После победы: Год первый. Хогвартс (джен)

В понедельник утром Гарри почувствовал себя странно. Он открыл глаза и уже собирался встать, когда обнаружил, что комната немного кружится перед ним. Ощущение было не из приятных. К тому же, оно не прошло, даже когда Гарри крепко зажмурился, наоборот — с закрытыми глазами ему показалось, что он куда-то летит.

— Хватит валяться, — раздался громкий голос Рона у Гарри над ухом. — На трансфигурацию опоздаешь.

— Сейчас, — Гарри не хотелось признаваться, что у него головокружение. — Буквально минуту.

Рон вдруг внимательно вгляделся ему в лицо.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — озабоченно спросил он. — Ты очень бледный.

— Наверное, это со сна, — вывернулся Гарри, усилием воли заставляя себя принять вертикальное положение. Комната опасно закачалась, но он постарался не обращать на это внимания. — Давай, одевайся.

Рон бросил на него ещё один полный подозрения взгляд и стал натягивать мантию. Гарри сделал несколько неуверенных шагов и покачнулся, тут же попытавшись скрыть свою слабость, но Рон в одно мгновение оказался рядом.

— Что такое? — требовательно спросил он, протягивая руку, но Гарри упрямо попятился, не давая другу дотронуться до себя. — Тебя шатает.

— Это со сна, — снова повторил Гарри, с трудом сглатывая и стараясь незаметно вытереть вспотевшие ладони о пижамные штаны. — Я слишком резко проснулся. У тебя так не бывает?

Рон отрицательно покачал головой, окинув его с ног до головы взволнованным взглядом.

— Может, тебе в Больничное крыло заглянуть? — неуверенно предложил он и поспешно добавил, заметив, что Гарри, нахмурившись, открывает рот: — Может, это последствия падения с метлы?

Это как-то не приходило Гарри в голову, и он тут же решил, что Рон, несомненно, прав. Мадам Помфри могла, конечно, подлатать его, не сломал же он позвоночник всё-таки, иначе вряд ли смог бы ходить в тот же день, но удар всё-таки был довольно сильный. Вполне может быть, что голова у него кружится как раз поэтому. Очень логично.

— Может быть, — согласился Гарри и тут же понял, что выдал себя с головой. — То есть, вряд ли. Потому что со мной такое иногда случается.

— Что-то никогда не замечал, — отрезал Рон, протягивая ему мантию. — Давай, собирайся, пойдём к мадам Помфри.

— Никуда я не пойду, — разозлился Гарри, выхватывая свою мантию и пытаясь натянуть её прямо поверх пижамы. — Не надо решать за меня.

— Ты так собираешься идти? — Рон смотрел на него озадаченно, даже не улыбнулся, хотя наверняка Гарри выглядел очень глупо.

Гарри выругался. Ну вот почему Рон так смотрит, как будто он невесть что сделал? Просто по рассеянности забыл снять пижаму, что такого? Не надо было его отвлекать всякими неуместными разговорами.

К счастью, вскоре в голове прояснилось, и вниз Гарри уже спускался как ни в чём ни бывало, и даже Рон успокоился. Гарри немного опасался, как бы друг не проболтался Гермионе или, ещё хуже — Джинни. Тогда уж ему точно не избежать похода в Больничное крыло, это как пить дать.

На Трансфигурации МакГонагалл была строга, почти как раньше. Она сурово заявила, что такими темпами только у нескольких человек получится сдать ЖАБА, остальные могут и не рассчитывать.

— Я нисколько не сомневаюсь, что мисс Грейнджер, например, не провалится, — выговаривала МакГонагалл, обводя класс укоризненным взглядом из-под очков. — Но все остальные… Результаты последнего эссе меня разочаровали.

Гарри покосился на свою оценку и украдкой вздохнул. Это эссе они писали неделю назад, и, в отличие от Рона, Гарри не написал его заранее, отложив на потом. В итоге: несколько часов напряжённой ночной работы на гудящую голову и «удовлетворительно». Рон получил «выше ожидаемого».

— Я ужасно недовольна вашими оценками, — МакГонагалл опустилась на стул и покачала головой. — О чём вы только думаете? Трансфигурация требуется практически везде, вы же не найдёте работу.

Гарри незаметно оглядел виновато ёрзавших сокурсников. Интересно, у кого-нибудь ещё есть «удовлетворительно»?

— Единственное, что меня радует, это основательно выросшее прилежание мистера Уизли, — МакГонагалл благосклонно взглянула на Рона, у которого тут же покраснели кончики ушей. — Мистера Малфоя и мисс Гринграсс мне тоже не за что ругать, но все остальные?

