? — перешла к делу я, попутно унимая беснующуюся стихию внутри себя, готовящуюся вырваться и в без того замороженный мир.

Снейп открыл было рот, но ничего не произнес, оставляя лишь молчаливую паузу, в которой повис мой вопрос. В душу начали прокрадываться неминуемые сомнения.

— Почему вы молчите? Вам нечего сказать? Предательство или очередная ошибка? Следствие неверия мне привело к этому? Отвечайте, Снейп! — я сжала кулаки, чтобы хоть как-то унять дрожь, охватившую тело; переживания разлились душевной болью по ослабленному его присутствием телу.

— Мисс Рахманинова...

— Анна! — не выдержала я, мало того меня дико раздражал звук моей фамилии. — Оставьте этот официальный тон, мы с вами не в школе!

— Анна, здесь не самое лучшее место для беседы, — Снейп изменил тон на более приветливый, если к нему вообще можно отнести слово: «приветливый».

— Нет... — голос сорвался, и я осеклась, пытаясь унять волнение.

Я чувствовала, как к горлу подкатывает ком — отвратительное ощущение, сдавливающее грудь, уничтожающее и без того хрупкое сознание. Что он натворил? Неужели он на Тёмной стороне?.. Тогда я влипла.

— Где они? — озираясь по сторонам темного кладбища, запорошенного снегом, спросила я.

Снейп посмотрела на меня круглыми глазами. В моей руке образовался сгусток пламенной энергии.

— Я спрашиваю, где они? — мои глаза обшаривали каждый дюйм прилегающей территории.

Патронус бегал кругами, увеличивая радиус обзора, но фигур в капюшонах видно не было. Огонь кое-как заглушал страшный холод, энергию, которой становилось больше в моей груди. Отчаяние настигло меня слезой на щеке, которая тут же превратилась в осколок льда.

— Где твои чертовы дружки?! — произнесла я срывающимся голосом, отправляя огненный шар плыть по ледяному воздуху в сторону Снейпа.

— Ты с ума сошла?

Слёзы хлынули из глаз, на пути превращаясь в куски льда...

* * *

— Где твои чертовы дружки? — произнесла девушка, дрожа и срываясь на крик, из её глаз брызнули слезы.

Нет, это не была агрессия, Северус пытался понять эти эмоции, страх? Скорее, отчаяние... Почему она в таком состоянии? Огненный шар медленно поплыл в сторону него. Признаться ей в том, что он просто не поверил её предположениям и позволил Лорду завладеть палочкой?

— Отвечай! — крикнула она, пытаясь скрыть этим свое внутреннее расстройство; шар достиг головы Северуса и остановился, угрожающе покачиваясь в воздухе.

Он достал палочку, под непонимающий взгляд плачущей Анны.

— Муффлиато!

Она не ожидала этого заклинания, думала о том, что он, скорее всего, заставит ее замолчать, но он лишь закрыл этот разговор от возможных посторонних, её крики были слишком громкими. Глаза девушки блестели от слез, стекающих и превращающихся в маленькие льдинки на щеках.

В таком состоянии сложно контролировать силу. Он сделал один шаг навстречу, но огонь преградил ему путь.

«Как понять от чего сейчас она испытывает всю эту мучительную боль? Анна ненавидит меня всей душой, но обязана хранить мою тайну, она всего лишь хочет верить мне» — внутренний голос бесновался в голове.

— Я не предавал тебя, — сказал он тихо.

Лицо девушки изменилось, она смотрела на него непонимающе, а огненный шар растворился в воздухе, так и не достигнув цели. Патронус, медленно нарезающий круги вокруг них, замерцал в неуверенном свете. Почему Северус использовал эту форму оправданий? Почему он отнес фразу к ней, а не ко всем? Это просто вырвалось из его ослабленного сознания.

«Да что с тобой, Анна! Никогда еще я не видел тебя такой, неужели что-то произошло?».

Северус сделал еще пару шагов к ней.

— Не подходи, — тихо произнесла она.

