После победы: Год первый. Хогвартс (джен)

Жизнь текла своим чередом. Гарри ходил на занятия, делал домашние задания и проводил каждую свободную минутку с Джинни. Наконец-то начались тренировки, которые Гарри проводил трижды в неделю, и он снова ощутил всю прелесть игры в квиддич. Команда подобралась отличная: Деннис быстро сработался с Джинни, Кут и Пикс без промаха посылали бладжеры точно в цель, Рон легко брал мячи, пропуская их только тогда, когда отвлекался на Гермиону, посещавшую практически все тренировки. Иногда она сидела, уткнувшись в учебник и поднимая глаза всего пару раз за час, но всегда заверяла Рона, что он был просто великолепен. И у Гарри пропала лёгкая тревога за друга: Рон больше не страдал от неуверенности в себе.

Занятия по Защите от тёмных искусств становились всё более и более интересными, но Гарри по-прежнему находил в работе Сайпреса множество недостатков. Возможно, так происходило, потому что он сравнивал его с Люпином, которому проигрывали решительно все. Однако, новый профессор начинал вызывать у Гарри что-то вроде симпатии, особенно, после памятной встречи в Хогсмиде, когда с Сайпреса на несколько мгновений слетела его напускная холодность. Тогда он выглядел действительно убитым, и Гарри ужасно хотелось узнать тайну профессора.

Гарри активно переписывался с Андромедой, чтобы быть в куре всего происходящего в жизни Тедди. Ему доставляло ни с чем не сравнимую радость узнавать, что малыш научился махать ручкой при прощании и целовать бабушку по её просьбе. Гарри действительно скучал по крестнику, по его довольному бормотанию, по тому, как он протягивал ручки каждый раз, когда видел Гарри. Он очень боялся, что малыш может забыть его. Ведь он ещё такой маленький, а Гарри сможет повидаться с ним только на Рождество.

Пару дней назад он отправил письмо тёте Петунье и теперь ожидал ответа, каждое утро вскидывая голову за завтраком, когда в Большой зал влетали совы. Но Демельза пока что не возвращалась.

После первой тренировки, когда они с Джинни возвращались в замок, разговор снова зашёл о погибшей охотнице, и Джинни в который уже раз посетовала, что не может забыть, какой живой, какой яркой была Демельза при жизни, как сильно она любила квиддич, как мечтала попасть в настоящую команду после школы. Гарри не знал, что сказать, и тогда ему в голову закралась одна идея.

— Слушай, я всё ещё не придумал имя своей сове. Как думаешь, может, назвать её Демельзой?

Джинни медленно подняла голову и изумлённо посмотрела на него.

— Это будет данью памяти, — торопливо объяснил Гарри. — И Демельза снова будет летать.

И Джинни кивнула, смахнув одинокую слезинку. Гарри был рад, что смог хотя бы немного помочь Джинни исполнить её обещание, данное умирающей Демельзе, которого та наверняка не слышала. С тех пор сова всегда напоминала ему о его погибшей охотнице. Погибшей за победу. За него. В представлении Гарри Демельза навсегда осталась юной, смеющейся, жизнерадостной девушкой в спортивной мантии с длинными, развевающимися на ветру волосами.

За неделю до дня рождения Гермионы Рон попросил Гарри задержаться в спальне перед завтраком.

— Слушай, у меня есть к тебе одна просьба, — Рон замялся. — В общем, я хотел одолжить у тебя денег.

— Без проблем, — Гарри полез в чемодан, где держал мешочек с галеонами. — Сколько?

Рон переминался с ноги на ногу и молчал, бросая на Гарри неуверенные взгляды.

— Сколько тебе нужно? — удивлённо спросил Гарри ещё раз.

— Мне неудобно просить, — промямлил Рон. — Мне много нужно. Скажем… галеонов семьдесят?

— Без проблем, — повторил Гарри, стараясь скрыть изумление. — Только у меня столько нет. Я напишу в Гринготтс, если тебе не срочно.

— Ну, мне в эти выходные нужно, — Рон просто изнывал от неловкости. — Потом меня не отпустят в Хогсмид.

— Я сейчас же напишу в банк, — пообещал Гарри. — Они должны прислать деньги сегодня-завтра.