В её словах Гарри послышался намёк на то, что они не должны учиться хуже слизеринцев, но он тут же отбросил эту мысль. МакГонагалл, которая пообещала отчислить всякого, кто станет зачинщиком межфакультетской розни, не стала бы сейчас играть на многовековой вражде между Гриффиндором и Слизерином.

— Совсем скоро, после рождественских каникул, будут проведены пробные экзамены, потому что к этому времени мы пройдём всю школьную программу, — продолжила МакГонагалл, и Гермиона встрепенулась. Похоже, только она одна была скорее довольна перспективой проверить свои знания заранее. Гарри, например, совсем не улыбалось за несколько месяцев до экзамена обнаружить, что он ничего не знает. — Дальше мы будем заниматься исключительно повторением. И каждый будет индивидуально работать со мной над своими слабыми местами.

Повисла унылая тишина, в течение которой каждый пытался припомнить свои слабые места, и по мере такого припоминания головы склонялись всё ниже и ниже, а на лицах появлялось затравленное выражение.

— Я никогда не говорила, что Трансфигурация — это легко, — напомнила МакГонагалл, вставая. — Но, при должном усердии, каждый из вас имеет все шансы получить самый высокий балл на экзамене. Времени ещё больше, чем достаточно.

Наверное, Гарри в жизни так не старался на уроках Трансфигурации, как в этот день, и вознаграждением ему стало превращение собственной руки в шпагу всего лишь с третьей попытки. Правда, его шпага не отличалась таким же изяществом, как рапира Гермионы, но зато и не была завязана узлом и покрыта человеческой кожей, как у Симуса. Рон каким-то образом ухитрился наколдовать себе длинный гарпун и растерянно смотрел на него, пока покатывавшаяся со смеху Гермиона не вернула его руке прежний вид. Правда, Гарри показалось, что объяснения Гермионы по поводу назначения гарпуна Рон принял за шутку.

Речь МакГонагалл по поводу экзаменов произвела на Гарри такое впечатление, что он дал себе слово относиться к учёбе серьёзнее. В конце концов, как он неустанно повторял себе, разве в прошлом году, долгими бессонными ночами лёжа в палатке, он не готов был всё отдать, лишь бы оказаться в школе и делать домашние задания? А теперь, когда всё стало хорошо, можно об учёбе забыть? Как бы ни так! Гарри дождаться не мог окончания занятий, у него просто руки чесались побыстрее начать новое эссе по Трансфигурации. В этот раз он пойдёт прямиком в библиотеку и напишет столько, сколько успеет за неделю.

Профессор Сайпрес был непривычно возбуждён, когда они после обеда вошли в класс Защиты от тёмных искусств.

— Добрый день, проходите, пожалуйста, — торопливо приветствовал студентов Сайпрес. — Сегодня у нас с вами будет очень насыщенное занятие.

Гарри с любопытством огляделся вокруг, но не увидел ничего необычного. Ученики, тихо переговариваясь, занимали свои места.

— Начинаем, — объявил Сайпрес и вышел в небольшую комнатку за кабинетом, которую когда-то занимал Люпин.

— Интересно, что там у него? — спросил Рон, вытягивая шею в надежде на пару секунд раньше увидеть, что там такое припас профессор.

— Что-то интересное, наверное, — взволнованно пробормотала Гермиона, тоже не отрывая взгляда от двери.

Но Сайпрес появился с пустыми руками и только нерешительно обвёл взглядом класс, а потом медленно опустился на своё место за столом. Повисла пауза. Ученики удивлённо переглядывались, а Сайпрес, кажется, полностью погрузился в свои мысли. Вдруг он сильно вздрогнул, и его взгляд остановился на Гарри.

— Как я сказал вам на прошлой неделе, — медленно, очень медленно начал профессор, — в течение месяца я собирал информацию о ваших знаниях. Теперь у меня сложилась полная картинка, и я пришёл к выводу, что вам почти ничему не нужно учиться, только если каким-то мелочам, но это можно сделать в индивидуальном порядке. В выходные я посоветовался с директором, и она со мной согласилась, что в таком случае следует переходить непосредственно к повторению.

Гарри почувствовал лёгкую опустошённость внутри, Что, всё? Он знает все нужные для экзамена заклинания?

— Я отлично осведомлен о стиле преподавания всех моих предшественников и хочу сказать, что мне лично ближе всего тот порядок, который существовал при профессоре Люпине, — помолчав немного, добавил Сайпрес, и Гарри почувствовал прилив симпатии к нему. — Поэтому я решил взять на себя смелость устроить вам что-то вроде полосы препятствий, как на третьем курсе. Что скажете?