С каких пор они перешли на ты? Еще мгновение и Северусу захотелось раскаяться перед Анной, словно от нее зависело его попадание в ад или рай. Сейчас их разделяло не больше пары футов, в её глазах отражались все его грехи, все отвратительные ошибки и теперь еще одна... Он просто не смел ненавидеть ее сейчас — хрупкую беззащитную, потерянную. Что могло так сильно подорвать её психику? Слова слетели с его губ в неуверенном тоне:

— Я не поверил твоим догадкам, Анна, прости...

Она просто смотрела на него, стараясь сдерживать новые слёзы. Отражение отчаяния, страха. И тут он вспомнил, что был всё-таки один момент в школе, когда он занимался с ней осваиванием четырех стихий: она ворвалась в его кабинет со слезами на глазах, тогда она плакала из-за этого идиота Сириуса, который все-таки помог проявить силу воды — хоть какая-то польза от этого бесполезного человека...

* * *

Почему он так близко? Он не дает мне возможности дышать...

«Ты не поверил моим догадкам, Северус».

Но мне отчаянно не хотелось думать о делах насущных, вся моя сущность боролась с мыслями о Лили, я знаю, что мне никогда не сравниться с ней, никогда не растопить сердце холодного человека. Отчаяние, оно овладело мной уже давно. Я не могу без тебя, Северус, почему мне так отчаянно нужно твое присутствие? Как можно любить такого, как ты...

— Ты делаешь слишком много ошибок, — я постаралась сделать тон грубее, но голос был мне неподвластен, и я лишь снова сорвалась на всхлип.

Я прекрасно знала, что это был удар по самому больному месту, по воспоминаниям о самой жестокой ошибке в его жизни, дне, когда он передал часть Пророчества Волдеморту. Нужно было взять себя в руки, пока Северус приходил в себя после моей фразы, нацеленной на его душевные раны. Что двигало мной? Обида на весь мир... Глупое оправдание, но это была любовь: безответная, нездоровая, разжигающая внутри нечеловеческий холод.

— Что случилось? — повторил он, игнорируя моё высказывание.

* * *

«Да что со мной? Я не хочу успокаивать её, это не мой удел, а Блэка, почему с ней так сложно?».

Точно так же когда-то плакала Лили, и Северус не всегда знал причину ее грусти, просто был для нее жилеткой. Как сильно его ненавидела Анна? Как долго она носила в себе эту ненависть? Он тот, кому она вынужденно доверяет. Северус понял, наконец, что для нее, возможно, легче было бы считать его предателем, и именно за этим ответом она пришла сюда, сбежав от своих друзей, сбежав от Блэка, снова печально осознав, что Северус на Светлой стороне. В голове снова пронеслись картинки того вечера, той ошибки совершенной в подземелье...

Сколько мук она испытала, изменив своей истинной любви? До сих пор Анна расплачивается за то безрассудство. Он принес ей горе, от которого она так и не смогла оправиться. Неверная — это клеймо она пришила себе сама. Бедная юная Анна, на её век выпало слишком много испытаний.

Щит, защищающий этих двоих от ветра и метели начал трещать по швам и вскоре совсем сошел на нет. Волосы Анны развевались на ветру, спутывались, а из её глаз текли слезы, превращаясь в кусочки льда. Северус молча стоял рядом с печальной фигурой юной девушки. Мысли о Лили покинули его голову, почему? Он грустил об Анне, о том, что она не принадлежала ему, была отдана другому мужчине. Ему вдруг нестерпимо захотелось обнять ее, пригреть, не потому что она была похожа на Лили, нет — потому что это была Анна, девушка с глубокими зелеными глазами, похожими на свежую весеннюю зелень, ребенок, чья жизнь была адом, человек, живший в предательстве родителей и друзей, под гнетом уготованной ей Волдемортом судьбы. Быть может, Анне, так же как и Северусу, не хотелось жить? Что-то теплое зарождалось в его душе, что-то, погребенное под толщей лет, не напоминающее о себе эти долгие годы, что-то, что согревало сердце и калечило светлую память Лили и почти разбивало ее на миллиарды осколков. Он чувствовал тепло на душе от присутствия Анны. Та, кого он так ненавидел, стала бальзамом для его души. Прочь... Он старался прогнать от себя это нелепое наваждение, сковавшее его грудь ноющей болью, тоскливой, печальной, но такой согревающей. Пускай Анна принадлежала другому и ненавидела его, но она была здесь, жива и пока невредима. В этот момент он поклялся, что во что бы то не стало не позволит Волдеморту завладеть ей, не повесит на себя еще один крест за еще одну жизнь.

