Simple steps (джен)

— Мастер!

Молодая тогрута-падаван, с почти оранжевой на полуденном солнце кожей, рванула от только что приземлившегося шаттла к трём людям, чудом избежавшим катастрофического столкновения. Оби-Ван посторонился, открывая за спиной Энакина, и её тревога быстро сменилась облегчением, а облегчение — насмешливой улыбкой, как всегда у её мастера.

— Мастер! — повторила она и прищурила глаза. — И почему каждый ваш полёт оканчивается кораблекрушением?

Энакин, казалось, почти искренне обиделся.

— Как ты можешь так говорить, Шпилька? — потребовал он, возмущённо фыркнув. — Это, — обвёл он рукой дымившуюся кучу хлама, бывшую когда-то Незримой Дланью, — Это шедевр! Да им переписывать учебники из-за этого! Назови мне другого человека который смог бы посадить сепаратистский звёздный разрушитель — половину звёздного разрушителя — через окружённую боевую зону с минимальным материальным ущербом и невредимыми пассажирами, — Энакин с вызовом скрестил руки на груди.

— Мастер Оби-Ван, — ответила без промедления Асока. — И Мастер Пло.

Энакин открыто посмеивался.

— Тогда тебе ещё многому нужно учиться, мой очень юный падаван.

Оби-Ван слегка пожал плечами, с удовольствием наблюдая за подтруниваниями Мастера и падавана и не желая прерывать их. Вместо того он повернулся к Мейсу Винду, уже подходившему к ним: Советник имел достаточно терпения подождать, пока шаттл полностью приземлится, прежде чем обращаться к ним.

— Я могу с уверенностью предположить, что миссия закончилась успешно? — и взглянул на Палпатина сощуренными глазами.

Преподнесено это было со столь каменным лицом, что другие и не заметили бы бесстрастной насмешки, но у самого Оби-Вана они не сильно отличались, и джедай слегка улыбнулся.

— О, да, — ответил он. — Успешно, как всегда, когда Энакин на миссии.

Мейс не сразу ответил, осматривая всех троих: Энакин на словах фехтовал с Асокой, Оби-Ван терпеливо ожидал. Палпатин же выступил вперёд и горячо затряс ему руку, осыпая его присущей случаю вежливой бессмыслицей.

— Я не могу выразить, как я вам благодарен, — говорил он. — Молодой Энакин спас мою жизнь! Его героизм не останется без признания, уверяю вас. Теперь Дуку дважды подумает, прежде чем планировать подобные нападения; я не могу дождаться сообщить Сенату, что с ним случилось! — Мейс отвернулся от Палпатина и бросил пронизывающий взгляд в сторону Оби-Вана, и тот кивнул, понимая, что должен представить отчёт немедленно.

Он первым шагнул в подлетевший корабль, Энакин и Асока за ним.

Энакин, учитывая, что в ключевые моменты только он оставался в сознании, делал большую часть доклада. Оби-Ван в связи сразу же предостерёг его, чтобы молчал про Восприятия Силы и эмоции Дуку, пока они не позаботятся о Палпатине. Эти крохи информации что-то значили, и лучше их не открывать, пока не известно — что. Оби-Ван продолжил отчёт — или попытался — с момента встречи с Гривусом, но Палпатин постоянно вмешивался в его рассказ, припоминая каждый поступок Энакина, который чем-нибудь показался ему героическим или заслуживающим внимания. Все джедаи на корабле, даже неопытная Асока, были в раздражении от постоянно перебивающего их канцлера, не имеющего достаточного боевого опыта, чтобы судить, что существенно, а что нет, но никто из них не показал этого. Энакин несколько раз подбодрил их в связи, уверяя, что Палпатин в шоке и не понимает, что говорит, даже если — добавил он самодовольно — он абсолютно прав.

Оби-Ван и Асока закатили глаза.

Когда шаттл приземлился на парковку перед зданием Сената, Палпатин был более, чем рад, сойти с корабля и обратиться к собравшимся — речь уже сформировалась за его бормотаниями. Однако после нескольких шагов он остановился и развернулся.

— Идём, Энакин, — позвал он. — Республика должна знать своего героя, — обвёл он рукой нескольких встречавших его сенаторов и делегатов.

И журналистов.

Энакин заметно поморщился.

О, он любил внимание, любил восхищение людей, видевших его великим человеком и героем, хваливших его за храбрость; на более глубоком уровне, о котором знали лишь самые близкие, доказывая себя, что Энакин Скайуокер больше не бесправный раб, которого можно пинать и презирать. Что он не любил, что он никогда не любил, так это беспорядочные и часто неуместные вопросы о его личной жизни, его развлечениях и даже обстановке комнаты. В восхищении толпы была переменчивость момента, лживость, которую он так и не научился принимать, но которая и не мешала настолько, чтобы её избегать.