В ответ раздался одобрительный гул. Люпин всегда пользовался популярностью среди учеников, несмотря даже на то, что его тайна стала достоянием общественности. Мнение о нём ребят нисколько не изменилось.

— Отлично, — Сайпрес поднял руку, и на его лице даже появилось некоторое подобие улыбки. — Но есть одна проблема.

Голоса моментально смолкли.

— В экзаменационную программу в обязательном порядке войдут боггарты, — очень тихо сказал профессор, и Гарри даже не сразу понял, почему боггарты должны стать для них проблемой. Он не догадался даже тогда, когда Гермиона в страхе оглянулась на них с Роном. Даже когда вскрикнула и закрыла лицо руками Лаванда. Когда смертельно побледнел Малфой. — Это может стать причиной вашего провала.

И тут до Гарри, наконец, дошло. Его боггарт больше никогда не примет обличие дементора. Никогда. Гарри давно уже понял, что есть вещи куда похуже самого страха. Куда страшнее. Это страх за вполне конкретных людей. Страх за их жизнь. Гарри знал, чего он теперь боится больше всего на свете, и на секунду он представил, какую форму примет его боггарт. По исказившемуся лицу Рона он понял, что друг сделал то же самое.

— Но, профессор, — слегка дрожащим голосом обратилась к Сайпресу Дафна Гринграсс, и тот взглянул на неё, — ведь после войны наши боггарты, они… они изменились…

Сайпрес кивнул.

— Наверняка мы увидим страшные вещи, — тихо закончила Дафна.

— Наверняка, — повторил Сайпрес, отводя взгляд в сторону. — Но вы должны быть готовы к этому. Экзаменационная комиссия не сделает скидку на ваше военное прошлое.

Гарри послышалось осуждение в его голосе, и он с удивлением заметил, что Сайпрес как-то незаметно, как-то плавно и постепенно стал для них скорее старшим другом, наставником, чем преподавателем. Ни один преподаватель на памяти Гарри не позволял себе критиковать правила принятия экзаменов. Если бы только Сайпрес повёл себя так с самого начала! Если бы не было тех уроков, когда он говорил такие страшные вещи…

— В общем, я принял решение, что именно с боггарта мы и начнём, — решительно объявил Сайпрес. — Я нашёл одного, так что мы можем начать прямо сейчас.

Класс замер в тихом ужасе.

— Я всё понимаю, — негромко сказал Сайпрес, оглядывая побледневших студентов. — Поверьте мне, я понимаю. И не меньше вашего боюсь входить в эту комнату. — Он махнул рукой на дверь у себя за спиной. — Я предлагаю вам заходить туда по одному, если вы не хотите, чтобы остальные увидели вашего боггарта.

Гарри вздохнул с облегчением. По крайней мере, если он не справится, об этом никто не узнает.

— На самом деле, это не так уж и страшно, — неуверенно проговорил Сайпрес. — Главное, что вы знаете: это всего лишь боггарт. Кто начнёт?

Ответом ему послужила гробовая тишина. Гарри низко опустил голову, надеясь, что, если он не будет смотреть на Сайпреса, тот не вызовет его.

— Давайте, вам всё равно придётся это сделать, — голос Сайпреса звучал устало. — Представьте, если боггарт попадётся вам на экзамене?

Гарри поёжился. Не хотелось бы.

— Ладно, — Симус резко поднялся на ноги. — Перед смертью не надышишься.

Дин проводил друга взглядом, полным уважения и неприкрытой жалости.

— Если вас не будет дольше минуты, я зайду внутрь, — напоследок предупредил Сайпрес, когда Симус уже взялся за ручку двери. — Главное, помните, вы все в одинаковых условиях. Никто вас не осудит, никто не посмеётся. Все вы увидите что-то похожее, одинаково страшное… Всё-таки сейчас вы в кругу друзей, которым можете доверять, — добавил он, и Гарри вскинул голову.

Сайпрес смотрел ему прямо в глаза.

Секунда — и Симус скрылся за дверью. Гарри чувствовал, как сильно бьётся сердце, как в висках пульсирует кровь. Ему казалось, что прошло уже гораздо больше минуты, куда больше. Но Сайпрес, не отрывавший взгляда от часов, пока что не двигался с места, а значит, это просто время потекло медленнее.

Наконец, когда Сайпрес уже поднялся на ноги, дверь резко распахнулась, и на пороге показался неестественно спокойный Симус с широко раскрытыми, остановившимися глазами. Гарри заметил крупные капли пота на его лице.

— Мистер Финниган? — Сайпрес озабоченно положил руку Симусу на плечо. — Всё в порядке? У меня есть Умиротворяющий бальзам.