Её лицо: сколько боли на нем было отражено, что творилось внутри этой подорванной им душе? Она опустила взгляд к земле, еще мгновение — сделала шаг навстречу и склонила голову на грудь Северуса.

* * *

Что это было? Тело просто не слушалось меня в порыве уставшей от переживаний души, я склонила голову на его грудь. Очередная ошибка повергла меня саму в шок. Северус стоял молча, он не понял этого жеста, наверняка в его голове созревает протест, но пока он его не озвучивает. То, что случилось дальше, повергло меня в еще большее оцепенение: он просто сомкнул руки на моей спине. Снейп обнимал меня— этот холодный человек прижал меня еще сильнее, и тут на меня накатил животный ужас, я заставляю его делать то, что противоречит его сознанию. Еще одна роковая ошибка для нас обоих. Он не знает, как сильно я люблю его, но мои ледяные слезы, возможно, могут подсказать. Нет, это нужно прекращать, но моя душа так сильно тянулась к нему, обременяя ненужными чувствами. Он сжал меня в объятиях еще крепче, почему? Вина из-за очередной ошибки, совершенной им?

— Прости... — одновременно вырвалось из наших уст.

По спине пробежала дрожь, я чувствовала как он тоже вздрогнул. Что происходит? Почему мы стоим на этом кладбище в объятиях друг друга? Как мы могли допустить такое? Мы оба предаем свою любовь...

* * *

Оцепенение — всё, что чувствовал Северус, он понял, что эти холодные слезы посвящены ему... И не верил в то, что Анна его любит, но вместо того, чтобы оттолкнуть ее, просто сжал еще крепче.

— Прости... — сказали они вместе.

Эти слова не подарили боли и новой волны отчаяния, почему-то они принесли облегчение. Впервые за долгое время Северус чувствовал внутри себя какой-то уже угасший огонек тепла... Почему? Анна завладела им, как когда-то он склонил ее к неправильным действиям, но сейчас это было иначе, он ощущал в своих руках вовсе не Лили...

Боль отступила, но обещала вернуться в новых раскаяниях совести. Он чувствовал, как закипает кровь, он ощущал любовь, направленную к этой юной девушке, что вытесняла из его сознания муки, лишала его стенаний. Она любит его... Осознание этого испепеляло, но не уничтожало, она любит его — Северуса — не Сириуса... именно его. Как это могло произойти? Что поменялось в ее сознании? И как долго Анна скрывала это за ненавистью и вспышками агрессии?

* * *

— Браво... — послышался неприятный высокий голос, сопровождаемый аплодисментами.

Я резко отскочила от Снейпа и повернула голову в ту сторону, откуда он исходил. Волдеморт в сопровождении фигур в капюшонах стоял в нескольких метрах от нас.

— Северус, браво, ты не учишься на своих ошибках, — с кривым смехом продолжил он.

Пожиратели окружали нас со всех сторон, откуда они взялись? Снейп не доставал палочку, это было без надобности, слишком много было противников.

— Я ожидал увидеть предательство, а передо мной предстала целая драма. Круцио! — крикнул Волдеморт направляя палочку в сторону Снейпа.

Северус упал на землю, и его скрутила агония боли. Я никак не могла оправиться от шока, но во мне уже собиралась энергия огня и воздуха. Шар материализовался мгновенно и полетел в Волдеморта.

— Протего! — крикнул он, и шар просто растворился в воздухе, не долетев пары метров до цели. Бузинная палочка была сильнее меня, как и ожидалось.

В момент заклятия Северус перестал дергаться на земле.

— Глациус! — крикнул Волдеморт.

Заклятие ударило мне в грудь, и я замерла, покрываясь тонкой коркой льда, не в силах сопротивляться, затем плашмя упала на снег.

Я видела, как надо мной и Северусом склоняются фигуры в темных мантиях, и чей-то истерический хохот сопровождал это действо. Беллатрисса... она схватила Северуса, а кто-то из Пожирателей прикоснулся ко мне, и знакомое ощущение рывка в области пупка унесло меня в неизвестность — к неминуемой гибели...