Десять лет победы (джен)

— Гейб, нам надо поговорить.

Он поднял голову от бесконечных отчётов, свалившихся на него, и улыбнулся Лизе.

— Ну, говори, — он пошуршал пергаментами, давая понять, что не может прямо сейчас встать и уйти, хотя, конечно, готов даже на край света. Лиза выглядела серьёзной, но он не придал этому никакого значения. Когда она не была? Даже если улыбалась, где-то в глубине души всё равно оставалась собранной.

— Что-то срочное, раз пришла в выходной? Или соскучилась? — он бросил на неё игривый взгляд, но Лиза только нахмурилась. Гейб, помедлив, тоже.

— Мы можем выйти? — спросила она тихо.

— Лиз, всё в порядке? — он отложил бумаги и поднялся на ноги. Лиза стояла напротив него, напряжённая и нервная, она сжимала кулаки и опускала глаза, стараясь не смотреть ему в лицо. Что, драккл подери, происходит?

— Что-то случилось? Кто-то обидел? — он быстрым движением выбрался из-за стола и подошёл к ней, обнимая за плечи. Лиза резко дёрнулась — и вырвалась из кольца его рук. Гейб вздрогнул.

— Выйдем, Гейб, я прошу тебя, — произнесла она твёрдо, но Гейб прекрасно видел, как дрожат её губы, как подрагивают ресницы. Это был очень, очень плохой знак.

— Лиза, я не понимаю, что происходит, почему...

— Ты оборотень, Гейб! — закричала Лиза, отталкивая его. — Ты чёртов оборотень!

Гейб сделал неловкий шаг назад и натолкнулся на стол позади себя. В штабе мгновенно повисла оглушающая тишина, все, кто в этот момент работал, повыпускали из рук перья и внимательно наблюдали за происходящим. Лиза смотрела на него огромными от ужаса глазами, по щекам её вдруг дорожкой побежали слёзы. Гейб не мог пошевелиться или сказать хоть что-то в своё оправдание.

Мэд среагировала первой: она подошла к ним и ухватила Лизу за руку, потянув к допросным. Лиза не сопротивлялась, послушно следуя к выходу под удивлёнными взглядами стажёров и новичков-авроров.

— Спокойно, она не буквально, просто ругается, — произнёс Гейб нарочито весело и направился за ними. Каждое движение давалось ему с трудом, а улыбка, которой он отвечал на шепотки стажёров, казалась ему абсолютно деревянной.

В допросной Мэд усадила Лизу на стул и встала позади, положив руки ей на плечи. Едва завидев Гейба, она направилась к двери.

— Я принесу воды, — пообещала она, смерив его таким взглядом, что ему захотелось провалиться сквозь землю. Не сейчас, Мэд, пожалуйста. Ему и так было страшно представить, что ждёт его в следующие десять минут и как он переживёт предстоящий разговор.

Лиза быстро вытерла слёзы и посмотрела на него серьёзно. Гейб сел напротив, на стул, где обычно сидели подозреваемые.

— Я уже видела у тебя дома лунный календарь, — произнесла она сухо, сцепив руки в замок. — Но не придала этому значения. Мало ли, зачем он тебе нужен.

Гейб нахмурился.

— Сегодня я полезла в аптечку с зельями, хотела взять что-нибудь от головной боли.

Он едва удержался, чтобы не застонать от осознания собственного идиотизма.

— И нашла там пару склянок каких-то зелий, с содранными этикетками. Я должна извиниться, Гейб, я разлила одну из бутылок. Случайно. Хотела купить другую, взамен, только вот надо было понять, что за зелье передо мной.

— Тебе не стоило... — начал он, но Лиза не дослушала.

— Так вот, моих познаний в зельеварении хватило, чтобы проверить состав. Не уверена, зачем обычному волшебнику дома нужен аконит, но вдруг ты просто поишь им случайно забредших к тебе оборотней. Ну или помогаешь фонду Ремуса Люпина на досуге.

Гейбу в одно мгновение стало душно, он попытался ослабить ворот мантии. Лиза смотрела на него как будто равнодушно.

— А потом я вспомнила, что ты часто куда-то исчезаешь на несколько дней. То тренируешь хит-визардов, то едешь к матери, то отлёживаешься после болезни... С кем из нас не бывает? Я бы и дат не вспомнила, если бы не мой день рождения, когда ты не смог прийти и предупредить тоже забыл. Я подумала: может быть, я ошибаюсь? Никакого полнолуния в тот день не было, а я уже придумала себе невесть что.

