Simple steps (джен)

Всегда нужно представлять собой достойную картину. Внимательный к деталям Дуку никогда не забывал об этом. Приземлившись в спасательной капсуле на Корусанте, первое, что он сделал — после того, как посмотрел, что Скайуокер делает невозможное и успешно сажает половину корабля без значительных потерь — отправился к портному и взял себе лучшую одежду. Переодеться в неё было испытанием: даже прижжённые световым мечом ампутированные руки болели немыслимо, при соприкосновении с рукавами — невыносимо. Он снял раздражение, используя Силу и задушив ей портного, скулящего простака, ищущего предлог сбежать и позвонить в службу безопасности. Дуку всё это было лишним, поэтому от родианца пришлось избавиться.

Он Силой закатал края рукавов, осматривая выглядывавшие обрубки, почти прожигая их взглядом.

— Убей его.

Воспоминание наполнило его гневом. Предательство — путь ситха, он знал это, но по каким-то причинам никогда не ожидал такого. Дуку, предающий и убивающий Палпатина — одно дело, ученику предполагается свергнуть мастера, но сама мысль оказаться так… замещённым была отвратительной и совершенно нецивилизованной.

Хуже, быть замещённым Скайуокером. Позор будет преследовать его до самой смерти.

И поэтому Дуку последует добродетели ситхов: предательству. Только он провернёт его таким способом, который Палпатин себе никогда не представит.

Мысль наполнила его удовлетворением, и он, закончив переодеваться, отправился к Храму. Они не ждут его, но он не сомневался — ему будут рады. К тому времени, как он поднялся по бульвару, у подножия лестницы уже стоял его бывший мастер, Йода, Мейс Винду, Оби-Ван Кеноби, и, возможно, каждый джедай в Храме следил за его приближением. Тишина висела угрожающе, но Дуку нашёл впечатляющим вплетённые в неё нотки ожидания, балансирующие на тонкой грани со страхом. Джедаи и в самом деле так низко пали, если тьма пронизывает их даже в Храме.

Йода проковылял вперёд, тяжело опираясь на кривую трость, как всегда делал.

— Мастер Йода, — кивнул он в приветствии.

— Граф Дуку, — ответил Йода, стукнув тростью. — Хм. Сюрприз это.

— Я могу себе представить, — Дуку позволил себе улыбку. — Не каждый день политик, возглавляющий длинный список врагов Ордена, лично сдаётся вам, и перед самыми дверями, не меньше, — он почувствовал рябь среди собравшихся, и его улыбка стала только шире. — Я полагаю, тюремные уровни всё ещё в рабочем состоянии, если только, конечно, не переполнены многочисленными врагами джедаев?

Мейс Винду выступил вперёд.

— Если ты пытаешься зародить страх, у тебя не получится.

Дуку пожал плечами, искренне.

— Возможно, не в тебе. Скажи мне, Мейс, неужели ты и остальные Советники так низко пали, что не замечаете тьмы в ваших собственных стенах? Хорошо, что я пришёл тогда, возможно, я могу вас просветить.

Кеноби шагнул вперёд следующим, лицо задумчивое, присутствие спокойное.

— Как вы прошли Испытание Плоти? — медленно спросил он.

Дуку намеренно проигнорировал его и обратился к Йоде.

— Мы будем вести разговор здесь?

Взгляд Йоды был по-прежнему оценивающим. Они изучали друг друга очень, очень долгое время, пока, наконец, нависавшая пауза не прекратилась.

— Изменился ты, — произнёс старый мастер. — В некоторых аспектах. В других, хм, не изменился вовсе.

Секунда размышлений над собой показала, что это всё-таки правда. Он не был джедаем — не был им годы и сейчас не собирался возвращаться; но если заглянуть глубоко в себя, он не был и ситхом. Предательство было чуждо человеку его происхождения, для его соотечественников естественной была верность. Если кто-то всё же решался на предательство, то изменника больше не считали себе равным и легко от него избавлялись. В его случае с Сидиусом, однако, такое не прошло бы. Личина Палпатина была слишком эффективной, чтобы просто прирезать его без катастрофических последствий для себя. Мечты убить его на встрече, шокированное и искаженное лицо старого болвана теперь недостижимы. Поэтому он предаст Сидиуса так, как никто не сможет ожидать.