— Спасибо, — пробормотал Рон, сильно покраснев. — Я бы не стал просить, правда, но…

— Перестань! — оборвал его Гарри, почему-то чувствуя себя виноватым в том, что Рону пришлось просить у него в долг. — Ты и так никогда не брал у меня денег.

— Я бы и сейчас не взял! — выпалил Рон. — Но мне нужно заплатить за подарок Гермионе. Я его заказал на прошлых выходных в Хогсмиде.

— Ого! Что ты такое заказал, если тебе для этого нужно семьдесят галеонов? — Гарри попытался в уме прикинуть возможные варианты.

— Это украшение, — смущённо объявил Рон, отводя глаза.

— Украшение? — Гарри пытался отогнать пришедшую ему в голову глупую мысль. Нет, это невозможно, о чём он только думает?

— Ну да, — Рон почесал нос, и Гарри непроизвольно проследил за его рукой, машинально отметив, что чего-то не хватает. — Что-то вроде подвески. Их на шее носят, — пояснил он, увидев отсутствующий взгляд Гарри.

— Да, я знаю, — до Гарри, наконец, дошло. — Рон, а где твои часы?

Рон покраснел до кончиков ушей и быстро наклонился завязать и так завязанные шнурки на ботинке.

— Я их заложил, — глухо ответил он, не поднимая головы.

— Зачем? — Гарри не хотел лезть не в своё дело, но поведение Рона его беспокоило. Почему он так заволновался?

— Ну, во-первых, я хочу устроить Гермионе вечеринку в Хогсмиде, — Рон взял себя в руки и с вызовом взглянул на Гарри. — Для этого тоже нужны деньги, не находишь?

— Ладно, извини, — Гарри покачал головой. — Я не должен был спрашивать, это не моё дело.

— Вообще-то твоё, — криво усмехнулся Рон. — Ты всё-таки одалживаешь мне эти деньги.

Гарри махнул рукой и направился к выходу, но Рон схватил его за локоть, вынуждая повернуться к нему лицом.

— Только, Гарри, — сказал он как никогда серьёзно, — я собираюсь отдать тебе всё до последнего кната, понял? Поэтому предупреждаю сразу, что ты не отвертишься, ясно?

— Ладно, — покладисто ответил Гарри, думая, что до того момента, когда Рон будет в состоянии отдать ему долг, это может как-нибудь забыться. — Как скажешь.

— Я действительно имею это в виду, — с нажимом добавил Рон, не обратив никакого внимания на полные искренности заверения друга. — Это должен быть мой подарок Гермионе, и я должен заплатить за него.

В этом Рон был прав, Гарри не мог поспорить. Если он смотрит на это с такой точки зрения, тогда придётся и правда взять с него эти деньги. Гарри однозначно тоже захотел бы отдать любое количество галеонов, если бы одалживал их у кого-то на подарок Джинни.

Сам Гарри исполнил своё давнее желание и предложил Джинни купить Гермионе общий подарок, за который намеревался заплатить сам, несмотря на любые возражения Джинни. Они уже обошли все магазинчики Хогсмида, но так ничего и не выбрали, и пару дней назад Джинни предложила написать во «Флориш и Блоттс», откуда им прислали подробнейший каталог всех доступных для покупки книг. Ни Гарри, ни Джинни не могли с уверенностью сказать, что именно могло заинтересовать Гермиону, и пока что остановили свой выбор на собрании сочинений Нитрасимуса Клавински. Десять томов, посвящённых «наиболее редко используемым, но интереснейшим заклятиям», как было написано в аннотации, должны были прийтись Гермионе по вкусу.

— Как думаешь, может, стоит уже заказать эти книги и перестать ломать себе голову? — шёпотом спросила Джинни, когда они вместе с Роном и Гермионой шли на ужин в Большой зал.

— Согласен, — ответил Гарри, почти не разжимая губ и делая вид, что смотрит в другую от Джинни сторону. — Завтра закажу.

Ужин уже подходи к концу, и Гарри готов был вернуться в гостиную, чтобы заняться уроками. Всё-таки он вынужден был признать, что делать домашнее задание заранее было не таким уж и нелогичным. Внезапно его внимание привлёк лёгкий переполох за столом преподавателей. Профессор МакГонагалл что-то взволнованно шептала на ухо профессору Сайпресу, а тот слушал её молча, изредка кивая головой и косясь на МакГонагалл со странным выражением. Профессор Трелони, которая сегодня почему-то посчитала нужным спуститься из своего кабинета, кажется, плакала.