Симус отрицательно покачал головой и прошёл к своему месту. Он медленно опустился на стул и вперил взгляд в парту, даже не посмотрев на склонившегося к нему Дина.

— Я не пойду, — почти истерически прошептала Гермиона, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в край парты. — Я не смогу.

— Тихо! — Рон схватил её за руку, вынуждая повернуться к нему лицом. — Это всего лишь боггарт, это всё будет не по-настоящему.

Но для Гермионы это имело мало значения.

— Во сне это тоже всегда было не по-настоящему, — ответила она, и Рон не нашёл других аргументов.

— Если вы не хотите, я не буду никого заставлять, — наверное, Сайпрес их услышал или просто догадался. — Это нужно вам самим. Если вы откажетесь от задания на экзамене, на приличную оценку можете не рассчитывать.

Это несколько отрезвило Гермиону, и она с ужасом, но в то же время и с покорностью посмотрела на дверь, к которой, дрожа как осиновый лист, приближалась Парвати.

Она вылетела из комнаты через пятнадцать секунд, теперь Гарри тоже следил по часам, и с громким визгом бросилась вон из класса. Сайпрес в три прыжка догнал её у самой двери и, осторожно придерживая ей голову, заставил выпить немного Умиротворяющего бальзама.

— У меня не получилось, — немного придя в себя, объяснила Парвати. — Я не смогла.

— Ничего страшного, — в голосе Сайпреса были успокаивающие, тёплые нотки. — Это только первый раз, время ещё есть.

Гарри чувствовал себя последним трусом, но пропускал сокурсников одного за другим, а сам так и не двинулся с места. Он всерьёз подумывал рискнуть своей хорошей оценкой и забыть об этом проклятом боггарте, но не мог позволить себе отступить на глазах у друзей.

Малфой вышел из кабинета с таким выражением лица, что сидевшая ближе всех к двери Лаванда в ужасе отшатнулась. Наверное, в это мгновение, хотя Малфой этого и не понял, он не выделялся из толпы испуганных гриффиндорцев, в этот момент он как бы стал одним из них. Каждый понимал, что именно Малфой видел такие вещи, которые даже не снились многим из них. И, если раньше у него не было ни малейшего шанса стать своим для гриффиндорцев, именно в эту секунду никто не вспоминал, что он бывший Пожиратель.

— Мистер Уизли? — голос Сайпреса звучал вопросительно, и Рон кивнул, поднимаясь на ноги и роняя палочку. Он двинулся к кабинету широким шагом с видом человека, решившего побыстрее покончить с неприятным делом, от которого всё равно некуда было деться. Рон прекрасно понимал, что сейчас увидит совсем не паука, Гарри был уверен в этом.

Тридцать секунд. Тридцать долгих секунд Рон находился внутри. Тридцать секунд Гарри чувствовал его страх, ужас и отчаяние. Тридцать секунд Гермиона под партой с такой силой сжимала ему руку, что её ногти впились ему в кожу, оставив глубокие отметины. Тридцать секунд — и Рон вышел.

Первое, что он сделал — это впился взглядом в Гермиону, потом перевёл не менее жадный взгляд на Гарри. Нетрудно было догадаться, чем стал его боггарт.

— Не ходи, — твёрдо сказал Рон, кладя ладонь Гермионе на плечо и не давая ей встать.

— Но как… — она растерянно смотрела на него, страдальчески сдвинув брови, и Гарри отвернулся не в силах вынести этой картины. — Если на экзамене попадётся…

— Тогда и будешь переживать, — отрезал Рон. — Нечего тебе там делать.

Сайпрес не прерывал их, делая вид, что пишет что-то, но Гарри видел, что его перо не касалось пергамента.

— Я должна пойти, Рон, — Гермиону трясло, но её голос звучал довольно твёрдо. — Я не хочу быть единственной, кто отказался.

Гарри усмехнулся про себя. Ну, и как он может позволить себе струсить, когда друзья даже мысли не допускают, что он может отказаться от встречи с боггартом?

— Хотел бы я посмотреть на того, кто назовёт тебя трусихой! — Рон повысил голос и грозным взглядом обвёл класс. Его глаза непроизвольно задержались на Малфое по старой памяти. — Тебе уж, кажется, незачем доказывать свою храбрость.

— Я должна пойти, Рон, — Гермиона мягко убрала его руку и посмотрела ему прямо в глаза. — Я не могу так рисковать. Защита от тёмных искусств — один из ключевых экзаменов, я должна его сдать.

— Но… — беспомощно начал Рон и замолчал. Гарри понял, что друг сдался. Если бы только дело не касалось учёбы, у него бы были все шансы переубедить Гермиону.