Он останется верным.

Он продолжит играть роль, которую начал в этом фарсе, спокойно размышляя над своим статусом в тюрьме, пока не закончится война. Тогда как сейчас, вместо того, чтобы чудесным образом вернуться на их сторону, он бросит пару-тройку подсказок и испытает джедаев, увидит, осталось ли в них достаточно света, чтобы различить, что он не собирался, даже косвенно, им сообщать. Если сработает, то Сидиус будет мёртв, и он сможет заняться своими делами. Если нет, то он найдёт, чем заполнить своё время в заточении.

Суть жизни ситхом — делать то, что от тебя не ожидают; этот принцип хорошо послужил Дуку, но всё равно оставались вещи, которые не подобали человеку определённого воспитания и положения. Что Дуку находил самым восхитительным, так это, что поступая благородно, он поступит непредсказуемо; и Сидиус будет скрежетать зубами, пытаясь узнать, что он затевает в Храме — предполагая, что старик вообще узнает, что он здесь. Дуку подозревал — узнает.

Предательство через верность.

Как ситх.

Как… джедай.

Он кивнул старому мастеру.

— Предательство оставляет глубокие раны и меняет всех.

Это были его последние слова, с которыми его провели в тюремную камеру.

* * *

— Ты опоздал.

— Прости, Оби-Ван.

— Проблемы оторваться от одного сенатора?

Энакин ответил дерзкой умешкой, абсолютно не раскаиваясь. Оби-Ван принял хмурый, неодобрительный вид, но Энакин просто отмахнулся от него.

— Что я пропустил?

— Только целый брифинг по осаде Внешнего Кольца, — в связи отдалось недовольство, но Энакин знал, что оно больше напускное. Проглядывавшая же под ним настороженность заставила нахмуриться уже его самого. — Ты также пропустил звонок. Верховный канцлер Палпатин хотел встретиться и звонил тебе напрямую. Так мне передала Асока.

— Подожди, ты хочешь сказать, что он обращался не через Совет? Они вообще знают о его вызове?

— Когда я сообщил им, они были весьма озадачены, — они начали подниматься по лестнице. — Они не знают, о чём звонок. Я не знаю, о чём он. Может быть, ты?

— А мне откуда? — пожал Энакин плечами, раздражённый вопросом.

— Я спросил для галочки, — Оби-Ван поднял ладони в примирительном жесте. — По крайней мере, так я могу сказать Совету, что я спрашивал; они и без того нервные из-за одной нашей связи, не нужно обострять их отношение.

Энакин шумно выдохнул через нос и кивнул.

— Я понимаю. Прости, Оби-Ван. Я возьму Асоку и отправлюсь в Сенат немедленно.

— Он хотел видеть тебя лично. У меня сложилось впечатление, что он не хочет видеть на встрече никого другого.

Энакин в недоумении остановился. Встречи с Палпатином, ещё в детские годы, всегда были закрытыми, это правда, но в последнее время всё чаще состоялись встречи, на которых присутствовали и другие джедаи. Приватность обычно была пожеланием Энакина, не Палпатина. Что он хочет с ним обсудить, не разрешая прийти никому ещё? Или это просто визит ради визита? Тогда почему приглашение не через Совет? Существует ли протокол на такого рода вещи? Нужно будет спросить у Падме…

— Сосредоточься на настоящем, Энакин, — позвал его Оби-Ван, отвечая на замешательство Энакина. — Ступай на встречу и увидишь, что он хочет сказать

* * *

— Ах, Энакин! — Палпатин поднялся ему навстречу. — Рад тебя видеть!

Энакин, следуя приличиям, слегка поклонился и сразу перешёл к делу.

— Вы посылали за мной, канцлер, — произнёс он, подчёркивая вопросительную интонацию.

Палпатин кивнул, быстро перенимая его отношение.

— Да, да. Мне жаль, что пришлось вызывать тебя из личных покоев. Падаван Тано совсем растерялась.

