Тьма и Свет/Darkness and Light (гет)

Стурма грубо разбудили ещё до восхода солнца. По всему южному берегу реки пастухи возились, навьючивая на лошадей свои скудные пожитки и готовясь к новому дню перехода.

У Стурма не было времени ни на что, кроме как на краткий глоток воды. Фрийе сунул ему в руку немного вяленого мяса и велела садиться в седло.

Белинген подскочил к нему и бросил лёгкий деревянный шест с бронзовым навершием в форме листа. Это был его стрекало погонщика. Когда коровы упирались или хотели уйти не туда, куда нужно, он должен был тыкать в них стрекалом, чтобы образумить их.

«И горе тебе, если ты повредишь им шкуру», — сказал Белинген.

«Онтар гордится тем, что его стадо не имеет шрамов». Надменно вскинув голову, Белинген пришпорил коня, поспешив обратно в передние ряды табуна.

Скот, насчитывавший более девятисот голов, почувствовал возросшую активность и начал метаться из стороны в сторону, натыкаясь на всадников, ехавших по краю. Два других стада имели преимущество перед стадом Онтара, поэтому людям пришлось подождать, пока два других стада перейдут реку.

Брод Керду был шириной в четверть мили и более полумили до противоположного берега. Края брода резко обрывались, и Остимар предупредил Стурма, чтобы тот не сходил с камней.

«Я видел, как люди и лошади сходили с края и больше не выходили», — предупредил он. « Потом ничего не находили, кроме их стрекал и бандан, плавающих на воде».

«Запомню», — ответил Стурм.

Стадо выстроилось в стандартный овал. Стурм держал стрекало под левой рукой. Пика была восьми футов длиной, и он мог легко коснуться ею земли, даже с высоты спины Брумбара.

И действительно, рост самого Стурма, сидящего на широкой спине гарнетского коня, делал его выше любого другого всадника в группе. Он мог видеть далеко за плотной массой коров, их пыльные шкуры и длинные рога постоянно двигались, даже когда само стадо не перемещалось вперед.

С дальнего берега раздался звук рога, возвещая, что предыдущее стадо покинуло брод. Онтар привстал в стременах и хлестал взад-вперед своим стрекалом (на наконечнике был закреплен черный вымпел). Всадники свистели и кричали, подгоняя животных. Стена говядины хлынула на Стурма, но он закричал, размахивая стрекалом перед мордами коров. Животные повернули назад, чтобы последовать за остальными.

Дорога к реке была болотистой. Тысячи коров и лошадей взбалтывали её, и под восходящим солнцем грязь воняла. Онтар и передние всадники вошли в мутные воды Вингаарда перед стадом. Быки и коровы шли следом, а задние всадники замыкали шествие. Вонь и обилие насекомых над рекой были невыносимы.

Брумбар тяжело опустил ноги в воду. Его железные подковы, предназначенные для мощёных дорог, не обеспечивали надёжного сцепления с круглыми мокрыми камнями. Несмотря на неустойчивость, Брумбар невозмутимо продолжал путь. А затем, примерно в двадцати ярдах от берега, конь Стурма съехал боком с каменистого брода.

Вода хлынула на голову Стурма. Он тут же вырвался из стремян и вынырнул на поверхность. Голова его взметнулась над водой, и он сделал глубокий вдох. Брумбар оставался в реке, уверенно плывя к южному берегу.

Фрийе натянул поводья и крикнул: «Ты в порядке, Стурм?»

«Да, глупая лошадь съехала с брода!» Он постарался подплыть к пастуху. Фрийе протянул конец стрекала, чтобы Стурм схватился за него, и подтащила промокшего рыцаря к пологому краю брода. Стурм встал. На камнях вода была всего по колено.

«Переправишь меня, Фрийе?» — спросил он.

«Нельзя бросить стадо», — ответил он. «Придётся тебе нас догонять». Фрийе поехал дальше, его длинные косы подпрыгивали на спине.

Стурм с трудом брел по мутной воде обратно к южному берегу, где Брумбар вылез из воды и обсыхал на утреннем солнце.

«Иди сюда, глупая скотина», — сказал Стурм и улыбнулся. Пусть Брумбар и был глупой скотиной, но конь после внезапного купания стоял спокойно, терпеливо ожидая своего всадника. Стурм вскочил в седло и развернул Брумбара.

Табун Онтара был уже почти на другом берегу. Стурм потерял свой стрекал, и его гордость тоже пострадала, но он ещё не сдался.

«Но!» — крикнул он, щёлкая поводьями по шее Брумбара.