Герой дня с умоляющим взглядом посмотрел на бывшего мастера.

— О, нет, — покачал головой Оби-Ван и поднял ладонь, останавливая вопросы. — Иди, пожинай лавры, мистер Герой Без Страха.

Энакин действительно поморщился, стоило только использовать это страшное прозвище.

— Но ведь эта операция — твоя идея, Оби-Ван, — возразил он почти отчаянно. — Ты придумал её, ты удачно провёл её, ты заслуживаешь внимания не меньше меня.

— Да, конечно, — охотно согласился Оби-Ван, наслаждаясь, как бесился Энакин от его легкомысленной реакции. — Народ хочет знать всё о герое, которого сначала отбросили, как мешок с картошкой, а потом бессознательного протащили на плечах половину операции.

Энакин нахмурился, почувствовав в связи эмоции Оби-Вана.

— Тебе не следует так низко о себе думать, Мастер.

— А тебе не следует думать о себе так высоко, — парировал Оби-Ван. Он послал тёплую поддержку в связь, догадываясь, как это может прозвучать для Энакина, и давая ему знать, что всё держится в рамках шутки. — Наслаждайся вниманием. Я знаю, как ты любишь, — он деликатно кашлянул, — политиков.

Асока, маленький чертёнок, тоже добавила:

— Мне и от них вас защищать, Мастер? — с ехидным пониманием спросила она.

Энакин начал справедливо дуться, но Палпатин снова подошёл к ним и, взяв Рыцаря под локоть, потянул за собой. Журналисты и делегаты сразу же столпились вокруг них. Падаван попыталась присоединиться к ним, но Оби-Ван удержал её: ей предстоит ещё дать отчёт о своём участии в атмосферном сражении; и к тому же он почувствовал волну радостного возбуждения Энакина — Падме тоже была здесь.

Понимая, по крайней мере, необходимость сдать отчёт, Асока открыла рот, собираясь обратиться к Мейсу, но он строгим взглядом заставил её замолчать, вместо того изучая Оби-Вана. Он невольно поёжился.

— В чём дело? — спросил он напряжённо.

Асока выдвинулась вперёд, но Мейс остро взглянул на неё и снова вернулся к молодому Советнику.

— Тебя не было пять месяцев, Оби-Ван, — мрачно произнёс он. — Многое изменилось на Корусанте.

Оби-Ван кивнул, слишком хорошо припоминая последнее заседание Совета, с которого Энакин так бесцеремонно похитил его на обед, где их и застала новость о похищении Палпатина.

Больше ничего не было сказано. Мейс прожигал взглядом Асоку, и у Оби-Вана зрело нехорошее ощущение, что поговорить им нужно срочно. Он не забыл взгляды, которыми обменивались Мейс и Йода, когда вели заседание, просвещая Оби-Вана о происходящем в Ядре.

Разумеется, Энакин уловил беспокойство Оби-Вана и осторожно зашевелился на краю сознания. Оби-Ван не хотел рассеивать внимание, поэтому, сосредоточившись, снял все установленные ими фильтры в связи. Всё, что он теперь слышал или думал, шло напрямую к Энакину. Почти сразу же, как только он снял их, со стороны Энакина принеслось ошеломлённое ДЕТИ и немедленно за ними ШОК и РАДОСТЬ. Оби-Ван обречённо закрыл лицо ладонью. Эти двое вообще понимают, что значит не вовремя? Сначала свадьба, теперь это…

— Я всё слышу, Мастер! Ты не можешь просто порадоваться за нас?

— Не раньше, чем отойду от шока. Энакин, ты умеешь делать сюрпризы.

Тогда он почувствовал что-то, что вполне могло быть довольной ухмылкой.

— Мастер, ну она же моя жена, рано или поздно это должно было произойти.

— Не сейчас, Энакин, — пробормотал Оби-Ван.

— Вы что-то сказали, Мастер Кеноби? — всем корпусом повернулся к нему Мейс.

— Нет, Мастер Винду, — быстро ответил Оби-Ван. Поднял глаза, он увидел оценивающий взгляд Корун-Мастера и надувшуюся Асоку в её подростковой ревности происходит-что-то-классное-а-я-не-в-курсе, и быстро добавил. — Энакин опять со своей ерундой.

— Это не ЕРУНДА!

Оби-Ван пару секунду собирал всю свою резкость, и потом отправил во весь голос: ЗАТКНИСЬ, Энакин, иначе я так и не узнаю, о чем так хочет поговорить со мной Мейс. Наедине, без Асоки.