— Гермиона, тебе не кажется, что там что-то происходит? — спросил Гарри, указывая на преподавательский стол.

— Кажется, — негромко отозвалась она, стараясь выглядеть не слишком заинтересованной. — Но, опять же, Гарри, это нас мало касается.

Она была права, но Гарри ничего не мог поделать: в каждом странном жесте или взгляде ему чудилась новая опасность, которую от него скрывают. Он продолжал краешком глаза следить за МакГонагалл, которая куда-то поспешно вышла. Рядом Рон вытянул шею, став ужасно похожим на жирафа, и следил за МакГонагалл, пока та не скрылась за дверью.

— Да что с вами такое? — сердито спросила Джинни, обмениваясь с Гермионой понимающими взглядами. — Не можете не совать нос не в своё дело?

— Просто интересно, — пробормотал Гарри, устыдившись своего поведения. Действительно, как любопытная девчонка, чуть шею себе не свернул. Правда, не они одни заметили необычное оживление за преподавательским столом: по всему залу слышались приглушённые голоса, студенты бросали взгляды на дверь, за которой только что скрылась профессор МакГонагалл, и никто не спешил уходить.

МакГонагалл вернулась неожиданно. По её взволнованному лицу Гарри понял, что стряслось что-то необычное, из ряда вон выходящее, но, кажется, не плохое. Проходя мимо них, профессор чуть замедлила шаг и негромко сказала:

— Думаю, в гостиной вас всех ждёт большой сюрприз.

Её взгляд ненадолго задержался на Роне, и Гарри с удивлением заметил на лице МакГонагалл непривычно мягкое, доброе выражение. Она чуть кивнула Рону с таким видом, будто он только что совершил невесть что, и быстрым шагом двинулась по направлению к вставшему из-за стола Сайпресу.

— Что происходит? — несколько напряжённо спросила Джинни, в упор глядя на Рона, с лица которого исчезли всякие намёки на любопытство. Он сильно побледнел и по какой-то причине виновато смотрел на Гермиону.

— Да, я хотела бы задать тот же вопрос, — заявила последняя. — Рон, ты хорошо себя чувствуешь?

— Вполне, — Рон прочистил горло. — Пойдёмте в гостиную? Или вам неинтересно, что там за сюрприз нас ждёт?

— Ещё как интересно, — Симус с энтузиазмом вскочил на ноги. — Лично я отправляюсь туда прямо сейчас.

Гриффиндорцы зашумели, и толкаясь, направились к выходу из Большого зала. Гарри улучил мгновение, когда ни Гермиона, ни Джинни не могли его слышать, и тихо спросил Рона:

— Ты, похоже, что-то знаешь об этом сюрпризе?

— Догадываюсь, — после довольно длинной паузы кивнул Рон, машинально подхватывая чуть не упавшую первокурсницу, которую сильно толкнул мальчик со Слизерина. — Эй, поосторожнее!

— Ох, что вас ждёт внутри! — воскликнула Полная Дама, когда первые ряды гриффиндорцев оказались в поле её видимости. — Идите уж так, не буду я спрашивать пароль.

Гарри, стараясь никого не толкать, пробирался к входу, крепко сжимая ладонь Джинни. Повисшая чуть впереди тишина на мгновение поразила его, но он тут же заработал локтями в два раза активнее, пробиваясь вперёд. Гостиную огласил громкий вздох, когда Гарри, наконец, поверх голов всех собравшихся смог разглядеть сюрприз. Посередине гостиной, ужасно испуганная, стояла Лаванда Браун.

В первое мгновение все замерли, не в силах так быстро осмыслить происходящее. Гарри увидел потрясённое лицо Парвати, которая смотрела на подругу так, будто видела призрака, и на секунду он даже подумал, что… Но все его предположения рассыпались в прах, когда Парвати с оглушительным визгом бросилась вперёд и стиснула Лаванду в объятьях с такой силой, что чуть не повалила ту на пол.

— Ты здесь! Ты здесь! — рыдала Парвати, крепко прижимая к себе подругу. — Почему ты мне не отвечала? Я уже столько всего передумала Почему ты молчишь, Лаванда?