— Я пошла, — и Гермиона, высоко подняв голову, двинулась к маленькой дверце.

— Я зайду через минуту, — пообещал Сайпрес, глядя на неё с уважением. — Или вы всегда можете выйти раньше.

Гермиона благодарно кивнула ему и, послав мимолётный взгляд Рону, скрылась из глаз. Гарри ужасно нервничал. Что испытывал Рон, он не хотел даже представлять. Если бы туда сейчас зашла Джинни…

Рон мерил шагами расстояние между партой и стеной и каждый раз, проходя мимо, наклонялся, чтобы посмотреть время на часах Гарри. Оставалось всего двадцать секунд, но Гермиона не появлялась. Вдруг из-за двери отчётливо послышались рыдания, и Рон рванулся вперёд. Сайпрес опередил его ровно настолько, чтобы успеть захлопнуть дверь прямо перед его носом. Рон в ярости ударил в дверь кулаками и вне себя повернулся к Гарри.

— Зачем она пошла? — с отчаянием спросил он. — Я же говорил ей… Я знал, что она не вынесет!

— Успокойся! — Гарри с силой сдавил плечо Рона, хотя у него самого сильно дрожали руки. — Профессор Сайпрес поможет.

Но, когда открылась дверь, все с удивлением увидели, что это Гермиона помогает Сайпресу. Он брёл как слепой, глядя прямо перед собой остекленевшими глазами, а Гермиона осторожно поддерживала его под руку. Она была белее бумаги, в глазах застыли ужас и сострадание.

— Я в порядке, — вдруг отсутствующим голосом сказал Сайпрес, отстраняя Гермиону. — Спасибо, мисс Грейнджер. Думаю, вам стоит попробовать ещё раз, но позже. Умиротворяющего бальзаму?

Гермиона не стала геройствовать и просто кивнула. Сайпрес налил ей зелье в маленький стаканчик, помедлил немного и налил второй. Для себя. Гарри видел, как все старались отвести взгляд, чтобы не смущать профессора, но Сайпресу было совершенно всё равно.

Гермиона неверными шагами двинулась в их сторону, и Рон подскочил к ней, обняв за плечи и что-то зашептав на ухо. Гарри подумал, что Гермионе очень повезло: если бы не состояние Сайпреса она бы зациклилась на своём боггарте и не отошла бы так быстро. Но, зная её сострадательную натуру, Гарри прекрасно мог себе представить, как развивалась ситуация, и то, что помощь понадобилась кому-то другому, Гермиону прямо-таки спасло.

— Мистер Поттер? — глаза Сайпреса ввалились, он выглядел спокойным, но больным. — Вы пойдёте?

Гарри кивнул. Он знал, что никто не засмеётся, никто его не осудит, но отступить не мог. В первую очередь, он сам осудил бы себя. Подходя к двери, он примерно представлял, что его ждёт, но реальность оказалась куда страшнее воображения. Посреди маленькой комнатки лежала гора трупов. Гарри отступил к стене, безвольно уронив руку с зажатой в кулаке палочкой, глядя в остановившиеся глаза Рона. Он не мог пошевелить ни одним мускулом, только переводил взгляд с неподвижного Рона на Гермиону с растерзанным горлом. Здесь были все Уизли, Невилл, Полумна. Гарри вскрикнул, увидев крохотную ручку, торчавшую из-под груды тел, и с трудом заставил себя стоять на месте, напоминая себе, что Тедди сейчас дома, что ему ничто не угрожает.

Джинни он увидел последней. Она лежала чуть в стороне, такая бледная и спокойная, что это пугало куда больше окровавленной фигуры миссис Уизли. Гарри непроизвольно сделал шаг по направлению к ней, опустился на колени, чувствуя, как холодеет всё внутри. Вот чего он никогда не смог бы пережить.

Дверь резко распахнулась, и на пороге показался совершенно белый Сайпрес с поднятой палочкой.

— Отойдите, мистер Поттер! — приказал он, и Гарри увидел, как у профессора конвульсивно дёрнулся правый уголок рта. Он не выдержит вида своего боггарта второй раз. Гарри отрицательно покачал головой и поднялся на ноги, стараясь не смотреть на Джинни.

— Всё в порядке, профессор, — сказал он таким тоном, каким разговаривал с Тедди, и Сайпрес растерянно взглянул на него. — Я справлюсь.

Гарри обернулся, стараясь придумать какой-нибудь повод для смеха, но его просто не было. Это не паук, которому можно вообразить колёсики на лапах. За его спиной Сайпрес сделал шаг вперёд, и Гарри вдруг засмеялся. Громко, надрывно, с нотками истерики. Ничего не поменялось, они всё так же лежали посреди комнаты, но дышать стало легче.