— Лиза...

— Так вот я заглянула в твой лунный календарь и обнаружила знаешь что? — она посмотрела на Гейба долгим внимательным взглядом. — Что мой день рождения приходился аккурат на полнолуние. Так вот, в связи с этим у меня возник небольшой вопрос. Гэбриел Трумэн, ты оборотень?

Он опустил глаза, не в силах больше смотреть на неё. Он бы с радостью и уши закрыл, чтобы не слышать её обвинительный тон, полный едкого сарказма, но встать и уйти он не мог — ноги будто отказались слушаться. Лиза тихо хмыкнула.

— Я так и думала.

Она встала, с громким шумом отодвинув стул, и принялась расхаживать по комнате. Гейб тоже хотел встать, подойти к ней, усадить на место, чтобы не мельтешила, не нервничала, но... Но что он мог сделать теперь? Ему казалось, что мир вокруг него рушился, а он, стоя на верхушке самой высокой башни, не может ничего сделать, кроме как смотреть. Смотреть и ужасаться.

Тихо скрипнула дверь.

— А, ребята, не знал, что вы тут, — улыбнулся им Гарри, и Лиза как будто обрадовалась его появлению. Гейб подумал, что лучше бы шеф сидел в своём кабинете и не высовывался ещё хотя бы пару часов, для своего же блага. Он бессильно откинулся на спинку стула; обстановка в допросной накалялась ещё больше.

— Гарри, зайди на минутку, — попросила Лиза почти ласково. Гарри вошёл и закрыл за собой дверь. На лице его читалось удивление, но в целом он виду не подал — мало ли, что. Не догадывался ещё, конечно — как он мог догадаться? Гейб на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Меньше всего ему сейчас хотелось втягивать его в это дело.

— Лиза, я не думаю, что Гарри нужно в это втягивать.

— Что-то случилось? — удивлённо спросил Гарри.

— Случилось, — честно призналась Лиза. — Правда, что Гейб оборотень?

Гарри посмотрел на него — быстро, почти без паники во взгляде. Гейбу ничего не оставалось сделать, только коротко кивнуть. Какая уже теперь разница.

— Правда, — наконец, произнёс Гарри и вздохнул. — Послушай, Лиза...

Но Лиза не стала его слушать. С грохотом она опрокинула стул, стоявший рядом, и закричала:

— Какого чёрта!

Она выхватила палочку, и они с Гарри схватились за свои — Гейб сам не заметил, как оказался на ногах. Лиза, конечно, нападать не спешила, но замерла в боевой стойке, как будто была готова кинуться на них в любую секунду.

— Почему?! Почему вы не сказали мне? — вскрикнула она снова. Её нужно было успокоить, но как? Заклинания не помогут, слова — тем более. Гейб сделал шаг вперёд, а Лиза в свою очередь попятилась от него, наткнувшись спиной на стену.

— Почему ты так поступил со мной? — спросила она севшим голосом. Гейб бросил быстрый взгляд на Гарри, виноватое лицо которого Гейбу было очень хорошо знакомо. Оттого и хотелось покинуть допросную, штаб, а ещё лучше планету, лишь бы больше не видеть его таким. По щекам Лизы снова потекли слёзы, но она, наконец, опустила палочку.

— Прости, — виновато произнёс Гарри. — Прости, Лиза, но пойми меня... Пойми нас...

— Не хочу, — честно призналась Лиза. — Какого драккла я должна вас понимать, Гарри? Ты был в курсе всего этого — все эти годы? Конечно, ты был в курсе, как иначе! Наверняка знали все в этом чёртовом Аврорате — кроме меня! Кроме меня, с которой Гейб спал, ел завтраки и что-то там рассказывал про самое счастливое время.

Она зло посмотрела на Гейба. Он виновато опустил голову — что он мог ей сказать? В самом деле, время, проведённое с ней, было самым счастливым, оттого так больно рушилась хрупкая башня их доверия, к которой они шли последние несколько лет и которую он сломал, не успев толком насмотреться на результат своего труда.

К её обжигающему взгляду присоединился удивлённый уже Гарри, а следом — напряжённый, от самой двери. Без лишних слов Мэд подошла к Лизе, одним движением подняла с пола стул и усадила её, совершенно потерянную, на него.