Лаванда плакала. Негромко так, почти не заметно. Слёзы просто струились по её щекам, когда она попыталась что-то сказать Парвати, но голос её не слушался. Она практически улыбнулась, когда на неё налетели Симус, Дин и Невилл, осыпавшие её градом приветствий, поздравлений и объятий. Гарри чувствовал, что должен подойти, должен сказать что-то, что-то сделать, но Лаванда вдруг посмотрела куда-то поверх его плеча, и, обернувшись, Гарри увидел стоявшего за его спиной Рона.

Лаванда мягко высвободилась из обнимавших её рук и направилась в их сторону. Она подошла совсем близко, и молчать дальше было невежливо.

— Привет, Лаванда! — поздоровался Гарри, стараясь вложить в голос как можно больше сердечности. — Я так рад тебя видеть! Все очень волновались за тебя.

— Спасибо, — кивнула Лаванда, снова переводя взгляд на Рона. — Можно тебя на секундочку?

Рон бросил быстрый взгляд на Гермиону, но кивнул, растянув губы в преувеличенно жизнерадостной улыбке. Несмотря на все опасения Гарри, Лаванда не стала уводить Рона из комнаты, наоборот — она вытащила его в самый центр гостиной и повернулась к однокурсникам.

— Всем привет, — робко сказала она, поочерёдно оглядывая всех присутствующих. — Я хотела бы сказать спасибо за такой тёплый приём, я побаивалась, что вы можете не захотеть меня видеть теперь…

Конец фразы заглушили протестующие выкрики, которые Гарри поддерживал. Было бы слишком жестоко отвернуться от Лаванды теперь, когда у неё и так мало хорошего осталось в жизни. Тем более, так никогда не поступили бы те, кто знал Люпина.

— Дайте мне сказать, пожалуйста, — попросила Лаванда. — Мне очень тяжело говорить, но я должна. Потому что, если я не расскажу вам, никто не расскажет, а это неправильно. Все должны знать, Рон.

— Лаванда, не надо… — попытался прервать её Рон. — Послушай, ну кому это интересно?

— Мне, например, — тихо произнесла Гермиона, очень странно глядя на Рона. — Говори, Лаванда.

— Прости, Рон, это всё, что я могу… чем я могу…— Лаванда сделала глубокий вздох. — Вы спрашиваете, почему я не отвечала на письма, где я была всё это время. Так вот, я пыталась приспособиться к… ну, вы понимаете, — она жутко покраснела, и Гарри с болью подумал, что в её…болезни не было ничего стыдного. — В общем, сначала, когда я только поняла, что со мной произошло, я вообще хотела умереть, но потом ко мне в больницу пришли вы, — Лаванда посмотрела на Гарри, Гермиону и Джинни, недоуменно переглядывавшихся в ожидании продолжения. — И Рон… он много чего сказал мне тогда. После его ухода я много думала и поняла, что, возможно, он прав, и когда-нибудь я смогу смириться…

Гермиона резко выдохнула, и Гарри быстро взглянул на неё. Он не смог понять, что именно выражал её взгляд, устремлённый исключительно на Рона, но, кажется, в нём не было ни ревности, ни обиды.

— Я не буду рассказывать всего, — продолжала Лаванда. — Скажу только, что если бы не Рон, я бы никогда не оправилась в такие короткие сроки.

— Лаванда… — снова попытался прервать её красный как рак Рон, но Лаванда жестом заставила его замолчать.

— Он предложил мне каждое полнолуние отправляться к его брату, Биллу, — с глубокой благодарностью в голосе произнесла она, и Джинни вздрогнула от неожиданности. — Рядом с его домом есть что-то вроде бункера, Билл специально устроил его для профессора Люпина, на случай, если тому не удавалось достать необходимое зелье. Билл и Флер позволили мне проводить там каждое полнолуние, а потом — гостить у них, пока мне не становилось лучше. Там я чувствовала себя…нормальной, — грустно добавила Лаванда. — Дома все смотрели на меня так, будто я могла броситься на них или сделать что-нибудь и того хуже…

Сказать, что Гарри был потрясён, значило бы ничего не сказать. Он и подумать не мог… Рон ничего не говорил, даже не намекал, и Билл ни словом не обмолвился, что в его доме периодически живёт бывшая девушка его младшего брата. Джинни смотрела на Рона недоверчиво, словно не ожидая от него подобной доброты, периодически бросая встревоженный взгляд на Гермиону, которая замерла рядом с ней. Она не шевелилась, почти не дышала, следя глазами за Роном. Гарри очень надеялся, что она не найдёт в поведении Рона поводов для ревности, хотя, ситуация, конечно, складывалась необычная. Но, в любом случае, Рон поступил по-человечески, он ведь мог просто забыть про Лаванду, и никто не стал бы его осуждать.