Очевидное недовольство стало первой реакцией, и, не получив больше ответа, Оби-Ван сосредоточился на Мейсе.

— Я подниму щиты, — ровно сказал Оби-Ван, — и он нам больше не помешает. Разве только вы хотели бы и его присутствия?

И очень сочувственное в ответ:

— Нет.

От понимания Мейса даже Энакин, с женой за мили отсюда, вздрогнул от удивления. Оби-Ван больше ничего не добавил, и они вернулись в Храм в напряжённой тишине. Асока понимала, что здесь ей было не место, но отчаянно хотела остаться с ними. Её раздражение могло бы поспорить с раздражением её Мастера, так как она знала, что её всё равно оставят без внимания, но с её ребяческим возмущением Оби-Ван ничего не мог поделать — это Мейс решил провести разговор строго наедине.

Даже когда они высадились у Храма, оставив Асоку искать учителей, они не заговорили, и не заговорили, пока не дошли до уединённой комнаты медитаций — не Совета, заметил Оби-Ван.

— Мне не нравятся отношения Скайуокера с Палпатином, — без прелюдий начал Мейс.

Оби-Ван сразу же ослабил фильтры на своём конце связи, с осторожностью наблюдая за Советником.

— Мы уже обсуждали это. — Он и целый Совет спорили над этим. Никому не нравилась тесная дружба между джедаем и человеком с огромным политическим влиянием. Джедаи служат всеобщему благу, а не играм политиков, и близость одарённого и могущественного Энакина к главе Республики вызывала у Совета… беспокойство.

— Это не то, — низким голосом ответил Мейс. — Многое изменилось, что-то новое проявляется в их отношениях. Сильное. Опасное.

Оби-Ван покачал головой, неуверенный, к чему ведёт Мейс, и желая как-нибудь развеять мрачное настроение Советника.

— Я доверил бы Энакину свою жизнь.

— Я знаю. Вопрос в том, можем ли мы доверить его жизнь канцлеру.

Оби-Ван нахмурился ещё больше, чувствуя, как и Энакин тоже за мили от Храма.

— Палпатин обращается с Энакином как дядя или дедушка, относится к нему не иначе как с большим уважением, независимо от его… политики. — Это самое… аккуратное слово, которым он смог бы описать действия канцлера. Если говорить напрямую, Оби-Вану самому не нравились многие решения Палпатина, даже если Энакин умудрялся оправдывать их.

Мейс покачал головой, осматривая город, огни и столбы дыма от недавнего сражения.

— Если его и интересует что-то, кроме власти, то я не заметил, — холодно произнёс он.

Конечно бы, не заметил, только Энакин — и случайно он сам благодаря связи — присутствовали на его личных встречах с канцлером. По-прежнему хмурый, Оби-Ван попробовал снова.

— Мне казалось, ты активно поддерживал Палпатина? — ступил он тонкий лёд. На другом конце связи Энакин совсем затих, внимательно слушая.

— Обстоятельства… изменились.

И что-то в том, как Советник это произнёс, напрягло Оби-Вана ещё больше. А Мейс продолжал.

— У нас есть косвенные доказательства, что Сидиус входит во внутренний круг Палпатина.

Оби-Ван отпрянул, оторопев от услышанного. Его потрясение удваивалось эхом реакции Энакина — ощущения, что мир пошатнулся и ничто не остаётся тем, чем должно было быть. Оби-Ван стряхнул его, не обращая внимания на чувства Энакина.

— Ты уверен?

— Никакой уверенности ни в чём, — ответил Мейс, не отводя взгляда от видов Корусанта. — Но сегодняшнее нападение очень странное. Оно должно быть результатом работы изнутри, никак иначе канцлера не смогли бы похитить. К тому же, в то время как разворачивалось наступление, мы отследили информацию, которую добыли вы со Скайуокером. Она вела к фабрикам, через туннели и к дому пятьсот по Республиканской улице.

Сосредоточение самых влиятельных и могущественных лиц на Корусанте, дом даже для канцлера Палпатина. От реакции Энакина голова горела, как на грани взрыва, но Оби-Ван осмелился не прикрывать связь: это имело такое же отношение к Энакину, как и ситхи, он должен знать.

А Мейс продолжал.