— Пей, — приказала она, вкладывая в ладони Лизы стакан. Та отчаянно замотала головой, пытаясь вытереть с щёк слёзы, но Мэд была непреклонна.

— Пей, иначе волью, — пообещала она, и Лиза, взглянув исподлобья, всё-таки сделала несколько глотков. Мэд посмотрела на Гарри и Гейба тяжёлым взглядом, точно чего-то от них ждала.

Надо было объясниться, но что он мог сказать? Ему было абсолютно нечего возразить. Он врал ей, но не потому, что хотел обмануть, а ради... ради чего? Ради её блага? Ради её блага он должен был даже на километр к ней не приближаться, оставаться на расстоянии, зная о том, что происходит с ней, о том, что случилось с её отцом и что она чувствует по этому поводу. Он знал всё это — и не смог отстраниться, когда должен был, подумал, что как-нибудь разберётся с этим потом. Подумал, что это не так важно и как-нибудь обойдётся. Так сильно устал от вечного груза ответственности, что решил просто плыть по течению — и чем это кончилось? Он действительно был виноват.

Он попытался проглотить вставший в горле ком, но не смог.

Лиза на стуле успокоилась: сдавленные рыдания стихли, а красные от слёз глаза снова смотрели на них осуждающе. Мэд тихо кашлянула, глядя на Гейба с немым укором. Он понял, что должен, наконец, начать говорить. Видит Мерлин, он хотел избежать этого разговора.

— Гарри знал с самого начала. Он и привёл меня в Аврорат, — начал он. Голос его был тихим, надломленным, каждое слово давалось с трудом. Эту историю он ещё не рассказывал никому, даже собственной матери или сестре, которые тоже оставались в счастливом неведении о его самой большой проблеме. Он посмотрел на Гарри, тот кивнул: продолжай.

— Он прикрывал меня, отправлял в «командировки», когда нужно, находил объяснения, помогал с поставщиком аконита... В общем-то, дал мне шанс.

— Я сразу понял, что Гейб — хороший человек, — вступил Гарри, подходя к Лизе. — Я не мог оставить его в том положении, в котором он был, Лиза. У него не было шансов на работу, на нормальную жизнь, на хоть сколько-нибудь честный заработок. Я должен был помочь хотя бы кому-то.

Лиза смотрела на них волком. Гейб почувствовал, как разливается по телу жаркая волна стыда и отчаяния.

— Да, я сознательно пошёл на обман, — признался Гарри. — Но я не мог иначе. Это моя дань памяти Ремуса Люпина. Человека, которого нашему обществу почти удалось сломить.

Лиза посмотрела на Гарри диким взглядом, а потом поднялась на ноги и медленно направилась к выходу из допросной. Возле Гейба она остановилась и посмотрела на него внимательно — ему показалось, что она готовится ударить его — но ничего не сказала.

— Гарри, мне нужно уйти, — произнесла она в сторону и направилась к выходу, не дождавшись ответа. За дверью послышался хлопок аппарации.

Всё было кончено.

Они остались втроём. Гейб чувствовал жар на щеках и боялся поднять взгляд на Гарри или Мэд, которые наверняка смотрели на него осуждающе и, естественно, как на идиота. Кем он ещё был, если не идиотом? Он втянул себя и Лизу в ситуацию, из которой просто не могло быть иного выхода. Исход был очевиден сразу же, и всё же он позволил случиться тому, что случилось.

Гейб Трумэн был идиотом, тут не поспоришь.

— Уверен, она оттает, — не слишком уверенно произнёс Гарри и похлопал Гейба по плечу. Он усмехнулся уголком губ — нет, не оттает. Она никогда ему этого не простит. Он её потерял. Гейб посмотрел на Мэд, которая старательно прятала взгляд. Он не чувствовал её осуждения, только тихую грусть. Хотя бы она на него не злилась.

— Ты тоже знала? — спросил он, стараясь не смотреть ей в глаза. Она коротко кивнула и добавила:

— Догадывалась.