— А ещё Рон каждый месяц доставал для меня аконитовое зелье, — добавила Лаванда. — Если его выпить, то почти…совсем и не больно даже. В общем, вот, я хотела, чтобы вы знали. Спасибо тебе большое, Рон. Если бы не ты, я бы никогда не вернулась в школу.

Рон кивнул и направился к тому месту, где застыла Гермиона. Он выдавил из себя пару ничего не значащих слов в ответ на одобрительные реплики однокурсников, но его взгляд был прикован к Гермионе.

— Прости меня, — тихо сказал он, останавливаясь перед ней. — Я должен был тебе рассказать, я знаю.

Гермиона молчала так долго, изучая его лицо, что Гарри почувствовал, как у него вспотели ладони. Если они сейчас снова поссорятся, Рон будет выбит из колеи, а совсем скоро первый матч с Пуффендуем… Хотя, важнее всего, что друзья снова будут страдать, а они как никто другой заслужили счастья.

Гермиона вдруг шагнула вперёд, обняла Рона за талию и прижалась к его груди. Джинни улыбнулась Гарри и потянула его подальше от застывшей парочки.

— Я так тобой горжусь, — успел услышать Гарри тихий шёпот Гермионы.

— Как думаешь, где Рон брал аконитовое зелье? — спросила Джинни, когда они удобно расположились вдвоём в одном кресле. — Оно ведь жутко дорогое.

Перед мысленным взором Гарри проплыли часы Рона. Кстати, если так подумать, из их комнаты пропало довольно много вещей, которые, как предполагал Гарри, Рон просто куда-то засунул, стараясь привести комнату в более менее пристойное состояние перед приходом Гермионы. Оказывается, всё было немного не так…

— Не знаю, — солгал он, посчитав, что правду может открыть только сам Рон. — Надо будет у него спросить.

Джинн чуть прищурилась, но кивнула, положив голову Гарри на плечо.

— Значит, заказываем тот набор книг? — её голос прозвучал сонно, и Гарри заглянул ей в лицо.

— Да ты же спишь, Джинни, — ласково сказал он, делая попытку встать с кресла. — Иди, не мучайся.

— Я бы с огромным удовольствием оставила всё, как есть, — пробормотала Джинни, целуя его в щёку. — Но, боюсь, новорожденная сдержанность Рона не выдержит такого удара. Даже если он будет спать в соседнем кресле, то сумеет нафантазировать такое, что нам с тобой и не снилось.

По поводу снов Гарри мог бы возразить ей, но не стал.

Возвращение Лаванды стало главной темой для обсуждения на все выходные. Профессора приходили поздороваться и обещали быть снисходительными к ней в первое время в виду её долгого отсутствия. Профессор Трелони разрыдалась при виде Лаванды и громко заявила, сморкаясь в платок, как тяжело ей было жить с сознанием того, что именно так всё и случится. Она ведь всегда так любила Лаванду и не хотела портить ей жизнь страшным пророчеством. Гарри отметил, что, кажется, во взгляде Лаванды, обращённом на любимую учительницу, появилось немного скепсиса.

Даже профессор Сайпрес отнёсся к Лаванде на удивление мягко, пообещав уладить все проблемы, какие только могут у неё возникнуть. Гарри никогда не слышал такого тепла в его голосе по отношению к кому-либо другому. Конечно, в глубине души все жалели Лаванду, но Сайпрес не зарекомендовал себя как человек, подверженный таким чувствам, как сострадание и жалость. Хотя, может быть, всё дело был в том, что Гарри совершенно не знал нового профессора как человека, это всё объясняло.

День рождения Гермионы выпадал на четверг, и Рон по секрету сообщил Гарри и Джинни, что хочет устроить вечеринку в субботу в Хогсмиде и что уже даже отправил сову мадам Розмерте с просьбой подготовить всё необходимое. Он также попросил Джинни отвлечь Гермиону чем-нибудь, пока они с Гарри забрали бы её подарок от ювелира. Гарри не терпелось посмотреть на эту неведомую подвеску, которая стоила как слиток чистого золота.