— Ридикулус! — выдавил Гарри сквозь смех, раздался громкий хлопок и тела исчезли. Боггарт исчез.

— Но как… — Гарри повернулся к Сайпресу. — Профессор, но ведь я не смог придумать ничего смешного, почему он…

— Главное оружие против боггарта — это смех, — негромко сказал Сайпрес, до боли напомнив Гарри Люпина. — Можно представлять себе что-то смешное, чтобы облегчить себе задачу: так проще рассмеяться. Вы пошли по более трудному пути, мистер Поттер, вы смогли найти в себе силы засмеяться в лицо своему страху.

Гарри не стал объяснять, что это удалось ему исключительно ради спасения самого профессора, побоявшись оскорбить Сайпреса.

— Вы видели моего боггарта, — вместо этого сказал он, и профессор осторожно кивнул. — Что тут можно было придумать?

— Ничего, — Сайпрес кивнул на дверь. — Пора возвращаться. Я уверен, ваши друзья с ума сходят от беспокойства.

И это было правдой. У Гермионы на щеках отчётливо виднелись следы ногтей, Рон при виде него вздохнул с таким облегчением, как будто Гарри не с боггартом сражался, а, по меньшей мере, с хвосторогой.

— Всё нормально, — он ободряюще потрепал Гермиону по плечу и кивнул Рону. — Со мной всё хорошо.

— Вы большие молодцы, — у Сайпреса был такой вид, будто он пытался улыбнуться, но не мог. — Я… я по-настоящему горжусь всеми вами. Всеми, — он специально выделил это слово, и Гарри обернулся на слизеринцев. В глазах Дафны блеснули слёзы, когда она с благодарностью взглянула на профессора. Малфой выглядел потрясённым, и Гарри вдруг подумал, слышал ли тот вообще когда-нибудь в своей жизни такие слова. Вряд ли.

— Кошмар, — выдавил Рон, когда они возвращались в башню Гриффиндора. — Ужас какой-то. Весёлая ночка теперь обеспечена.

— Это точно, — поддержала его Гермиона, всё ещё ужасно бледная. — Но когда-нибудь мы должны были пройти через это.

Гарри молчал и думал, что им с Гермионой рассуждать проще: им обоим пришлось думать о Сайпресе, а Рон справился своими силами.

— Гермиона. — вспомнил вдруг Гарри, поворачиваясь к ней, — ты же видела боггарта Сайпреса?

Гермиона кивнула и тут же отвела взгляд.

— Я не могу рассказать Гарри, — смущённо, но очень твёрдо сказала она. — Это тайна профессора Сайпреса.

Гарри не посмел настаивать, полностью признавая её правоту. До самого вечера в гостиной Гриффиндора царила непривычная тишина: семикурсники сбились в тесную кучку в углу и погрузились в дружное молчание, которое было пропитано взаимопониманием. Джинни, которая уже всё знала, ни на шаг не отходила от Гарри и даже ни разу не подшутила над Роном. Наоборот, неслыханное дело, она, проходя мимо, как бы невзначай наклонилась и крепко обняла брата. Всё остальное время она была рядом с Гарри, наполняя его душу покоем, исцеляющим растревоженное сердце.

Вечером Гермиона вдруг обнаружила, что совсем забыла про собрание старост, которое закончилось уже часа два назад, и ужасно расстроилась. Ей показалось невероятно важным немедленно пойти к МакГонагалл и объяснить своё отсутствие. Бросив взгляд на уснувшего в кресле Рон, Гермиона на цыпочках стала пробираться к выходу из гостиной.

— Иди с ней, Гарри, — настойчивым шёпотом вдруг сказала Джинни, толкая его локтем. — Не стоит ей ходить одной сегодня.

— А ты? — Гарри быстро поднялся.

— Я останусь, вдруг мой братец соизволит проснуться, — Джинни посмотрела на Рона почти что с нежностью и улыбнулась Гарри.

Он догнал Гермиону уже за поворотом и сразу же увидел облегчение и радость на её лице, как только она обернулась.

— Спасибо, — Гермиона благодарно сжала его ладонь, и Гарри устыдился, что находится здесь по подсказке Джинни, а не по собственной догадке. — Я постараюсь побыстрее. Нужно всё-таки успеть до отбоя.

Гарри слонялся по полутёмным коридорам и старался думать о квиддиче, о домашнем задании, о Джинни, о чём угодно, но только не о сегодняшнем уроке Защиты от тёмных искусств. Внезапно он представил себе Сайпреса, сидящего в полном одиночестве в тёмном кабинете наедине со своими невесёлыми мыслями, и с трудом подавил нелепое желание навестить профессора.