— Совсем немного, — ответил Энакин, расслабляясь. Палпатин сейчас всё объяснит.

Весь облик канцлера изменился. Он устало вздохнул, его тёплая улыбка слегка поблекла, почти исчезла. Плечи его опустились, осанка прогнулась, словно вся галактика вдруг легла ему на плечи. Энакин почувствовал страстный порыв что-то сделать.

— Мне нужна твоя помощь, сын.

Сердце сжалось.

— Что случилось?

Палпатин приложил руку ко лбу, слабо его потирая, и тяжело опустился в кресло. Энакин быстро пододвинул к себе стул и сел ближе к столу канцлера.

— Ох, Энакин, — по-старчески покачал он головой. — Я не хочу взваливать на тебя эту ношу, но настали тяжёлые времена, и ты — единственный джедай, которому я искренне доверяю. Не только из-за того, что ты сделал для Набу, но из-за того, что ты рисковал всем, чтобы просто спасти меня.

Энакин слегка покраснел от похвалы — Палпатин дал её так свободно, и всегда высокую оценку и признание берёг только для него. Канцлер никогда — никогда — не отмечал заслуги других политиков и не давал ничего, кроме самых вежливых, но сдержанных похвал, остальным джедаям. Он относился к Энакину с таким восхищением, как никто другой; всегда было приятно слышать его слова.

Палпатин продолжал.

— Эта страшная война длится всего три года, но она уже испортила всё хорошее, что было в Республике. Сенат — оболочка того, чем он некогда был, полный жадных до собственной наживы политиков, купивших себе места, любое дело застревает в их корыстных руках. Они блестяще играют на публику, а на деле препятствуют любым усилиям положить конец этой войне. А джедаи! — Палпатин безнадёжно махнул рукой. — Энакин, ты знаешь, как я поддерживаю Орден, ты же видел, на что я иду ради него; но всё, что я вижу, указывает на них… — он оборвал себя, снова закрыв лицо руками.

Энакин наклонился вперёд, положив живую руку на плечо канцлеру, пытаясь подбодрить старика. Он хотел бы, чтобы их связь с Палпатином была сильнее, но у него просто не хватало на неё времени, как на связь с Оби-Ваном, Асокой и даже Падме. Чувствуя, как настигают угрызения совести, Энакин собрал в голове ободрение и осторожно отправил его Палпатину.

— О чём вы говорите, канцлер? — мягко попросил он продолжить.

— Энакин, когда всё будет сказано и сделано, когда закончится война, я боюсь, что джедаи захватят армию клонов и совершат переворот.

Мир пошатнулся.

Оби-Ван, далеко в Храме, ошарашенный:

— ЧТО?!

Энакин просто уставился на Палпатина. В безумной буре эмоций, он ахнул, пока закоротивший мозг пытался обработать сказанное. Через несколько секунд он сумел выдавить напряжённый смешок и произнести:

— Канцлер, это не смешно.

— Нет, — убитым голосом ответил Палпатин. — Это совсем не смешно.

Он… говорил серьёзно.

Он и вправду так считал. Мозг Энакина просто сгорал от абсурдности заявления, но в противостоянии с тоненьким шепотком, что на войне возможно всё, с воспоминанием о странном разговоре Оби-Вана с Мейсом Винду, бессильный обработать их слова, встряхнувшие до самого основания. Мозг боролся, просто пытаясь не отключиться, но Палпатин снова заговорил.

— Энакин, прости меня. Правда, я не хотел делиться с тобой подозрениями, но мне нужна помощь, человек, которому я могу доверять. Ты — не участник заговора, твоя реакция тому подтверждение. Мне нужен кто-нибудь, чтобы понять, справедливы ли мои опасения или нет; человек внутри, если ты согласишься. Энакин, помоги мне. Покажи мне, что я ошибаюсь. Пожалуйста, я хочу ошибаться, но боюсь, что всё-таки окажусь прав.

— Но… — начал Энакин, но его голова работала на одной инерции. Встряхнувшись, он попытался снова. — Как я могу… — он не мог даже закончить предложение.