— Надеюсь, тебе понравится, — взволнованно говорил Рон, когда они быстрыми шагами двигались к ювелирной лавке, оставив девочек в магазине одежды, куда Гермиону затащила Джинни, заявив, что ей просто необходима новая парадная мантия. — Я так боюсь не угадать, всё-таки у Гермионы такой хороший вкус.

— Нашёл, с кем советоваться, — буркнул Гарри. — У меня со вкусом всё точно так же, как и у тебя, если верить Гермионе. Когда я покупал Джинни то платье на день рождения, и мы подбирали к нему туфли, Гермиона сказала, чтобы я никогда не вздумал покупать одежду самостоятельно. Тебе надо было взять с собой Джинни.

— Ага, а ты бы попросил Гермиону помочь тебе подобрать парадную мантию, да? — хохотнул Рон. — Интересно было бы на это посмотреть.

— Нет, конечно, — фыркнул Гарри, — я бы придумал что-нибудь другое.

На вкус Гарри, подвеска превосходила всякие ожидания. Правда, ювелир именовал её словом «кулон», которое Рон тут же взял на вооружение, посчитав более солидным. Это была маленькая выдра из белого золота с изумрудными глазками, которая, опять же по словам ювелира, могла предупреждать свою владелицу об опасности. Рон потом объяснил Гарри, что при создании кулона была задействована древняя и очень сильная защитная магия, связывающая золотую выдру с патронусом Гермионы. Оказывается, Рону пришлось сообщить мастеру некоторые подробности, касающиеся внешности и характера Гермионы, зато кулон получился просто чудесный. Гарри был уверен, что Гермиона будет в восторге.

Джинни, которой Рон показал кулон уже в замке, пока Гермиона была в библиотеке, тоже пришла в полный восторг от подарка и заявила, что Рон её очень и очень удивил своей изобретательностью. В воскресенье утром пришла огромная посылка из «Флориш и Блоттс», которую с трудом несли десять сов. Гарри постарался унести книги как можно быстрее, но у него осталось стойкое впечатление, что Гермиона всё-таки догадалась о содержимом свёртка. Точнее, приблизительно догадалась, как успокоила Гарри Джинни, ведь она не могла знать наверняка, какие именно книги они ей подарят. К тому же, продавец в письме заверил Гарри, что эти книги не переиздавались с тысяча девятьсот первого года, и их практически нигде невозможно было достать. Гермионе должно было понравиться.

Наконец, девятнадцатое сентября наступило. В это утро Рон одевался тщательнее обычного. Накануне он даже спросил у Джинни заклинание, чтобы погладить свою школьную мантию, чем немало позабавил Гарри, которому никак не приходило в голову, что в день рождения Джинни он выглядел ещё глупее. Рон хотя бы не привязывался к нему, заставляя одеть одинаковые носки.

Заранее посовещавшись, они приняли решение, что подарят Гермионе подарки непосредственно в день её рождения, а вечеринка будет просто вечеринкой, где подарки ей будут дарить остальные друзья. Джинни тактично намекнула Гарри, что они не должны мешать Рону, когда он будет преподносить Гермионе кулон, но Рон сам попросил их присутствовать при этом знаменательном событии. Гарри подозревал, что друг отчаянно боялся непредсказуемой реакции Гермионы и надеялся, что присутствие друзей придаст ему смелости.

Гермиона спустилась в гостиную в то же время, что и обычно. Во всей её внешности не было ничего, что выдавало бы, какой сегодня день, если не считать весёлого блеска карих глаз. Рон встретил её у лестницы и нежно поцеловал, прошептав что-то ей на ухо, отчего Гермиона зарделась и ласково провела ладонью по щеке Рона.

— С днём рождения! — Джинни крепко обняла Гермиону, поцеловав её никак не меньше ста раз, по подсчётам Гарри. — Желаю тебе всего-всего-всего!

— С днём рождения! — Гарри тоже обнял Гермиону, немного покачал её из стороны в сторону и отступил назад. — Ну что, будем дарить подарки?

— Ой, можно и потом, совершенно не обязательно прямо сейчас, — затараторила Гермиона, но её никто не слушал.

— Акцио подарок Гермионы! — приказал Гарри, и через полминуты в гостиную влетела внушительная подарочная коробка, которая плавно опустилась на пол прямо у ног Гермионы. — Это от нас с Джинни! — гордо заявил Гарри, ощущая себя счастливым от того, что они с Джинни могут подарить общей подруге один подарок на двоих. Потому что они пара, а пара может дарить один подарок, это вполне естественно, они ведь одно целое.