Гарри свернул в очередной коридор и замер на месте: буквально на расстоянии вытянутой руки от него в одной из ниш стоял Малфой и яростно тряс за плечи маленького мальчика. Гарри уже шагнул вперёд, намереваясь вступиться за ребёнка, когда услышал негромкий, полный ярости голос Малфоя.

— … своей головой? Ты не слышал, что сказала директор первого сентября? Из школы вылететь захотел?

— Мой папа говорит, что я не должен водиться с грязнокровками! — тоненько выкрикнул мальчик, стараясь освободиться, но Малфой только поудобнее перехватил его и снова встряхнул. Гарри замер, надеясь, что Малфой не догадается обернуться.

— Если я ещё раз услышу от тебя это слово, клянусь, ты больше никогда не сможешь ничего сказать, ты понял? — голос был похож скорее на шипение, и Гарри не смог винить мальчишку, когда тот испуганно сжался. Правда, спасать невинного ребёнка Гарри резко расхотелось. — Ты не представляешь, что творишь.

— Но мой папа… — снова начал мальчик, и Малфой тряхнул его так сильно, что остаток фразы превратился в сплошное икание.

— Твой папа — идиот! — уже в полный голос сказал он. — Я тебе ещё раз повторяю: если я снова услышу это слово, то…

— Драко? — раздался у Гарри за спиной удивлённый голос, и Малфой резко обернулся.

К ним быстрыми шагами приближалась младшая сестра Дафны Гринграсс Астория. Её белокурые волосы были заплетены в аккуратную косу, а на груди в неярком свете факелов блестел значок старосты.

— Что здесь происходит? — она остановилась в двух шагах от застывшего Малфоя. — Драко, отпусти его.

К огромному удивлению Гарри, Малфой моментально разжал пальцы, и мальчишка тут же отскочил на шаг назад, спрятавшись за Асторию.

— Что произошло, Майкл? — мягко спросила она, наклоняясь к мальчику, и Гарри задался вопросом: заметила она его или была настолько поглощена развернувшейся перед ней сценой, что просто прошла мимо? — За что Драко рассердился на тебя?

Малфой молчал, засунув руки в карманы и с презрением глядя на мальчика. Гарри отошёл чуть вправо, спрятавшись за углом.

— Я… я назвал одну девчонку с Когтеврана грязнокровкой, — с вызовом отозвался Майкл, как будто ожидая, что Астория одобрит его поведение. — А Драко стал меня трясти, хотя мой папа говорит, что Драко сам…

— Достаточно, Майкл! — громко, но мягко перебила его Астория. — Драко совершенно прав, мы не употребляем такие ужасные ругательства. Разве ты не знаешь, какая страшная война закончилась несколько месяцев назад из-за этого слова?

— Из-за этого слова? — с удивлением спросил мальчик.

— Твой папа не объяснил тебе? — с лёгкой улыбкой спросила Астория. — Думаю, тебе следует узнать об этом побольше. Я накажу тебя сама и ничего не скажу директору или профессору Слизнорту, но ты должен пообещать мне, что больше никогда не произнесёшь этого слова, договорились?

Майкл угрюмо кивнул, уставившись в пол. На месте Гринграсс, Гарри не очень-то поверил бы ему.

— Ты будешь ровно неделю читать те книги, которые я буду тебе давать, — мягко продолжила Астория, потрепав мальчишку по голове. — Это не сильно ужасно, правда?

По страдальческому выражению, появившемуся на лице Майкла, Гарри понял, что для него это было довольно жестоким наказанием.

— Теперь иди в гостиную, — Астория подтолкнула мальчика в противоположную от Гарри сторону и повернулась к Малфою. — Драко, я понимаю, что ты хотел как лучше, но грубой силой и запугиванием ты ничего не добьёшься.

— Я вышел из себя, извини, — Гарри показалось, что он ослышался. Малфой извинился! Извинился! — Больше этого не повторится.

— Спасибо, — Астория прикоснулась к рукаву его мантии, и Гарри заметил неприкрытое восхищение на лице Малфоя. Внезапно тот поднял глаза и заметил Гарри. Последовавшая за этим немая сцена стала самой красноречивой в жизни Гарри. Он понимал, что Малфой отдал бы всё на свете, только бы Гарри сейчас здесь не было. С другой стороны, впервые в своей жизни он совершил как раз тот поступок, которого вполне можно было ожидать от самого Гарри, впервые в жизни они полностью понимали друг друга. Малфой закусил губу и отвёл взгляд. Гарри чувствовал себя ужасно глупо, понимая, что, будь на месте Малфоя кто угодно другой, он бы уже сто раз извинился и ушёл. Но извиняться перед Малфоем… Хотя, чем он хуже остальных? Такой же человек. Пока в голове у Гарри пролетали все эти мысли, Малфой явно пришёл к какому-то решению и сделал крохотный шаг вперёд, оставляя за спиной застывшую в удивлении Асторию. Он уже готов был что-то сказать, когда…

— Почему ты тут стоишь? — раздался сзади голос Гермионы, и она вдруг появилась рядом.