Конь рванул с места, его огромные ноги застучали по берегу и вспенили реку. Они помчались прямо по центру брода, Брумбар взбивал внушительную пену на скаку. Они достигли северного берега как раз в тот момент, когда последний пастух,

Рорин, выходил из воды.

«Хорошо поплавал?» — спросил Рорин, ухмыляясь.

— Не так уж и плохо, — смущённо ответил Стурм. — Одолжишь мне шенкель? Мне нужно вернуться к работе. Рорин вытащил из крепления на шее лошади дополнительный хлыст и бросил его Стурму. Стурм ловко поймал его.

Скот мчался по песчаной пойме на северном берегу Вингаарда. Здесь, наконец, подковы Брумбара доказали свою состоятельность. Пока неподкованные пони пастухов барахтались в рыхлом песке, Стурм и Брумбар предотвратили опасное боковое движение задней трети стада.

Словно огромный живой гобелен, стадо и его всадники поднялись по берегу на более сухую, покрытую травой равнину северной Соламнии. Как только они отошли от переправы, Онтар повёл их в широкий овраг, где и остановил стадо.

«Стой на месте», — сказал он, подъезжая к Стурму. Онтар оглядел реку в поисках отставших. «Слышал, ты упал», — добавил он.

«Железные подковы и мокрые камни — плохие союзники», — сказал Стурм.

«Ага. Ты потерял стрекало, которое я тебе дал?» «Да, Онтар», — сказал Стурм. «Рорин дал мне хлыст».

«Потерянный стрекал стоит два медяка. Я вычту это из твоей зарплаты». Онтар развернулся и поехал дальше, чтобы поговорить с Рорином.

Чем больше Стурм думал об этом, тем больше злился на Онтара. Брать плату за потерянный стрекал казалось совершенно мелочным.

Затем учение Меры напомнило Стурму взглянуть на ситуацию с точки зрения Онтара. Возможно, они не знали, что Брумбар подкован. Остимар действительно советовал ему держаться подальше от края брода.

Онтар изначально покупал потерянное Стурмом стрекало за свои деньги. Учитывая дефицит наличных в таком деле, как скотоводство, брать два медяка за потерянный инвентарь не было мелочностью. Это было необходимостью.

Стурм снял бандану и выжал её. Одежда быстро высохнет на солнце, а впереди ещё долгий день пути. Он выпрямился в седле и представил себя в походе. Бдительным, но расслабленным. Именно так его старый друг, Сорен, оттачивал своё военное дело, будучи сержантом замковой стражи отца Стурма. Более храброго и преданного человека ещё не было на свете.

Онтар обошёл стадо и, убедившись, что всё в порядке, вернулся к голове и подал знак возобновить перегон. Мычащие телята и коровы медленно перемещались, пока Онтар вёл их на северо-восток к крепости Вингаард, расположенной примерно в шестидесяти милях отсюда.

День выдался долгим и тяжёлым, ведь пастухи каждую минуту проводили в седле. Стурм всегда считал себя опытным всадником на дальние расстояния, но по сравнению с людьми Онтара он всё-таки был неженкой. Вот только ноги у него и не болели.

Полноценный обед был съеден, когда один из мужчин добрался до передовой. После этого уже не нужно было следить за коровами, только за местностью впереди. Скудная еда состояла из вяленого мяса, сыра и репчатого лука, которые запивали горьким сидром.

Солнце ещё не село, когда Онтар приказал остановиться.

Стурм подсчитал, что они прошли двадцать пять миль с момента переправы через реку. Фрийе, Белинген и Рорин загнали стадо в неглубокую лощину между холмов. Судя по вытоптанной траве и объеденной траве, этой ямой уже пользовались предыдущие стада, двигавшиеся на север.

Остимар и Онтар провели Стурма по кругу вокруг ямы и показали ему, как установить ограждение, которое не позволит животным бродить ночью.

«Ограждение?» — спросил Стурм. Он не видел, чтобы кто-то нес что-то столь громоздкое, как ограждение.

Онтар вытащил из брезентовой сумки деревянный кол длиной около двух футов с развилкой наверху и воткнул его в землю. Он привязал к развилке конец верёвки и протянул её на восемь или десять футов, где Остимар установил ещё один кол. Так продолжалось до тех пор, пока всё стадо не оказалось окружено одной толстой верёвкой.

«И эта хлипкая преграда удержит их?» — спросил Стурм.

«Коровы и быки не очень-то умны», — объяснил Остимар.

«Они подумают, что не смогут пролезть через верёвку, поэтому не будут пытаться. Конечно, если начнётся настоящая паника, то даже каменная стена их не остановит».