От этих приятнейших размышлений Гарри отвлёк радостный возглас Гермионы.

— Где вы их взяли? — потрясённо спрашивала она, глядя попеременно то на Гарри, то на Джинни. — Я читала про эту серию, но никогда не видела ни одной книги. Они, вроде как, больше не издаются, если я не ошибаюсь. А эти совсем новенькие.

— Недавно было переиздание, — улыбаясь от радости за доставленное ей счастье, ответил Гарри. — Мы с Джинни успели заказать тебе один экземпляр.

— Спасибо! — Гермиона порывисто обняла Гарри, потом чмокнула в щёку Джинни и прижала ладони к пылающим щекам. — Это же просто клад! Самое настоящее сокровище!

— Я бы не торопилась с выводами, — лукаво улыбнувшись, посоветовала Джинни. — Ты ещё не видела подарка Рона. Поверь мне, по сравнению с ним наши книжки покажутся тебе ничего не значащими свитками пергамента.

На лице Гермионы промелькнуло недоверчивое выражение, но тут же исчезло, когда она заглянула Рону в глаза. Наверное, она заметила что-то в глубине его голубых глаз, отчего улыбка моментально исчезла с её губ, и Гермиона заволновалась. Это был первый подарок на день рождения, который она должна была получить не от своего лучшего друга, а от своего парня — Рона Уизли. Гарри её понимал: этот момент запомнится на всю жизнь.

Рон нервничал. Он явно не знал, что сказать, куда деть руки, куда смотреть. Гермиона ждала, закусив губу, и следила за метаниями Рона по гостиной. Наконец, он решился, быстро подошёл к ней и достал из кармана маленькую бархатную коробочку, которую и протянул Гермионе. Она взяла её чуть дрожащими пальцами и, помедлив пару секунд, открыла.

Сначала Гарри испугался, что кулон ей просто не понравился, так долго молчала Гермиона. Он нерешительно взглянул на Джинни и с удивлением обнаружил, что она растроганно улыбается. Наверное, он совсем ничего не понимал в чувствах девушек, потому что ему лично казалось, что сейчас не было абсолютно никаких причин для улыбок.

Гермиона подняла на Рона глаза, полные слёз, и постаралась улыбнуться дрожащими губами.

— Не нравится? — испуганно спросил Рон, и Гарри с облегчением понял, что, по крайней мере, он не одинок в своих, похоже, абсолютно неверных суждениях.

— Рон, — прошептала Гермиона, тихонько всхлипнув, — она просто прекрасна.

Гарри показалось, что Рон чуть не рухнул на пол от облегчения, когда Гермиона бросилась ему на шею.

— Спасибо, — Гермиона зажмурилась, прижимаясь к Рону как можно крепче. — Ты даже не представляешь, как мне приятно, как я рада… Она такая красивая… У меня просто слов нет…

Минут через десять, когда Гермиона успокоилась, Рон объяснил ей свойства, которыми обладал кулон, чем вызвал новый взрыв восторга с её стороны.

— Поможешь застегнуть? — Гермиона робко взглянула на Рона, поворачиваясь к нему спиной, и тот только кивнул в ответ, с трепетной нежностью убирая волосы у неё с шеи. Джинни, словно невзначай, потянула Гарри к выходу из гостиной, оставляя влюблённую парочку наедине.

Это был очень счастливый день для Рона, потому что Гермиона, потрясённая его подарком до глубины души, никогда раньше не вела себя с ним так ласково. Она даже слова не сказала, когда Рон робко предложил оставить домашнее задание на потом, только придвинулась к нему ближе на диване, поглаживая пальцами спящую на груди выдру. Джинни объяснила Гарри, что он вряд ли понимает, какие чувства испытывает Гермиона, получившая такой подарок, и он заволновался, что в своё время не догадался купить что-то подобное ей.

— Гарри, я была просто на седьмом небе от счастья, когда ты подарил мне платье, — ласково сказала Джинни, видимо, угадав его опасения. — И это я ещё не говорю о «Молнии». Просто мы с Гермионой очень разные.

Нет, Гарри никогда не сможет понять всех этих тонкостей, можно даже не пытаться.