— Энакин, — сказал Палпатин с тенью прежней улыбки на лице. — Я назначаю тебя моим личным представителем в Совете джедаев

Мир перевернулся под ногами, и мозг Энакина, наконец, отключился.

* * *

Оби-Ван медитировал вместе с Йодой, Мейсом, Шаак Ти и Кит Фисто, когда фильтры Энакина в связи рухнули без предупреждения, и на него хлынул мощный поток эмоций вместе с голосом канцлера Палпатина, обвиняющего джедаев в заговоре с целью захвата Республики. Он не сдержал испуганный вскрик, булькнувший где-то в горле, но отмахнулся от недостойной реакции и снял все свои фильтры. Что, в мире, там творится? Эмоции Энакина были сокрушительными: и замешательство, и абсурдность, и неуверенность, и тонкое это может быть правдой, ядом проникавшее в мысли. Энакин терял голову. Ему нужно было срочно помочь; Оби-Ван прорвался через бурю эмоций, раскидывая их в стороны и слушая, как Палпатин объявляет о назначении Энакина своим представителем в Совете.

Его глаза распахнулись. Все четыре Мастера смотрели на него, но взгляд Оби-Вана мгновенно метнулся к Мейсу и Йоде.

— Вы знали?

— Знали что? Что ты увидел, Оби-Ван? — спросил Мейс.

— Энакин только что сообщил мне, что Палпатин собирается назначить его в Совет джедаев. Вы знали это?

Тишина.

Тогда, наконец, Мейс.

— Значит, билль прошёл, — Корун-джедай наклонился вперёд, лицо жёсткое, перекошенное.

— Опасались этого мы, — сказал Йода, маленькой лапкой приглаживая редкие, седые волосы.

— Какой билль? О чём вы говорите?

Сколько же он пропадал на дальних рубежах, сколько пропустил? Оби-Ван взглянул на двух других Советников. Шаак Ти, постоянно занятая с фабриками клонов на Камино, сохраняла нейтральное выражение лица, только в глазах её читалась тревога. Кит, так же часто пропадавший на фронте, как и он сам, выглядел не менее изумлённым.

— Я уже говорил, что осталось немного, над чем Палпатин ещё не имеет власти. Был принят законопроект, наделяющий канцлера большей исполнительной властью, и, теоретически, он мог сделать что-то подобное. Мы надеялись, что он не осмелится.

— Он хочет, чтобы Энакин шпионил за Советом! — повторил Оби-Ван, шокированный очередной новостью. — Он думает, что джедаи собираются захватить Республику!

Глаза всех четырёх мастеров расширились.

— Когда ты узнал об этом? — потребовал Мейс.

— Прямо сейчас, это происходит прямо сейчас, — ответил Оби-Ван. Ох, Сила, Энакин! Почему он оказался в таком положении, его верность нельзя так раздваивать.…

— Мастер… — тихо произнёс Энакин в уголке сознания. Слабый, запутавшийся, потерянный. — Что, если это правда…?

— Конечно, это не правда, Энакин! — прошипел Оби-Ван, закрывая глаза и посылая все свои чувства в связь. — Нам Кодекс не просто так написан, не позволяй опасениям Палпатина так задевать себя. Ты знаешь джедаев. Мейс и Йода будут в отвращении, если кто-то даже предположит с их стороны такую выходку.

Оби-Ван почти увидел, как Энакин воспрянул духом, его ноги снова оказались на твёрдой земле. Он отправил ему изображение Йоды и Мейса, с бесстрастными лицами предельно вежливо объясняющих сенаторам, насколько они идиоты, и комическая сцена укрепила Энакина и придала ему сил. От бывшего падавана пришла благодарность, и эмоциональное давление слегка ослабло. Оби-Ван позволил себе глубоко вдохнуть, довольный, что Энакин сумел пробраться через водоворот эмоций и взять их под свой контроль. Он открыл глаза и снова встретился лицом к лицу с Советниками.

— Что-то серьёзно не так, если канцлер в самом деле считает, что мы собираемся захватить власть, верит достаточно, чтобы поставить Энакина в такое положение. Я могу предположить только то, что за всем этим стоит ситх. Что нам делать?