«Что же их может так напугать?»

«Волки», — заметил Остимар. «Или люди».

Пастухи разбили лагерь на возвышенности, над ямой. Рорин и Фрийе скосили снопы высокой травы на корм скоту, но воды стадо не получит до следующего дня, пока не доберётся до пруда Бранты.

Онтар развёл костёр из веток, собранных в траве. Огонь привлёк остальных пастухов. Вынесли общий котёл и повесили на крючок над огнём. Каждый склонился над котлом и добавил что-нибудь — воду, сыр, муку, кусочки мяса, овощи и фрукты. Когда котёл наполнился, Фрийе опустился на колени у огня и помешал его содержимое.

«Неплохой день», — сказал Рорин.

«Жарко», — заметил Остимар. «Должен пойти дождь».

«Некоторые из нас не прочь поплавать вместо работы», — съязвил Белинген.

Стурм почувствовал вызов в его глазах.

«Некоторым из нас стоит чаще купаться», — парировал он. «Это поможет справиться с запахом».

Фрийе перестал помешивать. Пастухи пристально посмотрели на Стурма. Белинген холодно ответил: «Только городской дурак переходит реку вброд на подкованной лошади».

«Верно», — возразил Стурм. «Сколько раз ты это делал, Белинген, прежде чем догадался снять подковы?» Он увидел, как Эствильдер сжал руку в кулак.

Стурм понял, что единственный способ сохранить уважение этих грубых, простодушных людей — отвечать Белингену оскорблением на оскорбление. Если он проявит хоть каплю мягкости, настоящей или мнимой, они позволят Белингену обращаться со Стурмом как ему вздумается.

Следующее, что Стурм осознал, — это что Онтар вскочил на ноги с криком: «Вставайте! Вставайте, идиоты! Налётчики! Налётчики гонятся за стадом!»

Грохот копыт и крики подтвердили, что Онтар говорил правду. «Я принесу свой меч», — сказал Стурм, убежав на поиски Брумбара.

Пастухи вскочили на своих низкорослых пони и выдернули из земли стрекала. Стурм тяжело взобрался на Брумбара. Выхватив меч, он пришпорил коня и погнался за товарищами.

В сумерках он увидел, что нападавших было больше, чем было людей у Онтара — возможно, дюжина.

Налетчики носили причудливые маски с горящими раскрашенными глазами и рогами, бивнями и яркими оборками из ярко раскрашенной кожи. Они были вооружены саблями и короткими луками. Несколько быков уже лежали на боку с торчащими вверх стрелами.

Онтар бросился на банду наглых воров. Его стрекало попало одному из налетчиков в грудь, но тонкое древко сломалось. Налетчик упал с коня, стрекало торчало из его груди на тридцать дюймов. Онтар крикнул Рорину, и тот вложил новое оружие в руку своего предводителя.

Стурм обогнул отряд налётчиков. Брумбар прорвался сквозь ряды лёгких коней банды, опрокинув двух из них. Стурм зарубил одного вора с луком в ужасной, злобно ухмыляющейся маске. Другой занял его место, сильно размахивая грубо выкованной саблей. Стурм повернул тонкое, изогнутое лезвие и вонзил его в горло налётчика. Тело вора упало вперёд, но запуталось в стременах; лошадь ускакала с места боя, а убитый потащился следом.

Казалось, что конные воры терпят поражение, пока Стурм не понял, что есть и пешие враги.

Фигуры в масках выскользнули из травы и набросились на простреленных стрелами животных. Пока вокруг них бушевала битва, они быстро освежевали и разделали быков. Налётчики оставили шкуры и потроха, но унесли целые говяжьи туши.

Фрийе отрезал одной паре путь к отступлению, пронзив одного копьём и затоптав другого. Это была жестокая, отвратительная схватка.

Стурм почувствовал резкий удар в спину. Разворачивая Брумбара, он почувствовал, что из его спины торчит короткая стрела. Выпустивший её налётчик был всего в нескольких ярдах от него. Выпученное лицо на кожаной маске отражало явное удивление её владельца тем, что Стурм не упал. Налётчик не мог знать, что на Стурме всё ещё была кольчуга под кавалерийской туникой.

Стурм бросился на лучника. Налётчик развернулся, чтобы бежать, но длинные ноги Брумбара быстро опередили коротконогого пони вора. Чувство милосердия заставило Стурма отвернуть остриё меча и обрушить закалённый клинок плашмя на голову налётчика. Вор вскинул руки и сполз с пони вбок.