Гейб вздохнул: естественно. Идиотов в Аврорате обычно не держали, его тайна оставалась тайной только до поры. Не так, впрочем, страшно было то, что коллеги будут знать, самому Гейбу, может, было бы даже легче. Однако слухи могли расползтись и за пределы отдела, и тогда проблем добавилось бы не только для Гейба, это ещё можно было пережить, но и для Гарри. Этого он хотел меньше всего на свете, Гарри и так сделал для него слишком много рискованного. Гейб не хотел быть причиной неприятностей, ему и так за всю жизнь не расплатиться.

Он ещё немного постоял на месте, а потом вышел, молча и не прощаясь. Нужно было хотя бы попытаться сделать вид, что всё произошедшее ничего не значит, и продолжить работать. Хотя бы сегодня.

* * *

Гейб простоял у двери несколько минут, прежде чем постучать. Он боялся, что она не захочет его слушать — и, вероятно, правильно сделает — но он просто обязан был объяснить ей всё с самого начала. Хотя бы перед самым концом он должен был быть с ней откровенен. Она была этого достойна.

Лиза открыла дверь и посмотрела на него равнодушно, глаза её всё ещё были красными, но она явно успокоилась, рыжие волосы, собранные в высокий хвост, покачивались в такт её шагам, когда она, не говоря ни слова, направилась в кухню. Гейб пошёл за ней.

— Прости, что не сказал сразу, — выпалил он ей в спину. — Прости меня, Лиз. Я знал, что для тебя это важно, и не сказал.

Она дёрнула плечом, но не повернулась, чтобы посмотреть на него. Гейб был уверен, что она борется с вновь подступающими к горлу слезами — она тряхнула волосами и попыталась чем-то занять руки, хватаясь то за чашки, то за чайник, то пытаясь погладить кошку. Флаффи смотрела на Гейба будто осуждающе, точно уже знала обо всём, что произошло, и не понимала, как этот глупый человек мог допустить подобное.

Лиза, наконец, повернулась к нему, но снова ничего не сказала.

— Выслушаешь меня? Пожалуйста, — он сделал шаг к ней, но тут же одёрнул себя и отступил. Лиза продолжала молчать, но не выставила его: значит, готова была слушать. Ему хотелось на это надеяться.

— Это очень долгая история, — произнёс он. — И неприятная. Просто... просто выслушай. После этого ты, может быть, меня возненавидишь. Больше, чем сейчас.

Лиза закусила губу. Гейб вздохнул. Он надеялся, что день, когда придётся говорить об этом, никогда не настанет. Он не любил возвращаться в своей памяти к тому дню, и каждый раз старательно забывал об этом, когда проходило время полнолуния. В волчьем обличье под аконитом ему только и оставалось, что размышлять, какой была бы его жизнь, не случись в тот день того, что случилось. Он сжал рукой край стола и, собравшись с силами, заговорил.

— После школы я подал документы на стажировку в Мунго, в Отдел ранений от живых существ.

Он видел, как она напряглась, как мгновенно посерело её лицо. Она уже понимала, к чему он клонит.

— Я стажировался у мистера Сплина несколько лет, пока не допустили к полноценной работе. А потом попал под крыло Бернарда Тёрпина.

Лиза смотрела на него своими огромными глазами и кусала губу, и он знал, что она изо всех сил пытается удержать себя в руках. Гейбу казалось, что она вот-вот снова заплачет, и он трусливо отвёл взгляд.

— Он был хорошим человеком, мы были... не друзьями, конечно. Но работали вместе, я многому у него научился. Он много рассказывал о своей любимой жене. О дочери.

Гейб посмотрел на неё, так похожую на своего отца, и часто заморгал. Каждое слово давалось ему с таким трудом, будто он не просто говорил — вырывал откуда-то изнутри по кусочку.

— Пятнадцатого августа две тысячи первого года оборотни напали на Мунго, — он говорил так, будто она была не в курсе всего этого. Ему хотелось оттянуть момент, когда ему придётся перейти к сути. — Началась эвакуация. Персонал больницы выводил людей, аппарационный купол не был снят, поэтому приходилось передвигаться с помощью каминов и баррикадировать двери, чтобы оборотни не пробрались.

Он сделал небольшую паузу, но так и не смог заставить себя посмотреть на реакцию на лице Лизы.

— Началась паника. Люди метались по коридорам и палатам, стучали в двери, молили о пощаде, но оборотням было всё равно. Их было слишком много. Я вытаскивал из палаты мистера Перкинса. Как сейчас помню, забавный старик с огромным носом, всё время рассказывал анекдоты и истории про работу. Оборотень повалил нас, набросился на меня... Укусил, конечно.