— Мы вынуждены допустить возможность — возможность — что то, что Дуку сказал тебе на Джеонозисе, было правдой, и Лорд ситхов имеет власть над Республикой. Прошли уже годы, — он долго и тяжело вздохнул. — Слишком много подозреваемых, чтобы перечислять, слишком много людей, которые выигрывают от войны. Это может быть даже Алая гвардия, никого нельзя сбрасывать со счетов. А хуже того то, что Палпатин не позволит нам никого допрашивать, хотя напрямую он этого и не говорил. Я боюсь, что он сомневается в самом существовании ситха. Всё, что у нас есть, это слова графа Дуку, который всё ещё на свободе и едва ли придёт на допрос, и его показания в лучшем случае сомнительные. Даже ситх на Набу был убит, как ты хорошо знаешь, — не заботясь о чувствах собеседника, добавил он. Оби-Ван вздрогнул при напоминании о реакторном зале, красных щитах, красном световом мече, красных татуировках, красной крови…

Энакин послал в связи молчаливую поддержку.

— Отношения с канцлером становятся всё сложнее. Я боюсь, что он теряет доверие к джедаям. — Мейс, наконец, повернулся лицом к Оби-Вану. — А я потерял доверие к нему.

Энакин в связи сдавленно застонал, явно не в силах переварить, что только что услышал. Оби-Ван в сомнении задумчиво погладил бороду.

— Но ведь это в юрисдикции джедаев. У него нет власти запрещать нам…

— Сейчас очень трудно сказать, над чем он ещё не имеет власти, — резко взмахнул рукой Мейс. — Единственная причина, по которой он вне подозрений, это то, что он уже управляет галактикой.

Оби-Ван всё ещё пытался уложить в голове нереальность разговора.

— Разве… разве тогда не хорошо, что Энакин так близок к канцлеру? Палпатин доверяет ему, как никакому другому джедаю; в самом деле, разве их дружба не будет преимуществом?

— Скайуокер не должен об этом знать.

— ЧТО?

Оби-Ван был с ним солидарен.

— Что? — переспросил он в ужасе. — Мы не держим друг от друга секретов!

— Тебе придётся, — отрезал Мейс. — Скайуокер, наверное, один из самых могущественных джедаев Ордена, и он всё ещё набирает силы. Но он неуравновешенный, он не умеет себя контролировать. Ты сам говорил нам, что его преданность — его слабость. Теперь представь, что он узнал, что канцлер в опасности, что Лорд ситхов в его ближайшем окружении, — он многозначительно посмотрел на него и кивнул. — Чем меньше он имеет отношения к Палпатину, тем лучше.

По-хорошему, Оби-Ван понимал, про что говорит Мейс: ради спасения близких людей Энакина не остановили бы никакие рамки Кодекса. По связи прокатывались одна волна за другой: растерянность, недоверие, страх, злость, обида — Энакин судорожно пытался переработать шокирующие откровения. О, Энакин был способен на многое, «невозможное» обожал низводить до просто «сложное», но чего он никогда не умел, так это держать секреты. Не такие. Даже Энакин, где-то на краю, сейчас признавал это и пытался бороться. В хаосе своих и чужих мыслей и эмоций Оби-Ван едва ещё оставался в сознании.

А Мейсу ещё было, чем добить их.

— Если мы правы, и Сидиус — действительно в ближайшем окружении канцлера, то может прийти время, когда нам придётся выступить против Палпатина.

Оби-Ван безучастно смотрел перед собой, не смея даже подумать об ответе. Он онемел, почти уверенный, что бредит. Не могут два Мастера-джедая, два Советника вести такой разговор, не могут...

Мейс вздохнул, видел его отрицание.

— Оби-Ван, тебя здесь не было. Скажи мне, что лучше? Свобода или безопасность? У нас была свобода до начала войны, но достигать её долго и трудно: цена цивилизованной жизни — сложность её организации. В этой войне мы жертвуем одним правом за другим ради банальной безопасности. Ты, из всех людей, Оби-Ван, можешь ответить мне: а действительно ли мы в безопасности?

Это имело смысл. Это несло так много смысла, что приводило в ужас, потому что меняя свободу на безопасность, они не сохранили ни того, ни другого. Сепаратисты вели ожесточённые бои за каждую планету Внешнего Кольца, увязший в бюрократии Сенат не справлялся с военной машиной, новости о потерях и смертях ежечасно появлялись и в голонете, повсюду царил страх  — даже здесь, в Ядре, здесь, на Корусанте. Тьма мутила воды Силы. Оби-Ван снова чувствовал себя, как на Незримой Длани, пойманный в ловушку лучегасителей, повсюду ощущая тёмные подводные течения и зная, зная, что всё это как-то связано, но бессильный увидеть — как.

И тогда вдруг по Силе прошла рябь.

Их глаза метнулись к широкому окну, по склону зиккурата и ниже к бульвару, к поднимающейся по нему тёмной фигуре.

К графу Дуку, шагающему к Храму джедаев.