— Может, стоит обратиться к Сенату? — предложил Кит Фисто. — Убедить их, что мы не заинтересованы в наращивании власти?

— А что мы делаем, если не наращиваем её? — мягко возразила Шаак Ти, глубоко в своих мыслях. — Мы ведём армию клонов, значительную военную силу; не было бы естественно для людей, опасающихся нас, делать такие предположения? Нам нужно медитировать над этим…

— Мы не можем обращаться к Сенату. Этого нам делать нельзя, — сказал Мейс. — Если мы покажем, что о чём-то догадываемся, то это спугнёт ситха. Он опять затаится.

— Возможностью будет это, — проговорил Йода, прикрывая глаза.

Оби-Ван нахмурился. Возможность на что может быть в такой катастрофе?

— Я согласен, — заявил Мейс. — Со Скайуокером в Совете, докладывающем Палпатину, мы сможем кормить ситха фальшивой информацией. Это даже будет преимуществом.

Подождите… что?

Мейс опёрся локтями на колени, сцепив руки и поглаживая пальцами подбородок.

— Мы сможем спускать нужную информацию в офис канцлера, напрямую к ситху, заставим его показать себя, убедив, что мы разделены и уязвимы. Скайуокер передаст всё, что ему скажут, и тогда, когда бы ситх ни сделал свой ход, мы будем готовы. Ловушка.

Оби-Ван моргнул, с трудом воспринимая услышанное. Рациональный ум немедленно распознал, о чём думали Йода и Мейс: стратегическое преимущество, которое они получат при этой возможности. Логический ум понимал, что потенциальное преимущество было исключительным: они поймают ситха, закончат войну, избавят галактику от тьмы одним ударом. Рациональный ум полностью соглашался.

Эмоциональный же бился в истерике.

Он отважился, очень осторожно.

— Этот план подвергнет Энакина экстремальному риску, — мягко произнёс Оби-Ван, неуверенный, как подойти к теме. — Он будет слишком близко к Лорду ситхов, очевидно, профессионалу в манипуляциях окружающими. Ситх может попытаться использовать Энакина, так же… — так же, как и вы, быстро изменилось на, — ...так же он может снабжать нас дезинформацией. Кроме того, играть двойного агента предельно тяжело, и я не уверен, что Энакин… — Оби-Ван не хотел напоминать, что чувствительность и сострадание Энакина, его непреодолимый страх потери близких и отчаянная хватка за них и без того делали его уязвимым к Тёмной стороне, и падаван уже касался её. Держать его рядом с ситхом нельзя, ни по-человечески, ни по-джедайски. — Мы уже говорили об этом, — неуклюже закончил он, обругав себя. — Мастер Винду, Мейс, ты ведь только вчера говорил, что Энакин должен держаться как можно дальше от Палпатина.

Мейс наклонился вперёд, его глаза угрожающе сузились.

— Я сам не рад выбрать Скайуокера. Но кажется, что у нас нет выбора.

— Медитировать над этим должны мы, — миролюбиво произнёс Йода, приоткрывая глаза. — Много опасности здесь, много риска. Шагать осмотрительно должны мы. Легкомысленно решать нельзя нам.

— Я согласна, — поднялась Шаак Ти. — Мы должны обратиться к Силе и спросить её о помощи. Где, как не в ней, мы отыщем истину?

Все пятеро встали, готовые расходиться. Мейс отправился предупреждать остальных членов Совета, Шаак Ти вернулась к себе медитировать. Йода долго рассматривал Оби-Вана, прежде чем вздохнуть и поковылять в неизвестном направлении. Кит Фисто тоже задержался, изучая Оби-Вана. Уходя, водный джедай утешающее положил руку на плечо человеку.

— Мы должны надеяться на лучшее. Сила знает, что делает.

Оби-Ван молча кивнул, благодарный за поддержку.

Сам он думал только об Энакине, без надежды надеясь, что бывший падаван укротил бурю достаточно, чтобы дождаться разговора с ним.