Остальные налётчики обратились в бегство. Люди Онтара погнались за ними, но быстро вернулись, чтобы охранять остальное стадо. Стурм спешился и оттащил потерявшего сознание налётчика к Брумбару. Он перекинул лёгкое тело через спину коня и повёз его обратно к Онтару.

«Грязные, вонючие свиньи!», — произнёс Онтар, сплюнув. «Мы четырех быков лишились. Грабители сегодня хорошо пообедают!»

«Не все», — сказал Стурм. По крайней мере четверо воров уже мертвы. «Я поймал одного». Пастухи столпились вокруг.

Фрийе схватил налётчика за его характерный хвост и дернул его голову назад. Всё ещё без сознания. Он сорвал раскрашенную маску.

«О! Это же девчонка!» — проворчал он.

Девчонка действительно была лет пятнадцати-шестнадцати. Её светлые волосы были жирными и липкими, а лицо было перепачкано краской от маски.

«Фу!» — сказал Рорин. «От неё воняет!» Стурм этого не заметил — сами пастухи были довольно пахучими.

«Перережь ей горло и оставь в степи, чтобы другие нашли», — посоветовал Белинген. «Они научатся не воровать из стада Онтара».

«Нет», — сказал Стурм, вставая между бессознательной девушкой и остальными.

«Она воровка!» — возразил Остимар.

«Она безоружна и без сознания», — настаивал Стурм.

«Он прав», — сказал Онтар после минутного раздумья.

«В любом случае, живой она для нас ценнее».

«Как так, Онтар?» — спросил Рорин.

«Заложница. Может, это удержит остальных из её отряда подальше».

«Слишком много хлопот», — проворчал Белинген. «Я говорю: просто убей её, и дело с концом».

«Не тебе решать», — ответил Онтар. «Стурм поймал её, теперь она его. Он может делать с ней всё, что захочет».

Стурм слегка покраснел, когда Рорин и Фрийе рассмеялись, но сказал: «Я последую твоему совету, Онтар. Мы оставим её в заложниках».

Вожак стада кивнул. «Тогда это твоя забота. Ты отвечаешь за всё, что она делает. А то, что она ест, вычитается из твоей зарплаты».

Он этого ожидал. «Согласен», — сказал Стурм.

Девушка застонала. Рорин схватил её за загривок и за мохнатые штаны, и стащил с Брумбара. Он поднял её за шиворот. Девушка покачала головой и открыла глаза.

«Матроя!» — закричала она, увидев своих похитителей. Она попыталась бежать, но Рорин удержал её ноги над землёй. Она пинала его по голени, пока он не повалил её на землю. Её рука метнулась к поясу и поднялась с коротким обоюдоострым ножом. Стурм сжал её руку своей сильной рукой и вырвал маленький нож для снятия шкур. «Матроя!» — беспомощно повторила девушка.

«Что она говорит?» — спросил Стурм.

«Это восточный диалект», — сказал Онтар. «Но держу пари, она говорит на нашем языке. Не так ли, девочка?» В тёмно-синих глазах девушки блеснуло узнавание. «Да, вижу».

Стурм осторожно поднял девушку на ноги. «Как тебя зовут?» — тихо спросил он.

«Терви». Она произнесла это имя со звуком «ч», как

Чайр-ви.

«Что ж, Терви, ты останешься со стадом гораздо дольше, чем ожидала».

«Ты меня сейчас убьёшь!»

«Не думаю», — сухо ответил Стурм. «Они хотят меня убить», — выдохнула девушка, метнув взгляд на пастухов.

«Спокойно», — сказал Стурм. «Никто тебя не тронет, если ты сделаешь, как сказано».

Онтар вытащил стрелу из туники Стурма и протянул её молодому рыцарю. «Сувенир», — сказал он.

Терви вопросительно посмотрел на стрелу, затем поднял взгляд на

Стурма. «Я выстрелю в тебя, ты не истечёшь кровью, не умрёшь. Почему?»

Он приподнял тунику и показал ей кольчугу, которая была на нём до бёдер. Терви никогда раньше не видела доспехов. Она нерешительно протянула грязную руку, чтобы коснуться металлической сетки.

«Железная кожа», — с благоговением пробормотала она.

«Да, железная кожа. Она останавливает стрелы и большинство мечей. Теперь

я поймал тебя, и ты останешься со мной. Если будешь вести себя хорошо, я буду кормить тебя и заботиться о тебе. Если будешь хулиганить, я стреножу тебя и заставлю идти позади скота».

«Я сделаю, как ты сказал, Железная Кожа».

Так Стурм обзавёлся пленницей, заложницей, слугой — и прозвищем. С тех пор пастухи называли его Железной Кожей.