Гейб инстинктивно схватился за правое плечо, в которое пришёлся укус. Там, под мантией, остался уродливый шрам, который было никак не свести ни заклинаниями, ни зельями. Лиза видела его, конечно же, и даже спросила, кажется, но он отшутился — и она не придала этому значения. Шрам болел перед каждым полнолунием и, почему-то, к дождю.

— Я думал, что умру там, — честно признался Гейб. — Но кто-то отшвырнул с меня оборотня. Мистер Тёрпин... Твой отец.

Он, наконец, набрался сил и посмотрел на Лизу. Она была бледной, бледнее обычного, и смотрела куда-то в пол, сжав кулаки. Гейб зажмурился; нужно было закончить рассказ.

— Он хотел подойти ближе, помочь мне встать, но на него бросился оборотень. Кажется, тот же, что и на меня. Он закричал мне, чтобы я бежал, и я... побежал. Бросил палочку и бежал прочь оттуда, через толпу, через всё то безумие, что там творилось. Не знаю, как мне удалось выбраться оттуда живым, но мне удалось.

Гейб сделал глубокий вдох: ну, вот и всё. События семилетней давности снова пронеслись у него перед глазами, точно это было вчера, он снова почувствовал запах крови, услышал шум и крики людей, укушенных и растерзанных оборотнями, услышал детский плач, грохот и звон, почувствовал на своей шее жаркое дыхание зверя...

Зверя, которым он стал и сам.

— Твоего отца загрызли насмерть, а я стал оборотнем. И сбежал. Прятался первое время, меня считали погибшим. Потом вышел на связь с матерью, сообщил в Мунго, что жив и здоров, но больше не смогу работать. Там проглотили, конечно, не до того им было...

— Ты мне соврал, — послышался тихий голос Лизы. Гейб посмотрел на неё печально.

— Не сказал всей правды, — поправил он, но Лиза только губы поджала. — Я не мог иначе, понимаешь? Это не только моя тайна.

— Не только твоя? — эхом повторила она. Гейб кивнул.

— Год я болтался то там, то сям. Мать считала, что я окончательно свихнулся, друзья, коллеги — меня заклеймили предателем, за то, что я не остался приводить больницу в порядок. Мне только того и было надо, в таком состоянии я больше не мог быть частью их жизни. Я оставался в подполье какое-то время, перебивался случайными заработками, пытался собрать себя воедино. Аконит мне, конечно, был не по карману, а сдаваться в хосписы я не хотел. Я даже пытался совершить самоубийство, но не смог. То ли все эти байки про внутреннего зверя на самом деле что-то значат, то ли я просто трус.

Он грустно усмехнулся.

— Потом судьба столкнула меня с Гарри. Он был добр ко мне и помог, а я в ответ пообещал, что никому и никогда не расскажу. Это поставило бы под удар его положение, а он слишком много для меня сделал. Я был обязан, Лиза. Я был обязан молчать.

— Даже со мной? — спросила она, посмотрев на него исподлобья. Он кивнул.

— Даже с тобой. Особенно с тобой.

Гейб видел, как она сжимает и разжимает кулаки, как напрягается всё её тело, каждая мышца, как она нервно проглатывает слёзы и, наверное, боевые заклинания, которыми готова была его ударить с самого момента его прихода. Не то чтобы он не заслужил. Наверное, он даже не стал бы защищаться, если бы она вдруг решила напасть.

— Уходи, — тихо произнесла она.

— Лиза, — он сделал шаг к ней, но она снова отступила.

— Уходи! — закричала она. Глаза её наполнились слезами. — Убирайся к чертям!

Его сердце в отчаянии заныло, но Гейб не знал, что ему делать, поэтому просто развернулся и вышел из кухни, как она и просила.

У входной двери он в последний раз огляделся и прислушался: ему послышались сдавленные рыдания Лизы, но он не смог найти в себе силы вернуться. Следом за ним из кухни вышла Флаффи, которая быстро несколько раз потёрлась об его ногу и посмотрела на него снова — будто осуждающе.

— Береги её, — зачем-то попросил он кошку, но та только дёрнула хвостом. Гейб ещё раз посмотрел на дверной проём, ведущий в кухню, и опустил ручку входной двери.

Теперь точно всё.