Астория и Малфой синхронно вздрогнули.

— Здравствуй, Астория, — растерянно поздоровалась Гермиона, стараясь не смотреть на Малфоя, который при её появлении как-то сжался.

— Привет, Гермиона, — Астория дружелюбно улыбнулась. — Ты хотела спросить про новые правила патрулирования коридоров?

— Нет, спасибо, я уже была у профессора МакГонагалл, — Гермиона тоже улыбнулась, вполне искренне. — Я искала Гарри.

— Ладно, тогда доброй ночи, — Астория взяла Драко под руку и увлекла вперёд по коридору.

— Доброй ночи, — тихо пробормотала Гермиона и повернулась к Гарри. — Что здесь произошло?

Гарри кратко описал ей только что увиденную сцену. Гермиона задумалась.

— Знаешь, честно говоря, я не очень удивлена, — наконец, сказала она. — Я сразу отметила Асторию, ещё на первом собрании в поезде. Она такая светлая, такая добрая… И ведь Дафна, она тоже очень хорошая, правда?

— Но Малфой, Гермиона, — напомнил Гарри. — Он… может такое быть, что он…

— Ты имеешь в виду, что ему нравится Астория? — Гермиона тихонько прыснула. — Ну конечно, она ему нравится, это же невооружённым взглядом видно.

Гарри почувствовал прилив гордости за свою прозорливость.

— Он её не заслуживает, — не очень-то уверенно сказал он, поворачивая назад к башне Гриффиндора.

— А мне кажется, ей суждено стать его ангелом-хранителем, — тихо возразила Гермиона. — Если только он использует свой шанс, то сможет стать неплохим человеком рядом с ней. А она поможет ему пережить его прошлое. Он ведь тоже ей очень нравится. — Гермиона чуть улыбнулась, поймав изумлённый взгляд Гарри. — Не удивляйся. Такое часто встречается. Противоположности притягиваются. К тому же, у Астории есть все шансы помочь Малфою стать другим человеком, помочь ему измениться.

— Наверное, ты права, она, кажется, очень хорошая. Даже странно, что она на Слизерине, — протянул Гарри, снова возвращаясь мыслями к декану Гриффиндора . — Как думаешь, может, нам стоит зайти к профессору Сайпресу?

— Зачем? — Гермиона подозрительно посмотрела на него. — Что ты опять придумал?

— Да ничего, — Гарри очень старался, чтобы его голос звучал невинно и непринуждённо. — Просто он неважно выглядел после нашего урока, и я подумал, что, возможно, стоило бы проверить, как он там.

Гермиона чуть нахмурилась, закусив губу.

— Нет, Гарри, не думаю, что он обрадуется нашему вторжению, — наконец, решительно сказала она.

— Почему ты так думаешь? — Гарри не сильно надеялся на ответ, но вопрос вырвался сам, помимо его воли.

— Потому что он может подумать… — Гермиона замялась, и Гарри взглянул на неё с удивлением. — Понимаешь, профессор Сайпрес не просил меня ничего не рассказывать о его боггарте, я сама поняла, что не стоит этого делать. А теперь, если мы придём к нему, он может подумать, что я всё рассказала тебе.

— Ну и что? Ты же говорила, что он не просил… — начал Гарри, но Гермиона сердито перебила его.

— А то, Гарри, что это бестактно! — она резко повернулась к нему. — Иногда мне кажется, что вы с Роном вообще ничего не знаете о том, что этично, а что нет.

Гарри пожал плечами. Вообще-то с её стороны было неправильно сравнивать его с Роном. Всё-таки Гарри никогда не вёл себя так, как Рон, у того некоторая бестактность была прямо-таки в крови. Хотя, Рон вряд ли сейчас собрался бы идти к Сайпресу.

— Ладно, ты права, — они остановились перед портретом Полной Дамы, и Гарри примиряюще улыбнулся Гермионе. — Не будем больше говорить об этом.

Гермиона недоверчиво хмыкнула в ответ.

— Патронус, — она назвала пароль и обернулась к Гарри. — Посмотрим, насколько тебя хватит.

И с этими словами она скрылась в проходе, не дожидаясь ответа Гарри.